Текст книги "Лекарь (СИ)"

Автор книги: Таня Смитт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 33 страниц)

Это вышло не зловеще, а скорее наоборот, со стороны напомнило о желании твари проявить какую-то эмоцию. Вероятно, я слишком романтизировал образ сидящего напротив меня существа. Все же это был уже не человек и на проявление эмоций он был неспособен. Однако его спокойное поведение и совершенно неагрессивный взгляд мешал придерживаться общепринятого отношения к диким тварям. Не зная, что делать дальше, я неожиданно для себя произнес, глядя на уродливую вытянутую рожу.

«Давай знакомиться. Я – Прохор. А кто ты?»

Вести диалоги с опаснейшим существом на планете граничило с откровенным безумием, но это было единственное, что пришло мне в голову.

Тварь забеспокоилась и принялась мотать головой, пищать и шевелить конечностями. Понятно, существо не могло мне представиться в ответ, а также по достоинству отреагировать на мое приветствие. Однако в его суетливых движениях я разглядел попытки наладить контакт. Возможно за меня говорило мое чрезмерно богатое воображение, возможно это было неосознанное стремление принять желаемое за действительное. Кто знает… Я продолжал изучать его уродливую внешность и приходил к выводу, что за исключением неестественно вытянутой рожи и удлиненных конечностей, тварь мало чем отличалась от человека. Впрочем, подсказал мне гаденький голосок, это и есть человек. Точнее, он был им когда-то, до заражения. Его голый вид теперь рождал во мне смущение, и у меня даже мелькнула отчаянная мысль где-нибудь раздобыть ему штаны. Порыв быстро прошел, стоило твари вновь проявить беспокойство. В этот раз оно было выражено в более активной форме, но все еще держалось в рамках разумного. Сквозь кроны деревьев в лес стало пробиваться солнце и тварь, почуяв его присутствие, заерзала около ствола, пытаясь укрыться в тени.

Я с сожалением поглядел на привязанное создание и горестно вздохнул. Я был лишен всякой возможности транспортировать его в более подходящие для детального изучения условия. Когда-то у меня была машина, однажды рассыпавшаяся от старости прямо на моих глазах. С тех пор я предпочитал пользоваться общественным транспортом, а с наступлением диких времен, часто ходил пешком. К тому же я не имел постоянного жилища, скитаясь по миру и не ставя задачу останавливаться где-то на долгих срок. Много лет назад в результате своих спонтанных химических опытов и экспериментов я обрек себя и своего единственного, ныне погибшего, друга на проклятие вечной молодости, и сейчас в одиночку расплачивался за все грехи.

Мои размышления снова заинтересовали тварь и она, забыв о палящем солнце, вновь уставилась на меня, покачивая мордой.

«Что мне с тобой делать? – проговорил я, с отвращением глядя, как из приоткрытой пасти твари стекает мутная тягучая слюна. – может, ты хочешь есть?»

Это был некорректный вопрос. Все научные наблюдения приводили к неутешительным выводам, что дикие твари питаются исключительно человеческой плотью, не признавая никакую другую пищу. Предлагая твари перекусить, я автоматически подвергался опасности, однако она, отвечая на мой интерес, только замерла, прислушиваясь к своим внутренним ощущениям. Внезапно, тварь вытянулась в струну, словно пытаясь встать на ноги, и со значением посмотрела в сторону склона. Я недоуменно оглянулся и расслышал невнятные голоса, на таком расстоянии сливающиеся в монотонный гул. Скорей всего, неугомонные соседи решили возобновить поиски чудовища и снарядили новую экспедицию. Я мог бы привлечь к себе их внимание, отдавая несчастную тварь им на растерзание и остаться в их глазах героем. В какой-то момент я уже собрался осуществить задумку и поднялся на ноги.

«Прохор! – расслышал я отчетливый голос, в котором узнал интонации гнома, – Прохор, отзовись!»

Значит, экспедиция преследовала сразу две цели, отыскать меня и вероятно, расправиться с тварью. Стремление поисковой группы скорей всего, объяснялось необходимостью исполнения новых распоряжений правительства. Оно предписывало всеми силами сохранять любого незараженного, поскольку человеческая популяция стремительно сокращалась. За неисполнение распоряжений полагался немедленный расстрел. Ну или что-то вроде того. Логику правящих понять было невозможно, да я и не пытался.

«Прохор! – донеслось уже совсем рядом, и я принял единственно правильное решение. Так, во всяком случае, показалось мне в ту минуту. Я отвязал от ствола дикую тварь, и легко оттолкнув ее от себя, сделал ей знак спасаться. Что двигало мной в эту минуту, не знал даже я сам. Тварь изумленно застыла, внимательно рассматривая мое лицо, и тут же рванула прочь, двигаясь стремительно и бесшумно. В тот момент, когда она скрылась за деревьями, на полянке показалась поисковая группа, возглавляемая Трофимом.

«Фух, Прохор, – облегченно выдохнул руководитель, – мы уж подумали, что неведомая зверюга сожрала тебя. Хочешь послушать новости с большой земли?»

На мой отрицательный взмах головой, гном и Трофим только усмехнулись. Новости не радовали, и я отчетливо это понял. Крупные города стремительно пустели, перепуганные жители, стремясь отыскать спасение среди гор, сами того не подозревая, перенесли заразу вместе со своим хозяйственным барахлом, и теперь даже здесь больше было небезопасно. По– настоящему преображенных пока насчитывались единицы, однако росло число заболевших так называемой предварительной стадией. А значит, что очень скоро склоны гор заполонят дикие твари. Ландшафт этой местности позволял агрессивным особям без помех нападать на людей и расправляться с ними, увеличивая нерадостную статистику.

«Мы возвращаемся, – пробормотал гном, – здесь больше нечего делать. Давай с нами, дружище, вернемся в среднюю полосу, там хотя бы у нас остался дом и своя земля.»

Слова гнома были справедливы по отношению к любому из группы, но только не ко мне. Ни в средней полосе, ни в какой другой у меня не было ничего. Я покачал головой, идя в отказ.

«Я остаюсь, – проговорил я и вызвал на лицах моих соседей откровенное недоумение, – если мне суждено стать тварью, я постараюсь, чтобы меня прикончили как можно скорее. Спасибо вам и простите за потраченные усилия»

Трофим сделал еще пару попыток воззвать к моему рассудку, однако потерпел сокрушительное фиаско. Этого сделать не удавалось еще никому.

Глава 3.

Как только шаги поисковой группы замерли у подножия склона, я устало опустился на сырую траву и обхватил ладонями гудящую голову. Оставаться здесь или возвращаться к моему прежнему месту обитания было одинаково бесполезно, поскольку, если верить словам Трофима, злобные твари без труда проникали на любую территорию. Прежде чем принять окончательное решение, я направился в поселок, послушать новости из первых уст.

Мало оживленный поселок сейчас и вовсе казался безжизненным, а дверь единственного частного магазинчика была закрыта на несколько замков. Впрочем, такая мера предосторожности не спасла его от варварского разграбления. Прозрачное окно, одновременно служащее витриной, было беспардонно вынесено прочь вместе с рамой, а по тесному пространству торгового зала маячили мародеры. На мое появление они среагировали агрессивно, но к решительным действиям не переходили.

«Убирайся отсюда, равнинник!» – выплюнул один из местных, на минуту отвлекаясь от своего противоправного занятия. Его обращение ко мне прозвучало как грязное ругательство, а разом напрягшаяся физиономия, красноречиво намекала о грозных намерениях. Я решил не провоцировать местных, однако, чтобы выполнить его пожелания, мне требовались силы, а значит мне была необходима еда. Проигнорировав присутствие мародеров, я легко перепрыгнул через разрушенный подоконник и принялся шарить по полкам, отыскивая уцелевшие коробки с провизией. Я мысленно извинился перед владельцами торговой точки, справедливо полагая, что теперь уже безразлично, кто именно уничтожит остатки продуктов. С трудом отыскав на полу несколько коробок с концентратом, я побросал их в сумку и так же без слов покинул разоренное помещение. Мой путь лежал к горной речке и оставленному мной сутками ранее биваку. Покинуть границы поселка не представлялось возможным, поскольку все дороги и тропы были надежно перекрыты военной техникой. Вероятно, таким образом представители силовых структур пытались сдержать стремительно расползающуюся угрозу. Я не был уверен в эффективности принятых мер, но понятно, спорить с военными не стал и послушно развернулся обратно к горной речке. Там, на склонах было непривычно тихо, никто не шуршал над головой, скитаясь между деревьями, не бормотал вполголоса, обсуждая насущное, и эта тишина рождала тревогу. Я присел возле ледяного потока, больше напоминающего горный ручей и прислушался. Кроме мирного журчания и шелеста листвы до меня не доносилось ни звука, и я начал привыкать к мысли, что опасения Трофима и гнома были слишком преувеличены. Вдруг звенящую тишину нарушил посторонний звук. Он был едва уловим, и возможно я не сразу обнаружил его появление, потому что, резко обернувшись, я с неудовольствием обнаружил стоящую надо мной тварь. Почуяв мое внимание, она злобно заверещала и без предварительных оповещений повисла на моей шее. Я едва удержался на ногах, пытаясь сбросить чудовище, но оно царапало меня неестественно длинными загнутыми ногтями, при этом не переставая издавать отвратительное звучание. Мне удалось выхватить нож и без сожаления воткнуть его на всю длину в неожиданно мягкую плоть твари. Та с диким визгом отскочила в сторону, и я с отвращением рассмотрел, что подвергся нападению особи, некогда принадлежащей к прекрасной половине человечества. Особь повалилась на землю, зажимая уродливыми лапами глубокий порез и застыла в неподвижности. Ей на смену появилась другая тварь, немного повыше и покрупнее. Эта тварь была когда-то мужиком, причем весьма сильным, судя по развитым мышцам неестественно вывернутых длинных рук. Она с утробным рычанием набросилась на меня, так же пытаясь вцепиться в шею. Теперь я был подготовлен к стремительной атаке и поэтому без разбора принялся наносить ей ножевые удары, ставя цель избавиться от назойливого внимания. Крупная тварь держалась стойко и сдаваться не собиралась. Она с легкостью отводила мои удары, не переставая держать меня за шею уродливой лапой. Баботварь тоже начала проявлять признаки активности и была готова прийти на подмогу своему собрату по несчастью. Мои удары только на долю минуты лишали тварь дееспособности. Ножевые ранения она воспринимала с той снисходительностью, с какой я воспринял бы попытки ребенка бороться со мной при помощи ивового прутика. Силы мои заканчивались, и вместе с ними заканчивалась моя уверенность в положительном исходе поединка. Положительном для меня, разумеется. Неожиданно на склоне появилась третья тварь. Ее появление я расценил как сигнал навсегда попрощаться со своим земным существованием. Третий персонаж в этой композиции был явно лишним, меня на него уже не хватит. Тварь, пришедшая последней, настороженно замерла, оценивая обстановку, и издав уже знакомый клич, бросилась в мою сторону. От неожиданности я зажмурился, а когда открыл глаза, то с изумлением обнаружил, как лишний персонаж терзает горло крупной твари, наконец-то оставившей меня в покое. Баботварь стряхнула оцепенение и полностью поправившись, шагнула ко мне. Я снова без сожаления нанес ей ножевую рану, в этот раз рассекшую горло и дезактивирующую глупую бабу.

«Отдохни, милая,» – пробормотал я, отталкивая ногой неожиданно легкое тело. Третья тварь, расправившись с моим обидчиком, торжествующе глянула в мою сторону и немедленно скрылась в зарослях. «Или она сейчас приведет сюда подкрепление, или сама, выбрав удобный момент, расправиться со мной,» – мелькнула грустная мысль, вызванная наблюдениями. Несмотря на весьма тщедушное строение, тварь оказалась ловкой и сильной, раз сумела повергнуть такого крупного противника. «Меня этот силач вообще сожрет без усилий,» – подумалось мне и решение покинуть негостеприимный бивак пришло само собой. Подхватив неизменную сумку с препаратами, я двинулся по склону, стремясь оказаться как можно дальше от ручья. Моя одежда была заляпана кровью неведомых существ, требовала хорошей стирки и вызывала оправданную тревогу. Мне было смутно известно о способах раздачи убийственного вируса. За то время, когда начали появляться сообщения о нападениях диких тварей, ни разу не упоминалось о победных раундах в пользу людей. Каждое такое нападение завершалось гибелью человека и поэтому никто не мог сказать с уверенностью, во что может вылиться тесный контакт с дикими тварями, исключая смертельные финалы. Сменной одежды у меня не было, а таскать на себе вонючие тряпки желания не возникало. Поэтому самым очевидным решением стало решение сделать очередную остановку. Спустившись в расщелину, я оказался на берегу горного озера, окруженного высокими мшистыми скалами. В любое другое время я восхитился бы открывшимися красотами, но теперь я только с грустью поглядел на предупреждающую табличку «Купаться запрещено», напомнившую о мирных временах. Скинув с себя изгвазданные шмотки, я с разбегу нырнул в озеро и с удивлением понял, что немного поторопился. От ледяных подземных потоков свело дыхание, и кое – как выбравшись на скользкие камни, я принялся полоскать в озере свои кровавые доспехи. Холодная вода на удивление легко справилась с поставленной задачей, и теперь моя одежка сохла на камнях, а я сам тщательно изучал собственную тушку на предмет повреждений. К счастью, смертельные схватки не оставили на мне порезов, ссадин и глубоких ран, чему я только порадовался. На всякий случай я извлек из сумки пузырек с девяностопроцентным спиртом и обтерся с ног до головы. Закончив профилактические процедуры, я растянулся на камнях, на мгновение забывая о громоздившейся повсюду опасности. Битвы на голодный желудок вызвали во мне крепкий здоровый сон, и я беспечно задремал, греясь под редкими лучами. Однако, тревожная обстановка сделала меня осторожным, обострив инстинкты, поэтому я нисколько не удивился, когда в мой сладкий сон проникло недовольное фырканье. Мигом проснувшись, я вскочил на ноги и огляделся. Ничего настораживающего внимание не привлекло, однако я не забывал о чрезмерной ловкости диких тварей, их умении бесшумно перемещаться по зарослям и умении стремительно нападать. Прислушиваясь к тишине, я натянул влажную одежду и, подхватив сумку, двинулся вверх, то и дело соскальзывая с крутой сырой тропинки. Выбравшись из расщелины, я снова остановился и уловил сбоку едва заметное движение. Дикая тварь метнулась к деревьям, однако в этой части склона они росли не так густо и позволяли без труда рассмотреть окрестности. Тварь, почуяв наблюдение, замерла и медленно развернулась, смело встречаясь со мной глазами. Она была некрупной и жилистой, и я мог бы поклясться, что именно она завалила моего противника, избавив меня от неминуемой смерти. Скорей всего, ей была неведома вся ценность оказанной мне услуги, но я, повинуясь внушенному с детства воспитанию, коротко кивнул ей, благодаря за помощь. Тварь с любопытством сделала шаг в мою сторону, не проявляя, впрочем, ожидаемой агрессии, и я невольно вспомнил своего пленника, так же с интересом изучающего мои повадки. Осмелев, тварь приблизилась настолько, что я без труда мог убедиться в правильности сделанного вывода. Шею твари украшал широкий уродливый шрам, образованный небрежно стянутой кожей. Я не делал попытки сбежать, но и вступать в контакт мне хотелось не слишком, поскольку я все еще был уверен в ее непредсказуемости. Тварь решила продемонстрировать эту самую непредсказуемость, протянув ко мне уродливую конечность, украшенную кривыми довольно острыми ногтями. На кисти был заметен глубокий порез, продолжавший кровоточить и видимо, причиняющий твари неудобство. Похваставшись приобретением, тварь спрятала лапу и коротко взвизгнула, продолжая рассматривать своего визави.

«До свадьбы заживет, – пообещал я, не зная, как по-другому отреагировать на поведение существа»

Тварь снова коротко взвизгнула и замотала головой, будто сообразив, о чем я сказал. Я припомнил, как быстро подлечилась подраненная мной баботварь, с какой скоростью зарастали нанесенные мной порезы крупной особи, и с удивлением уставился на старого знакомца. Мы пялились друг на друга уже больше десяти минут, а из его раненной лапы все еще продолжала сочится кровь, пачкая собой сырую траву. Тварь слабо дрожала, переминаясь на кривых сильных ногах и повизгивала, видимо жалуясь на боль. Я снял с плеча свою сумку и слегка приподнял ее перед собой, демонстрируя твари свое единственное имущество. Само собой, тварь и понятия не имела о содержимом моей сумки, как не смогла бы догадаться о моих намерениях, однако в ответ она снова протянула ко мне конечность и едва заметно вздохнула. Хотя последнее, мне, скорей всего просто показалось. Убедившись в мирных намерениях твари, я присел и извлек из недр сумки необходимые ингредиенты для лечения ран. Правда все они были рассчитаны на человеческие увечья и к диким тварям не имели отношения, но я решил проверить внезапно возникшую идею. Тварь, заметив мои манипуляции, несмело двинулась вперед, сократив расстояние еще на пару шагов и все еще протягивая мне израненную клешню. Я предложил ей присесть, и принялся оказывать помощь. Тварь терпеливо сносила мое участие, не отрывая взгляд от моего лица. Забинтовав рану, я жестом отпустил пациента, однако тот продолжал рассматривать мои вещи, пуская тягучие слюни прямо на разложенные инструменты. Я собрал все в сумку и вновь направился к озеру. Мне было необходимо избавиться от следов любопытного интереса странного существа. Оно по-прежнему вызывало во мне стойкое отвращение, однако его мирный нрав и покладистый характер, немного сглаживали производимое им впечатление.

Если бы несколько лет назад мне кто-нибудь заявил, что однажды я буду отчаянно скучать по людям, я бы охотно рассмеялся бы в лицо тому фантазеру. Когда-то очень давно, в молодости, у меня были друзья, знакомые, позже коллеги и деловые партнеры. С ними всеми я легко находил общий язык и всегда считался душой компании. Однако с годами мое желание видеть вокруг себя шумные сборища значительно потускнело, а после сошло на нет. Я без труда находил себе развлечения и без присутствия разудалых гостей и веселых приятелей. Но сейчас, бесцельно скитаясь по горам, прислушиваясь к каждому шороху и знакомясь с гнетущими новостями, я отчаянно нуждался в ком-то, кто выслушал бы мои тревоги и произнес бы пару ничего не значащих, но ободряющих слов. Я уже жалел, что так самонадеянно расстался с моими соседями, наверняка к этому времени уже вернувшимися в родные края. Ну, разумеется, если по дороге им не повстречались голодные дикие твари, которых с каждым часом становилось все больше. Читая оперативные сводки, я содрогался от мысли, что будет, когда с лица земли исчезнет последний представитель человеческого вида. Твари множились с устрашающей скоростью, растерявшиеся ученые могли только обнаруживать новые свойства злобных существ, и важно знакомить обывателей с их обновленными характеристиками. Твари по-прежнему не испытывали эмоции, руководствовались природными инстинктами, по сути являлись одиночками, но мне почему-то казалось, что наступит час, когда вирус в очередной раз мутирует и подарит тварям способность создавать сообщества. Из новинок, любезно предложенными исследователями несчастья, была грустная информация о практической неуязвимости дикарей. Если первая волна мутантов еще подвергалась уничтожению, то новые поступления только в голос ржали над бесплодными попытками повлиять на рост их популяции. Гуманисты с позором отступили, признав ошибочность своих убеждений и отдали диких тварей на растерзание всем желающим. Желающих не находилось, а смелые ура-патриоты были смелыми только на словах. В какой-то момент возникла чудная петиция, призывающая жестоко карать всех, кто поддерживает контакты с представителями враждебного нам вида. Именно в таких выражениях доносились до общественности основные тезисы грозной петиции.

Как-то среди ночи меня разбудил знакомый шорох приближающихся тварей. Сейчас, судя по звукам, их было сильно больше, чем в мою предыдущую встречу с представителями враждебного вида. Я подскочил и на всякий случай вытащил нож, готовясь подороже продать жизнь. В то, что мне удастся выйти из этой схватки победителем или хотя бы сыграть вничью, я не верил ни секунды. Первая тварь, не стесняясь, спустилась со склона и угрожающе подошла прямо к месту моей очередной стоянки. Ну, а чего было стесняться практически неуязвимому существу? В ее действиях можно при желании обнаружить логику, мысленно усмехнулся я, и напал первым, не дожидаясь пока она подтянет к себе остальных. Тварь заверещала и отползла в сторону, но только для того, чтобы в считанные минуты восстать из раненых и снова напасть. Тварь торопилась. Ей не хотелось делится добычей с остальными, медленно стягивающимися в плотное кольцо. Я свободной рукой запалил от костерка факел, надеясь, что они, как и все живое, боятся огня. Огня они боялись, но это не сдерживало их агрессию. В темноте я насчитал около шести особей разного пола и размера. Среди этого голодного отряда можно было отыскать как щуплых и тщедушных тваренышей, так и огромных представителей, с сильными лапами и решительными мордами. Они нападали по очереди, терпеливо выжидая подходящего момента, чтобы атаковать будущую еду. Я успел отразить пару неторопливых атак, как вдруг в рядах агрессоров раздалось отчаянное верещание. Одна из особей рухнула на землю по чьей-то настойчивой просьбе и задергалась в предсмертных конвульсиях. Возможно, ко мне подоспел какой-нибудь спасательный отряд, мелькнула смелая мысль и придала мне уверенности. Я успел нейтрализовать на малый срок еще пару тварей и вдруг с изумлением понял, что никакого отряда нет, а моих обидчиков косит мой старый знакомец с перевязанной лапой. Он ловко запрыгивал тварям на плечи и с силой цеплялся в их шеи, без труда перегрызая артерии и заливая полянку вонючей кровью. Расправившись с большей половиной непрошенных ночных гостей, тварь привычно растворилась в темноте, оставляя мне право добить последнего, тощего и маленького, возможно, бывшего когда-то подростком-человеком. Стараясь не развивать последнюю мысль, я распилил тощее горло почти пополам и отбросил легкую тушку прямо в костер. Переведя дыхание, я уставился на притихшее поле битвы. Передо мной валялся в разных замысловатых позах прекрасный материал для научных опытов и исследований, однако в эту минуту мне отчаянно хотелось оказаться за тысячи километров от этой спонтанной лаборатории.

Глава 4.

Я решил не задерживаться надолго на страшной полянке и, нащупав в темноте свою неизменную сумку, двинулся дальше, шатаясь от усталости и безысходности. «Ради чего я прилагаю столько усилий? – болталась в голове единственная мысль, – я же был готов принять смерть даже от представителей своего вида, лишь бы избавиться от бесконечности бытия?»

Оказалось, что не готов. «Инстинкты великая вещь, – озвучил я сам себе научно обоснованную фразу и обессиленно рухнул возле очередного журчащего потока, именуемого горной рекой.

Наутро я обнаружил возле своей стоянки еще одну дикую тварь. Точнее, ее растерзанное тело. Тело валялось на камнях, недалеко от реки, признаков жизни не подавало, и я, осмелев, принялся с интересом рассматривать любопытный экземпляр. Эта тварь отличалась от остальных заметно пропорциональными ногами, до самых колен покрытых свежими ссадинами и кровоподтеками. Ее руки и морду я разглядеть не мог, поскольку нелепая тварь поджала лапы под себя и перевернулась на живот, спрятав рожу в гладких валунах. Ее тело было некрупное и жилистое, хоть и принадлежало когда-то взрослому мужчине. Терзаемый любопытством, я перевернул тварь на спину и от удивления негромко выругался. Передо мной лежало тело моего старого знакомого, так вовремя подоспевшего нынешней ночью мне на помощь. Я узнал его по уродливому шраму, пересекавшему горло, и лапе, обмотанной грязной тряпкой. Рана давно зажила и в тряпке не нуждалось, однако тварь продолжала таскать ненужный артефакт, почему-то не желая с ним расставаться. Его ноги были изранены, но выглядели намного короче конечностей всех остальных представителей нового вида. И короче его собственных конечностей, тех, что были при нем, когда я видел его последний раз у озера. Сейчас это были вполне нормальные человеческие ноги. Почувствовав в себе азарт исследователя, я потянул в сторону его обмотанную лапу и от удивления присвистнул. Лапа, так же, как и ноги, выглядела обычной человеческой конечностью, правда, покрытой жесткой светлой щетиной. Развернув к себе его морду, я не заметил видимых изменений и разочарованно выдохнул. Она, как и раньше, была неестественно вытянута вперед, наподобие собачьей морды, но выглядела отталкивающе и симпатии не рождала. Глаза твари были закрыты, дыхания не прослушивалось, однако не похоже, чтобы смерть настигла его раньше, чем пару часов назад. По всему выходило, тварь шла за мной следом, прямо от места сражения и, видимо, держалась на значительном расстоянии, поскольку ночью я, как ни прислушивался, никаких посторонних звуков не слышал.

Я рискнул пойти в своих исследованиях до конца и, подхватив неожиданно легкое тело на руки, подтащил его к водному потоку. Мне хотелось изучить его повреждения, поскольку все они имели механический характер, и находились в разной степени заживления. Опустив ногу твари в бурлящий поток, я кое-как смыл грязь с жесткой кожи и с изумлением понял, что от моих манипуляций один из порезов открылся и в ране выступила не до конца свернувшаяся кровь. Моя первоначальная теория о гибели твари, терпела сокрушительное поражение, однако тварь не торопилась демонстрировать чудеса живого состояния. Скорей всего, она находилась без сознания, что тоже противоречило ученым наблюдениям. Исследователи единодушно приходили к выводу, что тварь имеет только два положения – живое и мертвое. Привилегия терять сознание и падать в обмороки оставалась у человеческого вида. Вытянув тело из ледяной воды, я отволок его к своей стоянке и уложил под высокий куст кизила. Мне до одури хотелось заняться научными изучениями, провести разные сравнительные анализы биологических образцов и сделать свои собственные выводы, однако я был лишен этой заманчивой возможности, находясь в полевых условиях. Мне оставался доступным единственный метод – метод наблюдения. Тварь продолжала безмолвствовать, вольготно развалившись под раскидистым растением. Почуяв смысл жизни, я порылся в недрах сумки и достал старинную тетрадку, до самых краев заполненную моими научными выкладками. Листки давно растрепались и превратились в разлохмаченные обрывки, и мне, по-хорошему, давно уже требовалась новая тетрадь, однако я никак не мог заставить себя расстаться с этим артефактом, и продолжал бережно хранить рассыпающееся сокровище. Пока я предавался ностальгии, тварь зашевелилась и неловко перевернулась на бок, жалобно вздохнув. Я невольно улыбнулся, радуясь его живому состоянию, и тут же пораженно замер, наблюдая, как очнувшаяся тварь с удовольствием жрет кислые ягоды, свисающие к ее морде.

«Ты голоден? – поинтересовался я, пропустив торжественную процедуру приветствия, – или ты хочешь пить?»

Тварь замерла, и сделала попытку подняться, однако, попытка не вышла, оставив тварь стоять на четвереньках и создавая ей полное сходство с диким животным.

Я не рассчитывал на дружеские беседы, поэтому просто протянул ей наполненную водой пластиковую баклажку. Тварь ухватила ее обеими лапами и поднесла к неудобной морде. Жестами она сымитировала действия обычного человека, желающего напиться из пластиковой баклажки. Однако уродливая морда не позволила ей довести задуманное до конца и, раздраженно отшвырнув емкость, тварь наконец-то поднялась на ноги и засеменила к воде.

Я тоже хотел есть, однако начинать трапезу в присутствии твари опасался, не зная ее реакции. Кислые ягоды не были способом утолить голод, как я понадеялся в начале, они были способом избавиться от жажды, и этот факт не отметал возможности твари сожрать человека. Тварь вернулась и тактично присев рядом, замерла, не делая попытки уйти. Наконец, наплевав на осторожность, я достал из сумки честно украденный концентрат, и прослушав нудную рекламу с крышки, поднес коробку ко рту. Тварь насторожилась, привлеченная запахом и смешно повела мордой. Наудачу я протянул ей коробку, ожидая, что существо недовольно заверещит и начнет жрать меня. Однако голодная тварь вырвала из моих рук концентрат и тоже поднесла к морде. После чего вывалила содержимое коробки на землю и принялась слизывать мерзкую жижу длинным красным языком, при этом отвратительно чавкая и похрюкивая. Выходит, ученые всего мира ошибались, утверждая, что дикие твари питаются только человеческим мясом? Или это была какая-то особенная тварь, вроде вегана? Мне почему-то перестало нравится такое к ней обращение, и я решил дай ей имя. Наблюдая за полным отсутствием манер и дикостью нрава, я пришел к заключению, что имя Варвар для нее самое подходящее.

«Я буду звать тебя Варвар, ты не против? – любезно поинтересовался я и с удивлением увидел, как скривился мой уродливый друг. Ему не понравилось выбранное имя, но я не стал напрягаться с другим и оставил все как есть.

Варвар больше не растворялся в лесных чащах, неотступно следуя за мной по всем маршрутам. Он держался на значительном расстоянии, но всегда поблизости, и если я делал привал, то неизменно подбегал к моему биваку и составлял мне компанию, тактично соблюдая дистанцию. По ночам он не спал, а внимательно поводил длинной рожей, вынюхивая чужаков, и у меня появлялось время нормально выспаться. Диких тварей можно теперь было встретить не только на склонах гор. Они беззастенчиво появлялись в маленьких затерянных поселках, нападали на людей прямо на улицах и не испытывали при этом ни малейшего страха. Правительство законодательно разрешило использовать против тварей любые виды оружия, однако все эти меры только озлобляли и без того злобных существ, а повреждений не несли. Зато в спонтанных перестрелках страдали мирные граждане, остававшиеся еще людьми. В мире царил хаос, и чем, а главное, когда, все закончится не знал никто.

Мы с Варваром бродили по склонам, не видя перед собой решительно никакой цели, единственная цель, стоящая передо мной, заключала в себе необходимость не попасться в лапы обезумевшим зверюгам. Я перестал читать новостные ленты, где ужасов было больше, чем в любом кассовом ужастике. Однажды ночью на нас снова напали злобные твари, но в этот раз мой Варвар даже не дал мне возможности проявить себя грозным воином, сразу сожрав всех трех гостей. Приложенные усилия лишили храброго дворняжку последних сил и до утра он проспал, свернувшись в немыслимый ком. У меня оставался последний концентрат, и что станет моим следующим обедом, я решительно не мог себе представить. Все торговые точки, рынки и частные магазинчики давно стояли закрытыми, а последние товары из них были растащены местными и равнинниками почти месяц назад. Варвар зашевелился и услышав мои приготовления к завтраку, вопросительно уставился на меня. Я обернулся, и мои слова, приготовленные для него, застряли в глотке, поскольку с моим Варваром снова произошли изменения. Его устрашающая собачья морда втянулась, и стала немного напоминать лошадиную, но теперь она не рождала привычного ужаса и выглядела даже симпатично. Кроме того, глаза Варвара приобрели оттенок и заметно потемнели.