Текст книги "Путешествие в будущее и обратно"
Автор книги: Вадим Белоцерковский
Жанры:
Биографии и мемуары
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 44 (всего у книги 56 страниц)
Но самой важной мыслью, выношенной мною в тот период, была мысль, точнее, опять же гипотеза о невозможности создания новых развитых капиталистических стран. Развитые – это когда с развитой демократией и правопорядком, с развитой наукой и обрабатывающей, товарной промышленностью, с высоким уровнем образования и здравохранения, ну и с относительно высоким уровнем жизни населения.
К упомянутой выше гипотезе я пришел, наблюдая за положением в странах третьего мира и за экономической экспансией развитых капиталистических стран, экспансии их объединенного капитала.
(Гипотезу эту я не смог опубликовать в эмиграции. Она нашла себе место лишь в последней моей книге «Продолжение истории: синтез социализма и капитализма»).
Ход моих рассуждений был примерно таков.
Капитализм в Европе развивался постепенно, поэтапно, с создания небольших капиталистических предприятий и учреждений. Но подобное развитие сегодня, видимо, становится уже нигде не возможно ввиду наличия в мире мощных капиталистических стран, с их подавляющей конкуренцией и с их стремлением превращать «развивающиеся» страны в свои сырьевые придатки или резервуары дешевого труда.
«Развивающиеся» страны лишены также возможности иметь колонии, которые в свое время помогали нынешним развитым странам накапливать капиталы, создавать мощную индустрию и иметь закрытые колониальные рынки для ее продукции.
Мешает возникновению развитого капитализма и распространение в мире правового сознания, которое препятствует процессу безудержного первоначального накопления. Сегодня даже в Африке нельзя заставить людей работать по 15 часов в сутки, как то могли делать предприниматели в Англии при становлении там капитализма.
Интересно, что во время перестройки на это обстоятельство обратил внимание не кто иной, как Егор Гайдар. В статье «Частная собственность – новый стереотип» он писал: «Желание как можно скорее перенести к нам витрины и уровень жизни развитых капиталистических стран по-человечески понятно. Но это еще не повод закрывать глаза на ту сложнейшую эволюцию, результатом которой являются их современные общественные институты. Основы социальной иерархии капитализма формировались, когда идея общественного неравенства была еще прочно укоренена многовековой традицией, и сохранялись унаследованные от феодализма формы легитимации разделения общества на господ и простолюдинов».[61]61
Московские новости.8.09.1989
[Закрыть]
Замечательные, умные слова! Увы, через два года Гайдар, став премьером, забыл о них: надо было выполнять волю номенклатурных коммунистов, пожелавших скорейшим образом превратиться в капиталистов!
Но вернусь к теме. Может показаться, что развитой капитализм вызревает в ряде стран средней и дальней Азии. Но это мираж. Богатая жизнь маленьких нефтяных эмиратов не означает формирования там полноценного развитого капитализма. Они продолжают оставаться сырьевыми придатками развитых стран, и с ростом их населения, а оно там растет очень бурно, происходит падение его жизненного уровня. Ведь обрабатывающая промышленность и наука там не развиваются! То же самое относится и к маленьким азиатским странам, «маленьким тиграм», относительно высокий уровень жизни в которых обеспечивается их ролью удобных площадок для финансовых операций западного капитала, эксплуатирующего большие азиатские страны. Кроме того, надо помнить, что развитию таких стран, как Тайвань и Южная Корея, способствовали Америка и Япония, которые стремились создать из них бастионы против красного Китая.
Сокрушительный финансовый кризис, случившийся недавно в этих «догоняющих» странах третьего мира, подтвердил мою гипотезу о невозможности возникновения новых развитых капиталистических стран. «Догоняющая модернизация», как признают сейчас почти все экономисты мира, потерпела крах.
Очевидно, во всех сферах мироздания процессы зарождения и вызревания новых субстанций возможны лишь при совпадении определенных условий. Когда эти условия исчезают – прекращаются и упомянутые процессы. Наука, к примеру, доказала, что на Земном шаре уже невозможен процесс возникновения живой материи, как то происходило миллионы лет назад. Условия изменились радикально – Земля постарела.
В последний, маразматический период сталинщины «советская наука» в лице профессора Лепешинской попыталась опровергнуть «постулат буржуазной лженауки» о невозможности зарождения живой материи на Земле, но, естественно, попытка эта потерпела позорное фиаско.
То же самое относится и к рождению определенных социальных формаций. Тут тоже необходимо сочетание благоприятных условий. Не нужно, думается, доказывать, что сейчас уже невозможно появление где-нибудь рабовладельческого или феодального строя! По тем же причинам невозможно и формирование в какой-либо новой стране развитого капиталистического уклада, подобного существующему в странах Запада.
Эта гипотеза, которая мне представляется уже доказанной жизнью, еще более укрепила мое предположение, что для России было бы губительным создание капиталистического строя, если бы это было возможным. Но, как я уже не раз говорил, я не видел возможности для капитализации России, так как не допускал мысли, что класс номенклатурных коммунистов останется у власти в случае падения тоталитарного «коммунистического» режима и сможет завладеть ресурсами и промышленностью страны. «Кто же это им позволит – у власти остаться! – думал я. – Дай бог, чтобы их резать не начали!»
Важной, на мой взгляд, статьей, написанной мною в то время, была, как я уже говорил, и статья «Рабочие волнения в СССР в начале 60-х годов», опубликованная на Западе на всех главных европейских языках, исключая русский(!).
«Волна рабочих выступлений того времени, – писал я в статье, – не только не получила поддержки со стороны российской интеллигенции, но даже не была ею замечена. В своей совокупности, как волна, «револьта», кризис, она остается неосознанной и по сей день».
Подробности тех рабочих волнений были известны мне либо по рассказам очевидцев, либо по описаниям в самиздате и сообщениям иностранных корреспондентов из Советского Союза. Всего я собрал сведения о волнениях в 15 городах страны, начиная с Темиртау (Казахстан), где выступление рабочих (в основном из Украины и Белоруссии) состоялось в октябре в 1959 года. Затем – события в г. Александрове (Владимирская область), Муроме, Нижнем Тагиле, Днепродзержинске (Украина), Одессе, Лубнах (Украина), Куйбышеве, Кемерово, Кривом Роге, Грозном, Донецке, Ярославле, Мурманске, Новочеркасске (июнь 1962 года).
Для всех выступлений того периода было характерно пробуждение гражданского достоинства у людей: причины волнений не сводились лишь к материальным требованиям и ни в одном случае не было проявлений насилия со стороны народа, анархии, грабежей – «русского бунта бессмысленного и беспощадного», которым интеллигенция и обыватели пугают друг друга. Власти же в большинстве случаев при разгоне демонстрантов и забастовщиков использовали оружие, вплоть до применения разрывных пуль, как то было в Новочеркасске. Никаких тебе водометов, слезоточивого газа или резиновых пуль. По сталинскому принципу – людей, решающихся на проявление открытого недовольства, следовало уничтожать, чтобы они в дальнейшем не будоражили народ и чтобы другим неповадно было.
Общая мотивация тех выступлений была близка к мотивации возникновения диссидентского движения среди интеллигенции – разочарование и возмущение фальшивостью хрущевских реформ и сохранением старых порядков.
В статье я исследовал также вопрос, почему схлынула волна рабочих выступлений, не вызвав цепной реакции, как, скажем, в Польше? И приходил к заключению, что первой тому причиной было отсутствие информации в стране о рабочих выступлениях. О некоторых событиях через много времени доходили лишь глухие слухи. В той же Польше о выступлениях рабочих в отдельных местах немедленно узнавала вся страна: люди сообщали о них друг другу по телефону. Потому что людей волновало то, что происходит в стране. А в России для огромной части обывателей все это было «по барабану», интересовали лишь свои дела и делишки. Сейчас это безразличие, переходящее в жестокое бессердечие, очевидно, еще более усилилось.
Информация о рабочих выступлениях не распространялась еще и по той причине, что в стране тогда не было диссидентского движения и не возникало цепочки: диссиденты – иностранные корреспонденты – «радиоголоса». Диссидентское движение возникло в 1965 году. (С протестов против суда над Синявским и Юлием Даниелем.) Факт протестных выступлений рабочих в начале 60-х годов разбивает утверждения многих диссидентов о холопской пассивности рабочих, их согласии с существующим режимом. Вопреки такому представлению «простой народ» в действительности пытался подняться против режима раньше, чем интеллигенция.
Но наткнувшись на жестокую реакцию властей и отсутствие солидарности в стране, выступления рабочих, естественно, прекратились. Они оказали минимальное влияние на атмосферу в Союзе, а на самих рабочих произвели даже негативное, деморализующее действие. Во время поездок по стране я неоднократно слышал от рабочих высказывания такого рода, что в случае новых серьезных выступлений власти не преминут использовать войска, «как то было в Новочеркасске». На заводах о волне возмущений начала 60-х знали и помнили лучше, чем в среде интеллигенции. И память эта стала служить тормозом. Терпеть поражение и погибать без какой-либо поддержки общества, без какого-либо отзвука, без смысла – подобное никогда еще никого не вдохновляло. И кто знает, заканчивал я, может быть, в начале 60-х из-за отсутствия солидарности в обществе была упущена возможность «польского развития» в Советском Союзе.[62]62
Эта статья также вошла в сборник «Из портативного ГУЛага русской эмиграции»
[Закрыть]
В «отмеренное время» (как сказал бы Солженицын) я также издал «Самоуправление» (Мюнхен,1985) – усовершенствованный вариант книги «Свобода, власть и собственность».
Она открывается предисловием Иржи Пеликана, в котором он пишет: «В пестром спектре направлений и взглядов советского инакомыслия Вадим Белоцерковский представляет собой исключительное явление: в центре его внимания стоят идеи самоуправления и «инженерно-рабочий класс» – еще один, по мнению Белоцерковского, новый класс, сложившийся в специфических условиях государственного капитализма».
В заключение Пеликан высказывает мудрое предвидение будущего: «Что же касается СССР, то хотя я и являюсь сторонником самоуправления, считаю, что изменения к лучшему, по крайней мере в обозримой перспективе, могут произойти там скорее всего в результате борьбы в ведущей группе партийной номенклатуры между сторонниками ограниченных реформ и консервативным догматическим крылом партаппарата. Реформы должны прийти сверху, чтобы мог возникнуть простор, в котором станут возможными поиски новых решений и сможет найти свое место идея самоуправления. Но, разумеется, в конечном итоге все будет зависеть от того, выйдет ли на арену политической борьбы в России в качестве самостоятельной, «самоуправляющейся» силы «инженерно-рабочий класс», чтобы определить окончательное направление событий. Книга Вадима Белоцерковского, его идеи способны дать для этого мощный импульс».
Все так и получилось, за одним исключением – мой «новый класс» на арену не вышел, и «окончательное направление событий» до сих пор неясно, страна продолжает звереть, вырождаться и вымирать.
В приложении к «Самоуправлению» содержался ряд важных материалов, в частности, интервью с зарубежным представителем «Солидарности» Ежи Милевским и директором Национального исследовательского центра предприятий, принадлежащих работникам (США), Кари Розеном.
Книгу эту я издал за свой счет. Предложил было «Самоуправление» в издательство Валерия Чалидзе («Хроника-пресс»), который перед тем печатно заявил, что готов издавать книги, которые по политическим соображениям отвергаются другими эмигрантскими издательствами, в том числе и социалистической направленности. Я написал ему, предлагая даже оплатить половину стоимости издания, имея в виду, что моя книга вряд ли окупится для него в русской эмиграции. И получил ответ, что его издательство принимает «необусловленные пожертвования любого частного лица с исследованием, однако, вопроса о том, являются ли эти пожертвования действительно личными или деньги получены от государственной или политической организации – последнее, как известно, для нас неприемлемо».
Можно подумать, что Чалидзе не знал, из каких денег я могу оплачивать издание! И я не знал, в какую графу он запишет мою зарплату на радио? Ведь я ее получал от государственной и одновременно политической организации – Конгресса США.
Короче, иди гадай, что означает этот ответ Чалидзе – кокетство «князя» (его «партийная кличка») или подготовку почвы для отказа? Я решил не терять времени и издать книгу полностью за свой счет.
И такой ответ Чалидзе дал мне после того, как я в течение долгого времени передавал в своих программах его статьи и брошюры. И Чалидзе, получая за эти передачи гонорары со «Свободы», по всей видимости, не исследовал, из каких они источников происходят!
Глава 30 Чудо польской «Солидарности» и российской
К концу лета 1980 года взоры всего цивилизованного мира обратились к Польше. Всеобщая забастовка польских рабочих, ее мощь, сплоченность, решительно мирный, ненасильственный характер, поддержка всего польского общества – это было каким-то чудом. Чувствовалось, что первые требования рабочих – стабилизация цен и повышение зарплат – только повод, а сутью было стремление порушить тлетворный режим крепостного социализма. Поражало и то, что во главе этой борьбы стояли исключительно сами рабочие, и не было над ними и за ними каких-либо политических партий или иных «руководящих сил», стремившихся использовать забастовку в своих целях, как это часто случалось в истории.
Для меня дни и месяцы борьбы польских рабочих были временем великой радости и счастливых потрясений. С самого начала я немедленно связался с польской редакцией «Свободной Европы» и с польской эмиграцией и стал насыщать свои передачи новостями из Польши. У меня к тому времени осталась программа «Рабочее движение», и под напором событий мне удалось даже добиться двух получасовых передач этой программы в неделю вместо одной.
Польские рабочие хоронили «теорию» российских «либеральных» диссидентов об «уходе рабочего класса с корабля истории». На станции и в эмиграции на меня стали смотреть с некоторым страхом, как на черта. Большинство эмигрантов до того насмехались над моими взглядами на инженерно-рабочий класс и его возможную роль, и вдруг – я оказывался прав!
Омрачалась моя радость лишь тревогой, не вмешается ли опять кремлевская нечисть?
Точно так же, как и я, воспринимали польские события большинство политэмигрантов из Чехословакии, Венгрии и других восточноевропейских стран. В нашей же эмиграции, как среди ее национал-патриотического большинства, так и среди немногочисленных «либералов», жило опасение: вдруг дело опять пойдет к «социализму с человеческим лицом», как в Чехословакии! В 68-м наши эмигранты, как я уже рассказывал, достаточно страху натерпелись, что пражские реформы могут оказаться успешными.
Национал-патриоты к тому же подозревали «Солидарность» в антирусских настроениях, в стремлении вырваться из «великой империи», а «либералы» – морщили нос по поводу того, что движение возглавляли рабочие. Нашим «патриотам» не нравилось и то, что борьбу «Солидарности» поддерживала католическая церковь, которую они считали (и считают) врагом России номер два, после «мирового еврейства».
А польские рабочие тем временем шли к победе. Все новые круги польского общества включались в поддержку их борьбы, крестьяне подвозили к бастующим заводам продовольствие, видные польские интеллектуалы-диссиденты помогали им в качестве экспертов. (Не претендуя при этом на роль лидеров! что тоже очень примечательно и поучительно для российских интеллектуалов.)
Власти извивались, пытались действовать и кнутом угроз и пряниками обещаний, создали даже антисемитское «Патриотическое общество Грюнвальд», которое провозгласило лозунг ««Солидарность» должна быть польской!». Это в то время, когда среди активистов профобъединения было, как шутили поляки, «всего лишь пол-еврея» – знаменитый диссидент Адам Михник, у которого к библейскому народу принадлежал кто-то из родителей. Напомню, что после поражения первой польской «револьты» в 1956 году и поворота правительства бывшего реформатора Гомулки к антисемитской пропаганде и погромам подавляющее большинство польских евреев покинули страну.
В конце августа 80-го «Солидарность» победила: добилась легализации и обещания от властей выполнить ее экономические требования. Но экономическое положение страны и народа, естественно, не улучшалось. «Солидарность» в качестве профобъединения не в состоянии была добиться успеха: пирог валового продукта польской экономики был настолько тощим, что передел его в пользу рабочих и служащих не мог дать ощутимого результата.
И весной 1981 года случилось новое чудо – началась «вторая революция», как назвали это поляки: «Солидарность» повела борьбу за радикальное изменение социально-экономической системы, за создание «общества социалистического самоуправления», как определили свою цель активисты «Солидарности». Наши эмигранты не зря беспокоились! А для меня этот поворот означал возрождение надежды на торжество моих идей.
Все, что касается этой «второй революции» «Солидарности», до сих пор очень плохо известно в России, так как информация о ней тщательно скрывалась советскими коммунистами и умалчивается нынешними российскими антикоммунистами-либералами, да и коммунистами из КПРФ также. Ни тем, ни другим, ни третьим такая информация на дух не нужна! Поэтому я подробнее остановлюсь на содержании второго этапа борьбы «Солидарности».
В начале 81-го по инициативе работников Гданьской судоверфи было создано специальное объединение для разработки программы и плана введения трудового самоуправления на предприятиях страны, получившее наименование «Сеть ведущих предприятий», или просто «Сеть». В нее вошли представители 17 крупнейших предприятий и 18-м членом – группа польских ученых из отделения «Солидарности» Академии наук Польши. (На существование такого отделения тоже обратим внимание!)
К началу лета на заседаниях «Сети» был разработан проект соответствующих реформ, и 7 июля он был вынесен на Всепольское совещание активистов «Солидарности», которое проходило также на Гданьских судоверфях, флагмане профобъединения. Проект был одобрен совещанием, и началась борьба за реализацию этих реформ.
Вот их основные контуры, как они изложены в главных программных документах «Солидарности»: «Проекте закона об органах самоуправления», «Направлении деятельности» и «10 условиях возрождения самоуправления трудящихся».
В большинстве отраслей народного хозяйства трудовые коллективы предприятий и учреждений должны были получить право управлять ими с помощью органов самоуправления, распоряжаться имуществом и распределением прибылей. Органы самоуправления должны были состоять из представительных и исполнительных «ветвей». Члены исполнительных органов (администрации) могли избираться коллективами или наниматься ими по конкурсу.
Самоуправляющиеся предприятия должны быть независимы от государства, которое не должно им мешать ни богатеть, ни разоряться.
В Госсекторе (по первой прикидке) должны оставаться предприятия энергетики (включая угледобычу), транспорта (главным образом железнодорожного), военной, фармацевтической и винно-водочной промышленности.
Экономика должна функционировать на принципах свободного рынка и свободы для всех видов собственности.
Однако самоуправляющиеся компании должны действовать без каких-либо акций, чтобы вновь не оказаться в положении эксплуатируемых.
Средства для создания новых предприятий и новых рабочих мест должно выделять главным образом государство. Созданные таким образом предприятия должны переходить в управление и распоряжение новых трудовых коллективов. (Слово «владение» не употреблялось, чтобы не дразнить «красных гусей» в Варшаве и особенно в Москве.)
Финансировать создание новых предприятий государство должно исходя из конъюнктуры рынка и интересов всего общества.
(Авторы программы в последних трех пунктах подходили вплотную к ключевому положению моего представления о синтезном социализме и к практике кооперативных федераций типа «Мондрагона».)
Исполнительная государственная власть в целях повышения ее эффективности и борьбы с бюрократизацией и коррупцией должна контролироваться двухпалатным парламентом (Сеймом), одна из палат которого должна формироваться из представителей органов рабочего самоуправления, а также представителей частного сектора и объединений крестьян-фермеров. Такая «Палата самоуправления» должна контролировать экономическую деятельность исполнительной власти, в том числе и финансирование строительства новых предприятий.
Учреждения такой палаты предполагалось добиваться после укоренения самоуправления в народном хозяйстве.
Ясно, что эта палата, комплектуемая из представителей самоуправляющихся коллективов, должна была стать беспартийной по своей сути!
Как видим, программа «Солидарности» четко была направлена на синтез определенных принципов социализма и капитализма и была в этом отношении более продвинутой, нежели программа Пражской весны. Причина этого понятна: за прошедшее время на Западе широко развернулась деятельность размножившихся компаний и корпораций, принадлежащих работникам, и их ассоциаций.
И все же важнейший пункт – механизм расширения производства – в программе «Солидарности» несколько отставал от уже сложившейся практики расширения кооперативных ассоциаций на Западе. У них расширение производства, как мы уже знаем, финансируют сами работающие кооперативные компании, делая вклады в региональные кооперативные инвестиционные фонды, которые финансируются и государством (по статье борьбы с безработицей). Но контролируют инвестиционные фонды только представители их пайщиков – компаний, принадлежащих работникам. Такой механизм обеспечивает большую эффективность и гибкость расширения производства и большую защищенность от бюрократизации и коррупции. Но авторы программы «Солидарности» не спешили делать этого уточнения, очевидно, не желая опять же слишком пугать свои и московские власти.
Коснусь коротко вопроса о самостоятельности польских рабочих и причин несамостоятельности и пассивности советских рабочих. Польские рабочие действовали на самом деле самостоятельно, и в то же время без помощи других слоев общества (кроме правящих), и в первую голову интеллигенции, у них бы ничего не вышло. Как не вышло в 70-м году, когда рабочие не были поддержаны обществом и интеллигенцией. Для такой революционной по существу деятельности, какую проводила «Солидарность», была необходима аккумуляция энергии всего общества. Дело тут, думаю, далеко не в одних только советах и советниках. Важнее сам факт, что к объединившимся рабочим с предложением помощи приходят профессора и крестьяне, священники и артисты, что комитеты «Солидарности» образуются не только на заводах, но и в Академии наук и даже в милиции! Одно слово – солидарность!
Создание «общества социалистического самоуправления» не рассматривалось активистами «Солидарности» как нечто переходное и временное. (Как то пытаются утверждать некоторые наши либералы!) Двадцатого октября 1981 года Лех Валенса сделал в Париже нашумевшее заявление, что «и французские рабочие жили бы лучше, если бы владели и управляли своими предприятиями».
Главный представитель «Солидарности» за рубежом (уже после разгрома профобъединения) Ежи Милевский в интервью, данном мне для радио, четко высказался: ««Солидарность» боролась за самоуправление не из тактических соображений. Мы не смотрели на самоуправление как на что-то временное и переходное».
Так же относилась к реформам «Солидарности» и значительная часть остального польского общества. Глава польских католиков кардинал Вышинский говорил в своих «Свентокшеских проповедях»:
«Боюсь, чтобы не возродился у нас дух капитализма, чтобы демократическое устройство не управлялось капиталистическим образом, ибо тогда человек был бы низведен до положения робота и оценивался лишь с точки зрения его производственных способностей».[63]63
Цит. По: Михник А. «Польский диалог: церковь – левые» Лондон. 1980.С.90
[Закрыть]
Не правда ли, невероятно для российского догматического сознания, что такое говорит глава польской церкви?
Папа Иоанн Павел Второй (Кароль Войтыла) напишет в 1982 году в энциклике «Занимаясь трудом»:
«Человек труда – это не просто орудие производства, но и личность, имеющая в ходе всего производственного процесса приоритет перед вложенным в дело капиталом. Самим актом своего труда человек становится господином на своем рабочем месте, хозяином трудового процесса, хозяином продуктов своего труда и их распределения».
Как видим, та же программа «Солидарности». Но мало этого – в 1988 году Папа предупредит общественность в странах соцлагеря:
«Капитализм не должен служить образцом для стран Восточной Европы после падения там коммунистических режимов».
О том, насколько тесно связано в Польше мнение «костела», как говорят поляки, с мнением значительной части польской общественности, говорить, думается, нет смысла.
Меня, к слову, соотечественники иногда спрашивают: «Может быть, Папа Римский был скрытым коммунистом?!». На что я отвечаю, что в том-то и дело, что он никогда не был коммунистом! И потому не кидается в противоположную крайность, чтобы затоптать поглубже свое красное прошлое, не боится говорить то, что ему представляется логичным.
А вот как оценивали борьбу «Солидарности» за социалистическое самоуправление вне Польши.
Джером Корабель, социолог, профессор Гарвардского университета (США):
«Вопреки обвинениям газеты «Правда» и надеждам «Уолл-стрит Джорнал», «Солидарность» глубоко предана стародавним идеалам социализма. И ее программа, если она будет претворена в жизнь, даст рабочему классу такие права, какими он не обладал прежде не только в социалистических, но и в капиталистических странах».[64]64
«Филадельфия инкваир».2.12.1981
[Закрыть]
Збигнев Бжезинский, социолог, в прошлом – советник президента Картера:
«Основной вопрос современности заключается в том, ожидает ли человечество будущее в соответствии с моделью тоталитарного государства, описанного Орвелом, или же мир будет развиваться в направлении плюрализма, основанного на принципах самоуправления. «Солидарность» – это не только лозунг, не только один из героических периодов польской истории, но и доказательство того, что подлинные стремления современного человека направлены на построение комплексного общества, базирующегося на самоуправлении».(Вашингтон пост.3.08.1982)
«Комплексный» здесь – аналог «синтезного»!
И подобных оценок было очень много. Такая вот мощная энергетическая волна исходила от борьбы польского «инженерно-рабочего класса», аж через океан перехлестывала! Идеи «Солидарности», будучи близки природе человека, захватывали людей самого разного социального положения.
И еще одна яркая и важная оценка:
«Разумеется, нам глубоко чужда такая трактовка самоуправления, которая тянет к анархо-синдикализму, к раздроблению общества на независимые друг от друга, конкурирующие между собой корпорации, к демократии без дисциплины, к пониманию прав без обязанностей».
Это мнение духовного отца нынешних правителей России – Юрия Андропова![65]65
Андропов Ю. Интервью для Би-Би-Си. 18.11.1981 – за три недели до разгрома «Солидарности»!
[Закрыть]Именно «демократии без дисциплины» противопоставили теперь бывшие сослуживцы Андропова свою «управляемую демократию». То есть авторитаризм, прикрытый управляемыми выборами, управляемыми судами и СМИ.
В октябре 1981 года в Гданьске состоялся первый съезд «Солидарности», посвященный утверждению проекта закона об органах самоуправления для его последующей передачи в Сейм. Без преувеличения можно сказать, что весь мир наблюдал за ходом этого съезда.
Особого внимания съезд удостоили обитатели Кремля: на рейде Гданьска появилась эскадра советских ВМФ во главе с авианосцем «Киев»! Так боялись советские коммунисты, что где-то может осуществиться лозунг Октябрьской революции: «Фабрики – рабочим, власть – Советам». (Советы в данном случае – Координационные комитеты «Солидарности» и Палата самоуправления в Сейме.)
Съезд как сугубо деловой и демократический проходил в две сессии с недельным перерывом между ними, чтобы делегаты могли лучше продумать свою позицию и провести консультации с избирателями. В перерыве Лех Валенса, человек по характеру весьма авторитарный, по собственной инициативе вступил в переговоры с руководителями Сейма по проекту закона о самоуправлении и пришел с ними к компромиссному решению: Сейм согласился принять в закон примерно 70% пунктов из проекта «Солидарности». В связи с этим на второй сессии съезда разразилась буря: делегаты были возмущены самоуправством Валенсы. На голосование был вынесен вопрос об отстранении его с поста председателя Центрального координационного комитета. Ничтожным перевесом голосов он был оставлен на этом посту, но схлопотал строгий выговор с предупреждением. Одобрен был в конце концов и компромисс с Сеймом.
Партийное руководство страны отчаянно сопротивлялось легализации этого компромисса, однако в ноябре в атмосфере нараставшего давления со стороны всего общества Сейм утвердил закон о самоуправлении и постановил ввести его силу с 1 января 1982 года.
Кремль, как и руководство польской компартии, такая перспектива, естественно, не устраивала, и началась концентрация советских войск на польской границе. В результате польским коммунистам удалось склонить высшее польское офицерство к введению военного положения и разгрому «Солидарности» для предотвращения советского вторжения.
Ранним утром 13 декабря подготовленное в глубокой тайне военное положение было введено. Подавляющее большинство активистов «Солидарности» были «интернированы», попросту брошены в тюрьмы, кое-кому удалось уйти в подполье или бежать из страны, Лех Валенса был взят под домашний арест.
Советские и польские коммунисты спешили с разгромом «Солидарности» не случайно. После 1 января 1982 года им пришлось бы уже отбирать заводы и фабрики у рабочих, что было бы слишком большим на весь мир скандалом.
Итак, мои надежды снова рухнули. Помню, когда я услышал сообщение о введении в Польше военного положения, у меня потемнело в глазах и захотелось исторгнуть жизнь из себя. В глубине сознания быстро было просчитано, чем все это обернется для России и для меня соответственно. Для России это обернулось реформами Ельцина – Гайдара – Чубайса, строительством ублюдочного номенклатурного капитализма, «управляемой демократией» Путина, преступными чеченскими войнами, вырождением и вымиранием страны и народа.
