Текст книги "Ратоборцы"

Автор книги: Влада Воронова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 32 страниц)

– По всей вероятности… – пробормотал вампир, торопливо разрывая конверт. – Это от отца.

Эрвин – сын повелителя Латирисы, несколько дней назад обмолвился, что дома неважно дела обстоят, но в подробности не вдавался.

– О-ох, – простонал он. Всё оказалось ещё хуже, чем ожидал – письмо начиналось с официального приветствия повелителя нимлату. – Так, это всё мура, – бормотал он по-французски, – церемонии… Это тоже, приветы-погода… Вот оно… – Эрвин быстро пробежал взглядом единственный заслуживающий внимания абзац и оцепенел.

– Даже если ты всё своё бессмертие простоишь у почтового ящика памятником скорби, – сказал Славян, – новости от этого лучше не станут. – Он схватил Эрвина за крыло и потащил в гостиную, толкнул в кресло. – Выпивка у тебя где? А, нашёл, – Славян открыл дверцу бара, взял бутылку рома, свинтил крышку и, не утруждая себя поисками стакана, ловко влил Эрвину хороший глоток прямо из бутылки. – Ну так что стряслось?

– Война. И мы опять станем разменной картой.

«Мы» – это вампиры. Идеальные боевые машины, значительно лучше хелефайев, не говоря уже о человеках, на разменную карту они никак не тянули. На супероружие – да, но никак не на разменную карту.

Эрвин завернулся в крылья как в плащ и стал похож на бродячего рыцаря Очень Печального Образа.

– Дай ещё, – кивнул он на ром.

– Обойдёшься, – Славян закрыл бутылку и убрал в бар. – Только надраться тебе сейчас и не хватает. Лучше скажи, кто с кем воевать будет. – Славян сел на диван, напротив вампира.

– Ордена, – с лёгким недоумением ответил Эрвин.

Об орденах Ястреба и Сокола у Славяна представление довольно смутное, он и Техно-Российской-то политикой никогда не интересовался.

– А из-за чего? – спросил он и, в ответ на беспредельно изумлённый взгляд Эрвина, пояснил: – У любой войны есть причина и повод.

– Великое изначалие, Славян, – от растерянности вампир без акцента и запинок выговорил русскую форму имени, – я с тобой рехнусь. Ты хоть предупреждай о своих шутках.

– Я и не шутил. Как схватка двух… м-м… вооружённых группировок может обернуться войной в масштабах целой страны? И причём здесь вампиры? Даже если война начнётся во Франции, то вам-то что? Ваша община – независимое государство.

– Не только во Франции… – вздохнул Эрвин. – И не только на Срединной стороне… На Магической тоже. Не затронет одну вашу Техничку, её вообще ничего не затрагивает, – с откровенной завистью сказал вампир.

– Не завидуй, там своих войн хватает. И побольше вашего, – буркнул Славян. – Так что не поделили ордена?

– Власть.

– Это понятно. Все войны начинаются из-за передела сфер влияния. Меня конкретика интересует.

– Конкретика… – задумчиво, с лёгкой вопросительностью протянул Эрвин. – Хм… Это как хелефайям объяснять, что такое видеокамера – они уверены, что кассеты на Технической стороне растут на деревьях уже с фильмами. Ты вообще хоть что-нибудь об орденах знаешь?

– Ну… – сосредоточился, пытаясь систематизировать незнание, Славян. – Им по пять тысяч лет, шестая идёт, даже самые древние из хелефайев младше их как минимум на тысячелетие…

– Больше, – вставил Эрвин. – Самому старшему хелефайе, владыке Ниртиена Риллавену три тысячи двести семьдесят лет. Если верить целителям и волшебникам, то срок жизни вампиров и хелефайев должен быть пять тысяч лет плюс-минус сотня, но до такого возраста ещё никто не дожил, все погибли задолго до естественного срока. Самому старшему вампиру – две пятьсот четырнадцать.

– Понятно… – с полным безразличием ответил Славян. Вампир глянул на него с недоверием – человеки всегда люто завидуют вампирско-хелефайскому долгожительству, для их коротенького века практически бессмертию. Но Славян не лгал, ему это действительно безразлично. Летом жарко, зимой идёт снег, волшебные расы живут очень долго, – таков порядок вещей, чему тут завидовать?

– Что ещё ты об орденах знаешь? – медленно проговорил Эрвин.

– Да и всё, больше ничего не припоминается. Когда-то они правили сторонами, у каждого ордена было примерно по половинке Срединницы и Магички, именно они и начали строить врата. Потом утратили своё влияние. «Правили», наверное, слишком громко сказано, точнее – были в своё время довольно влиятельными организациями, могли вмешиваться в большую политику.

– Всё?

– Да.

– Славян, здесь не Техническая сторона, и ты зря проводишь параллели с вашими рыцарскими орденами, вроде госпитальеров или тевтонцев. Да, у вас те ордена, что уцелели, действительно утратили всё своё влияние, теперь это не более чем клубы любителей исторического фехтования и ролевых игр. Здесь всё иначе. Ордена никогда не правили сторонами, политика всегда была игрушкой королей и султанов. Такую мелочь, как владык и повелителей вообще можно в расчёт не принимать… – Вампир обречённо улыбнулся, крылья бессильно обвисли. Он глянул на густые сумерки за окном и продолжил: – Ордена правят магией. А значит – и всеми королями-султанами. Стороны не могут существовать без магии.

– Эрвин, даже я знаю, что магия – это сырьё для волшебства, можно сказать – разновидность полезных ископаемых. Править ею невозможно, даже сырьевые ресурсы контролировать и то нельзя: магия равномерно распределена повсюду – в воздухе, в воде, да где угодно! На Магичке концентрация побольше, на Срединнице поменьше, но магия есть везде и доступна любому желающему.

– Почти любому. Надо ещё уметь с нею обращаться. И, Славян, магия – это действительно всего лишь сырьё, которое ещё обработать надо, сделать волшбу. Есть сырая магия, очищенная и волшба. Ты ведь хлеб ешь, а не зерно и не муку. А почти все лучшие волшебники, которые способны трансформировать магию, были и есть только в орденах. Понимаешь теперь?

– Не совсем. Они что, делят рынок сбыта волшбы?

– Славян, – простонал Эрвин, – ты рационален до тупости! Сырую магию можно извлекать из окружающей среды, это будет светлая волшба, а можно – из людей, живых и мёртвых. Ты о чёрной магии слышал?

– М-м… В общих чертах.

– Благодаренье тебе, господи, – истово, на католический лад, перекрестился вампир, – хоть что-то он знает. Орден Сокола использует чёрную магию. Им нужны люди, сырьё. Чем больше, тем лучше. Единственная защита от его власти – орден Ястреба. Только Ястребы не дают Соколам превратить мир в кошмар. Понял теперь?

– Почти. Осталось два вопроса.

– Только два? – тщетно попытался уразуметь мешанину Славяновых мыслей Эрвин. – Задавай, – вздохнул он. Вслух понять приятеля было действительно проще, не с ментальной силой нимлата разбираться в таком винегрете. Может, повелитель и поймёт какая связь между вечным противостоянием орденов и удойностью коровы, но Эрвину лучше и не пытаться – свихнётся.

– Что мешает Соколам добывать магию из стихий? – спросил Славян.

– Выражаясь доступным тебе языком, у чёрной себестоимость ниже.

– Допустим, – хмыкнул Славян. – Подозреваю, что есть причины повесомее, но ладно, пока сгодится и такое объяснение. Вопрос второй: как лучшие бойцы Срединницы и Магички могут стать разменной картой вместо наиболее выгодных союзников? И Соколам и Ястребам ваша помощь нужна как воздух, раз дело дошло до открытого вооружённого противостояния.

– Славян, – вампир смотрел на него с жалостью и восхищением одновременно. – Славян… – повторил он. – Я даже не знаю… Да как ты вообще умудрился выжить с такой потрясающей наивностью? Может, ты волшебник?

– И ты туда же! – возмутился Славян. – Или головой ненароком ударился?

– А иди ты..! – огрызнулся вампир.

– Пойду, куда же денусь, – вздохнул Славян, недослушав напутствие. – Тебя всё равно не переспоришь, проще сходить.

Эрвин коротко рассмеялся, расправил обвисшие крылья. Славян едва заметно улыбнулся: приятель перестал походить на ожившую статую демона скорби из знаменитой на всю Срединницу церкви Святой Девы Марии Лионской.

– Ну так что у вас с орденами? – спросил Славян.

– О-ох, – простонал Эрвин. – Пиявка. То есть пиявок. – Немного помолчал, говорить не хотелось, но всё-таки объяснил: – Для войны нужен повод, верно? Вампиры и станут таким поводом. Сначала Соколы совершат несколько убийств так, чтобы подозрения падали на нас. Человеки бросятся мстить. Начнутся приграничные стычки. Ястребы полезут разбираться. Соколы обвинят их в расизме, а себя назовут нашими защитниками. Вот тебе и война. Это даже так и называется: «упыриный гамбит».[1]1
  Гамбит – начало шахматной или шашечной партии, в которой жертвуют фигуру или пешку (шашку) ради получения активной позиции. (Прим. автора).


[Закрыть]

– Постой. Почему Ястребы должны разбираться с приграничными стычками? Здешние президенты-султаны-короли и ваши повелители вполне разберутся сами.

– Да, если речь идёт о конфликте с одной, ну даже с десятью общинами. А будет сразу со всей сотней! – Эрвин вскочил, заходил по комнате, крылья плескались, словно плащ на ветру. – Человеки в большинстве своём вампиров ненавидят. Они сразу, не разбираясь, обратятся за помощью к Ястребам. А тем только дай повод… Орден в тот же день бросит на общины десант.

– Почему?

– Потому что во всех предыдущих войнах вампиры выступали на стороне Соколов. Для Ястребов мы одно из воплощений вселенского зла. Истреблять нас – долг рыцаря.

– Что-то я не заметил у тебя горячей симпатии к давним защитникам и союзникам.

– К Соколам что ли? – остановился вампир. – Какой спине понравится кнут? Мы для них пушечное мясо, единственное, что по-настоящему можно противопоставить ястребиным армиям.

– Тогда как они заставляли вас воевать за себя? И неплохо воевать, как я понял.

– Правильно понял… – Эрвин сел, опустил голову. Крылья снова жалко обвисли, вампир стал похож на мокрую, полуоблинявшую курицу. – Мы очень хорошо воевали, до последнего. Эти бои Ястребы до сих пор с ужасом вспоминают, пусть они почти во всех войнах побеждали, но лучше нас им никто не сопротивлялся. Это были очень трудные победы. А почему вампиры воевали за Соколов… Славян, если ты пообещаешь вампиру избавить его от Жажды, он для тебя собственную печень вырвет. И никто, кроме Соколов, избавить от Жажды нас не обещал. Никогда. Даже для вида. – Эрвин глянул на изумлённое лицо человека и серо, безжизненно рассмеялся: – Даже ты удивлён, что уж про местных обывателей говорить… Да, Славян, человеческая кровь нам необходима. От ста до двухсот граммов ежемесячно, в зависимости от массы тела и цвета крыльев. Чем светлее крылья, тем меньше крови требуется, но всё равно без неё вампир умрёт, и очень, очень больно умрёт. Самая изуверская пытка пустяк по сравнению с муками Жажды. Чтобы восстановиться после тяжёлого ранения нужна двойная доза.

– Это немного.

– Да. Но это кровь человеков. Вполне естественно, что они ненавидят тех, кто её забирает. – Вампир посмотрел на Славяна с жадным, требовательным любопытством. – Не могу понять, почему ты никогда не осуждал нас. Для человека это неестественно.

– Для техносторонца естественно. Вы ведь не берёте кровь насильно, а покупаете. Всё честно.

– Ты думаешь, те, кто продаёт нам кровь, любят вампиров? Мы для них зло, пусть и терпимое. И даже иногда выгодное.

– Повторяю: я техносторонец. У нас полно людей, которым требуется ежемесячное или еженедельное переливание чужой крови. Какая разница, куда её вливать – в вену или в желудок? Не знаю, как здесь, а у нас донорство – дело совершенно обычное.

Вампир ничего не ответил, только коротко глянул и уставился в пол.

– Славян, – сказал он после полуминутного молчания, – ты сможешь отвести Франциска на Техническую сторону завтра вечером? И встретить утром в пятницу?

– Завтра среда? Вполне. А что за спешка?

– Обереги купить надо. Срочно. – Эрвин показал письмо. Славян понимающе кивнул, некоторые грошовые безделушки Технички, попадая на Срединную или Магическую сторону, превращались в могучие обереги, которые не могло пробить ни одно, даже самое изощрённое волшебство. Заказывать их через Трилистник дорого, долго, да и вампирам запросто могут отказать, – Трилистник слишком тесно связан с Ястребами.

– Видишь ли, чем имитировать вампирское преступление, – счёл нужным пояснить Эрвин, – резиденту-Соколу проще навести на вампира оморочку и заставить вытворить одну из тех гадостей, на которые так щедра обывательская фантазия: обескровленные младенцы и юные девственницы в своих невинных постельках, одинокие прохожие, растерзанные в полночь на безлюдных дорогах.

– Меня всегда интересовало, что этим прохожим понадобилось в полночь на дороге, – заметил Славян. – Распоследний нищеброд и то предпочитает на ночь найти какое-никакое, а пристанище.

– Меня тоже, – буркнул Эрвин.

Славян выдвинул несколько версий. От изумления перед буйством человеческой фантазии вампир на несколько секунд онемел, потом зашёлся в безудержном хохоте.

* * *

Франциск с лёгким любопытством оглядел единственную комнату Славяновой квартиры.

– Ты можешь позволить себе жильё и получше.

– Не могу. Надо деньги откладывать. Вернусь в Россию, дом куплю, мебель.

– Тогда нужно основательно экономить, – понимающе вздохнул Франциск.

– Что я и делаю. – Славян начал проверять содержимое многочисленных карманов ходчанской куртки – три вида компасов, коробочка с антидотами, армейский «ножик выживания» – со всяким ножницами, пилками и прочей нужной мелочью, стерильный бинт… – Пошли.

– Ты не едешь в Тулон? – удивился вампир.

– Не волнуйся, – усмехнулся Славян, – подсматривать за тобой не собираюсь. Билеты на самолёт, если надо, помогу купить, сейчас из-за террористов все сдвинулись на безопасности. Документы у тебя надёжные?

– Более чем.

– Тогда и сам справишься. Идём.

– Подожди. – По вампирскому суеверию, перед дальней дорогой и трудным делом надо заручиться поддержкой двойника, Тени, – то есть посмотреть в зеркало. Франциск внимательно рассмотрел своё лицо, одежду – лёгкую осеннюю куртку, блёклую и незаметную в толпе, серый деловой костюм. Проверил, не оттопырились ли крылья. – Идём.

«Интересный обычай, – подумал Славян. – Где-то я о нём читал, в какой-то книге по нашей истории древнего мира. Египет. Да, такая примета была в Древнем Египте, в эпоху Раннего и Древнего царств. А вот это уже очень интересно: Раннее царство сформировалось за три тысячи лет до Новой эры. Три да два будет пять тысяч лет». Славян запер дверь квартиры, нажал кнопку лифта.

– Франц, тебе обязательно в Тулон ехать? – спросил он. Душа не лежала отпускать вампира в одиночку. Как ни крути, а проводник отвечает за безопасность клиента. – В Техно-Париже обереги купить нельзя?

– Ну-у… – Лететь через полстраны Франциску не хотелось, время можно потратить с большей пользой, особенно если учесть количество поручений. Вампиру дорога каждая минута. – Нет, всё-таки нужен Техно-Тулон. Там ожерелья из ракушек точно продают, а вот за Париж не поручусь. И поставщик постоянный есть. Время поджимает, в Париже я больше потрачу его на поиск нового поставщика, чем на перелёт.

– Ожерелье должно быть строго определённого фасона? Тьфу, опять сломался! – Славян досадливо шлёпнул ладонью по двери лифта. – Придётся пешком идти.

– Спускаться – не подниматься, – утешил вампир скорее себя, чем Славяна, спускаться пешком с пятнадцатого этажа радости мало.

– Франц, – Славян отыскал способ и время сэкономить, и клиента без присмотра не отправлять по аэропортам болтаться, – а в Техническом Гавре нужные бусы купить можно?

– Ещё как. Но чтобы попасть в Технический Гавр надо ехать в Срединный Париж. Это у вас самолёт, а здесь на поезде телепаться придётся. Нет, отовариться в Техно-Тулоне быстрее всего, я уже подсчитал.

– Не обязательно. Если выехать за пределы города, столичная линия перестанет действовать. Доедем на рейсовом автобусе до первого же пригородного посёлка и с автовокзала перейдём на Техничку. По закону сопряжения сторон там тоже должен быть вокзал или станция метро, электрички. Вернёмся в Гавр, только уже Технический. На всё про всё два часа, ну три. Не получится, так окажемся в пригороде Парижа, до аэропорта оттуда добраться нетрудно. Попробуем?

Вампир поразмыслил. Рискнуть тремя часами он может. Потеря ощутимая, но не фатальная, а выигрыш, в случае удачи, огромный. Одно из главных умений промысловика, вампира, который добывает на Технической стороне нужные вещи и сведения – расчетливо рисковать.

– Попробуем, – сказал он Славяну. – Ты умеешь читать знаки?

В каждом более-менее крупном городе Технической стороны есть хотя бы один магазинчик, владелец которого связан с иностороньем. Именно через них Трилистники закупают товары, у них меняют иностороннюю валюту на местную, они помогают заблудившимся иносторонцам вернуться домой. Реклама такого магазинчика ежедневно появляется в местных газетах, в объявлении обязательно есть особый знак, иностороняя метка. Знаки есть и на стенах домов, страсть техносторонней молодёжи к граффити предоставляет посредникам-межсторонникам широкие возможности.

– Конечно, – ответил Славян. – Любой переходитель… то есть ходочанин, – поправился он, – умеет.

– Ты прежде проводником был?

– Два или три раза в месяц.

– А общепринятой терминологии не знаешь.

– Зато я очень быстро нахожу точки перехода. Гораздо быстрее умников из Трилистника. Да, Франц, мы можем ещё час сэкономить. Перейдём из одного переулка, тут неподалёку…

Перед ментальным взором вампира замелькали образы улиц и переулков. Один стал ярким, отчётливым.

– Знаю, – ответил он.

– И окажемся как раз у входа в метро, доедем до окраины Парижа, перейдём на окраину Гавра. Парижское метро гораздо быстрее ваших автобусов. – Человек остановился на лестничной клетке, достал карманные карты Техно-Парижа и Средин-Гавра. – Подержи. – Он развернул гаврскую карту городом к вампиру, схемой автобусных маршрутов к себе, на неё наложил парижскую, городом к себе, схемой метро к вампиру. – Так… Это здесь. А нам надо вот сюда. – Выискал нужную точку, поставил на неё палец. – Соприкасаться стороны («Сопрягаться», – мысленно поправил Франциск.) должны здесь. Что там у тебя?

Вампир нащупал через карты его палец.

– Перекрёсток улиц Святого Доминика и Бродячих Королей. Полквартала до остановки.

– Отлично. – Человек развернул парижскую карту схемой метро. – А доедем мы так… – Он показал, как идут нужные ветки. – Понятно?

– Да.

– Если вдруг потеряешься, жди меня здесь. – Ткнул он пальцем в название станции. – На улице, у входа в метро. И запиши номер моего мобильника. Если что, позвонить сумеешь?

– Да.

Париж Франциск знал, но предосторожность будет не лишней.

– Что стоишь? – Человек убрал карты в карман. – Пошли.

– Славян, ты не боишься иметь дело с телепатами?

– Нет. Мне скрывать нечего.

– Всем есть что скрывать.

– Это им кажется. На самом деле людей, которым есть что скрывать, очень мало. А тех, кто интересуется чужими тайнами, ещё меньше. Большинство людей зациклены только на себе, даже телепаты.

– И всё-таки… Ты говоришь с людем, который может вывернуть тебя как собственный карман. Не страшно?

– Для того, чтобы вывернуть кого-то как собственный карман, телепатом быть не обязательно. Достаточно быть хорошим психологом, научиться этому не так уж и трудно. Страх перед телепатами сродни страху перед следящими за всеми и вся спецслужбами. Если в жизни вдруг появляются какие-нибудь они, которые следят, воздействуют, читают мысли – пора к психиатру.

– «Если у вас паранойя, то это ещё не значит, что за вами никто не следит», – с ухмылкой процитировал Франциск.

– Тоже верно. Но только для тех, кто слежки стоит.

«Странный человек», – решил вампир.

– Не странный, – хихикнул человек, – а иносторонний. Почему-то никто не спрашивает, боишься ли ты волшебников, хотя все знают, что их обучают телепатии. А вампиров бояться надо. Как вилку надо держать левой рукой, а ножик правой. Так принято. И вампирами в том числе. Вас должны бояться.

– Но ты не боишься.

– А я никому и ничего не должен. Чего мне бояться? И кого?

Вопрос был задан так, что нельзя не ответить.

– Не меня, – совершенно искренне сказал вампир. – И не Эрвина. А вот на счёт чего – не знаю.

– И я пока не знаю. Как узнаю, тогда и начну бояться.

Неуютный получался разговор, Франциск к таким не привык. Тем более, если говоришь с человеком.

– Славян, – медленно произнёс он, – ты ведь деньги в технобанке хранишь?

– Да.

– Значит, к срединным менялам ходишь регулярно и тебя все знают.

– Ну что ты кренделя пишешь? – досадливо сказал Славян. – Поменяю я ваши гроши, тебе перед Трилистником действительно светиться не нужно. Было бы о чем говорить.

Вампир коротко, пронизывающе глянул на человека.

– С Эрвином ты на кровозакупке познакомился?

– Угу. Почти. Я как раз кровь сдал и пошёл на выход, но перепутал двери и забрёл в жилой сектор вашего дома. Поблуждал немного, пока выход не нашёл. А в дверях меня уже Эрвин поджидает, как наехал: кто такой, из какой общины и почему крылья прячу. И всё на торойзэне. Я подумал – материт по-своему, ну и выдал… по-французски, но дословным переводом с русского. – Славян едва заметно покраснел. – Эрвин, когда всё выяснилось, полчаса ржал как конь, и выражения конспектировал. Так и познакомились. Единственный случай, когда вампир принял человека за соплеменника.

– Не единственный. Такое редко, но бывает – при определённых обстоятельствах.

– Только не говори, что Эрвин сам тебе всё не рассказал. «Проверка на вшивость»? Боишься, Трилистнику сдам или серебряный кинжал на переходе в бок воткну?

– Нет. Извини, не хотел тебя обидеть.

– Ничего, – улыбнулся Славян. И шумно выдохнул: – Уф-ф, спустились.

– Спустились.

Во дворе Франциск сторожко оглянулся, выделил взглядом куст шиповника с такими густыми ветвями, что отсутствие листьев ничуть не мешало за ним прятаться. Вампир мягко отстранил Славяна так, чтобы встать между ним и кустом. Наблюдатель сбежал.

– Ты чего? – удивился человек. Сбежавшего соглядатая он не заметил.

– За тобой следил эльфийский вышвырок.

– Зеркальну соседям, чтобы за квартирой присмотрели, – полез во внутренний карман куртки Славян. – Интересно, что же он там красть собрался?..

– Не трудись. Вышвырок следил за тобой, а не за квартирой. Наверняка подшабашивает в Трилистнике.

– Наверняка тебе следует подлечить паранойю. Ну зачем Трилистнику электрик из полунищего квартала, будь он хоть трижды ходочанин? Я для них никто. Кстати, – напомнил Славян, – обязанности телохранителя выполняет проводник, а не клиент.

Франциск презрительно скривил губы – какой-то хилый человечишко собирается защищать вампира, то есть лучшего в трёхстороннем мире бойца.

– Телохранитель… Ты даже простую слежку не чуешь.

– А что бывает сложная? – без обиды, но с лёгкой насмешкой спросил человек.

– Да. Сложную хелефайевскую слежку и вампиру заметить трудно. Чёрт! – сообразил Франциск. – Простая слежка! Трилистник никогда не наймёт олуха, который способен так по-глупому подставиться. И его интересовал только ты, но не твои связи. Таких соглядатаев не бывает. Ты куда вляпался? – жёстко спросил он человека.

– Насколько я знаю, никуда. – Наблюдатель человека заинтриговал, но ни капли не напугал. Славян действительно ничего не боялся, ничего не таил. – А что означает – интересовался? Как?

– Я что, похож на дарула? – сник вампир. – Моей ментальной силы только и хватает, что понять – это мужчина, хелефайя, вышвырок, очень заинтересован тобой. Но вот дарко он или лайто, как зовут, на чём основан его интерес, я сказать не могу. Одно точно знаю – он не хочет, чтобы ты о его слежке узнал. Боится. Но чего именно боится, не могу понять. Силы не хватает.

В мыслях человека промелькнул смутный образ какой-то лайто, на миг вампира захлестнула эмоциональная буря редкой даже по человечьим меркам силы. «Они ещё боятся телепатов… – непонятно на кого обиделся Франциск, Славян как раз и не боялся. – И на чёрта кому это надо – прогонять через себя заряды такой напряжённости? Вмиг нервы пережгут».

– Да, скорее всего, – сказал он человеку. – Твоя поклонница наняла его выяснить, нет ли у тебя других баб. Поэтому мужик его и не заинтересовал. Вот если бы ты с бабой вышел…

Славян помрачнел.

– Не горюй, – ободрил вампир. – Эльфийская любовь как майский снег, – в голосе невольно прорвалась глухая темная тоска, – много выпадет, быстро растает, и плодов никаких после не жди.

* * *

На условленное место Франциск пришёл не просто минута в минуту, а секунда в секунду. Осунувшийся, замотанный, вряд ли за эти без малого двое суток он поспал хоть полчаса. Вампиры несоизмеримо выносливее людей, что же он делал, если так выдохся? И как не пытается скроить безразлично-приветливую физиономию, а всё равно за километр видно, что командировка оказалась крайне неудачной.

– Вернёмся через Париж? – спросил он Славяна вместо приветствия, шлёпнул на мокрый асфальт трёхобъёмный рюкзак – изнутри втрое больше, чем снаружи, и груз втрое легче чем на самом деле.

– Как хочешь. Если торопишься, можно и через Париж.

Вампир на миг задумался, что-то оценил.

– Тороплюсь, – вежливо улыбнулся он.

Смотреть на его обречённую улыбку безвинно приговорённого к вечной каторге никакой выдержки не хватит.

– Франц, если ты не нашёл обереги, может, я помогу?

Вампир изумлённо распахнул глаза, оглядел Славяна как диковинное животное, когда не знаешь, опасное оно или нет, но на всякий случай лучше держаться подальше.

По черепу словно мазнули изнутри мокрой тряпкой – вампир оказался телепатом неумелым, попытка просмотреть мысли и намерения слишком неуклюжая и грубая. Славян уже хотел послать его куда подальше, но вампир медленно, очень осторожно выговорил:

– Обереги я купил. Но добыл очень плохие новости… Раз уж Эрвин, – голос у вампира стал твёрже и увереннее, – рассказал тебе главное, мелочи скрывать нет смысла. Ордена закупают оружие. Те виды, которые можно быстро модифицировать для Срединной и Магической сторон. И ещё кое-что… Этого, впрочем, следовало ожидать… Ведь если одни трёхгрошовые безделушки Технической стороны во время перехода превращаются в обереги, то логично предположить, что рано или поздно другие станут средством нападения.

– Понятно. – Славян помрачнел под стать погоде портового города осенью. Абсолютное оружие, от которого нет никакой защиты, в руках потерявших от жажды власти рассудок орденов ставит Срединницу и Магичку на грань исчезновения. Волшебнический вариант ядерной войны. В черепе опять как мокрой тряпкой мазнуло.

– Ты, козёл крылатый, – взорвался Славян, – не можешь, так не берись!

– Всё не так страшно, – сказал вампир. Возгласа Славяна он не услышал, ответил лишь на мысли. – Это только против нас. Только чтобы оморочку на вампира без труда наложить. Вот, – протянул он Славяну китайский брелок для ключей – крохотный, в мизинец, красноглазый фонарик, не то указку, не то пародию на лазерный прицел. В интернате младшеклассники такую игрушку звали бластиком. – Это пробьёт нашу защиту как пуля газетный лист.

Славян взял бластик, помигал, попрыгал красной точечкой по лужам, по рукам и лицам прохожих. Внимания на него никто не обратил.

– Годится только ночью или в сумерках. При нормальном освещении его и не видно. Но для оружия и ночью дальность маленькая, для охоты на вампира в особенности. Вы же просматриваете ментальный фон от трёхсот метров до километра. А с совино-вороньей помощью и до пяти. Против вас рота автоматчиков нужна, а не снайпер-одиночка.

– Соколам этой штуки как раз хватит. Если при любом освещении с полутора метров пять секунд посветить им на лоб любого вампира, хоть повелителя, и он минут на десять превратится в безвольную куклу. Как раз хватит, чтобы крепкую оморочку наложить и стереть всякую память о встрече с волшебником. И Соколы умеют закрываться от телепатов.

– А на другие расы как действует? – Славян покатал на ладони бластик.

– Так же. Мозги у всех одинаковые, это я тебе совершенно точно скажу.

– Медики утверждают, что каждый мозг уникален, двух одинаковых не бывает.

– Не бывает. Как и отпечатков пальцев. Но руки у всех более-менее одинаковые. И у вампиров, и у человеков, и у гоблинов. Другое дело магия. – Вампир запнулся: – Не знаю, как объяснить… Славян, человеки преобразуют магию всем телом, каждой клеточкой, но помалу, поэтому вам нужны преобразователи и накопители, всякие кольца, посохи, браслеты и алтари. Волшебные расы потому и зовутся волшебными, что преобразуют магию помногу. Но какой-нибудь отдельной частью тела… – Франциск опять запнулся: – Дурацки звучит, но так и есть на самом деле. У хелефайев магию в волшбу преобразуют волосы, поэтому они все патлатые, для успешного волшебствования волосы должны закрывать нижний край лопаток. Можно и длиннее отрастить, но от этого уже ни вреда, ни пользы, так, один лишь форс эльфийский. У гоблинов волшбу творят лёгкие, у нас – кровь. Поэтому некоторые заклятья и заклинания действуют избирательно только на определённую расу. Или наоборот, для всех рас опасны, а для какой-нибудь одной безвредны. На вампиров оморочник подействует сразу, для других рас наверняка потребуется перенастройка. У вас есть отсрочка.

– Толку от неё. – Славян вернул Франциску бластик.

– Идём, – тронул его за запястье Франциск.

– Постой. – На ум пришла неожиданная идея. – Франц, в межстороннем тамбуре свойства вещей с Технички меняются по определённой системе. Чтобы стать волшебным, предмет должен быть произведён только при помощи технологий, с минимумом ручного труда или вообще без него. Ведь предметы с Технички стали обретать волшебные свойства только с семидесятых годов двадцатого века?

– Да.

– Третья НТР, второй этап, мощный поток технологических новинок. Дальше: у потенциально волшебного предмета должна быть очень низкая себестоимость при промышленном изготовлении, но если ты попытаешься сделать то же самое в домашней мастерской – высокая. А ещё лучше, если такое вручную вообще сделать невозможно. И третье – волшебными становятся только строго определённые предметы.

– Ожерелья превращаются в обереги от волшебства, – сказал вампир, – остальная бижутерия не меняется. Прямоугольные или квадратные зеркала с диагональю от пятидесяти до шестидесяти сантиметров становятся ясновидниками. Мизинчиковые батарейки защищают от инфекционных заболеваний, но садятся очень быстро, только на трое суток хватает. Теперь вот оморочники появились. Это всё.

– Почти всё. Ожерелья ведь не всякие годятся?

– Нет. Но ты к чему ведёшь? – с раздражением сказал вампир. – Говори быстрей, идти пора.

– Успеем. Дай немного подумать. Ожерелье должно быть из пластмассы, белое, без ниток, в качестве креплений допускаются металлические сплавы. Покажи свой оберег.

Вампир ругнулся, но расстегнул воротник рубашки, показал ожерелье – короткую витую цепочку с прицепленными к ней маленькими пластиковыми ракушками и морскими звёздами, традиционный сувенир любого приморского города.

– Да, – согласился Славян, – такие купить можно только у моря, в Париже они немного другие. Разница почти не заметна, но оберега из тех не получится. Надолго хватает? – Завезённые с Технички обереги действовали не больше года.