Текст книги "Исход. Том 1"

Автор книги: Стивен Кинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 45 страниц)

Глава 24

Ллойд Хенрейд, которого газеты столицы штата Аризона окрестили «безжалостным убийцей с лицом младенца», направлялся по коридору муниципальной тюрьмы Финикса в наиболее охраняемое крыло в сопровождении двух стражей. У одного из них был насморк, да и второй выглядел каким-то кислым. Обитатели крыла с усиленной охраной устроили Ллойду своеобразное чествование. Здесь он прослыл знаменитостью. Ллойд счастливо улыбался. Он был поражен и ослеплен своей славой. И уж, конечно, здесь все было не так, как в Браунсвилле. Даже еда лучше. Если являешься опасным преступником, то, естественно, вызываешь уважение.

В конце коридора они прошли сквозь дверной проем и двойные решетчатые электрические двери. Он снова чихнул, этот охранник, который дышал так, будто только что взбежал по лестнице на десятый этаж. Затем стражи провели его на всякий случай сквозь детектор металлов, возможно, чтобы удостовериться, что он не спрятал что-нибудь в заднице.

– Все в порядке, – сказал тот с насморком, и еще один охранник, сидевший в кабине из пуленепробиваемого стекла, жестом показал им, что можно идти дальше. Они прошли еще по одному коридору, покрашенному в мрачный темно-зеленый цвет. Здесь было очень тихо; единственными звуками было клацанье подковок на ботинках охранников (сам Ллойд был обут в войлочные тапочки) и астматическое дыхание справа от Ллойда. В дальнем конце коридора еще один охранник ждал их перед закрытой дверью. В двери было маленькое окошечко, словно амбразура, с проводком сигнализации на стекле.

– Почему это в тюрьмах так воняет? – спросил Ллойд, просто чтобы завязать разговор – Я говорю, что даже в местах, где никто не содержится, воняет мочой. А может быть, вы, парни, сами делаете пис-пис в углы? – Он хохотнул над этой мыслью, которая действительно показалась ему смешной.

– Заткнись, убийца, – сказал ему простуженный охранник.

– А ты плохо выглядишь, – парировал Ллойд – Тебе бы лучше находиться дома, в постели.

– Заткнись, – буркнул второй.

Ллойд заткнулся. Вот так всегда, когда хочешь поболтать с этими парнями. Он убедился на собственном опыте, что класс тюремных надзирателей вовсе, не тянет ни на какой класс.

– Привет, подонок, – произнес охранник у дверей.

– Как поживаешь, уродина? – не растерялся Ллойд.

Эта небольшая перепалка немного взбодрила его. Только два дня в этом притоне, а он уже чувствовал, что приближается прежнее оцепенение.

– За это ты расстанешься с зубом, – пригрозил страж у дверей.

– Эй, послушай, ты не имеешь права…

– Имею. Здесь во дворе есть парни, которые убьют родную мать за две пачки сигарет, подонок. Может, рискнешь и вторым зубом?

Ллойд промолчал.

– Ну что ж, отлично, – заключил охранник. – Достаточно и одного зуба. А вы, приятели, можете ввести его внутрь.

Сдерживая улыбку, простуженный открыл дверь, а второй подтолкнул Ллойда в комнату, где назначенный ему судом адвокат сидел за железным столом, просматривая бумаги. «Да он еще совсем юный, вряд ли бреется, – оценил его Ллойд. – Но что поделаешь. Нищие не могут выбирать. Они все-таки застукали меня, и мне светит лет двадцать. Когда тебя прижимают к стенке, не остается ничего другого, как только закрыть глаза и скрежетать зубами».

– Этот парень, – Ллойд показал на охранника у дверей, – обозвал меня подонком. А когда я сказал ему кое-что в ответ, он пригрозил, что подкупит парней, чтобы они выбили мне зубы! Так как насчет зверств полиции?

Адвокат провел рукой по лицу.

– Он говорит правду? – спросил он привратника.

Привратник закатил глаза в гротескном жесте «Господи, как вы могли поверить такой чуши?»

– Это такие люди, адвокат, – сказал он – Им бы сочинять сериалы для телевидения. Я сказал: «Привет», он ответил: «Привет», вот и все.

– Это наглая ложь! – драматически произнес Ллойд.

– Свое мнение я оставляю при себе, – ответил привратник и тяжело взглянул на Ллойда.

– Пусть будет так, – ответил адвокат, – но я думаю, мне все же стоит пересчитать зубы у мистера Хенрейда.

Легкое, злое недовольство мелькнуло на лице привратника, он обменялся взглядами с теми двумя, которые привели Ллойда сюда. Ллойд улыбнулся. Возможно, этот парнишка знает свое дело. Последние двое адвокатов, которые вели его дело, были старыми клячами; одному из них приходилось тащиться в суд на костылях, представляете? Эти клячи ничего не сделают для тебя. Их девиз – «подай апелляцию и уходи», они побыстрее стремятся отделаться от клиента, чтобы перекинуться с судьей сальной шуткой. Но этот юнец, возможно, добьется для него десяти лет за вооруженное нападение. А может, и еще меньше. В конце концов, ведь сам Ллойд «успокоил» только жену того парня в белом «конни», да и то попытается свалить все на Лентяя, который так же мертв, как ленточка на отцовской шляпе. Ллойд расплылся в улыбке. Нужно смотреть на все с солнечной стороны. Жизнь слишком коротка, чтобы поступать иначе.

Он осознал, что охранники оставили их наедине, и его адвокат – звали его Энди Девинс, Ллойд помнил это, – смотрит на него как-то странно. Так смотрят на гремучую змею, чей хребет перебит, но ядовитые зубы и жало все еще действуют.

– Ты по уши в дерьме, Сильвестр! – неожиданно воскликнул Девинс.

Ллойд подпрыгнул.

– Что? Что вы имеете в виду, говоря, что я по уши в дерьме? Кстати, я думаю, вы хорошенько проучили этого толстяка. Он кажется достаточно безумным, чтобы жевать гвозди и выплевывать…

– Послушай меня, Сильвестр, и слушай очень внимательно.

– Меня зовут не…

– Ты не имеешь ни малейшего представления, в какую заваруху вляпался, Сильвестр. – Девинс не отводил от него взгляда. Голос его был тихим и напряженным. На безымянном пальце левой руки было простое обручальное кольцо, а правую украшало причудливое кольцо колледжа. Когда он сцепил пальцы, кольца звякнули друг о друга, вызвав у Ллойда зубную боль, – Ты предстанешь перед судом присяжных через девять дней, Сильвестр, согласно решению Верховного Суда, принятому четыре года назад.

– Что это было за дело? – с тяжелым сердцем спросил Ллойд.

– Это было дело Маркхема против Южной Каролины, – ответил Девинс, – оно имеет отношение к условиям, при которых отдельные штаты должны выносить решение в случаях, требующих смертного приговора.

– Смертный приговор! – ужаснувшись, вскрикнул Ллойд – Ты имеешь в виду электрический стул? Эй, приятель, я никогда никого не убивал! Клянусь Богом!

– В глазах закона это не имеет значения, – заметил Девинс. – Если ты был там, значит, ты делал это.

– Как это не имеет значения? – почти вопил Ллойд. – Имеет, да еще какое! Я не стрелял в этих людей, их убил Лентяй! Он был сумасшедшим! Он был…

– Ты можешь заткнуться, Сильвестр? – поинтересовался Девинс тихим напряженным голосом, и Ллойд заткнулся. В приступе внезапного страха он начисто забыл о том восторженном приеме, который устроили ему в крыле с усиленной охраной, и даже нерешенный вопрос о том, потерять ему один зуб или два. Внезапно он представил себе Птичку Твити и Кота Сильвестра. Только в его воображении Твити не подкрадывался к этому тупому оборванцу, чтобы грохнуть его сзади по голове битой для игры в крокет или подставить ему под лапу мышеловку; Ллойд увидел Сильвестра, привязанного к стулу, в то время как длиннохвостый попугай взгромождался на табурет под выключателем тока высокой частоты. Он даже увидел фуражку охранника на маленькой желтой головке Твити. Это было не слишком веселое зрелище.

Возможно, Девинс увидел нечто подобное на лице Ллойда, потому что какое-то удовольствие впервые отразилось на его лице. Он скрестил руки на стопке бумаг, лежащих на столе.

– Не существует такого понятия, как «соучастник», когда дело касается убийства первой степени тяжести, – сказал он. – Есть трое свидетелей, которые присягнули, что ты и Эндрю Фримен действовали вместе. Этого вполне достаточно, чтобы поджарить твою тощую задницу. Это хоть ты понимаешь? Хорошо. А теперь вернемся к процессу Маркхем против Южной Каролины. В двух словах я расскажу тебе, как принятое решение по этому делу повлияет на твое собственное положение. Но сначала я должен напомнить тебе о том факте, который ты, несомненно, усвоил еще в школе; Конституция Соединенных Штатов запрещает жестокие и необычные наказания.

– Такие, как этот чертов электрический стул, – негодующе заметил Ллойд.

Девинс покачал головой.

– Именно об этом в законе нет четкой формулировки, – сказал он – Еще четыре года назад суды кругами ходили вокруг этого вопроса, пытаясь принять какое-то четкое решение. Включает ли «жестокое и необычное наказание» такие понятия, как электрический стул и газовая камера? Или под этим подразумевается промежуток времени между приговором и его приведением в исполнение? Апелляции, отсрочки на месяцы и годы, которые определенные заключенные – Эдгар Смит, Сирил Чессмен и Тед Банди, возможно, самые известные из них, – вынуждены были проводить в камерах смертников. Верховный Суд снова разрешил подобные наказания в начале семидесятых, но камеры смертников все равно оставались переполненными, и этот больной вопрос о жестоком и необычном наказании так и оставался неразрешенным. Ладно – в деле Маркхем против Южной Каролины преступника приговорили к электрическому стулу за изуверское изнасилование и убийство троих студенток колледжа. Преднамеренность совершенного была доказана с помощью записей в дневнике этого парня, Джона Маркхема. Суд присяжных вынес ему смертный приговор.

– Вот дерьмо, – прошептал Ллойд.

Девинс согласно кивнул и мрачно улыбнулся Ллойду.

– Дело дошло до Верховного Суда, который подтвердил, что это наказание не является суровым или необычным при определенных обстоятельствах. Суд только указал, что чем быстрее, тем лучше… с точки зрения закона. Улавливаешь смысл, Сильвестр? Ты хоть начинаешь врубаться? Знаешь ли ты, почему тебя отправили именно в Аризону, а не в Неваду или Нью-Мексико?

Ллойд покачал головой.

– Потому что Аризона является одним из четырех штатов, в которых имеется Суд по уголовным делам, заседающий только в тех случаях, когда требуется вынесение и утверждение смертного приговора.

– Я ничего не понимаю.

– Через четыре дня ты предстанешь перед судом, – продолжал Девинс, – Дело настолько неоспоримое, что суд может позволить себе привлечь в качестве присяжных первых попавшихся двенадцать человек, которые изъявят желание участвовать в этом. Я буду тянуть с этим как можно дольше, но ты предстанешь перед присяжными в первый же день, как только их состав будет определен. Обвинение выступит во второй день. Я попытаюсь отложить слушание на три дня. Я попытаюсь пустить в ход все мыслимые и немыслимые причины, но три дня – это действительно максимум. Нам повезет, если мы получим такую отсрочку. Присяжные удалятся и признают тебя виновным в течение трех минут, если не произойдет какое-то чудо. Через девять дней, начиная с сегодняшнего, ты будешь приговорен к смерти, а через неделю станешь покойником. Жители Аризоны примут это с радостью, точно так же как и Верховный Суд. Потому что чем быстрее, тем лучше. Я смогу оттянуть исполнение приговора еще на недельку – может быть, – но шансов для этого слишком мало.

– Боже праведный, но это же нечестно! – вскрикнул Ллойд.

– Это жестокий мир, Ллойд, – заметил Девинс. – Особенно для «безумного пса-убийцы», как тебя называют газетчики и телерепортеры. Ты действительно стал заметной фигурой преступного мира. В одной статье даже утверждается, что это ты притащил на восток США эпидемию гриппа.

– Я никогда никого не убивал, – мрачно произнес Ллойд. – Все это сделал Лентяй. Он даже выдумал для этого особое слово.

– Это не имеет ни малейшего значения, – возразил Девинс, – Именно это я пытаюсь вдолбить в твою пустую башку, Сильвестр. Судья рассчитывает закончить все как можно быстрее, возможно, только с одной отсрочкой. Я подам апелляцию, и по новой директиве сверху Суд по уголовным делам примет мое прошение к рассмотрению в течение семи дней, или ты немедленно сойдешь со сцены. Если они примут решение не рассматривать апелляцию, у меня будет еще семь дней для подачи прошения в Верховный Суд Соединенных Штатов. В таком случае я пошлю апелляцию как можно позже. Возможно, Суд по уголовным делам согласится пересмотреть твое дело – система эта все еще нова и непривычна, и они используют любую возможность, чтобы хоть немного покритиковать ее.

– Сколько времени они будут решать мое дело? – пробормотал Ллойд.

– О, они примут решение молниеносно, – ответил Девинс. Улыбка его стала плотоядной – Дело в том, что весь состав Суда по уголовным делам – это пять аризонских судей в отставке. Заняться им нечем, ну разве что рыбалка, покер, бокальчик бурбона, вот они и ждут, когда им подвернется такой мешок с дерьмом, как ты, чтобы наконец-то появиться в зале заседаний, который, по сути, является центром компьютерной связи между зданием законодательного органа штата, кабинетом начальника тюрьмы и самими судьями. Телефоны прямой связи установлены в их машинах, кабинетах, даже на их катерах, не говоря уже о домах. Средний возраст этих судей семьдесят два… а это подразумевает, что некоторые из них достаточно стары и что у них головы трясутся. Все они верят в справедливость судебного кодекса Запада – быстрое судебное разбирательство, а потом казнь. Все здесь так и происходило до пятидесятых годов. Когда дело касалось злостных убийц, это был единственный способ.

– Боже милосердный, ты и дальше собираешься рассказывать мне все эти ужасы?

– Тебе необходимо знать, против чего нам предстоит бороться, – пояснил Девинс, – Они хотят только убедиться, что ты не подвергнешься суровому и необычному наказанию, Ллойд. Ты обязан поблагодарить их.

– Благодарить их? Я бы лучше…

– Прикончил их? – спокойно спросил Девинс.

– Нет, конечно, нет, – неубедительно возразил Ллойд.

– Наше прошение о пересмотре приговора будет отклонено, а мои возражения не будут приняты во внимание. Если нам повезет, то мне позволят пригласить свидетелей. Если мне предоставят такую возможность, я вызову всех, кто уже свидетельствовал на первом судебном разбирательстве, плюс всех, кого только можно. С этой точки зрения я вызову твоих школьных приятелей, чтобы они охарактеризовали тебя, если я, конечно, смогу найти их.

– Я бросил школу после шестого класса, – уныло промямлил Ллойд.

– После отклонения прошения Судом по уголовным делам я обращусь в Верховный Суд. Я рассчитываю, что прошение будет отклонено в тот же день.

– И что потом? – спросил Ллойд.

– Потом? – переспросил Девинс. Вид у него был несколько удивленный – он был рассержен непроходимой тупостью Ллойда – Что ж, потом ты отправишься в камеру смертников в тюрьме штата Аризона и будешь наслаждаться изысканными блюдами, пока не наступит час электрического стула. А он не заставит себя долго ждать.

– Они этого не сделают, – сказал Ллойд. – Просто ты пытаешься запугать меня.

– Ллойд, в четырех штатах, где действует Суд по уголовным делам, постоянно делают это. Около сорока человек пострадали от руководящего указания после дела Маркхема. Налогоплательщикам это стоило добавочных расходов за лишнее судебное заседание, но не слишком много, так как они заседали за мизерный процент стоимости заслушивания дела, связанного с убийством первой степени тяжести. К тому же налогоплательщики не возражали еще облегчить свои кошельки, чтобы смертный приговор был вынесен. Им нравилось это. В любом случае, – продолжал Девинс, – окружной прокурор попытается провести дело подсудимого в свете директив процесса Маркхема только в том случае, если подсудимый абсолютно виновен. Недостаточно, чтобы к морде собаки пристали куриные перья; необходимо застукать ее в курятнике. Именно там тебя и поймали.

Ллойд, которого минут пятнадцать назад приветствовали крутые парни из крыла с усиленной охраной, теперь рассматривал перспективу оказаться через какие-то жалкие две или три недели в черной дыре.

– Ты испуган, Сильвестр? – почти с сочувствием спросил Девинс.

Ллойд облизнул пересохшие губы.

– Клянусь Богом, я испуган. Судя по сказанному тобой, я уже покойник.

– Я не хочу, чтобы ты стал мертвецом, – сказал Девинс, – я хочу, чтобы ты боялся. Если ты войдешь в здание суда с самодовольной ухмылкой, они пристегнут тебя к стулу и включат рубильник. Ты станешь сорок первым после дела Маркхема. Но если ты будешь прислушиваться к моим советам, возможно, нам удастся прорваться. Я не утверждаю, что так оно и будет, я говорю лишь, что это возможно. Мы можем рассчитывать только на присяжных. Двенадцать обыкновенных прохожих с улицы. Я бы предпочел, чтобы это были сорокадвухлетние дамы, которые до сих пор помнят «Винни Пуха» наизусть и устраивают похороны своих любимых птичек на заднем дворе, вот кто нам нужен. Каждый состав присяжных знакомят с последствиями дела Маркхема. В результате они не принимают смертный приговор, который может, а может и не приводиться в исполнение через шесть месяцев или шесть лет, когда они уже забудут об этом деле: парень, которого они осудили в июле, должен быть наказан незамедлительно.

– А ты собаку съел на этих объяснениях.

Не обращая на него внимания, Девинс продолжал:

– В некоторых случаях именно знание этого факта вынуждает присяжных выносить приговор – «не виновен». Это один из обратных результатов дела Маркхема. В некоторых случаях присяжные оправдывают отъявленных убийц только потому, что не хотят обагрять свои руки кровью. – Он вытащил лист бумаги. – Но все равно сорок человек были осуждены после дела Маркхема, а в общей сложности было подано семьдесят апелляций. Из тридцати приговоренных к смертной казни двадцать шесть человек были объявлены невиновными судом присяжных. Только четыре обвинения были опровергнуты Судом по уголовным делам – одно в Южной Каролине, два во Флориде и одно в Алабаме.

– И никогда в Аризоне?

– Никогда. Я же говорил тебе. Кодекс Запада. Эти пятеро стариков жаждут поджарить твою задницу. Если тебя не спасут присяжные, то это все. Даю тебе девяносто против одного.

– Сколько человек были признаны невиновными постоянным составом присяжных по законам Аризоны?

– Двое из четырнадцати.

– Дело швах.

– Обрати внимание, – сказал Девинс, – что дело одного из этих двоих подобно твоему. Он был виновен, как сам грех, Ллойд, точно так же, как и ты. Судья Печерт почти полчаса рассыпал свое красноречие перед десятью женщинами и двумя мужчинами. Я думал, что его хватит апоплексический удар.

– Если меня признают невиновным, они ведь не смогут снова обвинить меня?

– Конечно, нет.

– Значит, это единственный шанс. Пан или пропал. Вот такие дела, – пробормотал Ллойд, вытирая лоб.

– Поскольку наконец-то ты понял сложившуюся ситуацию, – вел дальше Девинс, – мы должны обсудить стратегию нашей защиты и выработать общий план действий.

– Я все понимаю, однако мне это не нравится.

– Ты был бы полным дураком, если бы тебе это нравилось, – Девинс, скрестив руки, наклонился над столом. – Теперь слушай. Ты сказал мне и в полиции, что ты, м-м-м… – Он вытащил какие-то бумаги из папки и просмотрел их. – Ага. Вот здесь. «Я никогда никого не убивал. Это Лентяй застрелил всех этих людей. Убийство было его идеей, а не моей. Лентяй был сумасшедшим, я думаю, это огромное облегчение для мира, что он отдал Богу душу».

– Да, это так и есть, и что? – агрессивно спросил Ллойд.

– Да ничего, – примирительно произнес Девинс, – Это доказывает, что ты боялся Лентяя Фримена. Ты боялся его?

– Ну, в общем-то, нет…

– Ты боялся за свою жизнь.

– Я думаю, это было…

– Ужасно. Поверь в это, Сильвестр. Тебя принуждали угрозами.

Ллойд рассердился на своего адвоката. Это было сродни злости парня, который стремится стать примерным студентом, но с трудом усваивает урок.

– Не заставляй меня раскладывать все по полочкам, Ллойд, – сказал Девинс. – Мне бы не хотелось этого делать. Ты можешь подумать, что я предполагаю, будто Лентяй постоянно находился под действием наркотиков…

– Конечно, был. Мы оба курили!

– Нет, ты не курил, а вот он да. И он превращался в безумного, когда принимал дозу…

– Слушай, а ты не дурак. – В коридорах памяти Ллойда возник призрак Лентяя Фримена, весело выкрикивающий «Хоп! Хоп!» – и стреляющий в женщину, выбирающую соус.

– Он и на тебя наводил дуло револьвера несколько раз…

– Нет, он никогда…

– Он делал это. Просто ты забыл об этом. На самом деле он грозил убить тебя, если ты откажешься помогать ему.

– Ну, у меня ведь тоже было оружие…

– Я уверен, – сказал Девинс, пристально глядя ему в глаза, – что если ты покопаешься в своей памяти, то вспомнишь, как Лентяй сказал тебе, что твой пистолет заряжен холостыми патронами. Ты помнишь это?

– Теперь, когда ты напомнил мне…

– И никто не удивился больше тебя, когда он стал стрелять настоящими пулями, правильно?

– Конечно, – ответил Ллойд и энергично закивал. – У меня чуть глаза не повылазили от ужаса.

– Ты уже собирался направить свой револьвер на Лентяя Фримена, когда его подстрелили и без тебя, избавив тебя, таким образом, от лишних проблем.

Ллойд с зарождающейся надеждой смотрел на своего адвоката.

– Мистер Девинс, – как можно искреннее произнес он, – именно так все и было.

Позже, этим же утром, он стоял на дворе для прогулок, наблюдая за игрой в футбол и мысленно прокручивая все, что сказал ему Девинс, когда верзила-заключенный по кличке Громила подошел к нему и схватил за воротник. Голова Громилы, побритая наголо а-ля Телли Савалас, поблескивала в жарком воздухе пустыни.

– Секундочку, – произнес Ллойд. – Мой адвокат пересчитал у меня все зубы. Семнадцать. Так что если ты…

– Да, то же самое Шокли сказал и мне, – ответил Громила. – Так что он предупредил меня…

Колено Громилы вонзилось в промежность Ллойда, вызвав такую вспышку боли, что он даже не смог вскрикнуть. Он грохнулся на огромную трубу, схватившись за мошонку, в которой все казалось полностью разбитым. Мир превратился в кровавый туман. Прошло время, Ллойд не сознавал, как долго это длилось, прежде чем он смог открыть глаза. Громила все еще наблюдал за ним, его лысая голова все так же блестела. Охранники нарочито смотрели по сторонам. Ллойд стонал и корчился, слезы наворачивались ему на глаза, расплавленный свинцовый шар жег низ живота.

– Лично я ничего не имею против тебя, – честно признался Громила. – Пойми, это просто работа. Надеюсь, ты выкарабкаешься. Этот закон Маркхема сущий ад.

Он отошел, и Ллойд увидел привратника, стоявшего на подножке автомобиля на противоположной стороне площадки для прогулок. Заложив большие пальцы рук за ремень, он с усмешкой наблюдал за Ллойдом. Заметив взгляд Ллойда, он выстрелил в него победным жестом, сложив средние пальцы обеих рук буквой «V». Громила добрался до стены, и привратник кинул ему пачку сигарет. Громила положил пачку в нагрудный карман и, отсалютовав, ушел. Ллойд лежал на земле, поджав колени к груди, схватившись руками за живот, слова Девинса эхом проносились в его голове: «Это жестокий старый мир, Ллойд, это жестокий мир». Правильно.