Текст книги "Рядовой свидетель эпохи."

Автор книги: Василий Федин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 33 страниц)

Мы прибыли на фронт на танках самой последней модели с более мощной пушкой 85 миллиметрового калибра – ЗИС-С-53 и новой башней. Наши танки даже именовались несколько по-новому: Т-34-85. Немцы, конечно, очень интересовались новой конструкцией танка Т– 34 и сразу, надо полагать, эвакуировали подбитые наши танки к себе в тыл на внимательное обследование. Система эвакуации подбитых танков с поля боя у них была отлажена очень хорошо.

В числе пропавших без вести был и мои танк, в котором я участвовал в боях в течение недели до ранения. В нем, после нашего с командиром танка ранения, из первого экипажа, сформированного еще в запасном танковом полку в лагере под Горьким, остались механик-водитель сержант Орлов, командир орудия, сержант Веретнов и пулеметчик, приданный в наш экипаж по прибытии нас на фронт. Его фамилию я твердо не помню, кажется, это был сержант Ильин. (К сожалению, я не помню их имен и отчеств). Судьба пропавшего нашего экипажа неизвестна до сего дня.

МНОГО ЛЕТ СПУСТЯ

Нельзя не остановиться на описании событий, участником которых мне довелось быть, в книге воспоминаний бывшего командира 10 ДТК М.К. Шапошникова – «По зову Родины». Он командовал корпусом в период боев в Прибалтике с сентября по 10 октября 1944 года. До этого, в период боев на Курской дуге и на Днепре, он командовал 178 танковой бригадой этого корпуса. За успешное форсирование бригадой Днепра получил звание Героя Советского Союза.

По моему мнению, в книге М.К. Шапошникова имеется ряд серьезных неточностей в описании боев частями корпуса в Прибалтике. Наиболее серьезными из них, по крайней мере, следующие четыре: замалчивание о начавшемся, но быстро прекращенном корпусном учении в районе сосредоточения корпуса недалеко от станции Выру в первых числах сентября 1944 года; неверное описание событий на переправе через реку Седа у мызы Дакста; совершенно неверное описание ночного прорыва на Валмиеру 3-го танкового батальона 183 ТБр в ночь с 22-го на 23-е сентября 1944 года после переправы 183 ТБр. у Даксты; наконец, то, что в книге у него нет ни слова о событиях в октябре 1944 года на Курляндском полуострове под Салдусом, где, частично по его вине, погиб мой уже сильно потрепанный 3– й танковый батальон 183-й танковой бригады вместе со своим комбатом капитаном Михаилом Федоровичем Новиковым.

Пишет он, например, на стр. 150 – 151 своей книги:

«Штаб и подразделения управления корпуса прибыли на станцию Выру первым эшелоном... На следующий день после выгрузки первого эшелона мы с представителем штаба фронта отправились на КП фронта... На КП фронта я представился генерал-полковнику И. И. Масленникову, доложил о начале выгрузки частей корпуса на станции Выру и сосредоточении их в выжидательных районах... я попросил командующего разрешить нам до начала боевых действии провести в бригадах хотя бы по два-три ротных тактических занятия».

На это он получает такой ответ командующего фронтом: «Мы установили у себя жесткий режим... и должны скрыть от противника выдвижение сюда танкового корпуса. А потому в районах сосредоточения никаких учений с танками и самоходками не проводить...»

Не удовлетворившись запретом, комкор настаивает: «... можно по крайней мере, провести занятия с танкистами методом «пеший по танковому?»... Генерал-полковник разрешил, однако еще раз предупредил, чтобы танковый корпус ничем не обнаружил себя.»

Из приведенного разговора комкора М.К. Шапошникова с командующим 3-м Прибалтийским фронтом видно, какое серьезное значение придавало командование фронтом маскировке, скрытности сосредоточения частей танкового корпуса в районе его выгрузки. И большое учение с боевой стрельбой, начавшееся, было, на выжидательной позиции нашей 183 танковой бригады, было не только явным нарушением требовашпГ и прямых приказов командования фронтом, но и противоречило здравому смыслу. Оно дорого обошлось бы командованию корпусом, не случись происшествия с разрывом двух пушек. Не случайно об этом не упоминает в своих мемуарах бывший комкор. Просьба комкора провести в выжидательном районе учения «пешим по танковому» выглядит тоже нелепостью. Такие учения, хотя и в меньшей степени, но тоже демаскируют в местах их проведения присутствие танкистов. Видно же со многих сторон, как люди в танкистской форме разрозненными группами поэкипажно бродят по полям, изображая танковые атаки. Проведение таких учении мало что дает экипажам, получившим танки и готовившим их к боям. Кроме матершины в адрес организаторов таких учений никаких иных эмоции они не вызвали бы.

И я утверждаю, что в нашем танковом батальоне они не проводились в тот период. Не было их никогда и позднее во фронтовой обстановке.

Неверно в книге М.К. Шапошникова описан и ночной бой на пути от Даксты до Валмиеры в ночь с 22 на 23 сентября 1944 года. В книге у него на стр. 168 об этом бое написано так:

«От Даксты до Валмиеры не более 30 километров, и если бы наши танки двигались по дороге без всяких помех, то это расстояние они бы преодолели максимум за полтора часа. Но перед нами был противник, оказывающий ожесточенное сопротивление. И двигаться приходилось по местности, трудно проходимой для танков, преодолевая сложную систему противотанковых и противопехотных инженерно-минных заграждений: на всех дорогах и проселках враг устраивал ловушки, ставил противотанковые мины, узкие проходы и междуозерные дефиле, как правило, превращались им в сплошные минные поля, которые прикрывались огнем из танковых засад. На лесных дорогах нам часто встречались двойные и тройные противотанковые заборы, подходы к которым были заминированы противопехотными минами».

В этом отрывке из книги М.К. Шапошникова все, что касается того, что на пути от Даксты до Валмиеры «был противник, оказывающий ожесточенное сопротивление. И двигаться приходилось по местности трудно проходимой для танков, преодолевая сложную систему противотанковых и противопехотных инженерно-минных заграждении», и что «на всех дорогах и проселках враг устраивал ловушки, ставил противотанковые мины» и все другое, заключенное в этом отрывке из книги в кавычки, не имеет никакого отношения к боям на пути от Даксты до Валмиеры. Такое описание подходило бы к обобщающей оценке действии частей всего 3-го Прибалтийского фронта, и в этом смысле оно правильное.. Я описал ночной бросок нашего передового отряда 183-й танковой бригады на пути от Даксты до Валмиеры, участником и, следовательно, свидетелем которого я был. Есть и другие свидетели того ночного рейда 3 тб 183 тбр. Ниже еще вернемся к этому вопросу. Здесь же следует еще заметить, что создается впечатление: бывший комкор этим отрывком много лет спустя пытается снять с себя ответственность за то, что он, как комкор, упустил серьезную возможность бросить весь корпус по пути нашего передового отряда, продвинувшегося почти беспрепятственно ночью с 22-го на 23-е сентября 1944 года от Даксты до окраины Валмиеры, разгромившего по пути немецкую колонну. А, возможно, и прорваться в те же дни к Риге, и сходу захватить её.

Следует еще остановиться на принципиальном моменте в книге бывшего комкора, изложенном на стр. 169 – 171:

«На рассвете 23 сентября командир 183-ей танковой бригады подполковник М.В. Ковалев по танковой радиостанции открытым текстом сообщил, что бригада овладела мызой Валмиермуйжа, а одна танковая рота из батальона майора И.А. Магонова (ныне Иван Афанасьевич – генерал– майор) с десантом автоматчиков ворвалась в Валмиеру и ведет там бои.

Это сообщение принял старший помощник начальника оперативного отдела штаба корпуса майор Н.С. Назаров, который дежурил у радиостанции моего танка. КП находилось в лесу в двух-трех километрах юго-западнее Дакеты.

Вначале я усомнился в достоверности этих сведении, так как действия танковой бригады опережали наши расчеты. Кроме того, это могло быть и провокацией изменников-власовцев, действовавших в Прибалтике... я решил лично поговорить с подполковником Ковалевым, чтобы лично убедиться, что в наушниках звучит именно его голос. Мы обменялись позывными, и на мой вопрос об обстановке в Валмиере он подтвердил ранее сказанное майору Н.С. Назарову.

Ковалеву я всегда верил, верил и сейчас. И все же приказал ему выехать на танке к командиру танкового батальона, на месте уточнить обстановку и немедленно сообщить мне. И вот почему: район Валмиеры имел большое значение не только для танкового корпуса, но и для всего 3-го Прибалтийского фронта – после Валмиеры, как мы считали, для нас открывался путь к столице Латвии.

Примерно через два-три часа подполковник Ковалев доложил, что его танковая рота и мотострелковая рота 11-и мотострелковой бригады ведут бои в восточной части города. Противник в панике мечется по улицам, в городе возникли пожары... Два наших танка подбиты и горят...

По уточнении данных оказалось, что на пути от Дакоты к Валмиере на рассвете 23 сентября передовой отряд 183-й танковой бригады под командованием майора И.А.Магонова (?? – В.Ф.) разгромил колонну вражеской пехоты с артиллерией и ворвался в населенный пункт Валмиермуйжа. В то же время танковая рота капитана М.Ф. Новикова с десантом автоматчиков, действовавшая левее, вышла на восточную окраину Валмиеры».

К сожалению, в цитированном отрывке из книги Шапошникова наряду с достоверными сведениями допущена серьезная путаница, которая опровергается другими документами.

Основная путаница заключается в том, что ночной прорыв на Валмиеру «по уточнении данных» осуществил не танковый батальон майора И.А.Магонова (к моменту выхода книги Шапошникова – генерал-майора), а 3-й танковый батальон 183 тбр капитана М.Ф.Новикова, в ГПЗ которого и действовал танк, в состав экипажа которого я входил. Командира батальона М.Ф.Новикова Шапошников к тому же еще назвал командиром роты. Это тоже непростительная небрежность по отношению к боевому товарищу. Особенно к человеку, который частично по вине комкора пропал без вести, но более вероятней, попал в плен в октябре 1944 года в бою на Курляндском полуострове в районе города Салдуса. Первой вышла на окраину Валмиеры танковая рота ст. лейтенанта Федорова. Наш танк в гпз батальона был выделен именно из этой роты.

Четкие сведения о том, какой батальон прорвался к Валмиере в ночь с 22-го на 23-е сентября 1944 года, есть в упомянутом выше политдонесении начальника политотдела 183-и тбр. Вот этот фрагмент донесения, приведенный в книге на стр., 31:

«Капитан Новиков М.Ф., командир 3 тб, коммунист, действуя в ПО 23.9.44г. ломая сопротивление врага с боями прошел от мз. Даксты до подступов к Валмиера. Наступление было стремительным – противник не успел вывести из леса на дорогу автомашины. Товарищ Новиков своим батальоном врезался в колонну противника, огнем и колесами (?? – В.Ф.) уничтожил десятки автомашин. Вся дорога была завалена грудами обломков, а свыше 200 автомашин было захвачено совершенно исправными. Эти трофеи подобрали другие части. Бригадой же захвачено 20 автомашин.

По захваченным документам установлено, что батальон Новикова разгромил штаб немецкой дивизии.

Всего батальон Новикова уничтожил: СУ – 3, орудии – 36, автомашин -144, солдат и офицеров около 250. Товарищ Новиков представлен к награждению орденом Красное Знамя.

Майор Магонов И.А., коммунист, командир 2 тб, действуя в передовом отряде разгромил АДН пр-ка».

Неточность последней фразы в иолитдонесении (неясно, где, когда действовал майор Магонов в передовом отряде) и позволило, видимо, Шапошникову «по уточненым данным» исказить события по прорыву передового отряда в ночь с 22 на 23. 09.44г. на Валмиеру. Дело тут, видимо, в том, что донесение составлено по итогам боев за две недели, при обобщении сведении выпали некоторые даты. Батальон И.А.Магонова действовал в ПО, скорее всего на другой день при обходе Валмиеры.

Много лет спустя, в 1970-х годах я случайно узнал о том, что в Москве работает совет ветеранов 183 танковой бригады и 10-го ДТК во главе с Федором Петровичем Рыбко, (подполковник, бывший пулеметчик 11-ой мсбр, пилот самолета По-2 при штабе 10 ТДОСК, сотрудник оперативного отдела штаба корпуса,– это по сведениям [15]. Группа Ф.П. Рыбко проделала огромную работу по розыску ветеранов 10 Днепровского танкового корпуса по всей стране, по сбору документов и воспоминаний ветеранов корпуса, и организации поездок ветеранов по местам боев 10 ДТК, встреч ветеранов корпуса. Инициативу группы Ф.П. Рыбко подхватили ветераны 10 ДТК по всей стране. В Кузбассе, в Кемерове подобную работу развернули ветераны корпуса И.А. Слепич и А.М. Терехов, ветераны батальона автоматчиков 183 тбр; во Владивостоке Л.Г._Юферов, бывший воспитанник 183 танковой бригады; в Риге А.С. Аксенов, бывший начальник штаба 183 танковой бригады; супруги П.П. и Л.Г. Семенковы в Киевской области; в Бугульме Н.В. Казанцев, старшина, механик-водитель, мастер вождения танков 183 танковой бригады; в Курганской области Ф.У, Макеев, сержант, стрелок– радист 183 танковой бригады; в Ивановской области Н.П. Крапивин, сержант, заряжающий танка 183 тбр; в Рыбинске Б.В. Софронов, старшина, механик-водитель 183 тбр; в Ростове-на-Дону Б.А. Башкатов, лейтенант, командир танка Т-34 183 тбр и многие, многие другие.

Их стараниями были собраны сведения о многих ветеранах 10-го ДТК, составлен список ветеранов 10 ДТК с их адресами, отпечатан, размножен в большом количестве экземплярах и разослан ветеранам, а позднее включен в книгу.

На основе этого собранного материала была написана и издана в Во– ениздате книга И.М. Кравченко и В.В. Буркова «Десятый танковый Днепровский».

Эта книга, кстати, вносит ясность в то, какой батальон и когда был в передовом отряде во время боев за Валмиеру. Четко сказано об этом на стр. 154 – 155:

«... Наиболее успешно действовала 183-я бригада подполковника М.В. Ковалева, наступавшая в направлении Рубене. Разгромив отходившую вражескую колонну, танковый батальон капитана М.Ф. Новикова в 5 часов 23 сентября с ходу овладел мызой Валмиермуйжа (2 км. севернее Валмиеры). Вскоре танковая рота старшего лейтенанта Ф.Е. Воробьева с десантом автоматчиков ворвалась в Валмиеру, однако вынуждена была отойти, так как город оборонялся значительными силами врага... Утром 24 сентября (то есть, через сутки – В.Ф.) 183-я бригада, самоходным артиллерийским полком, стала обходить Валмиру с запада. Её передовой отряд – танковый батальон майора И.А. Магонова с приданными двумя ротами автоматчиков и самоходной батареей – в 6 часов у мызы Каръямуйжа (4,5 км западнее Валмиеры) настиг и разгромил отходившую вражескую колонну. Его действия были столь стремительными, что противник бежал, бросив пушки, минометы, автомашины с работающими двигателями и повозки, наполненные имуществом. Не давая врагу опомниться, отряд ворвался на станцию. Кокмуйжа... Не задерживаясь на станции, бригада двинулась вперед и в 8 часов овладела Рубене (15 км юго-западнее Валмиры). Здесь её наступление было остановлено на цесиском оборонительном рубеже. В течение дня она пыталась прорвать оборону на реке Вайдавас, но успеха не добилась. Гитлеровцы взорвали мост, а болотистая местность не позволяла осуществить маневр. К тому же все дороги были заминированы. Тем не менее прорыв бригады на юг сыграл решающую роль в освобождении Валмиеры.»

Вот так сказано в книге, созданной в результате изучения и обобщения документов о прорыве головного отряда 183-й тбр 3-го танкового батальона капитана М.Ф. Новикова на Валмиеру в ночь с 22 на 23.09.44 г., правдиво описаны действия передового отряда 183-й танковой бригады и действия других батальонов и рот 183 тбр в развитии этого прорыва. Здесь четко указаны место и время действий тех событии. Все правильно в общем. Но о деталях событий, не всегда благозвучных для всех, но без которых не может быть исторической правды, в состоянии рассказать только участник событий.

НА КУРЛЯНДСКОМ ПОЛУОСТРОВЕ

После госпиталя в середине первой декады ноября 1944 года я попал снова в свою 183 танковую бригаду, которая после потери почти всех танков значилась стоящей в обороне на Курляндском полуострове западнее Риги, где-то между городами Бена и Ауце. Попал я туда не обычным путем, а досрочно выбыв из госпиталя и сбежав из батальона выздоравливающих, прихватив с собой двух пехотинцев – Павла Яковлева и Федю Чепуркова, посчитавших, что в танковой части воевать интересней, чем в пехоте. Я их, конечно, предупреждал, что в танке воевать, интересней, но не менее опасно, чем в пехоте. В пехоте, как мне казалось, чуть начался обстрел – кидайся в ближайшую канаву, ямку, ложись просто плашмя на землю, и осколки и пули тебя не достанут, А танк в бою, в атаке на виду со всех сторон, на него нацелены все пушки в округе, все люди, сидящие в окопах с противотанковыми ружьями, с противотанковыми гранатами, а в конце 1944 года еще и с фаустпатронами (прототипы современных РПГ, стоящих на вооружении всех армий мира) и все мечтают подбить этот танк.

О моей послегоспитальной одиссее ниже будет еще рассказ, сейчас – о последних боях 183 танковой бригады, да и всего 10 ДТК в Прибалтике.

Мой 3-й танковый батальон, да практически и вся 183 танковая бригада к тому времени существовали лишь номинально. Был в ней новый комбат, жив бьш наш ротный командир Федоров, но в батальоне не было танков, не было почти никого из моих товарищей из тех, кто с самого начала участвовал в освобождении Прибалтики. 10 ДТК находился теперь уже в составе другого фронта – 2-го Прибалтийского. Действующий южнее его 1-й Прибалтийский фронт к этому времени продвинулся далеко на запад, вышел к Балтийскому морю в районе Мемеля (Клайпеды) и отрезал от Восточной Пруссии ту часть группы армий «Север», которая сконцентрировалась на Курляндском полуострове Латвии. Там оказались отрезанными с суши от остальных немецких войск около 30 дивизий. Эта группа войск стала опасно нависать с севера над нашими войсками, продвинувшимися теперь далеко на запад к границам Восточной Пруссии. Наше командование стремилось во что бы то ни стало разгромить курляндскую группировку немцев. Держало оно там и сохранившийся личный состав 10-го ДТК, рассчитывая получить для него танки. Но местность там была самая неподходящая для действия танков – в основном лесисто-болотистая.

Там в конце октября 1944 года, под Салдусом погиб весь мой 3-й танковый батальон, сильно поредевший в предыдущих боях. Об этом в книге Слепича и Терехова на стр. 39 – 41 есть документ – подробное донесение начальника политотдела 183 танковой бригады начальнику политотдела 10 ДТК от 31 октября 44 года. Этот документ именуется «ПОЛИТДОНЕСЕНИЕ о потерях матчасти ПО (передового отряда – В.Ф.) 183 тбр.»

Я с этим донесением познакомился только 41 год спустя после войны, в 1986 году, когда я увидел книгу Слепича и Терехова. Каждый раз, когда я перечитываю этот документ, меня охватывает сильное волнение. Вот несколько фрагментов из этого донесения:

« ПО в составе 3 тб и приданных подразделений выполнял задачу, поставленную командиром корпуса, и к исходу 18.10.44г. достиг западных скатов высоты 90.0.

Главные силы (183 ТБр. – В.Ф.) вышли на западную опушку леса, что южнее Мауши. Оперативная группа следовала в 300 м. за передовым отрядом. Командир бригады был в 50 – 100 м. за боевыми порядками передового отряда. ПО встретил сильное огневое сопротивление до 7 танков и СУ (самоходных артиллерийских установок, в повседневном разговоре – самоходок), закопанных на высотах северо-западнее и юго-западнее х. Тушки. Они вели огонь прямой наводкой. Огонь вела также и артиллерия пр-ка из района Вежнин и Забрас. Пехота противника находилась в 100 – 150 м. от танков.

Согласно приказу командира корпуса ПО возобновил наступление в 3.00 19.10.44 г. Командир бригады поставил капитану Новикову задачу обойти пр-ка слева и далее на Заброс.

ПО начал движение, имея 60 – 70 чел. пехоты десантом на танках. Под прикрытием ночи пр-к просочился справа вплотную к НП. (Наблюдательный пункт 183 ТБр. – В.Ф.). Как только ПО начал выдвижение, немецкие автоматчики атаковали оперативную группу.

После короткого боя атака пр-ка была отбита и он отошел на 100 – 200 м., беспрерывно ведя огонь. Артиллерия пр-ка вела сильный огонь по танкам и НП.

Во время продвижения передового отряда на Депшин, пр-к обошел его справа. Батальон 69 СП (сосед справа) самовольно оставил свой участок и отошел. Танки и пехота пр-ка, пользуясь этим, вышла во фланг и тыл передовому отряду. На высоте 90,0 пр-к установил две СУ, подтянул артиллерию.

В 5.00 19.10.44 г командир бригады выехал к командиру корпуса вместе с командиром САП (самоходного артполка – В.Ф.). Заместитель командира бригады подполковник Вельмиров, согласно распоряжению командира бригады, оттянул главные силы в район Кармача, Меж-Иглас.

Оперативная группа бригады в составе ПНШ по оперативной работе капитана И.,.. ПНШ по разведке капитана В., начальника связи бригады капитана С... (фамилии сокращены мною – В.Ф.) оставалась на месте – за ПО.

Капитан Новиков, продвигаясь вперед, доложил оперативной группе, что пр-к обошел его справа. Оперативная группа вместо того, чтобы принять меры к обеспечению флангов ПО, бездействовала и примерно в 5 – 6.00 капитаны И., С., В. самовольно оставили бронетранспортер и ушли к главным силам.

Связь с Новиковым с 5.00 была потеряна. Капитан В. как начальник разведки видя, что делает пр-к, не поставил вопроса об обеспечении флангов передового отряда.

К рассвету ПО с боями вышел к х. Депшин, уничтожил 9 орудий пр– ка и истребил десятки немецких солдат. Во время боя десант пехоты бросил танки и отошел. А автоматчики пр-ка подошли вплотную к нашим танкам, пользуясь тем, что они не прикрыты.

Как только рассвело, противник открыл огонь по нашим танкам с трех сторон – из Валожи, Забрас, Тушки и выс. 90.0.

Капитан Новиков, действуя в заболоченной местности, развернул танки, занял круговую оборону и открыл огонь по артиллерии и самоходным установкам пр-ка.

По рассказу командира тр ст. лейтенанта Фесенко, наши танки стояли скученно, не рассредоточенно. Бой продолжался 40 – 50 минут. Несмотря на сильный огонь, который вели наши танки, противнику удалось поджечь 6 танков. Капитан Новиков не принял другого решения, как стоять до последнего. На своем танке он был в боевых порядках. Когда его танк был подожжен, а сам он ранен, единого управления боем не было. Остальные 4 танка вышли из боя и стали в засаду.

Оставшиеся в живых танкисты вышли из горящих танков и отстреливались от немецких автоматчиков. Все вышедшие танкисты заявили, что никто из них не бросил танки, дрались мужественно и стойко. Все оставшиеся на поле боя танки сгорели.»

Это я привел с немногими, не существенными сокращениями констатирующую часть политдонесения начальника политотдела 183 тбр. Далее он делает выводы, которые только и будут читать все вышестоящие командные инстанции и на основании которых будут сделаны соответствующие организационные выводы, кого карать, кого миловать.

«ВЫВОД:

1. Капитан Новиков, видя, что его обходят немцы справа, понадеялся на оперативную группу и не принял мер по обеспечению флангов, а пехота 69 сп (стрелковый полк – В.Ф.) самостоятельно оставила участок, отошла и оголила правый фланг ПО. В результате этого пр-к вышел и закрепился на выс. 90,0.

2. Оперативная группа, зная, что командира бригады нет с танкистами, не приняла мер по обеспечению боевых действий ПО, самостоятельно оставила боевые порядки и совсем потеряла связь с Новиковым. Самовольно оставили боевые порядки капитаны И... В, а начальник связи С... бросил рацию на БТР и также ушел к главным силам.(3десь также сокращение фамилий мое – В.Ф.). Рацию вывели ст. лейтенант Напавнов и капитан Кирилин.

3. Штаб 3 ТБ, потеряв связь с Новиковым в 5.00, не принял мер по ее восстановлению. Старший адъютант ст. лейтенант М... не выслал ответственного офицера в боевые порядки ПО для связи.

Штаб батальона узнал о судьбе ПО только тогда, когда пришли танкисты из сгоревших танков.

Заместитель командира батальона по политчасти капитан Астахов также никаких мер не принял.

4. Капитан И... не информировал штаб бригады и штаб корпусао сложившейся обстановке, не сообщил о том, что немцы обходят ПО справа, что немецкие самоходные установки вышли на выс. 90,0, а автоматчики вплотную подошли к танкам и оперативной группе.

Если бы командир корпуса знал эту обстановку, он не вызвал бы командира бригады на свой КП. А с 5.00 19.10.44г. была потеряна связь и отсутствовала всякая информация»

И в конце этого донесения следовали строки о самом трагическом в этом бою:

«Справка по танкам передового отряда -ЗТБ 183 тбр.:

Танк № 244 – комбата Новикова М.Ф.

Из его экипажа прибыл механик-водитель старшина Сибгаруллин, ранен в руку и спину, и тяжело раненный радист гв. ст. сержант Рахимов.

Сибгаруллин рассказывает, что когда снаряд ударил в танк и зажег его, то его оглушило, а когда он пришел в сознание и начал вылезать из танка, то капитана Новикова и других в танке не было.

Танк № 248 – командир танка лейтенант Малаховский, обгорел.

Танк № 250 – командир танка гв. лейтенант Баталин.

Танк № 262 – командир танка лейтенант Николаев, без вести пропал.

Танк № 256 – командир танка лейтенант Чужемилов – видели раненым, с оторванной кистью руки.

Сгорело танков 6; 4 – СУ-83; (так в документе, в действительности – СУ-85 -В.Ф.); убито 2 человека, раненных прибыло – 8. Прибыло невредимых – 7.

Без вести пропало – 13: капитан Новиков, сержант Пурин, сержант Мамедов, мл. сержант Чириков, мл. сержант Мурдин, сержант Трехала– ев, лейтенант Николаев, лейтенант Чужемилов, сержант Алексеев, ст. сержант Федоров, сержант Земновский, мл. сержант Черкасов.»

Этот трагический список я привел здесь полностью с надеждой на то, что он может помочь родным и близким этих людей выяснить их дальнейшую судьбу после описанных событий.

В политдонесении, на котором мы остановились выше, все фамилии названы полностью. Три из них я сократил по своей инициативе, сознавая то, что им, если они остались живы после войны, близким и знакомым будет неприятно читать такие подробности об их фронтовых делах. Кроме того нет полной уверенности в том, что в политдонесении, написанном по горячим следам, все изложено так, как было в действительности. Наконец несомненно, что они искупили свою вину последующим своим участием в организации и обеспечении боевой деятельности танкистов. До конца войны оставалось еще более 7 месяцев. Капитана И. я знал, он продолжал нести штабную службу и в период боев 183 ТБр во время боев в Восточной Пруссии в том же звании и в той же должности. В сержантской среде танкистов о нем сложилось неблагоприятное для него мнение, как о командире, который может послать подчиненного без особой надобности на верную смерть. С таким случаем я столкнулся и сам весной уже 1945 года в Восточной Пруссии.

Рассмотренное выше политдонесение, думаю, довольно типично для военного времени. Оно о многом говорит и между строк. Об организации и структуре управления боевой операцией танковой части. О том, что проще всего поставить подразделению боевую задачу в общих чертах и не задумываться об обеспечении решения этой задачи, полностью положиться на исполнителя. Так обычно и поступал плохой командир, что и было, я считаю, в рассмотренном случае. Хорошо видно, чем это кончается. Кстати, надо заметить, что начальник политотдела части писал политдонесения о боевой деятельности части независимо от боевых донесений командира части. Подчеркивал в нем партийно-политическую и нравственную сторону деятельности бойцов и командиров, участвовавших в бою, что хорошо и видно из приведенного выше.

Из политдонесения не прямо, косвенно, видна все же и вина в трагическом исходе боя на салдусском направлении комбрига 183 тбр и командира 10 ДТК. Первый, находясь в боевых порядках бригады перед вызовом к комкору не знал хорошо боевой обстановки, не чувствовал надвигающуюся катастрофу, после вызова к комкору не позаботился о том, чтобы штаб бригады продолжал ему докладывать через штаб корпуса о развитии боя. Штаб корпуса, похоже, тоже не интересовался развитием боя 183 тбр, комкор тоже не требовал от своего штаба этого.

В середине ноября 1944 г. и комбриг 183 тбр и комкор 10 ДТК были заменены. О причинах замены ни в одной из 4-х книг нет ни слова, но я думаю, что основная причина их замены – тяжелый исход одного из последних крупных боев танкового корпуса, в передовом отряде которого был мой 3-й танковый батальон во главе с его славным командиром капитаном Михаилом Федоровичем Новиковым.

В начале 1990-х годов в телефонном разговоре с бывшим комбатом 2 тб 183 тбр генерал-лейтенантом И.А. Магоновым я узнал, что он поднимает вопрос о присвоении посмертно звания Героя Советского Союза капитану Новикову за успешный прорыв его танкового батальона на Валмиеру в сентябре 1944 года и за другие его боевые дела. К сожалению, вскоре после этого разговора И.А. Магонов неожиданно скончался. Я не знаю, был ли еще кто из ветеранов 10 ДТК в курсе намерения И.А. Магонова, и что он успел сделать.

Неизвестно также, был ли награжден М.Ф. Новиков орденом боевого Красного Знамени в соответствии с представлением его к награждению этим орденом, о чем сказано было в политдонесении начальника политотдела 183 танковой бригады от 21 сентября 1944 года.

Глава 5. НА ВТОРОМ БЕЛОРУССКОМ ФРОНТЕ

В ЛЕСАХ ЗА БЕЛОСТОКОМ

В середине декабря 1944 года личный состав 183 танковой бригады был переброшен командованием с Курляндского полуострова в леса юго-западнее Белостока. Сначала отправились до ближайшей действующей станции кто на чем мог – на уцелевших автомашинах, на батальонных летучках ПРМ – полевых ремонтных мастерских, на штабных автомашинах. На железнодорожной станции распределили нас по вагонам эшелона, в товарные вагоны, специально приспособленные для перевозки людей. Двухярусные нары по бокам, посередине железная печка, недалеко от нее стол, заранее заготовленные дрова, питьевая вода в бидонах.

Куда едем – неизвестно. После месячной жизни в землянках в пасмурном сыром лесу, среди валяющихся кругом покрасневших трупов немецких солдат, товарный вагон с двухэтажными нарами, но чистый, сухой и теплый кажется уже роскошью. На нарах на разостланной шинели, с вещмешком под головой можно вытянуться во весь рост и вдоволь выспаться. В одном из вагонов походная баня, помылись. Дня через четыре выгрузились темным вечером на тихой станции, кажется, это была станция Вельск. Сразу после выгрузки поставили нам задачу – совершить пешим порядком 40-ка километровый ночной переход.