Текст книги "Тайная Миссия (ЛП)"

Автор книги: Уильям Хорвуд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 34 страниц)

Глава двадцать седьмая

К тому времени, когда Триффан с товарищами добрался до Бэрроу-Вэйла, основная масса кротов уже ушла с Комфри вниз, к Болотному Краю, а оттуда группами – к началу хода под рекой. На месте оставили только одного бойца – рассказать Триффану, что сделано, и передать указания другим бойцам, которые продолжали подходить с оборонительных позиций на юго-восточном склоне.

Только убедившись, что система полностью очищена и все кроты ушли, Триффан и Спиндл тоже отправились вниз. Эвакуация под руководством Комфри и Мэйуида проходила гладко, а потому они вместе со Скинтом присоединились к отряду бойцов, которым предстояло укрыться в специально прорытых ходах на северо-востоке Болотного Края. Алдер и Маррам, очень заинтересованные, тоже пошли с ними, а Смитхиллз остался на своем посту у начала хода под рекой, чтобы в случае необходимости помогать Комфри.

Прощание Скинта и Смитхиллза, которые никогда не разлучались с той поры, как покинули Грассингтон много лет назад, было коротким и трогательным. Они крепко обнялись, причем большой Смитхиллз приподнял в воздух маленького Скинта, пожелали друг другу удачи и договорились поскорее снова встретиться и выполнить то, что давно обещали себе: отправиться вместе на север, обратно в родную систему.

– Эй, и не забывай Вэрфедейл. Нам нужно будет помолиться о старой Виллоу, да будет благословенна ее память! – проговорил Смитхиллз.

– Ну и счастливый же наступит день, и он будет еще счастливее, если ты будешь рядом – ты, чумазый старый мошенник!

– Ладно, лучше позаботься о том, чтобы остаться в живых, – слышишь, Скинт? Да не скромничай слишком с червяками, потолстей хоть немного!

Когда появились Скинт и его друзья, бойцы уже закончили оборудовать свою нору на линии обороны Болотного Края и занимались последним камуфлированием входов, а также собирали кое-какие запасы продовольствия.

Скинт и Триффан поговорили о том, как будет проходить кампания – секретная война, которую поведет Скинт, аналогов которой не было в истории кротовьего мира. Идея этой войны заключалась в том, чтобы нападать на отдельных кротов и, постоянно изматывая грайков, деморализовать их.

Секретный отряд состоял из семи кротов: этого достаточно, чтобы действовать в двух точках одновременно, и вместе с тем немного, так что руководить ими будет легко. Командиром был Скинт, а его помощником – Рамсей, он все еще приходил в себя после сражения с грайками. Один из первоначального состава семерки был убит в бою, и его место занял боец по имени Тандри.

Триффан оглядел темную нору, где собрался отряд – сильные кроты, которым в течение ближайших месяцев предстояло многое узнать о грайках, а может быть, и погибнуть.

Кроме Триффана, Смитхиллза, Спиндла и Мэйуида, а теперь еще и Алдера с Маррамом, никто из кротов не знал, что такой отряд остается, и Триффан намеревался и в будущем уклончиво отвечать на вопросы, где эти кроты и что они делают. Он в последний раз осмотрел ходы, которые они с Мэйуидом и Хоумом вырыли; он не видел их уже несколько недель. Входы хорошо замаскированы. Почва в Болотном Крае была сырой и темной, на ней лежал толстый слой полусгнивших растений, поэтому место было почти непроходимым, что и являлось его достоинством. Близко к поверхности располагались ходы, выглядевшие как заброшенные. В них попадались куски обвалившейся кровли, стебли и листья, всякие корни – все, что обычно кроты вычищали, а здесь предусмотрительно оставили на месте. Так легче было замаскировать проходы в более глубокие галереи и проделать дырки для света, необходимого обитающим там кротам.

Этот второй, средний комплекс сам по себе являлся маскировкой для третьего, еще более глубокого уровня, местами погруженного в полную темноту. Здесь были узкие кривые ходы, которые Мэйуид намеревался превратить в постоянные жилища, подлинную базу будущих тайных операций Скинта и его отряда.

Однако темно было не везде. Мэйуид соорудил этот уровень вокруг старого, сожженного молнией дерева. Мертвые корни расходились под землей в разные стороны, а выгоревший ствол был полым. В нем были только гнилушки, куски земли и окаменевшие останки грызунов, ставших добычей совы, которая по ночам устраивалась на верхушке ствола как на насесте и иногда роняла в ствол свою добычу.

Мэйуид и Хоум прорыли ход к этому дереву, очистили сердцевину ствола, обеспечив источник света. Даже солнце и дождь проникали туда, и кроты могли тайно жить там целые недели. Захватчики, конечно же, станут избегать обжитое совой дерево и никогда не заподозрят, что в норе под ним живут кроты, используя его как окошко в небо.

Если смотреть вверх из зала под деревом, свет казался странным – зеленым, серым, а местами розовым от древесины; там, где обломились ветки или поработали дятлы, в стволе имелись дырки, солнце, облака, всякое движение на небе отражалось внутри ствола и внизу, на полу зала, переливчатой игрой красок.

Именно в этом зале на третьем, самом глубоком уровне и собрались кроты поговорить напоследок и попрощаться. Маррам пришел сюда, чтобы рассказать Скинту и его товарищам об организации дел у грайков. Эти сведения потом спасли жизнь не одному из присутствующих здесь бойцов.

Триффану и Скинту важно было решить, как они впоследствии станут общаться. Триффан считал, что секретные операции не должны длиться бесконечно. Никто не сомневался: это будет трудная, опасная и утомительная работа, и ради сохранения боевого духа кротов нужно было знать, что время их пребывания здесь ограничено. Вместе с тем никто не мог предсказать, что произойдет в будущем с Триффаном и другими кротами. Поэтому строить определенные планы было трудно.

Старейшины в свое время решили, что следующая встреча состоится в Самую Долгую Ночь – наиболее удобное время, когда кроты обычно отправляются в свои родные системы, и чужаки не так сильно привлекают к себе внимание, да и дисциплина гвардейцев, возможно, слабеет.

Но где? Местом встречи выбрали Роллрайт; хоть эта система и захвачена грайками, ее ходы хорошо знакомы Скинту и Смитхиллзу, которые работали на их расчистке, а сама система очень разветвленная, так что гвардейцам трудно уследить за всеми кротами. Кроме того, Роллрайт одна из Древних Систем, и ее Камни действительно могущественны. Все одобрили это место встречи еще и потому, что оно недалеко от Данктона и к нему можно легко добраться из Вена. И оно находилось на пути, который в конечном счете вел в Верн, куда увели Босвелла и куда Триффан в один прекрасный день собирался отправиться.

Однако это был весьма примерный план, многое могло нарушить его.

– Мы не знаем сейчас и не будем знать еще долго, как развернется наша борьба, – сказал Триффан. – Каждому из нас нужно готовиться к пришествию Крота Камня, ободрять тех, кто верит в Камень, и учить, как сражаться за него. Где, когда и как это будет происходить, мы не знаем.

Задача Спиндла и моя определена Босвеллом. Мы пойдем на восток, в самый центр Вена, напутствие Босвелла будет вдохновлять нас. Другие пойдут, куда захотят или куда направит их Камень. На какое-то время они будут потеряны для Данктона и друг для друга. Каждый будет сам искать Безмолвие Камня, и я верю, кто-то найдет его, а кто-то подойдет очень близко, но истинное Безмолвие можно будет познать только по пришествии Крота Камня.

– А что будет с такими, как я, кто сомневается и в Камне, и в Слове? – спросил упрямо Скинт. – Это относится и к Смитхиллзу!

– И ко мне! – заявил Маррам. Алдер же промолчал, он верил в Камень.

– Таких сомневающихся, как вы, много, – подумав, ответил Триффан, – и хотя я предпочел бы, чтобы вы были верующими, никто не имеет права указывать другому, как ему думать или поступать. Достаточно, что вы поддерживаете нас, достаточно, что вы осознаете зло в Слове. Я скажу вам лишь одно: не лгите Камню. Будьте откровенны друг с другом, как откровенен со мной Скинт, обсуждайте свои сомнения и уважайте тех, кто, не разделяя вашу веру, говорит искренне, говорит с достоинством. Спорьте с идеей, а не с кротами, ведь Камень объемлет всех кротов, кем бы они ни были.

Если со временем вы обретете веру, я буду очень рад. Но предпочту иметь рядом с собой одного честного сомневающегося крота, чем сотню таких, кто вслух признает Камень, но не имеет истины в душе.

И еще одно, последнее слово – про нашу будущую встречу, – продолжал Триффан. – Может быть, обстоятельства не позволят нам попасть в Роллрайт в следующую Самую Долгую Ночь. Мало ли что может случиться. Запомните: в долгие годы борьбы, которые, я думаю, ждут нас впереди, Камни Семи Древних Систем всегда будут на месте, чтобы направлять кротов, верующих в них. Я знаю – в Самую Долгую Ночь или Ночь Середины Лета кроты Камня всегда будут стремиться прийти к Камню, будь это один из семи или какой-нибудь другой. Так что, если вы заблудитесь и не будете знать, где находитесь или куда идти, прислушайтесь к Камням, и они позаботятся о вас.

Я понимаю, что со временем вожакам последователей Камня, кто бы они ни были, нужно будет собрать совет и обсудить стратегию борьбы с кротами Слова. Способ борьбы будет найден, и вы узнаете, когда это произойдет. Он должен быть найден!

Кроты еще немного поговорили, пока покидавшим Данктон не пришло время присоединиться к остальным у начала хода под рекой. Долго молчавший Маррам вышел вперед и заявил:

– Я не знаю, имеет ли это значение для будущего, но могу сказать, что вы не единственные кроты, воюющие против Хенбейн. Всегда один или два крота прятались в таких местах, где их трудно было поймать, ну, да вы знаете о них… А вот недавно я услышал, что кроты Шибода начали сопротивляться. Нападение на Данктон произошло бы гораздо раньше, если бы Рекину не пришлось оттянуть часть своих сил обратно в Шибод, и не очень-то это помогло, как мне говорили! Вот я и подумал, вы обрадуетесь, узнав, что в кротовьем мире не вы одни оказываете сопротивление Слову!

– Я уверен, Триффан рад, – проговорил Спиндл, – ведь его назвали в честь Шибода.

Поскольку кое-кто из присутствующих этого не знал, Спиндл быстро пояснил: мать Триффана жила в Шибоде, и у нее там были дети, не от Брекена. А потом, когда родился Триффан, Брекен назвал его в честь снежной вершины Шибода – Триффана, – где стоят два Камня и куда кротам не добраться. Мало кто из кротов видел их, но Брекен видел и навсегда запомнил, а когда он в первый раз увидел свое потомство, сказал, что поза одного из кротят напоминает ему очертания этой горы, и назвал малыша Триффаном.

– Кажется, это правда, и я очень рад. Кроты Шибода не похожи на других кротов, и у меня там есть родственники по материнской линии. Когда-нибудь я пойду туда и познакомлюсь наконец с ними.

Потом Скинт вывел Триффана и его друзей на поверхность. Напоследок попросил:

– Присмотри за Смитхиллзом, Триффан, ради меня. Пожалуйста, последи, чтобы этот дуралей уцелел, пока я снова не присоединюсь к вам и не поведу его обратно на север! Он никогда сам этого не сделает. Он обязательно ввяжется в какую-нибудь потасовку, и его убьют.

А Спиндлу Скинт сказал:

– А ты смотри за Триффаном, ради всех нас, потому что у меня такое впечатление, что ты единственный, к кому он прислушивается, хотя только Камень знает почему.

– Хорошо, буду присматривать – во всяком случае, постараюсь! – ответил Спиндл.

Дотронувшись последний раз до друзей, Скинт засмеялся и исчез в густой траве подлеска. Он вернулся обратно к своим товарищам, а лес молчал, и огромное мертвое дерево высилось спокойно, как будто ни сейчас, ни раньше ни один крот не жил в его корнях.

– Такого храброго крота, как этот Скинт, я еще не видел! – с восхищением заметил Маррам. – А ведь он даже не верит в Камень!

– Он ближе к Камню, чем большинство других, – возразил Триффан. – К Безмолвию крота приводят дела, а не слова.

– Да будет он целым и невредимым и встретит еще одну или две Самые Долгие Ночи, – отозвался Алдер, который также успел проникнуться к Скинту большим уважением. – И хорошо бы вместе со мной!

– И с нами! – сказал Триффан.

❦

Кроты во главе с Комфри уже спустились к дальнему концу Болотного Края и собирались там отдельными группами у самого начала хода под Темзой. К тому времени, как сюда добрались Триффан со Спиндлом, две группы уже прошли и третья, которую вел Хоум, готовилась выйти.

Это был опасный момент во всей операции, под землей было мало места, где кроты могли бы ожидать своей очереди, и они разбрелись по поверхности, хотя не очень далеко, потому что их ограждали со всех сторон сторожевые посты. И Триффан со Спиндлом, двигавшиеся в сером предвечернем свете, были задержаны часовыми – факт, который произвел сильное впечатление на Спиндла, а в Триффана вселил уверенность.

Этот боец сообщил тревожные новости.

– Триффан, грайки в системе, в ее южном конце, и упорно продвигаются по Истсайду. Двое наших задержались там и убедились, что они и правда пришли, а еще один крот видел их на юге. Не знаю, сколько времени им понадобится добраться сюда, на север, но если они будут идти так же быстро, они застанут нас!

– Спасибо за важные сведения, крот… А теперь пойдем с нами, не надо тебе оставаться одному.

Итак, Триффан пришел к ходу под рекой, уже зная, что грайки в Данктоне.

Под землей воздух был сырой и холодный. Дождь на поверхности прекратился давно, но здесь все еще капало, и ожидающие отправления кроты с беспокойством поглядывали на стены, по которым стекала вода.

Нора на другом берегу еще несколько недель назад была приготовлена для приема кротов, чтобы их не пришлось сразу выводить на поверхность, где местность была почти голой, а это грозило встречей с совами.

Пока Триффан всматривался в глубину хода, оттуда донесся далекий голос, сопровождаемый шлепаньем мокрых лап.

– Добро пожаловать, добро пожаловать, милостивые господа! Какое облегчение и какая честь видеть вас в этом темном и сыром месте, да-да, это так! И все так удачно проведено, так умело выполнено, так блестяще продумано, почтеннейшие!

Сначала Триффан и Спиндл ничего не могли разобрать в темноте, потом увидели донельзя грязного и мокрого крота, чистой была только одна розовая точка – его тоненькое, худое рыльце. Голос и слова, однако, могли принадлежать только Мэйуиду!

– Третья партия геройски прошла, доблестно ведомая моим добрым другом Хоумом, – продолжал Мэйуид. – Я прошел мимо них на середине хода. Однако есть одно зловещее «но». Я должен сказать, что нам следует поторопиться, стены с каждой минутой становятся все более сырыми и неустойчивыми. Да, да, увы, это так!

– Расскажи нам, что уже сделано. Комфри на той стороне?

– Отвечаю на ваш вопрос, понимая вашу озабоченность: Комфри и Монди уже на том берегу и взяли на себя заботы об уже перешедших туда кротах. Все прошло в соответствии с вашим замечательным, вашим великим стратегическим планом, – проговорил Мэйуид и расплылся в самой широкой из своих улыбок, а зубы его, обычно желтые, сейчас на грязном фоне казались сверкающе-белыми.

Пока собиралась следующая партия, Мэйуид рассказал Триффану и Спиндлу, что уже сделано, он старался говорить как можно быстрее и повторял «господа» так редко, как только мог.

Условия ухудшались с каждым мгновением, и Мэйуид убеждал Комфри не ждать Триффана, старый крот согласился и поручил Мэйуиду вести первую группу. Мэйуид удостоверился, что малыши надежно размещены среди взрослых, и строго велел всем молчать, чтобы в темном ходе, где капала вода и отдавалось эхо, были ясно слышны его, Мэйуида, инструкции.

Первая группа прошла весь путь легко, но вот во второй один старый крот отстал от остальных и, к несчастью, утонул в жидкой грязи. На Мэйуида и Хоума легла тяжелая обязанность найти и вытащить тело. Если бы оно всплыло из воды, поднялась бы ужасная паника.

Мэйуид постарался, чтобы на данктонском берегу не узнали о случившемся; паника замедлила бы операцию, а может быть, сделала невозможным ее проведение. Хоум довел группу до конца, а Мэйуид в абсолютной тьме замуровал тело крота в стенку. Потом пришел обратно Хоум, и они с Мэйуидом отправились за третьей партией. Мэйуид оставил ее под водительством Хоума на середине пути и вернулся, чтобы сэкономить время.

О смерти старого крота Мэйуид, обычно многоречивый, говорил почти односложно:

– Тяжело, очень печально. Никто не знает, кроме Хоума и меня, никто… Надо двигаться быстро, ход стал непрочным, опасным, каждый раз в самом низком месте все больше воды, больше грязи. Трудно детенышам, так трудно… Я понимаю, что они чувствуют, сам когда-то был маленьким…

Мэйуид улыбнулся, это была грустная улыбка, болезненная и бледная, будто призрак улыбки. Триффан заметил, что Мэйуид вообще старался держаться поближе к детенышам, которые нервничали больше других, шутил с ними, рассказывал им, что на другом конце хода все залито солнечным светом, и многие малыши почти поверили.

Молодежь, кто раньше знал Мэйуида, столпились вокруг него.

– Правда, Мэйуид? – слышал он голос одной очень молоденькой самочки. – Я хочу сказать, если мы пройдем, мы увидим там солнце?

– Ну, мадам малышка, один крот скажет, что солнце есть, а другой – что нет. Да, да, но если ты думаешь, что оно есть, значит, так оно и будет в конце концов, всегда и вечно. Да. Не бойся.

– Я хочу пойти с тобой, господин Мэйуид! – произнес голосок, который Спиндл узнал.

– Я? «Господин»? Нет, нет, нет, я недостоин такого обращения! Это для Триффана и Спиндла, вот они здесь. А как тебя зовут и где твои родители, братья и сестры?

– Я Лоррен, а здесь еще Бэйли, он как брат мне, и моя сестра Старлинг. Не люблю ее.

– Но это же твоя сестра, – запротестовал Мэйуид.

– Она жадная, не поделится червяком и не позволяет нам играть. Мой папа сражается вместе с Алдером, а мама где-то здесь, но я хочу пойти с тобой, Мэйуид, пожалуйста! Ты милый.

Спиндл искал глазами Старлинг и Бэйли. Сначала была такая давка, что он не мог их увидеть, но потом чья-то лапка дотронулась до его бока. Это были Бэйли и Старлинг.

– Привет! – проговорила она. – Бэйли хочет поздороваться.

– Привет! – произнес Бэйли тихо и серьезно.

Легко было догадаться, почему он так серьезен: поздоровавшись со Спиндлом, он перевел взгляд на Триффана и исполнился благоговения перед его ростом и силой. Видя Триффана, малыши всегда замолкали.

– Ну, – произнес Триффан, глядя вниз на Бэйли – И кто же это, Спиндл?

Однако непривычное для Спиндла выражение родительской любви достаточно ясно сказало Триффану, кто такой Бэйли. Он знал, как умирала Тайм, знал, что малыша отдали самке с детенышами и после этого Спиндл видел сына только один раз.

– Ну, кротыш, ты выглядишь достаточно спокойным, чтобы успокоить и всех нас, – проговорил Триффан, протянул лапу и дотронулся до головы Бэйли.

– Спасибо, господин! – ответил Бэйли, широко раскрыв глаза.

– А меня зовут Старлинг, – заявила подружка Бэйли, проталкиваясь вперед. – Спорим, я тоже выгляжу спокойной.

– Очень спокойной, – подтвердил Триффан с улыбкой, отвернулся и занялся другими делами.

Однако впоследствии Бэйли чаще всего вспоминал не Триффана, а Спиндла. Нервное, торопливое прикосновение Спиндла, не привыкшего проявлять отцовские чувства, оказалось удивительно ласковым, а его тихие слова предназначались одному Бэйли.

– Я очень люблю тебя, Бэйли, никогда не забывай этого! – произнес шепотом Спиндл, отвернулся от сына и двинулся вслед за Триффаном.

– Что он сказал? – спросила Старлинг.

– Это секрет! – ответил Бэйли.

– Скажи мне, и тогда можешь пойти вместе с Лоррен и со мной, – потребовала Старлинг.

– Нет, – отказался Бэйли, – не скажу!

– Ну и не надо, – фыркнула Старлинг. – Пошли, Лоррен! – И с заносчивым, командирским видом, даже не взглянув больше на Бэйли, она подошла к Мэйуиду и заявила:

– Мы идем с тобой!

– Но, милые дамы, красавицы, я не тот, с кем можно идти, не тот крот Мэйуид, который бродит тут, и там, и повсюду, – вы потеряетесь со мной.

– Ну вот еще! – воскликнула Старлинг. – Тебе просто нужно будет посматривать и проверять, не потерялись ли мы, потому что Лоррен очень волнуется, правда, Лоррен?

– Да! – подтвердила Лоррен.

Мэйуид вздохнул, ухмыльнулся и объяснил, что они пойдут в следующей группе, что теперь им следует быть начеку, держаться поближе к нему и он проведет их.

– И Бэйли, – проговорила Старлинг. – Он тоже с нами.

– А я думала, ты сказала, что ему нельзя, – протянула Лоррен.

– Просто чтобы проучить его. Конечно же, он пойдет с нами, ведь он наш.

Но Бэйли не было. Решив, что Старлинг говорит серьезно, он остался невозмутим и последовал за Спиндлом. Однако в темноте и давке, когда одни кроты шли в одну сторону, а другие – в обратную, Бэйли потерял Спиндла из виду и потом вообще не мог найти ни одного знакомого крота.

Бэйли не впал в панику, он просто стал искал кого-нибудь, кто позаботился бы о нем так, как заботилась Старлинг, несмотря на ее высокомерие, она всегда это делала.

«Все равно, – говорил себе Бэйли, – если никто другой не станет присматривать за мной, Старлинг вернется, найдет меня, и все будет хорошо».

Тем временем Мэйуид начал заводить четвертую группу в ход, заполненный грязью, поторапливая кротов, не позволяя никому останавливаться, подбадривая, когда они очутились в сырой и скользкой темноте, где легко потерять направление. Триффан занял место в середине, Спиндл и еще несколько взрослых кротов замыкали шествие, а вел всех Мэйуид.

– Все время прикасайтесь к тем, кто идет впереди… да, да, не отставайте… без паники, все будет хорошо. Я прямо перед вами…

– Где Мэйуид? Мэйуид! – жалобно закричал какой-то малыш, по голосу легко было понять, что он близок к истерике.

– Я здесь, дорогой мой! Впереди, в абсолютной темноте, и наслаждаюсь от души, благодарю вас! – Голос Мэйуида, веселый, успокаивающий, доходил до кротов, а лапы их в это время скользили по грязи, которая становилась все более жидкой, и кроты пытались держаться левой стороны, где было посуше.

Триффан не бывал внутри хода уже несколько дней и заметил, что сейчас шум воды над головой стал отчетливее и капли то и дело падали на него с потолка. Шлепанье мокрых лап по грязи, затрудненное дыхание и бодрый голос – чаще обращенный к малышам, но однажды к пожилому кроту, которого кто-то опрокинул, – вот и все, что слышал Триффан.

Потом наконец посветлело, начался подъем по более твердому грунту, и они уже за рекой, их радостно встречают кроты, помогают малышам счищать грязь с шубок и приводить себя в порядок.

Триффан чувствовал облегчение, оказавшись за рекой, но понимал, что ему придется вернуться. Он испытал все большее уважение к Мэйуиду и молчаливому Хоуму, которые проделали этот ужасный путь по нескольку раз.

Действительно, убедившись, что с прибывшими все благополучно, Мэйуид немедленно повернулся и собрался еще раз спуститься под реку.

– Мне надо идти, господин, теперь их осталось немного. Ты устал, очень устал. Мэйуид отправится, а ты оставайся здесь с добрым Спиндлом.

Триффан расхохотался.

– Может, я и кажусь усталым, Мэйуид, но сам ты выглядишь не лучше. Я пойду с тобой. Это будет последний раз, мы проведем их всех вместе, одной партией.

– Ну и упрям, словно наш герой, самый славный сын кротовьего мира! Не переспоришь!

– Пошли, Мэйуид, – прервал его Триффан, заметив, что кроты усмехаются, слушая цветистые речи Мэйуида.

– И я говорю то же, мой господин!

Причина спешки Мэйуида была ясна: вначале они мало что могли различить, а потом и вовсе ничего, но по звуку капавшей воды, по образовавшимся лужам можно было понять, что ход затопляет, а стены и потолок едва держатся. Положение было угрожающим, тоннель превращался в болото, возникали ямы, заполненные жидкой грязью, и, когда Триффан и Мэйуид подошли к самому низкому месту, где раньше нужно было проплыть несколько футов, теперь приходилось проплывать несколько ярдов. Если бы не особое умение Мэйуида находить дорогу, Триффан заблудился бы.

– Сюда… Сюда, господин! – говорил Мэйуид, и Триффан ощупью пробирался вперед по воде на его голос.

– Как это тебе удается, Мэйуид? – спросил он.

– Я родился и вырос во тьме, – объяснил Мэйуид. Его голос прозвучал тихо, в отличие от обыкновения, он не бубнил. – Я ориентируюсь по звуку и вибрации. Мне это удается, потому что меня научили.

Голос Мэйуида неожиданно зазвучал сильно и уверенно, как будто в этом кромешном мраке он стал самим собой: сильным кротом, победившим страх и научившимся выживать в одиночку.

Ответ Мэйуида прозвучал настолько искренне и ясно, что Триффан неожиданно для себя обнаружил, как произносит:

– Мне страшно здесь, Мэйуид. Очень страшно.

– Знаю, Триффан, – ответил Мэйуид, впервые назвав его по имени без почтительных дополнений, и повторил мягко, утешая: – Знаю.

И Триффан понял, что когда-то Мэйуиду тоже было страшно, так страшно, что он чуть не умер, когда в течение долгих месяцев, а может, и лет, сидел один в темных ходах, где лежали трупы погибших от чумы кротов. Совсем маленький, покинутый всеми, брошенный в вечную тьму и никогда не забывавший последний наказ матери: «Не выходи, они убьют тебя. Оставайся здесь, оставайся…» Мэйуид выжил. Вот здесь, во тьме, где никто не видит его тощее, обезображенное рубцами тело, он становится самим собой, по-настоящему сильным физически и духовно.

– Знаю, – еще раз повторил Мэйуид, и Триффан почувствовал, как ему близок Мэйуид. – А теперь пошли, Триффан, – проговорил Мэйуид. – Здесь уже недалеко.

Когда они вышли на свет, Триффан почти пожалел об этом, потому что опять увидел перед собой старого Мэйуида – жалкое тело, изменившиеся интонации. Сильный и уверенный крот, чей голос так успокаивал и утешал его там, внизу, на глазах снова превратился в несуразного Мэйуида, который забубнил:

– Прекрасно, мы прошли, мы проделали это очень хорошо, не правда ли, мой господин?

– Мэйуид… – начал Триффан, надеясь вернуть «истинного» Мэйуида, но легким покачиванием головы тот отверг попытку Триффана снять личину, добровольно надетую им на себя.

Какое-то время Триффан наблюдал за сутулым тощим кротом, а потом зашептал молитву, обращенную к Камню: «Если когда-нибудь можно будет помочь Мэйуиду стать… самим собой… кротом, у которого хватило мужества вести остальных через мрак и тьму, пусть такая возможность не будет упущена».

– Пошли, дорогой мой господин, пошли. Последняя группа кротов ждет, и, как ты совершенно правильно предложил, мы проведем их всех вместе, потому что времени ужасающе мало!

– А вот и Мэйуид! Он же сказал, что придет. За нами, за мной!

Это была Старлинг, единственная из всех беспокойно жмущихся друг к другу кротов, у кого еще оставалась какая-то энергия. Рядом с ней была Лоррен, следившая за каждым ее движением.

– Так, так, так, молодое поколение! – проговорил Мэйуид. – Да кто же смог бы забыть вас?

– Ты не забыл! – воскликнула Старлинг.

– Ты, кажется, очень самоуверенна, юная леди! – улыбнулся Мэйуид.

– Я – да, а она – нет, – объявила Старлинг, небрежно указывая на Лоррен. – Только, знаешь, я не могу уходить, потому что я потеряла Бэйли. Он должен быть где-то здесь, глупый Бэйли.

И он действительно был недалеко, только в самом конце, позади других. Он нашел Раш, которую привык называть матерью, и решил остаться в ее обществе, так спокойнее. Старлинг – это хорошо, но иногда хочется быть рядом с кем-нибудь из взрослых.

Найдя Бэйли, Мэйуид предложил ему пройти вперед, к Старлинг.

– Не пойду с ней, – буркнул Бэйли и решительно придвинулся ближе к Раш.

– Тогда пойдешь последним, юный высокочтимый господин! – решил Мэйуид.

– Я не против, только не говори Старлинг, что нашел меня, пусть поволнуется.

– Это нелюбезно, невеликодушно и вообще плохо, – объявил Мэйуид. – Конечно же, я скажу Старлинг, мой юный господин, и скажу, что ты просил не говорить! И Спиндлу скажу, потому что, по-моему, ему тоже хочется знать, где ты.

– Ладно, – разочарованно протянул Бэйли, как всякий ребенок, знающий, что мир полон взрослых, которые не станут потакать капризам и с мнением которых придется считаться.

Мэйуид и Раш обменялись улыбками. Регворт и другие бойцы заняли места в арьергарде, Триффан, Маррам и Алдер – посередине, Мэйуид пробрался вперед, Смитхиллз – с ним, и все отправились в путь последний раз.

– Дорогие господа, великолепные дамы! – прокричал Мэйуид, когда кроты подошли к самому началу зловещего хода, – мы пойдем быстро. Не отставайте от того, кто идет впереди, не разговаривайте, потому что мне нужна тишина, чтобы находить дорогу. Будьте готовы, когда доберемся до середины хода, немного поплавать.

– Но я не умею… – заныл какой-то крот.

– Умеешь, умеешь, храбрый, ловкий господин, ты выглядишь сильным кротом, и те, кто впереди и сзади тебя, помогут… ничего, ничего! Ха! Это так же легко, как перепачкаться в грязи, даже легче! Ну-ка, поближе друг к другу, быстрее, никто не отстал? Отправляемся! – И не давая времени на разговоры, чтобы не зародились сомнения, Мэйуид увел кротов на глубину, а на поверхности тем временем потемнело и в небе над Данктонским Лесом стали скапливаться грозовые тучи.

Кроме хлюпанья лап по грязи во мраке тишину нарушало только щебетанье Старлинг и Лоррен. Напрасно Мэйуид тратил красноречие на таких, как Старлинг.

– Я буду послушной – весело заявила Старлинг.

– Обычно ты не слушаешься, – возразила Лоррен, – и вряд ли станешь слушаться сейчас. Я думаю…

– Заткнитесь! – раздался из темноты голос крота, кого именно – было не разобрать.

– Сам заткнись! – огрызнулась Лоррен.

Мрачная тишина опускалась на кротов по мере того, как они уходили вниз по страшному ходу. Отдельный шум воды стал громче, Триффан начал замечать, что в местах, где раньше просачивались только редкие капли, теперь зловеще хлюпает жидкая грязь. И вот они уже в полной темноте, и кроты шепчутся в страхе, спрашивая, далеко ли еще идти.

Мэйуид невольно пошел медленнее, оборачиваясь, шепотом приказывая идти осторожно и стараться по возможности не касаться стенок.

И все же единственная серьезная задержка произошла, как и предчувствовал Мэйуид, на середине хода, у большой лужи. Они со Смитхиллзом преодолели ее легко, но кротов пришлось уговаривать, переправлять каждого поодиночке. Наконец и Триффан, последний в средней группе, оказался на другой стороне.

– Веди их вперед, Триффан, – решительно скомандовал в темноте Мэйуид, потому что стены хода вокруг, казалось, пришли в движение и задрожали, а пол стал опускаться.

– Пошли, – крикнул Триффан, но тут закапризничала Лоррен; она-то была не против идти вперед, но теперь отказывалась потому, что Старлинг решила остаться с Мэйуидом.

– А ты иди! – потребовала Старлинг, подталкивая Лоррен. – Я только подожду Бэйли, он иногда бывает таким глупым и, может быть, уже надоел Раш.