Текст книги "Расколотые небеса (СИ)"

Автор книги: Томас Пир

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 35 страниц)

* * *

На площадь мы со Старым буквально влетели, едва не сбивая с ног дежурную стражу. Во дворе было светло, горели все факелы и светильники, воины спешили на стены. Мы подбежали к курсантам, что толпились у центральной башни.

– Вот же неугомонные, – рыкнул Кос.

– Это штурм? – спросил я. – Может разведчики напоролись?

– Может и разведчики, – хмыкнул Калаш. – Но что-то не верится мне.

– А с какой стороны прогремело? – подбежал запыхавшийся Крас.

– Не знаем, с нашего крыла тяжело так сразу определить направление, эхо сильно искажает звуки. Потому тревогу подняли по всем фронтам, – отвечал Тим.

В следующий миг снова прогремело. Раскатистый грохот ударился в камни и разлетелся эхом по лесу. Крильис тут же проснулся, завыл, зашумел, зашелестел последней листвой.

– Грёбаная стена, – взревел Циркуль. – Заткните кто-нибудь этот колокол. Ничего же не разобрать…

– Они идут с севера или с востока? – прислушивался Старый.

За стеной громыхнули ещё несколько взрывов. Похоже, крепость окружали.

– Плевать, – бросил я. – Все на позиции. Это штурм, сомнений больше нет.

Ребята разбежались по своим секторам. На помосте «торрека» я застал Бориса и капитана, разглядывающих лес через приборы ночного видения:

– Что видно?

– Орда вышла из леса, – не оборачиваясь, спокойно ответил Борис. – Наверное, хотели подойти тихо, но растяжки спутали их планы. Теперь спотыкаются… на вот, взгляни.

Я принял прибор и стал рассматривать лес перед крепостью. Из-за стены деревьев выбирались кочевники. Факелов у них не было, потому двигались дикари очень медленно. В кромешной тьме не разгонишься.

Стена под нами притихла. Суета прекратилась, смолкли разговоры и крики. Воины застыли в ожидании битвы. Прошлые победы сказались на их настрое: ни страха, ни волнений – ауры пылали силой и уверенностью в исходе нового сражения.

– Пора угощать, – поднял руку капитан.

Орда успела пройти полсотни шагов, пока её накрыли первые залпы орудий. Под стенами стало светлее. Горящие бочки разбились, масло расплескалось по земле дрожащими светлячками. Следом тренькнули сотни луков. От леса послышались крики. В рядах кочевников показались прорехи.

Дикари поняли, что таиться больше нет смысла. Замерцали тысячи факелов, будто звёзды упали с небес. Загудел боевой рог. Ему вторили десятки скрипучих собратьев. Сигналы обошли Угрюмую по дуге. Орда напоминала чёрные тучи перед атакой на небесные чертоги Сулаф. Будто одержимые демоны Боста, не страшась отведать Керитового Хлыста, кочевники двинули к стенам.

– Ник, приём, – шикнул в рации голос Краса.

– На связи.

– У меня тут горячо. Орда полезла на стену. Кочевники укрыты большими щитами, обстрел почти бесполезен.

– Принял, Калаш?

– У меня пока не дошли, но с щитами ситуация та же.

– Принял, держитесь. Работаем по команде…

Дальше я взглянул в бинокль и выругался. Разглядеть орду было всё ещё трудно, но некоторые черты вражеского строя уже проступили во мраке. Над головами кочевники держали толстые доски. Стрелы застревали в дереве, почти не причиняя урона шагающим степнякам. Я тут же подбежал к стенке помоста.

– Бернис… – Кричал я вниз. Граф командовал стрелками по всей южной стене. – Подкорректируй стрелков… бросьте тратить стрелы на пехотинцев. Они укрыты мощными щитами. Стреляйте дальше – подавите их лучников.

– Слушаюсь, сир.

В тот же миг граф выхватил рог и трижды прогудел нужный сигнал. От него разбежались вестовые с приказами для наводчиков. Луки поднялись выше. Тяжелые стрелы просыпались орде за спину, где только начинали выстраиваться кочевые стрелки.

Орда добралась до грота и стало совсем не до шуток. Мощные лестницы вгрызлись в пилястры. На каждой дикари установили большие подвижные щиты, сбитые из толстой доски. Халирцы медленно пробирались наверх, передвигая щиты по ступеням. Арбалетчикам достать ордынцев было практически невозможно. В битву вступили тяжелые алебарды и копья.

Где-то на стене закашлял автомат. Первым не выдержал Циркуль. Следом послышались очереди со всех башен. Орда напирала. В нескольких участках южной стены случились мощные прорывы. Ситуация обострялась с каждым мгновением.

Я сплёл энергетический щит, чтобы защититься от случайной стрелы, и подошёл к краю помоста.

– Прикрывай, – кивнул я Борису и начал собирать энергию для тарана.

Смертоносный энергетический вихрь закружился перед грудью. Спустя миг прозрачный снаряд сорвался с рук и устремился вдоль стены. На пути тарана оказались три лестницы. Несчастные штурмовки жалобно затрещали и разлетелись в мелкие щепы. Следом в грот рухнули истерзанные вихрем кочевники.

Не успев толком отдышаться, я проделал тот же трюк у противоположного борта. Давление на стену стало терпимым, стрельба прекратилась.

– Калаш, что у тебя? – процедил в рацию капитан.

– Горячо… несу потери, но стена держится.

– У меня мощный прорыв, – взорвалась рация Краса. – Здесь все знамёна… мы не удержим, их слишком много, приём… пора… слышите меня?.. давайте сейчас, пока не поздно…

– Принял, – взволнованно проговорил в рацию капитан. – Начинаем… всем-всем-всем – поджигай!

В следующий миг в грот упали несколько сотен факелов. После первого штурма защитники времени даром не тратили. Тим проследил, чтобы ров заполнили маслом. Воины опустошили пять сотен бочек. Горючая жижа была легче воды, покрыла поверхность мутной смоляной плёнкой.

В считанные секунды грот превратился в пылающий гейзер. Волны жара разошлись по бассейну. Пламя загудело, поднялось до пилястр, облизало наброшенные лестницы и обожгло карабкающихся к стене дикарей. Орда взвыла. По стене прокатилась струя горячего воздуха, потрескивали волосы, воздух дрожал. Густой дым потянулся к небесам, непроницаемой тучей скрыл луны и звёзды.

Растерявшихся кочевников сбросили со стены. Лестницы обгорели, переломились и рухнули в грот. Наши лучники стреляли в слепую, но судя по воплям, их стрелы не пропадали. Степное воинство остолбенело. Страшная магия лишила их силы. На глазах дикарей загорелась вода. Боевой дух надломился. Орда бросилась прочь.

– Надеюсь, это поможет, – выдохнул я, облокачиваясь на перила.

– Трупы, конечно, дотла не сгорят, но хоть какой-то процент разложения мы предотвратили, – заглянул вниз капитан. – А это уже что-то.

– Думаю, степняки теперь не скоро объявятся, – подкрался Борис.

– Надеюсь ты прав, – оглянулся я. – Воинам нужен отдых. Я и сам едва стою на ногах. Сражаться целые сутки – это слишком даже для нас.

– Нужно поспать, – зевнул капитан. – Иначе нас надолго не хватит.

Дым закрыл лес чёрной шторой. Небо постепенно серело. Любоваться плодами сражения я был не в силах. Развернулся и побрёл в свои покои, тут же сбрасывая броню. Губы растянулись в зевоте, красные глаза закрывались, а ноги устало шаркали по брусчатке. Я боялся, что усну на ходу.

Глава 25

Тёмный коридор уходил всё глубже под землю. На стенах притаились дрожащие факелы, красные светляки ровным строем тянулись вдоль всей галереи, подравнялись, вытянулись струной, задрали носы, точно стражники в карауле. Бывалые своды давили на головы, заставляя путников нервничать.

По туннелю шагала колона солдат. Уставшие мужи припадали к земле, придавленные тяжёлыми латами, мечами, арбалетами и длинными пиками. Позади семенили легконогие лучники. В подземелье разгулялось звонкое эхо, разносило коридором вой сквозняков и ржание старой кобылы, тащившей телегу с обозом.

– Ты чего такой хмурый? – шепнул Старг шагающему рядом Грони.

– Да так, не бери в голову, – не поднимая глаз, отвечал юный воин.

– Что-то я тебя не узнаю… ты что же, кочевников испугался?

– Да иди ты… – прыснул Грони и отвернулся.

– Слушай, я серьёзно, – не сдавался Старг. – Мы уже добрый крам шагаем этим туннелем, а ты всё молчишь, словно воды в рот набрал.

– Да чего пристал? – сорвался вдруг Грони на крик. – Не в духе я, сам что ли не видишь?

Идущие впереди воины оглянулись. Старг смутился, пожал плечами.

– Ну ладно, прости, коли так…

– Нет, ты прости, – виновато проговорил Грони. – Просто мне не хочется шагать к долине, когда главные битвы разгорятся на стенах, ты понимаешь?

– Понимаю, но такова воля торрека.

– Я боюсь за Лори. Если вдруг орда прорвётся за стены – кто её защитит?

– А если орда прорвётся сквозь подземелье?

Грони снова насупился и опустил глаза. К первому посту подошли молча. Сир Роман переговорил с дежурной стражей и кованные ворота со скрипом раскрылись. Отряд двинул в проход. Теперь шагали осторожнее, то и дело прислушивались и засылали вперёд быстроногих разведчиков, чтоб точно знать не прошли ли ордынцы в туннель.

– Слушай, там ведь будет сир Андрей, – не выдержал Старг тишины. – Да ты вспомни, как он громил орды… Не бойся за Лори, торрек не даст её в обиду, – попытался он взбодрить друга.

– Я знаю, но всё равно на душе неспокойно. Я ведь даже не успел попрощаться…

– И чего это вам вдруг прощаться? Вот надерём кочевникам уши, как вернёмся, так до старости больше расставаться не будете.

– Кхм… скажешь тоже такое…

– А что, как орду победим, так и свадьбу сгуляем. Сколько вы прятаться будете по каморкам да ночным лестницам?

– Да тихо ты!.. – Вскинулся Грони, нервно заглядывая по сторонам. – Ишь, раскричался!..

– Да ладно тебе, – хмыкнул Старг, переходя на заговорщицкий шёпот. – Думаешь, не знает никто? Да вся крепость шепчется о ваших прогулках.

– Так уж и вся? – шикнул Грони.

– А то.

Следующий пост был светлее. Стража расставила светильники по стенам и сводам. Мощные ворота немного застоялись, заржавели петли, просела калитка – пришлось толкать вдесятером. Когда справились, взору открылся выход наружу. Отсюда он казался лишь маленькой белой точкой, но дышать стало гораздо приятнее. Свежие сквозняки разогнали пыль, очистили воздух.

– Там что, ворота открыты? – удивился Грони.

– Нет, скорее всего это только калитка, – ответил Старг. – Стража должна была окопаться на козырьке, а проход им нужен для быстрого отступления.

Старг не ошибся. Последние ворота были закрыты. Их наглухо забаррикадировали массивными млисовыми бочками с маслом и мешками чёрного пороха – весь запас взрывчатки извели на туннель, оставляя лишь узкий проход у калитки.

– Всем стоять, – выкрикнул сир Дмитрий от головы колоны.

До выхода оставалась едва ли сотня шагов. Когда воины сгрудились возле господ, он продолжил:

– Тушите все факелы и складывайте их туда, – указал он рукой на глубокие ниши в стене. – И чтоб не искорки здесь!.. всем ясно?

Воины закивали, сложили факелы и двинули дальше.

– Говорят, масло в тех бочках особое, – зашептал Грони. – Оли рассказывал, что сир Евгений для того как-то хитро нефть фильтровал. Тем что вышло был недоволен, но горит эта дрянь будь здоров.

– Да это понятно, если даже они вон как нервничают, – кивнул Старг на господ, что выбирались на свет.

– А в мешках тех и вовсе горючий песок, представляешь?

– Как бы он нас самих не поджарил, – нервно оглядывая баррикады, протянул Старг.

Стражники сгрудились у калитки, по двое выходили на козырёк. Когда пришла очередь, Старгу пришлось щуриться, привыкшие к полумраку глаза немного слезились и ловили разноцветных зайчиков. Площадка здорово изменилась. У краёв выросла могучая стена в полтора человеческих роста. Спуск облагородили частоколом. У края толпилась дежурная стража. Воины наперебой рассказывали господам последние новости.

Старг и Грони поспешили взобраться на стену.

– Ты только взгляни, что дикари натворили… – Изумлённо выдохнул Грони, указывая рукой на долину.

Раньше с этого места открывался прекрасный вид. Вниз убегал серпантин широкой дороги, что растворялась в долине. По ущелью протекала быстрая речка. У берегов зеленели цветочные луга, а ближе к хребтам начинался смешанный лес.

Обозники постарались на славу. Теперь вместо пышных деревьев у подножия склона торчали голые пни. Траву и цветы дикари затоптали. Вместо пёстрых ковров осталась рыжая земля, чистая река с небесными водами превратилась в сточную канаву, а свежий воздух задымили сотни костров. Живописная долина теперь больше походила на выгребную яму.

Приближаться к серпантину кочевники не решались. На дороге керрийцы обустроили несколько заслонов из заточенных брёвен и копий. Там дежурили стражники при луках и алебардах.

– Старг, строй воинов, – окликнул сотника сир Роман.

Старг тут же встрепенулся и спрыгнул со стены:

– В три шеренги, становись, – гаркнул он.

Воины быстро собрались в коробку. Сир Дмитрий тяжело вздохнул и начал командовать:

– Первый десяток спускается вниз, к первому заслону. Во время штурма удерживайте позицию до приказа. Когда услышите рог, тут же бросайте всё и бегите наверх, ясно?

– Да, сир, – закивал пожилой десятник.

Когда воины скрылись за частоколом, сир Дмитрий продолжил:

– Второй десяток чуть выше. Вы займете средний заслон и будете прикрывать отступление. По сигналу тоже снимайтесь и бегите сюда. Основная битва разгорится на козырьке.

– Ясно, сир, – кивнул второй десятник и поспешил увести своих людей на позицию.

– Остальные останутся здесь. Старг, организуй посты, а лагерь обустройте в проходе, ночевать будем там. Костры не жечь и вообще – никакого огня. Ты запомнил?

– Как прикажете, сир, – поклонился сотник и погнал воинов обратно в туннель. Там стояла телега с припасами. Её нужно было разгрузить до прихода темноты.

* * *

Кисти устали. Тагас висел на руках, намертво вцепившись в прутья стальной решётки. Окошко было маленьким, к тому же вырезали его едва ли не у потолка. Роста халару не хватало даже стоя на стуле. Мышцы пылали огнём, суставы болели, горячий пот стекал от волос – Тагас даже подумал, что и горные реки вот так же начинают свой путь от снежных вершин. Может горы – это вовсе не камни? Может это натруженные великаны, что нещадно потеют, вынужденные тратить силы на всякую ерунду?

Спустя несколько ударов сердца халар попытался отбросить дурацкие мысли, что отвлекали от дела. С утра и до позднего вечера Тагас провисал на решётке, пытаясь узнать хоть какие-то новости. Но все труды пропадали насмарку. Покои для пленника подобрали на заднем дворе. Сегодня ничего интересного в этой части крепости не происходило. Небольшая кузня, кусок гончарной мастерской да немного брусчатки – вот и всё, что открывалось взору узника из окна.

Ещё вчера до слуха долетал стальной перезвон, кричали воины, бранились командиры и стонали раненные. По двору бегали сотни людей, таскали оружие и припасы. Звуки славной битвы халар бы не спутал ни с чем.

Сегодня же крепость будто уснула. Кроме мастеров под окном никто не ходил. Во дворе вяло перекликались несколько стражников, да позвякивал кузнецкий молот. Тагас, привыкший к простору, с ума сходил от безделья, но развлекать степного принца северяне не спешили.

В следующий миг в коридоре послышались голоса. Стража у двери забурчала, засуетилась, а через удар сердца скрипнул железный засов. К тому мгновению халар успел спрыгнуть на пол и развалиться на кровати. На пороге показался колдун. Владыка шейтаровой твердыни уверенно прошёл в комнату и по-хозяйски уселся за стол. Следом просеменили несколько смазливых кухарок. Девицы спешно накрывали стол для двоих сотрапезников. Когда прислуга скрылась за дверью, колдун устало проговорил:

– Знаешь, что было вчера? Кхм… конечно, знаешь, – оскалился он, оглядывая сначала мокрое лицо Тагаса, а потом бросил быстрый взор на окошко. – И что ты мне скажешь, дикарь?

– Одна победа исхода войны не решает, – выровнялся Тагас. Халар пытался казаться сильным, но яркие глаза этого демона пробирали до дрожи.

– Верно. И поэтому я здесь. Мне нужен совет.

– Совет? – опешил Тагас. – От меня?

– Да, халар сит-Нарвай, других знатных халирцев здесь нет.

– Но что я могу знать такого, чего не знал ты? – заёрзал на кровати халар, инстинктивно пряча глаза. Сказать по правде, Тагас испугался, что колдун снова проникнет в его мысли и вскипятит мозги.

– Как спровадить орду восвояси?

– Почему я должен отвечать? Мы враги, колдун, помнишь?

– Потому что я спросил вежливо, – нахмурился владыка шейтарова леса. – Я узнаю всё, что нужно… так, или иначе.

Тагас вздрогнул, побледнел. Ему не нужно было напоминать, как колдун может добывать информацию. Тем временем собеседник продолжал уже мягче:

– Вам не взять крепость. Нам не выйти наружу. Погибнут сотни моих людей. Погибнут тысячи… да что там, при таких раскладах орда недосчитается десятков тысяч бойцов. Зима не за горами. В стане халарата вот-вот начнётся голод, придут болезни. Я не желаю быть виновником гибели стольких людей. Да и разве стоит таких потерь набег на нищую Керрию?

– Отец не уйдёт. Халир Гарах-сит-Нарвай старый и упрямый осёл. Весь мир крутится вокруг его пожеланий. Ты не склонился перед ним, дал отпор. Такого он не простит.

– Твой отец мёртв… либо вот-вот умрёт. Его не спасут никакие лекарства, поверь, дни халира сочтены.

От таких новостей Тагас весь напрягся. Он ненавидел отца, сам желал его свергнуть, но вдруг, когда всё свершилось, его сердце сжалось в груди, придавленное безмолвной тоской.

– Магия? – спустя несколько мгновений выдохнул халар.

– Магия, – подтвердил колдун.

– Тогда халиром станет мой брат Хагмас.

– Это так. Насколько я помню твои мысли – Хагмас не дурак, верно?

– Верно, но у него нет выбора. На нового халира будет смотреть весь халарат, его силу будут испытывать гарры. Хагмас должен отомстить убийце отца. Если всё, что ты сказал, правда, то Керрия спасена – дальше орда не пойдёт. Но крепость он в любом случае захватит. Иначе не видать ему Золотого Седла. Когда Хагмас тебя сокрушит – он оставит в шейтаровой твердыне большой гарнизон, а сам двинет обратно в степь, чтобы через несколько лет вернуться и разорить север.

– Кхм… сокрушит, значит…

– Вы сильные воины, – не смутился Тагас тоном колдуна. – Но вас слишком мало. Хагмас бросит на крепость все силы, снесёт тысячи голов, сколотит осадные башни из трупов – никого не пожалеет, но добьётся победы. Это дело времени. Если каждый воин орды возьмёт в руки камень и бросит его в стену, то на месте шейтаровой твердыни вырастет новая гора. Не твоему гарнизону тягаться с такой силой.

– Откуда ты знаешь, как он себя поведёт?

– Я бы поступил так. Великого халира могут сберечь только великие завоевания. Хагмас это понимает.

– Но если он останется у наших стен – чем же он будет кормить воинов? Мы сожгли обоз, пополнить запасы здесь негде, лес не прокормит орду.

– Лошади прокормят. Если придётся – ради победы халарат вернётся в степь и пешком.

– Понятно, спасибо за разговор, – хмыкнул колдун, вставая со стула. – За честность тебя ждёт награда, – бросил он, поворачиваясь к двери.

– Ты даже не прикоснулся к еде, – окликнул его Тагас, тоже вставая на ноги. – Одному мне столько не съесть, да и снедь эта не выглядит как харчи для ненавистного пленника, – кивнул он на стол с благоухающими мисками.

– Вторая тарелка не для меня, – улыбнулся колдун. – Это и есть та награда, о которой я говорил.

Дальше владыка шейтарова леса трижды хлопнул в ладоши. Дверь взволнованно скрипнула, отворилась. Тагас снова напрягся, перевёл взгляд на проход и едва не потонул в нахлынувших чувствах. Халару вдруг стало жарко, стало трудно дышать. Он ошарашенно глазел то на колдуна, то на новую гостью.

– Сыночек мой! – взвизгнула халин Шиайа и бросилась обнимать сына. – Ты… ты жив… хвала Тренги… ты жив!..

Халар оторопел. Такой встречи он не ожидал. Даже подумал сначала, что это происки колдуна, что страшная магия дурачит воину голову… но потом он узнал её запах, растворился в объятьях, вспомнил нежный голос, который напевал колыбельные в детстве, и сердце пленника дрогнуло.

– Мама… мамочка, это ты?.. это правда ты?..

– Да, мой мальчик, – вытерла слёзы халин. На висках проступила седина, глаза атаковали морщинки, белая кожа немного увяла, но халин Шиайа была всё так же красива, как и в день, когда сын и мать распрощались.

– Но как? Что ты здесь делаешь?

– Твой отец взял в дорогу гарем. Мы стояли в степи, когда северные воины атаковали наш лагерь.

– Здесь весь гарем?.. – Изумлённо уставился Тагас на колдуна. – Его гарем?

Колдун вдруг загрустил, опустил глаза и безмолвно кивнул.

– Кхаллиш мирзан! – взорвался халар чередой грязных ругательств, хватаясь руками за голову. – Что же ты натворил, глупый северный пхур!.. Я считал тебя умнейшим из врагов, а ты… ты… Это так ты пытался отправить отца обратно в степь? Отобрав его женщин? Опозорив его на весь мир?

– Что сделано, то сделано, – рыкнул колдун и стрельнул глазами пуще льва, застывшего перед прыжком. Но Тагас так разошёлся, что ему было плевать на любые угрозы:

– Ты обрёк мою мать на смерть… ты, грязный шипур, убил полсотни невинных женщин…

– Тагас, стой… замолчи… замолчи! – испуганно зачастила халин Шиайа, делая шаг в сторону и закрывая сына своим телом. – Ты не справедлив… халир Андрей очень добрый правитель… простите моего глупого сына, владыка. Он слишком молод и горяч. Молю, Тагас не желал вас оскорбить…

– Не бойтесь, халин, – устало выдохнул колдун. – Я слишком устал от смертей и не трону сегодня вашего сына. Только не на глазах его матери.

Тагас вздрогнул. Понял вдруг, что натворил, что рисковал не только собой, но и жизнью халин. Но гордость не позволила ему извиняться перед врагом. Лишь когда колдун развернулся и собрался идти, халар выкрикнул ему в спину:

– Зачем ты это делаешь? Зачем добр ко мне? Зачем привёл мать? Что ты попросишь в уплату?

Колдун застыл у двери. Тагасу даже на миг показалось, что он затронул нечто личное, нечто дорогое сердцу шейтарова демона.

– У меня тоже есть мать. Она сейчас так далеко, что мне даже трудно представить её лицо, её волосы, её голос… Я больше никогда её не увижу. Пользуйся моей добротой, дикарь. Пользуйся, пока можешь…

– Это ничего не меняет. Мы остаёмся врагами.

Колдун хищно оскалился и быстро вышел в коридор. Дверь затворилась. Халар и халин наконец-то остались одни. Теперь Тагас изнывать от скуки не станет. Им с матерью всегда было о чём говорить.

* * *

Тири дожидалась меня во дворе. Как только я вышел от пленника, красотка тут же встрепенулась и схватила меня за руку:

– Андрей… скорее… нужно идти… нам нужно идти, – зачастила она, таща меня за собой.

Я немного напрягся, подумал о новой беде:

– Куда?.. что стряслось?

– Он очнулся… скорее… Женя очнулся, – радостно сияя глазами, прощебетала Тири, чмокнула меня в щёку и повисла на шее.

– Давно?

– Да, я четверть крама тебя здесь караулю.

– Ну хоть что-то хорошее, – пробурчал я. – Пойдём.

В покоях Медведя было не протолкнуться. У постели больного сгрудились ребята, Борис, капитан и Бернис Моурт. Сам пострадавший выглядел скверно: лицо было бледным, будто парня измазали мелом, синяки на такой физиономии казались особенно зловещими, словно не Медведь лежал в постели, а древний вампир проснулся после столетней спячки.

– Как себя чувствуешь? – протолкался я к постели.

– Пить всё время хочу и подташнивает, а так ничего… ну ка, помогите подняться, – протянул Медведь руку, но Пета не зевала – тут же выросла стеной между мной и Медведем, сложила руки на поясе и строго проговорила:

– Тебе нельзя подниматься, забыл? Он, когда в прошлый раз попытался присесть – чуть в обморок не упал, едва в чувства привели, – повернулась знахарка к нам.

– Ну ка приляг, – пробасил капитан. – Нечего нарушать постельный режим.

Медведь тяжело вздохнул и завалился назад на подушку. Капитан присел на кровать:

– Ты помнишь, что там стряслось? Что это был за дым такой ядовитый?

– Неудачный эксперимент, – вяло отвечал Медведь. Сил ему не хватало.

– Я давно хотел исследовать сон-траву, из которой Пета варит снотворное, да всё руки не доходили. И вот – дошли…

– А чего её исследовать? – хмыкнул Рыжий. – Трава, как трава.

– Да есть у неё интересные свойства. Словом, я хотел создать анестезию для раненных… ну, чтобы люди не мучились во время операций, да и вообще – обезболивающее в наших условиях ценнее любого богатства.

– Это ты, конечно, здорово придумал, но, насколько я понимаю, что-то пошло не так? – чесал бороду капитан.

– Я не знаю. Мы с Оли и Триди провели несколько опытов, добились пары реакций… в общем, успехи выдались скромными. Всё было в порядке, пока остаточный порошок не попал в камин. Я сказал Оли избавиться от плодов неудачного опыта. Вместо того, чтобы выбросить эту дрянь в мусорный мешок, Оли бросил содержимое миски в огонь. В камине зашипело, лабораторию вмиг укутало покрывалом белого дыма и… и больше я ничего не помню. Кажется, мы синтезировали мощный наркотик.

– Наркотик? – удивился капитан. – Не яд?

– Ну… может и яд, но сны мне снились такие… большей бредятины в жизни не припомню. Кстати, ребята как себя чувствуют?

– Триди очнулся два крама назад, – неуверенно протянула Пета, опуская глаза. – Он выпил лекарства, несколько раз смог надкусить яблоко и снова уснул. Триди ещё очень слаб, но верно идёт на поправку. А Оли… – Запнулась девица.

– Оли мы спасти не сумели, – закончил я. – Прости.

В комнате повисла неловкая тишина. Медведь отвернулся к стене, тяжело задышал и изо всех сил сжал в кулаке клочок простыни.

– Я хочу побыть один, – проговорил он, когда смог отдышаться.

– Как скажешь, – ответил капитан, кивая ребятам на выход.

Затем Игорь Викторович положил руку Медведю на плечо и твёрдо проговорил:

– Приходи в себя, выздоравливай, набирайся сил, но не смей рвать себе сердце из-за гибели того паренька. Это несчастный случай и твоей вины в этом нет. За время войны мы потеряли больше семи сотен хороших людей. Это ужасающие потери. Но мы не имеем права расклеиваться, не можем позволить себе слабину. Вот как спровадим орду, так и будем оплакивать павших, а до тех пор никаких послаблений – бери себя в руки и делай что должен. Ты меня понял?

Медведь не ответил, только кивнул, пряча мокрые глаза под подушкой.

– Вот и молодец, – похлопал его по плечу Игорь Викторович. – Держись, всё образуется.

Капитан медленно поднялся и последним вышел из комнаты, оставляя Медведя наедине с его горем. Пета затворила дверь и осталась караулить больного снаружи. Как бы там ни было, чего бы Медведь не желал, а бросать его в такой миг никто не собирался.