Текст книги "Расколотые небеса (СИ)"

Автор книги: Томас Пир

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 35 страниц)

Глава 29

Задний двор потонул в горьких слезах. Женщины и дети без умолку причитали. Мужчины стояли молча, угрюмо потупили взоры в брусчатку и держались из последних сил. Неохватные погребальные пирамиды заняли всю площадь. На промасленные брёвна уложили тела павших героев, подготовленные к последнему путешествию на Ту Сторону.

Тянуть с погребением было нельзя. Мы не могли складировать мертвецов во дворе, потому подготовили спешную церемонию. Когда костры прогорят, люди соберут прах в глиняные урны, которые спустят в склеп. Пепел и недогоревшую плоть погрузят на телеги, вывезут из крепости по северной ветке туннеля и захоронят на керрийской земле. Вот и все почести, которые мы можем оказать людям, отдавшим за нас свои жизни.

Мы с ребятами сгрудились на крыльце. Тири старалась держаться, пыталась казаться сильной, но аура выдавала все её чувства. Она прижалась ко мне, схватила за руку, даже не замечая, как крепко сдавила ладонь. Воины выстроились под стенами. Общинники собрались у конюшен, привели детей, сперва слушали проповеди Гириса, а затем, когда на костры начали укладывать трупы, женщины не удержались. Крошечные дети зарыдали в голос, глядя на слёзы матерей.

В следующий миг в рядах общинников началась суета. Тири вздрогнула, сжала мою руку ещё крепче, уставившись на меня молящими глазами. Я знал чего она хочет. Дождавшись кивка, юная госпожа отринула от мужа, сбежала во двор по деревянной лестнице и поспешила к своим людям. Там Пета и ещё несколько девчонок пытались успокоить Лори. У девицы случилась истерика. В какой-то миг она вырвалась из объятий верных подруг и со всех ног бросилась к подземелью. Её перехватил стражник. Сильному, высокому воину едва ли хватало сил, чтобы управиться с хрупкой девушкой, так рано познавшей вкус горя.

– Мы оставили его там, – дрогнул голос Емели. – выхода не было, он умирал, но… мы его оставили.

К подземелью подскочили другие девчонки, ухватили Лори за руки и все вместе рухнули на колени. Тири прижала к груди её голову, гладила волосы, щедро смачивая их собственными слезами. Лори вырывалась, кричала, звала Грони, пыталась освободить руки, добраться к туннелю. Спустя несколько минут она сдалась, обмякла в объятьях подруг, продолжая рыдать на весь двор.

– Как нам смотреть ей в глаза? – прошептал Шева, сжимая кулаки до хруста в костяшках.

– Не знаю, – так же тихо, не смея взглянуть ему в лицо, ответил я. – Я ничего больше не знаю.

– Ну хватит, – вскинулся Борис. – Это не ваша вина… всё это, – обвёл наёмник крепость руками, – не ваша вина.

– За торреком до смерти, – не поворачиваясь, пробормотал я.

– Что?..

– За торреком до смерти! – сорвался я на крик, переполошив стражу. – Такими были его последние слова. С такими мыслями он ушёл. Сулаф должна была прислать за ним облако. Керит должен обласкать его душу, ведь он герой. Отдал жизнь за дело торрека, за дело посланника… вершителя воли богов. Такой бред мы внушили им в головы. Вот так вот приговорили их к смерти!..

Борис не дал мне договорить. Наёмник схватил меня за локоть, дёрнул к себе, заставляя развернуться, а затем ухватился свободной рукой за тунику у самого горла. Я мог освободиться в считанные мгновения, мог ответить грубой силой, и Борис бы не сладил с той мощью, что таит в себе моё тело, но поймав взгляд наёмника, я вдруг не решился его провоцировать.

– Приговорили? – прошипел он мне в лицо. – Так это, значит, наша вина? Это мы во всём виноваты? Ну ка, огляди двор. Внимательно осмотрись. Посмотри на каждого обитателя крепости. Мужчин, женщин, детей – что ты видишь? Людей? Нет, сынок, людей там нет. И не было никогда. Все они трупы. Мертвецы, которые чудом ещё ходят по этому миру. И чудо это зовётся торрек. Два года мы здесь и почти год, как воюем с ордой. Что было бы, не окажись мы в той пещере? Всю общину вырезали под корень. Мужчин сразу, ну а женщин… ты и сам видел, что с ними бы стало. Потом крепость… кхм… один бой, один единственный штурм и орда бы взяла Угрюмую и прошла дальше. Все победы, жизни тысяч керрийцев, позор халарата, смерть Гараха – это наша заслуга. Это мы подготовили войско. Это мы превратили шайку разбойников в настоящих героев. Это тот самый бред, который мы им внушили, превратил жалких изгоев в настоящих людей. Мы дали им шанс. Так хватит забивать головы глупостями, – отринул он от меня, обращаясь к остальным курсантам.

– Нам ещё воевать. Нужно довести начатое до конца. А солдаты всегда умирают. Изменить это вам не по силам. Но кое-что всё же вы можете. Сделайте так, чтобы этих людей не забыли, – снова указал он рукой на горки погребальных костров. – Пусть имя каждого воина навеки останется на устах их потомков и тогда они будут жить в их сердцах. Сохраните память о павших героях и так вы восславите их ратные подвиги.

– Будут жить, да? – прорычал я. – В сердцах, значит? Да плевать всем на них. Всему миру плевать!

Я оттолкнул Бориса и пошёл прочь. Пафос его речей в такой день мне казался абсолютно неуместным и слушать наёмника я больше не мог.

– Да что не так?

– Это дерьмо оставь там, где набрался. Я буду править иначе.

– И как это, интересно?.. стой, куда ты уходишь? – крикнул Борис мне в спину.

– Пора провести ритуал, – ответил я, забрал у стражников горящий факел и направился к центру двора.

– Не нравится мне его настрой, – тихо проговорил Борис застывшим рядом курсантам. – Приглядывайте за ним. Боюсь, как бы торрек не сорвался. С ним связаны все наши надежды. Если Андрей наделает глупостей – эта история может плохо закончиться. Очень плохо.

* * *

Тагас не мог найти себе места. Халар всю ночь провёл на ногах. События грядущего дня не могли привидеться воину даже в кошмарах. Он то и дело наворачивал круги по маленькой комнатке, обминал круглый стол, миллион раз обошёл все углы. Наконец рассвело. В коридоре послышались тяжёлые шаги пары стражников. Спустя несколько ударов сердца забренчали ключи, лязгнул засов и дверь распахнулась.

На пороге стоял Бернис Моурт. Тагас усмирил гнев и потупился в пол, протягивая графу руки под кандалы.

– Сегодня тебя не закуют, – грустно проговорил Бернис. – Но знай, я на чеку.

– Я буду покорным. Таков был уговор с колдуном, и я сдержу слово.

Воин кивнул. Тагаса вывели во двор. Картина была не из приятных. Всю площадь обложили громадными пирамидами из бревен, соломы и хвороста. Кроме дерева внутри сооружений белели рубахи мертвецов. У братских погребальных костров замерли стражники с горящими факелами, а в центре двора стоял сам колдун. Владыка шейтаровой твердыни говорил прощальную речь.

Тагаса провели мимо рыдающих женщин и хмурых воинов. Их взоры были прикованы к повелителю, потому ненавистного пленника никто не заметил. Тагас ожидал оскорблений, пинков и даже побоев, но на деле никто не поднял руки и даже не плюнул в сторону халара.

Рядом с кузницей мерцали пёстрые платья. Для халин Шиайи собрали отдельный костёр. Младшие жёны отца кружили вокруг бездыханного тела, лили слёзы и завывали пуще северянок. Тагас вдруг почувствовал слабость в ногах. Колени задрожали, бёдра налились свинцом. Каждый шаг давался воину всё трудней. Пока Тагас добрался к телу матери, успел взмокнуть и умыться слезами.

Халин больше не была так красива, какой отложилась в закромах его памяти. Лицо побелело, заострилось. Синие губы утратили форму, кожа растеряла блеск. Тагас пошатнулся, упал перед матерью на колени. Дрожащими руками расправил складки на платье, провёл пальцами по гладким щекам. Она не шелохнулась, не ответила на его прикосновения.

– Я отомщу, – прошептал он матери на ухо. – Я никогда не забуду… я им всем отомщу за тебя… я обрушу небо на землю, переверну всю степь, уничтожу халарат и всех гарров, но покараю виновных. Больше ни одна мать не покинет своих сыновей по воле ничтожества, ни одна женщина не будет рабыней у мужа. Клянусь тебе… клянусь!..

Тагас затаил дыхание, чтобы не взвыть на глазах у врагов. Он потянулся к волосам бездыханной халин, вытащил из косы алую заколку и спрятал её в рукаве. Потом встал, поцеловал мать в лоб и отошёл на несколько шагов.

– Я видел, как северяне чтят своих женщин, – не поднимая глаз от земли, обратился Тагас к Бернису Моурту. – Скажи мне, северянин, к моей матери твои боги будут также добры?

Бернис кивнул.

– Тогда я готов, – выдохнул пленник, принимая от стражника факел.

Колдун к тому времени закончил говорить и двор запылал. Тагас поджёг погребальный костёр и снова отошёл к страже. Смотреть на разгорающееся пламя выдалось гораздо сложнее, чем воин мог себе представить. Затрещали сухие ветки, чёрный дым повалил к небесам. Её волосы запылали, кожа быстро чернела, платье обуглилось. Женщины завопили, упали перед костром на колени, в последний раз протягивая руки к бездыханной халин. Тагас потерял рассудок. В какой-то миг он осознал себя сидящем на земле и вопящим, как малое дитя. Огонь полностью скрыл её тело.

Тагас не запомнил, как всё закончилось. Он очнулся уже шагающим по коридору к темнице. В руках он крутил алую заколку. Это всё, что осталось ему в память о женщине, что любила его больше жизни. Это всё, что осталось от любимой халин.

* * *

Тем же вечером я собрал всех командиров в обеденном зале. Уставшие, опустошённые, истощённые битвами ребята сидели молча, глядя только в собственные тарелки. Временами я неосознанно поглядывал на дверь, в глубине души веря, что сейчас она распахнётся и войдёт капитан. Потом взгляд косил на его пустое кресло и память вновь подсовывала картины последнего штурма.

Игорь Викторович был очень плох. Лекари разводили руками. Наши лекарства подходили к концу и пользы почти не приносили. Он был в коме. Аура капитана тускнела с каждым днём, его жизненная энергия развеивалась и придумать как разбудить его я не мог. Трюк, который я провернул с аурами Медведя и Тима, с капитаном не работал. Ранение было слишком серьёзным. Моя энергетика не растворялась в его коконе, потому надеяться приходилось только на чудо.

Последним в зал вошёл Тим. Он был ещё слаб, потому редко показывался остальным на глаза, но по сути уже успел оклематься.

– В лесу снова стучат топоры, – безучастно проговорил он, усаживаясь в своё кресло.

– Значит, у нас есть ещё как минимум несколько дней, – вздохнул Борис, вертя в руках полупустой кубок вина.

– Несколько дней для чего? – хмыкнул Старый. – У нас раненых больше чем здоровых бойцов. Патронов к автоматам не осталось. Гранат тоже. Даже на всю стену людей не хватает, не говоря уже о подмене и отдыхе. В то же время Хагмасу о потерях можно вообще не задумываться. Что он и делает.

– И что ты предлагаешь? Опустить руки? Сдаться на милость Хагмаса? Может добровольно сложить головы на плаху?

– Мы оставим крепость, – тихо проговорил я, привлекая внимание всех присутствующих. – Мы уйдём в земли Керрии и…

– И? – задумчиво протянул Крас. – Что мы там будем делать, куда прибьёмся при таком-то багаже? Ещё и зимой.

– Я не знаю. Пристанем к какому-нибудь лорду, послужим, освоимся, а там видно будет.

– Нужно быть полным идиотом, чтобы приютить несколько тысяч ссыльных каторжников и еретиков, – подал голос Медведь. – Я бы не рассчитывал на благосклонность местных правителей. Они скорее попробуют нас уничтожить. Кому нужна такая сила под боком?

– Тогда заложим своё поселение… где-нибудь в пустошах, на ничейной земле. Либо и вовсе уйдём подальше на север.

– Эти люди для нас, как чемодан без ручки… – Осушив новый кубок, проговорил Борис.

– Даже не начинай, – ударил я кулаком по столу. – Мы не сбежим. Хотя… – остыл я так же быстро, как и вспыхнул. – Тут я вам не указ.

– Да я не об этом, – развёл наёмник руками. – Хагмас не отпустит нас просто так. Халирцы разберутся с крепостью, найдут следы, поймут куда мы пропали и вышлют погоню. Обоз, раненные, женщины, дети – да они нас в два счёта догонят. В чистом поле битва будет короткой.

– Я понимаю. Поэтому напоследок нужно хлопнуть дверью, да так громко, чтоб стены задрожали, а у кочевников навеки пропало желание нас преследовать.

– Ну вот, наконец-то вернулся этот огонёк в глазах. Я уж боялся, что ты расклеился. Ну… выкладывай, что задумал.

– Хагмас должен умереть. А с ним и все гарры халирской орды. Так мы сможем уйти, пока кочевники будут приходить в себя и драться за власть. Достать его в лесу нереально, но вот здесь, в нашей крепости – должно сработать. Но сначала уведём людей в безопасное место. В общем, кому-то придётся остаться, чтобы задержать халирцев и отвлечь их внимание, пока остальные уйдут достаточно далеко.

– Я сделаю, – немедля даже секунды, отозвался Крас. – У меня потерь меньше всех, да и, не кривя душой, мой отряд на сегодня самый боеспособный. Уж пару сотен воинов я соберу.

– Тогда решено, – поднялся я над столом. Ребята встали следом. – Начинайте сборы прямо сейчас. Берите всё ценное – даже ржавого гвоздя дикарям не оставим. К утру должны быть готовы. Крас, когда выступим, держать связь будем каждые полчаса. Если хоть что-то пойдёт не так…

– Всё получится, – ответил он, развернулся и направился к выходу.

Мне бы сейчас такую уверенность…

* * *

Собирались почти сутки. Слава Богу, кочевникам было чем занять себя всё это время. Выгребли из кладовых всё подчистую. Обоз вышел бескрайним – одной провизии за сотню телег. Ещё раненные, оружие, вещи… особо домовитые сборщики пытались уволочь даже мебель. Пришлось вмешиваться и жёстко контролировать наполнение сундуков. Словом, если бы не трофейный табун лошадей – не собрали бы и десятой части пожитков. А так, нагрузив до отказа животину и спины грузчиков, получилось оставить дикарей без добычи. Если Хагмас переживёт следующие несколько дней, то проблемы его не закончатся. Большой гарнизон в пустой крепости не оставишь. Голодные воины элементарно ослабнут, а там, глядишь, и отобьём Угрюмую обратно.

Первыми шли несколько сотен разведчиков. Воины пристально осматривали округу и прокладывали путь остальным. Основная колонна сильно отстала. Сначала тяжеловесный караван просто не поспевал за разведкой, а затем и вовсе начались проблемы. Посреди туннеля сломался фургон с мечами, забаррикадировав проход с обеих сторон. Поклажа вышла слишком тяжелой, потому ось не выдержала и треснула на подъёме. Пришлось сбрасывать оружие на пол, а телегу полностью распускать на доски, иначе остальным было бы не пройти.

Потом караван загруз уже снаружи. Снега навалило по колено, для таких путешествий больше подходят сани, мы же располагали в основном колёсными возами. Под головные повозки пришлось стелить доски и хворост. Первые три-четыре телеги толкали, не жалея сил, чтобы проложить колею.

В общем, за день продвинулись едва ли на пять километров. Разбили лагерь, поставили шатры. Хоть орда и была где-то там, за горой, всё же на душе было как-то неспокойно. Ещё я очень боялся болезней. Особенно среди детей. Всё же ночёвки в лесу, на морозе, не могут не влиять на здоровье. Потому на костры дров не жалели, в питьевую воду добавили ещё больше спирта, подогревали вино с тёртым перцем, а малышню прятали в тёплых палатках и баловали сушками. Витамины, как-никак.

За следующие два дня прошли куда больше. Снег слежался, телеги так сильно не вязли в сугробах, так что продвинулись прилично. Хотя в одиночку или малым легконогим отрядом весь путь можно проделать и за день. Но как для многочисленного каравана – считай подвиг совершили.

Дальше пошли только общинники и раненные бойцы. Их задачей было углубиться в лес как можно дальше и разбить лагерь в удобном месте. Одну рацию я отдал Тири. Пришлось выдержать ещё одну битву, но в итоге она смирилась и осталась в лесу.

Все остальные двинули в обратный путь. У воинов задача была иной…

* * *

Северную ветку туннеля спрятали за перегородкой, собранной из распиленных надвое брёвен, таких же размеров и толщины, какими подпёрты были своды подземного хода. Мастера подкрасили новые столбы, придавая им напускной ветхости, а факелы на том участке сняли со стен и передвинули дальше. Стена подземелья стала выглядеть монолитной. Когда Крас убедился, что потайной северный проход замаскировали надёжно, он с лёгким сердцем покинул туннель.

Угрюмая опустела, стала воистину хмурым, неприветливым местом. В брошенных коридорах завывал грустный ветер, в бесчисленных покоях и залах, где ещё несколько дней назад кипела жизнь, слышалась ругань и радостный смех, теперь уши тонули в тиши. Пустынный, засыпанный снегом двор стало некому чистить, раскрытые дверцы конюшен утробно поскрипывали, гоняемые туда-сюда сквозняками, а серые продрогшие камни нагнетали тоску.

Полторы сотни латников едва ли могли перекрыть даже стены, потому и не думали отбивать новый штурм. Орда готовилась пять дней и когда из леса показались первые штурмовые отряды, Крас приказал открыть перед ними ворота. Кто знает, возможно скоро сюда придётся вернуться, так что уходя, не стоило давать кочевникам повода рушить крепость без боя.

Его отряд стал фалангой в туннеле. В толщине прохода бок о бок могли разместиться полтора десятка воинов. Строй вышел плотным, каждый стражник прикрылся щитом, первые четыре шеренги ощетинились длинными пиками. Сзади оказался отряд арбалетчиков. Стрелки притащили с собой лёгкие табуреты, чтобы иметь возможность приподняться над строем и посылать болты над головами латников.

Время будто остановилось. Ошеломлённые дикари не спешили пройти на задний двор по следам защитников, робко ступали по крепости, исследовали каждый угол, отовсюду ждали подвоха. Томление затянулось. Крас уже решил, что ордынцы не управятся с поисками до вечера, когда дверь в подземелье распахнулась и на пороге окаменели десятки растерянных халирцев.

Стрелки не сплоховали, защёлкали арбалеты, засвистели болты. Из двора послышались стоны и крики. Загромыхали многочисленные шаги. Ордынцы нашли северян. Пришло время сражаться. В туннель врывались всё новые отряды степняков и тут же падали на пол. Узкие двери играли злую шутку с ордой, арбалетчики стрел не жалели, не позволяли врагам приблизиться к строю. Истребление продолжалось долго. Мертвецы захватили проход, кровь чавкала под ногами, горными ручьями затопила туннель, поднялась по щиколотку, обмазав сапоги наступающих. Но безумная орда шла вперёд. Не считаясь с потерями, растаптывая собственных раненных, буквально по головам кочевники продвигались к коробке.

Керрийцы не стали покорно дожидаться врагов. По команде Краса строй содрогнулся, по туннелю прокатилась стальная волна и фаланга сделала пять ритмичных шагов вперёд, выходя на дистанцию ближнего боя. Пришло время поработать копьём.

– Выпад.

– Ггухх!!! – рокотом горного обвала отозвалась коробка. Пики вырвались вперёд. Завопили раненные, убитые падали под ноги. Это было легко. Тренированные стражники стояли монолитной стеной. Количество степняков в узком туннеле не давало им преимущества. Спустя ещё десять минут бесконечный наплыв дикарей перерос в страшную давку. Скованные кочевники выли, не могли сражаться, не могли нормально дышать, в то время, как организованные воины Краса продолжали свободно маневрировать в коридоре.

– Шаг назад.

– Ггухх, ггухх!!!

– Выпад.

– Ггухх!!!

– Шаг назад.

– Ггухх, ггухх!!!

– Выпад.

– Ггухх!!!

Тяжёлые тренировки превратили шайку слабых разбойников в безотказную машину смерти. Каждый стражник Угрюмой в пешем сражении стоил троих халирцев. Каждый латник в плотном строю стоил тысячи степняков. Все манёвры были отработаны до уровня рефлексов, все воины знали своё место, точно исполняли свои роли в кровавом спектакле. Латники первых шеренг сдерживали натиск. Уставших и раненных тут же меняли, так что на пути халарата всегда стояли свежие силы. Спустя четверть часа в туннеле выросли горы трупов, становясь на пути захватчиков новой преградой.

Орда не сдавалась. Окрылённые Микхой халирцы шли напролом. Бой затягивался, а коробку теснили назад. Каждый метр, каждый шаг Крас продавал очень дорого, но кочевники без колебаний шли на кровавый размен. В какой-то миг Крас осознал, что коробка пересекла опасную черту. Нужно было заканчивать битву.

Позади стальной фаланги показался первый пост и тяжёлые кованые ворота, перегораживающие проход в подземелье. Коробка прошла и как только последний латник оказался за чертой, ворота закрылись. Ордынцы перестали наседать и даже не попытались пройти за преграду. Возможно, командиры оценили потери, решив, что лучше уж отгородиться от упрямых врагов, чем продолжать столь невыгодное сражение. А быть может кочевники знали, что выход из туннеля обрушен и воины Краса оказались в смертельной ловушке. Как бы там ни было, а битва закончилась.

– Сир, как нам быть дальше? – пропыхтел мокрый от пота десятник, что стоял на одной линии с Красом.

– Организуйте посты, – тяжело выдохнул Крас, который всю битву провёл в первой шеренге. Заменить могучего пришельца на острие было попросту некем. – Два десятка латников должны всегда караулить ворота. Остальным отдыхать. Мы сделали всё, что могли. Теперь наши жизни в руках торрека.

Только теперь Крас почувствовал, что воздух стал тяжелее и каждый вдох даётся с трудом.

– Кислород на исходе, – возбуждённо прошептал он. – Гасите факелы, и да поможет нам Керит.

Спустя несколько мгновений погасли огни, и кромешная тьма опутала воинов. Выход из добровольной ловушки был только один…

* * *

До прихода ночи я нервно топтался в туннеле где-то в сотне шагов от развилки. Крас вышел на связь и подробно описал все перипетии подгорного сражения. Ещё добавил, что мы просчитались и воздуха запертым стражникам может до утра не хватить. Потому выходить из укрытия придётся раньше задуманного. Пусть так. В любом случае ордынцы должны были успеть прочувствовать вкус победы и триумфально занять пустующую твердыню.

Сзади загорелись несколько фонарей. Я обернулся на свет. Там суетились курсанты, строя воинов по десяткам.

«Пора» – подумал я, глядя на часы. Едва перевалило за полночь. Пока выйдем в главный проход, пока пробьёмся к крепости, халирцы точно успеют лечь спать.

К перегородке подошли в темноте. Четверо воинов ухватились за ручки и отодвинули фальшивую стенку в сторону. Из открывшегося прохода вынырнули десяток арбалетчиков и заняли коридор, пока за их спинами строились латники. В точке выхода не было ни души.

– Вот это Крас порезвился, – ошеломлённо выдохнул Кос.

От его слов все пришельцы поёжились. Мертвецов в коридоре оказалось столько, что земли под ними было не видно. Каждый шаг в подземелье походил на акробатический трюк: приходилось прыгать и изгибаться, чтобы не топтать ногами мёртвую плоть.

– Кос, бери стрелков и дуй к воротам, – не глядя, прошептал я. – Пора выручать героев из переделки.

– С удовольствием, – ответил здоровяк и пока остальные начали медленно продвигаться к выходу, бросился в обратную сторону – в глубину подземелья. Следом за Косом последовал большой отряд стрелков.

У первого поста арбалетчики нарвались на дикарей. Полсотни кочевников скучали под стенами, карауля ворота. Врагов со спины никто из них не ждал. Кос не заметил преграды. Несколько залпов уполовинили постовых. Остальных добили мечами.

Чтобы не поймать шальную стрелу от своих, великан простучал по воротам условный сигнал. Ответа с той стороны не последовало, но Кос явно расслышал какую-то суету, потому спустя минуту повторил. В этот раз с ответом тянуть Крас не стал. В тот же миг послышался уставший голос пришельца:

– Кто там, отзовись.

– Свои, – довольно пророкотал Кос. – Ты там в порядке?.. скорей открывай.

Заскрежетал железный засов, заскрипели бывалые петли. Ворота медленно распахнулись.

– Ну наконец-то, – жадно хватая воздух, повис Крас у Коса на плечах. – Я уж думал, задохнёмся там все. Как прошли?

– Без проблем. Хотя ты тут так расстарался, что вместо лёгкой прогулки бег с препятствиями получился.

– Ну вы уж извините, – пробурчал Крас, косясь великану за спину. – Я бы тоже предпочёл не проливать столько крови.

– Андрей ждёт нас у входа в подземелье. Сказал, не начнёт, пока не убедится, что проход зачистили полностью.

– Тогда поспешим.

Спустя четверть часа отряды соединились. После коротких приветствий я, Борис, Емеля и Старый смертоносными тенями обрушились на постовых у входа в туннель. Полтора десятка халирцев отошли легко, едва ли успев понять, откуда пришла смерть.

Остальные курсанты прошли вслед за нами и мигом взобрались на стены. В крепости у нас было огромное преимущество – мы жили здесь несколько лет. Используя слепые зоны, ребята прокрались к другим постам. Орудуя стилетами, они зачистили муры и сторожевые башни. Задний двор остался без глаз.

– Их слишком мало, – проскрипел Борис, вытирая тряпкой красный клинок. – Не нравится мне это.

– Посмотрим, возможно Хагмас привёл в крепость только привилегированных воинов. К тому же, кто знает, сколько их будет в передней?

Пришло время занять пристройки. В тёмные коридоры нырнули отряды мечников. В считанные минуты воины прошли все помещения, но кроме пары десятков ордынцев, что, видимо, случайно забрели в чьи-то покои, резать глотки там было не кому. Халирцы облюбовали пустые казармы.

Большой отряд латников покинул подземелье, окружая спящих врагов. На двери казармы уставились наконечники копий, в окна нацелились арбалеты. Но драться было ещё рано. Чтобы не шуметь, пришлось использовать новое оружие северян.

У воинов в сумках появились кожаные мешочки, до краёв набитые зелёным порошком – тем самым, что едва не погубил однажды Медведя. Спустя несколько ударов сердца загорелась дюжина фитилей и примитивные дымовые шашки влетели в казармы. Двери плотно закрылись, оставляя весь дым внутри помещений.

Я не удержался и заглянул в окно, но кроме стены белого дыма рассмотреть ничего не сумел. Даже если кто и проснулся, встать и выбраться из ловушки не сможет. Теперь-то наверняка. Трудно сказать, выживут дикари или нет, но доза цветных сновидений от веселящего газа им была обеспечена.

Когда задний двор остался за нами, отряд начал продвигаться к главной площади. Первыми в коридоры просочились стрелки. Лучники не шумели громоздкими латами, да и шли гораздо быстрее. Остальное войско двигалось на небольшом отдалении.

У ворот сгрудились все командиры. Проход находился в пристройке, потому говорили шёпотом – эхо в пустых коридорах отбивалось от стен и грозило беспечным штурмовикам большими неприятностями. Я аккуратно приоткрыл калитку и выглянул во двор. К счастью, дверца не скрипнула.

Снаружи горели большие костры, у которых сгрудились несколько сотен ордынцев. Площадь походила на скотный двор: всюду желтели ошмётки соломенных тюков, темнели комья грязи, а растоптанный снег превратился в серую кашу. Ещё больше дикарей ходили по стенам. То там, то здесь мелькали факелы часовых. Все кочевники выглядели бодро и собранно, будто готовились к битве. Но сильнее всей этой картины меня удивили главные ворота – они были закрыты.

– Что-то не так, – нервно прошептал я, закрывая калитку. – Их действительно очень мало. К тому же все кочевники смотрят на юг… и ворота закрыты.

– Ну, Крас перебил много отрядов… – Запнулся Рыжий, и сам понимая, что сказал глупость.

– Может керрийцы подтянулись? – не веря самому себе, протянул Калаш.

– Мы ещё не знаем, сколько ордынцев в пристройках, но то, что в крепость зашла лишь часть орды – уже ясно. Тем проще для нас. – Серьёзно проговорил Борис.

– Ладно, время уходит, – начал я раздавать указания. – Всем приготовиться. Как только во дворе станет просторней – вступайте в битву. Бернис…

– Да, сир.

– Пробивайся к воротам и стой на смерть. Ни один дикарь не должен к ним подобраться.

Бернис кивнул и скрылся в темноте, пробираясь к своим латникам.

– Теперь стена… Шева, Рыжий и Калаш – берите правое крыло. Циркуль, Емеля и Старый – вы слева.

– Понятно, – пробубнил за всех Циркуль.

– Остальные со мной… ты готов? – повернулся я к Тиму.

– Готов, – уверенно выдохнул парень.

– Тогда с Богом.

Я закутался в тёмный плащ, чтобы кираса не поймала отблески костров, выдавая непрошенных гостей раньше срока, вышел из калитки и пристроился в тени под стеной. Следом за мной вышел Тим.

– Сосредоточься. Я брошу таран через центр площади. Ты возьми чуть правее, чтобы можно было быстро пробиться к нашему крылу и зачистить все залы.

Тим кивнул и начал плести. Я не отставал. Спустя несколько ударов сердца плетение было готово. Я закружил вихрь и бросил его на кочевников. Громыхнуло. Костры размело. Халирцев порвало в клочья и разбросало по всей площади. Мой таран по диагонали прошёл весь двор и рассыпался, встречаясь с крепостной стеной. Спустя миг громыхнуло ещё раз. Пусть не так сильно, не так эффектно, но не менее эффективно. Брошенное Тимом плетение разбросало остатки часовых, открывая двор нашим людям.

– Ххо-ор-рра!!! – оглушил меня рёв северян.

В следующий миг ворота за нашими спинами распахнулись и во двор высыпали стражи Угрюмой. Воины добивали оглушённых халирцев. По лестницам уже взбегали отряды курсантов, а Бернис прорывался к воротам. В считанные мгновения двор опустел, а на стенах разгорелось нешуточное сражение.

Не теряя драгоценных мгновений, я, Борис и Тим ворвались в наше крыло. Позади гремели сапоги латников. В коридорах было ещё просторно, дикари только просыпались и выскакивали из покоев и залов, чтобы нарваться на наши мечи.

Пришлось поработать и мне. Перед обеденным залом мы напоролись на организованный отряд воинов в дорогих чёрных доспехах. Это были дасулы какого-то знатного гарра. Они сражались как львы, здорово задержали мой отряд. Неистово размахивая мечом, я ворвался в гущу врагов. Над головой свистели болты и халирские кхопеши, а клинок в моих руках испил вражеской крови. В меня ткнули коротким копьём, но железный лист наконечника летел слишком медленно, чтобы пронзить грудь торрека. Я легко увернулся, ухватился за древко и тем самым копьём свалил с ног несколько ближайших ордынцев.

Рядом промелькнула белокурая тень. Тим разогнал своё тело до немыслимой скорости. Его меч рассекал воздух, подобно лопастям ветряной мельницы, а под ногами корчились поверженные враги. Борис был куда осторожнее. Наёмник временами выскакивал из-за моей спины, рубя сразу по несколько дасулов, стоявших в опасных для меня позициях.

В пылу схватки я не сразу осознал, что коридор опустел. Остальные кочевники закрылись в обеденном зале.

– Посторонись, – рыкнул Борис, плечом проламывая закрытую дверь.

По крепости пролетел жалобный треск. Дверь сорвалась с петель, на огромной скорости пролетела несколько метров, сбивая с ног и калеча притаившихся за ней степняков. Следом за наёмником в зал ворвались и все остальные.