Текст книги "Расколотые небеса (СИ)"

Автор книги: Томас Пир

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 35 страниц)

Глава 27

Выпал первый снег. Больших сугробов и наносов пока не было. Рыжая земля лишь слегка прикрылась сияющим покрывалом. Деревья принарядились пушистыми шубками. Ночи стали светлее. Луны стерегли крепость от внезапной напасти, подсвечивая стражникам под ноги. Нетронутый белый ковёр очистил тракт от следов недавних побоищ, даровал взору блаженный отдых, пока не измазался кровью и сажей.

Спустя сутки после убийства халин Шиайи ненавистный халир Гарах всё же умер. Мы это поняли по заунывному трезвону вестовых. Тоскливые рога не смолкали с рассвета и до тех пор, пока солнце не скрылось за горизонтом.

Орда скорбела. Халирцы хоронили умерших братьев в земле, потому после церемонии омовения в степь должен был отправиться большой отряд воинов, рабов и прислуги. Они доставят тело повелителя к месту погребения и проведут ритуал. После этого простых воинов и рабов убьют, чтобы ни одна живая душа не узнала где покоится Гарах-сит-Нарвай, а новый халир возьмёт на себя пожизненную заботу о семьях ордынцев, приносящих себя в жертву ради покоя павшего повелителя. Так кочевники поступали испокон веков, дабы оградить могилы предков от мародёров.

Следующей ночью смолкли и топоры. Томительная тишина придавила на уши, заставляя гарнизон нервничать и смотреть в оба. Это был сигнал – весть о том, что орда закончила приготовления к штурму и в любой миг может разгореться кровавая битва.

Так и вышло. Тянуть время Хагмас не рискнул. Тем же утром у опушки леса показались штурмовые отряды. Армию степняков скрывала предрассветная тьма и добрых тысяча шагов, рассмотреть колоны со стены возможности не было, но тысячи факелов, замерцавших под млисами, проглядеть было невозможно. Стража подняла тревогу.

Ту ночь Угрюмая провела на ногах. Лишь редкие везунчики смогли обуздать тревогу и немного поспать. Остальные пришли на стены уставшими, злыми, но готовыми к битве. Я был в числе последних.

– Сегодня нас ждёт тяжёлое испытание, – пробубнил капитан, рассматривая орду в бинокль.

Спустя миг от леса долетели новые звуки. Орда расступилась и вперёд, жутко скрипя и опасно пошатываясь, выехали массивные осадные башни. Чтобы облегчить конструкции, из брёвен собрали только каркас, а стенки башен плотно обшили лошадиными шкурами, но даже так те махины с трудом поддавались обслуге. Каждую башню толкали десятки воинов, едва продвигая их сквозь липкие сугробы.

Орда закричала. От гула тысяч басовитых глоток стена содрогнулась, а по коже пробежали мурашки. Море мерцающих светляков пошло волнами, когда степняки, предвкушая битву, подняли светильники над головами. Спустя минуту халирцы загасили все факелы, укрылись массивными щитами и двинули к стенам.

– Ник, у меня штурм, приём, – передал по рации Крас.

– У меня тоже, – тут же подхватил Калаш.

– Сюрпризы есть? – поднёс я рацию к губам.

– Есть, к северной стене приближаются четыре осадные башни.

– К западной три.

– Тогда справитесь сами, нам здесь не до вас будет, – проговорил в рацию капитан.

– Что?.. всё так плохо? – спросил Крас.

– Сколько? – не терпелось Калашу.

– Двенадцать, – выдохнул Борис. – Держитесь там, как хотите. Все подкрепления оставим для южной стены.

– Принял.

– Принял.

Продвигались кочевники медленно, не рискуя обгонять неторопливые конструкции. Снежное полотно под ногами халирцев быстро измазалось ржавыми кляксами. Скрипели большие колёса, потрескивали балки. Заострённые башни, похожие на гнилые зубы великана, важно покачивались на ветру, кренились в стороны, наезжая на кочки. Шкуры пританцовывали в такт поступи осадных строений, будто пышные юбки, неуспевающие за шустрыми ногами.

– Готовьте баллисты, – спокойно проговорил капитан.

Дальше к пилястрам сторожевых башен подогнали орудия. Обслуга проворачивала рычаги, взводя баллисты для выстрела. Слишком долго, четырём машинам не справиться со всеми башнями издали.

– Расходитесь по своим секторам, – повернулся я к курсантам. – Тим, ты со мной. Твоё место займет Бернис Моурт.

Помост опустел. Остались только Тим, капитан и два десятка воинов моей стражи.

– Что-то маловато степняков, да и знамён гарров не видно – у леса только халирская орда, – задумчиво проговорил Игорь Викторович.

– Думаете, гарры бросили Хагмаса? – обнадёженно протянул Тим.

– Нет, скорее он сам их спровадил домой, – ответил я за капитана. – Хагмас не дурак, халирская орда самая многочисленная – её сил вполне достаточно для осады одной крепости. Ни к чему кормить столько лишних ртов… особенно, с их-то запасами. К тому же, в трудную минуту лучше быть в окружении верных воинов, связанных клятвами, чем разжигать недовольство сильных союзников. Кто знает, какие промахи они примут за слабость?

Я хотел сказать что-то ещё, но так и замер, заворожённый внезапной картиной у леса.

Небо стало светлее, солнце ещё не показалось, но мутная тьма уже издыхала, прячась от палящих лучей в последних тенях, так что рассматривать тракт стало куда проще. За спиной степного войска показалась большая телега, гружёная тремя огромными медными трубами. Вокруг повозки расставили здоровенные барабаны.

Высокий кочевник, одетый только в исподнее и раскрашенный кровавыми шаманскими рунами, запрыгнул на телегу и изо всех сил начал дуть в гигантский рог. Лес содрогнулся от рычания труб. Разошлись барабаны.

Услышав сигналы, орда взревела. Даже стена завибрировала от такого количества децибел. Ноги слегка ослабли, задрожали поджилки. Если это такая попытка психологической атаки на гарнизон, то степнякам она удалась. Даже я впечатлён.

Последние сомнения развеял огромный костёр, что запылал дальше по тракту. Алое пламя взвилось до верхушек деревьев, а густой красный дым повалил к небесам.

– Твою мать, – ошарашено прошептал я, поднося рацию к губам.

– Всем приготовить оружие… приём… разрешаю использовать огнестрел… повторяю, разрешаю палить из всех стволов, как приняли?.. приём…

Рация взорвалась голосами курсантов. Ребята завалили меня вопросами, а я стоял на помосте и продолжал завороженно смотреть на армию смертников. Хагмас объявил своим воинам «Микху» – последний бой[8]8
  Микха – последний бой у халирцев. Согласно верованиям степняков, после смерти бренного тела души воинов попадают в мир духов, где бесконечно состязаются с предками в мастерстве верховой езды. Тренги зорко следит за Великими Скачками и отбирает в свою свиту только самых искусных наездников. Микха – это древняя воинская традиция. Считается, что правящий халир при помощи шаманов способен вызвать дух великого божества на поле боя. Потому воины стараются показать себя во всей красе, а герои, нашедшие славную смерть под взором Тренги, минуют Великие Скачки.


[Закрыть]. Все степняки, что погибнут в сегодняшнем штурме, минуют Великие Скачки в мире духов и сразу отправятся к Тренги. Но главное, новоиспечённый халир до самой смерти обязался заботиться о семьях павших кочевников: их жёны будут сыты, сыновья найдут себе достойное место в орде, а женихов для юных дочерей подберёт сам Хагмас. За такую награду степняки пойдут сегодня на всё.

Баллисты были готовы. Огромные стационарные арбалеты выдвинули к пилястрам и нацелили на башни. Вместо обычных снарядов на салазках поблёскивали стальные гарпуны с прикреплёнными к ним бухтами прочной верёвки.

– Целься, – командовал капитан артиллерией с помоста. – Выстрел.

Скрипнули рычаги. Стальные плечи мгновенно распрямились. Толстая тетива хлопнула по станкам. Гарпуны взвились в небо, разматывая клубки верёвки на стенах.

Попали.

Первый гарпун угодил в верхнюю балку центральной башни кочевников и намертво застрял в древесине. Второй и третий пробили шкуры навылет, цепляясь за лестницы, а последний застрял в обшивке. Четыре башни попались на крючок – пришла пора подсекать.

– Удача!.. тяните… тяните!.. – Кричал я с помоста.

Во дворе застыли четыре упряжки. Засвистели кнуты, закричали возничие, и гружёные кони двинулись с места. Повозки с припасами в этот раз оставили под стеной, но ноша тягловой животины была куда более тяжкой. К упряжи прицепили верёвки. С каждым шагом четыре каната вытягивались в струну, пока не выпрямились до предела.

От резкого толчка гарпуны едва не сорвало, но обошлось. Дальше лошади шагали размеренно, плавно растягивая верёвки. Подцепленные башни заскрипели, опасно накренились, но так и застыли в поклоне. Сил свалить конструкции лошадям не хватало, потому в упряжки вцепились свободные люди. Цепочки бойцов подбегали к верёвкам, перетаскивая канат всё дальше и дальше.

Кочевники занервничали, обслуга выбежала вперед, воины упирались в стенки руками, пытаясь помешать нам свалить их на землю, но было поздно. Крен превысил опасную зону, центр тяжести сместился бесповоротно и башни клюнули носом, хороня под собой зазевавшихся ордынцев и разбрасывая вокруг облака мокрого снега.

Досталось и стражникам. Одну башню всё-таки прозевали. Воины не успели среагировать на падение, не срубили канат и за то поплатились. Сильнейший рывок разбросал бойцов по брусчатке. Основной урон поглотила броня, но крепких ссадин добавилось знатно. Лошадям повезло куда меньше. Бедные животные были привязаны к верёвке, их жутко приложило о мостовую, протянуло десяток метров, ломая ноги и обдирая шкуру до самой кости. Жуткий вой разнёсся по крепости. Кони бились в припадке, а застывшие конюхи не решались прекратить их страдания.

Остальные восемь башен подходили всё ближе. Со стены уже можно было расслышать командиров обслуги, раз за разом подстёгивающих уставших кочевников. Борис и капитан заняли крайние сторожевые помосты, выждали ещё несколько томительных минут, пока дистанция станет совсем смехотворной, и разыграли последний наш козырь.

В закромах дожидались своего часа две последних реактивных гранаты. Две трубы тяжёлых гранатомётов разместились на плечах у пришельцев, бахнули два синхронных выстрела, две дымных стрелы за мгновенье нашли свои цели. Верхушки башен разнесло на мелкие щепы. Магия северян поразила орду, заставила её вздрогнуть, замедлить поступь к стенам шейтаровой твердыни, но Микха и взор самого Тренги не позволили дикарям надломиться.

Шесть башен застыли на окраине грота, возвышаясь над стеной на три человеческих роста. Зарылись в землю подпорки. Зазвенели топоры, перерубая крепёжные канаты. Заскрипели свежие доски. Шесть массивных мостов упали на стену, железными крюками вгрызаясь в пилястры. Живое море озлобленных дикарей хлынуло сквозь проход.

– Ого-о-онь!.. – срывая горло, кричал я команды.

Автомат застыл у плеча. Щёлкнул затвор и свинцовый ураган обрушился ордынцам на головы. Закашляли винтовки курсантов, загремел пулемёт. Несколько осколочных гранат закатились в зёв башен, чтобы громыхнуть спустя миг. Кровь забрызгала стены и мост, в грот осыпались сотни тел. Глаза слезились, израненные вспышками пороховых газов, в носу свербело от запаха серы, над головой заклубились мутные дымки.

Лучники давили ордынских стрелков. Арбалетчики выкашивали воинов и обслугу у башен. Латники до боли сжимали древки алебард, нервно топтались у мостов, наброшенных на стены, дожидаясь своей очереди пустить кровь степнякам.

Микха привела к ужасной трагедии. В считанные минуты орда недосчиталась тысяч мечей, но воины упрямо пёрли под пули, блаженно искали смерти в бою. Патроны закончились быстро. Трудно сказать сколько времени продолжалось побоище, но вот прозвучал опасный щелчок. Отбросив бесполезный автомат, я ополовинил запас пистолета, и только потом решился оглядеть стену.

Дела были плохи.

По большому счёту держался только Борис. Натасканный в своё время наёмник стрелял настолько метко, настолько филигранно рассчитывал боезапас, что его разгрузка до сих пор пестрила полными магазинами. О крайней башне правого фланга пока можно не волноваться.

Остальные давно отстрелялись. Арбалетные болты здорово процеживали наплыв степняков, но с огневой мощью автоматов не шли ни в какое сравнение. Закипели рукопашные схватки. Звенела сталь и басистая ругань на двух языках. Помимо башен на стену набросили десятки лестниц. Нескончаемый поток степняков карабкался вверх, будто колония термитов на марше.

– Тим, делай что хочешь, но ни один дикарь не должен ко мне подобраться.

Тим кивнул, выступая вперёд и удобнее перехватывая полуторный меч. Несколько мгновений ушло на таран. Я здорово поднаторел, плетение выходило с каждым разом мощнее и смертоноснее, но я боялся, что массивная, крепкая башня окажется ему не по зубам, потому вливал энергию в ручной смерч до предела.

– Приготовиться, – выкрикнул я подсевшим голосом. Магия изматывала организм почище ратных подвигов.

– Расступись!.. – Подхватили стражники, скованные схваткой с ордынцами.

В следующий миг латники кинулись врассыпную. Удивлённые кочевники хотели было броситься догонять трусливых врагов, но для них уже было всё кончено. Плетение сорвалось с моих рук. Смертоносный вихрь в клочья изорвал слабую плоть, сдул нападающих со стены и моста, врезаясь в основание башни. Затрещали рвущиеся лошадиные шкуры, заскрипели деревянные балки. Верхушка строения разлетелась в труху, забрасывая стену тучей осколков. Тяжёлый мост задрожал, опасно накренился, а потом сорвался с петель и повис на стене.

– Нам пора, – ухватил я Тима за локоть. – Сам я не справлюсь, будешь страховать.

– Мне не осилить такой мощный таран.

– Что-нибудь придумаем, – рыкнул я и устало поковылял к следующей башне. Тим семенил следом. Мы шли по стене, проталкивались за спинами дерущихся латников и стреляющих арбалетчиков, пока добрались до сектора Берниса. Граф выставил у самого моста прочную стену щитов и надёжно удерживал ордынцев на копьях. Степняки лезли как саранча, их было слишком много, а вот места на мосту – слишком мало, потому у подножия осадной башни было не протолкнуться от изломанных, вяло шевелящихся тел неуклюжих халирцев.

– Бернис… Бернис… – Пытался докричаться я до воина, поглощённого схваткой. Граф стоял в первых рядах, его щит лежал на плече, а копьё всё измазалось кровью. Спустя миг стражники окликнули командира, он уступил место плечистому латнику, а сам выскочил за спины коробки.

– Приготовьтесь!.. – кричал я. – Сейчас попробую разнести башню… предупреди людей.

Граф кивнул и стал разрываться за спинами воинов, выкрикивая команды. Латники взбодрились, казалось, после тех слов ещё плотнее вросли в камень.

Сил на таран не осталось. Прошлое плетение выдалось слишком затратным, едва не осушило мою ауру. Я подобрался к строю латников, пристроился с левого фланга, сплёл несколько крепких жгутов и опутал ими мост.

– Помогай, – кричал я Тиму, перехватывая энергетические жгуты, как верёвку.

Тим спохватился и пристроился рядом. Когда он намотал призрачный канат на ладони, я уточнил:

– Готов?.. тогда взяли… сил не жалеть!..

Мышцы напряглись, ноги вгрызлись в каменную кладку, каждый шаг давался надрывом, но мы упрямо тащили верёвки, выворачивая массивный мост. Доски утробно скрипели, проседали надломленные балки, срывались петли, башня здорово накренилась, рассыпая кочевников по земле, будто зерно из прохудившегося мешка.

– Ещё немного… давай!.. давай!.. – Рычал я из последних сил, подстёгивая скорее себя, чем раскрасневшегося от натуги Тима.

– Есть… трещит… поднажми… и раз!.. раз!..

Мост не выдержал, доски треснули и просыпались в грот. Развороченная башня стала бесполезной. Арбалетчики в считанные секунды расстреляли ошеломлённых ордынцев, а вглубь строения улетели десятки кожаных бурдюков, заполненных маслом. Горящая стрела довершила разгром. Башня полыхнула так, что затушить её степняки не пытались.

Сил не осталось. Развеяв плетение, я завалился под пилястрой, тяжело хватая воздух. Тим присел рядом.

– Ты как?

Я пожал плечами, устало закрывая глаза.

– Плохо выглядишь, будто мертвец, и аура стала совсем прозрачной.

– Прорвёмся, – прошептал я. – Сейчас, отдышусь только…

– Во дают, – хмыкнул Тим, выглядывая за пилястру. – Ты только взгляни на этих акробатов.

Я кое-как приподнялся и выглянул следом. Тим указывал на следующую осадную башню. Безумно завывая и улюлюкая, на мост выпрыгнул Циркуль. Двухметровый двуручный меч заблестел под лучами светила и будто пропеллер завертелся в руках пришельца, разгоняя толпы ордынцев, снося головы, отхватывая руки и ноги, рубя и калеча захватчиков. Этот танец выглядел как-то нелепо, ведь если опереть клинок о стену, он окажется выше Циркуля на полторы головы. Но это курсанта совсем не тревожило. Его двуручник собирал знатную жатву, давая воинам возможность перевести дух.

Рыжий остался у Циркуля за спиной. Руслан раз за разом вскидывал над головой не менее огромный боевой молот и обрушивал его мощь на опоры. С каждым ударом балки проседали сильнее, разлетались тучи древесных осколков, расползались опасные трещины. В считанные мгновения Рыжий перебил доски моста. Циркуль в последний раз размахнулся мечом и прыгнул за спины сгрудившихся позади латников. Мост задрожал, упал со стены и повис на собственной башне, стряхивая в грот невезучих кочевников.

Я нахмурился и раздражённо проговорил:

– Они объединились не вовремя… Кто прикрывает сектор Рыжего?

Не тратя времени на отдых и ликование, Циркуль и Рыжий бросились к следующей башне. Командиров там не было, латники героически удерживали напор степняков, но силы их покидали. Намечался прорыв.

– Вот же!.. – пропыхтел я. – Нам нужно за ними… помоги мне…

– Ты чего? – вскинулся Тим. – Даже встать самостоятельно не можешь, а всё туда же?.. Ник, тебе нужно уходить со стены. Ты выложился, оставь битву другим.

– Помоги добраться к той башне, – упрямо рыкнул я, пытаясь подняться.

– Андрей, но это же…

– Давай, – прожёг я его таким взглядом, что Тим стушевался и перестал спорить.

Стену щитов всё-таки опрокинули. Разгорелось нешуточное сражение. Циркулю и Рыжему пришлось отбросить их убойные игрушки и врываться в бой, вооружившись парой коротких стилетов. Толкучка опасно разрасталась. В такой схватке сила и ловкость пришельцам вряд ли поможет.

Мы остановились в десятке шагов. Ордынцы отвоевали несколько метров стены и продолжали теснить латников, развивая успех. На мосту толкалось бесчисленное подкрепление.

– Твою мать, – беспомощно взвыл я, когда понял, что не сплету даже прутик для телекинеза.

– Я же тебе говорил, ты сделал всё, что мог.

– Говорил… говорил… – Зло прошипел я, оглядываясь на Тима. – Сколько можно говорить?.. может хоть что-нибудь сделаешь?

– Что?..

– Ты прекрасно меня расслышал!.. ну же, соберись, тряпка!.. развали эту грёбанную башню к чёртовой матери.

– Но я…

– Да, ты, мерзкий слюнтяй. Хватит ныть и искать оправданий. Целый год я с тобой провозился и что?.. Целый год ждал, что подберёшь сопли… но нет – рождённый неудачником таким и подохнет.

– Что ты сказал? – загорелись ненавистью его глаза.

Звонкая пощёчина едва не опрокинула Тима. Его кулаки сжались, а над головой начало разгораться белое пламя.

– О… что, решил показать зубы? Разозлился, значит? Что ж ты раньше не злился? Когда мы защищали посёлок… когда кровь проливали? Щенок, вспомни Ульму? Вспомни, что с ней стало. И всё по твоей вине. Всё лишь потому, что бедняжке не повезло с ухажёром. Её кровь на тебе, жалкий слизняк. Это ты во всём виноват! Ты!.. ты!.. ты!..

Наверное, об Ульме мне говорить не стоило. Тим вмиг растерял весь разум. Его глаза засияли, аура вспыхнула жгучим пламенем, а руки сплели могучий таран. Слава Богу!.. Бросься он на меня с кулаками – и история торрека на том бы и кончилась.

В последний миг я упал на брусчатку. Над головой прошуршал жуткий смерч, унося с собой мой шлем и обжигая спину огненным жаром. Таран угодил в осадную башню: жутко её покорёжил, проломил заднюю стенку, изорвал лошадиные шкуры, разбросал дикарей. Но конструкция устояла. Теперь башня походила на голый скелет, скрюченный и объеденный безжалостным временем.

Арбалетчики стали бить прицельно, выкашивая врагов ещё на лестнице. Давление на латников немного ослабло, и они смогли удержать прорвавшихся халирцев, не позволяя им развить успех и занять ещё большее пространство стены.

– Вот так… да!.. ещё, Тим, скорее!.. ещё немного и рухнет…

Подняв голову, я запнулся, вмиг позабыв о сражении. Тим походил на живого мертвеца. Его лицо окрасилось мелом, глаза безучастно смотрели перед собой, из носа брызнула кровь, а руки замерли на груди. Как раз там, у центра грудной клетки, зияла рваная дыра в его ауре.

Тим пошатнулся, упал на колени, а затем завалился на спину, подрагивая в припадке. Я едва смог к нему доползти.

– Держись, я сейчас… а ты молодец… держись… смотри на меня…

Тонкая алая змейка выползла изо рта и покатилась к шее. Энергетическая дыра расходилась всё шире, причиняя Тиму новые муки.

Сзади подскочил растрёпанный Рыжий:

– Что с ним? – присел он рядом со мной.

– Надорвался, – пропыхтел я. – Дыру в ауре видишь?

– Нужно отнести его к лекарям.

– И что они сделают? Нет… это моя вина, мне его и лечить.

Я закрыл глаза, сосредоточился. Потянулся мыслями к истончившейся материи собственной ауры. Распустил несколько тоненьких нитей и поспешил скрепить ими ауру Тима. Спустя миг энергия растворилась в его коконе. Тим больше от боли не корчился, но этого было мало. Пришлось собрать на ладони ещё немного энергии и парой лёгких импульсов протолкнуть их в тело пострадавшего.

Тим застонал. Его аура пошла волнами, стала плотнее, набралась новыми красками. Спустя миг он открыл глаза.

– Живой? – из последних сил выдохнул я.

Тим только моргнул, не в силах проронить даже слово.

– Вот и славно. Ты, главное, знай – я так не думаю. Никто так не думает. всё, что я сказал – это ложь. Просто… просто так было нужно… а ты молодец… молодец, слышишь?

Подскочили несколько стражников и погрузили Тима на носилки. Перед тем, как раненного унесли, он схватил меня за рукав и заставил склониться над его головой:

– Ну ты и сволочь, Загорский, – прохрипел он, откидываясь назад.

– Я знаю, – проговорил я вслед уходящим стражникам. – Я знаю.

Сражение продолжалось. Циркуль вломился в клин ордынцев. Врагов на стене собралось так много, что ему пришлось выбросить и стилет. Циркуль где-то взял пару кастетов, полностью сосредотачиваясь на кулачной схватке. Под сильными ударами пришельца внутрь вгибались шлемы, хрустели проломленные кости, ломались щиты. В толкучку бросился Рыжий. Следом спешили Бернис Моурт и разобравшийся со своей башней Игорь Викторович.

Я полностью выпал из боя. Последние силы ушли на лечение, я не мог даже встать. Так и застыл на коленях, бессильно провожая взглядом пробегающих мимо латников и стрелков. Вдруг сердце в груди застучало в ускоренном ритме, чувство опасности взвыло, наполняя мысли тревогой. Я скосил взгляд на недобитую башню и замер, позабыв обо всём на свете.

На искорёженный мост выбрался лучник. Наши арбалетчики увязли в бою и прозевали его появление. Ордынский убийца уже натягивал тетиву, а блестящий наконечник стрелы уловил взгляд будущей жертвы. Дикарь выбрал цель идеально. Застывший на коленях колдун представлял из себя лёгкую добычу.

Я запаниковал, хотел пригнуться, упасть за пилястры, но не сдвинулся с места. Картины битвы застыли. Звуки смолкли. Время прекратило свой бег. Дикарь отпустил тетиву. Плечи его лука медленно расправлялись. Стрела оторвалась от хозяина, её тонкое гибкое тельце изогнуло дугой, потом снова, но уже в другую сторону. Неспешно, но неотвратимо стальной наконечник приближался к моему лицу, а я не мог шевелиться. Сил на сопротивление не осталось.

Я уже видел смерть, слышал её торопливую поступь, чуял мерзкий смрад её грязных прислужников. Закрыть покрепче глаза и дождаться прихода старухи – вот и всё, что мне тогда оставалось. Но боль не пришла. Стрела меня не достала. Вместо острой товарки на зажмуренное лицо упала чёрная тень. Тяжкий груз опустился на плечи, вдавливая тело в пилястру. Я ударился головой, в ушах зазвенело, а глаза невольно раскрылись.

Передо мной застыл капитан. Его лицо искривила кровавая улыбка. Морщины избороздили виски и красные щёки. Глаза поблёскивали под лучами светила, а уставшие руки, в поисках опоры, впились мне в плечи. Его грудь вся измазалась алыми пятнами, щедро подпитываемыми бесконечным ручейком из открывшейся раны. Предназначенная мне стрела минула пластину бронежилета, прошила навылет плечо Игоря Викторовича и вылезла под ключицей.

Его лицо быстро бледнело, голова безвольно повисла на груди. Спустя миг капитан зашёлся хриплым кашлем, разбрасывая под ноги кровавые сгустки. Тело содрогалось, а хватка впившихся в меня пальцев становилась слабее с каждым мгновеньем.

В тот миг мне хотелось провалиться под землю, выколоть себе глаза, чтобы не видеть его последних страданий, закрыть уши, чтобы не слышать его хрипов и кровавого кашля, рвать волосы с головы, повернуть время вспять.

«Нет… нет… нет!» – беспомощно крутилось в голове бесполезное слово: «Эта стрела была моей. Что же делать?.. что делать?».

Сделать я не мог ничего. Так и стояли мы на коленях друг против друга, пока капитан не обмяк, безвольной куклой повиснув на моих руках. Рядом замелькали силуэты курсантов. Они суетились, что-то кричали, оттащили от меня Игоря Викторовича, пытались его растолкать… дрожащими руками Рыжий распаковывал последнюю аптечку, Циркуль обломил наконечник и вырвал стрелу. Бернис помог ему аккуратно снять бронежилет и разорвать рубаху на раненном капитане. Кровь хлестала фонтаном. Циркуль что-то выкрикивал, его лицо исказилось болью и страхом. Рыжий нервно перебинтовывал рану, пытаясь остановить кровотечение. Прошла целая вечность пока на стене появились лекари и унесли раненного на носилках. Разбитые ребята сгрудились рядом со мной.

– Он ведь выкарабкается, правда?.. – Задыхался Рыжий. – Выкарабкается… ведь ему не впервой.

Остальные молчали, грустно провожая взглядом спешащих вниз лекарей. Я обернулся на башню. Изрубленное тело халирского лучника лежало на мосту. Тяжёлая алебарда приголубила его в открытую спину. Окровавленная рука свисала с покорёженных досок, треснувший лук зацепился за рукав, безвольно болтаясь над рвом, а стеклянные глаза уставились прямо на меня. Спустя миг мост обрушили латники. Тело мертвеца скрылось в гроте, растворяясь среди тысяч его соплеменников.

– Сир, битва окончена – мы выстояли, – устало прошептал Бернис, и столько горя, столько досады мне послышалось в его голосе, что вместо радости и ликований захотелось тоскливо завыть.

– Что-то можешь сказать о потерях? – так же тихо прошептал я, оглядывая стену, укрытую мертвецами.

– Могу, – отвернулся граф. – Потери ужасающие. Битва далась нам слишком дорого. Сир… примите мои соболезнования, сир Игорь славный муж и крепкий воин. Я верю всем сердцем, что он вырвется из Бостовых лап.

– Воистину, – прошептал я, отворачиваясь к стене. Других слов я найти тогда не сумел.