Текст книги "Лекарь (СИ)"

Автор книги: Таня Смитт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 33 страниц)

Однажды вечером Варвар не пришел в положенное время, вызвав во мне волну беспокойства. Я прождал его до полуночи, а с первыми лучами солнца отправился его искать. Мой новый приятель намечал себе разные маршруты для воровских набегов, и география моих поисков обещала быть весьма обширной. Стараясь не привлекать к себе лишнего внимания, я отправился в самое ближайшее поселение, в надежде разузнать о приятеле хоть какую-нибудь информацию. Стоило мне просто приблизиться к границам деревушки, как стало понятно, что никакой информации не будет, что селение прочесывается группой реагирования и что, скорей всего, мой Варвар уже попал под раздачу. Пока я в раздумьях пялился на шумные беспорядки, вызванные внеплановой зачисткой, рядом со мной притормозил мальчишка-подросток и торопливо зашептал:

«Уходите отсюда, сударь, здесь группы реагирования, и им все равно, кто перед ними, люди или твари!»

«Они уничтожают обращенных тоже? – машинально поинтересовался я, не чувствуя в себе интереса.»

«Не уничтожают, а отлавливают и куда-то увозят. Никто не знает, чем все закончится, – охотно пояснил мальчишка, порываясь бежать.»

«Куда увозят? – наконец-то заинтересовался я, – для чего?»

Мальчишка пожал худенькими плечами и помотал головой.

«Никто ничего не знает, – интригующе поделился он, – кто говорит, обращенных свозят в исследовательские центры в столице, кто утверждает, что их закрывают в местных лабораториях. Здесь нельзя оставаться. Говорят, такое творится во всех селениях. Люди уходят, хоть и сами не знают, куда»

Я впервые слышал, что в горах существуют лаборатории, впрочем, учитывая нынешнюю ситуацию, в этом не было ничего удивительного. Жизнь всего мира вращалась сейчас вокруг единственной проблемы, а исследовательские центры росли отовсюду как грибы.

Мальчишка, не дождавшись окончания беседы, рванул вниз по пыльной дороге, а я передумал заходить в поселок. Варвара там я скорей всего не застану, думал я, торопливо шагая обратно к побережью. Я надеялся, что изворотливый дикарь, выросший в горах, нашел способ скрыться от туповатых вояк и сейчас дожидается меня в гроте, изводясь от переживаний.

Однако, в гроте меня никто не ждал. Наше пристанище было ровно таким, каким я оставил его пару часов назад, отправляясь на поиски. Безрезультатно проторчав на побережье еще несколько часов, я принял решение идти в город. Возможно там я смогу что-нибудь разузнать если не про моего Варвара, то хотя бы получить информацию о судьбе отловленных обращенных. Конечно, оставался шанс быть отловленным самому и узнать судьбу бедолаг, так сказать, изнутри, но и сидеть сложа руки для меня тоже был не вариант. В конце концов, я всегда ценил понятие «дружба», а Варвар был моим единственным другом.

В городе царил хаос и беспредел. По узким улочкам стройными рядами маршировали солдаты групп реагирования, без смущения распахивая двери подозрительных домов и вламываясь в жилища. А так как грозные вояки были в целом народом крайне подозрительным, то без их внимания не оставался ни один дом. На меня никто из них даже не взглянул, чему я только поудивлялся, и поэтому я без труда добрался до солидного здания первой научной лаборатории, встретившейся мне на пути. На фоне веселых разноцветных домишек серое бетонное здание выглядело страшно и угрожающе. Но я был не из пугливых и, на ходу придумав легенду, объясняющую мое появление в этих стенах, решительно шагнул к входной двери. Обладая подходящим образованием и квалификацией, я планировал получить здесь какую-нибудь должность, чтобы иметь возможность увидеть опыты над людьми и тварями самому. Мне навстречу тут же выполз сурового вида боец охраны, и воткнув в мой живот какое-то мудреное орудие, грозно изрек:

«Предъявите документы и назовите цель вашего визита!»

Слова прозвучали настолько безжизненно, что я невольно подумал о механической имитации грозного охранника. Я протянул руку, где, как я надеялся, был сохранен опознавательный чип, и принялся терпеливо ждать, пока стражник считает с меня биометрику. Чип оказался не поврежден, и очень скоро оттаявший вояка почти приветливо произнес:

«По поводу обмена поднимитесь на второй этаж и обратитесь в третью дверь»

Я не решился уточнять, о каком обмене шла речь, ограничившись вежливым кивком. И отправился на второй этаж. За третьей дверью оказался обычный серый кабинет, оснащенный единственным рабочим столом без каких-либо приспособлений. Возле него восседал высокий крепкий мужчина, облаченный в неясного цвета халат, из-под которого неаккуратно торчали ободранные штаны. В этом временном отрезке никто не заморачивался внешним видом, и это только играло мне на руку.

«Приветствую, коллега, – равнодушно пробубнил он, – в какой области вы специализируетесь?»

Вероятно, ему уже передали новости, и мое появление вызвало только сугубо профессиональный интерес. Я был фармацевтом, но с легкостью разбирался в хирургии и неврологии, о чем и поведал хозяину кабинета. Тот удовлетворенно кивнул.

«Нам доставили новые образцы, – доверительно сообщил он, – однако на кой черт они нужны, если руководство требует решительных шагов. Отныне никакой снисходительности, только безоговорочное уничтожение! Народ бунтует и сомневается в наших успехах, ожидая чудес и наглядной демонстрации нашей работы. Будет им демонстрация!»

Человек говорил будто бы для себя, но я счел уместным отозваться на его реплики.

«Отлично, коллега, – бодро сообщил я, – с чего начнем?»

Я рассчитывал, что он отведет меня в лабораторию и предложит рассмотреть новые образцы, однако я круто ошибся.

«Сегодня вечером запланирована показательная казнь, – поделился он, – с нее и начнем, Прохор Степанович!»

Я подумал, что это такое сленговое выражение, означающее какую-нибудь планерку или общее собрание, и с готовностью выразил желание немедленно принять в ней участие. Я до сих пор сомневался, что мне так легко удалось проникнуть в секретную лабораторию и ждал подвоха. Коллега неожиданно весело засмеялся.

«Экий вы нетерпеливый, Прохор! Впрочем, молодые все горячие и стремительные. Эх, в какое время мы живем, Прохор! Время перемен и открытий, время научного прогресса, исследований и разработок, великих свершений и созидания!»

Мне казалось, я уже жил в какое-то подобное время, очень давно. Тогда тоже все стремились к созиданию и прогрессу. Я не стал спорить с энтузиастом и вопросительно уставился на коллегу, ожидая уточнений про показательную казнь.

«Мне наверно нужно как-то подготовиться? Собрать материалы или подготовить доклад? – изо всех сил кривлялся я, не до конца понимая в какой именно области проводятся упомянутые исследования и разработки.

Как оказалось, ничего такого готовить мне было не нужно. В мои обязанности входило содержать в чистоте приемные боксы.

«Вот как, – отрешенно думал я, спускаясь в подвал следом за своим восторженным коллегой, – я наивно рассчитывал, что со своей квалификацией удостоюсь чего – то поинтересней мытья горшков»

Приемные боксы занимали внушительную территорию, но выглядели относительно чисто. Мне вменялось в обязанности замывать кровь после необходимых процедур. Выразив незамысловатое пожелание созидать и прогрессировать, коллега в ободранных штанах покинул меня, аккуратно прикрыв за собой дверь.

«Что я тут делаю? – топорщилась неотвязная мысль, – вместо того, чтобы искать Варвара, я ликвидирую последствия необходимых процедур в полутемном подвале.»

К слову, все, что мне приходило на память в связи с моей новой работой, так или иначе имело отношение к невеселой процедуре вскрытия трупов. В боксе все говорило за то, что научные созидатели и творцы разделывали тут туши тварей, отловленных в городе или в поселках. Недаром же были упомянуты новые поступления.

На протяжении нескольких дней мне так и не пришлось проявить себя гениальным уборщиком. Никаких трупов в боксе не разделывали, никакие образцы не привозили, и к окончанию очередного рабочего дня я начал откровенно скучать в одиночестве. Мою тоску развеял вновь появившийся научный руководитель. У него было очень необычное имя, которое даже в мыслях звучало как заклинание. Его звали Персострат Даздрасмыгдович. Я по возможности избегал обращаться к нему по имени-отчеству, опасаясь вызвать сатану.

«Прохор Степанович! – с ноткой торжественности проговорил он, – я приглашаю вас на первое в вашей карьере заседание. Вы просто обязаны проявить себя как преданный и верный сторонник общего великого дела. Я очень рассчитываю, что молодые и перспективные кадры не посрамят наше страдающее отечество.»

От пафосности фраз сводило скулы, но в глазах Персострата Даздрасмыгдовича горел фанатичный огонь, сопротивляться которому, значило навлечь на свою голову многие проблемы.

Я послушно отложил швабру и аккуратно повесив халат на торчащий в стене гвоздь, двинулся следом за коллегой. Заседания в моей карьере уже случались, я с грустью вспомнил долгие посиделки в просторном светлом кабинете своего прежнего руководителя, но привычно не стал спорить с любезным Персостратом Даздрасмыгдовичем.

Темой сегодняшнего заседания продолжала оставаться самая животрепещущая из всех тем десятилетия. В огромном зале, выдержанном в самых строгих традициях интерьерных решений, собралось не меньше полутысячи слушателей. В самом конце зала красовалась внушительного вида трибуна, задрапированная серой тканью. Именно с нее предполагалось вещать выступающим на заседании. Я с интересом прослушал первую речь, впрочем, не узнав из нее ничего нового. После прозвучал следующий оратор, потом еще один. Они все толклись в одних и тех же фразах, виртуозно меняя их порядок и вызывая во мне легкое состояние полудремы. Я так ничего и не узнал про отловленных бедняг и это расстраивало меня больше всего. Наконец, на трибуну выполз незабвенный Прерсострат.

«Коллеги! Друзья! Соратники! – начал проникновенно он, а я невольно провел рукой по заднему карману штанов, отыскивая маузер. – мы вынуждены пересмотреть принятые ранее обязательства и цели. Народ озлоблен и требует доказательства нашей борьбы с тварями и обращенными. В нашу первоначальную задачу входила разработка фармацевтического средства борьбы, однако мы вынуждены признать поражение. Разработка неэффективна, твари множатся и угрожают спокойствию граждан. Мы должны успокоить народ, коллеги. Именно поэтому мы вынуждены пойти на крайние меры!»

В таком ключе румяный доктор вещал еще с полчаса, а когда все в зале начали откровенно зевать, он пригласил всех на закрытый двор. Сидящие в зале оживились и мерно бормоча что-то между собой, торопливо двинулись к выходу.

Закрытый двор располагался за зданием лаборатории, был огорожен со всех сторон непроницаемым забором и имел вид огромного колодца. Хлынувшую во двор толпу поджидала крытая повозка, имеющая сходство с автобусом. Я успел подумать, что все желающие никак не поместятся в этот вид транспорта, куда бы он ни направлялся. Однако в его задачу и не входило перевозить гудящую толпу. Автобус затарахтел движком и медленно покатился к распахнутым настежь воротам, увлекая за собой оживленных людей. Куда направлялся автобус и что он перевозил в своем гудящем нутре, для меня оставалось загадкой, а спрашивать о том у своих коллег я посчитал неуместным. Мы некоторое время скорбно тащились за колесницей, пока она наконец не привела нас к просторной площади, битком забитой любопытными. По периметру были расставлены бойцы охраны, сдерживающие натиск и высматривающие появление диких тварей. Я с великим изумлением натолкнулся взглядом на странное сооружение, нелепо торчащее посредине площади. Сооружение представляло собой грубо сколоченный помост, украшенный невысоким, но широким бревном, закрепленным вертикально. У меня мелькнула мысль, что сейчас я стану свидетелем красочного шоу, вероятно демонстрирующего расправу над дикими тварями, в исполнении местных актеров. По-другому я никак не мог себе объяснить подобную декорацию. Мой интерес возрос, и я протиснулся к самому краю импровизированной сцены.

Автобус, за которым мы плелись все это время, подобрался к лестнице, ведущей на сцену, и распахнул дверцы. Я ожидал увидеть толпу разукрашенных лицедеев, однако на улице появился всего один. Он был с ног до головы замотан в омерзительно шелестящую ткань, явно мешающую ему перемещаться. Человек неловко пошатнулся, пытаясь удержаться на ногах, и не удержался, поскольку его ноги были крепко обвязаны жесткой веревкой.

«Неплохо! Браво, Персострат! – подумал я, с интересом наблюдая над правдоподобными попытками человека подняться на ноги, – в нынешнее скорбное время весьма неплохая задумка повеселить народ и отвлечь его от вечного страха.»

Один из бойцов охранения грубо подтолкнул персонажа к лесенке и тот, затравленно оглянувшись, сделал неуверенный шаг. Его шуршащая накидка спала на землю, и я с изумлением увидел, что актер, исполняющий роль дикой твари, потрясающе похож на моего Варвара. Те же темные глубокие глаза, те же торчащие во все стороны темные волосы, тот же рост и та же фигура. Мне показалось немного странным, что господа костюмеры не добавили немного правдоподобия, натянув на вполне человеческое лицо уродливую маску, но видно таково было решение постановщика. Пока несчастный связанный добирался до сцены, вездесущий Персострат уже бодро промаршировал к краю помоста, в своем обычном костюме с привычной папочкой в руках. Он оглядел всех собравшихся и торжественно объявил о начале представления. Правда его слова звучали немного по-другому, снова акцентируя внимание на новых веяниях и задачах. Но в целом, его мысль была ясна – ученый мир принялся решать проблемы силовыми методами.

«Перед вами не человек, как могло бы показаться с первого взгляда. Это обращенная тварь, и кто знает, какой урон она причинила мирным гражданам. За свои деяния она должна понести справедливое наказание! Это только начало! – гордо вопил он, обводя обезумевшими глазами гудящую толпу, – так будет с каждой тварью, с каждым обращенным, кто посмел обойти программу «избранных», так будет со всеми!»

В его словах звучали откровенно безумные ноты, и я уже начал сомневаться в реальности театрализованной затеи и постановочных трюков.

Пленник, сопровождаемый весьма болезненными толчками охраны, наконец-то добрался до бревна и настороженно замер, обводя глазами беснующуюся толпу. На самый краткий миг наши глаза встретились, и я с ужасом понял, что очень ошибся в своих первоначальных предположениях. Передо мной стоял не актер, играющий тварь. Это был недавно обращенный. Это был мой Варвар. Сопровождавший боец подтолкнул Варвара к столбу и надежно привязал того длинной крепкой веревкой. Варвар дернулся, но получив очередной пинок, послушно затих. Я во все глаза наблюдал за развитием сюрреалистических событий, и не верил тому, что видел. «Так не должно было быть, – метались заполошные мысли, – мы живем в цивилизованное время, казни отменены, да и к чему все это? Варвар не виноват, что однажды стал таким, это может случиться с любым из присутствующих! Он не преступник, а жертва, и он достаточно настрадался и без глупых представлений!»

Однако мысли продолжали оставаться мыслями. Я ничем не мог помочь Варвару. Мое вмешательство только ускорило бы расправу и не привело бы ни к чему. Толпа разорвала бы нас двоих, если бы я нарушил порядок представления.

«А может быть, все это рассчитано на зрелищность? – появилась новая обнадеживающая мысль, – может сейчас Варвара отпустят, не причинив ему вреда?»

Опровергая мои ожидания, на помост взобрался крепкий мужик, видимо работающий санитаром в каком-нибудь дурдоме, и протянув вперед руку, продемонстрировал толпе тонкую витую плеть, оснащенную какими-то блестящими металлическими вкраплениями. Толпа призывно загудела, и в ее непрерывном вое я отчетливо расслышал угрожающее: «Сдохни, тварь!»

Варвар обвел беснующуюся толпу погасшими глазами и обессиленно опустил голову, смирившись с участью. Санитар, не дожидаясь, пока толпа перейдет сама к решительным действиям, уверенно размахнулся и с силой обрушил на незащищенное тело Варвара страшную плетку. Варвар дернулся и, запрокинув голову, распахнул в беззвучном крике разорванный рот. По его коже тут же заструились яркие полосы крови, а санитар, помня о долге, нанес свой следующий карательный удар. Варвар снова изогнулся, но вскоре затих, податливо мотаясь под тяжелыми ударами. Его тело покрывали яркие всполохи живой крови и не было шанса, что экзекуция закончиться для него благополучно. Стражи безопасности припасли для несчастного обращенного двести ударов, последние из которых были уже безразличны Варвару. Толпа, дождавшись последних взмахов жуткой плетки, удовлетворенно загудела, потянувшись с площади. Я никак не мог осознать правдоподобность всего произошедшего на моих глазах. О таких расправах я читал в книжках про варварское средневековье и никак не мог предположить, что это дикарство возможно спустя несколько столетий. Я, не отрываясь, смотрел на безвольно повисшее тело своего единственного друга и, внезапно приняв решение, шагнул на помост.

Глава 8.

То, что я собрался сделать, наверняка вызвало бы волну возмущения и порицания среди населения, и рассматривалось, как наглое нарушение закона. Однако мне было насрать и на возмущения, и на население в целом. Я разрезал тугие веревки, удерживающие жертву на столбе, и ко мне в руки соскользнуло неожиданно легкое, липкое от крови мертвое тело несчастного Варвара. Я не мог допустить хотя бы того, что бы безумные ученые копались в его останках, делая новые бесполезные открытия. Прижимая к себе скользкую израненную фигурку, я неловко спрыгнул с помоста, и, настороженно оглядываясь, пересек опустевшую площадь. Благодаря объявленному комендантскому часу, улицы города были пусты и молчаливы, а верные стражи безопасности бдительно толклись там, где возможность столкнуться с дикой тварью стремилась к нулю. Я несся по опустевшему городу, не видя в своем порыве никакого практического смысла. Мое дыхание со свистом вырывалось из легких и грозило остановиться совсем, но мне были безразличны его планы. Я прислушивался к глухому стуку своих уродливых ботинок по разбитому асфальту, и мне казалось, что на этот шум сейчас сбежится половина города. Однако окна в домах продолжали оставаться неприветливо темными, никто не объявлял погоню и не грозил мне немедленной расправой. Варвар норовил выскользнуть из моих рук, неестественно запрокидывая голову и скаля на меня ровные белоснежные зубы. Миновав границы города, я почувствовал уверенность и сбавил шаг. Добравшись до низкого раскидистого куста, выросшего прямо на дороге, я осторожно уложил свою кровавую ношу и наклонился к самому его лицу, надеясь расслышать признаки жизни. Я был врач и давно уже понял, что мои проверки ничто иное, как попытка поверить в чудеса. Варвар безвольно вывернул голову и глядя в ночное небе мутнеющими глазами, будто бы укорял меня за малодушие и сентиментальность.

«Пора двигаться дальше, дружище, – пробормотал я, подхватывая с земли липкую фигурку»

До самого побережья мы добрались без приключений. Я добрался. Варвару приключения были уже безразличны. В гроте было темно, сыро и тесно, и я с трудом отыскал подходящее место для своего приятеля. Расстелив на камнях обрывок старой тряпки, я осторожно уложил Варвара и, закрыв рогожкой вход в импровизированное жилище, принялся разводить огонь. Несколько дней назад хозяйственный Варвар предусмотрительно сложил из прибрежных камней некое подобие очага, уверенно заявив мне, что с наступлением холодов такое приспособление здорово облегчит нам существование. Огонь весело запрыгал среди камней, рождая на низких сводах пугающие тени. Я некоторое время глядел на мерцающие отсветы, потом решительно приподнялся и принялся рыться в своих снадобьях. Для чего я делал это и какую цель преследовал, о том не знал даже я сам, однако с одержимостью маньяка я перекладывал с места на место свои свертки с травами и в моей голове рождалась смелая мысль. Отыскав в норе вполне пригодный кувшин, все так же украденный рукастым Варваром в одном из поселений, я набрал воды, и подвесил над очагом. Когда вода в кувшине весело забулькала, я оторвал от тряпки небольшой клочок и, смочив его в кипятке, принялся обтирать запекшуюся кровь с мертвого тела. Пока я приводил Варвара в достойный вид, вода наполовину выкипела и я, прервав свое занятие, побросал в кувшин растертые в порошок травы, которые собрал на склонах. В моей голове возникали целые страницы моих собранных за столетие записей, рецептов и составов, способных помочь при многих недугах. Однако среди них не было не одного, способного воскресить из мертвых. Вода в кувшине выкипела, оставив на дне обжигающий осадок из разварившихся кореньев и трав. Я зачерпнул рукой горячую жижу и принялся растирать по мертвой коже полученную смесь. Этот состав годился для заживления ран, порезов и ссадин у живого человека, и Варвару был без надобности, однако я продолжал упорно растирать израненную кожу, повторяя про себя слова старого заклинания, как-то слышанного от одной целительницы. В то время я открыто смеялся над ее бреднями, но сейчас они ниоткуда возникали в моей памяти и вырывались из горла сами по себе. Несколько раз в течение ночи, я заменял воду в кувшине, растирал в пыль высушенные травы и продолжал втирать полученное зелье в холодную кожу Варвара. Перед моими глазами прыгали обрывки эпизодов моей бесконечной жизни, возвращая меня в то беззаботное время, когда мне не нужно было прятаться по подвалам и пещерам от неведомых злобных тварей. От прилагаемых усилий моя энергия таяла, слова забывались, и в какой-то момент я обессиленно повалился на распростертое передо мной тело. Сколько времени я пролежал в неподвижности, сказать было невозможно. Мой импровизированный очаг давно погас, а через непрочную занавеску в пещеру проникал прохладный морской ветер.

«Все, что я делаю, не имеет смысла, – с грустью резюмировал я, поднимаясь на ноги, – единственное, что нужно мне сделать прямо сейчас, это взять себя в руки и выбрать для Варвара подходящее место последнего его пристанища»

Оставив единственного своего приятеля лежать в остывающем гроте, я выполз на берег и осмотрелся. Я не знал, что любил Варвар, что считал главным в своей жизни. Я вообще мало что про него знал. Поэтому решил выбрать ему последний приют по своему вкусу. Мы встретились с ним на склонах, там же и расстанемся, с усмешкой подумал я и, отыскав на берегу подобие подходящего инструмента, направился к склону. До самых сумерек я провозился, раскапывая Варвару удобную могилу. Это утомительное занятие странным образом отвлекало от грустных мыслей и осознания вернувшегося тотального одиночества.

«Сколько раз я зарекался впускать в свою жизнь людей, – с горечью думал я, возвращаясь в грот, – и снова нарушил данное однажды обещание. Я не предполагал, что на этот раз моя непрочная дружба окажется такой краткосрочной»

В гроте по-прежнему было сыро и прохладно. Я подошел к лежащему телу и осторожно приподнял его над землей. От проделанной на склоне работы мои ладони горели огнем, и мне на минуту показалось, что кожа Варвара стала теплой. Это был обман, разумеется, но я на самый краткий миг снова поверил в сказку.

Неловко выбравшись с ним на берег, я вдруг подумал, что было бы неплохо раздобыть ему какую-нибудь одежку, но эта мысль тут же растворилась. «Какая разница, – укорил я сам себя, – ему теперь все это без надобности»

Добравшись до заботливо вырытой ямы, я опустил Варвара на землю и оглянувшись, провел ладонью по его лицу, прощаясь с единственным другом. Вдруг под моей ладонью послышался легкий всхлип, и тело моего приятеля неестественно выгнулось. Я в ужасе вскочил на ноги, уставившись на происходящие с Варваром перемены. Он упруго приподнялся и вполне уверенно сел, с недоумением разглядывая меня.

«Что ты тут делаешь, Тихон? – неразборчиво пробормотал он и снова повалился на землю»

От неожиданности я не сразу сообразил, что мои оздоровительные манипуляции принесли свои плоды, что Варвар снова со мной и что его нужно немедленно тащить обратно. Он впал в забытье, но это больше не тревожило меня. Я знал, как помочь ему, раз уж у меня получилось вернуть его из небытия, то глупый обморок я сумею вылечить. Так думал я, несясь вниз по склону, и прижимая к груди неожиданно потяжелевшее тело. Там, в гроте, я уложил свою ожившую ношу обратно на оборванный лоскут, а сам принялся разжигать огонь в очаге. Мои суетливые движения постепенно возвращали себе уверенность, и к моменту, когда мой несчастный пациент полностью пришел в себя, я был совершенно спокоен и привычно сдержан в эмоциях.

«Что произошло, Прохор? – проговорил он, странно спотыкаясь на моем имени, – что они сделали со мной?»

Я мысленно усмехнулся.

«Они убили тебя, а я тебя оживил, – хотелось сказать мне, однако даже в мыслях эта фраза звучала дико, и неправдоподобно. Варвар ни за что не поверит мне, да и незачем ему знать все нюансы.

«Я сумел утащить тебя с помоста, до того, как они отправили тебя к праотцам, – улыбнулся я, – теперь ты снова жив и здоров. Ну или станешь таким, если будешь придерживаться моим рекомендациям.»

Варвар понимающе кивнул и пробормотал:

«Спасибо тебе, Тих… Прохор, ты здорово помог мне»

Вторая оговорка Варвара странным образом воскресила в моем сознании неясную, слабо оформленную мысль, вызвавшую, в свою очередь, замешательство.

«Почему ты назвал меня Тихоном, Варвар? – вырвалось прежде, чем я успел осознать ее.»

Тот заметно побледнел и покачал головой.

«Я просто оговорился, – пробормотал он едва разборчиво и торопливо, – не обращай внимания. Болевой шок и все такое. Забудь.»

«И все же? – настойчиво повторил я, не смея поверить своим собственным предположениям. Об этом имени никто никогда не знал, да и не мог знать, оно исчезло полвека назад, и даже я сам старался нечасто вспоминать его. Но Варвар оговорился дважды.»

Однако упрямый дикарь замкнулся в себе, и на все мои вопросы только кивал или мычал, словно боясь проговориться в третий раз. Я отстал от него, понимая, что подобная тактика не сработает.

Варвар медленно шел на поправку, постепенно возвращаясь к жизни, а я целыми днями просиживал в убежище, прислушиваясь к внешним звукам. Прошло больше недели после чудовищной показательной казни, и любезный Персострат Даздрасмыгдович, или как там его, наверняка мог связать исчезновение казненного и мои недельные прогулы в одну цепочку. Кто знает, куда заведет его стремление прогнуться перед высоким руководством и сдать нерадивого сотрудника властям. Возможно не потребовалось бы даже цепочки. Таким одержимым, как Герострат Даздрамундович, было достаточно малейшего просчета со стороны подчиненных, чтобы покарать их всеми небесными карами. Варвар, понимая мое настроение, с расспросами не лез, на воровские вылазки не ходил и в целом вел себя примерно. В нашем уютном логове царил мир и покой, если бы не одно «но». Однажды появившаяся мысль не давала мне покоя, норовя свести с орбиты мои и без того заполошные мозги. Я часто разглядывал Варвара, когда считал, что он не замечает моего почти научного интереса, и не находил никаких соответствий, которые подтвердили бы мои отчаянные предположения. Да их и не могло быть, этих соответствий, я знал это наверняка, и все равно упрямо продолжал сверлить глазами своего соседа по пещере. Кроме того, мне было интересно узнать, что произошло с ним тогда, в те страшные дни, что предшествовали показательной казни. Однако, я все еще боялся воскрешать в памяти Варвара тот ужас и дожидался подходящего случая. Варвар заговорил сам, словно отвечая разом на все мои незаданные вопросы.

«Меня схватили на улице люди в форме и поволокли в крытую машину. Там, кроме меня, находилось еще несколько человек. – рассказывал мне Варвар, глядя прямо перед собой, и казалось, вовсе не замечал моего присутствия. – после нас привезли в какой-то подвал, где нас ждали люди в халатах. Они сразу же принялись собирать у нас всякие биологические образцы. Все это проводилось в полном молчании и все наши вопросы к суровым лаборантам просто висли в воздухе. Спустя пару дней в подвал спустился один из лаборантов и приказал некоторым из находящихся в подвале выметаться вон. А остальным вколол какую-то дрянь, от которой те немного подергались и затихли. Как оказалось, те, кого отпустили, были незараженными, обычными людьми, а остальные успели обратиться в людей, видимо минуя ту самую программу для избранных. Я плохо понял из их объяснений весь алгоритм действий. Да и объяснений– то по сути не было. Огромные сотрудники лаборатории молча выполняли свою работу, предоставляя мне возможность самому строить предположения и гипотезы. Но одно я уловил отчетливо – меня ожидала та же участь, что и тех несчастных, которых довольно небрежно выволокли из подвала спустя несколько минут после инъекций. Однако прошел день, за ним второй, меня никто не навещал и казалось вовсе про меня забыли. Я начал уже привыкать к мысли, что мне удастся незаметно выскользнуть из этой ловушки. Тем более, никакой охраны возле дверей я не заметил. Я очень ловкий, Прохор, и за годы этой напасти давно научился выворачиваться и не из таких передряг. Однако мне не повезло в этот раз. Подходящего случая не представлялось, а на десятый день моего заточения явился все тот же громадный лаборант. Ты видел его, там, на площади. Он легко приподнял меня с бетонного пола и замотал в отвратительную ткань, воняющую каким-то лекарством. Ну а потом я увидел себя стоящим перед беснующейся толпой. Зачем они это затеяли, Прохор? Что это вообще было? И как ты оказался среди этих зевак?»

Рассказ Варвара поразил меня своей безыскусностью, и от этого показался еще страшнее. Выходит, одержимый Персострат не собирается останавливаться в своем стремлении очистить отечество от страданий. Если мы и дальше будем прохлаждаться на побережье, тупорылые приспешники сатаны доберутся и до нас. Тогда очередная показательная казнь заиграет новыми красками.

«Нам нужно уходить, Варвар, – не отвечая на его вопросы, озвучил я очевидное, – и чем скорее мы это сделаем, тем будет лучше.»

Мой неудачливый сосед уже вполне оправился и мог без труда преодолеть довольно значительное расстояние. К тому же со мной были мои снадобья, аккуратно собранные и регулярно пополняемые.

Глава 9.

Мы не обсуждали заранее свой маршрут, как и не ставили перед собой конкретной цели путешествия. Единственная задача, которую мы преследовали, срываясь с побережья, оказаться как можно дальше от карательных отрядов борцов за безопасность. Отчаявшись исправить ситуацию мирным и гуманным путем, фанатики от здравоохранения перековали скальпели на мечи, и без смущения шли к новой цели. Варвар предложил нам двигаться на север, объясняя свою задумку весьма прозаично.