Текст книги "Белла (ЛП)"
Автор книги: Уинстон Грэм
сообщить о нарушении
Текущая страница: 30 (всего у книги 34 страниц)
– Я прекрасно помню.
– Так вот, на этот раз я должен повидать Валентина. Мне сложно объяснить это стремление. Но я возьму с собой друга. Не ради физической безопасности, а ради спокойного и трезвого разума. Согласен, Джорджу на него вообще плевать. Но таким образом встреча будет выглядеть случайной.
Темные глаза вопрошающе воззрились на Росса.
– Дуайт согласился пойти, – сообщил Росс.
Утро стояло мрачное. На рассвете охрой блеснуло солнце, но вскоре спряталось за низкими облаками, ветер нагнал туман и укрыл им землю и море. День сменил утро, а туман все уплотнялся, становился гуще. Одно утешение, что хотя бы нет дыма, от которого страдает Белла в Лондоне. Туман идет от моря и пахнет морем. В Нампаре свечи горели до десяти утра.
В пятнадцать минут двенадцатого по дороге к Плейс-хаусу возникли расплывчатые очертания трех всадников.
Валентин уповал, что туман попридержит гостей, но выглянув из верхнего окна, узнал Джорджа, стряпчего Гектора Трембата и одного из приспешников Джорджа по имени Бленкоу. Валентин подумал, что когда всадники спешатся, то станут похожи на черных ворон, порожденных туманом, вестников несчастья. Джордж похудел, но остался таким же широкоплечим. При виде его бычьей шеи на Валентина нахлынули детские воспоминания.
Малыш Джорджи играл наверху в кубики.
– Полли, держи его здесь, пока они не уйдут. Не пускай его вниз, пока я не позвоню в колокольчик.
– Хорошо, мистер Валентин.
– У тебя есть булочки и печенье, если он проголодается. Надеюсь отделаться от них до обеда.
– Да, мистер Валентин.
– О Господи!
– Что такое, сэр?
Из-за тумана внезапно возникли еще два всадника, точнее, всадницы. Селина Уорлегган и Генриетта Осворт.
– Прямо целое войско нагрянуло. – Валентин налил себе бренди. – Может, убедим их забрать Батто вместо Джорджи?
– Вы такой шутник, мистер Валентин.
– Где мистер Лейк, не знаешь?
– Нет, сэр.
– Ждет наступления вечера вместе с Блюхером, не удивлюсь, если так.
– Папи, папи, – пропищал Джорджи. – А мамочка сегодня придет?
– Не волнуйся, мой золотой. Все будет хорошо. Полли!
– Да, сэр?
– Маленький сэр далеко не глуп и легко может ускользнуть. Проследи, чтобы такого не случилось.
– Обязательно, сэр.
Из-за окна за шторой он наблюдал, как дамы неторопливо подъезжают. Трое мужчин их дождались и помогли спешиться. Валентин бросил взгляд на север на предмет появления Росса, но даже шахту не разглядел. Слышался жутковатый лязг насоса. Наверное, какие-то неполадки, подумал Валентин. Надо сообщить Требетику.
Раздался стук в парадную дверь. Валентин провел посетителей в большую гостиную в боковом крыле. Батто громко вопил. Чертов шимпанзе, подумал он, прямо как сторожевой пес.
Валентин медленно спустился по лестнице с бутылкой бренди в руках и пока что пустым бокалом. Последние недели Батто вел себя беспокойно, бился о стены, рвал в клочья вещи. Наверное, достиг возраста, когда нужна самка.
– Добрый день, отец.
Гости кучковались у длинного окна в георгианском стиле. Одна Селина надела темно-зеленый наряд, а остальные были в черном: черные сюртуки и жилеты, черные шейные платки и черные панталоны. Будто на поминки пришли.
– Туман вас не напугал?
– На южном побережье солнечно, – коротко ответил Джордж. Он заметил бутылку в руке Валентина, пустой бокал, нарочитую любезность в вымученной улыбке. – Ты получил письмо?
– Да, – дружелюбно ответил Валентин. – Иначе я бы не ждал тебя, верно?
Джордж сказал это, просто чтобы начать разговор, и разозлился, услышав в ответ остроумную реплику.
– Садитесь, – махнул бутылкой Валентин. – Селина, добро пожаловать. Пожалуйста, займи кресло за своей спиной. Ты ведь знаешь, какое оно удобное. Помню, когда ты носила Джорджи, то говорила, что оно поддерживает тебе спину.
Селина с прямой осанкой, как у гвардейца, села на краешек кресла.
– Где Джорджи?
– Неподалеку. Рад сообщить, что с ним все хорошо.
– Твой отец скажет тебе...
– Что именно?
– Что я пришла забрать Джорджи домой.
Валентин улыбнулся.
– Он и так дома.
– Ты знаешь, о чем я. Ко мне домой.
– Твой дом здесь.
Валентин потянул шнурок звонка, и вошел смуглый, низколобый слуга со сломанным носом, он принес поднос.
– Благодарю, Хамфрис. Поставь поднос. Они сами себя обслужат. – Он обратился к гостям: – Отличный бренди, привезенный из Ирландии на прошлой неделе. Скоро придет Доусон с горячим шоколадом и печеньем, если желаете чего-нибудь посущественней. А, вот и он. А также Дэвид Лейк. Заходи, Дэвид. Пожалуйста, познакомься с теми, с кем еще не имел чести познакомиться.
Все официально представились.
– Батто расшумелся, – заметил Дэвид, потирая руки.
В этом неприветливом обществе он выглядел толстяком.
– Отсюда его почти не слышно.
– Ему хочется к нам, повеселиться, – сказал Валентин. – Он обожает знакомиться с новыми людьми. Но не всегда равнодушен к чужим лошадям.
– Этот дом, как вы заметили, Трембат, совершенно непригоден для воспитания впечатлительного ребенка. Эта огромная обезьяна...
– Да, сэр Джордж.
– Вздор, – сказал Валентин. – Батто совершенно безобидный и обожает твоего внука. Если говорить о содержании подобного животного, то напомню, твоя жена, леди Харриет, держит двух огромных догов, они разгуливают по дому и находятся рядом с твоими детьми. А наш сосед, старик Хью Бодруган из Уэрри-хауса, завел целый зверинец. И вспомни также о лорде Байроне, кузене Кьюби Полдарк, хотя она не придает значения родству. Байрон держит волка, медведя, обезьяну, попугая и ворона. Даже твой шурин, герцог Лидс, любит сов...
– И они превращают дом в бордель? – спросил Джордж.
– Насчет Байрона не знаю, но... – Валентин замолк и огляделся. – Давай-ка, Дэвид, проверим, кто здесь живет? Ты знаешь всех обитателей этого дома, как и я. Сообщи сэру Джорджу.
Дэвид вытянул руку и стал считать по пальцам.
– Ты, Валентин. И я. Мне здесь слишком нравится и не хочется уезжать. Еще Полли Стивенс. Джорджи. И слуги. Доусон ведь здесь ночует? Тогда всего пять: старушка миссис Крэддок, два близнеца, одна горничная, Хамфрис и Доусон. Нет, шесть. Итого десять человек.
– А шлюхи?
– Увы, ни одной. Ты всех их бросил в июле. Помнишь, мы отлично проводили время. Но теперь мы начали с чистого листа, верно, старина? Точнее, ты начал. Сказал, что они тебе наскучили.
– Все верно, – согласился Валентин, долил остатки бренди в бокал и поставил бутылку на каминную полку рядом с другими пустыми бокалами, ожидающими пополнения. – Совокупление – очень странная штуковина. Полагаю, вы все это заметили. Уж мужчины точно. Включая тебя, отец.
Джордж вперился в него взглядом и похлопал хлыстом по панталонам, словно с удовольствием бы огрел сына.
– Главное в половом акте, – продолжил Валентин, – его добиться. Я всегда это утверждал, так что в этом нет ничего нового. Мы с женой много раз этим занимались до свадьбы, задолго до кончины ее престарелого супруга. В те времена в наших отношениях большую роль играл запрет и риск. Это добавляло в блюдо остроты. Даже сейчас я вижу определенное сопротивление в ее поведении, только непонятно, притворяется она или нет, что меня еще сильнее привлекает. А также из-за ее сходства с моей матерью. Или вы так не считаете, сэр Джордж?
Джордж снова промолчал. Трембат вытащил блокнот и стал делать заметки.
– Когда она ушла от меня вместе с нашим мальчиком, я искренне надеялся, что она вернется, ведь я всегда хотел, чтобы она стала моей женой. Что касается тех девиц из Труро и Редрата, и даже из Сент-Остелла, то их открытые рты и раздвинутые ноги мало привлекают. Они словно предлагали мне одну только неподвижную плоть. Господи, как они мне все в итоге надоели!
– Не знаю, пьяный ты или трезвый, – заговорил Джордж, – но подобная непристойная речь может слетать с уст только развратника и распутника, совершенно неприемлемое поведение, если выступаешь отцом ребенка, которому еще не исполнилось и двух лет...
– Я не выступаю отцом, – прервал его Валентин. – Я и есть отец! В моем отцовстве нет ни малейшего сомнения!
Джордж громко засопел.
– Без оскорблений ты не можешь. Понятно, почему твоя жена, хорошо воспитанная и приличная женщина, больше не желает жить в одном доме с тобой...
Послышался стук в дверь, зашел Хамфрис и шепнул что-то Валентину.
– Разумеется, – сказал Валентин. – Какое удивительное совпадение! Пригласи его.
– Слушаюсь, сэр, – слуга вернулся к двери и распахнул ее. – Сэр Росс Полдарк, – произнес он, когда вошел высокий мужчина.
Хамфрис вышел и быстро закрыл дверь, словно оставил за своей спиной пороховую дорожку.
Глава седьмая
Проблема с Батто заключалась не в том, что ему нужна была самка (само собой, он сразу ощутит потребность, если узнает, что таковая существует), а в том, что ему не хватало физических нагрузок и интересных занятий. После того как он несколько раз сбегал, хозяин построил для него загон, из которого не удрать, соорудил качели, которые Батто быстро разобрал на части; дал старое пушечное ядро, не подходящее по размеру к еще более старой пушке из заброшенной крепости рядом с Сент-Агнесс; на десятифутовых дубовых бревнах Батто точил зубы и когти; а еще устроили водную струйку, таинственно вытекающую из кирпичной стены и так же таинственно и бесследно исчезающая в щели с другой стороны. Батто не нашел ей должного применения, хотя она приходилась кстати, когда его одолевала жажда или хотелось поплескаться.
Больше всего он наслаждался обществом Валентина. Оба поразительно хорошо понимали друг друга; Батто научился пить вино из кружки, курить сигару, запомнив при этом, какой конец горячее другого и что они невкусные. Особенно он радовался, когда у хозяина на ужин собиралась шумная компания; Батто нравилось находиться в центре внимания и общаться у себя на чердаке с белокожими зверями с пушистыми волосами, длинными тонкими руками и визгливым смехом.
Те времена прошли, он помнил их только смутно. Как реже виделся и с хозяином. Дни становились темнее и холоднее; большая территория загона теперь едва использовалась. Местечко в подвале было куда теплее и спокойнее, шимпанзе устроился в уголке, куда проникал свет, сложил кучу соломы и папоротника, накрыл сверху одеялом, соорудив подобие кровати на высоте двух футов от земли, мягкой, мшистой и уютной. Это место его вполне удовлетворяло. Но делать там было особо нечего, кроме как перебирать пальцы ног, чесаться и ждать следующей кормежки. Конечно, кормежка была главным событием дня. Иногда хозяин дразнил его через закрытую дверь особенным угощением, за этим следовал разговор между человеком, часто повторяющим слово «Батто», и шимпанзе, который отвечал писком, кряхтением, нетерпеливым ревом и напускной яростью, пока дверь не откроется и не начнется пиршество.
Сегодня царила суматоха, потому что впервые за долгое время появилось много зверей, которые топали и ржали, как когда он сидел за столом с шумной компанией, счищал желтую кожуру с фрукта и пытался съесть еду вместе с тарелками.
Батто решил, что этим утром что-то сделал не так. Он не понимал, что натворил, почему его не пускают к людям. Огорченный шимпанзе вышел в загон и подал голос, чтобы его выпустили. Плотный туман вокруг заглушал возмущенные вопли.
Спустя пару минут он сдался, потянул ноздрями воздух и с рычанием спустился к своему убежищу. День был темный, и шимпанзе решил, что уже вечер, сел на кровать и расстроенно пожевал покрывало. С кашлем и свистом он заковылял по клетке. Внизу стоял старинный шкаф, который шимпанзе разломал на части; Батто схватил одну полку и расколол на длинные щепки. За шкафчиком находилась металлическая дверь, с которой Батто пытался справиться, но безуспешно. Он приставил плоский нос к щели в двери, откуда виднелся слабый свет, потянул носом и одновременно пошарил пальцами по дверному косяку. Он надавил. Дверь чуть скрипнула, но не поддалась.
Батто толкнул в дверь мощными плечами. Без толку.
Запах еды щекотал ноздри. Шимпанзе крепко схватился за дверную ручку. Она скрежетнула. Опять надавил. Тот же слабый скрип. Батто отступил на пару шагов и бросился на дверь всем немалым весом. Дверь соскочила с петель, шимпанзе споткнулся.
Было темно, но наверху теплился бледный, хотя и не желтый свет. Там кто-то ходил. Еще один темный лестничный пролет. Батто узнал запах того красного, как кровь, напитка, который ему давали за ужином.
Он пошел на запах. Коридор вел к погребу, откуда через решетку пробивался тусклый свет. Зверь заметил бочки. Подошел к одной, отыскал кран и повернул его, но ничего не полилось. Бато лизнул красноту с пальцев, узнавая вино, понюхал воздух и потопал дальше. Еще одна комната, где стояла кромешная тьма, под ногами какие-то обломки. Батто поднял один с пола. Попробовал. Гадость. Целая куча этой гадости. И там была еще одна решетка. Шимпанзе с фырканьем попятился, пытаясь выплюнуть мерзкую штуку. Было так темно, что он заблудился и опять наткнулся на лестницу. Батто поднялся по ней к двери и приподнял щеколду. Заглянув, увидел свет.
Это была та большая комната, куда люди приходят есть. За окнами стоял туман. На столе лежали какие-то предметы, но не еда. В камине тлел огонь. А вон то зеркало Батто когда-то разбил. Коробка сигар. Он взял одну, понюхал, попробовал на вкус и отбросил. Тут он вспомнил, как это делается. Неуклюже вытащил еще одну сигару из коробки, сломал ее, взял третью и засунул в рот. Ничего не произошло. Батто попытался вытащить из огня черный комок земли, как делал человек, но он оказался слишком обжигающим, и Батто выронил его на каминную решетку.
Он сел и почесал голову. Что-то не так. С сигарой во рту наклонился к огню, коснулся сигарой черной земли там, где она мерцала, и заметил отблеск на кончике сигары. Он затянулся и закашлялся. Но вторая затяжка удалась лучше. Батто выпустил дым. На вкус приятно. Он снова сел, наслаждаясь тем, чем занимался во время празднеств, подражая хозяину. А теперь сумел все сделать сам.
Звук в соседней комнате привлек его внимание; там кто-то ходил. Раздался щелчок дверей, звон металла, того самого, который легко ломается и раскалывается. Батто различал шаги человеческих существ, живущих в этом доме, похоже, это та белокожая низенькая толстушка, которая повязывала передник на поясе, а сзади болтался короткий хвост. Не из крупных людей, которые приносят ему корм. Эта старше и голос у нее тоньше, но она имеет отношение к еде, хотя готовит не для него. Эта всегда таращилась на него недружелюбно и испуганно. Он чуял запах страха.
Батто забеспокоился, потому что обычно за старой белокожей толстухой с кудрявой шевелюрой приходили два человека покрупнее с низкими голосами, как у хозяина, и приносили штуковины, которые использовали (хотя в присутствии хозяина никогда этого не делали), чтобы заставить его подчиниться и вернуть обратно в загон. Ему не хотелось туда возвращаться. Или натолкнуться на них, чтобы его подчинили своей воле. Если его укладывал спать хозяин, то делал это совсем иначе.
Батто нравилась сигара. Прямо как хозяин, он тоже ей наслаждался. Примерно с минуту он сидел на корточках и с удовольствием затягивался. В соседней комнате слышался звон.
Левой рукой Батто схватил еще с полдюжины сигар и попятился к другой двери в темноту, вниз по лестнице, ощущая бугристые черные штуковины, они рассыпались под ногами. Батто споткнулся, но не выронил сигару. Он глубоко затянулся, и к его радости, кончик ярко вспыхнул и осветил подвал, где хранились круглые бочки. Батто передумал и все же решил вернуться в логово. Со светящейся сигарой это несложно.
На кончике вырос целый дюйм чего-то белого, и когда Батто споткнулся, пепел упал, белая пыль всколыхнулась в воздухе и попала ему на грудь. Батто попробовал ее на вкус, но ничего не ощутил.
Он подошел к сломанной двери. С лязгом оттянул ее и уронил три сигары. Он поднял их и вместе с остальными двумя положил на покрывало у кровати. А потом победно улегся на нее. Теперь, когда появилось развлечение, он вытянул толстые ноги и, подражая хозяину, затягивался и выдыхал дым через нос. Дважды получилось успешно, и каждый раз он радостно хлопал в ладоши.
Росс задержался, потому что Дуайта вызвали в последнюю минуту, и Росс пошел с ним. Близорукая Фровик Томас в тумане угодила в старый шурф за домом и, скорее всего, сломала руку. У Дуайта возникли проблемы с перевязкой руки, и он послал за необходимыми материалами. Росс стоял рядом, пока Дуайт с улыбкой не обратился к нему:
– Ты иди, Росс. А я подойду, как смогу.
Так что в половине двенадцатого, с трудом преодолев опасную тропу вдоль утесов, он наконец услышал стук насоса на Уил-Элизабет и вскоре различил сквозь туман шахтные строения. Там сновали люди, голоса звучали до странности глухо и отдаленно. Случайно на дороге оказался Тед Требетик и, узнав Росса, задержал еще на пять минут, чтобы подробно рассказать о ходе работ.
– Сдается мне, с тщательным планированием можно получить вдосталь оловянной руды. Скромного качества, но с лихвой покроет расходы. Это напомнило мне открытие Уил-Буш десять лет назад, когда я работал там сдельщиком. Там я тоже неожиданно натыкался на похожие участки. Понятное дело, Буш дальше от моря, но, похоже, здесь мы неплохо заработаем...
Росс извинился, пообещав вернуться через час и с радостью его выслушать.
Затем Росс продолжил путь, осознавая, что сообщение, которое он так или иначе передаст Валентину, умаляет важность всего прочего, даже вероятного конфликта Росса со старым врагом. И уж точно снижает значимость находки олова. Валентин может победить в борьбе за опеку над сыном. Может неожиданно разбогатеть на доходы от шахты у крыльца дома. Но вряд ли он когда-нибудь их получит, стоя на этом крыльце.
Сбежит ли он, когда он узнает? Побег – точно не про него. Упрямство и крайняя неуступчивость только усилятся вопреки велению здравого смысла. Ему вполне хватит наглости отказаться уезжать, оказать констеблям сопротивление, когда они явятся его арестовать, бросить вызов суду, перед которым он все равно предстанет. А что будет с Джорджи? Что бы сегодня ни произошло, совершенно очевидно, что закон вернет Джорджи матери, если отец – осужденный преступник. А значит, ребенок вернется под присмотр Джорджа Уорлеггана.
Даже если Росс убедит Валентина сбежать (и даже найдутся для этого средства), он сомневался, что Валентин не попытается забрать Джорджи с собой. Беглый преступник без средств к существованию – не идеальный отец для такого малыша.
Группа лошадей у парадного входа доказывала, что встреча началась. Дай Бог, чтобы она уже не подходила к завершению. Когда мужчина с нависшими бровями и в черном сюртуке забрал лошадь, а Росса проводили в дом, он сразу услышал разговор на повышенных тонах и понял, что явился как раз вовремя.
Когда в комнату вошел Росс, Джордж что-то назидательно вещал, но тут же прервал яростную тираду вопросом:
– Что ты здесь делаешь?
– Навещаю родственника, – ответил Росс. – А ты?
– Добро пожаловать, кузен, – сказал Валентин. – Проходи. Бренди?
– Вы что, договорились? – спросил Валентина Джордж.
– Сэр Росс приходит и уходит, когда пожелает. Мы почти соседи. Ты пришел на шахту?
– Именно.
– Хорошие новости, не правда ли?
– Согласен, хорошие.
– Вполне возможно, оценка Пермевана не настолько ошибочна, – ухмыльнулся Валентин. – Можно закрыть глаза на неверное расположение на местности.
– Когда ты пришел, Полдарк, – в разговор вступил Джордж, – мы обсуждали важное семейное дело, требующее безотлагательного рассмотрения. Если желаешь поговорить с Валентином о шахте, предлагаю временно покинуть нас и прийти позже.
– Мне кажется, – заметил Валентин, – вас заинтересует неожиданная находка, сэр Джордж. В конце концов, ваш банк владеет половиной шахты.
– Поговорим об этом позже, когда решим текущую проблему.
– Селина. – Росс не отказался от предложенного бренди и сделал глоток. – Рад, что ты вернулась.
– Я не вернулась. И вам это известно.
– Именно это мы и обсуждали, когда ты вмешался в беседу, – вставил Джордж. – Когда ты уйдешь, мы постараемся побыстрее уладить дело.
Росс переглянулся с Валентином.
– Но ты говоришь, что дело семейное. Оно точно представляет для меня интерес.
– С чего бы? Валентин тебе не родственник. А Селина – вообще никто. Ты обычный назойливый Полдарк, как и все ваше семейство, считающий себя вправе создавать проблемы.
Гектор Трембат продолжал делать заметки. Росс задумался, какой прок записывать бессмысленную перебранку.
– Вернемся к разговору о шахте, – заговорил Валентин. – Я давным-давно, еще до женитьбы на Селине, положил глаз на этот участок. Когда мы начали разработку, я назвал шахту Уил-Элизабет, в честь матери. Похоже, что по чистой случайности, все мы владеем частью шахты в том же соотношении, в каком мы все владели моей матерью. Сэр Джордж – сорока пятью процентами, у меня двадцать пять, у сэра Росса – двадцать шесть. Какое причудливое стечение обстоятельств, Дэвид, ты не находишь?
– Как скажешь, – выдавил Дэвид, поочередно бросая взгляд на двух грозных мужчин, в ожидании взрыва с минуты на минуту.
Но взрыв прогремел за пределами комнаты. Дверь распахнулась, и ворвался Доусон.
– Мистер Валентин, сэр. Кажись, в доме пожар.
Батто докурил сигару почти до конца. Время от времени сыпался белый порошок, и сигара уменьшалась. Когда окурок стал обжигать нос, шимпанзе пару раз чихнул и отбросил его; затем стянул с покрывала еще одну сигару.
Сигары укатились в солому, а когда он выудил одну и огляделся в поисках того, чем ее зажечь, тлеющий окурок первой коснулся кучи сухой соломы, и теперь Батто увидел не сияющий кончик сигары, за которым нагнулся, чтобы раскурить следующую, как сделал это наверху, а целое пламя.
Батто переместился на другой край ложа, но что-то куснуло его за ногу, шерсть на груди опалилась и стала отвратительно вонять. Он оглядел мерцающее логово.
В природе обезьян заложена боязнь огня, но хозяин дал Батто понять, что огонь за каминной решеткой не кусается. Но этот огонь был не за решеткой, а прямо на кровати. Пламя дымило, прыгало и вспыхивало.
Он тревожно фыркнул, встал и начал колотить себя по груди. Потом заревел что есть мочи, ему хотелось сбежать подальше от того, что он натворил. Будет куда безопаснее в темноте других подвалов и в большой темной комнате наверху, где огонь горит за решеткой и совсем не такой злой.
Батто метнулся к сломанной металлической двери, протиснулся в нее, оглянулся на огонь в подземном логове и увидел, что горячее пламя взметнулось по стенам. От черного дыма он закашлялся. Он прошел в дверь и с фырканьем, принюхиваясь, двинулся к винному погребу.
В столовую просочились первые медлительные струйки дыма. Но миссис Крэддок, которая на десять минут отлучилась с одним из близнецов, заметила дым только по возвращении, после минуты сомнения она выбежала в коридор и подняла тревогу. К тому времени подвал уже полыхал.
Все устремились из гостиной к выходу, и обнаружили, что дом заполнен дымом, из кухни доносился зловещий гул. Клубы дыма поднимались по лестнице.
– Росс, выводи всех! – крикнул Валентин. – Дэвид, идем со мной. – Валентин преодолел первый пролет лестницы сразу через три ступеньки, закашлялся на верхней площадке и дождался Дэвида.
Перепрыгивая через три ступеньки, они преодолели второй пролет. Полли Стивенс открыла дверь.
– Я только собиралась проверить... Бог ты мой!
Валентин проскользнул мимо нее в комнату, схватил Джорджи и побежал обратно к двери. Полли хотела забрать что-то еще, но Дэвид вытолкнул ее за дверь. Полли споткнулась, когда он поторапливал ее к парадной лестнице.
Дом словно подготовили к сожжению: пламя пожирало солому, которой в подвале оказалось предостаточно, и вдобавок его раздувал сильный ветер, и огонь побежал за дымом, как стая волков. Дом был из корнуольского глинистого сланца, а внутренняя отделка почти вся деревянная, но не из дуба, а из мягкой древесины, которая за столетия совершенно высохла и быстро разгоралась.
Они вывели Джорджи и Полли через коридор и вышли к остальным во влажный туман. После резкого жара прохлада снаружи стала отрадой. Лошадей напугали людские крики, и половина животных вырвала из земли колышки с привязанными поводьями, и топтались и ржали где-то в тумане.
– Все выбрались? – спросил у Валентина Росс.
Валентин огляделся и посчитал.
– Да, вроде все.
Росс бросил взгляд на Джорджа. Тот сидел на краешке садовой скамейки и пытался надеть пальто, которое Бленкоу каким-то образом умудрился вытащить. Джорджи, наконец-то воссоединившись с матерью, держал ее за руку и выкрикивал:
– Папи, папи!
Кухарка стряхивала с тонкого платья Полли копоть и рассказывала, как все произошло.
– Нужна вода, – сказал Росс.
– За домом есть водокачка, но только одно ведро. Вода есть в шахте, но...
– Шахтеры, – сказал Росс. – Сколько их на поверхности, восемь, десять? Можно встать в цепь.
– Да, у них есть ведра, но...
Валентин не успел договорить – Росс уже ушел.
Он чуть не свернул не в ту сторону, но туман приподнялся, и Росс увидел тропу. По счастливой случайности первым он встретил Требетика, который приставил руку к глазам, вглядываясь вдаль. Росс коротко объяснил ситуацию, и Требетик громогласно поднял тревогу, по имени выкликивая всех, кто находился в пределах слышимости. Из штольни хлестала вода, в новом здании подъемника стояли ведра. Росс крикнул, что он начнет, и просил следовать за ним, наполнять ведро и передавать.
К радости Селины, шахта всегда находилась рядом с домом, но даже это расстояние оказалось слишком большим, и Росс вскоре понял, что его первая мысль образовать цепь и передавать ведра не годится. Нужна сотня человек или больше. Лучше всего, если каждый из тридцати человек будет пробегать десять ярдов, передавать ведро и забирать пустое обратно. Но когда Росс прорвался через туман, то понял, что даже так, вероятно, они уже не успеют.
Пламени не было видно, но плотный черный дым валил изо всех дымоходов, открытых окон и подвальных решеток. Людей у дома как будто поубавилось. Опрокинув ведро воды в прихожую, Росс подошел к давнему врагу, который выглядел сморщенным и постаревшим.
– Где остальные?
Джордж дернул головой.
– С той стороны.
Росс побежал туда. Несколько человек столпились у высокого окна гостиной в другом крыле дома. Из разбитого окна поднималась струйка дыма. Но по сравнению с остальным домом здесь видимость была лучше. Рядом стояли Дэвид Лейк, двое слуг и Гектор Трембат. Они молча посмотрели на Росса.
– Что такое?
Лейк пожал плечами.
– Я пытался его остановить.
– Кого?
– Валентина.
– Какого дьявола...
– Он пошел искать Батто... Я всячески старался его остановить. Но вы же знаете Валентина, когда ему взбредет что-либо в голову. Эта крыло дома не слишком пострадало... хотя лично я не стал бы перебираться через подоконник.
– Когда он туда пошел?
– Минуты три назад.
– Пять, – уточнил Гектор Трембат.
Росс подошел к окну и заглянул внутрь.
– Валентин! – крикнул он. – Валентин!
Росс заметил на столе бокалы и два опрокинутых подноса – очевидно с них сдернули льняные салфетки, чтобы соорудить примитивную дыхательную маску.
– За домом есть водокачка, – сказал Росс стоящему позади Дэвиду.
– Да, прямо за тем углом.
Росс залез в комнату, наступив на разбитое стекло.
– Эй, вернитесь! – крикнул Дэвид.
Росс перебрался обратно наружу.
– Покажите, где водокачка.
– Послушайте, не рискуйте. Валентин может вернуться с минуты на минуту.
– Водокачка!
Росс сдернул еще две салфетки с подносов. Потом последовал за Лейком к водокачке, налег на ручку, пока не полилась вода, и намочил салфетки.
– Если войдете, – сообщил Лейк, – мне придется пойти следом за вами.
– Не будьте идиотом.
– Тогда и вы не будьте идиотом! Это же самоубийство!
Когда обогнули угол дома, Росс подозвал лакеев.
– Если я войду в комнату, как собираюсь, а мистер Валентин не появится, то приказываю вам не позволять лейтенанту Лейку следовать за мной. Понятно?
Они колебались.
– Да, сэр...
– Это приказ. Не смейте ослушаться.
По сравнению с тем крылом дома над кухней, где быстро заполыхала столовая, в это крыло лишь просачивались тонкие спирали удушливого дыма, хотя в щелях половиц уже мелькали зловещие искры. Росс не знал расположения комнат в доме. Точно есть погреб, но Росс не представлял его размер и в какой он стороне. Он взглянул на покрытый грибком потолок, который пока выглядел прочным, и осторожно подошел к двери, откуда все вышли десять минут назад. Он открыл ее, и его обдало жаром и дымом.
Дерево на двери с той стороны тлело, но ветер через сломанное окно раздувал пламя и в то же время рассеивал дым.
Коридор вел на задний двор и предположительно на кухню, там было четыре двери, одна приоткрыта. Росс двинулся к ней, споткнувшись о какой-то обломок, очевидно, свалившийся с лестницы на второй этаж.
– Валентин! – закричал он. – Ты где?
В таком гуле вряд ли удалось бы расслышать его крик. Россу показалось, что за приоткрытой дверью послышался какой-то звук; он толкнул ее и осмотрелся.
Это была та самая музыкальная комната, где Селина однажды обругала Кэти. Незавершенная вышивка на пяльцах, четыре стула вокруг стола с колодой карт и клавесин в углу, рядом с вазой увядших цветов. Здесь было сумрачно, как и снаружи. Через окно виднелся молоденький платан, гнущийся на ветру. Ни души.
Росс вышел, оглядел коридор. Путь к отступлению скоро будет отрезан. Он открыл еще одну и обнаружил кухню. На крюке булькал чайник. На веревке болтался лук, словно повесили сушиться белье. Стояло ведро, наполовину заполненное картошкой. Кухонный буфет.
Черный кот испуганно таращился на Росса из-за плиты.
Росс шагнул к окну, распахнул его, схватил царапающегося кота. Росс высунул голову и бросил кота наружу, тот благополучно приземлился на гравийную дорожку.
Что ж, отсюда легко выбраться. Надо только спрыгнуть. Но куда запропастился Валентин? Тряпка на лице почти высохла, и он смочил ее в кувшине с молоком, приложил к лицу и вернулся в коридор.
Еще три двери. Он снова позвал Валентина. Из прохода повалил чернильный дым. Зеленая дверь была подперта клином. Валентин мог пойти на кухню за Батто. Но стоит ли идти за ним? Если Валентин в той стороне, то его уже не спасти.
Росс шагнул во мрак коридора. В нише не столе стоял незажженный канделябр. На полках по одну сторону выстроился фарфор, местами разбитый. Жар становился сильнее, и у Росса закружилась голова. Он оперся о полку, но дерево было уже слишком горячим.
Росс остановился, пытаясь вдохнуть и не закашляться. Глаза слезились. Вдохнуть нормально не получалось. Невозможно войти в такое пекло.
Он отступил обратно в коридор, и тут вспыхнула половица под ногой. Росс попытался затоптать огонь, но один сапог загорелся.
