Текст книги "Расколотые небеса (СИ)"

Автор книги: Томас Пир

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 35 страниц)

По толпе прокатилась новая волна стонов и криков. Знакомый свист раздался над ухом. В тесноте поднять щиты воины не могли, и северяне пользовались этим сполна. Хвала духам, основные залпы пришлись на первые шеренги. Редкие стрелы пролетали рядом с Тагасом, но и без них дела были плохи.

– Все назад, хураты безмозглые, – хрипел придавленный халар. – Ку… куда прёте!.. Стойте!.. Стой… те… дыш… дышать…

Началась страшная давка. Пока северяне удерживали на копьях первые шеренги, остальная орда губила себя и без них. Кости воинов громко хрустели, ломались под прессом толпы. Люди задыхались, давили друг друга. Мертвецам было некуда падать. Выстоять в такой битве орда не могла.

– Халар!.. халар!.. держитесь, халар! – кричали новоиспечённые дасулы полуживому правителю. Сознание медленно, но верно меркло. В глазах потемнело. Дикая слабость сморила Тагаса. Ещё немного, ещё чуть-чуть и…

– Халар!.. вы должны выбраться наверх. Лезьте на головы! Скорее халар, долго мы их не удержим.

Стоя на пороге смерти, Тагас смог себя пересилить. Сильный рывок, на какой только способно было тогда его тело, помог воину вырваться из клещей давки. Дасулы вытолкнули его на плечи. Набрав полные лёгкие воздуха, Тагас пришёл в себя. Тут же снова склонился и сильным рывком вытащил наверх сначала первого помощника, и уже вместе с ним подняли второго.

Осмотрев поле битвы, Тагас приуныл. Северяне стояли как гранитные статуи. Продавить их стальную коробку орда не смогла. Люди продолжали давить друг друга, пока с флангов их безжалостно истребляли вражеские стрелки. Паника охватила орду. Протяжный вой стоял над поляной, перекрывая даже шум сражения.

Примеру халара последовали и другие. То там, то здесь люди стали вскарабкиваться на плечи гибнущих братьев. Спустя несколько ударов сердца наверху оказались целые группы бойцов. Это и спасло жизнь Тагасу и двум его телохранителям.

Следующий залп северных лучников пришёлся по площади, где был и халар. Первые стрелы увязли в телах группы воинов, что стояли в трёх шагах от Тагаса. Это дало ему время присесть и вскинуть щит, спасаясь от смерти. Безумие продолжалось.

– Халар!.. нужно уходить!.. скорее, халар! – кричали в спину дасулы, но Тагас и так спешил убраться подальше от этого ужаса. Буквально по головам бежал он назад, в конец давки, чтобы успеть спасти хоть какую-то часть павшего войска, чтобы отогнать наседающих сзади бойцов и перестроить их по своему разумению.

Но далеко уйти Тагас не успел. Внизу толпа не была уже такой плотной, бежать по головам стало сложно. Халар споткнулся, упал на траву. Тут же получил коленом в лицо. Из носа брызнула кровь. Другая нога заехала по виску, оглушила, заставила потерять равновесие. Халар припал на четвереньки. Кто-то с силой заехал ему в бок. Ребро вспыхнуло острой болью. Руки потеряли опору. Тагас растянулся на животе. Десятки ног пробежали по спине. Тело страдало, а сознание уже готово было померкнуть, когда его подхватили на руки.

– Халар, вы целы? Халар…

Тагас не слышал дасула. Не чувствовал лёгких пощёчин, что должны были привести его в чувства. Не видел, как второй телохранитель выхватил кхопеш и рубил всех, кто пробегал мимо и угрожал жизни халара.

Так продолжалось несколько мгновений. Скоро Тагас пришёл в себя и попробовал встать. Боль пронзала всё тело, но воин терпел. Спустя два удара сердца он уже бежал рядом с дасулами, уходя подальше от давки.

– Назад, шейтаровы бестолочи!.. все назад! – срывал голос Тагас, расталкивая степняков. Орда дрогнула, побежала обратно. Но то уже было не войско. Войско лежало на земле, истекая кровью. Почти вся орда испустила дух в этой битве. Битве, что ещё не закончилась.

Бегущих степняков били в спины. Северяне продолжали метать стрелы и болты. Копейщики и мечники рубили халирцев без жалости. Тагас был впереди основной группы отступающих. Керрийцы их нагоняли, вот-вот могли добить последний выживший тмел. Один воин сильно выделялся на фоне врагов, тот чело…

Нет!.. Это был не человек – это был демон из бездны…

Он размахивал мечом с такой силой и скоростью, что вокруг разлетались кровавые фонтаны и ошмётки кочевников. Стальная мельница молола степняков без пощады. Колдун двигался резко, быстро, Тагас едва улавливал его поступь. Вот он стоял, вот размахнулся, и вот его уже нет – просто растворился в пространстве, а на том месте на землю повалились мёртвые братья.

На пути злобного духа в людском облике был и Тагас. К северному демону уже подоспела подмога, потому халару только и оставалось, что попробовать выставить строй из трёх десятков бойцов. Да только ничего из той затеи не вышло. Колдун невзначай взмахнул рукой. Неведомая сила подхватила Тагаса и ещё пятёрку степняков, что стояли в центре шеренги, и словно невесомые лепестки чайной розы отбросила на два десятка шагов.

Приземлился халар тяжело: долго кувыркался по склону, сунулся, обдирал руки, набивал шишки и ссадины. По лицу потекла тёплая кровавая струйка, волосы слиплись, мир перед глазами сильно вращался, а сознание снова меркло. Шок и контузия притупили все чувства. Замедлили время. Воины теперь не бежали – они, казалось, парили по воздуху. Многие падали. Их лица кривили гримасы испуга и боли. Враги, напротив, сверкали злобой и яростью.

Тагас бросил угасающий взгляд на строй, который сам же поставил. Но строя там уже не было. Колдун ворвался в брешь, на ходу снёс голову ближайшему воину, второму проломил череп щитом. Раскрутил смертоносную мельницу, разбросал ордынцев по склону. Колдуна поддержали его люди и разнесли остатки коробки Тагаса.

Вдруг меркнущий разум осознал, что земля под ним движется. Тагаса подхватили под руки дасулы. Один что-то кричал. Его губы постоянно дрожали, а лицо выдавало много эмоций. Но Тагас не слышал слов. Не ведал ещё, что битва проиграна. Не знал, что орда Гаруса Стройного отправилась к Тренги.

Спустя несколько ударов сердца тьма накрыла сознание воина. Его битва закончилась.

* * *

Орда дрогнула и побежала вниз по склону. Мы упустили тот миг. Под ногами скопились горы трупов и мусора, что замедлили поступь нашей коробки. Тогда-то я понял, что победа никуда не уйдёт, что мы в полушаге от очередного триумфа.

– Общая команда, – кричал я в рацию, чтобы и арбалетчики слышали. – Всем в атаку! Лучники обратно по холмам. Никто не должен уйти. Вперёд!..

Я метнул копьё вдогонку беглецам. Выхватил меч, перепрыгнул мертвую горку и припустил вниз по склону. За мной потянулись латники. Они отбросили копья, достали мечи, топоры и бросились догонять убегающих дикарей. Над головой свистели болты, шуршали перьями стрелы. Закипели одиночные схватки, запели клинки.

Я был быстрее всех, первым настиг шайку кочевников. Повернуться ко мне и принять бой они не успели. Не сбавляя шага, я ворвался в толпу, раскрутил меч и разбросал по склону тела. В лицо брызнула кровь, пахнуло кислым смрадом и копотью, дохнуло жаром с низины, волосы затрещали, отблески пожарища прорвались сквозь дым.

Глаза уловили движение. Я увернулся, отскочил в сторону. Рядом с головой пролетел кхопеш, дикарь едва меня не достал. Я проткнул ему грудь. Он ещё не упал, а я уже набросился на другого. Кочевник пытался укрыться щитом, но клинок в моей руке не заметил преграды: рассёк и щит, и доспехи, и плоть. По инерции меч описал широкий круг вокруг моей оси, снёс голову степняку, другому прошёлся по горлу.

– Руби! – неистово кричал я, когда воины вклинились в схватку. За моей спиной выросла стальная стена: она загремела, взревела и бросилась в бой. Кочевники пытались построиться, но я не позволил – опутал центр шеренги клещами телекинеза и разбросал дикарей по холму. Латники меня поддержали и смели с тропы остатки ордынцев. Остальные бежали по склону, прямо в пасть беснующейся там стихии огня.

– Скорее, мать вашу! – бросился я вниз по тропе. – Никто не должен уйти.

Сзади подоспели легконогие арбалетчики, вниз полетели болты, но оценить их меткость было невозможно. Над низиной стоял серебристый смог, сквозь который едва пробивался даже свет от пожара. Преследовать орду дальше было нельзя: дышать стало сложно, жаркий ветер поднялся в низине, исхлестал лицо терпкой плетью и пробирался под латы. Там разгоралась доменная печь.

Я остановился, поднял руки и повернулся к своим воинам. Погоня была окончена. Стражники застыли передо мной грязной, измазанной в саже, уставшей коробкой. Их глаза горели, выдавая бурю эмоций, что стегали буйные головы. Мы это сделали. Мы смогли.

– Победа! – вскинул я клинок остриём к посеревшему предрассветному небу.

– Ххорра!.. – Обезумели воины, закричали, зазвенели железом, вскинули оружие кверху. Уже дважды хитрый Давид раздавил Голиафа. Дважды жалкая кучка защитников управилась с целой ордой. Люди праздновали победу, их вера в себя возросла до небес. Теперь им было всё по плечу.

Из толпы выскочили ребята. Кос и Калаш подхватили меня на руки, усадили себе на плечи и закружили в радостном танце перед коробкой, ни на секунду не переставая кричать и смеяться:

– Слава торреку!.. ха-ха!.. Андрей, ххорра!..

– Ххорра, ххорра, ххорра!!! – поддержали их кличем бойцы.

Тем утром мы ещё долго кутили, долго радовались и праздновали победу. Люди устали. Им нужен был отдых. Они славно здесь поработали.

Глава 16

Радость победы быстро прошла, сменилась горечью пепла на губах и кровоточащей раной на сердце. В битве мы потеряли больше сотни бойцов. Их тела погрузили на телеги и отправили в крепость. Моя и без того маленькая армия таяла на глазах.

Сидеть на холмах пришлось три дня. Низина всё это время была недоступна: деревья медленно догорали, превратившись в громадные угли, и всё накаляли жаровню, чадили воздух косматыми дымками, а сухой ветер жаркой вьюгой разбрасывал над землёй белоснежный пепел. Огонь едва не выбрался из чаши и не бросился пожирать остальной лес. Обошлось десятком сваленных куй у южного склона, и чаша снова закрылась.

Смрад внизу стоял ужасающий. Копоть и гарь, палёное мясо и недогоревшие тряпки, оплавившиеся кости, покрытые чёрной коркой проступившей бог весть откуда смолы – нещадно стегали разум, сводили с ума. Низина обратилась большой братской могилой, которая могла вместить ещё многих. Спуститься я решился не сразу и тут же о том пожалел. Приступ паники и едкого страха внезапно свалил меня на колени, лишь только я огляделся вокруг, лишь только понял, что натворил, своими глазами увидел дела грязных рук. Это всё я. Это всё сделал я…

Тогда меня увели. Я точно не помню, кто первым заметил мои перемены. Может Борис, а быть может кто из ребят, но всё было будто во сне. Для меня собрали шатёр в дне пути от низины и там я сидел и рыдал, пока не прошло. Пока разум снова стал ясным, стал светлым… ребята даже хотели прислать ко мне Тири, но, слава Богу, не успели отправить в Угрюмую вестовых.

Мы не знали сколько кочевников могли скрыться в лесу. Да и вообще – могли ли? Выжить в том пекле, пройти сквозь жерло вулкана и выбраться на свободу – был бы тот ещё подвиг, но на всякий случай округу прочёсывали патрули и разъезды разведки. Но всё было тихо – ни следов, ни живых ордынцев воины не нашли.

Для кочевников выкопали большой ров, что прошил извилистой трещиной всю низину. Тела укладывали аккуратно, ровно и достаточно глубоко, чтобы зверьё до них не добралось. На захоронение пришлось бросать всех, кто был под рукой: хоть тела и сильно обгорели, но времени прошло много – начали разлагаться.

Обоз выгорел дотла, как и палатки правителей, так что трофеями мы тут не особо разжились. Только казна Гаруса Стройного устояла в пожаре. Окованные железом сундуки покрылись толстым слоем сажи и копоти, деревянные стенки здорово подгорели, но монеты и камни внутри были целы. Гарус был намного богаче Мурахи. Четыре телеги едва уместили все сундуки, ещё десяток заняли трофейным железом.

Труднее всего было скрыть следы бойни. Пепла насыпало по колено, да и деревья сгорели не до конца – распластались исхудавшими, объеденными корягами у холмов. Но тут помог ливень, что обрушился на лес, как только воины управились с захоронением мертвецов. Тяжёлые тучи накатили, что волны прибоя, порывистый ветер скорбно взвыл, застонал, поднял клубы пыли, и небо излилось горькими слезами – пять дней полоскало низину, вымывая весь пепел в ручей.

– Сир, всё готово, – прискакал в лагерь Бернис, когда с уборкой было покончено. Мелкий дождь ещё капал, мы с ребятами устроились под соломенным навесом и откровенно скучали.

– Как думаешь, низина ещё нам послужит? – грустно спросил я, протягивая мокрому насквозь Бернису рог, полный подогретого вина, притрушенного тёртым перцем.

– Сложно судить, – припав на мгновение к чаше, скривился граф. – Низина сейчас больше походит на кострище. До прихода халирских орд ещё время есть, дожди нам помогут, трава отрастёт, но там ещё земля начала проседать над курганом. Придётся досыпать, как распогодится.

– Управитесь? – не глядя, бросил Борис.

– Да, сир, землицы подсыпать ума много не надо, в остальном всё готово. Вы можете отправляться в крепость.

– Бернис, а со связью твои патрули разобрались? – проговорил я.

– Да, сир, – достал он из-под плаща кожаную сумму, с укутанными в тряпки рациями. – Будем беречь ваши волшебные артефакты ценой жизни.

– Ладно, – зевнул Борис, медленно встал, потянулся. – Я не сомневаюсь в твоих талантах, но всё же напомню – вы наблюдатели, не рвитесь в бой без нужды. У нас каждый воин на счету, терять людей мы не можем.

– Да, я всё знаю, сир, всё давно уяснил, – улыбнулся Бернис и блеснул глазами, касаясь взором моего лица. – Ваша стратегия мне нравится.

– Это хорошо, – снова зевнул Борис, набросил на плечи плащ, подхватил свою сумку и потопал к телеге. Следом за ним лениво поднялись все ребята и потащились к лошадям. Я тоже не отставал. Пожал Бернису руку и распрощался. Мы все очень устали, нужно было отдохнуть, привести мысли в порядок… а мне как можно скорее повидаться с женой.

* * *

Костёр разгорался неспешно, едва распускал лепестки, но сырые ветки уже чадили дымом, да стрекотали, будто стая уток над лесом. Тагас вздрогнул, поморщился. С недавних пор халар не любил смотреть на огонь. Живое пламя его пугало, возвращало в ту страшную ночь, в ту низину, где пала орда.

Чуть в стороне от разбитого халара суетились кочевники. Едва ли несколько десятков степных братьев сбежали из пекла, прятались в чужом лесу и дрожали от каждого шороха. Воины разделали кролика, нанизали мясо на ветки и поджаривали над огнём. Слишком мало еды для стольких мужчин, вот только взять больше негде. Бродить по шейтарову лесу слишком опасно, да и, по правде сказать, аппетита всё равно не было. В сторону Тагаса временами косились смущённые взгляды, но беспокоить халара никто не решался. И он был тому только рад.

Тагас думал о матери. Он мечтал увидеть халин, прижаться к тёплой щеке, найти утешение в нежных объятьях. После той битвы Тагас больше не жаждал заполучить Золотое Седло, не думал о войнах и славе, не хотел быть правителем. Нет. Только сыном. Только маленьким мальчиком на руках у заботливой и любящей халин Шиайи.

Жестокая оплеуха северных демонов дорого обошлась молодому халару. Ещё вчера он был силён и удачен – настоящий лев, рождённый Великой матерью степью. И вот лев убит. Пал в огненной бездне, а его место занял битый шакал. Жалкий и робкий. Целый мир рухнул в той битве – целая жизнь.

Кто бы мог подумать, что такое возможно. Что орда… несметное халирское воинство, не знающее себе равных на поле брани – так бесславно сгинет за хирт. Таких войн халарат ещё точно не видел. Все битвы были легки, быстры и победоносны. Никто не мог устоять перед мощью кочевой братии. Никогда.

И что делать дальше? Как быть? Бежать, поджав хвост? Прятаться? Ныть и скулить, точно шавка? Покрыть своё имя ещё большим позором? Или принять тяготы с честью? Без оглядки пройти уготованные судьбой испытания? Принять как должно свой рок? Как истинный сын Великой Степи? Как истинный дож-кхалир?

Вопросов было полно, но вот ответов дать было некому…

– Халар, вам нужно поесть, – подкрался дасул и дрожащей рукой протянул Тагасу кроличью ногу. Второй сгинул в огне, когда спасал жизнь халара. Да и этот, по правде сказать, на живого походил мало. Страшная клякса ожога расплылась на щеке, коса сгорела, половина скальпа облезла и покрылась уродливыми волдырями, но воин держался.

Тагас снова поморщился. Он даже не представлял, через что прошёл этот человек, неся его на плечах, укрывая от пламени в мокром плаще, продираясь сквозь пляску духов огня. А он, неблагодарный сын осла и шипура, даже имени верного воина не спросил.

– Как твоё имя, дасул? – сказал Тагас.

– Валай, мой халар, – склонил голову воин.

– Я благодарю тебя за верность, Валай, – тихо продолжил Тагас, оторвал от кроличьей ноги ломтик мяса и протянул искалеченному дасулу. Валай замер, тяжело задышал, суетливо забегал глазами и робко принял мясо. Разделить трапезу с повелителем – высшая честь для степняка.

– Мой халар, смею ли я говорить с вами? – не поднимая глаз, спросил дасул, когда с кроликом было покончено.

– Люди спрашивают, что делать дальше?

– Да, мой халар, – глядя под ноги, кивнул Валай, но мог того и не делать. Тагас знал всё и так.

– Я ещё не принял решение, потому хочу знать твоё мнение.

– Моё?.. – Удивился дасул.

– Да, твоё – дасул халара сит-Нарвай.

– Халар, я бы предложил выбраться из леса и поспешить навстречу вашему отцу. Халир должен знать о силе северян.

– Ты же знаешь, что в степи без коня не выжить.

– Да, мой халар, – согласился Валай. – Но то для одинокого путника. Я думаю, что два десятка воинов смогут добраться. Хотя будет нелегко.

– Ты едва стоишь на ногах, долгий путь тебя доконает. Да и остальные сильно измотаны, голодны и слабы. Мы не дойдём до отца. Он слишком далеко.

– Халар, но что же мы будем делать? – не поднимал глаз Валай.

– Мы подождём войско халира Гараха здесь, – блеснули глаза юного воина прежним упорством. – Мы разведаем лес, найдём ещё наших братьев. Ты говорил, что в огонь бросились многие, а значит многие разбежались в округе. Мы всех соберём и отплатим северянам за всё. Они устроили нам славную западню, но кто сказал, что в эту игру нельзя играть вместе?

– Халар, – всё так же глядя под ноги, вздрогнул Валай. – А как же колдуны северян? Вы сами видели, что творил тот Шейтар. А вдруг все они так же сильны?

– Вот и узнаем, – кивнул дасулу Тагас. – Вот и узнаем…

* * *

Для вылазки Тагас выбрал ночь. Прямо перед ним раскинулся лагерь наблюдателей северян. Полтора десятка воинов, одетых в стёганные кожаные куртки и прикрытые тёмными серыми накидками, уже готовы были уснуть. Дни для них проплывали однообразно и скучно. После короткого отдыха воины разобьются на тройки и разбредутся по лесу, наблюдая за трактом.

Лагерь был скрыт от посторонних глаз густыми зарослями лесных кустарников. Костры воины жгли аккуратно: рыли под огонь глубокие ямы, слабо кормили пламя, а ветки клали только сухие, чтобы не выдавали стоянку дымом и треском. Но это их не спасло. Следопыты Тагаса заметили северян ещё вчера вечером. Эти шейтаровы выродки ещё не знают, что меняться им уже не с кем. Тагас позаботился о секретах – наблюдатели больше не потревожат славных воинов халарата.

Тагас поморщился. На самом деле бойни не вышло. Секреты были обустроены очень искусно и подобраться к ним незаметно кочевники не смогли. Пришлось окружать. Дрались северяне, как демоны и даже забрали с собой троих воинов. Потери хоть и скромные, но весьма болезненные. Отряд халара за последние две седмицы заметно вырос, теперь под ним ходили почти две сотни мечей, но если так пойдёт дальше, если Тагас будет терять братьев в ненужных стычках – до прихода отца людей у него не останется. Потому-то халар выжидал, не спешил вступать в бой. Нет. Он отплатит северянам той же монетой, будет бить в ночи – спящих и слабых.

Взгляд халара цепко шарил по лагерю северян, но всё чаще опускался к правой руке. Там, на ковре сухих листьев, лежал его трофейный клинок. Блестящий как солнце, крепкий, как камень и острый, как сама смерть – меч покорил сердце юного воина с первого взгляда. Длинный полуторник с двойной рукояткой не походил на оружие степняков. Меч был прямым, довольно тяжёлым, но в то же время хорошо сбалансированным, так что лежал в руке, как литой. Лишь попробовав сделать несколько выпадов, халар тут же смог оценить его силу. Клинок был очень быстрым, резким. Рубить он мог без замаха. Словом, долго не думая, верный кхопеш отправился в ножны, а на поясе пристроился северный меч.

Жаль, разжиться доспехами из дивной северной стали у наблюдателей не случилось. Они ходили все в коже и неприметных серых плащах. Правда, в наплечных мешках таскали прочные шлемы. Ещё халару понравились луки. Пока оружия степнякам не хватало, но скоро Тагас обеспечит ватагу.

Рядом треснула ветка, на дереве порхнули птицы. К Тагасу подполз Валай.

– Халар, – шепнул дасул, прерывая размышления господина. – Скоро рассвет.

– Знаю, – ответил Тагас. – Подавай знак.

Дасул отполз и растворился в кустах. Тагас и до двадцати сосчитать не успел, как под кронами пышных деревьев раздались стрекот и плач степных птичек. Кочевники переговаривались условными знаками. Кусты вокруг лагеря зашуршали, проснулись, и спустя удар сердца оба часовых завалились на землю, утыканные пёстрыми стрелами.

«Пора» – подумал халар, выскакивая из укрытия. Трофейный меч был в руке. Поймав отблеск костра, клинок засвистел, рассекая тихий ночной ветерок. Предвкушение битвы отозвалось дрожью в груди, кровь хлынула к лицу, застучала в висках. Тагас пробежал десяток шагов, влетел в стену кустов и на ходу разрубил голову стражнику, что успел подскочить. Второй подняться не смог, захрипел, выпучил глаза и безумно уставился на клинок, торчащий из его грудной клетки.

Бой закончился быстро. Три десятка кочевников ворвались на стоянку следом за халаром и перебили врагов, не позволяя им даже подняться.

– Победа, халар, – оскалился рядом Валай, мерзко искривив изуродованное ожогом лицо.

– Зови остальных, – не глядя, бросил Тагас. – Собираем трофеи и уходим.

– Халар, – нерешительно продолжил дасул. – А может?..

– Что? – кисло скривился Тагас, уже догадавшийся о мыслях дасула.

– Может оставим северянам послание?

Тагас задумался. Как бы там ни было, а пропажу секретов и лагеря северяне не пропустят и всё равно будут искать выживших кочевников, а так, быть может даже…

– Хорошо, – согласился Тагас. – Справишься без меня?

– Да, мой халар, – ещё пуще растянул губы дасул, кланяясь повелителю почти до земли.

Тагас не стал дожидаться развязки. Халар ушёл в темноту и пристроился у корней гигантского дерева. Отвернулся от разбитого лагеря. Даже глаза на мгновенье закрыл. Таких зрелищ он не любил никогда.

* * *

Отряд Старга только начал патрулировать свой кусок леса. Юный сотник решился немного отойти от тракта и указанных графом Моуртом троп, чтобы заехать в лагерь смотрителей и узнать у них последние новости. Но вместо встречи с друзьями его воины наткнулись на страшное побоище.

Вокруг лагеря торчали заострённые колышки, на которых были наколоты головы всех наблюдателей. Лица несчастных застыли в масках страха, уставившись в пустоту стеклянными глазами, навеки оставаясь в посмертных гримасах. Кровь перестала сочиться, измазала колья и взялась густой чёрной коркой до самой земли. В воздухе мерзко жужжали мухи, облюбовавшие место трагедии.

У частокола враги разбросали ошмётки стражников: руки, ноги, потроха, кости… Старг не сдержался. Сотника вырвало на траву. Долго, основательно. Привыкнуть к красотам войны, к полям минувших сражений и трупным свалкам он не успел. Да и сможет ли? Раньше Старгу казалось, что ужаснее тварей Крильиса в мире нет ничего. Теперь он знал точно – люди страшнее.

– Ст…рг, пр…м, – прошипел пристёгнутый на плаще волшебный связной амулет голосом Берниса Моурта. Старг заметил, что если отъехать подальше, артефакт начинает сбоить, шипеть, слова из него тогда разобрать почти невозможно.

– Я здесь, сир, – тут же подхватил Старг амулет и поднёс его к губам, как учил сир Борис.

– …то там… у… бя…

– Сир, – смущённо заговорил Старг. – Я не понял ни единого вашего слова. Если вы меня слышите, знайте: третьего лагеря наблюдателей больше нет. Здесь все мертвы.

– Бу… те… я… к… бе.

Ответить Старг не смог. Он так и застыл с открытым ртом, не успев отодвинуть от губ артефакт. Перед ним, на тропе у самого тракта, показались несколько десятков кочевников. Дикари беззаботно шли навстречу врагам, будто не видели северян. Они смеялись, о чём-то переговаривались, задорно жестикулировали.

У одного из кочевников в руках была грубо сплетённая корзина из веток, а в ней…

Старг взбесился. Ошибки быть не могло. В корзине лежали ещё головы. Ордынцы заметили конников слишком поздно. Почти вся ватага разведчиков успела впрыгнуть в сёдла, оставалось только пришпорить коней, только нагнать мерзких степняков, да расплатиться с ними за все их дела. Шесть десятков тяжёлых всадников – страшная сила.

Кочевники переглянулись, побросали вещи и, что было духу, бросились убегать по тропе.

– Сир, – кричал сотник Бернису Моурту в амулет. – Дикари, что убили наших друзей, бегут к лесу. Отмщение их скоро настигнет.

Старг отбросил амулет, пришпорил коня и поскакал по тропе, выкрикивая приказы для воинов:

– Все за мной!.. Отомстим дикарям!..

– Бей изо всех сил! – ревели стражники позади командира.

– Нет… ой…… – Шипел амулет, но Старг его больше не слышал. Его ждали враги, он жаждал их крови, требовал отмщения.

Дикари свернули в просеку и побежали по лесу. Старг спешил следом, одним из первых ворвался в кусты, проломив грудью своего скакуна заросли кохи. Боевой азарт захватил его мысли, отодвинул назад все тревоги. Кочевники скрыться не успевали, бежали между деревьев, не петляли, не пытались укрыться. Глупцы. Ещё несколько мгновений, ещё пара ломтей и верный клинок запоёт в память о братьях.

Сбоку что-то блеснуло. Вбитые на тренировках рефлексы заставили Старга пригнуться, и воин припал кобыле на гриву. То спасло его жизнь. Над головой прошуршал топор. Рядом скакал Грили, бородатое лезвие ударило ему в шлем. Грили припал кобыле на шею, тут же обмяк, свесился и рухнул на землю. Нога его застряла в стременах, латы громко звенели, а испуганная кобыла продолжала скакать, утаскивая сбитого наездника в гущу леса.

С другой стороны прилетело копьё, насквозь проткнуло скакуна под Мерти. Животина взревела, встала на дыбы и рухнула на бок, придавливая окровавленной тушей ногу вербовщика. Мерти вскрикнул, застонал, затрепыхался, но его тут же добили кинжалом, что воткнулся под шлем.

Лошадь Старга споткнулась, получив по ногам чем-то тяжёлым, жалобно взвыла и завалилась мордой вперёд. Старг вылетел из седла и долго сунулся по траве. Кираса заскрежетала, измялась, болезным звоном ранила уши. Сотник приземлился в зарослях лемеса, что окутали корни большого млиса. Нависающие над головой великаны пошли хороводом, тошнота придавила на грудь, всё тело онемело, саднило и подрагивало. Подняться на ноги сразу не вышло. Старг едва отдышался, приподнялся на четвереньки и, опираясь о ствол дерева, встал в полный рост.

Поднявшись, Старг едва не взвыл от досады. Перед ним трое кочевников рубили бездыханное тело Грили. Из-под шлема сочилась красная змейка, но халирцы всё продолжали вгонять клинки под кирасу. Двое из них сидели к Старгу спиной, даже понять не успели, что уже мертвы. Клинок играясь рассёк кожаный шлем и голову дикаря пополам, а второму прошёлся по шее, оголяя разбитый хребет. Третий дикарь подскочил, зашипел и бросился на Старга в отчаянном выпаде. Сотник только и успел мысленно восславить Керита, что ниспослал в крепость торрека с его чудной бронёй. Халирский кхопеш бессильно облизнул кирасу, высек искру и отринул ни с чем. Старг не стал медлить с ответом, проткнул насквозь дикаря. Измазанный кровью клинок показался у кочевника со спины.

Вокруг творилось безумие. Всадники в стальных латах бестолково гарцевали в просеке, не могли разогнаться, не могли достать врагов меж частыми стволами деревьев. Этим пользовались халирцы, без промаха губили скованных стражников. Землю усеяли мертвецы. Дикари били по лошадям: кололи их копьями, ранили стрелами, переламывали ноги тяжёлыми палицами. Ловили неуклюжих наездников удавками, стаскивали на землю и добивали всем скопом. Перед Старгом двое кочевников спрыгнули с дерева. Один приземлился на круп гарцующей лошади, тут же захватил всадника рукой за шею и вогнал кинжал в глазную щель на шлеме. Второй снёс конника на ходу, потом подскочил и добил топором.

– Всем спешиться! – кричал Старг, снова размахиваясь клинком.

Трое кочевников сильно теснили Грони. Тот отбивался, как мог, но долго ему было не продержаться. Старг взревел и бросился на подмогу. Клинок рассёк воздух, запел, ещё один дикарь получил по заслугам. Другой развернулся и прикрылся щитом. Грони не зевал, как только кочевник отвлёкся на Старга, тут же получил остриё меча в спину. Дикарь ещё падал, а друзья набросились вместе на последнего из тройки врагов и разом проткнули ублюдка.

– Всем спешиться, пожри вас краал! – что было духу разрывался Старг.

Кочевников было больше. Одиночные схватки закатывать было глупо, выжить можно было лишь в прочном строю. Окинув просеку быстрым взглядом, Старг даже слегка улыбнулся. Дикарей на земле лежало не меньше, чем керрийцев, битва была ещё не проиграна…

Славные мысли вдруг оборвались, в ушах зазвенело, из глаз посыпались искры, а острая боль прошила темя под шлемом. Старг выпал из боя и поднял глаза к небесам. По лицу ото лба ринулась кровавая струйка, смочила щёки и губы. Юный воин выронил меч, ноги его подогнулись в коленях, а глаза всё так же вглядывались в небосвод. Там, за косматым покрывалом листвы, за нарядными ветвями и пышными кронами его ждал Керит. Милая Сулаф уже отправила мягкую лодку за славным героем, нурины грянули в рог, амины запели сладкие песни, а дофиры сложат легенды о доблести Старга. Ветер подгонит облако к чертогам Богов, Кроны славно встретят павшего сына. Его время пришло. Он был верным спутником торрека, он заслужил вечный пир…