Текст книги "Тайная Миссия (ЛП)"

Автор книги: Уильям Хорвуд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 34 страниц)

Он бросил взгляд на Хенбейн, желая увидеть, какой эффект произвело на нее упоминание о торфяниках. Хенбейн выросла в торфяниках, и Уид знал, что она скучает по ним. Поскольку война в последние годы шла на юге, Хенбейн начала терять к ней интерес. Ей хотелось вернуться на север, хотя бы на время. Ей хотелось снова увидеть Руна. Очень хотелось.

Но Хенбейн молчала, ожидая продолжения.

Сликит забралась в тень и замерла, не дыша.

– Рекин не придает должного значения факту, что нам здесь было оказано сопротивление, – добавил Уид. – За все долгие годы нашего продвижения на юг кротовьего мира я не могу припомнить лучше организованной обороны. И не могу припомнить лучше организованного отступления. Ушли абсолютно все. Кто-то утонул, но многие, вероятно, выжили и впоследствии снова начнут войну.

Хенбейн кивнула, необычно спокойная. К словам Уида она прислушивалась, потому что, хотя он и не умел командовать в бою, у него была способность предвидеть более тонкие и более зловещие последствия событий. Хенбейн пользовалась им как резонатором, как стеной, отзывающейся звуками.

– Этот Триффан умнее, чем кроты, с которыми мы сталкивались в последние годы, – проговорил Уид. – И, судя по тому, как он увел отсюда кротов, он еще и отличный вожак.

Хенбейн передернула плечами.

– Были и другие вожаки, – сказала она. – Сейчас все они мертвы. Может, и он мертв.

Она вопросительно посмотрела на Камень, потом безразличным взглядом – на Сликит, потом – в пространство. В ее глазах промелькнуло воспоминание. Уид прекрасно понял о чем. О кротах, самцах, вожаках, которых она знала, с которыми была близка, после чего их убивала.

– Не забывайте, – неожиданно встрепенулась Хенбейн, – бунтовщики тоже полезны. Они не дают скучать гвардейцам. Кстати, я не единственный крот, который хочет вернуться в Верн, – вдруг добавила она.

«Хенбейн хорошо читает мои мысли, – подумал Уид, – по крайней мере, некоторые».

– Что меня беспокоит в этом месте, – проговорил он вслух, – так это нездоровый запах веры, которым оно пропитано, и чуждые мысли, которые оно вкладывает в кротов Слова – о том, что в данный момент природа вещей против них.

– Ну-ка, подробнее, – потребовала Хенбейн, поворачиваясь к Уйду и внимательно ловя каждое слово.

– Сликит знает об этом не меньше меня, – заявил внезапно Уид, глянул на сидим и подобрался к ней поближе. – Ведь знаешь, правда?

В вопросе прозвучала затаенная ярость, и на какой-то миг Сликит была ошеломлена. Потом она посмотрела на Камень, отвела глаза и холодно улыбнулась Уйду.

– Я знаю многое, чему ты научил меня. Да, я постигла многое. Данктон – нехорошее место для кротов Слова, и я уверена, что Глашатай Слова придумает способ разрушить его, чтобы кроты никогда не могли сюда вернуться.

«Ловкий ответ», – подумал Уид.

– Мы даже не сознаем, что потеряли инициативу в борьбе с последователями Камня. Из-за них мы выглядим бессильными, и у нас нет пленных, которых можно было бы допросить.

– Так найди кого-нибудь! Найди их! – сердито проговорила Хенбейн. – Я хочу, чтобы их нашли!

– Мы так и сделаем, – ответил Уид и подумал: «Интересно, кто ими окажется?» Хенбейн не терпела поражений, и, хотя крот Триффан не мог этого знать, эвакуация системы нанесла Хенбейн оскорбление, которое она не забудет, и не позволит, чтобы оно осталось безнаказанным.

– Позаботься, чтобы их нашли, Уид, найди для меня хоть одного крота из Данктона, которого я могла бы… – повторила Хенбейн тихим-тихим голосом, как будто эти слова были адресованы только Уйду.

– Найду, – прошептал он успокаивающе.

– Сделай это, Уид. Но если найдут Триффана, я хочу, чтобы его доставили живым, совсем живым.

В глазах Уида мелькнула улыбка, желтые зубы сверкнули, розовый язык на минуту высунулся и исчез.

– А пока найди мне любого крота из Данктона, я хочу поговорить с ним. – Глаза Хенбейн смотрели злобно, когти царапали землю, рот приоткрылся. Уид решил, что, пожалуй, действительно нужно найти какого-нибудь крота, безразлично какого, потому что он будет мертв, как только Хенбейн увидит его.

– А теперь оставьте меня, – произнесла Хенбейн и, махнув лапой, отпустила и Уида, и Сликит.

Когда они ушли, Хенбейн решительно, без колебаний отвернулась от Камня. С непривычным для нее печальным выражением она устало припала к земле.

– Сколько еще? – прошептала Хенбейн. – Рун, сколько еще? – Слезы катились по ее щекам, а она тихо шептала: – Рун, я устала, я соскучилась по Верну. А ты, ты ждешь меня?

Она вздохнула, глубоко – как детеныш, попавший в беду. Затихла. Глаза стали шарить повсюду, в них появилось жестокое выражение. Не наблюдает ли за ней какой-то крот? Увидевший ее в таком состоянии должен умереть. Хенбейн снова поникла, снова оглянулась на Камень.

И все же один крот наблюдал за ней. Уид прятался в тени на южной стороне поляны. Это была его работа, и он умел делать ее.

Казалось, Хенбейн сейчас снова начнет шептать, как вдруг позади стоявших кольцом деревьев послышался легкий шум – отдаленный, боязливый, слабый. Хенбейн застыла, вглядываясь; глаза ее превратились в щелочки, когти напряглись, мощные черные плечи приподнялись.

Позади невидимый ей Уид тоже приготовился. Шел крот. Помоги Слово кроту, нарушившему уединение Хенбейн! Уид снова улегся на землю. Сейчас он увидит, как этот крот умрет.

Хенбейн, казалось, растворилась в тени Камня, она не шевелилась.

Незваный гость пришел с севера, высунул из травы маленькое розовое рыльце, поднял глаза на Камень и, глядя на него, вышел на открытую поляну.

Потом он произнес тоненьким детским голоском:

– Я же знал, что смогу добраться сам.

Выглядел он очень печальным и очень испуганным.

– Отлично! – воскликнула Хенбейн из тени и тут же выскочила на свет. Она казалась огромной, даже больше, чем великий Камень, и, конечно, страшнее.

– Ой! – вскрикнул крот.

– Кто ты? – спросила Хенбейн сладким голосом. Крот, без сомнения, не мог не задрожать от скрытой угрозы.

– Я родом из Данктона, – ответил юнец.

– Ты весь в грязи, ты напуган, ты пришел к Камню, и мне бы хотелось знать, как ты пробрался мимо моих гвардейцев.

– Я обошел их, – объяснил юнец. – Это было нелегко, но мне удалось.

Хенбейн улыбнулась, юнец вздохнул с облегчением, а невидимый им обоим Уид приподнял голову. Конечно, она убьет его.

– Как тебя зовут? – спросила Хенбейн обычным своим тоном. Ее когти сжимались и разжимались, готовые нанести удар.

Юнец широко, доверчиво раскрыл глаза и пошел к ней.

– Я – Бэйли, – сказал он.

❦

С того момента, как Триффан распрощался с ними, командование маленьким отрядом кротов принял на себя Скинт. Он был скуп на слова и установил суровую дисциплину. Главным требованием была тишина, беспрекословное подчинение – вторым. Скинт понимал также, если они хотят остаться в живых, необходимо взаимное доверие.

После ухода Триффана и других кротов Скинт, не теряя драгоценного времени, отправил своих бойцов закончить глубокие норы, которые им наверняка понадобятся.

В разведку Скинт послал двух надежных кротов; заметив грайков, они должны были немедленно доложить. Это были Ярроу, пожилой крот, отличившийся в сражении и при этом не получивший ранений, и Тандри, который стоял на посту возле реки во время битвы и умел сохранять хладнокровие. Обоим было велено возвращаться как можно тише, опробовать систему прослушивания в тайных ходах и норах.

Тем временем проверили, достаточны ли запасы пищи, снова и снова осмотрели замаскированные входы и выходы, добавили в верхних тоннелях камней и сухих листьев, которые, создавая шум, должны были сообщить о приближении чужих кротов. А когда начало темнеть, все собрались вместе и стали ждать возвращения Ярроу и Тандри.

Система прослушивания работала хорошо: шаги Ярроу уловили сразу, Тандри – чуть позже, он шел с другой стороны. Разведчики доложили, что видели, как грайки приблизились к Древней Системе. Подсчитав приблизительно их количество и осмотрев затем Истсайд, убедились, что там тоже есть грайки. Ярроу и Тандри не тронули их и вернулись к Болотному Краю.

– Теперь долго будет тихо, может, несколько часов, а может, и дней, – подвел итог Скинт, – но в конце концов мы что-нибудь услышим. Поскольку мы не можем сидеть здесь без дела, будем заниматься наблюдением и мало-помалу поймем, чем дышат грайки. Мы знаем, что у них хорошая организация и они любят порядок – значит, появятся охрана, патрули и все прочее, но главное – выяснить их обычный распорядок и каждодневные дела, ничем не обнаружив себя. Вопросы есть?

– А если кого-нибудь из нас поймают? – спросил Фидлер, молодой боец, который за последние дни не раз проявлял находчивость и способность действовать самостоятельно. В отряд его рекомендовал сам Скинт.

– Попадетесь – отвечаете сами за себя. Ничего не выдавать. Не ждите, что вам придут на выручку, лучше не попадайтесь.

Все мрачно посмотрели друг на друга. Попасться – наверняка значило умереть.

Лишь через сутки они впервые услышали, как по поверхности ходят кроты. Звуки были громкие, кроты ходили, не опасаясь. Два крота… нет, один задержался, другой ушел.

Тандри пошел посмотреть, что там происходит, и скоро вернулся.

– Самец, крупный, похоже, бестолковый. Прошел всего в нескольких футах от восточного входа и ничего не заметил.

– А другой? – поинтересовался Скинт.

– Только следы. Тоже самец. Направился на юг.

Они молча сидели и слушали, как где-то неподалеку бродит чужой крот.

На рассвете следующего дня Фидлер и Ярроу вышли наверх осмотреть окрестности. Спустя два часа они вернулись. Вид у обоих был слегка виноватый.

– Мы наткнулись на крота-одиночку, – проговорил Ярроу. – Пришлось его прикончить. Он видел нас.

Скинт был очень недоволен.

– Мертвый крот– означает, что есть живые кроты, которые совершили это убийство. Теперь уж ничего не поделаешь, по крайней мере, это напугает их, но, конечно, они будут пытаться найти нас. Мы должны оставаться для них невидимками. Понятно?

Все дружно кивнули; это была самая сплоченная группа последователей Камня, оставшихся в Данктоне.

– Прошло еще всего несколько дней, впереди у нас много дел. Так что с этого момента мы ничего не предпринимаем, не обсудив заранее, не спланировав и не обдумав. Я не хочу сказать, что случилась катастрофа, но мы оказались недостаточно организованными. Вы знаете, в чем наша задача?

Скинт угрюмо оглядел всех.

– Вселить страх, – произнес он. – Да, страх. Сколько я могу припомнить, грайки всегда нагоняли ужас на кротовий мир, и делали это двумя способами. Во-первых, жестокостью, во-вторых, страхом перед Словом. Вот так. А теперь… – Скинт немного помолчал. – Мы заставим их так бояться Данктона, что им не захочется долго здесь оставаться. Будем истреблять грайков поодиночке. Убьем одного или двух. И сделаем так, чтобы это выглядело страшно. Когда придется убивать, убивайте быстро, но чтобы потом это выглядело свирепым убийством. Несколько грайков должны исчезнуть, это заставит их встревожиться. Я знаю. Так уже было в Слопсайде. И вы понимаете, что нам еще предстоит сделать…

❦

– Бэйли? – переспросила Хенбейн. Ее глаза сощурились, а когти жаждали вонзиться в его юную плоть.

– Да, – подтвердил Бэйли. – А сестру мою зовут Старлинг, а другую сестру – Лоррен, а…

– Ну-ну? – промурлыкала Хенбейн.

– Ты не назвала своего имени, – проговорил Бэйли, подходя к ней еще ближе.

Уид моргнул. Крот был жив. Когти Хенбейн немного втянулись. Кротыш был слишком близко от нее, это было неприятно. И тут он…

– Никогда больше не делай этого! – взвизгнула Хенбейн, отшатываясь.

– Я только дотронулся до тебя, – виновато сказал Бэйли. – У тебя такой красивый блестящий мех.

Наступила тишина. Уид опять моргнул. Он вспотел, хотя день вовсе не был жарким. Этот противный юнец все еще был жив.

И вдруг Хенбейн рассмеялась. Да так, словно не смеялась никогда; гвардеец, который прозевал Бэйли, прибежал на поляну и уставился на нее. Хенбейн хохотала почти истерически.

– Почему ты смеешься? – спросил Бэйли.

Смех прекратился так же внезапно, как разразился. Хенбейн увидела гвардейца.

Она сказала Бэйли:

– Стой на месте.

Потом пошла к гвардейцу.

– Ты видел, как проходил этот молодой крот?

– Нет, Глашатай Слова. Я… – запинаясь, начал он.

Хенбейн убила его. А Бэйли смотрел, широко раскрыв глаза, просто смотрел. Смотрел на кровь у нее на когтях. Смотрел на тело гвардейца, лежащее перед ней. Смотрел на прибежавшего на шум второго гвардейца, рыльце которого посерело, а сам он дрожал от страха. Потом и второй был убит.

Тогда Бэйли проговорил:

– Ты мне не нравишься. Я не люблю тебя.

Услышав его слова, Хенбейн в ярости повернулась к Бэйли. Казалось, дикий гнев ее удвоился, утроился, учетверился. Она стала медленно приближаться к Бэйли, а тот отступал, пока не уперся спиной в Камень, громадой возвышающийся над ним.

Глядя на все это, Уид сглотнул.

– И я не думаю, – продолжал Бэйли, – что Камень любит тебя. Он совсем тебя не любит и никогда не будет любить, и, если бы Старлинг была здесь, я знаю, что бы она сказала, точно знаю, она сказала бы, она бы сказала…

На последних словах голос Бэйли задрожал, глаза наполнились слезами, и он перевел взгляд с Хенбейн на убитых ею гвардейцев и опять на Хенбейн. Потом, к несказанному изумлению Уида, Бэйли, дрожащий, но настроенный весьма решительно, вышел из тени великого Камня Данктона и, словно не испытывая ни малейшего страха, двинулся прямо к Хенбейн, повторяя на ходу:

– Старлинг велела бы тебе убираться и никогда, никогда больше не приходить сюда. Уходи! – закричал он и заплакал.

К еще большему удивлению Уида, Хенбейн, покорительница кротовьего мира, дочь Руна, Глашатая Слова, Хенбейн из Верна уставилась на юного крота. Глаза ее были широко раскрыты, челюсти двигались, она протянула лапу, оттолкнула, точнее, приподняла Бэйли и отодвинула его в сторону, потом повернулась, сделала ему знак замолчать – он и так уже достаточно наговорил. Она подняла когти и вонзила их в землю, где только что был Бэйли, а потом стала смотреть на взрытую почву и развороченные листья. Опять подняла когти и снова коснулась земли, но на сей раз мягко, как это сделала бы мать; опустила рыльце и тоже заплакала.

Никто, никто не должен видеть плачущую Хенбейн. А если увидел – он должен умереть. Уид действовал быстро. Он вышел из тени, но Хенбейн даже не обратила на него внимания. Она продолжала рыдать. Ее всхлипывания были такими же яростными, как гнев и ненависть, их страшно было слушать. Это были рыдания детеныша, которому никогда раньше не разрешали плакать, но который в конце концов все же разрыдался.

Уид никого не подпускал близко к поляне. Этот несчастный дурачок Бэйли продолжал хныкать. Больше никого не было.

Потом, когда Хенбейн затихла, Уид сказал:

– Тебе надо отдохнуть, Глашатай Слова. – Его голос звучал почтительно, но властно.

Она кивнула, не глядя на него.

– Он пойдет со мной, – проговорила Хенбейн, имея в виду Бэйли.

– Не пойду, – заявил тот.

Уид схватил его за плечо и прошипел:

– Пойдешь, сопляк, еще как пойдешь!

И перепугавшийся Бэйли сказал:

– Ладно!

И, словно двух кротят, Уид отвел самого могущественного властителя кротовьего мира и другого, до этой минуты самого слабого из всех кротов, – отвел вниз, в ходы Данктона, в нору, где их никто не мог увидеть.

❦

Несколько дней грайки не видели Хенбейн. Ни Сликит, ни даже Рекин, хотя у того было о чем доложить. Хенбейн не видели, но слышали смех и видели юнца по имени Бэйли.

Однако об исчезновении еще одного грайка и о смерти другого Хенбейн следовало поставить в известность. Уид сказал, что он это сделает сам. Может, так оно и было, только Хенбейн не появилась и тогда. И снова этот смех, как будто там, внизу, играют малыши, да еще предупреждение: если Бэйли обнаружат, когда он будет выходить наверх поесть, не трогать его и не причинять вреда.

Снова ропот, Рекин во гневе. Что с Глашатаем Слова? Раздались требования, чтобы она показалась. Уид улыбался.

– А она знает, что происходит? Знает, что в этой жалкой системе продолжаются убийства? Знает, что кротов Данктона, которые отсюда ушли, заметили в других системах? И она играет?

– Она знает, – отвечал Уид.

Хенбейн появилась только через две недели, и рядом с ней был Бэйли. Никто не осмелился сказать ни слова. Хенбейн велела позвать Рекина, Сликит и кое-кого еще.

Она внимательно посмотрела на них и, казалось, задумалась, хотя подумать у нее времени было достаточно.

Первым заговорил Бэйли:

– Пойдем, я покажу тебе Истсайд, где была моя нора.

Начались перешептывания. Хенбейн улыбнулась.

– Я приду, Бэйли, скоро приду. Оставь нас ненадолго. Это было сказано мягко, голосом, какого никто раньше не слышал у Хенбейн. Голосом, который заставлял поверить, что она тоже крот. Бэйли отправился на поверхность.

Хенбейн повернулась к Сликит и проговорила:

– Скажи-ка, где поблизости еще существует эта болезнь – лысуха?

– Она еще есть в Эйвбери, – немедленно ответила Сликит. Знать такие вещи – была ее работа. – А поблизости… Восточный Блейдон, Фрилфорд, немного в Уитхэме. И…

– Да? – голос Хенбейн прозвучал отрывисто и требовательно.

– Я сказала, что она есть в Эйвбери, и это правда, но, кажется, там, кроме нее, появилось кое-что похуже. Съедает крота, разрушает его кожу, ужасно… Говорят, эта болезнь встречается теперь там чаще лысухи. Очень неприятно.

– Хорошо. Теперь слушайте все. Я знаю, что в Данктоне скрываются кроты. Уид говорил мне о новых убийствах. Не думаю, что нам легко удастся их найти. Но не так уж это важно. В такой войне нелегко победить, если вообще возможно. И разрушить такую систему, как эта, нелегко. Разве Верн был когда-нибудь разрушен после того, как его занял Сцирпас, хотя летописцы в течение многих веков и стараются убедить нас в этом? Нет, не был. Но мне пришла в голову мысль…

Хенбейн прищурила глаза и стала говорить тише и медленнее.

– Я хочу, чтобы все подготовили и чтобы кроты, пораженные лысухой и любыми другими болезнями – чем страшнее, тем лучше, – были доставлены в Данктон. Чтобы они все были собраны в Данктоне. Если кроты Данктона ушли из своей системы, мы найдем кротов, которые захотят сюда прийти. Кротов, которым некуда больше деться. Уид, проследи, чтобы все больные, все слабоумные, все кроты-инвалиды из других систем были доставлены сюда, все-все, до единого.

– Сделаю, – ответил Уид, с радостью отмечая, как воля и жестокое коварство возвращаются к Хенбейн.

Она повернулась к Рекину.

– Твоя догадка относительно тоннеля под рекой была правильной. Очаровательный малыш Бэйли подтвердил это. Кроты Данктона воспользовались ходом, и, хотя многие из них погибли, многие уцелели. Итак, вот тебе, Рекин, задача. Кротов Триффана, Спиндла, Комфри, Алдера, Мэйуида и Маррама найти и доставить ко мне, где бы я ни была. Живых. Эти имена мне назвал Бэйли. Всех других кротов Данктона, куда бы они ни ушли и сколько бы времени для этого ни потребовалось, следует найти и убить. Повторяю: найти и убить.

– У нас тоже есть новость: одна их группа движется на восток, – прервал ее Рекин.

– Хорошо.

– Мы выслали вслед за ними боевой отряд.

– Очень хорошо. Однако другие могут ускользнуть. Используй любые средства, какие хочешь, выясни, куда они пошли. Если у Триффана есть голова на плечах, он заставит своих кротов рассеяться. Отлично. Вылови их. Мы разрушим это место, сделав его системой позора, болезней, оскорблением Камню. Ни один крот никогда не захочет быть связанным с ним. Мы навсегда уничтожим кротов, которые здесь жили, и тех, кто называет себя луговыми кротами. С этого момента Данктона больше нет.

Волна возбуждения прокатилась по слушателям. Это была Хенбейн, какой они ее знали раньше. Властная и решительная. Умная. Жестокая. Изобретательная.

– Еще одно, Рекин. Скажи это всем, кто будет искать данктонцев. Когда найдут кротиху по имени Старлинг или кротиху по имени Лоррен, я хочу, чтобы мне об этом сообщили. И под страхом смерти от моих собственных когтей не говорить об этом Бэйли. Никогда. Во всяком случае, – улыбнулась она ужасной улыбкой, – не раньше, чем я разберусь с ними. Так что… запомните их имена: Старлинг, Лоррен.

– Их следует убить? – спросил кто-то.

– О нет, ни в коем случае. Я хочу получить их живыми. По правде говоря, я не меньше хочу видеть этих кротов перед собой, чем хотела бы увидеть Триффана. Придет день, когда кроты, которых я назвала, пожалеют, что они родились. Придет день, когда они отрекутся от Камня, отрекутся от самих себя. Они отрекутся от своих друзей и близких, даже, подозреваю, от братьев и сестер. Найди их. Приведи их.

– Хорошо, Глашатай Слова.

– И еще, Рекин, – добавила Хенбейн. – Я хочу поговорить с тобой о Шибоде.

Рекин кивнул, исполненный благоговения. Вот это действительно Хенбейн. Кротиха, которой он с радостью служит.

– Шибод беспокоит меня, – сказала Хенбейн просто. – Возьми его.

– Возьму, – пообещал Рекин.

После того как все, кроме Уида, ушли, Хенбейн проговорила:

– Ну, Уид, такого ты не ожидал?

– Пожалуй, ожидал, – ответил Уид.

Хенбейн засмеялась, как смеялась рядом с Бэйли.

– У меня появилось желание на некоторое время отправиться домой, в Верн. Мне хочется показать Бэйли Руну. В этом кроте есть кое-что интересное…

– И что это? – с искренним любопытством спросил Уид.

– Простодушие, – ответила Хенбейн. – Вера в Камень и в свою сестру Старлинг, непоколебимая вера. Наверное, Мастеру на старости лет будет интересно найти способ сломить ее.

Уид улыбнулся. Он все понял, и он был рад. Ему тоже хотелось домой. Хотя бы на время.

– Когда мы отправляемся? – спросил он.

– Когда я увижу Данктон, заселенный больными и калеками, которых ты отыщешь.

– А кто будет командовать Данктоном?

– Удивляюсь твоему вопросу, Уид. Ты стареешь. Конечно, гвардейцы, и чем глупее они будут и чем безжалостнее, тем лучше. И потом, когда все калеки поселятся здесь, не оказывайте им никакой поддержки, ничего. Этот Данктон станет местом, которое ни один крот никогда не захочет посетить. И если, как я подозреваю, здесь в укрытии прячутся кроты, которые надеются запугать нас, они сами, мой дорогой Уид, очень скоро постараются убраться отсюда! Но Рекин должен, конечно, позаботиться о том, чтобы коровий тоннель строго охранялся. Если уж крот окажется в новом Данктонском Лесу, он или она живыми его не покинут никогда.

Хенбейн подошла к выходу и выглянула наружу.

– Вот так, – вздохнула она. – Проследи за этим, Уид. А теперь мне надо найти Бэйли. Наверное, ему хочется «поиграть». Я никогда не слышала, Уид, чтобы моя дорогая мамочка Чарлок употребляла это слово! «Поиграть». Совершенно прелестно. Ладно, придет день, придет день… и этот крот действительно будет играть. И его сестра Старлинг будет здесь. Бедняжка. Мерзкая бедняжка. О да, Бэйли поиграет. И Рун будет доволен.

Хенбейн рассмеялась. Смех был горьким, ревнивым, но потом неожиданно стал свирепым.

– Этот Триффан, – проговорила она тихо, прежде чем уйти, – велел передать, чтобы я слушала Безмолвие, если хочу найти его. Безмолвия нет, Уид. Никакого. И никогда не будет.

– Ты скоро? – позвал с поверхности Бэйли.

– Да, Бэйли, иду.

❦

Кривое рыльце Уида сияло и дергалось в разные стороны от обуревавших его мыслей. Лоб наморщился. Хорошо это или плохо – жестоко-игривая Хенбейн? Трудно сказать. Впервые в жизни Уид столкнулся с чем-то непонятным. Что это означало? Пожалуй, пришло время возвратиться в Верн к Руну…