Текст книги "Неудача в наследство (СИ)"
Автор книги: Светлана Романюк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 30 страниц)
Глава 57. Долгожданная встреча
– Так! Посмотрите на неё! Там к ней поклонники с утра пораньше, а она даже не одета ещё! – затараторила Ольга с порога комнаты.
Аннушка подняла на неё удивлённо-вопросительный взгляд. Сестра картинно всплеснула руками, а затем, явно изображая Марфу, упёрла их в бока.
– Чегой-то вы, барышня, расселися? А? – продолжала она лицедействовать. – Откладайте книжку свою да наводите красотищу живее!
Аннушка изогнула брови.
– Ой, ну тебя, – надула губы Ольга. – Скучная ты. Но чтение тебе действительно прервать придётся.
– Отчего так? – поинтересовалась Аннушка, не торопясь откладывать фолиант.
– Говорю же, гости пришли! Андрей Дмитриевич… – Ольга сделала многозначительную паузу.
– Твой жених. А я при чём?
– … и Михаил Николаевич! – с видом триумфатора закончила Ольга.
При этом известии Аннушка аккуратно захлопнула и положила на столик том, на потёртом корешке которого виднелась надпись «Древлеславцы. Символы веры». Ольга мельком взглянула на него и сморщила нос.
– Хоть бы роман какой прочла, что ли…
– Прочту, – пообещала ей Аннушка. – Когда-нибудь…
Она скользнула за ширму. В душе её тесно переплелись неловкость, радость и детская какая-то досада.
Аннушка плескалась уже изрядно остывшей водой. Ольга продолжала щебетать о женихах, поклонниках и ранних визитах. Смысл произнесённых сестрой слов скользил мимо сознания, но беззаботный тон и знакомый, родной голос успокаивали, отвлекали от вопроса, которым Аннушка мучилась со вчерашнего вечера. Зачем она помчалась к Милованову? Смысл-то какой в этом был? Сведениями поделиться? Так ими не с Миловановым делиться нужно было, а с Андреем Дмитриевичем! Заседателем уездного суда и без пяти минут зятем. А она что? Подхватилась и полетела…
– Скоро ты, утка? – поторопила её Ольга.
«Утка и есть! Кряква!» – мысленно согласилась с ней Аннушка, но вслух произнесла иное:
– Скоро, не переживай! Дождётся тебя твой суженый!
– Мой-то меня дождётся! – прыснула в ответ балаболка. – А вот твой и упорхнуть может! Опять разминётесь!
Аннушка на секунду выглянула из-за ширмы, плеснула в хохотушку пригоршню воды. Та с визгом и смехом увернулась и, сообщив, что лучше в коридоре дождётся, выскочила за дверь.
Аннушка вздохнула и ещё раз обильно поплескала, на этот раз себе на лицо, пытаясь притушить пылающие щёки. Вчера она довольно долго просидела в гостиной Милованова, ожидая его возвращения. Ушла лишь в сумерках. Хотелось думать, что дольше сидеть не стала из-за осмотрительности, чтобы по темноте не ходить, себя и Лизоньку опасности не подвергать, а не из-за того, что Михаил Арсеньевич, кряхтя и хихикая, сообщил, что его праправнук спасает даму в беде и, видно, вернётся не скоро. Домой шла, искря раздражением и разочарованием. А уж когда узнала, что он всё это время у них дома сидел, её ждал, их какие-то четверть часа разделили, и вовсе ногой от досады топнула. Ну что ж. Утешало одно – раз Милованов вчера допоздна её ждал и сегодня с утра с визитом, значит, в их встрече не только она заинтересована. Ему от неё тоже что-то нужно. Во всяком случае, одно общее дело у них точно есть и ещё восемь дней будет. Аннушка осушила лицо полотенцем и бросила взгляд на руку, убедиться, что не ошиблась в расчётах. Убедилась – на знаках, как и ожидалось, красовалось по восемь треугольников.
Перед гардеробом Аннушка слегка задержалась. Сперва протянула руку к уютному фланелевому платью, подумала, тряхнула головой и вытянула батистовое, о котором даже Ольга одобрительно говорила, что оно премиленькое и очень идёт сестре. Затем, словно стыдясь и жалея потраченного на выбор и раздумья времени, наскоро пригладила непокорные завитки волос и нетуго перехватила их той самой лентой с незабудками, что вручила ей Настасья на берегу Буйной. Затем взяла зарисовки Архипа и, нацепив самое строгое из имеющихся в её арсенале выражение лица, вышла к изнывающей от ожидания Ольге.
– Ты прелесть… – тихонько шепнула та и, привстав на цыпочки, чмокнула сестру в щёку.
Аннушка выдохнула и немного расслабилась. Ольга ухватила её за руку и резво потащила по коридору, уже гораздо громче добавив:
– …но копуша!
В малой гостиной их ожидало исключительно мужское общество. Папенька вольготно устроился в кресле у окна. Более всего в эту минуту он походил на сытого кота, который добродушно и снисходительно поглядывает на утренних визитёров.
Возле него, опершись на подоконник и устремив тоскующий взор вдаль, стоял Михаил Николаевич. Он, как всегда, был бледен, мрачен и задумчив.
Андрей Дмитриевич сидел на софе напротив будущего тестя, мял в руках маленькую подушку-думку, которую, видно, выхватил у себя из-под локтя, и гудел что-то маловразумительное о погоде.
А погода стояла изумительная! В приоткрытом окне виднелся лазурный лоскут неба. Слышался птичий гомон. Тёплый ветер доносил сладкий запах растущих неподалёку пионов.
Сёстры ступили в комнату и, приветствуя всех, склонили головки.
Андрей Дмитриевич оборвал себя на полуслове и восторженно кинулся к невесте. Михаил Николаевич выглядел гораздо сдержаннее, но по комнате перемещался не менее стремительно. Поздоровавшись с сёстрами, он крепко ухватил за локоть старшую.
Аннушка поморщилась, хватка у соседа была железная.
– Мне непременно нужно с вами поговорить, – тихо и веско сообщил он ей едва ли не в ухо.
Аннушка согласно кивнула и в свою очередь, обращаясь сразу к обоим, заявила гостям:
– Мне тоже нужно сообщить вам кое-какие сведения. Это касается расследования…
– Молодёжь! Никаких серьёзных разговоров до завтрака! – вступил в разговор папенька, шутейно грозя всем пухлым пальцем.
– Кто говорит о завтраке? – мурлыкнула Татьяна Михайловна, скользнув в комнату. – Прошу к столу! Всё готово! Прошу… Прошу…
Под воздействием её мягкой, но необоримой силы спустя несколько минут все: и гости, и домочадцы – оказались за щедро накрытым столом.
Глава 58. Умение слышать
Михаил лежал, закинув гудящие ноги на спинку кровати. В распахнутом настежь окне виднелось усыпанное перемигивающимися звёздами небо. Что-то шелестело, ухало и иногда даже взлаивало, но шумом не воспринималось, казалось тишиной. Уютной и убаюкивающей.
Суматошный, насыщенный беготнёй и разговорами день подошёл к концу. Прийти к Кречетовым с утра пораньше оказалось отличной идей! Наконец-то удалось перехватить старшую из дочерей соседа до того, как она выпорхнула по своим многочисленным и малоизвестным делам. Михаил хмыкнул, да, если честно, он еле до утра дотерпел. Вот как приехал вчера домой, узнал, что Анна Ивановна его несколько часов ожидала, так чуть обратно к Кречетовым и не поворотил. Остановили только выражение лица Степана да мерзко хихикающая оконная рама. Порыв ветра распахнул створку окна, которая, дрожа и поскрипывая, издавала звуки, очень похожие на стариковский смех. Михаил предпочёл дождаться утра, чем стать посмешищем для непутёвых крестьян и наглых окон.
Кречетова в очередной раз удивила… Кошкодав оказался незаслуженно забытым. А дело об убийстве Настасьи ещё гаже, чем думалось сначала. Хотя куда уж гаже? Год. Почти год какой-то нелюдь проводит ритуалы с жертвоприношениями, а никто не видит, не слышит, внимания не обращает. Ни заседатель, ни священник, ни видящая – никто не спохватился, не заметил ничего… Дети только.
Перед мысленным взором Михаила со страшной скоростью замелькали события сегодняшнего дня, встречи и разговоры.
– Не волнуйся, Агриппина, – ласково уговаривала Анна щербатую девчонку с россыпью веснушек на лице. – Ты могла забыть. Это нормально. Не урок ведь отвечаешь. Расскажи, что помнишь. Это нам очень поможет.
И девчушка говорила, рисовала, плакала. Они все плакали. Кто тихонько украдкой, а кто и громко навзрыд. Даже сын старосты, старательно изображающий из себя взрослого мужика крепыш, под конец разговора зашмыгал носом.
Ольга искренне всех поддерживала. Заливалась слезами над каждым рассказом и каждым рисунком. Но даже распухший нос и покрасневшие глаза не лишали её очарования. Редкий дар! Михаилу вспомнилась вчерашняя посетительница, и он тяжело вздохнул. Елизавета Егоровна явно этим даром не обладала. «Эх! Но если предположить, что Вячеслав ею заинтересовался, то, вероятно, было чем…» – подумал Михаил и тряхнул головой, изгоняя непрошенные мысли о вчерашней визитёрше и возвращаясь мыслями к дню сегодняшнему.
Кататься по округе пришлось довольно большой компанией: он сам, Андрей Дмитриевич и сёстры Кречетовы. Михаил с большим удовольствием оставил бы младшую из сестёр дома, но этого не оценил бы ни Андрей, ни, что гораздо весомее, её папенька. Узнай Иван Петрович, с какой целью молодые люди в его дом с утра пораньше заявились, он бы их отправил куда подальше, и, что обиднее всего, без своих дочерей, в том числе старшей. Расследованием, по его мнению, должен заниматься Фёдор Николаевич, в крайнем случае Андрей Дмитриевич, но в свободное от встреч с Ольгой время. Так что пришлось улыбаться, изображать светские разговоры и приглашать барышень на прогулку.
– Пикник! – восхитилась Татьяна Михайловна и живо собрала им в дорогу короб всяческой снеди.
Серьёзный разговор составили на берегу Буйной, устроившись на валунах. Первой заговорила Анна о кошках и знаках, Михаил и Андрей подключились, вспомнив, что знаки были и на отпечатке сапога. Глаза Ольги блестели от любопытства, она охала, ахала и взвизгивала во всех положенных и неположенных местах рассказа. По всему было видно, что она считает, будто попала в сказку, страшную, но всё-таки сказку. Старшая из сестёр вела себя сдержаннее, солиднее, время от времени хмурилась и пыталась притушить восторженный ужас сестры, беря её за руку.
Анна не лила слёз, не вскрикивала и не возмущалась. Чуть хрипловатый голос её звучал тихо и уверенно, что действовало на младшую сестру и опрашиваемых ребятишек успокаивающе. Но Михаил замечал, что глаза девушки кажутся темнее и больше от тревоги, что руки её подрагивают, когда она поправляет непокорные завитки волос, то и дело выбивающиеся из причёски. Время от времени Аннушка подносила руку к ленте и задумчиво теребила расшитый незабудками край. Для видящей всё происходящее сказкой не было, её окружала жуткая реальность.
Всей компанией решили сперва объехать владельцев убитых кошек, в том числе навестить княгиню. Разговоры с ребятами, а иной раз и с их родителями оказались столь хлопотными и долгими, что к Невинской прибыли под вечер.
– Мишель! И вы здесь? Это столь благородно с вашей стороны помогать другу в расследовании. Всегда и всем говорила, что вы – хороший мальчик! – проворковала княгиня, протягивая Михаилу пухлую ручку для поцелуя.
– Не мог остаться в стороне, – коротко ответил тот, склонившись к унизанным перстнями пальцам.
Мария Андреевна дарила молодым людям ласковые улыбки и вопросительные взгляды барышням, находящимся в их компании.
– Андрюшенька, друг мой, я вижу, вас можно поздравить…
– Да, счастлив сообщить, что Ольга Ивановна Кречетова согласилась стать моей женой, приглашения на торжество развезём чуть позже, пока разрешите просто вас уверить, что мы будем счастливы видеть вас на церемонии…
– Нет, это я буду счастлива эту церемонию посетить. Обожаю свадьбы…
Спустя пять минут после того, как гости вошли в гостиную княгини, густые словесные кружева пустых разговоров столь густо заполнили всё пространство комнаты, что чуть не погребли под собой настоящую цель предпринятого визита.
– Мария Андреевна, вы позволите поговорить с младшей княжной? – Михаил сделал героическое усилие по возвращению беседы в нужное русло. – Необходимо уточнить кое-какие детали, ведь это она нашла своего питомца.
Княгиня посмурнела и пытливо заглянула ему в глаза.
– Если это необходимо, то поговорить с Верочкой можно, – неуверенно протянула она. – Мишель, мне неловко говорить это вам, но Верунчик боится вас до колик. Она не будет откровенна с таким мрачным типом. Подозреваю, в глубине души она считает, что вы имеете какое-то отношение к случившейся беде.
– Но… – обескураженно начал Михаил.
– Мишель, не пытайтесь доказать мне вашу невиновность и уверить в собственной безгрешности. Знаю, мой мальчик. Я всё это знаю! Но убедить в этом Верочку пока невозможно…
– Я думаю, что княжне будет легче поверить в невиновность Михаила Николаевича, когда мы найдём настоящего преступника, – тихо вступила в разговор Кречетова-старшая.
Невинская вскинула бровь на это «мы» и одарила присутствующих оценивающим и умеренно скептическим взглядом.
– Разрешите я… – продолжила мысль Анна, – я и Андрей Дмитриевич поговорим с вашей дочерью. Думаю, что большее количество собеседников может смутить её и потревожить, даже без учёта мрачного и подозрительного вида Михаила Николаевича.
Взгляд княгини стал задумчиво-одобрительным.
– Ну что же… идея неплоха… Она сейчас с няней в беседке. Там уютно и спокойно. Вас проводят туда.
Заседатель и видящая столь споро и слаженно улизнули из княжеской гостиной, что Ольга и Михаил даже пикнуть не успели. Кречетова-младшая многообещающим взглядом буровила дверь, за которой скрылся жених, до тех пор, пока княгиня со смехом не отвлекла её от тяжких дум.
– Милая, не хмурьтесь столь грозно. Видят боги, я начинаю опасаться вас в той же мере, что моя младшая дочь опасается Мишеля! Не будьте букой. Ваш будущий муж и ваша сестра наверняка поделятся добытыми знаниями, а Верочке и впрямь в малой компании спокойнее будет. Ей довольно потрясений.
На мордашке Ольги тотчас же появилось виноватое и сочувствующее выражение. Она залопотала что-то милое и извинительное, княгиня благосклонно ей внимала. Михаил, пользуясь тем, что на него никто не обращает внимания, отошёл к окну.
Вечернее солнце ещё не завершило свой дневной путь, не спряталось за деревьями, но уже окрасило небо переливами фиолетового, розового, желтого и серо-голубого цветов. Спокойствие и безмятежность открывшейся картины диссонансом царапнули душу, растревоженную происходящим вокруг. Михаил ладонями потёр глаза, а когда открыл их, заметил стоящую у крыльца коляску. Визитёров у княгини прибавилось.
– Невероятное везение! Невероятное! Могу пасть к ногам сразу двух граций! – громогласно восхитился генерал Турчилин с порога гостиной и вручил хозяйке охапку полевых цветов.
– Ох, Николай Дементьевич, мне таких букетов лет тридцать не дарили! – простонала Мария Андреевна, пряча смеющееся лицо в ромашках.
– Будет тебе, голубушка! Да ежели хочешь знать, то я таких букетов с полвека и не собирал! А тут не удержался! Видит Шестиликая! Ну невозможно же мимо проехать! А запах! Запах! Ну мёдом дышишь, не иначе. А душица! М-м-м…
Наблюдая за разговором радушной хозяйки и нового гостя, Михаил с интересом отметил, что Ольга, до недавних пор с генералом лихо общавшаяся, сегодня стушевалась, забилась в угол софы и за спиной княгини затаилась. То ли помолвка на неё так подействовала, то ли княгиня. Оживилась Кречетова, лишь когда о модах речь зашла, о фасонах, тканях и силуэтах.
– Не понять мне этого! Не понять! – горячился генерал. – Почто такой сюртук, что в нём не то что рукой махнуть, вздохнуть лишний раз невмочь? А ежели драться придётся? Даму от опасности защищать?
– Будьте снисходительны, – улыбаясь, тянула Невинская. – Нынешняя молодёжь об опасностях не думает. Последняя война когда была? Тихо с тех пор. Благодаря вашим стараниям в том числе…
– Это да! Нам постараться пришлось, но ведь опасности войнами не ограничены! Сопернику нос расквасить? За хамство кого наказать? Ну как молодёжи без этого-то? А в таком сюртуке несподручно!
– Ну, по молодости об удобстве мало думают, – пожала круглыми плечами Мария Андреевна.
– Это да… По молодости… Для меня-то уже удобство – это наиглавнейшее условие! Вот, поверишь ли, твоя светлость, ради обувки привычной в Крыльск сегодня мотался. Сапоги починял! – сообщил генерал и выставил вперёд ногу. – Не могу с ними расстаться. И моднее есть, и красивее, но удобных таких никак найти не могу! На ноги свои стариковские… Перевелись сапожники, видать, на земле славской. Одни кутюрье остались…
Ольга с интересом выглянула из-за плеча княгини, а та, легонько похлопав гостя по руке, заговорщицким тоном заявила:
– Есть ещё сапожники! Есть! Знакома с парочкой, напишу тебе адресок ближайшего. Такую обувь тачает – ноги сами летят.
Турчилин рассыпался в благодарностях, а Ольга опять юркнула в угол софы. Михаил стал легонько настукивать пальцами что-то маршевое по оконной раме. Аннушка и Андрей вернулись как раз тогда, когда терпение его грозило лопнуть окончательно и бесповоротно. Распрощались с хозяйкой и удивлённым генералом скоро и скомканно.
По дороге домой Ольга попыталась разузнать, как разговор с княжной прошёл, но Андрей лишь беспомощно плечами пожал:
– Да так же, как и с другими детишками. Плакала только шибче…
– А новое-то что-то узнали? – не утерпел и Михаил. – Полезного нам что-то дети рассказать смогли? На что мы день потратили?
Аннушка подняла на него больной от усталости взгляд и просипела:
– Рассказали. Страшно полезное. Я вам завтра всё объясню. Мне кое-что в библиотеке посмотреть нужно. Начертание знаков старое. Ошибиться боюсь…
Дальше ехали в молчании. Разговаривать в коляске, когда на козлах сидел навостривший уши Прохор, не хотелось. Молчала даже Ольга, погружённая в какие-то свои думы. «Видно, о разных кутюрье размышляет», – усмехнувшись, подумал Михаил, разглядывая её сосредоточенное личико.
Он развёз по домам спутниц и спутника, попрощался ничего не значащими вежливыми словами. Дом встретил хозяина пустотой и тишиной. Даже Степан ушёл и не путался под ногами, оставив на столе под салфеткой холодный ужин для барина. Теперь же Михаил пытался поскорее заснуть, чтобы быстрее наступило утро, он мог увидеться с Кречетовой и подвести хоть какой-то итог сегодняшним метаниям.
Детские лица и голоса кружились в его памяти, наплывая одно на другое, сливаясь и превращаясь во что-то жуткое, странное, многоликое и многоголосое. Вокруг плавали светящиеся, корявые, нарисованные неуверенной детской рукой символы и знаки. Знаков в этой истории было до отвращения много, так много, что за размышлениями о них Михаил совершенно забыл про знак, на собственной ладони красующийся. Тот сам напомнил о себе. Мягко засветился и погас, прощаясь с очередным треугольником на временном круге. Михаил ещё успел это отметить краем сознания, но не смог стряхнуть наконец-то навалившийся сон, да так и уплыл в беспамятство с выражением крайней досады на лице.
Глава 59. В беседке
Аннушка зевнула так, что в челюсти что-то щёлкнуло. Спать хотелось неимоверно. Большая часть ночи пролетела за пролистыванием различного рода справочников и альманахов. Найти информацию они, безусловно, помогли, но расшифровать удалось далеко не всё.
Во рту и горле саднило. Аннушка умылась и посмотрела на себя в зеркало. Глаза запали и из-за кругов казались гораздо темнее. Бледные бескровные губы сложились в строгую полоску и выглядели тоньше, чем были на самом деле. Когда-то давно Аннушке попалась на глаза иллюстрация в газете – икона Шестиликой. Как правило нежная, ласковая и всепрощающая, Шестиликая в этот раз грозно смотрела с разворота, вызывая оторопь и навевая мысли о бренности всего сущего. Вот и сейчас на Аннушку из зеркала смотрело не привычное отражение, а чёрно-белая репродукция дурного качества.
Аннушка вздохнула и отправила разворошённой кровати тоскующий взор, прекрасно осознавая, что этим утром ей вряд ли удастся наверстать упущенные часы сна. Вчера гости явились до второго завтрака, и сегодня они тоже вряд ли задержатся.
Спустя мгновение в комнату ворвалась Марфа и подтвердила это предположение.
– Андрей Дмитриевич со товарищем уже в гостиной завтрака дожидаются! – весело заявила она с порога.
– Завтрака? – уточнила Аннушка. – Я думала, Ольгу.
– Барышню они уже дождалися, теперь только завтрака осталось. И вас, – сообщила служанка, придирчиво оглядывая хозяйку с ног до головы. В процессе осмотра взгляд её наливался скепсисом, становился всё тяжелее и тяжелее.
Аннушка вопросительно заломила бровь, ожидая оглашения вердикта.
– Охти лишенько-о-о, – тяжко вздохнула Марфа. – Пойду на кухне распоряжусь, чтобы пирогов сладких побольше подали… Надобно подсластить кавалерам столь кислое зрелище…
– Не поможет, – сказала, мотнув головой, Аннушка.
– Я всё ж попробую, – упрямо возразила служанка и нырнула за дверь.
Аннушка вздохнула, нацепила фланелевый балахон, который маменька и Ольга категорически отказывались платьем считать, и тоже вышла из комнаты. Решив, что ежели не может усладить взор гостей приятным зрелищем, то по крайней мере сама комфортом насладится.
Гости вели себя за завтраком как воины на марш-броске. Действовали стремительно, сосредоточенно и целеустремлённо. Блюда, выставленные на стол, уничтожались методично и споро. Николенька, видя такое дело, тоже активизировался и захватил в своё полное распоряжение блюдо с теми самыми пирожками, которыми Марфа собиралась подслащивать кавалерам жизнь. Маменька одарила его укоризненным взором, но отчитывать при посторонних не стала.
После полной и безоговорочной победы над снедью произошла перегруппировка сил и смена дислокаций. Николенька отправился в классную комнату на встречу со своим новым репетитором. Визитёры, захватив сестёр, отступили в парк. Немного растерянные и слегка ошарашенные натиском Иван Петрович и Татьяна Михайловна остались наедине друг с другом, пытаясь отдышаться и вернуть окружающей их действительности прежний ритм.
– Не томи! Что там со знаками этими? Что ты всю ночь вычитывала? – начала допрос Ольга, едва компания ступила на дощатый настил беседки.
Андрей Дмитриевич и Михаил Николаевич нетерпение выказывали не словами, но всем своим видом. Аннушка вздохнула и, устроившись на скамейке, достала из кармана одеяния листы с заметками.
– Да я и не томлю, Олюшка, – оправдалась она. – Со знаками сложно, запутанно. Я не всё поняла, но то, что расшифровала, – тревожит.
– Хм, меня всё это тоже тревожит, хоть я вовсе ничего не расшифровывала, – хмыкнула младшая и устроилась рядом с сестрой.
Андрей Дмитриевич разместился подле невесты, оставив Михаилу Николаевичу край скамьи рядом с Аннушкой.
– Смотрите, – продолжила та, не реагируя на подначку Ольги. – Если все рисунки рассмотреть, то можно выделить несколько повторяющихся мотивов. Первый вот такой, на стрелу похож.
– Где? – вновь подала голос Ольга, тыча пальчиком в детские рисунки. – Но вот смотри: здесь стрела такая есть, и здесь что-то похожее, а здесь нет. И здесь.
Аннушка вздохнула и пояснила:
– Учти, я видела лишь один Знак. У Настасьи на щеке. Сочла его полным. При этом уверена, что для всех остальных, кто его видел, он выглядел иначе. Проще.
Аннушка достала один из своих эскизов.
– Гораздо проще, – согласно прогудел Андрей. – Просто несколько линий. Будто грязными пальцами по лицу мазнул кто-то.
– Не знак, а, скажем, компоновка его, – продолжила Аннушка. – Вот и дети тоже такие компоновки видели. Кроме того, ребята могли что-то забыть, упустить. Времени прошло немало… Да и просто внимания на мелкие детали не обратили, на шерсти видно хуже. Крупные только заметили. А ещё… Не все линии были нарисованы одинаково ярко, что-то бледнее, что-то вовсе не видно… Но если рассмотреть всё вместе, то единообразие заметно. И именно эти компоновки позволили мне разбить более сложный орнамент на фрагменты, поддающиеся расшифровке. Ориентировочной… Простите.
Аннушка понурилась, в груди резануло сожалением, обидой и почему-то стыдом из-за отсутствия так необходимых сейчас знаний.
– Это вы нас простите, что взвалили на вас эту ношу, – впервые за утро подал голос Михаил. – Продолжайте, умоляю. Мы понимаем, что в этих условиях вы сделали всё, что могли, и немного больше.
Аннушка бледно улыбнулась и вновь принялась за прерванные было объяснения:
– Так вот… основу первого фрагмента составляет символ Требы, окружённый ограничительными и стабилизирующими…
– Кхм! – выразительно кашлянула Ольга.
Аннушка осеклась, подумала мгновение и продолжила объяснение в чуть ином ключе:
– Подобные знаки наносили себе на грудь воины в глубокой древности, когда шли на смертный бой. Приносили себя в жертву ради общей победы. Эдакий знак последнего шанса, но не для воина лично, а для всего рода… Здесь он изменён. Исковеркан даже… Но тоже жертву обозначает. Малую жертву ради великой цели. Только воины собой жертвовали добровольно и осознанно, а здесь…
– Жертва? Ну что ж, ожидаемо, – кивнул Михаил. – И какова же это великая цель, ради которой всё затеяно?
Аннушка вздохнула и подняла на него беспомощный взгляд.
– Не знаю, – произнесла она дрогнувшим голосом. – Второй фрагмент крайне неоднозначный. Основа из трёх символов… Спутник, Пик и Нужда – первый, шестой и девятый лики Девятиликого. Очень много трактовок может быть… От вечной жизни до творческого вдохновения.
Михаил отчётливо скрипнул зубами.
– Ясно, – отрывисто произнёс он.
Аннушка вздохнула и продолжила:
– Третий фрагмент – служебный. В нём условия получения… того блага, во имя которого приносится жертва. И этот фрагмент самый странный здесь. Канал получения широк, но получатель оговорён конкретно – тот, кто проводит ритуал. Получает он не материализованное благо, а достаточно сырую силу с узким спектром применения...
– И в чём странность? – Андрей Дмитриевич на считанные мгновения опередил приятеля с вопросом.
– Ну как вам объяснить… Ритуал явно проводит не видящий, не ведьма и не шептун. Возможно – оморочник, но маловероятно. Скорее всего, обычный человек. Проводит при помощи активатора. Принять силу в таком виде самостоятельно он не сможет. Разве что крупицы… Это всё равно что раз за разом провоцировать грозу, а потом бегать с дырявой кружкой, пытаться поймать в неё дождевые капли…
В беседке воцарилась тишина, которую прервала Ольга:
– А если не самостоятельно? Если ему кто-то или что-то такую силу принимать помогает?
– Помогает? – переспросила Аннушка. – Мог бы видящий помочь, но тогда видящий бы сам ритуалы проводил без активатора и знак был бы проще гораздо…
– В этом случае по знаку можно было бы определить, кто из видящих помогает, – напомнил Андрей Дмитриевич. – Может, они так следы прячут.
– Возможно, – неуверенно согласилась Аннушка. – Но мне не верится, что здесь, в округе, ещё один видящий уже год как прячется. Я бы почувствовала! Наверное…
Сгустившуюся в беседке тишину на этот раз прервал резкий треск сломавшейся ветки. Михаил выглянул наружу и уткнулся взглядом в Орлова.
–Извините, Шестиликой ради, что врываюсь бесцеремонно так, но у меня к Анне Ивановне просьба…
Петенька стоял у входа, отчаянно краснея и тихонько общипывая листья с плетей вьющегося по опорным столбам хмеля.
– Да, конечно, слушаю вас, Пётр Ростиславович, – как можно приветливее улыбнулась ему Аннушка, поднимаясь навстречу.
– Приветствую всех, прошу простить за бесцеремонность, – пошёл на второй круг извинений Орлов.
Ему ответили нестройным хором ответных приветствий и уверениями, что он никого не обеспокоил своим вторжением. Правда, Михаил только приветствиями ограничился.
– У нас с Николаем Ивановичем об астрономии речь зашла, – пустился в путаные объяснения Петенька, – и мы один вопрос затронули, который превосходно Кракл в своей «Общедоступной истории астрономии» объясняет. Со схемами и картами звёздного неба. А я, как на грех, этот том в школе оставил, когда лекцию детям читал. Хотел позже забрать, да запамятовал. Вы же сегодня в школу идёте? У вас же сегодня уроки? Так может, вы могли бы? Со мною. Вернее, я с вами! За Краклом…
Петенька окончательно стушевался и умолк, а Аннушка ахнула:
– Школа! Я забыла совершенно! Первый раз забыла! Пётр Ростиславович, спасибо вам! Конечно! Пойдёмте! Я сейчас переоденусь, и отправимся за вашим Краклом.
Она взмахом руки попрощалась с компанией и, подхватив подол, побежала к дому. Орлов растерянно посмотрел ей вслед, затем повернулся к молодым людям, встретился взглядом с Михаилом. Гулко сглотнул, дёрнул кадыком и, скомканно попрощавшись, порскнул за Кречетовой-старшей.
