Текст книги "Расколотые небеса (СИ)"

Автор книги: Томас Пир

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 35 страниц)

Глава 14

Путешествие морем далось Лейме непросто. Как оказалось, принцесса страдала морской болезнью и тяжко переносила первый лисан странствия. Хвала Кериту, купецкое судно сделало в пути несколько остановок, так что болезная пленница смогла отдышаться. Почти всё плавание Лейма провела в трюме, потому вести о прибытии в порт Галоса её знатно порадовали.

Наёмники вывели пленницу в сумерках. В порту к тому часу было очень многолюдно. Всюду перекрикивались люди, сновали носильщики и гружёные телеги. В Галосе было нестерпимо жарко, платье принцессы прилипло к телу, а тёмный плащ с капюшоном грозился запечь её высочество до угольков. Воздух пропах морской солью, рыбой и потом. Но Лейма особо не брезговала, так как сама готова была отдать половину королевства за корыто с горячей водой.

Встречал гостей высокий, пожилой мужчина в причудливом бархатном платье, расшитом вычурными парчовыми лентами, бордовом берете и коротком, едва ли достающем до пояса, алом плаще. Даже на вид костюм встречающего был очень дорогим и достаточно лёгким, чтобы сберечь тело мужчины от невыносимой жары. Присмотревшись как следует, принцесса поняла, что они с провожатым знакомы:

– Барон Литис, вы ли это? – воскликнула Лейма на Керрийском.

– Да, ваше высочество, – почтенно склонил голову старец. – Приятно знать, что столь юные и очаровательные девицы узнают меня даже после долгой разлуки, – растёкся он в самодовольной ухмылке.

Лейма на мгновенье нахмурилась. Этого храса она помнила хорошо: ни одной даме при дворе Поющего Эллы не было покоя, всех домогался ненасытный барон. Но неприязнь продлилось недолго. Принцесса взяла верх над чувствами и, подхватив лорда Литиса под руку, расплылась в одной из любезнейших своих улыбок.

– Ваша милость, так это вы, значит, мой новый пленитель?

– Ну что вы, ваше высочество? – так же вежливо отвечал барон Литис. – Я лишь любезно согласился предоставить вам кров. К тому же, слухи о вашей неземной красоте уже достигли дворца хесира Минука, так что вашего появления здесь ждут давно.

– Так вы отвезёте меня во дворец?

– Нет… пока нет. Сначала вам стоит немного обжиться, выучить язык…

– Я говорю на антийском, – стрельнула принцесса глазами, да так, что собеседник слегка поперхнулся.

– Кхм… и всё же, ваше высочество, первое время вам стоит пожить в моём имении.

– Но потом вы представите меня при дворе хесира Минука?

– Это часть уговора, – развёл руками барон. – Против воли правителя Галоса даже мастера безымянных не пойдут в его доме.

За беседой Лейма не заметила, как они с лордом Литисом прошли до конца пристани, где их ждала закрытая повозка с запряжённой тройкой гнедых скакунов. Барон помог её высочеству взобраться внутрь и тут же уселся рядом. Принцесса прикипела к окну. Наёмники из стражи безымянных пристроились сзади повозки верхом на антийских скакунах. Сначала процессия долго ехала по скальному серпантину, увитому гнёздами каркающих без продыху чаек, пока не оказалась у огромной мраморной стены, едва ли не в три раза выше, чем муры Алланти. Ворота были раскрыты, повозку бегло осмотрел хмурый стражник. Лейма удивилась его латам. Прочная броня была подбита дорогим красным сукном с дивным узором вставшего на дыбы заморского льва. Позволить себе такое богатство в Керрии могли только дворяне, но никак не дежурная стража. Проехав в город, принцесса удивилась ещё больше. Ей на глаза попались ещё несколько десятков стражников, и выглядели они все одинаково.

– Галос – один из самых богатых городов Антийского Союза, – протянул лорд Литис, верно угадав мысли принцессы. – Хесир Минук тратит на войско и стражу баснословные деньги, – кивнул он Лейме.

Сулаф спряталась за горизонтом. Повозка медленно ехала по чистой мощёной дороге – даже раза не налетела на кочку. Лейма во все глаза рассматривала белые мраморные многоэтажные дома с острыми шпилями, нависающие над головой. Всюду сновали люди, разодетые в пёстрые наряды, подобные тому, что носил барон Литис. За всё время поездки ни один бедняк или простолюдин не попался принцессе на глаза – все горожане были одеты будто придворные. Зажглись светильники на столбах. Спящий город будто ожил.

– Пришла пора развлечений, ваше высочество, – снова уловил тревоги принцессы её провожатый. – Ночью здесь обычно не спят.

– Но что же они тогда делают? – дивилась принцесса.

– Кутят, пируют, танцуют, развлекаются… словом, живут в своё удовольствие. Вон там, – указал барон пальцем в окно на приметный особняк раскрашенный в розовых тонах, – наверное, самый дорогой и самый знатный в мире бордель. Побывать в его стенах мечтают все северные дворяне.

У дверей борделя выстроились толпы полуголых девиц. Глядя на тех грациозных прелестниц, Лейма впервые в жизни почувствовала женскую зависть, но быстро встрепенулась, вспомнив, кого по праву называют «Керрийским цветком». Там же притаились двое верзил, что осматривали мужей и женщин, заходящих в дом порока.

– Дальше по улице будет много игорных домов и трактиров, но самым популярным развлечением у антийцев считаются бойцовые клети, – продолжал барон свой рассказ.

– О, – ехидно протянула Лейма. – Значит, антийцы считают себя самым цивилизованным и культурным народом на свете, а вот от древних диких забав всё никак отказаться не могут?

– Могут, ваше высочество, могут, – парировал барон. – В клетях давно уж никто не умирает. Бойцы бьются не насмерть. Да, конечно, бывают увечья, но теперь это спорт, а не кровавое зрелище. Да и платят им столько, что и нам с вами впору завидовать.

– Платят рабам? – изогнула Лейма точёные брови.

– Ну… – Замялся вдруг лорд Литис. – Сказать по правде, впервые прибыв сюда, я был сражён местными порядками не меньше вашего. Рабов здесь не сильно-то и угнетают. Многие из них живут куда лучше ваших керрийских подданных. Конечно же, я сейчас говорю о бедных простолюдинах. Богатству наших дворян впору завидовать даже антийцам. Словом, большинство рабов попадают в Галос нелегально, по тропам контрабандистов, и продают себя сами, чтобы хоть немного пожить в роскоши господ и заработать горстку монет для семьи.

– Я много небылиц слышала о сказочных богатствах Союза Антийских Городов, но даже не представляла, что все те истории правда.

– Сильная армия – зарок богатства. При хесире Минуке Галос знатно поумерил свои захватнические аппетиты, даже несколько колоний в диких землях Зуррама покинули. Хесир всё о мире для всех народов талдычит, хочет остаться в летописях как гуманист и великий миротворец, но ему оно дозволено себя так вести. Предшественники Минука столько награбили в том же Зурраме, что хватит ещё на десяток поколений правителей-миротворцев. Ну а порт вы, ваше высочество, видели сами. Пока пираты Гиблого Залива будут грабить купцов, антийские торговые гильдии будут процветать, ведь никто кроме них не может устоять супротив той напасти.

Повозка проехала «Потешную» часть города – так её величал барон Литис – пропетляла немного по тесным каменным переулкам, пока вывезла гостей на просторную улицу, усеянную высокими шпилями богатых имений.

– Добро пожаловать в маленькую Керрию, ваше высочество, – пафосно проговорил барон, снова указывая на окошко.

– Что это значит?

– Все имения, которые вы можете здесь видеть, принадлежат нашим землякам. Вон тот большой дом с высоким каменным забором прикупил граф Барна прошлой весной. Рядом с ним поместье барона Корки, а дальше тянутся заборы имений герцога Митриса и моего кузена – барона Чиприза.

– Это же всё клятвопреступники. Расхитители казны, приговорённые к смерти, – вскинулась принцесса, забывая на миг, что её собеседника несколько лет назад постигла та же участь.

– Да уж, ваше высочество, все мы здесь беглецы, которые нашли в богатом Галосе спасение от преследований вашего отца, – укоризненно произнёс барон.

– Преследований? – расхохоталась Лейма. – Вы воры, ваша милость.

– А вы? – строго уставился он на принцессу. – Казна королевства не есть собственность короля. Элла прокутил столько золота, что всю Керрию можно было услать самыми дорогими заморскими тканями, ещё и крестьянам раздать по стаду пахотных мулов и по толстому кошелю золотых.

Лейма не нашлась чем на это ответить. Да и спорить ей не хотелось. Потому её высочество подарила собеседнику вымученную улыбку и снова отвернулась к окну. Повозка остановилась. Наёмники безымянных тут же спешились и окружили воз, пока слуги барона не открыли ворота. Только во дворе имения Лейме дозволили выйти на воздух, плотно прикрывая голову капюшоном.

Двор имения был небольшим, устланным ровно подогнанным камнем. Поместье барона Литиса возвышалось на три этажа. Хмурый тёмный чертог напоминал замковые муры. Внутри все стены были обшиты резным деревом. Начиналось поместье просторным залом с камином, круглым столом и резной круговой лестницей, уходящей на верхние этажи.

– Вы верно устали с дороги?

– О, вы очень любезны, ваша милость, – склонилась Лейма в поклоне.

– Я распорядился насчёт ужина. Его доставят вам в покои. Там же слуги приготовили вам чашу для омовений. Гисла вас проводит, – указал он рукой на юную служанку. – Чувствуйте себя как дома.

– А мои провожатые?

– К сожалению, избавить вас от их присутствия, – покосился барон на пятёрку наёмников, что бесцеремонно уселись за столом и скучали, пока другая служанка сервировала им стол. – Я не могу. Эти люди будут жить в соседних с вами покоях. Остальная их ватага разместилась в конюшне. Таковы условия мастеров.

– Ну что ж, благодарю вас за кров, дорогой барон, – снова поклонилась Лейма и пошла вслед за юной Гислой.

Покои принцессе достались просторные. Стену подпирала большая кровать с мягкой периной, деревянный стол у окна пестрил бумагой и перьями, а на полу лежал мягкий ковёр. У кровати стояло большое корыто с водой. Забыв про голод, Лейма тут же отослала служанку, сбросила платье и предалась желанному омовению. Горячая вода её истомила, расслабила, и принцесса едва не уснула. Потом поужинала при свечах и легла почивать.

Уснуть её высочество так и не смогла. Много тревожных мыслей одолевали её в ту ночь, много волнений пленили разум. Лейма затеяла очень опасную игру и тревоги терзали сердце всё чаще. Но отступать было поздно. Первый шаг уже сделан, потому…

Скрип тяжёлой двери прервал её мысли. В комнате стало светлее. Лейма тут же раскрыла глаза и увидела барона Литиса, что в ночной сорочке стоял на проходе, держа в руках серебряный подсвечник с пятью зажжёнными огарками свечей.

– Барон?..

– Да, ваше высочество, это я, не пугайтесь, – добродушно проговорил старик, медленно входя в комнату и запирая дверь на засов.

– Что вы делаете, ваша милость? – сделала удивлённый, испуганный вид принцесса, незаметно доставая из-под подушки кинжал Корниса.

– О, я всего лишь пришёл справиться о ваших делах, в надежде на скромную благодарность за мою щедрость и доброту…

– Благодарность? – продолжала Лейма разыгрывать глупость.

– Да, ваше высочество, очень скромную, ничего не значащую благодарность.

Договорив те слова, барон поставил подсвечник на стол и сбросил сорочку на пол, оставаясь полностью нагим. От вида его дряхлого тела Лейма скривилась. Кожа барона вся была сморщенной, дряблый живот отвис почти до колен, а опускать взор ниже живота Лейма и вовсе не решилась, боясь, что её стошнит.

– Ваша милость, то что вы удумали…

– Ну всё, девка, полно слов!.. – взревел барон и попытался запрыгнуть на кровать, но Лейма проворно перекатилась и соскочила на ноги с другой стороны ложа. Затем принцесса подхватила с тумбы расписную глиняную вазу с букетом цветов, с силой швырнула её и разбила о стену. Треск битой посудины пролетел по всему этажу. После того принцесса завизжала так громко, как только смогла.

Барон подскочил следом за Леймой, но её высочество снова избежала объятий, отпрянув к двери и выставив клинок перед грудью.

– Ваше высочество, – облизнув тонкие губы, говорил барон Литис. – Зачем так кричать? Вы в моём доме, ещё слуг разбудите… моих слуг, – чуть придвинулся он к принцессе. – А кинжал лучше спрячьте. Я хоть и не молод давно, но с девицей управиться сумею, поверьте. Давайте вы лучше уж по своей воле ложитесь, – кивнул он на кровать.

– Их-хи-хи-хи! – залилась принцесса, расслышав топот сапог в коридоре. – Очень самонадеянно, барон, но всё обстоит несколько иначе. Держать оружие меня учил сам Готри Моурт, так что можете попробовать.

Расслышав те слова, старик слегка стушевался и перестал напирать на принцессу.

– Меньшей глупости я от вас и не ждала, – продолжала Лейма. – Но так даже лучше. Уж теперь-то меня совесть точно мучить не будет, – задорно проговорила она, отворила засов на двери и быстро отскочила в сторону.

В тот же миг в покои ворвались наёмники братства. Тяжёлые сапоги лязгали шпорами по полам, заскрипели кожаные куртки, заскрежетали мечи.

– Отправляйтесь к себе, – повелительно рыкнул барон. – Я вас не звал, мы с моей гостьей желаем побыть наедине.

Наёмники не сдвинулись с места. Лишь один из них – широкоплечий мечник с недельной щетиной и острой улыбкой – обернулся к Лейме и спокойно проговорил:

– Что здесь стряслось?

– А ты сам что, не видишь? Это так ты меня стережёшь? – строго молвила Лейма, сложив руки на поясе.

– Прости, госпожа, – виновато протянул верзила, опуская глаза.

– Госпо… что? – в шаге от обморока пискнул барон, но закончить ему не дали. Тяжёлый кулак тут же пригвоздил старика к полу. Встать он даже не пытался. Несколько пар сапог замелькали у барона перед глазами, дорогой шейдирский ковёр то подпрыгивал, то налетал на несчастного каменной глыбой, отпечатал весь узор на морщинистой старческой коже. Когда лорд Литис уже собирался испустить дух, до его ушей долетел приятный голос принцессы:

– Довольно.

Избиение прекратилось. Двое наёмников поставили окровавленного старца на колени перед принцессой. Один из них приставил нож к его горлу и спросил:

– Госпожа желает смерти этого храса?

– Ты мне скажи, – повела плечами Лейма. – Он нам ещё нужен?

– Нет, твоё высочество, – ухмыльнулся наёмник, немного надрезая шею барона. Тонкая алая струйка покатилась по дряблой груди. – Ты была права: мы припугнули прислугу, обыскали поместье и в винном погребе нашли три больших сундука, набитых золотом и серебром. Тебе хватит, чтобы купить нашу верность. Его можно кончать.

– Кончать? – взвизгнул барон. – Мен-ня?.. ваше выс-сочество!.. пощадите, пощадите.

– Я сама это сделаю, – холодно проговорила Лейма, сжимая золотую рукоятку кинжала. Затем она медленно подошла к пленнику, схватилась свободной рукой за седые волосы, а остриём кинжала прикоснулась к баронскому кадыку.

– Это… это не всё… я богат… я богат… – Заголосил барон Литис. – У меня есть ещё золото и серебро… я всё вам отдам, только пощадите.

– Мы и сами найдём остальное, – бесстрастно говорила Лейма. – К тому же золото не твоё. Ты украл его из казны моего отца, так что не торгуйся тем, чего не имеешь.

– Я… я… у меня есть знакомства… есть связи, – заговорил барон ещё быстрее. – Я сделаю всё, что вы мне прикажете. Я буду служить вам верой и правдой, клянусь!.. Я никогда не предам вас, только пощадите… пощадите, молю!..

– Хи-хи-хи! – снова взорвалась Лейма. – Слышать клятвы от вора и клятвопреступника довольно забавно.

– Ваше выс-сочество… прошу, я не подведу вас, никогда. Буду самым верным вашим слугой, пощадите!..

Ещё несколько хисок принцесса прижимала клинок к горлу старца, пристально всматриваясь в его лицо и только потом убрала кинжал в ножны.

– Ну посмотрим, – строго проговорила она. – Посмотрим. Пускай покажет вам, где спрятано остальное богатство. Если хоть что-то утаит… – Красноречиво запнулась она. – И ещё – с этой хиски барон Литис ночует в конюшне. Остальные наши воины пускай перебираются в дом. Только женщин не трогать, ясно?

– Но плаванье было долгим и утомительным, – лукаво блеснули глаза наёмника. – Мои парни довольно горячие, а женская ласка могла бы знатно усмирить их пыл.

– По дороге мы видели дорогой бордель, – ничуть не смутилась принцесса. – Я плачу. И пусть твои люди погуляют так, как никогда ещё не гуляли.

– Как прикажет моя госпожа, – ухмыльнулся наёмник и потащил барона к двери. Спустя миг Лейма осталась в покоях одна. Её высочество закрыла дверь на засов и легла на кровать. Ну вот, теперь-то она утомилась, как должно. Лишь только голова принцессы коснулась подушки, она тут же уснула. На лице её застыла довольная улыбка. Первый шаг сделан, игра началась…

* * *

День выдался жарким. Сулаф как следует прогрела воду, потому купаться в реке было здорово. Деревенская ребятня больше крама плескалась у пляжа, играла в водные догонялки и радостно пищала на всю округу. Вайри и Хмури тем временем таскали бредень под камышовой стеной. Улов был неважный – полведра пескарей, десяток ершей и три окунька, ещё несколько раков забрались в гузырь. Вчера сети ломились добычей, а сегодня… Ну что ж, день на день не приходится.

Сулаф катилась к закату. Полчища серых лягушек затянули вечерние песни. Зажужжали первые комары, затрещали сверчки и цикады. Мимо проплыла дикая утка, неустанно крякая что-то утятам, повсюду таскавшимся за говорливой мамашей. Чуть в стороне от рыбаков замерла цапля, слабо покачивалась на волне, гипнотизировала добычу, чтоб, как придёт время, распрямиться стрелой и поймать себе ужин.

– Да уж, – отрываясь от бредня, протянул Хмури. – Сегодня мы что-то совсем мало натаскали.

– Ничего, – улыбнулся Вайри. – Завтра наверстаем.

– Не выйдет, зятёк, – грустно говорил Хмури. – Завтра мы с отцом повезём в крепость припасы. С нами не хочешь?..

Вайри вздрогнул, нахмурился, отвернулся. Уши его вспыхнули жаром, щёки налились румянцем. Он испугался и Хмури это заметил.

– Слушай, Вайри, – проговорил он, пристально глядя на зятя. – Ты уж восемь лисанов, как под нашей крышей живёшь. Мы тебя нашли, лечили, кормили – отец даже Гриду за тебя выдал. Раньше срока дочку отдал.

– И я вам очень за то благодарен, – перебил его Вайри. – А Грида – моё спасенье, моё искупленье, мой лучик света. Я люблю твою сестру больше жизни и…

– И всё равно не рассказываешь о себе даже ей, – насупился Хмури. – Кто ты? Откуда у тебя эти шрамы? Что ты делал в проклятом лесу и почему вздрагиваешь при одном упоминании об Угрюмой?

– Я был плохим человеком, Хмури, делал ужасные вещи. Боюсь, если вы всё узнаете, вряд ли захотите и дальше иметь со мной дело.

– Не выдумывай, – вскинулся Хмури. – Ты хороший человек, я вижу это. И отец видит, а Грида… ха-ха-ха! Ну, о ней ты и сам знаешь.

– Да уж, знаю, – улыбнулся Вайри, вспоминая свою златовласку.

– Ты наша семья, и что бы там ни было раньше, мы не отвернёмся от тебя.

Вайри хотел что-то ответить, но не успел. Увесистый камень хлюпнул между рыбаками, поднял над водой фонтан брызг, окатил парней россыпью прозрачных водяных бусин. Вайри встрепенулся, огляделся вокруг и тут же всё понял. За стеной очерета мелькнули две огненно-рыжих косы, блеснули весёлые чёрные глазки, а россыпь веснушек расплылась по щекам, растянутая весёлой улыбкой.

– Хи-хи-хи! – прыснула Грида, схватилась за юбку и бросилась убегать. Небыстро и совсем недалеко. Так, чтобы Вайри её мог догнать.

– Ах вот ты как? – весело вскрикнул Вайри, бросил бредень и побрёл к дорожке на берег. Выскочить быстро не вышло – он в воде был по грудь, ноги проваливались в густой ил, но Грида хихикала рядом, Вайри точно знал, что догонит.

– Ой, хи-хи, – вскрикнула златовласка, когда увидела мужа на берегу. Тут же бросилась убегать. Вайри взревел и бросился следом. Босые ноги зашлёпали по дорожке, платье подпрыгнуло, косы растрепались. Она несколько раз обернулась, захихикала ещё звонче.

– Вот я сейчас кому-то устрою, – кричал Вайри ей вслед.

Когда до Гриды оставалось совсем ничего, она резко свернула и забежала за толстый млис. Вайри остановился, знал, что проворная жёнушка почти попалась, но вокруг дерева ещё придётся побегать. Он положил руки на кору, выглянул из-за ствола, их глаза встретились. Вайри резко дёрнулся влево, но на деле тут же развернулся и бросился вправо. Грида попалась. Она всегда попадалась – предпочитала оканчивать игры в его объятьях.

– Вот так-то лучше, – вскрикнул Вайри и подхватил Гриду на руки. Она залилась звонким смехом, а Вайри закружил её над землёй. Потом они целовались, пока страшные мысли не ворвались к нему в голову. Вайри тут же встрепенулся и аккуратно поставил Гриду на ноги:

– Ты в порядке? Я не слишком грубо тебя придавил?

– Да что ты всё нянькаешься со мной? – нахмурилась Грида. – Не больна же я, в самом-то деле?

Затем она взяла Вайри за руку и прислонила его ладонь к своему, неслабо покруглевшему, животу. Вайри упал на колени, прижался к её чреву щекой.

– Чувствуешь? Он шевельнулся, – вздохнула она.

– Это чудо, – подскочил на ноги Вайри, расцеловал её руки и прижал жену к сердцу. Много воды утекло с того дня, как она нашла его чуть живого. Вайри будто заново народился, будто получил второй шанс и портить всё не желал. Они присели в тени того млиса, обнялись и долго говорили, смеялись и радовались друг другу. Вайри позабыл обо всём на свете, пока насупленный Хмури не нарушил идиллию.

– Ну вот, – бросил он, ставая над молодыми. – А с бреднем я сам должен возиться, так? Да я чуть сеть не запутал, еле управился, пока вы тут бегали.

– Ха-ха-ха, – одновременно захохотали и Вайри, и Грида. – Ну прости, Хмури, я позабыл о тебе.

– Да это понятно, – отмахнулся Хмури и присел рядом с ними. – Ну так что скажешь, Вайри? Поедем завтра в крепость? Люди собрали припасов, одежд всяких воинам нашим. Крильис – место страшное, а ты сражаться обучен, сберёг бы нас от напастей в дороге…

– Я не могу, – грустно ответил Вайри. – И рад бы, но боюсь, что возврата мне оттуда не будет.

– Да чего ты пристал? – прыснула Грида. – Сказано же тебе – нельзя Вайри в крепость. Хочешь, чтобы с моим милым что-то стряслось? – ещё крепче прижалась она к груди мужа.

Помолчали. Сулаф склонилась над речкой, над волнами показалась золотая дорожка, рассекаемая чёрными стрелами диких уток. Лягушки разошлись не на шутку, заглушили кваканьем всех остальных вечерних певцов. В заводях разыгрались мелкие рыбёшки, заплюхали над водяной гладью, укрыли спокойные воды волнистыми кругами. Лёгкий ветерок пригибал камыши, разносил их шелест по берегу. Над головой чирикали птахи, мерились с лягушками певчим уменьем.

– Эх, – спустя несколько хисок милованья рекой, тяжело вздохнул Хмури. – Пора идти домой. Кому-то ещё рыбу нам готовить на ужин, – лукаво покосился он на сестру.

– А кому-то ножи наточить не мешало, – тут же вскинулась Грида. – А теми затупленными железяками сам свою рыбу потрошить будешь…

– У тебя теперь муж есть, – парировал Хмури. – Вот он тебе ножи пусть и точит.

– Да ладно, ладно, – обнял Вайри за плечи и Хмури и Гриду. – Чего молчала-то? Сегодня же наточу тебе все ножи, какие только покажешь.

– Ты и так работаешь больше других, а ему я говорила ещё на прошлой седмице, а он…

Вайри расхохотался. Он очень любил, когда Грида вступалась за него перед другими, а ещё ему нравились добрые перепалки между сестрицей и братом. Новая жизнь была куда лучше той старой.

Спустя ещё несколько хисок рыбаки и их гостья пошлёпали босыми ногами в деревню. Скоро стемнеет. Люди возвращались с полей. Чтоб добраться до дома, уставшим хлеборобам приходилось переплывать второй, более мелкий и узкий рукав на понтоне. Компании свояков тоже пришлось ютиться с землепашцами, но недолго. Река на месте переправы была узкой. Вайри первым спрыгнул в воду, когда глубина уже была по колено, подхватил Гриду на руки и вынес на берег. Следом шлёпал Хмури, обременённый добычей и бреднем.

Первым всадников заметил Вайри. Большая ватага, десятка три конников, медленно подъезжала к деревне. Наёмник узнал стяг в руках коренастого воина, а следом разглядел и предводителя незваных гостей. Барон Расти Груд скакал в середине колоны, окружённый вооружёнными головорезами, одетыми в лёгкие кожаные доспехи. Расстояние было слишком большим, чтобы рассмотреть уродливый шрам на правой щеке, но Вайри всё же поморщился, когда разум по памяти довершил образ беспринципного палача его величества, чтоб их всех фурса задрала. Всадники настигли крестьян у самого частокола, отрезали им проход до деревни.

– Так, так, так, – привстал в седле Расти Груд, раздвигая губы в самодовольной ухмылке. От того шрам его расплылся по щеке пуще прежнего, избороздив лицо ломанной розовой полосой. – Вайри Мойц… жив, значит, Бостов пёс.

– Не припомню, чтобы мы были в ссоре, ваша милость, – оскалился Вайри. – Помнится, я сослужил знатную службу вашему господину…

– Ты обманул короля и будешь за то строго наказан, – прорычал Расти Груд.

– Это чем же? – развёл Вайри руками. – Легис получил трон, мои господа выполнили свою часть, а вы…

– А как же Бернис Моурт? Почему лорд-защитник Угрюмой всё ещё дышит?

Вайри испугался тех слов не на шутку. Он не был виноват в том, что граф избежал уготованной участи, но и рассказывать кому-либо о пришествии торрека очень боялся.

– Молчишь? – оскалился Расти Груд.

– Ваша милость, – твёрдо отвечал Вайри. – В том нет моей вины. Бернис Моурт оказался не по зубам моим людям. Он всех отправил к Кериту, а я сам чудом избежал смерти, спасаясь бегством, – закончил он, задирая рубаху и показывая барону свежие шрамы на спине.

– Кхм… – Разулыбался Расти Груд пуще прежнего. – А принцесса Лейма? Она, стало быть, тоже оказалась не по зубам твоим людям?

Эти слова привели Вайри в ужас. Он понял, что ответить ему на такое обвинение нечем, и все страшные мысли проступили у него на лице.

– Взять его, – рыкнул Расти Груд, и тут же несколько всадников спешились и медленно двинули к Вайри, оголяя мечи.

– Ваша милость, – поднял Вайри руки над головой. – Не нужно насилия, я в вашей власти.

– Нет, – вскрикнула Грида, когда двое воинов заломили руки её мужу. – Нет. Отпустите его. Вы не смеете. Отпустите!..

– Что тут творится? – послышался строгий голос отца Гриды и Хмури. Старик выскочил за частокол, а следом за ним выходили остальные крестьяне.

– Отец, – вскричала Грида, умываясь слезами. – Они хотят забрать Вайри… они… они…

– Господин, – склонился старик в почтенном поклоне. – Мы мирные люди и никому зла не желаем. Зачем вам мой зять? Он болен, проку вам с него будет мало, уверяю вас.

– Ха-ха-ха! – взорвался хохотом Расти Груд. – Зять? Это твой зять? – спрыгнул он с коня и подошёл к старику.

– Да, сир, этот парень мой зять и скоро он станет отцом моего внука.

– Сожалею, старик, но у короля есть неотложное дело к этому выродку, – указал Расти на стоящего на коленях Вайри. – Придётся твоей дочери подыскать себе другого мужа, а этого позабудьте. И ещё… – Задумчиво протянул Расти Груд. – Мы задержимся в ваших краях на несколько дней. Мои люди устали, лошади валятся с ног. Мы займём четыре дома. Приготовьте нам ужин и займитесь скотиной, и… а что это у вас там за телеги? – покосился он на обоз из четырёх крепких повозок, гружёных припасами для Угрюмой.

– Это припасы, сир, – снова склонил старик голову. – Подмога нашим защитникам, которые схватились с ордами кочевников.

– Вот как?

– Да, сир. Быть может, таким славным воинам как вы стоит присоединиться к гарнизону Угрюмой и показать свою силу в настоящем деле, а не обижать юных дев и без того бедных крестьян.

Расти нахмурился. Речи старика его разозлили. Несколько хисок он буравил его ненавидящим взглядом, а потом продолжил спокойно, как ни в чём ни бывало:

– Я передумал. Мы не останемся здесь, а двинем в обратный путь немедля. Король и так заждался вестей. А те телеги мы возьмём с собой, казна пуста, нам нужнее…

– Сир… но… но, вы не смеете… мы верно платим налоги, а это подмога для крепости… даже вам не дозволено…

В следующий миг Расти Груд молниеносно выбросил руку из-под плаща. Старик захлебнулся словами. Глаза его округлились, голос дрогнул. Он опустил взор к груди. Холщовая рубаха быстро намокла, испачкалась. На груди старика растекалась подвижная бордовая клякса. Сердце несчастного проткнул длинный стилет.

– Мы люди короля, – прорычал старику в лицо Расти Груд. – Нам дозволено всё.

– Отец… отец! – выкрикнул Хмури, подбежал к старику, подхватил обмякшее тело и аккуратно уложил его на траву. Старик несколько хисок захлёбывался кровью, пока испустил дух. Хмури дрожал над его телом, солёные капли упали на отцовскую грудь. Рядом на колени рухнула Грида и заголосила во весь голос. Испуганные крестьяне расступились, бестолково топтались на месте, не ведая, как им быть. Когда Хмури понял, что отца больше нет, слёзы сменились яростью.

– Нет, Хмури, стой! – кричал Вайри, не в силах вырваться из захвата. – Они убьют тебя, остановись, молю тебя, стой!

Хмури выхватил топор из рук топтавшегося рядом крестьянина и набросился на барона. Бывалый воин и знатный убийца Расти Груд легко увернулся от неуклюжего крестьянского выпада и заливисто расхохотался.

– Всем стоять на местах, – рыкнул барон своим людям. – Ну же, сопляк, убить меня хочешь? Ну так вот он я.

Хмури снова замахнулся, топор разрубил воздух. Расти Груд ушёл от атаки, ловко подметил, что Хмури сильно провалился вперёд от инерции и подставил парню подножку. Хмури растянулся на животе, но быстро вскочил на ноги, хотя барон за то время мог убить его трижды.

– Нет, Хмури! – срывал голос Вайри. – Бросай топор и беги!.. беги!..

Но окрики пропадали впустую. Расти Груд ещё целую хиску играл с обозлённым юнцом, а затем молниеносно выхватил меч и рубанул им наотмашь. Клинок прошёлся по диагонали от паха и до самого лба, рассекая грудь и уродуя лицо парня. Хмури замер, рухнул в траву, как подкошенный. Кровавая полоса проступила на рубахе.

– Нет! – взвизгнула Грида, что до того рыдала над телом отца. Златовласка тут же подскочила к брату и закрыла его от баронского клинка своим телом. Расти Груд уже замахнулся, уже готов был проткнуть мечом и брата, и сестру, но его остановил окрик Вайри:

– Стой, Бостов выродок, – прорычал наёмник, злобно взирая на палача. – Сейчас я в твоей власти, – тихо продолжил он, когда барон замер с поднятым клинком. – Но пусть только волос падёт с её головы, и я достану тебя с того света. Ты забылся, смерд. Решил кусать руку, что дала тебе власть, что усадила твоего никчёмного герцога на престол? Весть о моей участи к ним дойдёт, даже не сомневайся. У мастеров везде есть глаза, всюду есть уши. И тогда ты проклянёшь этот день. Они такой наглости не спускают, тем более мелким пакостникам, вроде тебя.

Лицо Расти перекосила злобная гримаса, он покраснел, клинок в руках задрожал, но на голову Гриды всё-таки не обрушился.