Текст книги "Ратоборцы"

Автор книги: Влада Воронова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 32 страниц)

– Чижик опасен для ордена!

– Чижик помог ордену больше, чем кто бы то ни было за последние десять лет, – ответил магистр. – Сядь.

Декстр опустился в кресло.

– Но досточтимый… – начал он.

– Сепаратисты сами предложили начать переговоры, – прервал магистр. – Впервые за два года они захотели разговаривать, а не только стрелять. Посредником в переговорах обе стороны избрали орден.

– Сами избрали? – не поверил генерал.

– Да. Сами. Как в эпоху расцвета. И вожди сепаратистов, и премьер-министр с верховным маршалом заявили, что если Чижик посчитал нужным вступить в орден, то в нём действительно должны быть люди понимающие что такое честь и доблесть, ложь и правда. Иначе что бы Чижику там делать?

– Это оскорбление, магистр, – вскипел Декстр. – Оценивать орден по какому-то курсанту, да ещё вслух об этом заявлять!

– В обычных условиях – да, такие слова были бы оскорблением, – согласился магистр. – Но только не сейчас. Популярность орден теряет стремительно, и как плохим военачальникам, которые не могут похвастаться своими победами, нам приходится гордиться одиночными подвигами своих бойцов. Пусть и курсантов. Благодаря твоему ученику мы можем сказать: «Если даже простой курсант сумел проявить столь высокие справедливость и доблесть, то рыцари вообще само воплощение воинского благородства». Выходка паршивца пришлась как нельзя кстати. Мадагаскарцы очень эмоциональны и романтичны, падки на всё яркое, от футболки до поступков. Он сумел произвести на них впечатление. Такой удачный ход ни один аналитик бы не придумал.

– Другие поступки не столь благотворны, – возразил Декстр. – «Уложение» не принесло ничего, кроме вреда.

– Ошибаешься. Да, «Уложение» оскорбительно и унизительно для ордена, но пришлось по вкусу поселенцам, тем более, что у Соколов такого нет. Даже зомбаки перестали смотреть на нас как на таракана в супе. До симпатии ещё далеко, но уже появился лёгкий проблеск интереса, – магистр едва сдерживал довольную усмешку. – Чижик ордену необходим.

– Он опасен.

– Сейчас он необходим.

– Нет, – решительно сказал Декстр. – Опасность перевешивает пользу. Чижика необходимо убрать. А его смерть, – губы Декстра искривила пустая, без тени чувств, улыбка, – может принести ордену и дополнительную пользу – гибель героя производит впечатление гораздо больше прижизненных подвигов.

– Ты его учитель и защитник, генерал Декстр, рыцарь ордена, – приговорил магистр.

Декстр склонил голову – это приказ. Но приказ ошибочный. За сиюминутной выгодой магистр не видит завтрашней беды. И не желает ничего слушать, упёрся как ишак на рыбном рынке.

– Нельзя стать учителем тому, – ответил Декстр, – кто учиться не желает.

Магистр вопросительно приподнял бровь.

– От воинского мастерства Чижик берёт только то немногое, что считает для себя необходимым, – пояснил Декстр. – Остальное – лишь бы контрольную на дохлую тройку сдать.

– Принцип отбора? – спросил Салливан.

– Под настроение. По одной и той же дисциплине на одном этапе занимается с полным погружением, на другом – лишь бы от наставника отвязаться. В нём отсутствует дух воина.

Салливан только фыркнул.

– Да, магистр, Чижик рыбак, а не воин. Равнодушен к власти – сумел подчинить командира группы, капитана, опытного боевого рыцаря, но влиянием не воспользовался. Слава ему не только безразлична, но и мешает, потому и ведёт себя вторую неделю тихо, как мышь под метлой, ждёт, когда забудутся его похождения. Доказать превосходство не стремится, не утверждает себя. Воинский путь для Чижика не жизнь, а работа – нудная, скучная и глубоко безразличная.

– Не вяжется с его свершениями.

– Вот поэтому Чижик и опасен, – убеждённо сказал Декстр. – Он не стремится к свершениям, просто делает то, что считает нужным в данную минуту, о дальних последствиях не задумывается. То, что мы называем свершением, для него – мелочь, сделал и тут же забыл, вроде как пожилой даме помочь поднять оброненную сумочку или походя цыкнуть на пацанву, чтобы банки из-под лимонада под ноги прохожим не бросали. Вдумайтесь, магистр, – попросил Декстр, – если то, что он делает – мелочь, то что будет для него свершением? Чижик не воин, магистр, в нём есть что-то гораздо больше воинской силы. Я не знаю, что это, даже описать не могу, но оно опасно. Я не могу понять, куда влечёт Чижика, но с орденским его путь не совпадает совершенно точно. Уничтожить Чижика необходимо.

– Заладил – уничтожить, уничтожить, – досадливо дёрнул плечом магистр. – Это всегда успеем. Ты его учитель, так и научи видеть прелести рыцарского пути, покажи его величие.

– Величие Чижику не интересно.

– Ну так заинтересуй! – сорвался на крик магистр, передохнул и сказал немного тише: – Какой ты, к дьяволу, учитель, если не можешь увлечь ученика своим мастерством?! Ордену требуется свежая кровь – молодая, сильная, горячая, полная жизни. Не нравится величие, зацепи на то, что нравится! Думай, изучай ученика, наставник фигов. Привык, что рыцарские детишки сапоги тебе готовы вылизать, лишь бы в геометрики взяли. На девять десятых – тупое «мясо», только и могут, что на церемониях мантиями трясти. Работать уже не с кем. – Магистр едва сдерживался, чтобы не влепить упрямому генералу затрещину. Самодовольный кретин, в конец отупел от лёгкой жизни в спокойном округе. – Конечно, Чижику не нравятся замшелые приманки для высокородного быдла. На них польститься смогут только те, кто отродясь ничего лучше не видели, для кого весь мир в крепостном дворе и родительском поместье умещается, кто привык держаться за мамочкину юбку и командирские штаны. А Чижик людь вольный, чего только не повидал, ему все твои древние сказки как рыбе акваланг! Думай, выискивай в орденской жизни то, что придётся по вкусу дерзким и смелым! – опять сорвался на крик магистр. – С талантливыми людьми всегда нелегко. Это с дубаками всё просто – гони как куклу куда хочешь. Только великих дел куклы не свершают. А ордену нужны именно великие дела, великая мощь, иначе мы станем ничем. Или у нас появятся рыцари новой породы, или орден умрёт. – Магистр заставил себя успокоиться и ровно, буднично приказать: – Иди работай.

Декстра к двери как ветром сдуло. Рыцарь уцепился за дверную ручку так, что побелели костяшки пальцев. Умоляюще глянул на Салливана.

– Иди, – коротким словом магистр вытолкнул генерала прочь из комнаты так, что остановиться тот смог лишь на межэтажной лестничной клетке, даже о лифте забыл. Рыцарь подошёл к окну, посмотрел на парковый фонтан. Жаркое полуденное солнце беспечно играло лучами в прихотливых сплетениях водяных струй.

Такая хрупкая красота. Орден из неодолимой, всесокрушающей мощи превращается в красивую блестящую игрушку. Магистр прав. Ястребам давно пора влить в жилы свежую кровь. Пусть даже кровь плебеев, токарей и рыбаков, даже инородцев, да господи, он согласится надеть рыцарские пояса даже на зомбаков, лишь бы они любили орден так же, как любит его Декстр. Без свежей крови орден обречён.

Но Чижик ордену не нужен, больше того – опасен, его мощь чужеродна. С каждым днём Декстр видит его опасность всё яснее. Чижик – разрушитель, он уничтожит Ястребов. Но магистра убедить невозможно, он, как и Декстр когда-то, совершенно очарован его странной и непонятной силой, увлечённо прикидывает, как сможет её использовать.

А никак, досточтимый. Потому что Чижик ордену себя не отдаст никогда. Орден ему не нужен и неинтересен, больше того – неприятен. Не настолько, чтобы возненавидеть, как Соколов (А почему, кстати, Чижик так их ненавидит? Надо разобраться, это может быть очень важно.), но от неприязни до вражды довольно близко. А враг из Чижика будет очень серьёзный. Особенно – внутри ордена.

Значит, надо нарушить приказ. Имя Пауля будет опозорено, пояс сожжён, его вычеркнут из родового свитка Декстров и похоронят как безымянного наёмника.

Пусть. Становясь рыцарем, он клялся служить благу ордена, не колеблясь ни в чём и ничем, не ожидая наград и благодарностей. Пришло время доказать верность клятве.

– Пауль, – мягко сказал за спиной магистр. – Нет, не оборачивайся. – Магистр положил ладонь ему на плечо, легонько сжал. – Ты ведь не хочешь сейчас меня видеть. И ты прав. (Декстр вздрогнул). Да, прав. И в гневе своём прав, и в обиде. Мы все любим орден, для нас нет жизни вне ордена. Но я пришёл сюда десятилетним, а ты в нём родился. Когда ты изучал историю и ритуалы ордена, я чистил на городском перекрёстке обувь и воровал в мелочных лавках. Твои предки служили ордену на протяжении сорока семи поколений, были его рыцарями, а мой отец вывозил мусор с городских улиц и пил до свинячьего визга. Я люблю орден, только здесь я из уличного крысёныша стал людем, рыцарем. Но я рыцарем именно стал, а ты им родился. Твоя любовь к ордену намного глубже и сильнее. Ты истинный Ястреб. Мне очень стыдно, Пауль, но я и в сотой доле не могу почувствовать той боли, которая терзает тебя, когда ты видишь, как умирает наш орден. Не могу разделить её с тобой, не могу смягчить. Прости меня, Пауль.

Декстр резко обернулся. Магистр смотрел на него с печалью и сожалением.

– Прости меня, Пауль.

– Магистр… – только и выговорил Декстр.

– Я знаю, что Чижик очень опасен, – ответил Салливан, – знаю, что он в любую минуту может стать врагом. Но у нас нет выбора, Пауль. Орден слабеет стремительно. У мальчишки огромная сила, Пауль, я не понимаю её сути и природы, но я вижу, на какие высоты она может поднять орден, какую мощь ему дать. Я должен попробовать, Пауль. Я обязан использовать все средства, чтобы спасти орден, ведь я – рыцарь-Ястреб. Перенастроить Чижика, убедить войти в орден. Это трудно, но парень стоит таких трудов. Ну а если не получится – его надо убить. А пока я не могу, не хочу лишать орден ни одной возможности уцелеть, ведь их так мало. – Магистр улыбнулся с нежностью и покорностью. У Декстра защемило сердце, перехватила дыхание. Салливан кивнул своим мыслям и сказал: – Ты свободен от своего ученика. Было бы нечестно заставлять тебя тащить неподъёмный груз. Я подберу Чижику другого наставника.

– Но я сумею, – подводить магистра и учителя Декстру не хотелось ни за что. Только не разочаровать. Не заставить сожалеть о потраченном на Декстра времени.

– Это слишком тяжело, Пауль. Я не хочу взваливать на тебя такую ношу.

Декстр встал на колено, склонил голову.

– Позвольте мне вести его, учитель. Я сделаю Чижика верным рыцарем ордена. А не получится – убью прежде, чем успеет он причинить Ястребам хоть какой-то вред. Позвольте мне, учитель.

Салливан тронул кончиками пальцев его лоб, скользнул к затылку, слегка взъерошил волосы. Как и в далёком детстве, когда Декстр только начинал рыцарское обучение, когда была ещё сильна боль от разлуки с родителями, его ласка прогнала все тревоги и страхи, вселила новые силы. Декстр благоговейно прикоснулся губами к руке Салливана.

– Я никогда не подведу вас, учитель, – повторил он давнюю клятву. – Скорее умру.

– Никаких умираний, Ежонок, – строго сказал учитель. Как и раньше, в те почти забытые времена, он едва заметно, только для одного Декстра, улыбнулся. – Ты справишься. – Прикосновением к плечу Салливан велел ему подняться, снова улыбнулся и ушёл.

– Я не подведу вас, учитель, – тихо сказал Декстр. – Никогда. Я скорее умру.

* * *

– Четвёртая группа геометриков, строиться! – рявкнул дежурный капрал. – Смир-рна! Команду слушать приго-товсь!

Капралы, старшины, фельдфебели одинаковы везде. Нижние чины. Маленькие начальники. За пять месяцев орденской службы Славян так и не смог привыкнуть без улыбки смотреть на их потуги изобразить генералов.

Вот и сейчас. В фойе лекционного корпуса перед капралом всего-то пятнадцать человек, и стоят в полутора метрах, а орёт доблестный воин так, словно в поле за полкилометра до сотни докричаться пытается.

– С сегодняшнего дня, курсанты, у вас появляется новый предмет – фехтование. Наставник – старший лейтенант Рене Мельес, один из лучших мастеров клинка в ордене. Повторить имя.

Курсанты повторили.

В программу любого ВУЗа, даже если она ужата до годичного обучения и носит исключительно военный характер, обязательно запихнут кучу совершенно никчёмных предметов. Вот пожалуйста – фехтование. На кой ляд оно в современной армии нужно? Надо обязательно у наставника спросить, в чём заключается актуальность его предмета, и к какому виду вооружений относится сабля – тактическому или стратегическому?

– В колонну по трое – стройсь! – Капрал встал во главе курсантов. – За мной шагом марш!

Наставник Мельес был уже на учебном плацу. К будущим ученикам спиной повернулся, подбородок так задрал, что голова почти на лопатки свесилась – наставническое величие и недосягаемость демонстрирует. Из Ройсовых ребят, сразу видно. Славян представлял себе фехтовальщиков иначе, в стиле актёров Михаила Боярского, Джеки Чана и Жана Маре, а тут стоит дуболомище, гибрид Конана с бульдозером.

Что-то излишне напряжённый для одного из лучших мастеров клинка, хоть ордена, хоть роты. Спина словно каменная, ноги разве что судорогой не свело. Новичок, стесняется, боится опозориться перед своей первой группой? Исключено, геометрикам преподавать может только опытный наставник, не менее чем с двухгодичным стажем, и никакие успехи на соревнованиях тут не помогут.

По команде капрала курсанты согнулись в поклоне. Славян разозлился. Шао-Линь мадагаскарского розлива, стой теперь крючком, пока его наставническое хамейшество соизволит задницу в другую сторону развернуть. И как только Ястребы свои церемонии выдерживают? Славян давно бы всё уже послал в джунглях берёзу искать.

А ведь теперь можно и послать. Гроссмейстер сообразил вдруг, что даже рыцарям наглеть допустимо только до определённого предела, и принял «Уложение о поселенцах», документ весьма толковый. Отдать старостам Корзинки и Белой Рыбы по экземпляру, и его долг перед деревнями оплачен, можно уехать. Вопрос – куда?

Обдумать уход Славян не успел, наставник повернулся к группе лицом. И сразу же вперился взглядом в Славяна.

Рыцарь из корзинковского кабака. Славян выпрямился, движением век подтвердил: «Да, это я. Привет».

У рыцаря зло сузились глаза.

Но хватило ума не затевать разборку прямо на плацу, в присутствии пятнадцати свидетелей. Наставник Мельес отпустил капрала, скомандовал курсантам «Вольно» и принялся объяснять, какая замечательная штука меч, и какой счастливец тот, кто научился им владеть. Пару минут поток банальностей типа «Меч – душа воина» и «Меч – благороднейшее оружие» Славян слушал внимательно, хотелось оценить уровень образованности нового наставника. Весьма неплохо. Речь грамотная, обширный словарный запас – читал не только воинские трактаты. Говорит интересно, ярко, увлекательно, с примерами – и думать умеет, и воображение работает. Пожалуй, преподавать действительно сможет. А вот учить – нет, потому что сам учиться не умеет, только обучаться. Слишком верит догмам, авторитетам, слишком мало скепсиса и иронии, слишком серьёзно ко всему относится. Такие не учатся, а заучивают – навечно и бездумно. Не учат, а дрессируют – добросовестно и занудно. Ну да это забота курсантов.

Мысли Славяна опять занимал отъезд. Домой возвращаться всё ещё нельзя. Пусть он уже твёрдо решил, где будет жить и как, кем будет в новой жизни, но начать её пока не готов. Сначала надо разобраться…

– Курсант Чижик! – грянуло над ухом.

На источник шума Славян глянул с лёгкой досадой – наставник Мельес оторвал от важных размышлений.

– Я вам не помешал? – ядовито спросил Мельес.

– Немного, – с вежливой улыбкой брякнул Славян прежде, чем успел подумать – а надо ли дразнить нового наставника, если всё равно уходить собрался.

От неожиданности Мельес на несколько мгновений онемел.

– Выйти из строя, курсант Чижик, – приказал он.

Славян сделал три положенных по уставу шага.

– Тебе не интересны слова наставника, Чижик?

Главное уже сказано, а всё остальное – мелочи. Теперь молчать бессмысленно.

– Нет, – ответил Славян и пояснил выпучившему глаза Мельесу: – Не интересны.

– И что же тебе интересно? – спросил, на свою беду, Мельес.

– Что-нибудь полезное.

– Так меч, по-твоему, бесполезен?

– А чем он может быть полезен? – спросил Славян.

– Рыцарь, который не чтит меч, недостоин рыцарского звания, – холодно изронил Мельес.

– Я курсант, – напомнил Славян, – и пока не решил, нужен ли мне рыцарский пояс.

– Тогда что ты здесь делаешь? – судя по движению плеч, Мельес едва сдерживает матерную ругань.

– Именно это я и пытаюсь сейчас решить. Наиболее правильный ответ – зря теряю время.

– Чижик! – испуганно воскликнули сразу несколько голосов из строя. Мельес небрежным движением кисти заставил их умолкнуть, курсанты замерли по стойке «смирно».

– Итак, курсант Чижик, путь воина вы считаете пустой тратой времени? – голос Мельеса звенел от ярости.

– Путь воина, наставник Мельес, не имеет ничего общего с размахиванием остро заточенной железкой.

– Меч – благороднейшее оружие! – крикнул взбешённый Мельес. – И если ты не способен это понять, в рыцарской крепости ты сможешь только отхожие места чистить.

– Занятие полезное и необходимое, – ответил Славян. – А вот в чём польза меча, я понять действительно не могу. Что вы будете с ним делать, если вон там, – Славян кивнул на одну из крепостных башен, – снайпер засядет?

– Снайперская винтовка – оружие труса.

Славян коротко рассмеялся.

– И вы решитесь повторить это в присутствии наставника Донована, мастер клинка Мельес?

– Винтовка – оружие войны, а меч – благородства и чести. Это признаёт и наставник Донован. Он тоже мастер клинка.

– Что винтовка, что меч, что булыжник, а конечный продукт их применения один и тот же – труп. Меч – орудие убийства, и ни на что другое не годится.

– Меч – это душа воина! – выпалил Мельес заученную фразу.

– По-вашему, – спросил Славян, – у воина душонка столь мелкая, что уместится в куске железа?

Слова возмутили и оскорбили и курсантов, и Мельеса, но червячок сомнений остался. Меч действительно не столь велик. И действительно им можно только убивать.

– Тысячелетиями воины почитали свои мечи, – сказал мертвенно бледный от ярости и обиды Мельес, – веками меч был символом благородства и чести, отваги и доблести. И не рыбаку оскорблять оружие рыцаря.

– Веками мечами только убивали, – уверенно и спокойно, словно речь шла о чём-то простом и обыденном, вроде того, чтобы после занятий в кафе сходить, ответил Славян. – Меч – орудие разрушения, а слова о его благородстве и чести, отваге и доблести придуманы меченосцами, чтобы оправдать ремесло убийцы.

– Ты считаешь рыцарей убийцами? – выкрикнул Мельес.

– А нас здесь что, целительству учат? – поинтересовался Славян.

– Долг рыцаря – защищать слабых!

– Вот с этого, наставник Мельес, и надо было начинать. (Мельес дёрнул плечом, незаигранное спокойствие Чижика довело до исступления.) Можно убить, чтобы спасти от боли и смерти тех, кто не может защитить себя сам. Во всех остальных случаях убийство будет преступлением.

Глубочайшая, спокойная убеждённость Чижика действовала сильнее самых горячих речей. Мельес чувствовал себя как на шатком мосту, курсанты верили Чижику, а не наставнику.

– А честь? – спросил он. – Мечом отстаивают честь в поединке.

– Проще говоря, в драке. Что пьяные рыбаки махлу в кабаке устроят, что рыцари на дуэльной площадке сойдутся – разница не велика. Честь определяется тем, что принесут твои поступки окружающим людям, а не умением расквасить противнику нос или отрубить уши.

– Как ты можешь равнять рыцарский поединок, ведущийся по правилам чести, с грязной кабацкой дракой?

– Обыкновенно, – ответил Славян. – И там, и там честь равна умению покалечить оппонента. Моральные качества поединщиков, их правота никого не интересует. Только бойцовская выучка – идёт сравнение качества мускулатуры и скорости реакции. Так оценивают собак. Людей судят по их поступкам. Как в кабаках и на дуэльных площадках, так и за их пределами. Только поступками определяется честь и бесчестие.

– По кабацким дракам ты большой специалист, – ядовито сказал Мельес.

– Если вы о той драке в Корзинке, то признаю, я поступил не только бесчестно, но и глупо. Я доказал вам всего лишь превосходство моей мордобойной выучки над вашей. Утвердил в ложной правоте насилия. О причинах драки было забыто – как в драках и бывает. А значит боль, которую я причинил вам тогда, тоже была беспричинной. Таким образом, вред я нанёс вам двойной – и физический, и моральный. Я полностью признаю вину и прошу простить меня. – Славян сложил ладони лодочкой и склонился в глубоком поклоне.

По строю курсантов пробежал быстрый шёпот. Чтобы Чижик, который самому генералу кланяться отказался – исключительно из-за его упрямства и ехидных комментариев приветствие наставнику теперь ограничивалось простым вежливым четвертьпоклоном, – склонился перед каким-то старлеем? Что такого должно было произойти в деревенском кабаке, чтобы Рыжий Ликвидатор просил прощения?

Мельес бросил быстрый растерянный взгляд на взбудораженных курсантов, на склонённую спину Чижика – того самого, что напугал его в деревенском кабаке едва ли не до потери рассудка. На того, кто провёл дампьерскую и атенерскую зачистки. На того, кто оказался гораздо сильнее его, и не только в боевой подготовке. Что теперь делать, Мельес не знал. И никого рядом, кто бы подсказал. А ведь уже через час о них – Мельесе и Чижике – будет говорить вся крепость. Чуму на голову конопатого гадёныша! Хоть бы подсказал, что делать надо, знает ведь, сволочь рыжая. Но Чижик стоял в той же покорной позе, готовый принять любое его решение. Но оценивать будут не Чижика, а его, Мельеса.

– Встаньте в строй, курсант Чижик, – сказал Мельес. – Занятие продолжается. А что касается той драки, то нам обоим есть над чем подумать. И чего стыдиться. – Мельес медленно, чтобы не заметили курсанты, перевёл дух. Судя по одобрительным и сочувственным взглядам, он ответил именно то, что нужно, снова стал для них почтенным наставником. Мельес чувствовал себя так, словно прошёл по проволоке над бездной. Обрушил ещё одно мысленное проклятие на рыжую голову Чижика и сказал: – Нужен рыцарю меч или нет, обсудим позже, а пока поучимся его держать. Раз предмет включён в учебную программу, придётся им заниматься.

– Наставник Мельес, – прямо из строя, без разрешения спросила Линда Прежан, наследница рыцарского рода с пятисотлетней историей, – а на замену что-нибудь можно? Неофициально.

Чёрт знает что, а не курсанты. Но что-то другое от Чижиковых одногруппников ждать бессмысленно. Влепить бы наглой девке трое суток карцера и за разговоры в строю, и за саму идею заменить утверждённый магистром предмет, и за пренебрежение рыцарскими традициями, да нельзя. Мельес только в своём бессилии распишется, а Чижику авторитет укрепит, и без того немалый.

– Экзамен принимает генерал, – ответил Мельес. – Поговорите с ним, курсантка Прежан. Если разрешит, я могу научить вас зеркалочному перехвату.

– Чижик, – заныли курсанты, никак не меньше половины группы. Мельес с трудом удержал матерную ругань. Рыцари растут, так их и об эдак. Даже наставнику надерзить самостоятельно не могут, за вожака прячутся.

– Я поговорю с генералом, – пообещал рыжий. – Он сегодня придти должен.

Мельес приказал группе взять деревянные учебные мечи.

* * *

Эхо эмоциональной напряжённости долетело к Декстру ещё за двести метров до плаца. Опять Чижик что-то вытворил. Декстр ускорил шаги.

Курсанты отрабатывали хваты меча и базовые движения фехтовальщиков. Внешне всё выглядит пристойно, если не считать растерянности, испуга и ярости нового наставника. Десктр слегка позлорадствовал, не ему одному с Чижиком маяться. Да и холодный душ молодому наставнику полезен, чтобы не слишком наставническим званием возгордился, тем более, что он общажник, а не геометрик. Ройсовым питомцам полезно лишний раз напомнить о превосходстве спецподразделений, даже если это всего лишь курсанты.

Едва завидев генерала, наставник построил группу, скомандовал приветствие. Поклонился лейтенант гораздо ниже своих подопечных, заметил, вспыхнул от досады и торопливо выпрямился. На мантию Декстра даже не глянул, настолько поглощён собственными переживаниями. Что ж такого Чижик ему сказал? Судя по тому, с каким удивлением и любопытством курсанты смотрят на невиданное прежде одеяние генерала, ничего особенного, стандартный набор дерзостей, иначе не быть его мантии новостью дня. А наставник скуксился просто с непривычки. Ничего, зато понял глубоко и основательно, что спецуру учить – не «мясо» школить.

Декстр ответил лёгким кивком, оглядел группу. По строю пробежал едва слышный шепоток, и Чижик вышел на три шага вперёд. О чём-то серьёзном собрался заговорить, о мелочи с места бы сказал. Мельес побледнел, покраснел, судорожно вздохнул, но сумел-таки овладеть собой.

– Почтенный наставник Мельес, – чётко произнёс Чижик, – разрешите обратиться к досточтимому генералу Декстру?

От изумления у генерала едва не отвисла челюсть, а в желудке противно захолодело. Если Чижик, с его хроническим наплевательством на орденской этикет, обращается по уставу, жди неприятностей крупных и громких, таких, что и гроссмейстер услышит.

– Обращайтесь, – разрешил Мельес. Курсант уставным шагом подошёл к генералу.

«А что сделал бы Чижик, вели ему наставник встать в строй?» – подумал Декстр. Проверять не хотелось. Мельесу тоже.

– Досточтимый генерал Декстр, – сказал Чижик, и желудок у Декстра снова заледенел, до сих пор Чижик обходился без «досточтимого», – мы просим вас заменить фехтование на зеркалоперехват.

В первое мгновение генерал его просто не понял и едва не попросил повторить. Потом чуть не сказал «И всего лишь?».

– Почему? – со спокойным высокомерием, как и подобает генералу ордена, поинтересовался Декстр.

– В современном мире фехтование – это спорт, – пояснил Чижик. – А орден – военная организация.

– И вам жаль тратить время на игрушки, – сказал Декстр, краем глаза глядя на вспыхнувшего Мельеса. Всё ясно, успели подискутировать о мечах и воинах. Что наговорил Чижик, и какое впечатление произвели его тирады на мастера клинка, рыцаря в двадцать третьем поколении, догадаться несложно. Да, парень, повезло тебе, в первый день наставничества на Чижика напоролся, с которым даже я до сих пор справиться не могу.

– Фехтование – занятие красивое, генерал, – ответил Чижик, – но для рыцаря ордена совершенно бессмысленное.

А Мельес неплохо держится, такого самообладания от общажника Декстр не ожидал. Чижика в карцер не отправил, предложил предмет на замену. И сейчас смотрит на них с вежливым интересом, словно речь идёт о вещах посторонних. Молодец, старлей. Такого Ройсу оставлять жаль. Но не нужно спешить, время покажет, на что он годен.

– Вы слишком торопитесь с выводами, курсант, – сказал Декстр. – Да, против автоматчика с мечом выходить бессмысленно. И при артобстреле от шпаги толку нет. Тратить время на изучение древнего оружия, при вашей экспресс-программе, тоже глупо. Но ведь не идиот наш магистр. И раз утвердил фехтование, причины на то были.

– Очередная ритуально-церемониальная благоглупость, вроде плюмажей и кружевных воротников на парадной форме.

Вот поганец. Ляпни такое кто другой, неделю бы из карцера не вылез, а то бы и из ордена вылетел. Но никто другой так и не скажет. Никогда.

– Ошибаетесь, курсант. – Декстр взмахом руки подозвал адъютанта, приказал принести две кавалеристские сабли и французские шпаги. – Боевые, – уточнил он.

Напрягся Мельес, пробежал ропот по строю курсантов, а Чижик посмотрел на генерала с любопытством. Ни тени страха или неуверенности. Но фехтовать ему не приходилось никогда в жизни, это видно сразу. Действительно не боится или настолько хорошо владеет собой? Или понимает, что Декстр просто не может причинить ему никакого вреда?

Адъютант принёс оружие.

– Чижик, выбирайте саблю, – сказал Декстр.

Взял Чижик ту, у которой рукоять лучше легла в ладонь. Всё правильно, раз не понимаешь ничего в оружейных статьях, бери то, которое удобнее. Декстр взял вторую.

– А теперь смотрите внимательно. – Декстр вывел начальную фигуру высшего фехтовального канона «Водопад». – Повторите.

Фигуру Чижик вылепил корявую и неуклюжую, но справился, и ошибок сделал на удивление мало. У Декстра ладонь зачесалась дать Чижику крепкую затрещину, мозги на место поставить – при таких способностях пренебрегать воинским искусством и грешно, и нелепо, любой из курсантов, да и сам Мельес за такой дар душу бы продал. Вон как на ученичка смотрит, глаза разве что не на лоб полезли. Ничего, сейчас припомнит, что даровитый курсант о мече говорил, так и дыхание сопрёт.

– Ещё раз, – приказал Чижику Декстр, посмотрел на корявое исполнение и спросил с ехидством: – Ну что, курсант Чижик, не слушается острая железка? Это вам не автомат, здесь необходимо владеть не только телом, но и вещным миром. Приготовьтесь к бою. Защищайтесь!

Защиту он и двадцати секунд не продержал, Декстр выбил саблю, приставил клинок к горлу Чижика.

– Железка мешает, верно? А надо сделать её частью себя, подчинить настолько, чтобы она стала продолжением вашей руки, чтобы вы её не замечали. – Декстр отдал саблю адьютанту. – Выберите шпагу.

Чижик взял оружие. Декстр показал три боевых элемента. Чижик попробовал повторить.

– Совсем другой характер, иной рисунок движения, заметили? – сказал Декстр. – Словно попали в другой мир. К бою приготовьтесь. Защищайтесь!

Теперь Чижик отскочил с линии атаки в сторону, попытался ударом с боку выбить шпагу ногой, как выбивают огнестрельное оружие. Декстр чиркнул кончиком клинка по штанине, распорол ткань, не оцарапав кожу. Вторым ударом выбил у Чижика шпагу.

– Длинноклинковое оружие, – объяснил Декстр, – это в первую очередь управление предметным миром, то есть пространством. Воин, который может управлять пространством, будет управлять всем, что в нём находится, включая противника. – Он отдал адъютанту шпагу.

– Можно обучиться управлять пространством и не столь экзотичным способом, – сказал Чижик.

– Можно, – согласился Декстр, – но времени потребуется больше. Около пяти лет. Вы согласны на такой срок обучения? – спросил у всей группы. – Судя по вашим скисшим физиономиям – нет. Значит, остаётся фехтование.

– И вы надеетесь сделать из нас фехтовальщиков за полгода? – ехидно поинтересовался Чижик. – Да ещё таких, которые владеют разным оружием?

– Смотря кого вы называете фехтовальщиком, Чижик, – ответил Декстр. – Если такого мастера клинка, как наставник Мельес, то и пяти лет будет мало. Но от вас подобного уровня мастерства никто и не требует, достаточно, если вы научитесь держать оружие так, чтобы в ваших руках оно не было чужеродным элементом, чтобы вы смогли сделать его продолжением собственного тела, научились подчинять себе вещный мир во всём его разнообразии. – Декстр глянул на группу – слушают внимательно и верят. Но право окончательного решения отдали Чижику. А тот всё ещё сомневается. – Воин не должен зависеть от оружия, курсант. Хороший боец одинаково эффективно сражается и бутылочным горлышком, и гранатомётом, и даже веником. А единственный краткий путь к такому искусству – фехтование длинноклинковым оружием. – Декстр едва заметно усмехнулся. – Вы по-прежнему хотите отказаться от этого предмета?