Текст книги "Белла (ЛП)"
Автор книги: Уинстон Грэм
сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 34 страниц)
– Мне... они больше не понадобятся, – сказал Филип.
Тут колени его подогнулись, и Филип медленно и тихо рухнул к ногам Демельзы.
Глава четвертая
Великолепный фейерверк закончился паникой. Росс всего пять минут разговаривал с Валентином, но на полпути к дому столкнулся с миссис Заки Мартин (та покинула поле с фейерверками раньше, чтобы проведать Заки), и она в полном ужасе поведала, что леди Полдарк в беде. Миссис Заки услышала ее крик из окна. Миссис Заки немедленно отправили обратно к костру за доктором Энисом.
Росс ворвался в дом, где творился полный кавардак: Пол Келлоу без сознания лежал в коридоре, Филип без сознания – в гостиной, Демельза вцепилась в парадную дверь, чтобы не упасть, и рыдала, как получивший ссадину ребенок. В объятиях Росса она выплеснула бессвязный рассказ, в который с трудом верилось.
Росс поднял ее на руки и внес в библиотеку, где положил на кушетку, затем, удостоверившись, что она не ранена, настоятельно призвал не вставить, вернулся в основную часть дома и попытался оказать Филипу помощь, остановив кровотечение из руки.
Пришел Дуайт, вскоре после него прибежал Боун с саквояжем доктора, за которым его послали в Киллуоррен. Коридор в Нампаре напоминал склеп.
Филиппу наложили на руку одиннадцать швов, перенесли в комнату Джереми, дали бренди, горячего молока и велели отдыхать. Пол только начал шевелиться. Дуайт решил, что у него, вероятно, проломлен череп. Его нельзя пока перемещать и посадить под замок, но все-таки привели констебля Парди, чтобы тот стоял рядом с ним на страже.
Филип прошептал Россу объяснения. Уже какое-то время он подозревал Пола и решил проследить за ним, когда появится возможность. Остановившись у Джеффри Чарльза, он пошел вместе с ним к костру и там заметил Пола и его ботинки на высокой подошве. Когда Пол покинул праздник, Филип последовал за ним, но потерял в темноте и решил, что тот пошел домой в Фернмор. Добравшись до Фернмора и не обнаружив его, он на «всякий случай» пошел в Нампару.
– Как раз вовремя, – сказала Демельза, – он спас мне жизнь.
Росс скрежетнул зубами.
– Господи! Я встретил миссис Заки только на полпути домой!
– Я сама виновата. Я отчасти подозревала Пола.
– Подозревала? И почему не сказала мне?!
– У меня было мало доказательств. Только кое-какие догадки... и... чутье, которое...
– На которое очень часто можно полагаться.
– Мне не хотелось подозревать Пола!
Запястья и лодыжки Демельзы ныли. Он слабости костей так просто не избавишься. Пол. Друг Джереми. Он никогда ей особо не нравился. Но только не такое. Не такое. Не это. Демельза пыталась разувериться в подозрениях. Не это. Не это. Еще совсем недавно он смотрел на нее – бесстрастно и с пронизывающим взглядом, и она была в страшной опасности. Острый нож у горла, и вместо того, чтобы лежать на этой кушетке, а позже в кровати вместе с Россом, она могла превратиться в покойницу, ее кровь смешалась бы с кровью капитана Придо в коридоре.
Люди приходили повидаться с ней в библиотеку. Всех потрясло это происшествие, но всех, даже Беллу и Генри, мягко выпроводили. Джеффри Чарльз взял командование на себя. Бен Картер и еще двое ставили поврежденную мебель на место и вытирали кровь. Но трудно скрыть такой ужас. Нож безумца.
Несколько часов спустя Демельза позвала:
– Росс.
– Что такое?
– Почему ты дрожишь?
– Что? Ничего подобного!
– Нет, дрожишь. Точнее, дрожал во сне.
– Я не спал. Хотя да, уже начал засыпать...
– Что такое?
– Я вдруг понял, что именно ты пережила. Картина так и стоит перед глазами: по одну сторону стола сидишь ты, по другую – он, и вы разговариваете. Пока он выплескивал на тебя яд своего извращенного сознания, я... я в это время смотрел на фейерверки. Почему я не учуял опасности?
– Потому что за все годы, прожитые здесь, нам ни разу не угрожала подобная опасность.
Он ненадолго замолчал.
– Когда я подошел... когда прижал к себе, ты на меня накричала.
– Правда? Да, точно. У меня случилась истерика.
– Понятное дело. Теперь до меня дошло... ты кричала, что мне следовало прийти, вместо того, чтобы разговаривать с Валентином.
– Говорю же. Со мной случилась истерика. Ты бормотал что-то про Валентина. Я не понимала, что говорю.
– Поэтому я хочу разъяснить подробнее. Когда я собрался уходить, Джеффри Чарльз рассказал, что Валентин выкрал Джорджи у матери. Я подошел к нему узнать, что это за идиотский план. Клянусь, я говорил с ним не больше трех минут!
– Что ж, в конце концов, все обошлось.
– Но я должен повиниться. Знаешь, когда я подошел к нему, то велел Бетси Мартин спуститься к тебе и передать, что я иду. А потом... потом я увидел... такую радость у нее на лице и понял, что прошу ее пропустить самое интересное зрелище, которое она вряд ли увидит еще раз, поэтому остановил ее и сказал, чтобы не беспокоилась. Не беспокоилась! Великий Боже, я мог обречь тебя на гибель!
– Я же говорила... откуда тебе было знать?
Росс накрыл ее руку своей.
– Ты спрашивала, почему я дрожу. Вот именно поэтому!
– Знаешь, Пол совсем свихнулся. Это так пугает! Вот как будто что-нибудь случилось с судовым компасом. Там магнитное поле или что-то в этом роде? Дуайт как-то объяснял. Так вот, словно у Пола компас сломался. Сейчас он ведет корабль в ошибочном направлении, убивает людей и при этом ведет себя так, словно ничего особенного не случилось. Его семья ни о чем не подозревала.
– Кажется, миссис Келлоу подозревала. Судя по тому, что сообщил констебль Парди о беседе с Келлоу, когда рассказал им о случившемся. Миссис Келлоу призналась, что Агнета Тренеглос укрывалась в сарае за ночь до ее убийства. А мистер Келлоу, по его словам, в ужасе от Пола.
– А Дейзи?
– Дейзи – нет. Даже сейчас отказывается верить. Мол, это все лживые измышления. Закатила истерику.
Демельза поежилась и с трудом успокоилась.
– Мне придется выступать на суде?
– Зависит от других доказательств. А также от того, как он поведет себя на допросе. Он может во всем сознаться. Как правило, у убийц причудливое сознание, они собой гордятся. Им нравится, когда другие слушают про их злодеяния. С тобой он говорил очень откровенно.
– Да, Росс, но тогда он не собирался давать моим показаниям дальнейший ход!
– Ты тоже не собиралась! Богом клянусь, верить не хочется!
– Что ж, значит, Валентина невиновен... – сказала Демельза чуть погодя. Она вздохнула, стараясь не разрыдаться. – Ему полегчает. По крайней мере, мне так кажется. Если только он не получал удовольствия от того, что его подозревают. Временами кажется, будто на его корабле тоже сломался компас.
На некоторое время они отвлеклись от ужасных мыслей про Пола Келлоу, и это пошло обоим на пользу. Уже пошел третий час, в кромешной тьме зимней ночи оба нуждались во взаимном присутствии, словно заново обрели друг друга. Женская рука и мужская переплелись, теплое дыхание напоминало исповедь человека, чья жизнь могла оборваться шесть часов назад из-за вторжения в дом друга, превратившегося в чудовище. В течение тридцати лет им не раз грозила опасность, но, как правило, опасность осознаваемая и ожидаемая, которая отчасти предполагалась и планировалась. А тут она нагрянула внезапно.
Демельза стояла на краю пропасти, и только благодаря милосердному вмешательству чужого, в сущности, человека ее оттащили от края.
Сон не шел. Демельзе хотелось подробно рассказать Россу о беседе с Полом, где тот разъяснял причины (безумные причины) убийств тех женщин. Основой всего было самооправдание и непомерный эгоизм, острая необходимость творить зло, чтобы доказать что-то себе и миру в целом. Но Демельза знала, что если начнет посреди ночи рассказывать об этом Россу, то не остановится, пока все не выльется в приступ рыданий и дрожи с головы до пят, за что она впоследствии будет себя презирать.
Оба задремали около четырех, а часом позже их разбудили петушиные крики. Звуки настолько привычные, что обычно не тревожили.
Белла и Гарри опоздали к завтраку: оказалось, что вчера вечером Гарри ненароком подпалил волосы у костра, поэтому перед завтраком Белла отвела его на кухню и подрезала волосы под правым ухом, чтобы сравнять с левой стороной, укороченной огнем.
– Белла считает, что должно быть ровно, – объяснил Генри.
– Тебе повезло, что ухо не поджег. – Демельза с благодарностью цеплялась за обычную рутину, хотя все еще не верилось в нее. – Что это было, хлопушка?
– Нет, римская свеча. Я поковырял ее, чтобы понять, почему она не выстрелила.
– И она выстрелила.
Генри просиял и кивнул.
– Именно.
– А где в это время находилась Эллен?
Эллен Проктор заплатили, чтобы она присмотрела за Генри. Тот отмахнулся.
– Ой, болтала то с Фредом Смитом, то с Маркусом Дэниэлом.
Демельза глянула на Росса, который улыбался и пожимал плечами.
– Говорил же, она слишком симпатичная для няньки.
Таким образом они мило беседовали на отвлеченные темы и избегали обсуждать вчерашнюю ночную трагедию, пока Гарри о ней не вспомнил. Его восхищала жестокость драки.
– Дубинка против ножа! Боже ты мой, как бы хотелось это увидеть! Бах – бум! Бах – бум! Бац-бац-бац! Когда я был маленьким, то обычно брал палку на пляж и бросал ее Фробишеру. Капитан Придо, наверное, хорошо вдарил Полу по башке. А где капитан Придо? Я думал, он в комнате Джереми.
– Он был там, но дядя Дуайт решил надлежащим образом перевязать ему руку, поэтому рано утром он ушел. Надо сходить навестить его, поблагодарить.
– Он словно... словно ангел возник из-под земли, – сказала Демельза.
Утро прошло беспокойно, в упорном стремлении подсознательно справиться со случившемся. Обедали позже, у Росса и Демельзы отсутствовал аппетит.
После обеда, когда Белла улучила момент и застала их в одиночестве, она робко произнесла:
– Вчера вечером у меня не вышло вам сообщить, но почта пришла около четырех, и я получила письмо от Кристофера. Вы сейчас прочтете или лучше вечером, когда у нас появится больше времени?
– Давай сейчас, – попросила Демельза.
– Конечно, – согласился Росс, – если новости хорошие.
– Ну да, вроде бы... – Белла вытащила из-за корсажа письмо, которое выглядело зачитанным до дыр. Рука Белла неуверенно протянула письмо, и кусочки сургуча просыпались на стол. – Вам это не понравится.
– Выбирать тебе, милая, – сказала Демельза.
Белла развернула письмо, окинула взглядом начало и сообщила:
– Мне предложили роль в «Ромео и Джульетте», но не стоит ожидать многого, потому что все решит собеседование. Меня прослушает мистер Фредерик Макардл. Если он одобрит мою кандидатуру, то мне предложат прикрывать миссис Шарлотту Бэнкрофт, которая играет Джульетту.
Минуту спустя Демельза переспросила:
– Прикрывать?
– Да, если миссис Бэнкрофт заболеет или произойдет что-то непредвиденное, меня позовут ее подменить. Это значит, что я должна знать ее роль слово в слово, и у меня будет возможность увидеть ее игру и поучиться. А еще, – она перевернула лист обратной стороной, – еще, если пройду собеседование, мне предлагают небольшую роль со словами. Просят сыграть Бальтазара, слугу Ромео. Хоть роль и не многословная, но я все время буду стоять на сцене рядом с Ромео!
Выдержав паузу, Росс сказал:
– По мне, так неплохое предложение. Вот только разве слуга Ромео не мужчина?
– Да, – согласилась Белла и слегка покраснела. – Видите ли, как объяснил Кристофер, кроме Джульетты, во всей пьесе не нашлось ролей для девушки. И кормилица, и синьора Капулетти, и Монтекки – это партии для немолодых особ. Есть, конечно, сцены, где они встречаются с девушками, но это бессловесные роли. Как известно... зачастую женщины играют и мужские роли.
– Все это чудесно. Но кто такой мистер Фредерик Макардл? – поинтересовалась Демельза.
– Постановщик. Все зависит от его одобрения. Но Кристофер уверен, что меня утвердят.
– Белле придется выучить назубок роль Джульетты, – размышлял вслух Росс. – Попутно она будет играть слугу Ромео, к тому же мужчину. Белла, ты точно с этим справишься?
– Ещё как!
– Он сказал, когда это будет?
– Дата не окончательная. Хотя... – Она запнулась.
– Хотя что?
– Ведь это начало декабря, и будет замечательно, если вы оба приедете на первое представление. Это не слишком эгоистично с моей стороны? Это поможет вам хотя бы на время отвлечься от событий прошлой ночи!
– Я с радостью поеду, – минуту погодя сказала Демельза. – Жаль, что я не была на «Севильском цирюльнике».
– Мы обязательно приедем, – добавил Росс.
Демельза потянулась и вздохнула.
– По крайней мере, об этом приятно поговорить. Честно говоря, я все еще чувствую себя неважно.
Полу Келлоу предстояло предстать перед судом пятнадцатого января, а до этого времени он останется под стражей в тюрьме Бодмина.
– Вряд ли он причинит неприятности, – сказал Дуайт Россу. – Я видел его перед тем, как его забрали. Вел он себя спокойно и невозмутимо. Само собой, он не слишком хорошо соображал после удара Филипа Придо. Но пожелал обсудить со мной, почему туберкулезная палочка в основном поражает женщин, а не мужчин. Мне пришлось сказать, что статистика эту теорию не подтверждает, но он продолжал настаивать, будто женщины легче заражаются, а их тела быстрее подвержены распаду и гниению. Он подразумевал, что убийством нескольких из них только внес вклад в благосостояние общества, но зашел Парди, и он замолчал.
– Как отреагировала его жена? – спросил Росс. – Я о ней ничего не слышал.
– Я пока не виделся с ней. Знаю, она его не навестит.
– Как думаешь, она подозревала?
– Сомневаюсь. Может, она и чувствовала что-то, но, как и мать, предпочла не обращать внимания. Такие мужчины очень умны и находчивы.
– Могут ли его повесить, когда ясно, что он не в своем уме?
– Наверное. Но когда наступит черед суда, я надеюсь высказаться в его защиту. Ты не возражаешь?
– Даже не знаю. А на каком основании?
– Его ударили по голове много лет назад. Вероятно, не так крепко, как вчера ударил Придо. Угодил прямо в лобную кость. Предыдущий удар пришелся в левую затылочную область у основания черепа, и хотя повреждение на вид не слишком значительное, но эта самая уязвимая область и, скорее всего, удар нанес необратимый ущерб.
– Ты в то время его осматривал?
– Не знаю, в курсе ли ты, что Стивен Каррингтон и Пол еще до женитьбы Стивена на Клоуэнс провернули какую-то безрассудную авантюру в Плимуте, купили, а потом продали какой-то корабль. В Плимутском доке их пытались забрать во флот, но они устроили драку и сбежали. А по возвращении домой обоим требовалось лечение. И они пришли ко мне.
– Я такого не помню, может, Клоуэнс в курсе.
– С того времени примерно пару раз в год Пол приходил ко мне и жаловался на головную боль, а я помогал по мере сил. Вполне возможно, полученная тогда травма возымела долгосрочные последствия и повлияла на его поведение.
– И ты думаешь, что если дашь показания, он избежит смертной казни?
– Нет, но есть вероятность. И я считаю целесообразным подать ходатайство о смягчении приговора.
Они посмотрели друг на друга, заранее зная, что скажет каждый.
– Уверен, у него все равно нет выхода, – высказал Росс. – Если бы мне пришлось выбирать, я бы согласился на веревку.
Они еще немного прогулялись.
– А как Филип Придо?
– О, руку он не потеряет. Но существовала опасность из-за разрыва артерии. Жгутом ты спас ему жизнь.
– Он вернулся в Тренвит?
– Я схожу к нему сегодня вечером. Но порез чистый; инфекции не должно быть.
– У женщин, которых убил Пол, инфекции не было,– мрачно отозвался Росс.
В это время потрясенная Кэролайн пришла поддержать Демельзу. И не меньше ее потрясло предложение Демельзы вдвоем навестить Келлоу.
– Ты не устаешь меня удивлять, дорогая. Хотя ты ходишь в церковь немногим чаще меня, но демонстрируешь христианские порывы, которые большинство христиан успешно подавляют.
– Не знаю насчет христианских порывов, – ответила Демельза. – Может, я ошибаюсь, но многие люди невольно вовлечены в преступления Пола. Трое из них – наши ближайшие соседи. Меня в дрожь бросает от мысли, что они сейчас чувствуют. Невозможно представить, что они знали об этой черте характера Пола, и мне кажется, надо их поддержать.
Кэролайн в знак дружбы больше не выдвигала возражений. В ее глазах Пол был убийцей, и она сомневалась, что на воспитавшей его семье нет вины. О чем может говорить чудом уцелевшая жертва с матерью убийцы?
В конце концов она убедилась в своей правоте, поскольку визит не увенчался успехом. Миссис Келлоу рыдала у камина. Мистер Келлоу сидел за столом и почти опустошил бутылку бренди, лысая голова обливалась потом, который он постоянно промакивал. Говорил он мало, но Кэролайн заподозрила, что он пытается отчасти переложить вину Пола на общество в целом, а все, кто к ним приходит, хотят лишь позлорадствовать. Дейзи обуздала истерику.
Похоже, кто-то спокойно поговорил с ней и убедил, что от мрачной действительности не убежать. Так что пока она предпочитала не говорить на эту тему. Потрясение временно приостановило кашель, Дейзи прогулялась с ними и беседовала с нарочитой веселостью, подобно хозяйке вечеринки, приветствующей нежеланных гостей.
Осознав, что Кэролайн оказалась права, и кляня себя за ошибку, Демельза уже хотела найти повод для ухода, как увидела Валентина Уорлеггана и Дэвида Лейка. Они направлялись в Нампару, но решили заскочить к Дейзи, чтобы утешить ее. На этот раз Валентин решил, как и Демельза, что подобает по-соседски посочувствовать страшной трагедии невинных людей.
Разговор продлился еще минут пятнадцать. Они попытались обсудить фейерверк, свадьбу Клоуэнс, обнаружение небольшой оловянной жилы в новом стволе на Уил-Элизабет, поездку Беллы во Францию, беременность Эсси и откровенное желание Бена иметь сына. Но временами повисало гнетущее молчание, напоминающее хрупкие ледяные сосульки.
Валентин и Дэвид приехали верхом и проводили дам до Нампары, держа лошадей в поводу.
– Ты не взял с собой Джорджи? – спросила Демельза у Валентина.
– Я подумал, что сейчас не вполне подходящий случай для детского лепета. – Он пригляделся к Демельзе. – Наверное, ты пережила жуткое потрясение вчера вечером.
– Я? Да, конечно. Со временем...
– Меня это не удивляет. Но поражает, что ты сегодня ведешь себя, как будто... словно...
– Как будто ничего не случилось? – Валентин выражал искреннюю заинтересованность, поэтому Демельза продолжила: – Я стараюсь вести себя как обычно, чтобы... выкинуть это из головы. Само собой, у меня это никак не выходит из головы; но прогулка, привычные житейские дела...
– Все равно, обычная женщина два дня бы не вставала с постели из-за пережитого шока. – Валентин прищурился и нахмурился. – Мне следовало это предвидеть, предупредить хоть кого-то... только вот я не знал, кого именно.
– Тебе? Но почему?
– В последний месяц я часто виделся с Полом и Дейзи. Мы с Полом разговаривали. Он кое-что упоминал. И за последние две недели он стал совсем странным.
– Он кому-то угрожал?
– Нет. Что ты. Просто его отношение, особенно к женщинам...
– Он говорил обо мне?
– Нет.
– И что ты мог поделать?
– Ох, знаю, знаю. Но Филип смог.
– Только когда Пол проявил себя.
Валентин не переставал хмуриться.
– Филип по счастливой случайности оказался поблизости. А я... постоянно находился поблизости. Мог бы хоть намекнуть Россу.
Нестор заржал и тряхнул поводьями.
– Твой конь не согласен, – пошутила Демельза. – А кто присматривает за Джорджи в твое отсутствие?
– Полли Стивенс. Которая Оджерс.
– Батто ничего ему не сделает?
– Батто его обожает. В любом случае, я нанял еще двоих, чтобы присматривали за Батто.
– Он счастлив?
– Кто? Батто?
– Ты прекрасно знаешь, про кого я говорю.
– Джорджи? Джорджи хочет увидеть маму.
– Это тебя удивляет?
Валентин бросил взгляд на шагающую рядом Демельзу.
– Ей-богу, я рад, что этот чокнутый не добрался до тебя с ножом. Удивительно, что тебя не развезло.
– Еще как развезло в тот момент.
Позади них беседовали Дэвид Лейк и Кэролайн Энис. Последней не особо нравилось ходить пешком, и она ездила верхом, за исключением коротких маршрутов. Кэролайн частенько жаловалась Россу, что его супруг не умеет беречь силы.
– Утром приходила Селина с кузиной-мегерой Генриеттой, – сообщил Валентин. – Я бы их не пустил. Но, к счастью, малыш Джорджи гулял с Дэвидом. Но иногда он просится к маме.
– Ты выгнал ее?
– Нет, предоставил ей возможность войти и остаться. По сути, вернуться ко мне. Занять законное место жены в моем доме и с нашим ребенком. Теперь для нее нет никаких препятствий. Пол легко признался (или практически сознался) в убийстве Агнеты. Селина делала вид, что подозревала меня... хотя думаю, это всего лишь предлог. Может, я и не сама невинность, но уж точно не убийца. Что ж, теперь этого предлога не стало.
– Но она ушла?
– Вместе со своей драконихой.
– Ты знал, что твой отец в отъезде, когда забирал Джорджи?
– Разумеется. И пожалуйста, милая и красивая кузина, прекрати называть Плавильщика Джорджа моим отцом.
Демельза задумалась.
– Разве это не общепринятое мнение? Ты носишь его фамилию. Почти все считают тебя его сыном.
– Ну да. Ну да. Но это только между нами, по-дружески.
Демельза задавалась вопросом, допустимо ли утверждать, что можно искоренить за тридцать лет всю жгучую ревность и «по-дружески» делиться такими тайнами. За прошедшие годы это их самый долгий личный разговор, привычный скрытый сарказм в его голосе отсутствовал. Никогда прежде он так откровенно и искренне не заявлял о том, насколько рад, что Демельза выжила. По своей природе она тепло относилась к людям и поэтому подумала, что, может, они станут лучше понимать друг друга. Вполне вероятно, когда Валентин в следующий раз приедет в Нампару, она обрадуется ему и посчитает не проблемой для семьи, а дружелюбным дополнением.
Когда они добрались до Нампары, Демельза заметила привязанных лошадей и вспомнила, что сегодня четверг – когда приезжают в гости Кьюби и Ноэль.
Совершенно очевидно, что миссис Гимлетт успела путанно доложить молодой миссис Полдарк о случившемся в Ночь Костров. Кьюби обняла свекровь.
– Дорогая, какой ужас! Вы оправились?
Обнимая Ноэль, Демельза поведала Кьюби некоторые подробности, но не рассказывала всего в присутствии Ноэль. Валентин и Дэвид отказались от приглашения пройти в дом, поэтому вскоре поцокали на лошадях прочь в сгущающиеся ветреные сумерки. На замену им приехали Росс и Дуайт. Нить разговора протянулась между мрачностью и обыденностью. Вскоре Кэролайн и Дуайт ушли, Генри с мальчишеской ухмылкой поздоровался с Ноэль, Белла вышла из библиотеки, где распевалась.
Закончился ужин. С неохотой, поскольку это казалось незначительным, Кьюби познакомила их с новостями о делах семейства Тревэнион. Сказанное она завершила фразой о том, как сильно помог Филип Придо. Он еще поблизости?
– Мы виделись утром, – сообщила Демельза, – просто чтобы его поблагодарить.
– А рана... серьезная?
– Он ведет себя так, как будто нет, – ответил Росс. – Когда мы пришли в Тренвит, он только что вернулся из Тревонанса, где царило волнение из-за Уил-Элизабет.
– Волнение? Будем надеяться, что для разнообразия хотя бы приятное.
– В стволе Рассвет на месте старых выработок обнаружили неплохую оловянную жилу. Выкопали там штольню и пока остановились; там на редкость много воды, и это хороший знак, хотя насос стоит не на том месте. Посмотрим.
– Можем утром туда сходить, – предложила Демельза к удивлению Росса.
В ту неделю, пока у них гостили Кьюби с Ноэль, жизнь в деревне стремительно возвращалась в привычное русло. Полдарки из Нампары принимали Полдарков из Тренвита, в том числе и Филипа, который умудрился избежать предостережений Демельзы и как ни в чем не бывало ездил верхом с подвязанной рукой.
Они дважды наведывались к шахте и возобновили знакомство с Джорджи Уорлегганом, который показался им довольно общительным ребенком. А еще осмотрели жилище Батто, наблюдая, как обезьяна прогуливается за руку с Валентином и курит как какой-нибудь франт. Середина ноября выдалась теплой, не «бабье лето», как в прошлом году, но все же скупое осеннее солнце еще делилось теплом, и ночи стояли не очень холодные. Одолевали полчища поздних мух, но с ними время от времени воевал Генри, которому это явно доставляло удовольствие, остальным же было все равно. Демельза старалась отогнать от себя мрачные мысли о Келлоу из Фернмора. Тошнотворное чувство в солнечном сплетении постепенно отступало.
Накануне возвращения в новый домик под Бодмином Кьюби каталась с Демельзой на лошадях по берегу недалеко от Святого Источника. Спешившись, они оставили лошадей, а сами сели на гладкие сухие валуны, возвышавшиеся над водой. На протяжении всех лет утрат и лишений они нашли взаимопонимание и общие интересы. Ноэль всегда объединяла их и служила постоянной темой для разговоров. Но сегодня о ней не говорили. Некоторое время Демельза размышляла о странном умопомешательстве Пола Келлоу и своем спасении. А потом спросила Кьюби, как та познакомилась с Филипом Придо.
– Это случилось вскоре после Ватерлоо. Достопочтенная миссис Фолкирк пригласила меня на утешительный прием для вдов войны. Единственным моим желанием тогда было скрыться ото всех и плакать, но она познакомилась со мной и Джереми в Брюсселе, и я чувствовала себя обязанной пойти. В итоге я пошла. И там был Придо. Весь на нервах и хотел уйти пораньше, но я убедила его остаться, мы побеседовали о Корнуолле. Поэтому, когда около трех лет назад он вернулся в Корнуолл, мы легко подружились.
Демельза наблюдала за чайкой у воды, птица чистила перышки при тусклом свете солнца.
– На всю жизнь я останусь перед ним в долгу. Дело не только в том что произошло, но позволь спросить... он тебе нравится?
– Нравится? Более чем. Когда разорился брат, только он поддержал меня... всех нас.
Чайка настороженно взглянула на привязанных лошадей и поковыляла прочь. Демельза всматривалась в морскую даль.
– Ты замечала, как прекрасна волна, когда она приближается к берегу на таком большом пляже? Я всегда любуюсь волнами из окна. Поверхность моря кажется спокойнее, чем волна под ней, будто море и волна движутся в противоположные стороны. Чем-то напоминает верблюжьи горбы, перекатывающиеся из стороны в сторону. А потом, достигнув предела высоты, волна обрушивается на берег белыми брызгами пены.
– Я всегда наблюдала это явление из Каэрхейса, – сказала Кьюби, – хотя лучше всего это видно на южном побережье. Она взяла пригоршню песка и пропустила сквозь пальцы. – А вам он нравится?
– Кто, Филип? О да. Очень.
– Похоже, Клоуэнс счастлива с лордом Эдвардом. Несомненно, она заслуживает мужа получше, чем Стивен Каррингтон!
Но Демельза не сменила тему.
– Извини, возможно, это не мое дело, но я спрашиваю из любви к тебе.
Карие, обрамленные темными ресницами глаза Кьюби щурились от солнца.
– Вы намекаете, что Филип мне не просто нравится? При других обстоятельствах так бы и случилось.
Какое-то время обе молчали.
– Как сейчас помню – пять лет назад, пятнадцатое июня, – продолжила Кьюби. – Мы с Джереми находились в Брюсселе, проводили вечер того дня вдвоем. Джереми вернул приглашения на бал герцогини Ричмондской, которые с трудом достал. И мы поужинали в любимом ресторанчике на углу площади, только мы вдвоем. Пусть тогда было неспокойное время, но для нас оно оказалось счастливым, потому что мы были безмерно поглощены друг другом. Говорили о нашем будущем ребенке, хоть я еще была на четвертом месяце. Я тогда сказала, что хотела бы девочку, а он ответил, что если придется ждать ее появления до Рождества, то назовем Ноэль. Все было одновременно легко и тревожно. Он пытался успокоить меня, рассказав о том, как неточно стреляют британские ружья. Удивляюсь, сказал он, как из них вообще можно попасть. Потом мы пошли в нашу квартиру – помните её? – и долго лежали в темноте, говорили, любили друг друга, пока не услышали стук в дверь. Ординарец Джереми пришел с посланием от сэра Уильяма де Ланси, генерал-квартирмейстера. Джереми приказывали немедленно вернуться в полк и отправиться... думаю, в Брен-ле-Конт. Та ночь. Тот момент.
Я помогла ему одеться и собрать вещи. Где-то снаружи завывали военные рожки и пронзительные дудки. Перед его уходом мы поговорили. Запланировали небольшой ужин на следующей неделе. Он пообещал мне... пообещал не опаздывать «после этой небольшой стычки». Чувства переполняли мое сердце. Но даже тогда я не думала, что никогда больше его не увижу. Нет! Нет! Это против природы! Это против нашей молодости! Ох, с каким облегчением мы бы вздохнули, если бы он пришел домой! Бой был серьезный, но все закончилось. Теперь мы можем продолжить праздник, и снова вместе стать счастливыми, счастливыми, что все закончилось, по крайней мере, на какое-то время. Когда он ушел, я прислонила голову к двери и заплакала. Но это были слезы грусти и тревоги, а не смертельной утраты. В душе я знала, что он вернется. Но он так и не вернулся. Так и не вернулся... Я еще помню прикосновение его губ, когда он ушел тем вечером.
Демельза прижала руку к сердцу.
– Довольно себя терзать. Мне не следовало тебя спрашивать.
Кьюби улыбнулась сквозь слезы.
– Возможно, и следовало. Возможно вы, как всегда, больше знаете о нас, чем мы сами. Возможно, видите, как мне одиноко. Ноэль для меня радость и успокоение, но по мере приближения ее пятилетия одиночество только усиливается. Как будто я долгое время жила в своем мирке, а потом он стал расширяться, жизнь катится, а я чувствую себя потерянной. Звучит так, будто я себя жалею, верно?
Демельза смахнула слезы.
– Хорошо, что мы об этом поговорили.
– Удивительно, – продолжила Кьюби, – как жизнь с Джереми отдалила меня от Тревэнионов. Я не забываю о матери, люблю Клеменс, терпима к Джону и Огастесу. Но больше не часть семьи, мне чужды их интересы. Может, было бы неплохо снова выйти замуж, но вряд ли это случится.
– Почему бы и нет? – предложила Демельза.
– За Филипа? Да он ни на кого не смотрит, кроме Клоуэнс. До сих пор.
– Вероятно, ему тоже одиноко.
– Разве чувство одиночества – хорошая основа для брака?
– Иногда, постепенно возникнет привязанность. Нет, извини, я заговариваюсь. Это как-то черство. Ты права, одиночество не повод, особенно для такой молодой особы, как ты. Я сужу с высоты прожитых лет.
Кьюби похлопала свекровь по руке.
– На этой неделе он прямо герой всех газет. Найдется куча прелестных девиц, готовых лишиться чувств от одного его прикосновения.
– А я заметила, что он на тебя посматривает, – сказала Демельза.
– Наверное, – ответила Кьюби, – только он видит то же, что и все: мрачную вдову с ребенком-сиротой.
– Не думай о себе так. Из-за подобных мыслей ты скоро и выглядеть так будешь. Ты больше не ощущаешь себя Тревэнион, но теперь ты Полдарк.
