Текст книги "Рядовой свидетель эпохи."

Автор книги: Василий Федин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 33 страниц)

Совершенно очевидно, что немцы точно знали, сколько и какие войска находятся в Брестской крепости, расположенной на расстоянии прямого артиллерийского и минометного выстрела от них, и что они не упустят возможности легко уничтожить все это. Поразительно, как могло допустить такое сосредоточение войск в крепости наше командование. А еще находятся люди, пытающиеся доказать, что командование ЗОВО, то есть Западного нашего фронта было сурово наказано, незаконно. Читаем дальше:

«... Приказание о выводе из крепости частей 42-и стрелковой дивизии, отданное лично командующим 4-й армией генерал-майором А.А. Коробковым начальнику штаба дивизии по телефону в период с 3 часов 30 минут до 3 часов 45 минут, до начала военных действий не успели выполнить. Командира дивизии генерал-майора И.С. Лазаренко разыскать и поставить в известность о полученном приказании не удалось. Приказание о приведении в боевую готовность дивизий 14-го механизированного корпуса, отданное в 3 часа 30 минут, передать в части до начала артиллерийской подготовки врага также не успели...»

«Боевая тревога в приграничных соединениях была объявлена самостоятельно командирами соединении и частей после начала артиллерийской подготовки противника, а в соединениях 14-го механизированного корпуса – по приказанию из округа после 4 часов 30 минут.

В период с 5 до 6 часов противник наносил массированные удары по штабам и складам. В первую очередь подверглись ударам штабы корпусов: 14-го механизированного в Кобрине и 28-го стрелкового в Жабинке... Авиацией противника была сожжена крупная нефтебаза недалеко от командного пункта этого корпуса.

Первый налет на штаб армии немецкая авиация произвела в 5 часов 10 минут. Около 6 часов налет был повторен. Кроме штаба армии, удару в Кобрине подверглись штаб 10-й авиационной дивизии и дома начальствующего состава управления армии и авиационной дивизии. Потери в личном составе оказались небольшими, но зато штабы потеряли почти все средства связи. Под развалинами зданий остались все документы этих штабов. В эти часы авиация противника уничтожила окружной артиллерийский склад в Бронна Гуре... В период с 5 до 6 часов при поддержке артиллерии и под прикрытием авиации войска 2-й немецкой танковой группы и 4-и армии начали форсировать р. Западный Буг. Главный удар противник наносил... почти по всей полосе армии, силами 47-го моторизованного, 12-го армейского и 24-го моторизованного корпусов... 12-й армейский корпус противника, составляя центр ударной группировки, перешел в наступление на Брест...

Во время артиллерийской подготовки 34-я немецкая пехотная дивизия нанесла большие потери 22-и танковой дивизии, размещавшейся в южном военном городке Бреста в 2,5 – 3,5 км от государственной границы. Этот городок находился на ровной местности, хорошо просматривался со стороны противника. Артиллерийский огонь по городку и последовавшие затем налеты авиации оказались для дивизии, как и для остальных войск, неожиданными. Погибло и получило ранения большое количество личного состава и членов семей командного состава. Этому способствовало скученное расположение частей дивизии. Красноармейцы размещались в общежитиях, спали на 3 – 4-х -ярусных нарах, а офицеры с семьями жили в домах начсостава поблизости от красноармейских казарм. От ударов артиллерии и авиации дивизия потеряла также большую часть танков, артиллерии и автомашин, больше половины всех автоцистерн, мастерских и кухонь. От огня противника загорелись и затем взорвались артиллерийский склад и склад горючего и смазочных материалов дивизии... С началом артиллерийского налета командир дивизии генерал-майор В.П. Пуганов по разрешению находившегося в дивизии начальника штаба 14-го механизированного корпуса полковника Л.В. Тутаринова объявил боевую тревогу и приказал частям изготовиться для следования в назначенный по плану прикрытия район Жабинки...

С 6 до 8 часов части 22-й танковой дивизии под огнем противника беспорядочно переправлялись через р. Мухавец по мостам юго-восточнее Бреста... стремясь возможно быстрее выйти по Варшавскому шоссе... в район Жабинки... Значительная часть артиллерии дивизии была уничтожена огнем противника. Из-за отсутствия средств тяги она осталась в парках... В первые же часы войны погибли заместитель командира 22-й танковой дивизии по политической части полковой комиссар А.А. Илларионов, заместитель командира дивизии по технической части военинженер 2-го ранга Е.Г. Чертов и был тяжело ранен командир 44-го танкового полка майор Н.Д. Квас.

Внезапным артиллерийским огнем были уничтожены две батареи и большая часть автотранспорта 204-го гаубичного полка 6-й стрелковой дивизии, располагавшейся между южным военным городком Бреста и артиллерийским полигоном». (Полигон находился километрах в 5-ти на юго-восток от южного военного городка и километрах в 6 – 7-ми от государственной границы, проходящей здесь по Западному Бугу с севера на юг – В.Ф.).

«Значительные потери понесли также части и подразделения, собранные по приказу округа на артиллерийском полигоне для проведения опытного учения. Здесь находились два батальона 84-го стрелкового полка 6-й стрелковой дивизии, подразделения 459-го стрелкового и 472-го артиллерийского полков 42-и стрелковой дивизии, танковая, артиллерийская и другая техника, предназначенная для показа участникам учения, а также 455-й корпусной артиллерийский полк, выведенный для проведения плановых стрельб.

Начало артиллерийской подготовки противника этими войсками было воспринято как неожиданное начало учения с боевой стрельбой, а то, что снаряды начали рваться в их расположении, отнесли к халатности руководства учения, и чтобы обратить внимание на происшедшую «ошибку», с артиллерийского полигона подали сигналы: световые (ра– кетами)и звуковые (трубами). И только когда части уже понесли большие потери, командиры и войска поняли, что началась война. После этого часть подразделении 6-й стрелковой дивизии присоединились к 75-й стрелковой дивизии, (то есть ушли с полигона на юг – В.Ф.), а остальные начали отход вместе с пешими подразделениями 22-й танковой дивизии...»

Поражаешься событиям, происходившим накануне и в день нападения немцев в Западном особом военном округе. Из центра идут строжайшие предупреждения – не спровоцировать какими-нибудь неосторожными действиями немцев, а тут, рядом с Брестом и Брестской крепостью и Государственной границей с Германией собрались проводить учения с боевой стрельбой, учения в масштабах округа. Собрали и подставили под удар артиллерии противника множество боевой техники.

Танковая 22-я дивизия 14-го механизированного корпуса, расположившаяся накануне в южном военном городке, в нескольких километрах от границы, в соответствие с указаниями «красного пакета» должна была немедленно по тревоге собраться и следовать в район Жабинки, что северо-восточнее Бреста примерно в 30 километрах. Вместо того, чтобы немедленно занять на своем месте оборону. Здесь тоже возникает немалое удивление. Совершенно же очевидно, что план перемещения войск в рамках приведения войск в полную боевую готовность, а это следует подчеркнуть, вскрытие пакетов предполагалось только в этом случае, когда имелось в распоряжение наличие времени для перемещения войск. В случае же внезапного нападения противника и неожиданно создавшейся обстановки, войска должны были занять оборону в том месте, где их застала внезапность.

Действия войск на случаи возникновения непредвиденных ситуации в ЗОВО не были предусмотрены, и началась несуразица с непонятным перемещением войск, перемещением, не соответствующих складывающейся обстановке. А связи между штабами войск и со штабом округа, который теперь стал штабом фронта, тоже нет. Она непрерывно прерывается, с Москвой связи тоже нет.

В этой ситуации 24-й механизированный корпус 2-й танковой группы Гудериана легко и прорвался южнее Брестской крепости и самого Бреста вслед за беспорядочно отходящей 22-и танковом дивизией 14 мк 4-й армии.

Как ни тяжело переживать все эти трагические события в очередной раз, но приходится ради того, чтобы разобраться в них, познать истину и со знанием дела противостоять чудовищным фальсификациям, искажениям и клевете на Советский социалистический строи, который, якобы встретил воину с Германией неподготовленным, с устаревшей техникой, что во всем этом был виноват Сталин.

Читаем дальше книгу Л.М. Сандалова «Первые дни войны».

«С уходом из Бреста 22-й танковой дивизии город остался почти без защиты. Командир 6-и стрелковой дивизии собирал в это время остатки 125-го, 333-го стрелковых и 131-го артиллерийского полков севернее и северо-восточнее Бреста... эти полки по плану и не предназначались для обороны Бреста... Поэтому 45-я немецкая пехотная дивизия, форсировав Западный Буг южнее и севернее крепости и встречая лишь незначительное сопротивление наших войск на флангах, постепенно занимала город. Её отряд на десантных лодках пробился по р. Мухавец к мостам южнее и юго-восточнее Бреста и захватил их неповрежденными.

Однако Брестскую крепость 45-й немецкой пехотной дивизии взять с ходу не удалось. После нескольких попыток захватить крепость дивизия понесла большие потери и наступление на неё прекратила. Защитники крепости своим огнем сорвали также попытки немцев организовать переправу войск через Западный Буг по железнодорожным мостам».

Здесь возникает масса вопросов к автору книги и подозрение в том, что последний абзац появился не по воле её автора. Если немцы легко обходили Брест и с юга и с севера, зачем же им штурмовать крепость, она к тому же была под непрерывным ураганным обстрелом и бомбометанием?

Известна, правда, запись в «Военном дневнике» Гальдера такого содержания:

«25 июня 1941 года 4-й день воины... Майор фон Белов доложил свои впечатления о действиях танковой группы Гудериана, при штабе которой он состоит офицером связи. Подтверждается, что 45-я пехотная дивизия, по-видимому, зря понесла в районе Брест-Литовска большие потери...Указания:.. б). Расследовать действия 45-й пехотной дивизии в районе Бреста». И далее, в записи за 28 июня: «... Генерал Брандт: Отчет о боях за Брест-Литовск (31 пехотная дивизия)... сопротивление превосходящих по численности и фанатически сражающихся войск противника было очень сильным, что вызвало большие потери в составе 31-й пехотной дивизии. Ошибок в действиях дивизии, по-видимому, не было».

Эти, подтвержденные специальным расследованием, потери немцев связаны, видимо, с тем, что и на северной окраине Бреста, и на его южной окраинах оказались некоторые подразделения 6-и и 42-й дивизий, вырвавшиеся в первый момент обстрела из Брестской крепости, а также подразделения частей, располагавшихся в северном и южном военных городках. Они-то и наносили неожиданные удары по частям немецких пехотных дивизии, охватывающих город и входящих в него.

Удивительно то, что военные городки на южной и северной окраинах Бреста, в которых стационарно размещались 22-я танковая дивизия (в южном городке) и артиллерийские полки 28 стрелкового корпуса (северный городок) совершенно не предназначались и не были подготовлены для обороны города. Воинские части, располагавшиеся там, по тревоге должны были немедленно покинуть эти городки и убыть на сборные пункты, находящиеся на расстоянии десятков километров от этих городков восточнее.

Теперь мы подошли вплотную к самым трагическим событиям первых часов войны – к событиям, которые происходили в те часы в самой Брестской крепости.

К моменту неожиданного артиллерийского и воздушного нападения в Брестской крепости находилось неоправданно большое количество боевых частей 4-и армии, не предназначенных к обороне крепости. Сандалов перечисляет эти части, почти полностью погибшие внутри крепости:

«В момент открытия противником артиллерийского огня по Бресту и Брестской крепости в ее цитадели находились следующие части и подразделения: 84-й стрелковый полк (6-й дивизии -В.Ф.) без двух батальонов, 125-й стрелковый полк (6-й дивизии – В.Ф.), без одного батальона и саперной роты, 333-й стрелковый полк (6– й дивизии – В.Ф.) без одного батальона и саперной роты, -131-й артиллерийский полк (6-й дивизии – В.Ф), 75-й отдельный разведывательный батальон, 98-й отдельный дивизион ПТО, штабная батарея, 37-и отдельный батальон связи, 31-й автобатальон и тыловые подразделения 6-й стрелковой дивизии, 44-и стрелковый полк без двух батальонов (42-и стрелковой дивизии – В.Ф.) (в форту 2 км южнее крепости), 455-й стрелковый полк (42-й дивизии – В.Ф) без одного батальона и саперной роты (один батальон из оставшихся в крепости размещался в форту 4 км северо-западнее Бреста), 158-й автобатальон и тыловые подразделения 42-й стрелковой дивизии. В крепости находились также штаб 33-го окружного инженерного полка с полковыми подразделениями, половина окружного военного госпиталя на острове Госпитальном и пограничная застава на острове Пограничном. Кроме того в бастионном кольце и за стенами крепости проживало большое количество начальствующего состава и сверхсрочников со своими семьями, а также граждан, работавших в частях и учреждениях, расположенных в крепости. (В этом месте у Сандалова ссылка на Архив МО СССР, ф. 318, оп. 4631, д. 8, л. -3 и примечания в скобках -В.Ф.).

В 4 часа утра 22 июня был открыт ураганный огонь по казармам, по выходам из казарм и центральной части крепости, по мостам и выходным воротам и домам начальствующего состава. Этот налет внес замешательство и вызвал панику среди красноармейского состава. Командный состав, подвергшийся в своих квартирах нападению, был частично уничтожен. Уцелевшие командиры не могли проникнуть в казармы из– за сильного заградительного огня, поставленного на мосту в центральной части крепости и у входных ворот. В результате красноармейцы и младшие командиры без управления со стороны средних командиров, одетые и раздетые, группами и по одиночке, выходили из крепости, преодолевая обводной канал, реку Мухавец и вал крепости под артиллерийским, минометным и пулеметным огнем. Потери учесть было невозможно, так как разрозненные части 6-й дивизии смешались с разрозненными частями 42-и дивизии, а на сборное место многие не могли попасть потому, что примерно в 6 часов по нему уже был сосредоточен артиллерийский огонь».

Это была приведенная Сандаловым выдержка из «краткого боевого отчета о действиях 6-й стрелковой дивизии, имевшей на вооружении легкие танки и бронемашины». Далее Сандалов повествует следующее:

«С началом артиллерийской подготовки в 4 часа в городе и крепости погас свет... Телефонная связь в городе прекратилась. Это еще более усилило растерянность личного состава. Средних командиров в бастионах насчитывалось единицы. Командиры, сумевшие пробиться в крепость, вывести части и подразделения не смогли и остались в крепости. Так например, командир 44-го стрелкового полка 42-и стрелковой дивизии майор П.М. Гаврилов, пробравшийся в первый час артиллерийского налета к своему полку, не смог вывести его остатки из крепости и остался на месте, возглавив оборону восточного сектора крепости. По воспоминаниям товарища Гаврилова, все выходы из бастионного кольца крепости находились под таким сильным артиллерийским, минометным, а позднее пулеметным огнем, что 98-й отдельный дивизион ПТО при попытке прорваться из крепости был почти целиком уничтожен... Артиллерия, находившаяся в открытых артиллерийских парках крепости, в большей своей части была уничтожена огнем противника на месте. Почти целиком погиб конский состав артиллерийских и минометных частей и подразделений дивизии, находившийся во дворе крепости у коновязей. Автомашины автобатальонов и других частей дивизии, стоявшие в объединенных открытых автопарках, были сожжены. Все документы и имущество частей остались в крепости...

После первых артиллерийских и авиационных ударов началась эвакуация из Бреста партийных и советских организации, органов управления Брестского железнодорожного узла, фабрик, мастерских, складов и других предприятий, организаций и учреждении. Она проходила в страшной суматохе, спешно, а поэтому и неорганизованно. Начался массовый уход на восток семей советских и партийных работников, семей военнослужащих, всего населения, не желавшего попасть под власть гитлеровцев...»

И ещё много страниц в книге «Первые дни войны» посвящены развитию событии на брестском направлении, но мы закончим пересказ тех событий первыми часами войны:

«К 7 часам части 45-й и 34-и пехотных дивизии 12-го немецкого армейского корпуса заняли Брест»...

Основные выводы, которые следует сделать из анализа вышеприведенного материала, кратко можно сформулировать в таком виде.

Командование 4-й армии ЗОВО, прикрывавшей 150 километровую полосу пограничной с Германией территории с Варшавским шоссе, проходящим через Брест на Минск и далее до Москвы, в центре, знало о большом количестве немецких войск, сосредоточенных против 4-й армии.

Знало оно в середине июня 1941-го года и о том, что немецкие войска заняли исходное положение для наступления против 4-й армии. Знало об этом и командование ЗОВО. Надо полагать, командование ЗОВО докладывало о тревожном положении на границе и Наркому обороны, и в генштаб.

4-я армия ЗОВО, по утверждению бывшего начальника штаба этой армии, располагала достаточным количеством сил для прикрытия занимаемой полосы обороны. В ее состав входил 28-й стрелковый корпус (42, 6, 75 и 100-я стрелковые дивизии); 14-й механизированный корпус (22-я. и 30-я танковые дивизии, 205-я моторизованная дивизия; 120-й и 138-й гаубичные артиллерийские полки РГК; 62-й Брестский укрепленный район; 10-я смешанная авиадивизия; 89-й пограничный отряд.

Но перечисленные войска в момент нападения Фашистской Германии не занимали оборонительных позиций, а были расположены, в основном, в местах их постоянной дислокации. В том числе и непосредственно в военных городках на расстоянии нескольких километров от границы, и в Брестской крепости, находящейся на самой границе.

Войска и боевая техника, находящиеся в ночь на 22 июня 1941 года в северном и южном военных городках на окраина Бреста, на брестском артиллерийском полигоне и в самой Брестской крепости были разгромлены первыми же артиллерийскими и авиационными ударами.

Большая вина командования 4-й армии состоит в том, что оно не смогло вывести части 6-й и 42-й дивизий, а также многие отдельные полки и батальоны из крепости заблаговременно и тем самым обрекло их на гибель.

10-я смешанная авиадивизия, успевшая перебазировать на полевой аэродром 20 – 21 июня лишь один штурмовой авиаполк и то почему-то к самой границе, всего лишь на расстояние 8 км от нее, была разгромлена на своих стационарных аэродромах авиацией противника.

После разгрома артиллерийскими и авиационными ударами значительного количества частей 6-й, 42-и дивизии и отдельных частей, находившихся в Брестской крепости и военных городках на окраине Бреста, 2-я танковая и 4-я полевая армии немцев легко обошли Брест и Брестскую крепость и устремились на Барановичи и Минск. 3-я немецкая танковая группа и 9-я полевая немецкая армия в это время прорвали оборону севернее Белостока и также устремились на Минск и Вильно, охватывая 10-ю и 3-ю армии Западного фронта с севера. В районе Новогрудок и Минска немецкие войска соединились, окружив 10-ю и 3-ю армии и часть сил 4-й армии. 29 июня столица советской Белоруссии была захвачена врагом. Западный фронт потерпел катастрофическое поражение.

МНЕНИЕ ГЕНШТАБИСТА

Шестидесятилетие со дня начала Великой Отечественной войны – память о чрезмерно трагическом. Шестидесятилетие Московской битвы – юбилей подлинно героического. А между ними другие события 60-ти летней давности жестокие и трагические, известные и малоизвестные. Окружение наших войск под Белостоком, молниеносный разгром немцами Западного фронта, Соловьевская переправа у Смоленска, захват немцами Окуниновского моста через Днепр севернее Киева, окружение и разгром Юго-Западного фронта, гибель его штаба, трагический переход Балтийского флота из Таллина в Кронштадт, окружение 4-х наших армий в районе Вязьмы, 2-х у Брянска, открытые дороги на Москву. Все эти предельно трагические события минувшей войны возбуждают снова и снова неутихающую боль воспоминаний о трагедии страны и народа, о павших товарищах.

Не прекращаются и, конечно, не прекратятся до конца этих обильных трагическими датами лет дискуссии, разговоры и споры о причинах наших поражений первых дней, недель и месяцев войны, неоправданно больших жертвах, о быстром продвижении врага вглубь страны до Москвы. Из недавних публикаций привлекли мое внимание две статьи в «Красной Звезде»: «Трагедия Западного Фронта» к.и.н. М.Мягкова («КЗ» за 24.07.01) и большая на всю полосу – генерала армии А. Грибкова «Генеральный штаб: история и перспективы».

О первой статье. Она достаточно правдиво повествует о трагических событиях первых дней войны на Западном фронте. Следует лишь заметить: в ней, кажется, впервые в «Красной звезде» опубликовано то, о чем в патриотической печати говорится уже не один десяток лет. Сейчас разговор – о второй статье.

Статья А. Грибкова содержательна: история русского Генерального штаба с петровских времен его зарождения, развитие, имена... Особое внимание Генштабу Красной Армии со времен зарождения полевого штаба РККА в 1919 г. Большое внимание Б.М. Шапошникову, постоянные ссылки на его классический труд «Мозг Армии», изданный в советское время, в начале 20-х годов. В заключении статьи высказывается твердое убеждение: армия, Генеральный штаб не может быть вне политики. Генштаб должен привлекаться к участию в разработке бюджета страны, начальник генштаба должен быть вхож к президенту страны. И тут тоже основной авторитет – Борис Михайлович Шапошников. Все это очень интересно и серьезно и, надо полагать, будет оценено по достоинству.

Особое внимание, я думаю, многих читателей привлечет та часть статьи, где автор рассматривает роль Генштаба РККА в деле подготовки страны к отражению немецко-фашистской агрессии, его роль в годы Великой Отечественной войны. Тут не все представляется бесспорным, возникают вопросы и возражения.

Подкупает у А. Грибкова своей четкостью фундаментальный, по существу геополитический, тезис автора: «Война с Германией не стала для нашей страны неожиданностью. Это был закономерный процесс в рамках реализации многовековой западной экспансии на Восток в поисках жизненного пространства... Тем более она не была неожиданностью и для Генерального штаба РККА.» Сказано четко и определенно и, кажется, впервые в таком тоне в открытой печати, в самой главной военной газете военным деятелем самого высокого ранга, бывшим крупным генштабистом. Тут, конечно, под Западом подразумеваются и современные США, превратившиеся из некогда демократической, а скорее всего, бывшей прежде псевдодемократической страны, в страну оголтелой агрессивности. Многие современные беспристрастнее исследователи нашего недавнего прошлого, пламенные публицисты, не скованные нынешней официальной политизированной и конъюнктуированной исторической «наукой», отстаивали в своих публикациях подобные же взгляды.

Вспомнилась и публикация нынешнего начальника генерального штаба Квашнина совместно с начальником института военной истории М. Гареевым «Семь уроков Великой Отечественной войны», появившаяся в конце 2000 года в «Независимом военном обозрении». Удивил и возмутил в ней первый же тезис, выдержанный в типичном перестроечном псевдоисторическом тоне, точнее, такие слова в нем: «... Сталин отверг все предложения наркомата обороны, начальника Генштаба разрешить привести войска в боевую готовность и изготовиться к отражению агрессии. Воспротивиться этому в те времена было практически невозможно». Вызывал недоумение и ряд других подобных избитых утверждений, не отражающих существа происходящих тогда событий. Ю.И. Мухин сразу же в своей газете, в №32 (175) в статье «Понимают ли генералы уроки войны» дал разгромную критику подобным измышлениям Квашнина и Гареева, уличив их в умышленном искажении смысла и слов даже известной директивы наркома обороны приграничным военным округам от 21 июня 1941г. Как всегда – в предельно резкой форме, но справедливо.

И в той статье, и у А. Грибкова затронуты одни и те же вопросы, болезненно воспринимаемые теми, кто мучительно пытается найти ответы на них для себя. К слову, я не могу в очередной раз не заметить, что история Великой Отечественной войны в нашей стране сейчас стала гражданским делом, и самые интересные, самые сильные публикации о той войне, на мой взгляд, идут не от дипломированных историков, а от граждан иных профессий – порядочных литераторов, работников науки, культуры, журналистов, рабочих, крестьян и служащих: Вадим Ко– жинов, Владимир Бушин, Василий Песков, Феликс Чуев, Владимир Успенский... Дипломированные же официальные историки скомпрометировали себя, свои ученые степени и звания непоследовательностью своих позиции, приспособленчеством к изменяющейся политической линии руководства страны. Истоки такого положения в военно-исторической науке уходят, я думаю, к военным годам, когда основные проблемы начала войны были затронуты в докладах и речах И.В. Сталина. Он в своих политических выступлениях не мог перед лицом врага говорить об истинном положении воюющей армии, о причинах трагического начала войны. Официальные же историки того периода стали «научно» обосновывать политические оценки Сталина. Среди них – П.А. Жилин, А.М. Самсонов, многие другие. Потом по их стопам пошли научно руководимые ими, их ученики, потом – ученики этих учеников. И таким путем сформировались «научные» школы антинаучной истории. Потом появились «историки»-перевертыши, тот же Самсонов, Волко– гонов, Мерцаловы, Р. Медведев, Б. Сарнов... Из последних – Млечин...

Отдавая должное вышеприведенной в статье А. Грибкова оценке геополитического нажима Запада на Россию, с некоторыми его оценками роли Генштаба в непосредственной подготовке Вооруженных сил Советского Союза к отражению германской агрессии, мне кажется, согласиться нельзя. Например, вот с таким утверждением: «... на Генеральный штаб легла основная нагрузка по подготовке страны к отражению фашистской агрессии». По-моему, такое утверждение принципиально неверно. Основным в подготовке страны к обороне, к отражению фашистской агрессии было все же, как представляется, создание мощного военно-промышленного потенциала, соответствующее развитие экономики и идейно-политическая подготовка личного состава Красной Армии и советского народа в целом. Решением этих задач в первую очередь занимались высшие правительственные органы, совнарком, политбюро ЦК ВКП(б), руководство военной промышленности и общественные организации.

В 1930-е годы эти задачи были решены успешно, что в критический момент и спасло страну от полного военного поражения. Неоценимую роль в деле идейно-патриотического воспитания и военной подготовка молодежи играл комсомол и Осоавиахим. Это широко известно. Если же принять тезис А.Грибкова о том, что основная нагрузка в деле подготовки страны к отражению фашистской агрессии легла на Генштаб РККА, то и основной спрос за разгромное поражение Красной Армии в первые месяцы войны должен быть с него, с Генерального штаба РККА. Однако так вопрос, насколько известно, никто, никогда не ставил, не ставит так вопрос и Грибков. Между тем, представляется бесспорным, что довоенный наш Генштаб должен нести свою долю ответственности за то, что многие части и соединения приграничных военных округов были застигнуты врасплох, а боевые самолеты оказались подставленными под удар немецкой авиации на стационарных аэродромах в плотном строю. За окружение 3-й и 10-й армий под Белостоком и Минском, за невообразимо быстрый развал Западного фронта. За окружение и разгром противником Юго-западного фронта, за окружение в конце сентября 41 года 4-х советских армий под Вязьмой. За совершенно негодную связь между штабами военных округов и штабами армий, корпусов и дивизий. За плохую связь самого Генштаба со штабами военных округов. Куда уж дальше: нарком обороны, генштаб и правительство страны узнали о захвате через неделю после начала войны столицы Белоруссии Минска не от штаба Западного фронта, а из сообщении зарубежных широковещательных радиостанций. Вина Генштаба, наркомата обороны в целом за перечисленное выше в том, что отдавая директивы, распоряжения и приказы в западные приграничные военные округа о выдвижении к границе войск, расположенных вдали от нее, о рассредоточении самолетов, о повышении бдительности и боеготовности генштаб плохо контролировал исполнение директив и приказов. Тут снова и снова вспоминаются слова Адмирала флота Советского Союза Н.Г. Кузнецова:

«Анализируя события последних мирных дней, я предполагаю: И.В. Сталин представлял боевую готовность наших вооруженных сил более высокой, чем она была на самом деле. Совершенно точно зная количество новейших самолетов, дислоцированных по его приказу на пограничных аэродромах, он считал, что в любую минуту по сигналу боевой тревоги они могут взлететь в воздух и дать надежный отпор врагу. И был просто ошеломлен известием, что наши самолеты не успели подняться в воздух и погибли прямо на аэродромах».

Следующее. Пишет А. Грибков: «Военно-политическое руководство страны не позволило Генеральному штабу полностью и своевременно реализовать необходимые меры, с неизбежностью вытекающие из оценки обстановки накануне войны. Для вооруженных сил СССР в канун войны единственным документом, предписывающим приведение войск приграничных округов в боевую готовность, стала директива, направленная в войска за считанные часы до начала войны 21 июня 1941г. в 21.45 по московскому времени».

Ни формально, ни по существу этот тезис не соответствует истине. Вся обстановка на западной границе в первом полугодии 1941 года, частые нарушения воздушного пространства СССР немецкими самолетами, сосредоточение немецких войск в непосредственной близости от границы, о чем Генштаб регулярно информировал командование приграничных военных округов – все это требовало быть войскам в боевой готовности, не терять бдительности.

Наконец только в течение полутора месяца до начала войны Генштаб, наркомат обороны направили войскам прямые директивы, требующие повышения боевой готовности. Например, маршал И.Х. Баграмян свидетельствовал: «В начале мая мы получили оперативную директиву Народного комиссара обороны, которая определяла задачи войск округа на случай внезапного нападения гитлеровцев на нашу страну... В дополнение к плану прикрытия директива наркома требовала от командования округа СПЕШНО ПОДГОТОВИТЬ (выделено – В.Ф.) в 30 – 35 километрах от границы тыловой оборонительный рубеж, на который вывести пять стрелковых и четыре механизированных корпуса, составлявший второй эшелон округа. Все эти перемещения войск должны были начаться по особому приказу наркома. АВИАЦИЮ ПРЕДПИСЫВАЛОСЬ ДЕРЖАТЬ В ГОТОВНОСТИ К ПЕРЕДИСЛОКАЦИИ НА ПОЛЕВЫЕ АЭРОДРОМЫ (Выделено – В.Ф.). Эти слова из книги И.Х.Баграмяна «Так начиналась война», стр. 62). В то время И.Х. Баграмян занимал должность начальника оперативного отдела штаба КВО. Маршал А.М. Василевский: