Текст книги "Путешествие в будущее и обратно"
Автор книги: Вадим Белоцерковский
Жанры:
Биографии и мемуары
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 56 страниц)
– Понимаешь, – объяснил Цигулев, – мы хотим, чтобы с тобой поехал Лев Овалов (второй заместитель главного редактора, уже писатель, не полковник) и выступил там с рекламой журнала. Ты же, надеюсь, не против? Но Овалов сейчас занят и освободится только через две недели – тогда вместе и поедете.
Примерно через три недели из Ленинграда пришло напоминание. И Цигулев вновь просит отложить конференцию. На этот раз ссылается на мою болезнь! А мне говорит, что Овалов еще не освободился.
Спустя еще какое-то время Цигулев вызывает меня к себе и объявляет, что теперь я наконец-то могу ехать в Ленинград. И объясняет, в чем была загвоздка. Оказывается, из ряда министерств, затронутых мною в повести, в адрес ЦК и КГБ пришли письма с требованием привлечь меня к ответственности за очернение советской действительности. Цигулев дал мне прочесть эти письма. В КГБ, кроме того, поступило письмо от руководства Спецсвязи, в котором утверждалось, что я, во-первых, оклеветал в повести их ведомство, выведя отрицательный образ спецсвязиста – спекулянта и циника, а во-вторых, разгласил на весь мир факт существования в СССР спецсвязи, описал, где и как она работает, т. е. выдал военную тайну.
Доложено было, как рассказал Цигулев, самому тогдашнему министру КГБ Семичастному. Тот отдал распоряжение своему заместителю, генералу Захарову (если я верно запомнил его фамилию), «специалисту по писателям», провести расследование. Тогда из КГБ и поступило в «Москву» указание – не выпускать меня из города, пока идет предварительное расследование.
Параллельно расследование проводилось и в ЦК отделом литературы. Итог обоих расследований: меня решили не трогать (время было все же относительно либеральное – конец хрущевской эпохи), а двух цензоров, давших добро на публикацию повести, сняли с работы!
Однако тяжелейший удар был нанесен и мне. Цигулев показал мне статью-отзыв о повести, направленную в «Правду» и подписанную группой разгневанных «знатных» трудящихся. Обвиняли они меня, кроме клеветы на советскую жизнь и строй, и в пренебрежении к советским трудящимся, и одновременно в «троцкистском заигрывании с рабочими». Цигулев сообщил, что редакция «Правды» отказалась публиковать эту статью: «Хватит делать рекламу критиканам!» – так объяснили отказ в «Правде».
Там правильно решили. Статья была погромная, и она наверняка вызвала бы другие подобные же статьи в других органах прессы, и очередной «критикан» получил бы всесоюзную известность.
А так я без особого шума попал в качестве неблагонадежного автора в «черный список» КГБ и ЦК (это стало ясно в 68-м году после Пражской весны). В список попал и рекламы не получил!
Почему Цигулев мне все это рассказал? Разгадка несложная. Лично ко мне он относился с симпатией, но сделал это, конечно же, не из добрых побуждений, а скорее всего по указанию из КГБ – чтобы припугнуть на будущее.
До решения моего дела в КГБ и ЦК (в том числе и решения не создавать мне рекламы) несколько положительных рецензий все же успели появиться в прессе, но были они слишком осторожными и потому сероватыми.
Затем произошли еще два примечательных события. Первое – это читательская конференция по моей повести в клубе спецсвязистов. Цель ее была, очевидно, та же, что и у Цигулева – припугнуть. И испугаться было чего: я увидел перед собой лица отставных палачей и вертухаев бериевской гвардии, составлявших тогда основные кадры спецсвязи. Люди эти смотрели на меня с тяжелой неприязнью: попался бы ты нам раньше! Так, наверное, волки смотрят на людей или собак, попав в клетку.
– Вы знаете, – любезно объяснил мне ведущий собрание чиновник, – это хорошо, что прошло уже много времени после опубликования повести. Если бы конференция состоялась раньше, нам пришлось бы подумать об охране для вас: так наши люди были возмущены вашей повестью.
Конференция была хорошо подготовлена. Все выступавшие, читая по бумажкам, единодушно клеймили повесть как клеветническую и антисоветскую. В воздухе густо роились обороты сталинских времен типа: «автор черпает материал в помойных ямах», «чужд советской жизни» и т. д. Несколько раз прозвучало и словцо «отщепенец».
Не обошлось и без конфуза. В своем выступлении я упомянул, что одним из первых указов ленинского правительства был указ, запрещавший труд женщин с тяжестями, превышающими три килограмма. Сказал я это к тому, что женщинам в почтовых вагонах приходится иметь дело с посылками по 40 килограммов, а спецсвязиста им не помогали. Это привело к тому, что какой-то маразматик-пенсионер расчувствовался и заявил, что, мол, все-таки зря они так напали на товарища. «Это все же не какой-то там Евтушенко, он Ленина цитирует!»
Евтушенко они, видимо, ненавидели за его антисталинские стихи того времени, за «Бабий яр» и пр. Да и незадолго до того прогремел скандал с автобиографией Евтушенко, опубликованной во Франции.
Уходил я с этой конференции и не ведал, что через 10—12 лет мне вновь придется увидеть подобные лица и такую же тяжелую неприязнь в глазах – но уже со стороны антикоммунистов, в эмиграции.
Примерно через год после выхода повести неожиданно закончилась эра Хрущева. В октябре 1964 года он был с позором свергнут с престола. По Москве ходили красочные рассказы о том, как это произошло. Мало кто жалел Хрущева, разве только люди, спасенные им от гибели в сталинских лагерях. Отношение к нему в народе в то время где-то напоминает отношение к Горбачеву в конце его правления.
Запомнилась частушка:
Всю Европу удивили,
Показали простоту,
Десять лет лизали жопу —
Оказалось, что не ту!
Но наш народ не унывает,
Бодро смотрит он вперед:
Знает, партия родная
Ему другую подберет!
И партия подобрала. Началась «застойная» эра Брежнева, пошли разговоры о новых реформах – и новые надежды обуяли интеллигенцию. Вот теперь-то уж все будет хорошо! Брежнев – трезвый, прагматичный политик, не какой-нибудь волюнтарист и паяц. (Не правда ли, знакомая реакция, если на место Хрущева подставить Ельцина, а на место Брежнева – Путина?)
Когда Хрущев на ХХ съезде рассказывал о преступлениях Сталина, в зале, как это жирным шрифтом отмечалось в газетах, раздавались «возгласы ужаса». А на XXIII съезде (после свержения Хрущева) те же самые люди встречали бурными аплодисментами славословия Брежнева в адрес «товарища Сталина», как это опять же жирным шрифтом подчеркивалось в газетах.
Во второй половине 60-х годов я все глубже втягивался в размышления о возможной структуре посткапиталистического и постсоциалистического строя.
С большой пользой для себя я познакомился тогда с книгой английского социолога Тони Клифа «Сталинистская Россия», выпущенной издательством «Иностранная литература» в закрытой серии для партийного руководства. Отец моей второй жены, «ответственный работник» от журналистики, получал такие книги.
Книга Тони Клифа расширила мои представления о НЭПе и о сталинизме как о «феодально-социалистической» контрреволюции. Тогда я впервые узнал, что к 1926—1927 годам новая экономическая политика Ленина подняла уровень жизни народа на высоту, какой он не достигал ни при царизме, ни при сталинизме.
В моих размышлениях о «синтезном» укладе я подошел в тот период к важнейшему, ключевому вопросу: как может осуществляться расширенное воспроизводство (создание новых предприятий) и перелив капитала из отрасли в отрасль при этом укладе? Я понял, что без решения этого вопроса, без возможности создания какого-то нового, некапиталистического механизма расширенного воспроизводства кооперативные предприятия не смогут развиваться и множиться.
Решение этого вопроса было самым трудоемким делом, так как здесь у меня не было никаких точек опоры, никаких подсказок из жизни. Порой я приходил в отчаяние, начинал думать, что никогда не смогу найти здесь ясного решения. Но в конце концов нашел. И я предлагаю сейчас вниманию читателя соответствующий раздел из моей рукописи «О самом главном», над которой, напомню, я потихоньку работал в то время.
Глава 9 Ключевой пункт кооперативного социализма – расширенное воспроизводство
Когда я подошел к вопросу расширенного воспроизводства кооперативных предприятий, иначе – их экстенсивного расширения, создания новых предприятий, я скоро понял, что работники-совладельцы предприятий будут заинтересованы расширяться, создавать новые, дочерние предприятия лишь при условии, что они смогут принимать на работу на эти предприятия людей в качестве наемных рабочих! Иначе какой им смысл отстегивать от своих доходов крупные средства на создание дочерних предприятий, если они никогда не будут иметь с этого никакого навара? Какой смысл им на свои кровные создавать себе конкурентов? Да еще рискуя, что дочерние предприятия не впишутся в рынок, и они не вернут себе денег, затраченных на их создание! Другое дело, принимать на дочерние предприятия работников в качестве наемных служащих и эксплуатировать их, забирать себе вырабатываемую ими прибыль – тогда есть смысл направлять часть своего дохода на создание дочерних предприятий, есть смысл рисковать.
Однако в этом случае капиталистическое перерождение кооперативных предприятий сделается неизбежным. И это значит, что одно поколение советских людей, размышлял я, получит в свою собственность госпредприятия, а последующие поколения – останутся ни с чем, вновь станут наемными рабами? Опоздали родиться!
Более того, ставя себя на место работников-совладельцев, я понял, что они вообще вряд ли будут заинтересованы создавать дочерние предприятия. Когда хозяин отделяет от прибыли, скажем, процентов 40-50 на расширенное воспроизводство (в дополнение к 40%, которые он должен направлять на поддержание и модернизацию своего уже существующего предприятия), то остающихся денег ему вполне хватает на безбедную, мягко говоря, жизнь. А для коллектива работников это будет невеликая сумма. И надо много лет ждать, пока дочернее предприятие будет построено и начнет приносить доход. (Если еще не окажется убыточным!) Да и чисто психологически коллективу не так интересно расширяться, как капиталисту. Последний тешит тут и свое честолюбие: дочернее предприятие осеняет имя его фирмы, растет его личная известность, влияние, власть.
Но если предприятия, принадлежащие работникам, не будут расширяться, экономика начнет загибаться, безработица – расти, появится острая нехватка новых рабочих мест для подрастающего поколения. Завянет и технический прогресс.
Осознал я на этом этапе размышлений и другую важную истину. Если все же каким-то образом начнется экстенсивное расширение кооперативных предприятий, то процесс этот станет ускоряться и затягивать всех в гонку расширения, накопления капиталов. И из этого процесса уже нельзя будет выйти. Те компании, которые будут отставать в экстенсивном расширении, в накоплении капитала, рано или поздно будут разорены или поглощены, куплены теми компаниями, которые окажутся в этом деле впереди. Даже если отстающие в накоплении будут выпускать товары лучшего качества! В Америке есть поговорка, очень хорошо характеризующая эту гонку: «Если ты сделал миллион, спеши сделать второй, чтобы не потерять первый!».
И постепенно я пришел к пониманию очень важного обстоятельства, что экономическая конкуренция при капитализме состоит из двух компонентов: рыночной – конкуренции за покупателя, и конкуренции в накоплении капиталов, которую можно назвать агрессивной конкуренцией, так как она направлена на разорение или поглощение конкурентов. И она антагонистична рыночной конкуренции, потому что направлена на создание монополий, на захват рынка, и следовательно, на подавление рыночной конкуренции.
Решающим фактором в агрессивной конкуренции является, повторю, превосходство в размере капитала, а не в качестве товаров или услуг (в случае рыночной конкуренции).
При возникновении агрессивной конкуренции накопление капитала становится самоцелью – накопление ради накопления. Агрессивная конкуренция определяет и формулу капиталистической экономики: деньги – товар – деньги (где товар – и труд человека, и природные ресурсы). Она превращает человека и природу в средство накопления, а деньги и их накопление – в цель. Агрессивная конкуренция является, таким образом, формообразующим элементом капитализма. Как и наемный труд. До капитализма существовала только рыночная конкуренция. Между прочим, агрессивная конкуренция капиталистов в накоплении капиталов соответствует агрессивной конкуренции феодалов в «накоплении» территорий и крепостных.
Благодаря агрессивной экономической конкуренции капитализм, через концентрацию капиталов, стимулировал ускорение развития производительных сил и создал современную промышленную цивилизацию Запада, но одновременно породил и угрозу существованию рода людского на планете Земля. Не столь давно агрессивная конкуренция часто выливалась и в военную агрессию, в империалистические войны. Эта конкуренция порождала и тотальные кризисы перепроизводства, сотрясавшие весь мир.
С появлением ядерного оружия и угрозы революций как последствия империалистических войн и тотальных кризисов развитым капиталистическим странам удалось заблокировать военные схватки между собой и тотальные кризисы – за счет усиления вмешательства государства в экономику.
Сейчас, с созданием транснационального капитала и всемирного финансового рынка, не имеющих над собой никакого контроля как со стороны отдельных государств, так и мирового сообщества, угроза тотального кризиса возникла вновь. Усилилась и агрессивная конкуренция. Джордж Сорос пишет по этому поводу: «Управляющие компаний стремятся максимализировать прибыль. Они вынуждены скупать конкурирующие компании или быть скупленными. Слияния и приобретения достигают беспрецедентных уровней» [8]8
Сорос Дж. Кризис мирового капитализма. М., 1999, С. 141-142.
[Закрыть] .
Вернемся теперь к вопросу, каким же все-таки образом должно происходить расширенное воспроизводство в обществе с преобладающей групповой, трудовой формой собственности, чтобы такая форма не оказалась подверженной вырождению или перерождению? В какой-то момент я понял, что единственный выход тут – если расширенным воспроизводством начнет заниматься государство, его специальные инвестиционные фонды. Компании работников будут отчислять в эти фонды определенный процент от своих прибылей, и государство также станет вкладывать туда часть своих доходов (главным образом от продажи природных и энергетических ресурсов), и эти средства пойдут на создание новых предприятий, которые затем – это решающее условие! – будут продаваться в рассрочку и по себестоимости новым трудовым коллективам.
В противном случае, если государство начнет оставлять эти предприятия в своей собственности, мы вернемся к госсоциализму!
Члены трудовых коллективов уже существующих предприятий будут нуждаться в создании такого механизма, так как у них появится заинтересованность в создании рабочих мест для молодежи и людей, сокращенных с действующих предприятий в результате технического прогресса, и им не трудно будет отдавать на это, скажем, 10—12% своих прибылей, а не 50– 60%, как то имеет место при самостоятельном экстенсивном расширении (да еще с риском, что деньги эти могут пропасть!).
Кроме того, трудовые коллективы смогут еще и для себя брать из этих фондов беспроцентные кредиты для обновления или реконструкции своего оборудования, зданий. Беспроцентные – потому что трудовые коллективы ведь будут донорами этих фондов. Это как «черные кассы», которые широко распространены на советских предприятиях!
При таком механизме расширенного воспроизводства самостоятельное расширение кооперативных предприятий, а также и частных, сделается со временем почти невозможным: все меньше и меньше будет желающих идти в наемное рабство, в пролетарии. Молодые и свободные рабочие кадры предпочтут идти на создаваемые государственными фондами – назовем их фондами развития – новые кооперативные предприятия, чтобы становиться их владельцами. И, что очень важно, самостоятельное расширение будет таким образом блокироваться без всякого запрета и государственного насилия! Одновременно заблокированным окажется и возникновение агрессивной конкуренции в накоплении капиталов, создание монополий – иначе говоря, сползание к капитализму.
Это был прорыв! Дальше двигаться стало уже много легче. В условиях рыночной системы государственные инвестиционные фонды – фонды развития – смогут почти безошибочно определять, в какой отрасли (или отраслях) надо создавать новые предприятия работников, чтобы они были доходными, т. е. нужными обществу и работникам-хозяевам. Очевидно, в тех отраслях, где растут цены и прибыли! Государство таким образом будет стабилизировать цены и усиливать конкуренцию, останавливая одновременно в зародыше возникновение монополий.
Создавая новые предприятия в той или иной отрасли, фонды развития будут тем самым вести и перелив капитала из отрасли в отрасль, учитывая при этом и общие потребности общества – гуманитарные, экологические, форсируя с этой целью развитие каких-то производств или отраслей, необходимых для удовлетворения упомянутых потребностей. Общество сможет регулировать и планировать развитие экономики, не подавляя рыночную конкуренцию, а усиливая ее! Мы получаем тут желанный синтез планового развития экономики в интересах всего общества и свободной хозяйственной деятельности в интересах производителей и потребителей.
После решения вопроса о расширенном воспроизводстве в принципе я смог перейти к рассмотрению важных деталей.
Фонды развития в регионах, областях должны быть автономными и контролироваться региональными органами власти, которым лучше известны местные нужды. Но потребуется, наверное, и создание центральной координационной инстанции, формируемой из представителей региональных фондов и находящейся под контролем центральных органов власти, прежде всего парламента. Очевидно, потребуется и создание центрального фонда для финансирования строительства объектов общегосударственного значения.
Чтобы обеспечить высокое качество строительства новых предприятий, фонды развития смогут подряжать опять же кооперативные проектные институты и строительные фирмы, которые будут конкурировать за такие заказы и будут нести материальную ответственность за качество строительства и перед фондами, и перед будущими хозяевами.
При этом фонды развития, не имея заинтересованности в прибылях (предприятия они должны продавать по себестоимости!), смогут не скупиться на создание предприятий, максимально безопасных в экологическом отношении и максимально безвредных для работников, которые к тому же смогут и сами контролировать проектирование и строительство предприятий.
Новые коллективы для новых объектов смогут формироваться как с помощью фондов развития, так и самостоятельно. Возможен и такой вариант, когда группы людей будут предлагать фонду развития свои проекты каких-то предприятий или учреждений, и эти проекты будут финансироваться фондом, при условии, конечно, что фонд найдет их убедительными и актуальными.
Чтобы новые трудовые коллективы не разорялись в самом начале из-за неопытности, государство до оплаты коллективами затрат на создание новых предприятий должно быть владельцем этих предприятий и иметь своих людей в их руководстве. По мере выплаты коллективами стоимости предприятий участие государства во владении и управлении ими будет поэтапно сокращаться.
Таковы были основные идеи о механизме расширенного воспроизводства в обществе кооперативного социализма, к которым я пришел, живя в Советском Союзе.
С внедрением обсуждаемого механизма расширенного воспроизводства сойдет на нет возможность делать деньги с денег, вкладывая их в какие-либо предприятия и эксплуатируя работников этих предприятий и/или природные ресурсы. Чтобы не подвергаться эксплуатации, коллективы кооперативных предприятий предпочтут брать беспроцентные кредиты в государственных фондах развития.
Экономика начнет, наконец, функционировать по формуле «товар – деньги – товар», исчезнет агрессивная конкуренция, накопление капиталов перестанет быть самоцелью, а человек – средством накопления. Исчезнет и присущее этому циклу давление инфляции и дефицита потребительского спроса. Спрос будет стабильно соответствовать предложению. С увеличением прибылей кооперативных компаний пропорционально будут увеличиваться доходы работников и их покупательная способность.
Расширенное воспроизводство через фонды развития со временем приведет к тому, что в обществе останутся только три вида собственности на средства производства: кооперативная, государственная и индивидуальная (семейная). Создаваемые фондами развития кооперативные предприятия постепенно оттянут на себя все трудовые ресурсы, и все виды частной собственности на средства производства с использованием наемного труда постепенно исчезнут, оставшись без работников.
Но сохранится государственный сектор. Почему люди будут продолжать работать в этом секторе? Потому что он сможет предложить людям работу такого рода, которой в кооперативном секторе не будет или ее там будет очень мало. Это – политическая деятельность, научная, преподавательская, экологическая, гуманитарная и т. д. Желающих заниматься такими видами деятельности не станет меньше, наоборот, их число увеличится. Кроме того, госсектор в конкуренции с кооперативами будет предлагать людям хорошие заработки. Государство станет для этого достаточно богатым. И наконец, госсектор также будет иметь внутреннюю демократию (в отличие от частного сектора).
Расширенное воспроизводство с помощью государственных фондов развития сделает государство значительно богаче, чем в капиталистических странах, уж тем более – при тоталитарном социализме.
При капитализме государство бедно потому, что большая часть хозяйства страны ему не принадлежит, а следовательно, не принадлежит и большая часть капитала. Они находится в частных руках.
При государственном социализме государство бедное, еще много беднее капиталистического, по той причине, что все хозяйство страны ему принадлежит. Нет конкуренции, отсюда колоссальные потери, и львиная доля бюджета уходит на компенсацию этих потерь, на субсидирование убыточных предприятий и на форсированное развитие производства средств производства (для восполнения возрастающих потерь оборудования, инструмента).
В обществе же кооперативного социализма большая часть капитала будет находиться под контролем государства, правительства и парламента, и при этом исчезнет необходимость затыкать дыры потерь, поддерживать нерентабельную промышленность. Все это позволит кооперативному государству аккумулировать очень большие средства и с их помощью эффективно решать гуманитарные, экологические и социальные проблемы общества. Решаться они будут не только прямым вложением средств в соответствующие проекты и программы, но и путем целенаправленного расширенного воспроизводства. Не забудем также, что отсутствие агрессивной конкуренции само по себе избавит общество от многих проблем и расходов, связанных с их решением.
