Текст книги "Муж и жена"

Автор книги: Уильям Уилки Коллинз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 44 страниц)

Анна поднялась с кресла, слезы вдруг высохли на щеках. Тяжелое отчаяние опять изобразилось на бледном, измученном лице.

– Пустите меня, – вымолвила она. – Смерть – благо в сравнении с жизнью, которая меня ждет.

Анна оглядела его с ног до головы презрительным взглядом и сказала твердо:

– Даже у вас хватило бы мужества умереть, будь вы на моем месте.

Джеффри опасливо покосился в сторону площадки.

– Тс-с, – проговорил он. – Вас могут услышать.

– Экая важность! Я для них вне досягаемости.

Он силой усадил ее обратно в кресло. Ее и впрямь могли услышать, несмотря на весь этот шум и гам.

– Скажите, что делать? – прошептал он. – Я на все согласен. Только будьте благоразумны. Сегодня это невозможно.

– Возможно.

– Чепуха! Дом и парк полны гостей. Подумайте сами.

– Подумала. Я думаю об этом с того самого дня, как приехала сюда. И я могла бы предложить кое-что. Будете слушать или нет?

– Ради бога, тише.

– Я спрашиваю вас, будете слушать?

– Черт побери ваше упрямство! Буду, говорите!

Ответ был буквально вырван у него. Но она ждала этих слов – для нее снова засветился луч надежды. Едва он согласился слушать, она поняла, как важно держать дело в тайне. В любую минуту в беседку мог забрести кто-нибудь из гостей. Анна протянула руку, призывая к молчанию, и прислушалась, что делается на площадке.

Удары молотка по шарам прекратились. В тот же миг она услыхала свое имя. Знакомый голос произнес: «Знаю, где она. Пойду позову».

– Моя очередь играть, – прошептала она. – Сюда идет Бланш. Подождите меня. Я встречу ее на ступеньках и отошлю обратно.

Анна поспешила ко входу. Минута была критическая. Разоблачение грозило женщине бесчестием, мужчине – финансовым крахом. Джеффри не преувеличивал затруднений с отцом. Лорд Холчестер дважды заплатил долги сына и с тех пор отказался его видеть. Нанеси он еще один удар по отцовскому чувству собственности, отец вычеркнет его из завещания и навсегда выставит из своего дома. Джеффри огляделся – нет ли в беседке еще одного выхода, вдруг путь отступления через главный будет отрезан. Совсем близко от себя он заметил дверь для прислуги – в беседке устраивались пикники и «цыганские чаепития». Дверь открывалась наружу и была заперта – пустячное препятствие для бицепсов Джеффри. Он налег на дверь плечом, она распахнулась, и в тот же миг кто-то взял его за руку. Он обернулся. Это вернулась Анна, с ней никого не было.

– Дверь еще пригодится, – сказала она, не выказав удивления при виде распахнутой двери. – А пока она не нужна. Я сказала Бланш, что мне нездоровится. И вместо меня будет играть кто-то другой. В нашем распоряжении минут пять, не больше. Мы должны успеть обо всем договориться. Вот увидите, леди Ланди не преминет явиться сюда, может, даже через две-три минуты. Она ищет доказательства своим подозрениям. Так что притворите пока дверь.

Она села в кресло и указала Джеффри на соседнее. Он тоже сел, не сводя глаз с двери.

– Говорите скорее, – потребовал он. – Так что такое вы придумали?

– Мы можем стать мужем и женой сегодня же, – ответила она. – Слушайте, я посвящу вас в свой план.

Глава пятая
ПЛАН

Анна взяла его за руку и начала говорить со всем пылом убеждения, на какой была способна.

– Ответьте, Джеффри, на один вопрос, и я сейчас же перейду к делу. Леди Ланди пригласила вас погостить в Уиндигейтс. Вы остаетесь или едете сегодня вечером?

– Я не могу сейчас ехать к брату. В моей комнате поселили гостя. И я вынужден остаться здесь. Это вышло не случайно. Джулиус выручает меня, когда мне приходится туго. Но потом я за это расплачиваюсь. Он послал меня сюда, потому что кто-то из семьи должен почтить посещением ближайших соседей. Оказать честь леди Ланди. И козлом отпущения был выбран я…

– А вы не позволяйте делать из себя козла отпущения, – прервала его Анна. – Принесите леди Ланди свои извинения и скажите, что дела призывают вас вернуться к брату.

– Зачем?

– Затем, что сегодня мы покинем этот дом вместе.

На это у Джеффри нашлось сразу два возражения. Если он уедет из Уиндигейтса, он лишит себя на будущее помощи брата. Если к тому же он покинет Уиндигейтс с Анной на глазах у всего света, то слух об этом очень скоро дойдет до отца…

– Если мы уедем отсюда вместе, – заключил он, – прощайте надежды на будущее. Это, впрочем, касается и вас. Вас тотчас же хватятся. И знаете, какой поднимется переполох!

– После игры в крокет начнутся танцы. Я не танцую, так что хватятся меня не так уж скоро. Я найду повод удалиться в свою комнату. Там я оставлю два письма: одно для леди Ланди, другое, – тут голос ее осекся, – для Бланш. Молчите и слушайте! Я все обдумала. В этих письмах будет признание, всего несколько строк, которое если не в эту минуту, то очень скоро, окажется правдой. Я напишу, что состою в тайном браке и обстоятельства вынуждают меня без промедления ехать к мужу. Я знаю, разразится скандал. Но в погоню они не бросятся – ведь я буду под защитой мужа. Что касается вас лично, то вам вообще ничего не грозит. Все сделается очень просто и быстро. Вы выйдете из дому через час после того, как уйду я. Чтобы не вызвать подозрений. И последуете за мной.

– За вами? – прервал ее Джеффри. – Куда?

Анна придвинула кресло поближе к нему и прошептала на ухо:

– В маленькую уединенную гостиницу.

– В гостиницу?

– А почему бы и нет?

– Гостиница – место модное.

Сдерживая закипающее раздражение, Анна продолжала все так же спокойно:

– Эта гостиница стоит в глухом месте. Так что любопытных глаз можно не опасаться. Я потому и выбрала ее. Она далеко и от железной дороги, и от большака. Ее содержит почтенная шотландка…

– Почтенная шотландка, – опять прервал ее Джеффри, – на порог не пустит одинокую молодую женщину. Она просто захлопнет перед вами дверь.

Возражение было серьезное, но и оно не достигло цели. Женщина, решившая любой ценой выйти замуж, с голыми руками выступит против всего мира и одержит победу.

– Я и это учла, – заверила его Анна. – Я скажу хозяйке, что это свадебное путешествие, что мой муж залюбовался горным пейзажем и вот-вот явится.

– Так она и поверит!

– Конечно нет. Ну и пусть. Ведь вы действительно скоро явитесь, спросите о жене, и мои слова подтвердятся. Она может быть самой подозрительной особой в мире, но в тот момент, как вы переступите порог гостиницы, все ее сомнения как рукой снимет. Моя роль нелегкая, но я сыграю ее. Согласны ли вы сыграть свою роль?

Как тут ответишь «нет»! Анна загнала его в угол. Надо что-то придумать, найти лазейку. Все, что угодно, только не сказать «да».

– Я полагаю, вы знаете, как мы будем жениться. Что до меня, я понятия не имею.

– Имеете! Мы ведь с вами в Шотландии. Здесь нет никаких фомальностей, церемоний, проволочек для заключения брака. Самое главное в моем плане – как мне проникнуть в гостиницу и подготовить почву для вашего появления. Дальше все будет легко. Мужчина и женщина, которые хотят сочетаться браком в Шотландии, должны только объявить при свидетелях о своем желании, и дело сделано. Если хозяйка гостиницы предпочтет оскорбиться, узнав об обмане, – дело ее. Мы все равно вступим в брак, хочет она того или нет. И самое главное – вам это ничем не будет грозить.

– Вы понимаете, какую ношу вы взваливаете на мои плечи? – возопил Джеффри. – Для вас, женщин, не существует рискованных ситуаций. Ну допустим, мы поженились. Но ведь мы должны тут же расстаться. Иначе наш брак из тайного станет явным.

– Разумеется, должны. Вы, как ни в чем не бывало, вернетесь к брату.

– А вы?

– А я поеду в Лондон.

– В Лондон? Что вы там будете делать?

– Я же сказала, что обдумала решительно все. В Лондоне найду друзей матери. Она ведь пела на сцене, и у нее было много друзей. Мне уже не раз говорили, что у меня прекрасный, но не поставленный голос. Я буду учиться петь, пойду на сцену и стану оперной актрисой. Я буду вести достойную, полную труда жизнь. У меня есть немного денег, их хватит на то время, пока я учусь. Я уверена, друзья матери, в память о ней, не бросят меня.

Располагая свою будущую жизнь, Анна бессознательно повторяла судьбу матери: вопреки предосторожностям, дочь предпочла всему другому сцену; как когда-то ее мать, правда, по иным причинам и при иных обстоятельствах, заключила в Ирландии неординарный брак, так теперь дочь была готова сочетаться неординарным браком в Шотландии! И что еще более поразительно, избранник дочери был сыном человека, нашедшего изъян в брачном контракте матери и оправдавшего буквой закона нанесенный ей смертельный удар. «Моя Анни – мое второе я, она не носит имя отца, ее зовут, как меня. Вдруг ее ожидает та же судьба?» Судьба скоро даст ответ на эти слова умирающей. Много лет минуло с тех пор, много воды утекло. Будущее стучалось в дверь, и Анна уже готова была отворить ее.

– Ну что? Все ваши сомнения разрешились? Можете вы наконец дать мне ясный ответ?

Ничуть не бывало. У Джеффри было наготове еще одно возражение.

– А если свидетели, которых мы найдем в гостинице, окажутся знакомцами моего отца? И до него все-таки дойдет слух о моем бракосочетании?

– А если вы убьете меня своей жестокостью? Обещаю вам, это обязательно дойдет до вашего отца, – Анна поднялась с кресла.

Джеффри тоже встал и пошел к двери. Анна пошла за ним. С площадки донеслись дружные хлопки. Кто-то, видно, попал точно в цель, решив этим исход игры. Бланш теперь могла появиться в беседке каждую минуту. Если игра окончена, значит, освободилась леди Ланди… Дальше тянуть было нельзя.

– Мистер Деламейн, – с твердостью произнесла Анна, – вы предложили мне тайный брак. Я приняла предложение. Так вы согласны жениться на мне на ваших условиях?

– Дайте мне минуту подумать.

– Ни секунды! Решайте – да или нет!

Но Джеффри и тут не мог сказать прямое «да». Однако его ответ, пожалуй, был равнозначен этому короткому слову.

– Где эта гостиница? – чуть ли не прорычал он.

Анна взяла его за руку и быстро, быстро зашептала:

– Перейдете через дорогу, что ведет на станцию, свернете направо, затем по наезженной колее через пустошь. Она вас приведет к овечьей тропе. Поднимайтесь по ней в гору, и первый дом будет гостиница. Вы поняли?

Джеффри мрачно нахмурился, кивнул и опять вынул трубку.

– Не прикасайтесь к ней больше, – сказал он, перехватив взгляд Анны. – Мысли мои пришли в расстройство. Когда мужчина в таком состоянии, ему нужно закурить. Как называется гостиница?

– Крейг-Ферни.

– Кого я должен спросить?

– Жену.

– А если хозяйка потребует, чтобы вы назвались по имени?

– Я назовусь не мисс, а миссис Сильвестр. Но я постараюсь имен не называть. И вы смотрите не обмолвитесь. Спросите просто «жену». Что-нибудь еще не ясно?

– Да.

– Не медлите. Говорите, что?

– Как я узнаю, что вы ушли?

– Если через полчаса от меня не будет никаких известий, значит, меня в Уиндигейтсе нет. Тс-с!

С нижней ступени донеслись голоса – леди Ланди и сэра Патрика. Анна махнула рукой на дверь. Только дверь успела захлопнуться, на пороге появились хозяйка дома с сэром Патриком.

Глава шестая
ИСКАТЕЛЬ РУКИ

Кивнув многозначительно на захлопнувшуюся дверь, леди Ланди доверительно шепнула сэру Патрику:

– Смотрите! Мисс Сильвестр только что выпустила кого-то отсюда!

Сэр Патрик нарочито глянул в другую сторону и, оставаясь образцом учтивости, ничего не заметил.

Леди Ланди важно вплыла в беседку. Каждая черточка ее лица выражала ненависть к гувернантке вкупе с подозрительностью. А тон голоса ее свидетельствовал, что она не верит в ее недомогание.

– Позвольте вас спросить, мисс Сильвестр, отпустил ли вас ваш недуг?

– Мне все еще нездоровится, леди Ланди.

– Прошу прощения?

– Мне все еще нездоровится.

– Однако я вижу, вы на ногах? Когда мне нездоровится, судьба не столь милостива ко мне, я вынуждена бываю лечь в постель.

– Пожалуй, я так и сделаю. Если вы позволите мне удалиться, я пойду и лягу.

Анна не могла больше произнести ни слова. Разговор с Джеффри отнял у нее силы. Оскорбительное равнодушие мужчины стоило злобной придирчивости женщины. Еще мгновение, и Анна бы разрыдалась. Не дождавшись ответа, не сказав больше ни слова, Анна почти выбежала из беседки.

Великолепные глаза леди Ланди широко раскрылись, в них загорелся ослепительный огонь. И эти глаза леди Ланди устремила на сэра Патрика, который стоял подле, опершись на свою знаменитую трость и глядя в сторону площадки, являя своим видом воплощенную невинность.

– Вы, конечно, помните, сэр Патрик, что я вам говорила о поведении мисс Сильвестр? Так позвольте вас спросить, не кажется ли вам ее поведение вопиющим?

Почтенный джентльмен нажал пружинку в набалдашнике своей удивительной трости.

– Никакое поведение представительниц прекрасного пола не кажется мне вопиющим, – ответил он в учтивой манере старого времени.

Он поклонился, отправил в ноздрю добрую понюшку. Довольный собой, стряхнул изящным движением крошки табака с большого и указательного пальца и опять стал смотреть в сторону площадки. Очевидно, его очень увлекла эта забава его юных друзей.

Но леди Ланди была серьезным противником. Она вознамерилась настроить своего деверя на менее легкомысленный лад, и она добьется своего. Не успела она, однако, раскрыть рта для очередного натиска – на ступеньках появились Арнольд и Бланш.

– Когда начнутся танцы? – с интересом спросил сэр Патрик.

– Я как раз хочу спросить об этом матушку, – ответила Бланш. – Она здесь с Анной? Ей лучше?

Леди Ланди выдвинулась вперед и, перехватив инициативу у сэра Патрика, сама взялась отвечать на вопросы Бланш.

– Мисс Сильвестр удалилась к себе. Мисс Сильвестр утверждает, что ей нездоровится. Вы обратили внимание, сэр Патрик, невоспитанные особы, стоит им заболеть, тут же забывают о приличии?

Ясное личико Бланш залилось румянцем.

– Вы можете считать Анну невоспитанной особой. Но знайте, в этом вы одиноки. Я уверена, мой дядюшка другого мнения.

Интерес сэра Патрика к первой кадрили достиг такого накала, что на него было больно смотреть.

– Пожалуйста, умоляю вас, дорогая, ответьте, когда будут танцы? – возопил он.

– Чем раньше, тем лучше, – ответила леди Ланди. – Иначе мы с Бланш поссоримся из-за мисс Сильвестр.

Бланш взглянула на дядюшку.

– Пора начинать! Не теряйте времени! – пылко воскликнул сэр Патрик, указывая палкой на дом.

– Разумеется, дядюшка. Если вам так угодно!

Еще раз поддев леди Ланди, Бланш поспешила из беседки. Арнольд, до сих пор молча ожидавший на нижней ступеньке, умоляюще глянул на сэра Патрика. Поезд, с которым он должен ехать в свое новое имение, отходил меньше чем через час, а он все еще не представился опекуну Бланш в роли искателя ее руки! Глухота сэра Патрика ко всем притязаниям на него как на главу семьи – и тех, кто любит, и тех, кто питает ненависть, – оставалась непроницаема. Вот он стоит в беседке, опершись на свою палку из слоновой кости, мурлыча старинную шотландскую песенку. Рядом – леди Ланди, полная решимости не выпускать его из своих цепких рук, покуда он не станет видеть гувернантку ее глазами, судить о ней по ее меркам. Не замечая мнущегося нетерпеливо Арнольда, не слыша шотландской песенки, леди Ланди уверенно повела наступление на деверя. (Ее враги говорили: видно, не зря сэр Томас умер четыре месяца спустя после свадьбы. Да, наши враги иногда попадают в точку.)

– Почитаю своим долгом еще раз напомнить вам, сэр Патрик, – произнесла назидательно почтенная леди, – у меня есть веские основания думать, что мисс Сильвестр – неподходящая компания для Бланш. Она плачет, запершись у себя в комнате. Ходит туда-сюда, когда надо спать. Сама относит на почту свои письма. И только что была непозволительно груба со мной. Что-то за всем этим кроется. Я должна принять меры. И порядок требует, чтобы вы как глава семьи одобрили мои действия.

– Считайте, леди Ланди, что я отрекся от своего положения главы семьи в вашу пользу, – пошутил почтенный джентльмен.

– Сер Патрик, прошу вас учесть, что я говорю с вами вполне серьезно и ожидаю от вас такого же серьезного отношения.

– Дорогая леди Ланди, просите у меня что угодно, я все для вас сделаю, но только не это. С тех пор как я расстался с адвокатской практикой, я ни к чему больше не отношусь серьезно. В мои лета, – сэр Патрик перешел к обобщениям, – серьезно относятся только к пищеварению. Скажу вместе с философом: «Жизнь – фарс для тех, кто думает, и трагедия для тех, кто чувствует», – сэр Патрик взял руку невестки и поцеловал ее. – Дорогая леди Ланди, зачем чувствовать?

Леди Ланди, которая никогда в жизни не «чувствовала», на этот раз решила со свойственным ей злонравием почувствовать. Она оскорбилась – и не прятала этого.

– Когда с вами еще раз заговорят о поведении мисс Сильвестр, вам придется забыть свои шуточки, – укоризненно проговорила она. – Помяните мое слово!

И леди Ланди с достоинством удалилась, наконец-то оставив опекуна Бланш одного к вящему удовольствию Арнольда.

Лучшей возможности для разговора трудно было представить. Гости все удалились в дом – с площадки не доносилось больше ни одного голоса. Арнольд поднялся в беседку. Сэр Патрик, нимало не обеспокоенный грозным предупреждением леди Ланди, сел в кресло и, не замечая юного друга, задал себе вопрос, подводящий итог многолетним наблюдениям за действиями и поступками прекрасного пола: «Случалось ли когда-нибудь за всю историю человечества, чтобы две ссорящиеся женщины не попытались втянуть в свою ссору мужчину?» И сам же ответил: «Пусть-ка попробуют втянуть меня! Дудки!»

Арнольд тем временем сделал вперед один робкий шаг.

– Надеюсь, я не помешаю вам, сэр Патрик, – вежливо заявил он о своем присутствии.

– Помешаете? Разумеется, нет. Господи помилуй, какой у вас серьезный вид! Может, и вы собираетесь обратиться ко мне как к главе семейства?

Именно это Арнольд и собирался сделать. Но ясно как божий день, если он сейчас признается в этом, сэр Патрик (по какой-то непонятной причине) откажется его слушать. Поэтому Арнольд ответил весьма уклончиво:

– Я просил вашего позволения, сэр, посоветоваться с вами с глазу на глаз, и вы любезно согласились уделить мне минутку до моего отъезда.

– Ах да, как же, помню. Мы тогда были заняты очень важным делом, играли в крокет. И трудно сказать, кто из нас был менее ловок. Ну да это пустое. А что до обещанной вам минутки, я к вашим услугам. Только об одном молю, не обращайтесь ко мне как к главе семейства. Леди Ланди приняла мое отречение.

Сэр Патрик говорил, как всегда – не то в шутку, не то всерьез. В уголках губ играла ироническая усмешка. И Арнольд совсем потерялся – возможно ли просить руки Бланш, минуя вопрос о главе семейства, и уберечься от стрел остроумия ехидного старика. И тут Арнольд совершил первую оплошность – выказал колебание.

– Не торопитесь, – ободрил его сэр Патрик. – Соберитесь с мыслями. Я подожду.

Арнольд стал собираться с мыслями и допустил вторую оплошность. Он решил продвигаться вперед с величайшей осмотрительностью, что с таким человеком, как сэр Патрик, да еще советуясь о женитьбе, было чистым безумием. Все равно что мышь вздумала бы перехитрить кошку.

– Вы очень любезны, сэр, что позволили мне воспользоваться сокровищницей вашего опыта, – начал он. – Я так нуждаюсь в вашем совете.

Острые глазки сэра Патрика следили за действиями Арнольда со злорадным удовольствием. «Ему нужен мой совет. Как бы не так! Этому лгунишке нужна моя племянница».

Арнольд сел в кресло, чувствуя на себе взгляд сэра Патрика; у него родилось подозрение, небеспочвенное отнюдь, что ему придется немало выстрадать, прежде чем он встанет с этого кресла.

– Я, знаете ли, еще совсем молод, – продолжал он, ерзая в кресле. – И я только начинаю жить…

– Что такое с вашим креслом? – перебил его сэр Патрик. – Начинать жить надо с удобством. Возьмите другое кресло,

– С креслом все в порядке, сэр. Не могли бы вы…

– Не могу ли я немножко подержать ваше кресло? С удовольствием.

– Я хотел сказать, не могли бы вы дать мне совет…

– Друг мой, я жажду дать вам совет. Но все-таки, что происходит с вашим креслом? Не упрямьтесь, сядьте в другое.

– Пожалуйста, не думайте о кресле, сэр Патрик, я сбиваюсь из-за него с мысли. Мне бы хотелось… короче говоря… видите ли… вопрос этот очень странный…

– Ничего не могу сказать, пока не узнаю, в чем он состоит. Впрочем, если вы настаиваете, ради порядка возьмем на заметку – вопрос, говорите, очень странный? Или, выражаясь сильнее, самый удивительный, поразительный, какого еще не бывало от сотворения мира.

– Да, да, именно! – воскликнул несчастный Арнольд. – Я хочу жениться!

– Помилуйте, – возразил сэр Патрик, – но ведь это не вопрос, а утверждение. Вы говорите: «Я хочу жениться!» Я вам отвечаю: «Ради бога», и дело с концом.

У Арнольда голова пошла кругом.

– Так вы советуете мне жениться? – спросил он с самым жалким видом. – Я именно это и хотел спросить.

– Значит, это и есть цель нашей беседы? Вы хотели узнать, посоветую ли я вам жениться?

Поймав мышонка, кошка на секунду отпустила его, пусть бедняжка еще немного подышит. В манерах сэра Патрика исчезли малейшие признаки нетерпения, которые были до того слегка заметны, теперь они стали непринужденными, располагающими к доверию. Он дотронулся до набалдашника и щедро наградил себя понюшкой табака.

– Советую ли я жениться? – повторил сэр Патрик. – Ну, это как отвечать, мистер Арнольд. Можно ответить коротко, а можно и подлиннее. Я предпочитаю короткий ответ. А вы как?

– Я тоже, сэр Патрик.

– Прекрасно. Можно мне тоже начать с вопроса, касательно вашей прошлой жизни?

– Конечно.

– Еще раз прекрасно. Когда вы служили на торговом судне, случалось ли вам запасаться провиантом на берегу?

Арнольд вытаращил глаза. Если и существовала связь между вопросом его и сэра Патрика, то он ее, хоть убей, не видел.

– И не один раз, сэр Патрик, – ответил он с нескрываемым изумлением.

– Умерьте свое изумление, – продолжал сэр Патрик. – Я сейчас поясню свою мысль. Что бы вы подумали, обнаружив, что купили у бакалейщика подмоченный сахар?

– Что подумал бы? – озадаченно переспросил Арнольд. – Подумал бы, что сахар подмочен.

– В таком случае, женитесь! Женитесь без колебаний! – воскликнул сэр Патрик. – Вы один из тех редких людей, кто может решиться на столь рискованный шаг с надеждой на успех.

Этот неожиданный вывод окончательно сбил с толку Арнольда. Он не мог угнаться за молниеносной скоростью мысли своего почтенного друга и только таращил на него глаза.

– Вы не поняли меня? – спросил сэр Патрик.

– Не имею представления, какая может быть связь между подмоченным сахаром и тем делом, о котором я спрашиваю вашего совета.

– Неужели?

– Ни малейшего.

– Тогда придется вам объяснить, – произнес сэр Патрик и уселся поудобнее, скрестив ноги, готовый к длинному словоизлиянию. – Вот вы покупаете в чайной лавке подмоченный сахар. И спокойно принимаете этот факт. Но ведь это не просто подмоченный сахар, это чье-то злостное мошенничество. Однако вы закрываете на это глаза и покорно употребляете никуда не годный сахар с разными видами пищи. Вы и ваш сахар таким образом мирно сосуществуете. Вам пока все ясно?

Да, Арнольду, пребывающему в потемках, все пока было ясно.

– Отлично, – продолжал сэр Патрик. – Теперь вообразите себе, что вы идете на ярмарку невест и приобретаете жену. Вы выбрали ее, ну хотя бы потому, что у нее чудесные белокурые локоны, восхитительный цвет лица, она в меру высока и пышнотела, словом, верх совершенства. Вы водворяете ее к себе в дом, и повторяется та же история с подмоченным сахаром. Ваша жена явно «подмоченный» товар. Ее чудесные белокурые локоны – действие краски. Ее восхитительный цвет лица – рисовая пудра. Пышнотелость форм – ухищрения портнихи, росту прибавлено за счет высочайших каблуков. Закройте на все это глаза и отнеситесь к этой грубой подделке, как вы отнеслись к подмоченному сахару. И я вам опять повторю, вы один из тех редких людей, кто может решиться на столь рискованный шаг, рассчитывая на успех.

С этими словами сэр Патрик опять поставил ноги одну к другой и хитро взглянул на Арнольда. Арнольд наконец-то уразумел аллегорию почтенного джентльмена. Он бросил всякие попытки ходить вокруг да около и – будь, что будет – напрямик повел речь о его племяннице.

– Все это, может, и верно, если говорить вообще. Но есть одна юная леди, ваша родственница, к ней эти слова не имеют абсолютно никакого отношения.

Наконец-то Арнольд подобрался к сути. Сэр Патрик, одобрив его храбрость, протянул ему руку помощи, еще раз оправдав непредсказуемость своего характера.

– Этот феномен в юбке – моя племянница? – спросил он.

– Да, сэр Патрик.

– Позвольте вас спросить, откуда вам известно, что моя племянница – не «подмоченный» товар в отличие от прочих?

Закипевшее в душе Арнольда возмущение окончательно развязало его язык. Он выпалил три слова, значение которых не выразить в трех самых толстых томах любой библиотеки.

– Я люблю ее.

Сэр Патрик откинулся в кресле, с удовольствием вытянув ноги.

– В жизни не слыхал более убедительного объяснения!

– Но я говорю серьезно, сэр! – горячо проговорил Арнольд, которому уже море было по колено. – Испытайте меня! Хоть чем испытайте!

– Нет ничего легче, – ответил сэр Патрик. В глазах его плясали веселые искорки, в уголках губ пряталась усмешка. – У моей племянницы дивный цвет лица. Вы верите в естественность ее румянца?

– У нас над головой дивной красоты небо. Я верю в небо, сэр.

– Верите? Вы, верно, никогда не попадали под дождь. У моей племянницы роскошные волосы. Вы верите, что это природное украшение?

– Ни у одной женщины в мире нет таких роскошных волос.

– Мой дорогой Арнольд, вы просто недооцениваете искусство нынешних цирюльников. Только взгляните на их витрины. Будете в Лондоне, обратите на них внимание, очень вам советую. А теперь скажите, что вы думаете о фигуре моей племянницы?

– О, господи! Какое может быть сомнение! Только слепой не видит, что у Бланш самая очаровательная на свете фигурка.

– Мой дорогой, разумеется! Самая очаровательная на свете фигурка – вещь самая что ни на есть обыкновенная. У нас в гостях сегодня не менее сорока прекрасных дам. У каждой очаровательная фигурка. Цена их разная. Если уж слишком соблазнительна – держу пари, прямо из Парижа. Что это вы так смотрите на меня! Спросив вас о фигуре моей племянницы, я только хотел узнать, что в ней от природы, а что от портнихи? Я, заметьте, не знаю этого. А вы?

– Готов биться об заклад – все!

– От портнихи?

– От природы.

Сэр Патрик поднялся с кресла, насмешливый дух в нем наконец унялся. «Будь у меня сын, – подумал он, – я бы непременно послал его в море!» Он взял Арнольда за руку, что предвещало конец его мучениям.

– Если я вообще могу говорить серьезно, – начал он, – то сейчас у нас пойдет серьезный разговор. Я не сомневаюсь в искренности ваших чувств. Все, что мне известно о вас, свидетельствует в вашу пользу, по рождению и положению в обществе – лучшего Бланш и пожелать нельзя. Заручитесь согласием Бланш, моим вы располагаете…

Арнольд пытался было рассыпаться в благодарностях. Сэр Патрик, отмахнувшись, продолжал:

– И запомните на будущее: если когда-нибудь еще обратитесь ко мне, не ходите вокруг да около, говорите прямо, не морочьте мне голову. И я не буду морочить вас. Ну, с этим кончено. А теперь вернемся к вашей поездке. Вы ведь едете посмотреть свое имение. Собственность, дорогой Арнольд, возлагает на нас обязанности, равно как дает определенные права. Пренебрегая обязанностями, очень скоро лишаешься и прав. Мне теперь ваши интересы небезразличны. И я буду следить, чтобы вы не пренебрегали своими обязанностями. Вы едете сегодня вечером, это решено. Распоряжения отданы?

– Да, сэр Патрик, леди Ланди любезно велела заложить двуколку, чтобы я успел на ближайший поезд.

– Когда вы готовы ехать?

Арнольд взглянул на часы.

– Через четверть часа.

– Прекрасно. Смотрите не опоздайте. Куда это вы ринулись? У вас еще уйма времени проститься с Бланш. Мне показалось, вы не горите желанием поехать в свое имение.

– Я не горю желанием оставить Бланш, сэр, если уж говорить начистоту.

– Не думайте пока о ней. Делу – время, потехе – час. Я слыхал, вы владелец одного из самых красивых особняков в этой части Шотландии. Надолго вы едете?

– Я условился, сэр, как я уже сказал, вернуться в Уиндигейтс послезавтра.

– Что? Вас ждут дворцовые покои, а вы думаете побыть там всего один день!

– Не останусь ни днем дольше. Управляющий в мою честь дает арендаторам обед, и я должен на нем быть. Больше ничто меня там не задержит. Управляющий обещал мне это в последнем письме.

– Ну, если управляющий обещал, о чем тогда говорить.

– Не уговаривайте меня помедлить с возвращением в Уиндигейтс. Ради бога, не уговаривайте, сэр Патрик. Я обещаю жить у себя в имении, но только вместе с Бланш. Если вы не возражаете, я сейчас же пойду и скажу ей, что мой дом принадлежит ей так же, как мне.

– Полегче, полегче! Бланш еще вам не жена.

– Так ведь дело уже слажено, сэр. И ничто не может ему помешать.

Только Арнольд сказал эти слова, на залитую солнцем ступеньку упала из-за угла беседки чья-то тень. Она тотчас материализовалась, это был грум в платье для верховой езды. Он явно заблудился в парке. Увидев в беседке двух джентльменов, он остановился и просительно приложил руку к шляпе.

– Что вам здесь надобно? – спросил сэр Патрик.

– Прошу прощения, сэр. Меня послал в Уиндигейтс мой хозяин.

– Кто ваш хозяин?

– Достопочтенный мистер Деламейн, сэр.

– Вы хотите сказать, мистер Джеффри Деламейн?

– Нет, сэр. Мистер Джулиус, брат мистера Джеффри. Я прискакал из дома, сэр, с письмом моего хозяина мистеру Джеффри.

– И вы не можете найти его?

– Мне сказали поискать его где-нибудь в парке, сэр. Но я здесь первый раз и понятия не имею, где его искать. – Он замолчал и, вынув из кармана визитную карточку, прибавил: – Мой хозяин сказал, что дело очень важное, и я должен вручить мистеру Джеффри эту карточку немедленно. Не будете ли вы так любезны, джентльмены, сказать мне, где сейчас мистер Джеффри?

– Я его не видел, а вы? – Арнольд повернулся к сэру Патрику.

– Не видел, но чую, – отвечал сэр Патрик, – все это время, что мы в беседке, в воздухе отвратительно пахнет табаком, что означает (к моему вящему неудовольствию) близкое присутствие вашего друга мистера Деламейна.

Арнольд рассмеялся и вышел из беседки.

– Если вы правы, сэр Патрик, мы его сей же миг найдем.

Он огляделся кругом и крикнул:

– Джеффри!

– Что? – послышалось из-за кустов роз.

– Тебя ищут. Иди сюда!

Из-за беседки появился Джеффри. Он вяло передвигал ноги, попыхивая трубкой, сунув руки в карманы.

– Кто меня ищет?

– Грум, с посланием от брата.

Эти слова точно громом поразили достопочтенного Джеффри – куда девалась расслабленная лень. Он быстрыми шагами устремился в беседку. Не успел грум раскрыть рта, Джеффри обрушился на него.