Текст книги "Муж и жена"

Автор книги: Уильям Уилки Коллинз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 44 страниц)

В то же время, при ее теперешних чувствах к Джеффри – она ведь совсем не жаждала, чтобы он сдержал свое обещание, – дабы не потерять уважения к себе, ей важно было вооружиться какой-то целью, и тогда, выступая в роли соперницы миссис Гленарм, она была бы чиста перед собственной совестью.

Ей достаточно было вспомнить о критическом положении Бланш – и цель ее обрисовалась совершенно ясно. Она решила, что начнет предстоящий разговор с того, что спокойно докажет всю очевидность своих притязаний на Джеффри, затем, не боясь быть неправильно понятой, возьмет тон друга, а не врага, и самым любезным образом убедит миссис Гленарм, что той нечего бояться соперничества при одном легком условии: она берется заставить Джеффри исправить причиненное им зло. «Выходите за него, обещаю, что не скажу и слова против, если он возьмет назад все слова и исправит все деяния, которые бросают тень сомнения на свадьбу Арнольда и Бланш». Если разговор завершится именно так – можно считать, что ее усилия увенчались успехом, ей удалось вывести Арнольда из ложного положения, в которое она, сама того не ведая, поставила его по отношению к его супруге! Так она видела свою цель перед началом разговора с миссис Гленарм.

Вплоть до этой минуты она твердо верила, что способна провести этот умозрительный план в жизнь. И, лишь поставив ногу на ступеньку, она подумала – а вдруг это предприятие закончится неудачей? Впервые собственные доводы показались ей не такими убедительными. Впервые она поняла, что проявила чрезмерную наивность, слепо веря в то, что у миссис Гленарм достанет чувства справедливости и самообладания, чтобы терпеливо ее выслушать. Все ее надежды на успех покоились на благоприятной оценке женщины, которую она никогда прежде не видела! А если первые же слова, какими они обменяются, докажут, что эта оценка – ошибочна?

Но отступать, искать другие ходы было слишком поздно. Джулиус Деламейн заметил, что она колеблется, и направился к ней с другого конца террасы. Ей не оставалось ничего, как взять себя в руки, отбросить нерешительность и смело шагнуть навстречу опасности. «Будь что будет, я зашла слишком далеко, чтобы останавливаться». Взбодрив себя так, она с отчаянной решимостью распахнула стеклянную дверь у верхней ступеньки и вошла в комнату.

Миссис Гленарм поднялась от фортепьяно. Две женщины – одна столь богато, другая столь просто одетая, одна в расцвете своей красы, другая изможденная и поблекшая, первая дама в свете и пария, живущая в тусклой тени людского осуждения, – эти две женщины стали лицом к лицу и холодно-вежливо, как оно и бывает у незнакомых людей, молча поздоровались.

Разрядила положение миссис Гленарм. По-доброму улыбнувшись, она решила положить конец неловкости, которую робкая гостья испытывала весьма остро, и заговорила первой.

– Видимо, слуги не сказали вам? – спросила она. – Миссис Деламейн нет дома.

– Прошу прощения – но я вовсе не к миссис Деламейн.

На лице миссис Гленарм мелькнуло легкое удивление. Однако тон ее оставался дружелюбным.

– Тогда к мистеру Деламеину? – предположила она. – Он войдет с минуты на минуту.

Анне снова пришлось объясняться.

– Я только что рассталась с мистером Деламейном. – Миссис Гленарм изумленно подняла брови. Анна продолжала: – Я приехала сюда, если вы простите это вторжение…

Она замялась – как закончить предложение? Миссис Гленарм, движимая сильным любопытством – что же последует дальше? – еще раз пришла на помощь.

– Прошу вас, не надо извинений, – успокоила она гостью. – Кажется, я понимаю, что вы любезно приехали повидаться со мной. У вас усталый вид. Почему бы вам не присесть?

Анна действительно едва держалась на ногах. Она села на предложенный стул. Миссис Гленарм заняла свое место на винтовом стуле у фортепьяно и рассеянно пробежала пальцами по клавишам.

– Где же вы видели мистера Деламейна? – заговорила она снова. – Удивительно безответственный человек – за исключением минут, когда он держит в руке скрипку! Скоро ли он придет? Мы ведь собирались музицировать. Вы приехали, чтобы поиграть с нами? Таких меломанов, как мистер Деламейн, надо еще поискать! Но почему он не пришел представить нас друг другу? Вы, наверное, тоже предпочитаете классический стиль? А вы знали, что я именно здесь, в музыкальной? Можно спросить, как вас зовут?

При всей их пустячности вопросы миссис Гленарм были не без пользы. Они дали Анне время собрать всю ее решимость, приготовиться к неизбежному разговору.

– Полагаю, я говорю с миссис Гленарм? – начала она.

Благорасположенная вдова улыбнулась и грациозно кивнула.

– Я пришла сюда, миссис Гленарм, с разрешения мистера Деламейна, если вы не возражаете, поговорить с вами о деле, которое вас интересует.

Унизанные кольцами персты миссис Гленарм замерли над клавиатурой. На пухлом личике миссис Гленарм, повернувшемся к незнакомке, появились первые признаки удивления.

– Неужели? Есть много дел, которые меня интересуют. И каково же это?

Непочтительный тон говорившей неприятно поразил Анну. Если миссис Гленарм так вздорна, как кажется с первого взгляда, между ними едва ли установится понимание.

– Я желала говорить с вами, – ответила она, – о том, что произошло, когда вы гостили в районе Перта.

Удивление на лице миссис Гленарм усилилось и переросло в недоверие. Сердечность ее вмиг исчезла под вуалью из светской благовоспитанности. Миссис Гленарм взглянула на Анну. «Даже в лучшие времена не красавица, – подумала она. – Здоровье расшатано что дальше некуда. Одета как служанка, держится как дама. Что все это значит?»

Не в характере миссис Гленарм было молча терзаться сомнениями. Она не стала ходить вокруг да около и под прикрытием всепобеждающей простоты обхождения решила все выяснить с беззастенчивой прямотой.

– Извините, – сказал она. – У меня очень плохая память на лица; и вы, наверное, не расслышали, когда я спросила, как вас зовут. Мы раньше встречались?

– Никогда.

– И тем не менее – если я правильно понимаю ваш намек – вы хотите говорить со мной о том, что представляет интерес только для меня и моих самых близких друзей.

– Вы поняли меня абсолютно правильно, – согласилась Анна. – Я хочу поговорить с вами об анонимных письмах…

– Спрашиваю в третий раз: не позволите ли узнать ваше имя?

– Я сейчас назову его, но сначала позвольте мне закончить то, что я хотела сказать. Прежде чем представиться, я хочу, чтобы вы поняли, – я приехала сюда как друг. Вас ведь наверняка не огорчит известие о том, что вы можете не опасаться дальнейших посягательств…

– Я снова прошу меня извинить, – второй раз оборвала собеседницу миссис Гленарм, – но я теряюсь в догадках: чем объяснить такую заботу о моих делах со стороны совершенно незнакомого человека?

Сейчас тон ее был не просто вежливо-холодным – он был вежливо-надменным. Всю свою жизнь миссис Гленарм прожила среди людей света и искусно владела умением ставить на место тех, кто вызывал ее неудовольствие, – в ход шло самое утонченное высокомерие.

Самолюбие Анны – натуры чувствительной – было уязвлено, но мужество заставило ее стерпеть обиду. Она снесла эту жалящую надменность и продолжала спокойным, но твердым голосом, словно ничего не произошло.

– Ваш аноним, – сказала она, – ссылался на некую переписку. Так вот, ее у него больше нет. Переписка попала в надежные руки. И в будущем она не послужит низменным целям – я за это отвечаю.

– Вы за это отвечаете? – повторила миссис Гленарм. Она внезапно склонилась над фортепьяно и вперилась в лицо Анны бесцеремонным испытующим взглядом. Буйный нрав, столь часто сочетающийся со слабохарактерностью, начал проявляться: кровь бросилась в лицо, брови нахмурились. – Вам-то откуда известно, что мне писал аноним? – спросила она. – Вам-то откуда известно, что переписка попала в надежные руки? Кто вы такая? – Прежде чем Анна успела ответить, миссис Гленарм вскочила на ноги, пораженная новой мыслью. – Аноним писал мне, что переписка – это еще не все. Он упоминал женщину. Теперь я все поняла! – воскликнула она в приступе ревности. – Вы и есть эта женщина!

Анна приподнялась; она полностью владела собой.

– Миссис Гленарм, – сказала она спокойно, – я прошу, нет, умоляю вас не говорить со мной в таком тоне. Успокойтесь; и вы убедитесь сами – то, что я хочу сказать, заинтересует вас чрезвычайно. Пожалуйста, потерпите мое общество еще чуть-чуть. Да, ваша догадка верна. Я и есть та несчастная женщина, которая была обесчещена и брошена Джеффри Деламейном.

– Это ложь! – вскричала миссис Гленарм. – Какая наглость! И с этой гнусной брехней вы приходите ко мне! Как смел Джулиус подвергнуть меня этому? – ее негодование оттого, что она вынуждена находиться в одной комнате с Анной, не просто вышло наружу, но и прорвало рамки элементарных приличий. – Я позвоню слугам! – бушевала она. – Вас выдворят из дома.

Она пошла было к камину, чтобы позвонить в колокольчик. Но Анна, стоявшая ближе, в ту же секунду шагнула вперед. Не произнося ни слова, она жестом остановила ее. Последовала пауза. Соперницы стояли, не сводя глаз друг с друга, каждая полна нескрываемой решимости настоять на своем. Прошла минута – и более слабая натура подчинилась. Миссис Гленарм молча отступила назад.

– Выслушайте меня, – заговорила Анна.

– Выслушать вас? – повторила миссис Гленарм, – Вы не имеете права быть в этом доме. Не имеете права навязываться. Выйдите из комнаты!

Терпение, хранимое Анной до сей поры с вызывающей восхищение твердостью, начало подходить к концу.

– Будьте осторожны, миссис Гленарм, – предупредила она, все еще сдерживаясь. – Я терпелива вовсе не от природы. На мою голову свалилось достаточно бед, чтобы укротить любой нрав, но и у терпения есть пределы. И вот сейчас тот случай, когда мое терпение лопнуло. Я могу предъявить претензии – и после того, что вы сейчас сказали, они будут предъявлены!

– У вас нет никаких претензий! Вы бесстыдная женщина, вы уже замужем! И я знаю имя вашего мужа. Это Арнольд Бринкуорт.

– Вам сказал это Джеффри Деламейн?

– Я отказываюсь отвечать женщине, которая говорит о мистере Джеффри Деламейне с такой фамильярностью.

Анна подошла чуть ближе.

– Вам сказал это Джеффри Деламейн? – повторила она.

В глазах ее сверкал огонь, голос звенел – в конце концов самообладание ей изменило. На сей раз миссис Гленарм сочла нужным ответить.

– Да, сказал.

– Он солгал!

– Неправда! Ему все известно. И я ему верю. А вам – нет.

– Если он сказал вам, что я замужем, если он сказал вам, что жена Арнольда Бринкуорта не мисс Ланди из Уиндигейтса, – говорю вам снова, он солгал!

– Говорю вам снова – я верю ему, а не вам.

– Вы верите, что я – жена Арнольда Бринкуорта?

– Ни на миг в этом не сомневаюсь.

– Вы говорите это мне в глаза?

– Говорю вам это в глаза – может, вы и были любовницей Джеффри Деламейна; но сейчас вы – жена Арнольда Бринкуорта

При этих словах долго сдерживаемый гнев Анны все-таки прорвался наружу – с огромной силой именно потому, что ему так долго не давали выхода. В одну мимолетную секунду вихрь ее негодования унес не только мысли о цели, приведшей ее в Суонхейвен она забыла и о непростительной обиде, унижении, какие причинил ей Джеффри. Будь он сейчас здесь и заяви о своей готовности выполнить данное ей обязательство, она бы согласилась выйти за него в пику миссис Гленарм – пусть даже в первую минуту отрезвления она наложила бы на себя руки. Маленькое жало проникло-таки внутрь этой широкой натуры. Самая благородная из женщин все равно остается женщиной!

– Я запрещаю вам выходить замуж за Джеффри Деламейна! Я настаиваю на том, чтобы он сдержал свое обещание жениться на мне! Вот оно, это обещание, написанное его рукой. Душой своей он клянется – данное мне обязательство он выполнит. Любовница, говорите вы? Жена, миссис Гленарм, на этой же неделе!

С этими безумными словами она нанесла ответный укол – по– бедно выбросила вперед руку с письмом.

Ошеломленная на мгновение опасностью, которую ей буквально сунули под нос – неужели Анна действительно заявит о своих претензиях на Джеффри? – миссис Гленарм тем не менее ответила с упрямством загнанной в тупик женщины, с решимостью не верить даже самым убедительным уликам.

– Я не отдам его! – вскричала она. – Ваше письмо – фальшивка! У вас нет доказательств! Я не отдам его, не отдам, по отдам! – повторяла она в бессильной ярости, как разгневанный ребенок.

Анна с презрением кивнула на письмо, которое держала в руке

– Вот его письменное обещание, – сказала она. – Пока я жива, вам никогда не стать его женой.

– Я буду его женой в первый день после состязания. Я еду к нему в Лондон – предупредить его о вас!

– Я попаду в Лондон раньше – вот с этим. Вы знаете его почерк?

Она раскрыла письмо. Рука миссис Гленарм метнулась вперед с быстротой кошачьей лапы – схватить письмо и уничтожить. Но coперница оказалась еще проворнее. Минуту они, прерывисто дыша, стояли друг перед другом – одна с письмом, убранным за спину, другая с вытянутой рукой.

В это мгновение – больше они ничего не успели сказать друг другу – открылась стеклянная дверь; в комнату вошел Джулиус Деламейн.

Он обратился к Анне.

– Мы решили на террасе, – негромко произнес он, – что вы поговорите с миссис Гленарм, если она того захочет. Не кажется ли вам, что продолжение этого разговора нежелательно?

Анна уронила голову на грудь. Кипевшая в ней ярость погасла за одну секунду.

– Меня жестоко спровоцировали, мистер Деламейн, – ответила она. – Но это, конечно, меня не оправдывает. – Она на мгновение подняла голову и взглянула на него. Глаза ее от стыда наполнились жаркой влагой, по щекам медленно покатились слезы. Стараясь не выдать их, она опять склонила голову. – Есть лишь один путь загладить свою вину, – сказала она, – попросить у вас прощения и покинуть этот дом.

В наступившей тишине она пошла к выходу. Джулиус Деламейн, даже в мелочах оставаясь джентльменом, открыл ей дверь. Анна вышла.

Миссис Гленарм, на минуту забывшая о своем негодовании, теперь накинулась на Джулиуса.

– Если встреча с этой женщиной – эта ловушка! – была мне уготована с вашего благословения, – высокомерно заявила она, – мне придется последовать ее примеру, мистер Деламейн, и покинуть ваш дом.

– Я разрешил ей испросить вашего согласия на беседу, миссис Гленарм. Если она злоупотребила этим разрешением, я искренне об этом сожалею и приношу вам мои извинения. В то же время осмелюсь добавить – в собственное оправдание, – что эту женщину, как мне казалось, да и теперь кажется, следует скорее пожалеть, чем обвинять.

– Как вы сказали – пожалеть? – переспросила миссис Гленарм, дабы убедиться, что не ослышалась.

– Да, пожалеть, – повторил Джулиус.

– Может быть, вам, мистер Деламейн, удобнее забыть, что сказал об этой особе ваш брат. А я, представьте, это помню.

– Я тоже, миссис Гленарм. Но я слишком хорошо знаю Джеффри… – Он замялся, пальцы его нервно скользнули по струнам скрипки.

– Вы ему не верите? – спросила миссис Гленарм.

Сказать даме, которая собирается стать женой твоего брата, что ты сомневаешься в его слове, – на такое Джулиус не решился.

– Нет, это было бы чересчур, – осторожно заметил он. – Просто сказанное Джеффри не очень вяжется с манерами и обликом мисс Сильвестр…

– Ее облик! – вскричала миссис Гленарм в порыве изумления и отвращения. – Ее облик! Ах, мужчины, мужчины! Впрочем, прошу меня извинить – я как-то упустила из виду, что о вкусах не спорят. Ради бога, продолжайте!

– Может быть, немного поиграем и охладим наш пыл? – предложил Джулиус.

– Нет, я настойчиво прошу вас продолжить, – с нажимом произнесла миссис Гленарм. – Итак, «невозможно связать»…

– Я сказал «не очень вяжется».

– Прекрасно. Сказанное Джеффри не очень вяжется с манерами и обликом мисс Сильвестр. Что дальше? Когда я вас так грубо прервала, вы ведь еще что-то хотели сказать? Что же?

– Только одно, – сказал Джулиус. – Мне трудно понять, как сэр Патрик Ланди мог отдать в жены мистеру Бринкуорту свою племянницу, – ведь это двоеженство!

– Минутку! Свадьба этой кошмарной женщины с мистером Бринкуортом была сыграна тайно. Разумеется, сэр Патрик о ней ничего не знал!

Джулиус признал, что это возможно, и еще раз попытался вернуть разгневанную даму к фортепьяно. Увы, опять неудача! Вера миссис Гленарм в незыблемость защиты, какую выдвигал ее возлюбленный, была поколеблена, хотя признаваться себе в этом ей ах как не хотелось! Взятый Джулиусом тон при всей его умеренности вновь пробудил у нее пугающее подозрение – так ли достоверно то, что заявил Джеффри? – которое все-таки заронили в душу миссис Гленарм слова и поведение Анны. Молодая вдова рухнула в ближайшее кресло, отерла слезы платком.

– Вы всегда ненавидели бедного Джеффри! – заявила она. всхлипывая, – А теперь порочите его в моих глазах!

Джулиус с блеском вышел из положения. Уже совсем собравшись отвечать серьезно, он вовремя спохватился.

– Я всегда ненавидел бедного Джеффри, – повторил он с улыбкой. – Полноте, миссис Гленарм, вам ли говорить такое? Не я ли притащил его из Лондона исключительно ради того, чтобы познакомить с вами?

– Уж лучше бы вы его оставили в Лондоне! – парировала миссис Гленарм, внезапно перестав плакать и разъярившись. – До встречи с вашим братом я была счастлива! Я его не отдам! – заголосила она и снова ударилась в слезы. – Пусть он даже обманул меня – мне все равно! Я не допущу, чтобы он принадлежал другой женщине! Я буду его женой! – И она, как в дурной пьесе, бросилась перед Джулиусом на колени. – Помогите мне найти правду, молю вас! – воскликнула она. – О, Джулиус, сжальтесь надо мной! Он так дорог моему сердцу!

На лице ее он увидел неподдельное страдание, в голосе звучали истинные чувства. Кто бы поверил, что в душе у нее спрятаны громадные запасы безжалостного высокомерия, бессердечной жестокости, которые лишь пять минут назад щедро выплеснулись на несчастную женщину!

– Я сделаю все, что смогу, – пообещал Джулиус, поднимая ее с колен. – Давайте поговорим об этом, когда вы успокоитесь. Немного помузицируем, – повторил он, – и ваши нервы улягутся.

– Вы и вправду хотите, чтобы я поиграла? – спросила миссис Гленарм, в мгновение ока превращаясь в кроткую овечку.

Джулиус открыл сонаты Моцарта, упер скрипку в плечо.

– Давайте попробуем пятнадцатую, – сказал он, усаживая миссис Гленарм за фортепьяно. – Начнем с адажио. Если смертному и удалось сотворить божественную музыку, то вот она!

Они начали. На третьем такте миссис Гленарм взяла фальшивую ноту – и смычок Джулиуса, подрагивая, замер на струнах.

– Я не могу играть! – воскликнула она. – Я так потрясена; так взволнована. Как мне узнать, замужем эта дрянь или нет? Кого спросить? Поехать в Лондон к Джеффри я не могу – к нему не пустят тренеры. К самому мистеру Бринкуорту тоже не обратишься – мы с ним даже не знакомы. Кто же еще? Придумайте и подскажите мне!

Вернуть ее к адажио можно было лишь одним способом – предложить ей вариант, который ее удовлетворит и успокоит. Джулиус положил скрипку на фортепьяно и погрузился в раздумье.

– Имеются свидетели, – сказал он наконец. – Если все было так, как рассказал Джеффри, это могут подтвердить хозяйка и официант гостиницы.

– Этот сброд! – фыркнула миссис Гленарм. – Я их не знаю. Они могут воспользоваться моим положением, могут позволить себе дерзости.

Джулиус снова задумался; и преподнес другую мысль. С невинностью младенца он проявил роковую изобретательность: решил адресовать миссис Гленарм – к кому бы вы думали? – к самой леди, Ланди!

– В Уиндигейтсе у нас есть добрый друг, – сказал он. – Может, отголоски этой истории дошли и до леди Ланди. Может быть, обращаться к ней сейчас (если она вообще о чем-то слышала), когда на семью обрушилась серьезная беда, не очень-то ловко. Но это решать вам самой. Я лишь подбрасываю идею. Уиндигейтс не так далеко – вдруг что-то из этого и получится? Как вы считаете?

Что-то из этого получится! Пусть читатель вспомнит, что леди Ланди пребывала в полном неведении, что тон ее письма сэру Патрику ясно показывал: ее самолюбие уязвлено, и она что-то подозревает, и что лишь сейчас (благодаря Джулиусу Деламейну) со слов случайной знакомой ей предстояло узнать, сколь трудно положение, в каком оказался Арнольд Бринкуорт. Пусть читатель вспомнит об этом; а теперь прикинет, что может из этого получиться – не только в Уиндигейтсе, но и в Хэм-Фарме!

– Как вы считаете? – переспросил Джулиус.

Миссис Гленарм пришла в восторг.

– Конечно, надо ехать именно к ней! – восхитилась она. – Если меня не примут сразу, я черкну записку с извинениями и сошлюсь на цель моего приезда. Леди Ланди так разумна, так благожелательна. Даже если она никого не принимает, мне будет только легче доверить ей свои треволнения – меня-то она наверняка примет. Вы дадите мне ваш экипаж? Я поеду в Уиндигейтс завтра же.

Джулиус взял с фортепьяно свою скрипку.

– Не сочтите меня назойливым, – вкрадчиво заговорил он. – Но до завтра у нас еще много времени. А это такая музыка, важно только ее прочувствовать. Попробуем еще раз?

Получив столь бесценный совет, миссис Гленарм была готова на все, лишь бы доказать свою благодарность. Со второй попытки глаза и руки бесподобной пианистки пришли в полную гармонию. Наконец-то плавно полилась чарующая мелодия – адажио из пятнадцатой сонаты Моцарта в переложении для скрипки и фортепьяно, – и Джулиус Деламейн воспарил на седьмое небо, блаженствуя среди звуков музыки.

На следующий день миссис Гленарм и миссис Деламейн вместе отправились в Уиндигейтс.