Текст книги "Путешествие в будущее и обратно"
Автор книги: Вадим Белоцерковский
Жанры:
Биографии и мемуары
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 52 (всего у книги 56 страниц)
Итак, 1 октября 1993 года я прекратил работу на «Свободе». Двадцать лет от звонка до звонка! Ни грусти, ни радости я не испытал, только некоторое облегчение.
Подведу итог работы «Свободы», каким он мне представляется, а также и моей работы на радиостанции.
Итог работы станции, с одной стороны, позитивен: она внесла свою лепту в ликвидацию смертельно опасного для мира тоталитарного режима, но с другой стороны, перемены в жизни страны, которые РС в той или иной мере стимулировала, привели к созданию такого строя, который примерно для 2/3 населения оказался еще хуже прежнего. Нищета, голод, вымерзание, вымирание (по миллиону в год!) – удел этих двух третей.
В России сейчас часто можно слышать, что «Свобода» сыграла большую роль в развале Советского Союза – а это многими воспринимается как крайне негативное событие. Но, на мой взгляд, никакой пропаганды за развал СССР «Свобода» осознанно не вела. Американское руководство, как и власти других западных стран, очень боялись такого развала, ибо он способен был вызвать в СССР междоусобную войну югославского типа, да еще с ядерным оружием! И в то же время я считаю, что руководители РС, сами того не сознавая, действительно работали на развал СССР, предоставляя в течение долгого периода большую часть эфирного времени русским шовинистам и великодержавникам, особенно после выезда на Запад Солженицына. В нерусских республиках, где глушение «Свободы» было значительно слабее, чем в Москве или Ленинграде, эти передачи вызывали, точнее, усиливали страх перед русскими и Россией и желание отойти от нее подальше. Так что в целом итог работы «Свободы» считать позитивным, на мой взгляд, трудно.
Еще труднее мне оценить свою работу на «Свободе». Когда велось глушение, мои непростой фактуры передачи (о синтезном социализме) воспринимались тяжело, были, наверное, мало понятны для слушателей, а когда глушение прекратилось, «глушить» мои передачи принялись эмигрантские начальнички станции!
Между прочим, примерно в то же время, что и я, ушел со «Свободы» и Андрей Бабицкий, совсем молодой еще тогда человек, который девять лет спустя стал одной из первых жертв путинской «управляемой демократии» – был похищен бандитами из ФСБ.
В дни августовского путча 1991 года Бабицкий (вместе с другим московским сотрудником РС Михаилом Соколовым) сидел в Белом доме, осажденном войсками путчистов, и вел оттуда репортаж. После победы Ельцин лично наградил Бабицкого и Соколова какими-то орденами или медалями за мужество. А в дни ельцинского путча в 1993 году Бабицкий вновь вел репортаж из вновь осажденного Белого дома, но теперь уже ельцинским войском! И его репортажи, как и мои передачи, перестали тогда пропускать в эфир эмигрантские начальники. Выйдя 4 октября из Белого дома, Андрей Бабицкий уволился со «Свободы», фактически был уволен. Вернулся он на «Свободу» через несколько лет, когда станция перестала безоглядно поддерживать ельцинский режим, и снова стал работать репортером в «горячих точках», в том числе в Чечне, где и был задержан сотрудниками ФСБ, которые поначалу поместили его в страшный пыточный изолятор в селе Чернокозово, а затем инсценировали его обмен на «якобы» плененных чеченцами российских солдат, и он оказался в руках чеченских агентов ФСБ. Под давлением западной общественности и существовавших еще тогда независимых органов СМИ команда Путина разжала свои когти, но Бабитский вынужден был переехать с семьей в Прагу, чтобы не подвергать семью опасности мести со стороны ФСБ.
В 94-м году, как я уже упоминал, прекратилось существование Союза трудовых коллективов. Развал большей части обрабатывающей промышленности привел и к развалу трудовых коллективов этой отрасли, самых заинтересованных в кооперативном строе. Почти полностью пошли под нож научно-прикладные институты, которые были интеллектуальным ядром Союза, не стало и средств для содержания центрального аппарата Союза.
К этому еще администрация Ельцина вскоре после устранения Горбачева (в борьбе с ГКЧП Союз трудовых коллективов активно поддерживал Ельцина!) показала Союзу на дверь в прямом (выселила из Белого дома) и переносном смысле: увела СМИ от Союза. Мавр сделал свое дело!
После же Октября 93-го, когда большинство ячеек Союза поддержало Верховный Совет, на Союз начались прямые гонения, противостоять которым у членов Союза не хватило характера. Крушение Союз трудовых коллективов было и крушением моих надежд на реализацию в России выношенных мною идей и на то, чтобы стать нужным своей родине.
В 93-м году закончилось также сотрудничество Союза и мое с Сергеем Алексеевым. Стоило Ельцину поманить его, как он со всех ног бросился на зов, лишь бы вернуться в высокую политику. Он со своими сотрудниками стал главным разработчиком ельцинской конституции. И потом откровенно комментировал ее: да, она царистская, но этого требует национальная традиция России! От самоуправления к самодержавию! Еще один образец российско-советского интеллигента с высоким уровнем «зрячести, ответственности и вменяемости».
Сколько раз в жизни я оказывался на шаг от перелома моей судьбы к лучшему! В 1952 году я стоял у начала научной карьеры, в 1968 оставался только шаг для утверждения демократического социализма в Чехословакии, что изменило бы и мою жизнь коренным образом, в 1976 – рухнул проект Белля, Грасса и К. Штерн, а с ним и моя надежда создать свой журнал и уйти со «Свободы», в 1981 (13-го декабря) – разгром «Солидарности» накануне введения в Польше самоуправления трудовых коллективов, и вот в 1994 году – угасание СТК России. Обычно людям хватает пары подобных ударов…
Глава 36 Возвращение к истокам
Святослав Федоров и Солженицын
Сотрудничество с правозащитниками
Обращение к немецкой общественности (1996 г.)
Темы моей публицистики: террористическая война, можно ли победить мировой терроризм? антизападная истерия.
Обращение к общественности Запада (2000 г.)
Совместима ли Россия с капитализмом?
Можно ли «переиграть партию»?
После прекращения в 1994 году деятельности Союза трудовых коллективов я продолжал по инерции жить по полгода в Москве и «ударился» в журналистику. Правда, был короткий эпизод деловой дружбы со знаменитым профессором офтальмологом Святославом Федоровым, который заявлял о внедрении в своем госпитале принципов участия сотрудников в доходах и управлении. Но понятия о кооперативном владении у него были самые поверхностные, демократию он не терпел и внедрил на деле замаскированную премиальную систему. Однажды выступая по телевидению, он заявил, что России нужен Христос в шинели Пиночета, а в другой раз, что «нужна демократия с пистолетом у виска», и пояснил: «Чтобы около каждого директора стоял военный комиссар!».
Я предложил Федорову нанять телевизионную группу и поехать в «Мондрагон», чтобы сделать о нем фильм и самому воочию увидеть передовой опыт кооперативного хозяйствования. Федоров посмотрел на меня надменно: «А зачем это нужно? Снимайте нашу больницу – это куда интереснее!». Он страдал типичным для многих россиян отсутствием интереса к чужому опыту и одновременно гомерической хвастливостью. Я часто слышал от него: «У нас (в его госпитале) производительность труда в 4 раза выше, чем в США!». Хотелось спросить, а как вы это вычисляете, и главное, так ли уж нужна в вашем деле высокая производительность? Неудачных операций в его госпитале было очень много.
К слову, самохвалов среди западных деловых людей я никогда не встречал! Все они отличаются самокритичностью.
Любопытен эпизод взаимоотношений Федорова с Солженицыным. Последний, стараясь интегрироваться в жизнь страны после запоздалого возвращения на родину, сделался вдруг на какое-то время сторонником групповой трудовой собственности и поддерживал забаву Федорова по созданию Партии самоуправления трудящихся. Он даже направил приветственную телеграмму в адрес учредительного съезда этой партии:
«Всячески поддерживаю Ваши неустанные усилия по возрождению в России реального народного самоуправления и экономической независимости работников, впрямую заинтересованных в результатах своего труда.
Александр Солженицын
25 января 1995 года г. Москва».
А однажды я видел по телевидению и беседу на эту тему Солженицына с Федоровым, когда Солженицын фактически поддерживал мой подход, разумеется, на меня не ссылаясь.
На заявление Федорова, что трудовые коллективы должны получить возможность выкупать предприятия из своих прибылей по методике ИСОПа, Солженицын возразил: «Опять выкупать? Сколько можно?! Они ведь давно уже своим неоплаченным трудом окупили стоимость большинства предприятий!». И предприятия, стало быть, должны переходить в собственность коллективов безвозмездно.
– Но этого нельзя делать, – возражал Федоров, – это может привести к гражданской войне: новые хозяева не захотят отдавать свою собственность...
Я потом сказал Федорову, что вопрос о реституции, о возвращении работникам оплаченной ими собственности, может возникнуть лишь в условиях пробуждения общества, а в этом случае нынешние хозяева сделаются очень сговорчивыми: у них ведь не будет никакой социальной опоры.
Мои деловые отношения с Федоровым длились недолго – до того момента, когда я понял окончательно, что он не заинтересован в создании партии, которая бы выступала за установление настоящего кооперативного самоуправления, как и в установлении соответствующего порядка в своем госпитале.
В 90-е годы в Москве и в России имелся ряд других предприятий, на которых директора внедряли (или делали вид!) элементы кооперативной собственности и самоуправления, но на деле это чаще всего, как и у С. Федорова, оказывалось туфтой, непонятно для чего нужной директорам. Несколько директоров действовали искренно, но у них, естественно, ничего не получилось в условиях крушения обрабатывающей, товарной промышленности и криминальных порядков в экономике. Мешала и пассивность «заводского народа», не способного к проявлению какой-либо инициативы и защите своих интересов.
Не получилось у меня сотрудничества и с левой интеллигенцией. Я имею в виду, разумеется, левые группы, не связанные с КПРФ. Левые интеллектуалы оказались слишком уж во власти прошлого, во власти марксизма и советского менталитета, включая и яростное антизападничество. Они говорят и пишут общие, туманные слова о демократическом социализме, но косо смотрят на рыночные отношения, и большое недоверие вызывает искренность их приверженности демократическим ценностям. Ко всему еще они страдают распространенной болезнью всех российских интеллектуалов – завистливостью и стремлением во что бы то ни стало быть генералами.
И постепенно я сблизился с правозащитниками, вернулся на круги своя – к истокам! Большинство правозащитников были сторонниками капитализма, но в них не было нафталинового духа левых интеллектуалов и пренебрежения к демократии и праву, большинство из них критически относилось и к правым партиям за их соглашательство с нынешней властью. Были среди правозащитников и сторонники конвергенции – синтеза социализма и капитализма.
В качестве одного из примеров сотрудничества с правозащитниками приведу составленное мною в конце 1996 года (после избрания Ельцина на второй срок) «Обращение к общественности Германии». Вот его сокращенный текст:
«Мы, представители российской демократической интеллигенции, обращаемся к немецкой общественности, исходя из того, что наши страны более всего связаны между собой судьбой и геополитическим положением.
С горечью и недоумением мы наблюдаем, как германское правительство поддерживает сложившийся в нашей стране антидемократический режим и все его жестокие и противоправные действия, а большая часть немецких СМИ вольно или невольно затушевывает глубину охватившего Россию кризиса. Нам трудно представить, что немецкое руководство не имеет достаточной информации об этом кризисе. Многие люди в России даже подозревают, что Запад, в том числе и Германия, потому и поддерживают безоглядно режим Ельцина, что надеются с его помощью окончательно превратить Россию в слабосильное государство «третьего мира».
В случае решительного осуждения со стороны демократических стран и угрозы экономических санкций команда Ельцина вряд ли решилась бы на конституционный переворот в октябре-декабре 1993 года и установление авторитарного режима, на чудовищную войну в Чечне, на недемократическое проведение выборов – на действия, предопределившие эскалацию кризиса в России.
Сейчас положение в нашей стране можно охарактеризовать как начавшуюся катастрофу...
Разрыв в имущественном положении класса богатых и основных социальных групп ныне намного больше того, который в свое время вызвал Октябрьскую революцию в России...
Мы призываем общественность Германии и средства массовой информации добиваться, во-первых, объективного освещения положения России и, во-вторых, начать дискуссию по вопросу о том, что теперь еще могут сделать ваша страна и Запад для изменения положения в России к лучшему. Мы готовы оказать всяческую помощь в проведении этой дискуссии».
Среди подписавших обращение были Юрий Афанасьев – ректор Российского гуманитарного университета, Леонид Баткин – историк, Юрий Буртин – публицист, Сергей Ковалев – правозащитник, Лев Копелев – писатель, Дмитрий Фурман – историк.
Обращение было широко опубликовано в немецкой прессе и прессе ряда других западных стран и вызвало дискуссию.
Копелеву, между прочим, я обращение не посылал. Послал Юрий Буртин, и Копелев немедленно его подписал, хотя знал, что обращение написано мною, и позвонил мне, предложив помощь в распространении обращения. Я уже был известным в Москве публицистом, со мной выступали видные российские деятели, и Копелев вмиг забыл об эмигрантской табели о рангах и кланах.
Большое место в своей публицистике я уделял чеченской войне, выступал за прекращение этой захватнической войны и за предоставление чеченцам права на самоопределение вплоть до отделения. Я писал, что Чечню нельзя считать частью России, так как она была завоевана лишь в 1864 году после 40-летней войны, и с той поры регулярно бунтовала, добиваясь отделения от России.
Я выступал так же за предоставление права на отделение всем компактно проживающим (в течение многих поколений) народам. Там, где нет свободы выхода, нет и свободы! В цивилизованном обществе свободы выхода не может быть только из двух мест – из тюрьмы и сумасшедшего дома! (Россия сегодня представляет собой и то и другое вместе взятое!)
В конце первой чеченской войны, в январе 1996 года я напечатал в «Независимой газете» статью «Кто бандиты?», в которой, как догадывается читатель, бандитами я характеризовал российских военных, особенно всяческих спецназовцев. Статья эта заканчивалась следующим образом:
«Чеченцы, защищая свою свободу, защищают и российских людей от катастрофы, которую способен навлечь на них нынешний режим в России. Своим героическим сопротивлением чеченцы ослабляют этот режим и дают шанс россиянам избавиться от него. Чеченцы первыми приняли на себя удар возрождающегося в новом обличье тоталитарного монстра, и мы не должны позволить уничтожить Чеченскую Республику Ичкерию и ее поразительного мужества народ. Если Ичкерии не станет, будущее России видится совсем черным».
Писал я и о преступных, террористических методах, которыми действовали в чеченской войне российские войска, стремившиеся к истреблению мужского населения Чечни, и о чудовищных провокациях, с помощью которых эта война была вторично развязана. В частности, об организованных ФСБ осенью 1999 года взрывах домов в Москве и Волгодонске (более 300 убитых!). В качестве доказательства я указывал на скандальное заявление спикера Госдумы Селезнева о взрыве дома в Волгодонске за три дня до взрыва(!) и на попытку ФСБ организовать еще один взрыв – в Рязани.
Писал и о захвате чеченцами в Москве с помощью ФСБ театра на Дубровке. Писал, что ФСБ потворствовало этому захвату, о чем свидетельствует и сам факт прихода в Москву большой вооруженной группы чеченских боевиков, и расстрел всей группы во время штурма театра с очевидной целью убрать находившихся в группе агентов, чтобы не допустить утечки информации о роли ФСБ. Цель всей этой акции, на мой взгляд, состояла в том, чтобы: поднять начавший падать «рейтинг войны», а с ним и рейтинг Путина. В результате применения газа, напомню, погибло 130 заложников, а здоровью остальных был нанесен большой ущерб!
Я писал, что чеченская война ведет к озверению народа и к фашизации страны.
Между прочим, статью о Норд-Осте я не смог опубликовать ни в одной газете, только в интернете на сайте музея и общественного центра им. А.Сахарова. Сейчас, после воцарения Путина, печатать подобные статьи стало уже невозможно.
Очень важной в этой теме считаю статью, написанную после 11 сентября 2001 года: «Конвергенция – спасение человечества». (Подзаголовок: «Ни с терроризмом, ни с экологической катастрофой не справиться без синтеза элементов капитализма и социализма"), опубликованную в «Независимой газете» 22 ноября 2001 года.
Выступая в поддержку операции американских войск в Афганистане, я однако писал, «что для полной ликвидации исламского терроризма необходимо установление в большинстве стран Запада социалистического строя синтезной формации, чтобы можно было избавить народы третьего мира от эксплуатации транснациональными корпорациями (ликвидировав эти корпорации!), совокупность которых даже Джордж Сорос характеризует как «мировую империю капитализма, приносящую выгоды центру за счет периферии"[72]72
Кризис мирового капитализма. М.,1999.С.114
[Закрыть].
В условиях такого экономического империализма невозможно эффективно помогать народам третьего мира вылезать из нищеты и темноты, которую эксплуатируют сегодня феодалы и религиозные иерархи, натравливая свои народы на западные страны, на Америку и Израиль, чтобы остановить проникновение демократии в их владения и сохранить свою власть и богатство.
Один из разделов этой статьи был посвящен проблеме конфессиональной раздробленности человечества как почвы для произрастания ненависти в мире. Я утверждал, что «конфессиональная раздробленность народов сейчас играет даже более злокачественную роль, чем разобщенность расовая. Межконфессиональная вражда, как правило, вступает в резонанс с какими-то другими мотивами для конфронтации – и в результате этого рождается непримиримая ненависть... Люди доброй воли всех конфессий должны бы задуматься о том, как ослабить межконфессиональную рознь и усилить экуменическое движение..."
Много внимания в своей публицистике я уделял антизападной и антиамериканской пропаганде, постоянно ведущейся в «новой» России со времен «позднего» Ельцина. Но статей на эту тему за двумя исключениями мне не удавалось печатать в российских газетах, только в интернете. Одно исключение – статья «Ненависть к Западу – путь в средневековье» (Новые Известия. 20.12.2000), и второе – «Открытое письмо редактору «Литературной газеты», напечатанное в малотиражной «Газете региональных правозащитных организаций» (№ 11-12, февраль-март 2003 г.) В этой статье я в частности писал:
«Я лично с уважением отношусь к активности европейских пацифистов (исключая левых и правых радикалов), хотя и не согласен с ними. Но Ваша газета выступает не за мир, не за мирное разоружение Ирака: содержание и стиль публикаций в ЛГ – это психологическая подготовка к войне. Вы должны понимать, что яростная антиамериканская пропаганда действует и на заказчиков такой пропаганды. Они, история свидетельствует, могут стать жертвами собственной пропаганды и лжи и в какой-то критический момент могут спровоцировать войну».
В «Литературной газете», к примеру, в передовой статье(!) США объявлялись «самым деструктивным и опасным фактором в системе международных отношений» и обвинялись в том, что они «заинтересованы в создании и поддержании конфликтных ситуаций и международной напряженности…провоцируют рост терроризма, игнорируют международное право и международные организации».
В другой статье в «Литгазете» утверждалось, что «благодаря наглости ковбоев в мире идет четвертая (или уже пятая?) мировая война…».
Заместитель главного редактора писала, что «сближение Франции и Германии происходит по американскому плану с целью окончательно разрушить государственное и культурное своеобразие этих двух старейших европейских держав». И попутно сообщила, что «Европа массу сил положила на то, чтобы в соответствии с американским сценарием отобрать у России Чечню».
Множество людей в России страдает от того, что нет сил у России обрушиться с войной на Америку, и современная власть всячески раздувает это страдание.
В день «защитников отечества» (23 февраля), когда на всех каналах российского телевидения бурлит оголтелая антиамериканская пропаганда, мне запомнилось выступление какого-то комментатора (в 2004 году): «Американцы говорят, что у них столько бомб, что они могут 30 раз уничтожить Россию, а мы их можем уничтожить 50 раз!». Таких цифр, такого «оптимизма» я даже в старые времена не слышал!
