Текст книги "Лекарь (СИ)"

Автор книги: Таня Смитт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 33 страниц)

«Должен признаться, любезный Мартын Мартынович, – гудел из моей рабочей кельи чей-то незнакомый и надменный голос, – я крайне разочарован вашей деятельностью. Вы впустую провели полгода, внушая мне весьма феерические итоги эксперимента. Однако я не вижу даже сотой доли того, что вы обещали мне. Увы, я вынужден прибегнуть к крайним мерам, так как я, в отличие от вас, любезный, человек слова.»

«Но послушайте, – прозвучало в ответ неуверенно и тихо, – я пересмотрю формулу еще раз. Я убежден, что достаточно изменить дозировку…»

«Довольно, Мартын! – рявкнули в ответ, – вы говорили мне то же самое уже несколько раз и ни разу ваши обещания не совпали с реальными показателями. Что мне с того, что какой-нибудь дед Прокоп вместо того, чтобы привычно угрюмо пялится на односельчан, теперь радостно лыбиться, отвешивая поклоны?! Я ожидал не этого, Мартын. Разговор окончен, готовьте бумаги!»

В лаборатории что-то глухо шваркнулось на пол, и в ту же секунду дверь распахнулась, выпуская на волю маленького тщедушного типа, едва доросшего внушительному Мартыну до плеча. Следом за ним в коридоре показался красный и потный Мартын, делающий последнюю попытку убедить грозного начальника в прогрессивности затеи. Тот, даже не обернувшись, решительно зашагал к лестнице, бросив на меня мимолетный, но очень угрожающий взгляд.

«Твои услуги больше не требуются, Прохор, – пробормотал потерянно мой приятель, неотрывно глядя вслед удаляющейся фигуре, – впрочем, мои тоже. Заказчик недоволен и разозлен.»

«Кто он такой?» – с усмешкой поинтересовался я, так и не увидев в человечке грозного противника.

«Это человек Свиридова, – махнув рукой на конфидициальность пробурчал Мартын, – его правая рука. И часть головы. Весьма могущественный и значимый бизнесмен и много кто еще. Он весьма далек от науки, однако от одного его слова зависит судьба не только этого проекта, но и любая другая судьба. Поверь мне, Прохор, он много чего умеет и может. Однажды он…»

Мартын снова замолчал, наверно подыскивая слова, наиболее точно передающие значимость неведомого сморчка. Слов не было, и Мартын решил перевести тему.

«Поехали, Прохор, – предложил он, – может быть, я еще успею.»

Мы выбрались на поверхность и бодро втиснулись в разваливающуюся Мартыновскую иномарку. Куда приятель решил отвезти меня в этот раз, я решил не уточнять, предвкушая сюрпризы. Машина резво неслась по проспектам и улочкам, Мартын хранил молчание, а я жалел о том, что нынешние условия не позволяли мне рассказать Женьке о моих изменившихся планах. Просто на всякий случай. Мы успешно миновали жилые кварталы и выкатились на трассу. Когда мимо пронеслись покосившиеся сараи и железные крыши крохотных домишек, я наконец-то догадался, что Мартын везет меня в знакомое поселение, где отдыхает от праведных трудов его благоверная. Остановив иномарку у одного из домов, Мартын попросил меня ждать его в машине, а сам резво взлетел на высокое крыльцо. На пару минут он скрылся в сумраке низкого коридора, и тут же появился снова, растерянно озираясь по сторонам. Такое выражение я уже наблюдал сегодня утром, когда Мартын Мартынович выслушивал гневные тирады правой руки Свиридова.

«Что случилось?» – поинтересовался я, когда Мартын рухнул на сиденье и уставился в лобовуху. Весь его вид говорил мне о полном отрешении от всего мирского и сущего, и немного настораживал.

«Негодяй… – неожиданно зло прошептал он, – сволочь… Прохор, садись за руль, иначе я просто разобью машину вдребезги»

Я послушно пересел на водительское кресло, все еще не решаясь уточнять детали. Мартын рассказал мне все сам, когда мы выехали на трассу, ведущую в город. Как выяснилось, его Ксюша не столько нуждалась в отдыхе, сколько испытывала острую необходимость на время исчезнуть с радаров. Всему причиной было ее мгновенное преображение из миловидной женщины в дикую тварь. Сейчас, когда массовая истерия пошла на убыль, власти издали указ о полной и принудительной изоляции тех, кто имел неосторожность принять облик диких. Сейчас повторные случаи обращения фиксировались нечасто, за последний месяц их было зарегистрированно всего пару сотен раз, и ученый мир решил перестраховаться, а заодно еще раз изучить возможные побочные эффекты повторных обращений. Мартын, будучи врачом, прекрасно понимал, что подобная изоляция ничто иное как симбиоз обычной тюрьмы и псих лечебницы и отчаянно не желал для Ксении такой участи. Он спрятал супругу в провинции, тем более, что она сохранила за собой способность логически мыслить и контролировать свое поведение. Невнятный тип, на которого работал в то время несчастный Мартын, прознал о подпольных гешефтах и пригрозил Мартыну разоблачением. Тогда, насмерть перепугавшийся доктор рассказал ему о засекреченной Свиридовской разработке, о которой узнал случайно и которую хранил в строжайшей тайне. Тип, воодушевившись перспективами, принялся строить планы мирового господства не без участия Мартына и хитрой установки. О которой ему тоже поведал все тот же Мартын. Тип вложился в проект и ждал результатов, но случилось то, что случилось, и теперь несчастная Ксения во власти беспринципного жадного стяжателя. Мартын едва сдерживал рвавшиеся наружу эмоции, проявляющиеся то в гневных непарламентских выражениях, то в бессильных слезах. Я терпеливо выслушал приятеля, и внезапно почувствовал, как по моим венам промелькнул знакомый огненный поток. Он исчез так же неожиданно, как и появился, оставив во мне странное чувство.

«Мы подумаем, что можно сделать, Мартын», – обнадеживающе пробормотал я, ощущая за собой знакомое чувство вины.

Глава 40.

Женька терпеливо ждал, когда, наконец, Тихон перейдет к той части своей ученой деятельности, где решится судьба его много значимого препарата. В то, что давнее изобретение может сыграть какую-то решающую роль в мировой истории, Женька верил не до конца, все еще видя в химических забавах брата несерьезные развлечения. Варвару казалось, что для того, чтобы совершить переворот в науке необходимо часами просиживать в какой-нибудь засекреченной лаборатории, рассматривать в сложных приборах изменения молекулярных структур и постоянно фиксировать увиденное в огромных тетрадях, рядами выстроенных в прозрачных стеллажах. Тот неоспоримый факт, что именно благодаря тем самым несерьезным развлечениям, он в компании того же Тихона второе столетие не может завершить свое земное существование, почему-то не убеждал Варвара в гениальности рассеянного брата. Тихон неизменно возвращался в квартиру Мартына, молча закидывал в глотку жуткое варево, именуемое ужином, и так же беззвучно отправлялся спать, чтобы на следующий день все повторилось с точностью до мгновения. Целую неделю Женька с тоской наблюдал за перемещениями Тихона, не решаясь вклиниться в упорядоченную систему, пока однажды отлаженная схема не рухнула самостоятельно. В один из дней с наступлением сумерек Тихон домой не вернулся, чем вызвал в эмоциональном Женьке волну паники. Прождав того до полуночи, Женька рискнул нарушить данное слово оставаться бесшумным и незаметным и покинул безопасные стены, отправившись на поиски дорогой пропажи. Его путь лежал через город к промышленной зоне, где с недавнего времени трудился Тихон. Женька, будучи не в курсе всех нюансов ученой деятельности, мог только предполагать, что конкретно делает его брат в секретной лаборатории. «Возможно, – думал Женька, пробираясь темными улицами, – именно в эту минуту коварная установка вместе с таинственным препаратом претерпевает необратимые изменения, и уже к утру мир будет избавлен от грозных экспериментов».

С трудом отыскав в ночной мгле знакомые очертания, Женька замер, не зная, что ему делать дальше. Тихон взял с него самое честное слово, что никто никогда не узнает о Женькиной осведомленности, что Женька ни при каких обстоятельствах не засветится в радиусе километра от секретных заброшек, и уж, разумеется, никогда не попытается еще раз проникнуть в таинственные коридоры. За этим перечнем ограничений Тихон скрывал свое беспокойство о Женькином благополучии, отчетливо предполагая, чем может закончиться такой интерес. Варвару не хотелось подводить брата, однако его собственная тревога не позволяла оставаться в стороне. Женька некоторое время нерешительно переминался перед огромным цехом, взвешивая все «за» и «против», и в конце концов, пришел к выводу просто подождать до утра.

«Возможно в лаборатории возникли непредвиденные обстоятельства, не позволившие отлучиться вовремя», – уговаривал себя Женька, подыскивая надежное убежище. Ему на глаза попалось небольшое углубление в стене, когда-то, вероятно, игравшее роль склада или гаража, или бог знает, чего, но это углубление вполне позволяло скрыться от лишних глаз на некоторое время. Женька ловко втиснулся в проем и, усевшись на небольшой выступ, замер в ожидании. Чего конкретно он ожидал увидеть в заброшенном цеху, Варвар сказать не мог, однако продолжал пялиться на ржавую закрытую дверь, едва просматривающуюся в темноте. Полночь давно миновала, за ней в огромное помещение неторопливо просочился рассвет, а тайная дверь продолжала оставаться закрытой. Женька пошевелился, разминая конечности, и, оценив непродуктивность ожидания, неслышно приподнялся на ноги.

«Чертов быт! – невнятно пробормотал он, – как было удобно пользоваться обычными мобильниками, когда это необходимо!»

Женькины стенания были в чем-то оправданны. С началом грозной эпидемии все средства связи и коммуникаций тщательно контролировались соответствующими структурами и на частные переговоры был наложен строжайший запрет. Информационные браслеты последний год и вовсе выполняли эстетическую функцию, бесполезно болтаясь на запястье и транслируя в мозги только тщательно отфильтрованные государственные новости. Прошмыгнув на улицу, Женька настороженно огляделся, и совершенно бесшумно пересек прилегающий пустырь. Где ему искать его Тихона, оставалось открытым вопросом, ответов на который Варвар не знал. За период пребывания в образе твари Женька научился быстро и неслышно перемещаться по местности и сейчас воспользовался полезным умением. За считанные минуты он прошарил всю прилегающую территорию, в надежде отыскать хоть что-то, объясняющее отсутствие ученого брата. Со стороны пустырь казался абсолютно необитаемым, и, если бы не случайная экскурсия, Варвар даже и не подумал бы о близком расположении чего-то секретного и опасного. Потратив на бесцельные поиски полдня, Женька рванул обратно к Мартыну, в тайне надеясь увидеть Тихона в добром здравии. Ожидания не оправдались. Квартира была пуста, и не было похоже, чтобы там кто-то был последние пару часов. Совершенно растерявшись, Варвар медленно спустился к подъезду и присел на ступеньки. Тревога медленно перерастала в панику и грозила накрыть не в меру эмоционального бродягу с головой. Он слишком часто терял Тихона, чтобы согласиться потерять его еще раз. Из тягостных раздумий его выбросил увесистый пинок по ноге. Женька вскинул голову и с искренним изумлением уставился на тоненькую девчушку, в которой не с первого раза узнал сбежавшую Соню. Варвар давно перестал удивляться всему, чему становился свидетелем, поэтому просто приветливо улыбнулся нехарактерно оживленной барышне. Она, сохраняя упорное молчание, ухватила Женьку за рукав и решительно потянула к себе. Он послушно поднялся, ожидая конкретики. Соня настойчиво приглашала Женьку прогуляться.

«Ну что ж, пойдем проветримся, – нехотя согласился Варвар, засыпая на ходу, – действительно, что-то я засиделся»

Расспрашивать своенравную девчонку о ее длительных перемещениях и спонтанных побегах было бесполезно. Соня за неделю отсутствия не поменяла своих привычек хранить загадочность и таинственность в присутствии посторонних. Женька вяло тащился по пустым улицам проснувшегося города и больше не задумывался об охранных отрядах, пропавшем Тихоне и своем собственном сомнительном присутствии вне спасительных стен Мартыновской квартиры. Изредка им навстречу появлялись прохожие, торопливо семенящие по тротуарам и придерживающие руками сопроводительные таблички. У Женьки такой таблички не было, и за это нарушение его могли закрыть на принудительные работы. Однако от переживаний и усталости Варвар совершенно перестал соображать и равнодушно посматривал по сторонам, терпеливо ожидая окончания странной прогулки. Маршрут, выбранный Соней, был незнаком Варвару. Он тянулся вдоль домов, изредка пересекаемый пустынными перекрестками, и где находилась его конечная точка, было неясно. Полуденное солнце решило побить рекорды по мощности освещения и теперь плавило Женькины мозги, добавляя в его сонное состояние много заторможенности. Соня привела Женьку к оврагам, отдаленно напоминающих те, что они с Тихоном оставили в приморском городе с трехзначным обозначением. Они спустились по крутым склонам, прошли вдоль тальвега довольно длинное расстояние, и неожиданно нырнули в заросли кустов, оказавшись перед высокой, неизвестно откуда взявшейся бетонной стеной. Она казалась монолитной и длинной, потому что, чтобы обойти ее внушительные контуры потребовался почти час торопливого шага.

«Соня, я устал и хочу спать, – едва слышно пробормотал Женька, не особо рассчитывая на ответ, – пойдем домой, девочка. Ты задолбала своими загадками!»

Соня ожидаемо не ответила, продолжая тянуть своего спутника вдоль серого полотна. Наконец, она резко притормозила и решительно ткнула тоненькой ручкой в едва заметный проем, теряющийся на общем фоне. Женька, приглядевшись, различил обычную дверь, металлическую и плотно закрытую. Соня нетерпеливо дернула Женьку за рукав, призывая к активным действиям, и Женька послушно нажал на невидимую преграду. Дверь немного посопротивлялась усилиям, но все же приоткрылась, демонстрируя Женьке почти узнаваемую широкую железную лестницу, ведущую вниз. Не раздумывая ни секунды, Женька оттолкнул Соню, приказав ей возвращаться, а сам шагнул на первую ступеньку. В этот раз дорога до дна показалась ему еще длиннее той, что вела в секретную лабораторию со стороны промышленной зоны. Потратив на спуск рекордно долгое количество времени, Женька оказался в совершенно темном коридоре, прорытом прямо в земле и не имеющим прочных стен. Скорее, коридор был похож на нору гигантского крота или ежа, и выглядел настораживающе. Женька, пожалев об отсутствии фонарика, смело двинулся вперед, не видя еще перед собой итоговой цели. Вполне возможно, что нора приведет его в тупик, он заблудится в хитросплетениях ходов и сдохнет от нехватки кислорода. А возможно, пропел в голове возмущенный голосок, это дорога в засекреченную лабораторию, о которой знает только невероятная Соня. Женька полз по постепенно сужающемуся проходу, натыкаясь в кромешной темноте на неровные выступы и корни деревьев. Пока, наконец, не рухнул на колени, по причине резко снизившегося земляного свода. В какую-то секунду у Женьки мелькнула малодушная мысль повернуть обратно, пока он не застрял тут навечно, но в ту же минуту прямо перед ним мелькнул неясный огонек. Он ослепил Женьку своей внезапностью, и Варвар не сразу сообразил, что вылез в тот самый коридор, в самом конце которого располагалась тайная комната с не менее тайной жужжащей коробкой.

Коридор был пуст, но это безмолвие не могло обмануть наблюдательного Женьку. Теперь ему казалось, что со всех углов на него наведены камеры слежения и какие-нибудь еще сверх секретные приспособления, в мгновение вычисляющие появление шпиона. Протиснувшись на вполне сносный бетонный пол, Женька осторожно поднялся и, понадеявшись на удачу, не спеша двинулся вперед. Двери, встречающиеся ему на пути, казались одинаковыми, и в какую из них необходимо было вломиться, чтобы спасти человечество, Женька не имел ни малейшего понятия. Наконец, коридор изменил свое прямое направление и открыл перед Женькой еще один коридор, резко завернув вправо. Это направление тонуло во мраке, но тоже имело двери.

«Идиот, – мысленно пробормотал Женька семейное заклинание, в этот раз имея ввиду самого себя, – какого черта я вообще подписался на эти походы, не зная ни цели, ни задачи? Тихона здесь может и не быть, а вот какая-нибудь охрана может появиться в любую минуту»

В ответ на эти разумные размышления за Женькиной спиной раздались торопливые, но весьма уверенные шаги, и на Женьку обрушилось что-то тяжелое, лишившее его связи с реальностью.

«Прости меня, Женя, – ворвался в сознание едва слышный взволнованный голос, – не рассчитал. Поднимайся дружище, не время сейчас»

Женька послушно пошевельнулся, открыл глаза и едва сдержал радостный возглас, потому что прямо над ним склонился грязный, лохматый, но живой и невредимый Тихон. Он же Прохор Степанович Моськин, ученый, предатель, убийца и любимый брат.

«Тише, Женя, – прошептал он, зажимая Женькин рот прохладной ладонью, – нас могут услышать и тогда миссию можно считать проваленной»

В чем заключалась цель миссии, Тихон решил не оповещать, вернувшись к прерванному занятию и оставляя Женьку приходить в себя. Из-за склоненной спины Тихона Женька сумел разглядеть некое приспособление, из недр которого торчали оборванные проводки, и слабо помаргивали лампочки. Тихон, вероятно, чинил какое-то устройство, устанавливая свой собственный рекорд, настолько быстро летали его тонкие пальцы над разобранным аппаратом. Бросив работу на полпути, Тихон решительно поднялся, и что-то пряча в карман, приказал Женьке пошевеливаться.

«Уходим, приятель, – пробормотал он, выскакивая в коридор. – нужно успеть, пока не вернулся дежурный лаборант и пока у охраны пересменка. У нас есть пара минут.»

Тихон собрался уводить Женьку старой дорогой, по которой ежедневно в течение недели бегал наблюдать за жужжащей коробкой. Однако едва сделав шаг к лестнице, Тихон замер, прислушиваясь к шагам сменившейся охраны.

«Опоздали, Женька! – с досадой выдохнул ученый, – я плохо знаю местные достопримечательности, поэтому не скажу, где нам спрятаться быстро и надежно!»

Женька не стал тратить драгоценное время на скучные подробности, молча потянув Тихона за собой. Он был невероятно горд принести брату хоть какую-нибудь пользу в деле выполнения загадочной миссии. Промчавшись вдоль темного коридора, Женька вильнул влево, увлекая Тихона следом, и с трудом отыскал тот самый тайный вход, ведущий в нору. Рослый и мускулистый Тихон едва протиснулся в узкий лаз, без вопросов следуя Женькиным инструкциям. Женька ловко прополз самый опасный участок тайного пути, молясь про себя, чтобы Тихон нашел в себе суперспособности стать мельче и подвижнее. Когда нора немного увеличилась в размерах, а Тихон смог даже встать на ноги, на Женьку обрушился град вопросов, на которые тот не всегда мог подобрать нужный ответ.

«Позже, Тихон, – бормотал он, переводя дыхание, – тут место не слишком располагает к долгим беседам»

Выбравшись к оврагам, Женька вытолкнул брата наружу и плотно закрыл за собой тайную дверь. Теперь со стороны казалось, что два невероятно грязных оборванца просто просочились сквозь бетонную стену. К счастью, к таким выводам приходить было некому, склоны оврагов были пустыми, и не нашлось ни одного прохожего, кто мог бы засвидетельствовать это таинственное появление.

«Что за миссию мы выполняли, Тихон? – пробормотал Женька, начиная мечтать о горячем душе и теплой кровати, – надеюсь, все прошло успешно?»

Светский тон и оборванный вид Варвара вызвали у Тихона неконтролируемый ржач, помешавший ему по достоинству отблагодарить Женьку за невероятно своевременное появление в таинственных катакомбах. Вместе с истеричным смехом Тихона покидало то чудовищное напряжение, что держало его на протяжении последних трех дней. Проржавшись, Тихон крепко обнял Женьку, благодаря за все, и озвучил новую часть их неоконченной миссии.

«Мы не вернемся к Мартыну? – с явным разочарованием переспросил Женька, – но почему?»

«Не вернемся, Женя. И нам здорово повезет, если мы покинем этот город до заката нынешнего дня. Не будем терять время, мой друг!»– почти торжественно заявил Тихон.

Глава 41.

Озвучивая Женьке открывающиеся перспективы, я нисколько не преувеличивал. Теперь я был крайне опасным попутчиком, и по-хорошему, моему Женьке стоило бы навсегда отречься от моего нестабильного общества. Я вмешался в дела значимых и влиятельных, и сделал это сознательно, полностью отдавая себе отчет о последствиях.

По дороге в город Мартын поведал мне о многих вещах, среди которых был рассказ о значимом сморчке, и его роли в мировой истории. Как выяснилось, сморчок, в миру Игнат Бражников, проникшись духом всемирного горя, профинансировал создание чудо установки, придуманной в одном из научных центров. Хитрый воротила присвоил все права и лицензии, милостиво разрешив ученым разработать и собрать прибор, помогающий воздействовать на организм любого существа на расстоянии. Благородные порывы Бражникова закончились после знакомства с одержимым Свиридовым. Тому тоже требовалось финансирование безумных проектов и разработок, и он весьма успешно убедил бизнесмена в их необходимости. Правда оставив за собой право воспользоваться тем самым хитрым препаратом, коварно стянутым у меня. Осведомленность моего толстого приятеля немного удивляла и настораживала, однако познакомить меня со своими информационными источниками Мартын не успел, поскольку возле въезда в город мы были остановлены дорожным патрулем. Я с видимым неудовольствием приготовился к процедуре знакомства и возможным штрафам в виде исправительных работ. Но ничего этого не случилось. Патруль, минуя торжественные стадии приветствия, бесцеремонно вытолкал Мартына из салона, и опрокинув на землю, невнятно зачитал полномочия. После чего увез господина Шварца в синие дали. Про меня грозные стражи порядка даже не вспомнили, и я воспользовался возможностями, покинув негостеприимный пост.

«Но что ты делал в лаборатории? – прервал мои занимательные истории нетерпеливый Женька, – и почему ты считаешь, что перешел сморчку дорогу? Ты же просто работал там, следил за установкой. Не твоя вина, что из их задумок ничего не вышло? Разве нет?»

«Да, Женя, так оно и было», – решил согласиться я, увлекая приятеля в сторону трассы. Нам было, действительно, необходимо скрыться подальше, пока господин Бражников не сложил два плюс два.

Наши бесцельные странствия теперь заиграли яркими красками и увидели цель. До южных гор нам было не добраться по многим причинам. Пешком преодолевать тысячи километров я готов не был, к тому же у меня снова появлялось незаконченное дело в значимом городе 22.

Вдоль трассы северного направления широко раскинулись густые заросли запущенных посадок. Сейчас, в условиях жестких проверок, контроля и коллективного помешательства никто не следил за зелеными насаждениями, и это играло нам на руку. Женька, почуяв свободу, ловко нырнул под густые ветки и принялся шарить по окрестностям, отыскивая нам ночлег. Последнее время я часто ловил себя на мысли, что некогда дикое обличие навсегда отвратило аккуратного Женьку от любых признаков цивилизации. Он весьма комфортно чувствовал себя в дикой природе, и в чем-то я его понимал. Выбрав себе наиболее удобное местечко, Женька растянулся прямо на земле и мечтательно проговорил:

«Представь себе, Тихон, что все это безумие однажды закончиться. Наука направит себя в нужное русло, и всякие эксперименты будут приносить только пользу. Веришь ты в такие сюжеты?»

Я не был готов принять подобные сказочные идеи, поскольку прекрасно видел, на что нацелены нынешние разработки.

«Я уверен в этом», – сказал я и задумался. Женька взрослый и сильный мужик, способный выжить в самых критических условиях. Если я оставлю его в этих посадках, он некоторое время будет искать меня, разумеется, но, не отыскав, расстанется с этой мыслью и начнет новую жизнь. Он слишком праведен, чтобы пускаться в дикие авантюры. Я не в праве рисковать. Пожалуй, я так и сделаю. Придя к такому выводу, я потянулся и мгновенно провалился в крепкий здоровый сон.

Среди ночи я был разбужен невнятным шорохом, в котором различил отчетливо слышимые шаги. Подскочив с жесткого ложа, я, ломая зрение, уставился в темноту и сумел в ней различить едва заметную тень. Тень не вызывала опасений, а только мерно покачивалась, призывая составить ей компанию. Я шагнул навстречу ночному гостю и тут же расслышал знакомый голос.

«Ты неплохо справляешься, мой мальчик. Не отступай, Тихон, не будь идиотом. – в знакомой интонации я услышал своего старшего брата, и, понимая всю нелепость ситуации, все же уточнил:

«Как ты тут оказался, Филипп?»

И в то же мгновение из-под елок раздался сухой кашляющий смех кладбищенского деда.

«Это не Фил, разумеется, – проговорил он, тщательно копируя родной голос, – но ты прав, мое появление вызывает много вопросов. Я просто проходил мимо и решил заглянуть. Ты делаешь слишком много движений и не видишь самого главного, Тихон. Если ты ошибешься сейчас, это станет твоей последней и самой непоправимой ошибкой, мой мальчик.»

Дед негромко усмехнулся, глядя в темноте на мое изумленное лицо, и снова засмеялся.

«О чем вы? – на всякий случай уточнил я, теряя нить повествования. – я же неплохо справляюсь, разве нет?»

Однако загадочный дед решил оставить свои ребусы без отгадки, вместо этого он крепко схватил меня за руку и повел обратно под елку, как маленького.

«Спи, Тихон, набирайся сил, – усмехнулся дед и, порывшись в кармане, вытянул из его недр сморщенный пучочек нордствиллских наркоманских трав, от которых тут же заклубился белый дым. Мои глаза закрылись, и до рассвета я проспал без снов и видений.

«Доброе утро, Тихон, – услышал я с первыми лучами и тут же вспомнил о своем решении оградить Женьку от неприятностей. Я должен был сделать это незаметно, не вызывая лишних вопросов, и лучший способ я уже проспал.

«Что ж, – мелькнула мысль, – подожду до другого раза»

«Что мы намерены делать дальше? – активничал Женька, – твоя миссия в городе 22 выполнена?»

Она была выполнена частично. Когда я рискнул пробраться в лабораторию с целью изъятия собственной формулы, я наивно предполагал, что, выводя из строя дорогостоящее оборудование, я стопорю работу безумного проекта хотя бы на время. Однако при первом же вмешательстве в мудреный механизм, я понял, что коробка, исполняющая ведущую роль, не одна. Где-то на территории города существует идентичная лаборатория, в данную минуту исправно работающая, хоть и не в полную силу. Моя задумка значительно сместила нормы и графики, но не уничтожила ее деятельность. А значит, моя задача усложнялась в разы. Легально проникнуть за стены второй лаборатории шансов не было по многим причинам, первой из которых была моя полная неосведомленность о расположении близнеца. К тому же, мне было любопытно выяснить судьбу Мартына. Его недосказанная повесть о секретных разработках, случайно попавших в его уши, наводила на многие вопросы, ответы на которые мне хотелось бы получить.

Женька терпеливо ждал моего вердикта относительно грядущего дня, и мне ничего не оставалось делать, как озадачить его самым мирным поручением.

«Женя, раздобудь нам харчей, – попросил я, чувствуя в них настоятельную необходимость, – Мартын совсем избаловал нас своим гастрономическим вниманием, мы теряем навыки воровства»

Женька, не видя в моих словах подвоха, с готовностью поднялся, настрого приказав мне сидеть в посадках и никуда не отлучаться.

Спустя пару минут я получал сказочную возможность избавить Женьку от своего томительного присутствия и осуществить ночную затею без шума и скрипа. Как только Женькины шаги затихли, я поднялся с неудобной лежанки и торопливо двинулся в противоположную сторону, боясь передумать. Брат оставался в счастливом неведении моих настоящих планов, пусть и дальше считает, что я рассеянный негодяй, трусливо сбежавший от его сиятельной персоны. Мой путь лежал в сторону города, где я надеялся раздобыть нужную мне информацию. Сейчас я отчаянно жалел, что не вытряс из Мартына последнее, что могло бы мне подсказать о местонахождении еще одной шарашки. Я сомневался, чтобы прагматичный доктор не был осведомлен в этих вопросах. В городе царила все та же пугающая тишина, разбавляемая завываниями внешних оповещений. Граждане предпочитали сидеть по домам, хотя в чем заключалась эта мера предосторожности, мне оставалось невдомек. Твари больше не тревожили своим присутствием мирное население, почти полностью исчезнув. Случайные обращения были скорее исключением, чем правилом, и тоже большой угрозы не несли. Однако город безмолвствовал, погребенный под лавиной проверок и контроля. Мне удалось добраться до административного района, когда я все же привлек к себе чье-то внимание.

«Парень, – расслышал я неуверенный голос, – послушай, ответь мне, как называется этот район города?»

Возле меня стоял какой-то дед, облаченный в серую рабочую робу. Его сморщенное лицо выражало полное недоумение, будто он только что попал на улицы города 22.

«Точное название я не скажу, не знаю, – отозвался я, – это административная территория, тут располагаются все значимые объекты. Куда вам надо попасть?»

Дед пошамкал губами, пробуя на вкус полученные данные, и снова забормотал.

«Чего ты мне только что сказал, а, парень? – с тревогой поинтересовался он, – я ничего не понял. Какой административный объект? Что это за зверь?»

Я мог бы списать странные вопросы на проявление старческого слабоумия, однако перед глазами тут же возникло толстое лицо моего недавнего приятеля, потерянно рассказывающее мне об украденном составе, блокирующем сознание. Выходит, если старик не придуряется, установка продолжает вмешиваться в мозги граждан, превращая их в кашу, а значит, мои догадки справедливы и требуют вмешательства.

Мой случайный попутчик назвал мне адрес, о существовании которого я имел смутное представление, и попросил проводить его. Мы бодро двинулись вдоль улицы, отыскивая нужный дом, и за время нашего недолгого пути дед еще несколько раз уточнил у меня название района города. Когда наконец мы с ним достигли цели, дед радостно засмеялся и предложил мне составить ему компанию за обедом. Жрать я хотел сказочно, но мне было неловко вламываться в чужое жилище.

«Ну как знаешь, – разочарованно протянул мой новый знакомец, – у меня от голода завсегда в голове мутиться. А под вечер гул какой-то раздается, думаю, что помру скоро. Так ты точно не хочешь пожевать чего-нибудь? Мне тут на днях внучек консерву приволок. Говорит, де котес.»

«Что говорит? – переспросил я, – де котес?»

«Ага, – с готовностью отозвался старик, – де котес. Черт знает, что это такое. Кошачье мясо, видать.»