Текст книги "Карантин"

Автор книги: Скотт Сиглер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 30 страниц)

– А ты не хотел бы сам ненадолго окунуться в это дерьмо? – предложил Дью. – Вот потом бы ты заговорил по-другому! Я бы с удовольствием поменялся с тобой местами.

– Ну-ну! Ванесса Колберн съест тебя живьем, – предупредил Лонгуорт. – Ты не продержишься здесь и пяти минут. Точно так же, как и я не смогу продержаться на твоем месте. Что происходит, Дью? У тебя погиб напарник, и теперь ты возомнил, что можешь оправдаться?

Дью вздохнул.

– Выбирай выражения, лейтенант.

– О боже, какая драма у нашего крутого парня! – усмехнулся Мюррей. – Малколм мертв, Дью. Его не вернуть. Вбей это в свою лысую башку. Жаждешь мести?

– Еще как. Мне действительно этого хочется. Больше, чем чего-нибудь еще, если не считать волшебной микстуры, которая могла бы оживить Малколма.

– Хорошо, но ведь ты и есть человек, способный добиться поставленной цели, – сказал Мюррей. – Ты здесь не ради красивых слов или никчемного героизма. Ты старый и опытный, с характером. У тебя два главных достоинства: стреляешь, когда приказывают, и умеешь, когда надо, думать и понимать. Заставь Доуси сотрудничать с нами, пожалуйста. Достаньте живого инфицированного носителя!

Он отключил телефон.

Возможно, Мюррей и кретин, подумал Филлипс, но все равно в его словах была доля здравого смысла.

– Вот почему у тебя такая крутая работа, старик! – в сердцах повторил Дью. – Потому что ты умеешь думать и понимать.

Только как же, черт возьми, ему поладить с ужасным Перри Доуси?

САМОЕ ВАЖНОЕ БЛЮДО ДНЯ

Иногда иметь черный бюджет – это все-таки круто.

«Лачуга Боба» вовсе не была никакой лачугой. Фактически она являлась частью мотеля – довольно милая забегаловка с двумя десятками столиков, четыре из которых явно забрали из номеров. За определенную плату помещение перешло в распоряжение небольшой команды Дью Филлипса.

Ну и что? Это всего лишь деньги налогоплательщиков…

Можно было бы провести время в компьютерном центре Маргомобиля. Но сейчас, в забегаловке, они имели возможность поговорить открыто. Дью сел за столик с Кларенсом Отто, Эймосом Хантом и Маргарет Монтойей. Другой столик заняли Гич, Маркус, черноглазый Милнер и Баумгартнер с пластырем на носу. Маркус насвистывал грустную мелодию «Дом восходящего солнца».

Остальных агентов Дью вчера вечером отправил домой после того, как те закончили свою работу в доме Макмилланов. Они были местными, и в тонкости дела их никто не посвящал. Подобная тактика давала ему возможность получить необходимую физическую силу и огневую поддержку и в то же время сводила к минимуму число лиц, посвященных в детали секретных операций.

Эймос раскрыл меню. Дью хотел поначалу сострить что-нибудь по поводу этой закусочной, но потом предположил, что Эймос, наверное, слышал подобное уже миллион раз. Вместе они собирались часто, может быть, два или три раза в неделю. Филлипс всегда с нетерпением ждал совместной встречи и всегда находил для нее время. Положение становилось настолько мрачным и отчаянным, что всем требовалось выпустить пар. Своеобразные «летучки» за завтраком давали редкую возможность непринужденно поговорить, посмеяться и даже пошутить.

– Хорошо, Маргарет, – сказал Дью. – Расскажи теперь вкратце о проведенном вскрытии.

Она оторвала взгляд от меню.

– То есть? Здесь, что ли?! Мы ведь, кажется, собрались перекусить.

– Да, прямо тут, – сказал Филлипс. – Уверен, что русские «Лачугу Боба» пока еще не прослушивают.

– Русские? – переспросил Отто. – Сразу видно, что наш Дью – человек пожилой.

– На самом деле, мой не слишком образованный друг, – поправил Эймос, – слово «русские» достаточно точно отражает ситуацию, поскольку теперь у нас вместо СССР есть страна под названием Россия. В случае СССР вместо «русские» было корректнее говорить «коммунисты».

Отто нахмурился, затем улыбнулся.

– Скажи-ка, мой маленький белый друг, разве ты не должен мне двадцатку?

– Ах ты гад, – усмехнулся Эймос. – Вспомнил все-таки.

Затем он извлек бумажник и передал сложенную банкноту.

– А это еще за что? – спросила Маргарет.

Отто сунул двадцать долларов в карман.

– Он поспорил, что Доуси убьет меня вчера вечером.

Маргарет чуть не задохнулась от удивления.

– Эймос! Неужели?

– Но я ведь заплатил ему, не так ли?

Она покачала головой и нахмурилась.

– Я серьезно. О таких вещах не шутят.

– Тут либо шутить, либо плакать, – сказал Отто. – Как-то так. Я честно выиграл свои двадцать долларов – какие могут быть еще вопросы?

Подошла официантка, чтобы принять заказ.

– Ладно, – сказал Дью, когда девушка удалилась на кухню. – Давайте снова обсудим наши дела. Прежде всего, Марго, от души поздравляю с тем, что удалось разработать этот тест.

Отто и Эймос негромко зааплодировали. Маргарет покраснела.

– Спасибо, но… это результат нашей коллективной работы.

– Расслабьтесь, Госпожа Скромность, – усмехнулся Эймос. – Идея была целиком твоя, и она работает!

– Что еще удалось обнаружить на трупах? – спросил Дью.

– Ничего нового, – ответила Маргарет. – Хотя мы, конечно, обновили и углубили свои знания в этой области. Нам с Эймосом удалось получить крупные четкие снимки нервных узлов паразита. А также кровеносных сосудов. Думаю, мы уже неплохо изучили работу этих систем, хотя беспокойство вызывает деятельность мозга. О внутренних процессах работы головного мозга человека эти паразиты знают явно больше нас.

– А что по поводу переносчиков инфекции? – спросил Дью.

Маргарет покачала головой.

– Пока ничего. Большую часть сведений можно было бы почерпнуть из опросов пострадавших от болезни, – узнать, что они ели, пили, куда ходили, с кем соприкасались. Простые на первый взгляд вещи. Но единственный человек, который мог бы пролить свет на эти вопросы, не желает с нами разговаривать.

– Чертов Доуси, – выругался Дью. – А сколько на этот раз организмов-носителей? Их было трое. Кстати, не забывайте и о трех старушках, сожженных Перри. Имеет ли количество какое-нибудь значение?

– Скорее всего, вряд ли, – сказал Эймос. – Когда-то у нас был всего один носитель, то есть сам Перри Доуси, потом их стало два, три… Так что здесь особой связи нет. В последнем случае важно, прежде всего, то, что это семья. Люди жили под одной крышей, ели одну и ту же пищу, ну и так далее. Три пожилые леди тоже жили в одном и том же доме престарелых. Каждый день они вместе совершали прогулки. Значит, тварь может поразить лишь некоторых людей или всех, кто находится на определенном пространстве.

– А они не могли поочередно передать это друг другу? – предположил Дью. – Сначала заражается один, потом заражает другого, и так по цепочке?

Маргарет покачала головой.

– Все треугольники Макмилланов находились на одинаковой стадии развития. Отсюда следует, что все носители были инфицированы одновременно. А теперь добавьте сюда трех человек, которые жили с ними под одной крышей. У них треугольников не обнаружено. Насколько мы можем сейчас судить, болезнь не переносится от человека к человеку.

– Это наводит на интересную мысль, – предположил Эймос. – Их врата были уже построены, не так ли? Арку построили личинки, которые уже прошли стадию треугольников и покинули организмы носителей. Поэтому, если бы все Макмилланы находились на одной стадии заражения, они должны были подхватить ее после других носителей. Почему же они, так сказать, опоздали?

– Очевидно, заразились позже, – сказала Маргарет. – Независимо от того, к чему они прикасались и что ели, инфицированные члены семейства были подвергнуты воздействию заразы одновременно. Но это не дает нам ни единого намека на вектор-переносчик. Эймос, а этот мальчишка… Тэд. Он что-нибудь рассказывал?

Хант кивнул, потом покачал головой.

– Оказывается, родители несколько раз запирали его в доме одного. Не разрешали выходить на улицу. Они, возможно, подхватили заразу, когда ходили по магазинам или ездили куда-нибудь.

– С ним еще побеседуют агенты ФБР из группы дополнительного расследования, – сказал Дью. – И, возможно, они смогут кое-что разузнать, когда соберут всю информацию о Макмилланах.

Маргарет перегнулась через стол и схватила Филлипса за руку.

– Дью, все это здорово, но у нас ведь уже есть один субъект, инфицированный раньше. Если бы Перри нам открылся и хотя бы вкратце поведал, чем занимался в дни, предшествующие его заражению, то мы смогли бы хоть от чего-нибудь оттолкнуться. Ты можешь с ним еще раз поговорить?

Дью откинулся назад и закатил глаза.

– Что это за Международный Геморрой в День святого Филлипса? У меня только что состоялся крайне неприятный разговор с Мюрреем. Так что большое спасибо!

– Отлично, – напряглась Маргарет. – И что же нам сказал бесстрашный лидер?

– То же, что и ты. Что я, видите ли, должен отыскать способ договориться с Доуси. Знакомая песня, не правда ли?

Маргарет наклонилась вперед, поставив локти на стол. Взяв вилку, она пригрозила Дью.

– Вспомни: ты угрожал Перри, но ничего из этого не вышло. Ты хотел его обмануть, следил за ним, пытаясь нейтрализовать, чтобы он не успел прикончить носителей. Но опять ничего не вышло. А ты пытался хоть раз отнестись к нему по-человечески?

– По-человечески? – повторил Дью, повышая голос. Он указал на Милнера и Баумгартнера. – Взгляни-ка на их лица, Марго, а потом скажи мне еще раз, что нужно погладить Перри Доуси по головке и быть с ним поласковее.

Маргарет удивленно приподняла брови.

– А что, позволь спросить, эти двое собирались сделать, когда догнали Перри? Ты у них случайно не поинтересовался, Дью?

Филлипс промолчал.

– Ну что? Нечего ответить?

– У них был приказ применить «Тазеры», – проскрежетал сквозь зубы Дью.

– И что потом?

Филлипс отвернулся.

– Потом заковать в наручники и вколоть ему хорошую дозу успокоительного.

Маргарет лишь кивнула и улыбнулась.

Эта женщина слишком проницательна…

– Ты всегда была к нему добра, – с недовольством заметил Дью. – Ну, и помогло ли это нам хоть немного?

– Я все-таки женщина. Возможно, для тебя это новость, но Перри не слишком высокого мнения о женском поле. Когда он поправлялся после операции, я потратила на него много времени. Целыми днями его обхаживала, а он тоже был весьма почтителен и вежлив со мной. Но повлиять на него не удалось.

– Он женофоб, – сказал Дью. – Знаешь, я потрясен.

Маргарет кивнула.

– И у нас нет в распоряжении нескольких месяцев для групповой психотерапии, чтобы, наконец, до него достучаться. Если мы хотим это сделать сейчас, нужно наладить контакт немедленно.

– Так что ты от меня хочешь, Монтойя? – спросил Дью. – Чтобы я с ним сыграл партию в покер?

– Нет, – ответила Маргарет. – Будь проще. Ты не приглашал его к нам на завтрак?

Дью рассеянно заморгал. Такой вариант не приходил ему в голову!

– Хм… – проговорил Отто Кларенс. – Я никогда не думал об этом.

– Еще бы! – сказал Эймос. – С этим парнем я за один стол не сяду. Он вполне может принять меня за буррито.

– Ты хотел сказать – за горку блинчиков, – пошутил Отто.

– Мне нужно поменять заказ, – сказал Эймос. – Может быть, я закажу себе шварцвальдской ветчины и… спущу ее в унитаз.

– Браво, Эймос, – улыбнулся Отто. – Ты, наверное, так расстроен, потому что сидишь слишком низко? Может быть, попросить, чтобы принесли детское сиденье?

– Я уже миллион раз это слышал.

Дью нагнулся, слегка сжал локоть Маргарет, затем встал из-за стола.

– Куда ты? – спросил Эймос.

– Пойду справлюсь у Перри, захочет ли он присоединиться к нам на завтрак, – ответил Дью. – Когда-нибудь Маргарет тоже должна ошибиться…

– Он не пойдет, – проговорил Эймос.

– Держу пари, что согласится, – возразил Кларенс. – Дью сможет его убедить.

– Ставлю двадцать баксов на то, что Доуси даже не выйдет из номера, – сказал Эймос.

– Идет, – кивнул он.

Маргарет сокрушенно покачала головой.

– Есть ли на свете хоть что-нибудь, о чем вы двое не будете спорить?

– Уверен, что есть, – ответил Отто.

– Ставлю двадцатку, что нет, – тут же нашелся Эймос.

Маргарет покрутила пальцем у виска.

Кларенс широко улыбнулся Филлипсу.

– Ну, ладно, приводи его сюда поскорей. Мне не терпится выиграть свои очередные двадцать долларов.

Дью повернулся и вышел из забегаловки.

ЗЛЮЧКА, ПОРА ВСТАВАТЬ!

Бум-бум-бум!

Дверь сотрясалась от тяжелых ударов кулаком.

Каждый удар больно отдавался у него в голове.

Перри с трудом открыл глаза. Наверное, больно моргать? Уж точно, приятного мало.

Бум-бум-бум!

– Уйдите прочь! – проговорил Перри. Скорее, прошептал.

Бум-бум-бум!

– Пошел к черту! – крикнул Перри и сразу пожалел об этом. Он обхватил руками голову. Почему у него такая липкая кожа? И почему так отдает пивом?

– Вставай, Доуси. Пора завтракать.

Опять этот гребаный Дью Филлипс. Приперся ни свет ни заря. Перри присел и взглянул на мигающие красные цифры часов на тумбочке.

8:45 утра.

Значит, уже утро. Но все равно слишком рано, чтобы вставать и, тем более, видеть перед собой человека, которого он терпеть не может.

– Подъем, юноша! – кричал Дью. – Все тебя ждут, а моя пища стынет.

Как же все-таки раскалывалась голова!

– Пошел вон, – ответил Перри. – Уйди! Я не шучу.

Что нужно этому Филлипсу? Устроить смотрины на завтраке, чтобы все могли вдоволь поглумиться над ним? Нет уж.

Доуси не знал, что они задумали, но участвовать в этой игре не собирался.

– Давай, парень, поторопись! У тебя тут, кстати, попахивает пивом. Ты что, в нем купаешься, что ли?

Гигант наконец встал и поплелся в ванную. Он поставил под кран пластмассовое ведро из-подо льда и включил холодную воду.

– Подожди, – крикнул он. – Дай мне одеться.

– Вот молодец! – одобрительно проговорил Дью. – Если от тебя воняет так же, как и от остальной части комнаты, то придется принять душ. Только поскорей. Я не могу ждать целый день.

Перри подождал, пока наберется целое ведро, после чего взял его и подошел к входной двери.

– Эй, Дью?

– Да?

– На улице действительно холодно?

– Сейчас самый разгар зимы в Северном Висконсине. Пробирает до костей.

Одним движением Доуси распахнул дверь и выплеснул ведро с водой прямо на грудь Филлипса. Он успел заметить, как Дью вздрогнул от неожиданности, после чего лицо его перекосилось от холода и ярости. Гигант быстро закрыл дверь и запер на ключ.

– Обойдусь без завтрака, – усмехнулся он. – Выдашь «дождевой» талон в качестве компенсации?

Бум-бум-бум!

– Ну-ка, живо открой, паршивый недоносок!

Доуси хотел было снова прилечь, но затем вспомнил, что кровать пропитана пивом. Он стянул одеяло и швырнул на пол.

– Тебе лучше переодеться, – крикнул Перри. – Сам же сказал – «пробирает до костей»!

Бум-бум-бум!

– Сволочь! Я надеру тебе задницу.

Доуси засмеялся, но от смеха голова заболела еще сильнее. Сняв простынь, он бросил ее поверх одеяла. На голом матраце осталось несколько мокрых пятен от пива, но в целом он вполне устраивал Перри. Он ложился спать прямо в одежде, но она была пропитана пивом так же, как и одеяла. Гигант разделся и лег. Вода в душе помогла на время заглушить крики Дью. Перри закрыл глаза и принялся ждать. Если Филлипс не уйдет, то простудится, подхватит пневмонию и сдохнет…

В любом случае он, Перри, одержит победу.

Внезапно к горлу подступила тошнота. Перри едва успел наклонить голову, как его вырвало на пол. За что ему такие напасти? Как будто недостаточно одной головной боли! Кто-кто, а уж Доуси знал, что такое боль. О край матраца он кое-как вытер остатки рвоты.

Стуки в дверь прекратились, и он быстро заснул.

ОБСЛУЖИВАНИЕ НОМЕРОВ

В дверь номера Дью Филлипса постучали.

Он до сих пор дрожал от холода, застегивая сухую рубашку. Следовало бы сначала принять горячий душ и хорошенько согреться. Но у него просто не было времени: слишком много работы.

– Кто там?

– Маргарет. Я принесла тебе еду.

Филлипс так и не поел. Он был зол как черт и даже не заметил, что сильно проголодался. Заправив рубашку, он быстро застегнул джинсы на молнию и открыл дверь.

На пороге стояла Маргарет Монтойя. Выглядела она, как всегда, прекрасно, а в темных глазах отражались искренняя забота и тревога. Этот взгляд хорошо показывал внутреннее состояние женщины: слишком много ужасов пришлось пережить за столь короткий промежуток времени. Но еще более привлекательной ее делал пластиковый контейнер с едой в левой руке и кружка с горячим кофе – в правой.

– Двойные сливки, двойной сахар, – громко доложила она. – Тебе ведь так больше нравится?

– Ты просто ангел, – обрадовался Дью и взял у нее контейнер. – Зайдешь?

Маргарет кивнула и вошла в комнату. Она осмотрелась вокруг. Взгляд задержался на чемодане, аккуратно помещенном в нишу для багажа, и на ботинках, стоящих рядом. На вешалке для одежды висели мокрая рубашка, спортивная куртка и штаны.

– Что с тобой произошло? – прищурившись, спросила она.

– Ничего. Просто я воспользовался твоим советом. – Дью сел на кровать и открыл контейнер. Внутри, помимо еды, лежали пластиковая вилка с ножом, завернутые в бумажную салфетку. Он вытащил вилку и сунул в рот половинку вареного яйца.

Маргарет присела на кровать рядом с тумбочкой, где был разложен богатый арсенал Филлипса – пистолеты 45-го и 38-го калибров, морпеховский нож «Ка-бар», нож с выкидным лезвием, складная полицейская дубинка. Немного поглазев на все это, женщина пересела подальше.

– Значит, ты все-таки поговорил с Перри, – сказала она. – А потом что, сходил и искупался?

– Этот придурок открыл дверь и окатил меня холодной водой, – сказал Дью, с аппетитом пережевывая завтрак.

– Ты шутишь!

Дью покачал головой.

– Прямо из ведра. Такого я, конечно, не ожидал.

– Похоже, Эймос все-таки выиграл свои двадцать долларов.

– Они что, опять поспорили?!

Маргарет кивнула.

– Их не переделаешь. Эти ребята готовы держать пари на что угодно. Эта двадцатка уже с десяток раз перетекала из рук в руки. Подобный спор для них – некая связующая сила, стратегия поведения.

– Да они просто дурака валяют, – сказал Дью. – Нет у них никаких стратегий.

Филлипс подобрал вилкой остатки яичницы.

– Этот парень – чертов алкаш, – сказал он перед тем, как отправил яичницу в рот.

– Когда он мог успеть? Чтобы стать алкоголиком, нужно время. Ты же знаешь, что с тех пор, как он начал что-то себе отрезать, прошло всего шесть недель.

Проглотив, Дью взял кусок колбасы и целиком засунул в рот.

– Не знала, что ты такой любитель поесть! – удивилась Маргарет. – Аппетит у тебя что надо.

– Наследственное, – не переставая жевать, объяснил Дью. – Но, возвращаясь к нашим баранам: мы навели справки на Перри Доуси. Так вот, этот парень расплачивался наличными везде, кроме бара. И, поверь мне, судя по счетам его кредитной карточки, в питейных заведениях он провел немало времени.

Маргарет скептически закатила глаза. Дью находил в этом выражении особое очарование.

– Ради бога, ему ведь нет и тридцати, – сказала она. – Разве ты в таком возрасте не проводил массу времени в барах?

– Конечно, нет, – возмутился Дью. – Я строил церкви и помогал бедным.

– Так я тебе и поверила, – усмехнулась Монтойя. – Не заметила сияния у тебя над головой. Здесь, видимо, плохое освещение.

– Знаешь что, Маргарет? Твоя невозмутимая врачебная логика немного действует мне на нервы. Почему всегда должна быть права только ты?

– Врачебная, говоришь? Мне даже нравится это слово. Не претендую на правоту, Дью, просто так получается.

Он сделал большой глоток. Кофе немного обжег рот, но ему было все равно: главное, что внутри стало комфортно и тепло.

– Что ж, док, боюсь тебя огорчить: ты не всегда права. Я последовал твоему совету и вот результат: ведро холодной воды прямо в лицо!

– Попробуй еще раз.

– Какого черта я должен это делать?

– Ты же знаешь: нам нужен живой носитель, чтобы выяснить, что происходит.

– Ну и что? – усмехнулся Филлипс. – Значит, нужно искать какой-то другой способ его заполучить.

– А как насчет простого человеческого сострадания, Дью? Ты не пробовал просто понять, что с ним случилось? Перри Доуси прошел через ад. Он потерял лучшего друга.

– Да? И что с того? Я, кстати, тоже.

– А ты избивал своего лучшего друга до смерти? Ты прокалывал ему ногти столовым ножом и писал его кровью на стене?

Никто в жизни не мог поставить его в такое глупое положение, как это умела делать Маргарет Монтойя.

Дью схватил ботинки и начал их надевать.

– Нет, – буркнул он в ответ. – Ничего этого я не делал.

– Правильно. Поэтому Перри, возможно, пытается противостоять тому, чего ты просто не в силах понять.

– Его наглость переходит все границы, – хрипло проговорил Дью. – Я уже начинаю думать, что он – не что иное, как перехваленный задира, и единственный способ заставить Доуси что-либо понять – просто устроить ему порку.

Маргарет улыбнулась. Правда, не так, как женщина улыбается потенциальному любовнику. Те улыбки были особенными, и Дью знал их хорошо. В прошлом. Ему уже давно никто так не улыбался. На лице у Маргарет сейчас была совсем другая улыбка – снисходительная, которой молодая женщина удостаивает старика, когда тот несет откровенную чушь…

– Дью, ты хорошо разбираешься в своем деле, и мне это известно. Но постарайся взглянуть на ситуацию со стороны. Договорились?

Он снял с вешалки сухую куртку и надел.

– Со стороны? Что это, черт возьми, означает?

Маргарет пожала плечами. Ее улыбка сделалась шире и слегка более снисходительной.

– Ну, как бы тебе объяснить… взгляни сначала на себя, потом на него. Ни здравым смыслом, ни, тем более, грубостью от него ничего не добьешься. Ну застрелишь ты его, и что дальше? Силовые способы ты уже пробовал.

Дью не спеша сунул в одну кобуру один пистолет, в другую – второй. Остальное оружие он распределил по потайным карманам в одежде.

– Док, занимались бы вы лучше своей медициной! А от меня отстаньте, ладно?

Она улыбнулась так же, как и в прошлый раз, затем пожала плечами.

– Как скажешь. Что же предпримем дальше?

– Сначала закончим наши дела здесь. Затем, я думаю, переберемся куда-нибудь поближе к Чикаго.

Пока еще не было четкой схемы расположения четырех новых врат. В этом смысле логичной отправной точкой был именно район Чикаго, откуда можно было относительно быстро добраться до Висконсина, Мичигана, Индианы и Огайо.

– Как насчет того, чтобы твой Маргомобиль поскорее задраил люки, док? – сказал Дью. – Надо, чтобы вы убрались отсюда до того, как местные репортеры перестанут вещать о банде белых расистов, которую накрыли в Маринеску, и поймут, что где-то назревает еще одна заварушка.

Он открыл ей дверь и жестом указал на выход. Маргарет вышла из номера, за ней последовал Филлипс.

БАСКЕТБОЛ В ДЕТРОЙТЕ

– Дядя Донни, садись здесь, – сказала Челси. Она хлопнула рукой по средней подушке на диване. На этом месте обычно сидел папа, но дядя Донни был гостем. Обычно она сидела у папы на коленях. Дядю она давно не видела. С тех пор, как он переехал в Питтсбург. Бетти она тоже не видела.

Двоюродная сестра хорошенькая. Она уже проколола себе уши. Папа не разрешал Челси прокалывать уши. Он сказал, что, может быть, позволит через несколько лет. А год тянулся так долго. Несколько лет?! Челси даже представить себе не могла, что придется столько ждать. Ей, наверное, вообще не суждено проколоть свои уши. И она никогда не станет такой же симпатичной, как Бетти.

Дядя Донни уселся на среднюю подушку.

– Прямо здесь, дорогая?

– Да, – сказала Челси. – Прямо здесь. Но чтобы сидеть здесь, ты должен заплатить пошлину.

– Что еще за пошлина?

– Ты должен со мной почмокаться! – подмигнула Челси.

Довольный дядя Донни приподнял ее с пола.

– Готова?

Девочка кивнула. Оба весело улыбнулись, вытянули губы вперед и громко чмокнули друг друга. Дядя Донни посадил племянницу слева от себя. Но Челси немедленно вскарабкалась к нему на колени.

Бетти улыбнулась и села на подушку справа от них.

– Боже мой, какая прелесть! Вами не налюбуешься, – сказала она и наклонилась к Челси. – А со мной почмокаешься?

Девочка с удовольствием выдала новую порцию поцелуйчиков.

Ее папа присел на подушке слева. Взяв в руки пульт, он принялся переключать каналы. Мультики на экране сменились картинкой баскетбольной площадки и заполненных трибун.

Челси захлопала в ладоши, затем прижалась к груди дяди Донни.

Он слегка потряс ее за плечи.

– Милая моя, а ты знаешь, что сейчас за время?

Девочка проверила свои часики «Микки Маус». Большая стрелка указывала на число «одиннадцать», маленькая – на «единичку». Значит, сейчас…

– Нет, я не о часовом времени, – поправил дядя Донни. – Я об игре, Челси. Сейчас у нас…

Челси глубоко вдохнула, выпрямилась, а потом вместе с дядей воскликнула:

– Баскетбол в Детройте!!!

Она еще раз обняла дядю.

– Дядя Донни, скажи, а кто у тебя самый любимый игрок в «Детройт Пистонс»?

– Гм… – задумался Дональд. – Ну, я следил за игрой многие годы, дорогая моя. Я бы выделил Билла Леймбира или Чонси Биллапса. А у тебя кто самый любимый?

– Мне нравится Пейтон Мэнниг!

– Ты ошиблась, девочка! Этот парень играет в футбол, а не в баскетбол, – пожурил ее дядя Донни.

– О… – слегка расстроилась Челси. – Ну, тогда… Тогда мой любимый игрок – Чонни Биллапс.

– Чонси, девочка, – поправил дядя.

– Чон-си, – старательно выговорила девочка, словно примеряясь к этому новому для себя словечку. – Я хотела назвать своего щенка Пушистиком, но теперь назову его Чонси. Когда ты в следующий раз приедешь, то сможешь поиграть с Чонси.

– С удовольствием, – ответил он.

Папа вздохнул.

– Не будет у нас щенка, Челси. И не пытайся, как ты это очень любишь, заставить других людей проводить кампанию в твою поддержку.

– Но папочка, я же хочу щенка!

– Не будем сейчас об этом.

Поджав губы, дочь упрямо скрестила руки на груди.

– Все! Ты больше здесь не командуешь.

Из кухни пришла мама. Это произошло так быстро и внезапно, что Челси вздрогнула. В руке у нее была увесистая деревянная ложка для размешивания еды в кастрюле или на сковородке. Ложка-лупилка. Вымазанная картофельным пюре.

– Маленькая леди, если ты не перестанешь грубить папе, то я тебя проучу. Так и знай! – строго сказала мама. Она грозно взмахнула ложкой, и на пол полетели кусочки пюре.

– Но…

– Больше чтобы я этого не слышала, – предупредила она.

Девочка надулась и прильнула к груди дяди Донни.

Мама кивнула дочери, покачала головой, после чего повернулась и отправилась обратно на кухню. Она исчезла так же стремительно, как и появилась.

– У Челси сейчас несколько капризный период, – сказал папа дяде Донни. – Если она не получает того, чего хочет, то у нее проявляется вот такая раздражительность. И вообще, лучше всего она ведет себя именно в присутствии тебя и Бетти.

– Смотри не упусти ее, – добродушно предупредил дядя Донни. – Иногда дети так и не выходят из этой истерической фазы.

Бетти хлопнула дядю Донни по плечу.

– Прекрати немедленно! Какой же ты чудной!

Дядя Донни засмеялся, и Челси тут же забыла о своем щенке. Она несколько секунд смотрела на экран телевизора, а потом схватила Бетти за руку.

– А кто у тебя любимый игрок, Бетти?

Девушка протянула руку и погладила волосы двоюродной сестре.

– Ох, даже не знаю, куколка. Я не так уж часто смотрю баскетбол. Вот если ты хочешь поговорить об одежде или цветах, то здесь я – к твоим услугам!

Было очень приятно, когда Бетти гладила ей волосы.

– Мне нравятся одуванчики, – сказала Челси.

– Что ж, очень милые цветочки, – кивнула Бетти. – А тебе какие больше нравятся, желтые или белые?

– Белые, – немного подумав, выдала Челси. – Мне нравится, как они осыпаются и улетают.

Сестра согласилась с ней. Она всегда соглашалась, и это было здорово. Слева от Челси сидел папа, справа – Бетти, а сама она устроилась на коленях дяди Донни. Все было просто замечательно.

Она наблюдала, как игроки на экране стали снимать белые костюмы. Забавно. Вот если бы она сняла свои штанишки на глазах у такого количества зрителей, то наверняка получила бы хорошую взбучку.

Ей захотелось еще мороженого. Она уже съела свою порцию, но… Мамы ведь сейчас не было в комнате.

– Папа, можно мне еще мороженого?

– Опять? Но ведь еще не обед, а я-то точно знаю, что одну порцию ты уже съела.

– Но почему нельзя? Я ведь так его люблю!

– Челси! – послышался из кухни строгий голос мамы. – Мне зайти?

– Нет-нет, – быстро успокоилась девочка. – Я больше не буду.

Она вздохнула и снова прижалась к груди дяди Донни. Как несправедливо! Челси с тоской наблюдала, как почти раздетые мужчины на экране собираются начать матч.

ПОМОЩЬ УЖЕ В ПУТИ

На расстоянии сорока миль над домом Чуи Родригеса Орбитал завершил вероятностный анализ.

Согласно полученным результатам, шансы на успех оценивались на уровне 86 %. Что намного превышало 75 %, оговоренные в заданных параметрах.

Орбитал начал изменять семена семнадцатой партии. Он также передавал сообщение остальным личинкам – как сумевшим скрыться, так и тем, кто не смог вовремя добраться до Маринеску или Южного Блумингвилла. Он направил сообщение треугольникам, все еще развивающимся в организмах носителей от семян, которые распространялись в течение многих дней, прежде чем совершили удачную посадку.

В сообщении говорилось: «Держитесь незаметно, ведите себя тихо. Помощь уже в пути».

ГОЛОСА

Перри Доуси внезапно присел на кровати. У потолка клубился пар. Все стеклянные поверхности в комнате были усеяны мелкими водяными капельками. Влага выступила даже на будильнике, показывавшем 4:17 пополудни. Перри все еще чувствовал похмелье, хотя это было не так уж и плохо. Сильно хотелось есть. Наверное, та забегаловка, куда приглашал Дью на завтрак, где-то поблизости.

Но разбудило его не похмелье. И не голод.

Это были голоса.

Но не те голоса, какие он обычно слышал. Похожие, но все-таки не те. Он никак не мог их точно определить. Такое случается, когда, например, в голове и на языке уже вертится какое-то нужное слово, а ты никак не можешь его произнести…

Что-то изменилось в сигналах. Что-то ключевое. Или незначительное. Хотя… есть ли в этом смысл? Нет, наверное… Но, может быть, и есть.

Конкретных слов он разобрать не мог, не знал даже, содержались ли вообще в сообщении какие-то слова. Это больше походило на побуждение без эмоций. Так вот, согласно побуждению, он должен был скрываться, вести себя тихо и избегать всех.

Скрыться… и ждать.

Перри встал. В комнате царил страшный беспорядок. На полу рядом с кроватью валялись скомканные и пропитанные пивом одеяло и простынь, а также одежда. О боже! Оказывается, его стошнило прямо на джинсы. Запах кругом был просто невыносимый.

Доуси подошел к вещевому мешку и принялся в нем рыться. Черт, только грязная одежда! Надо было хоть что-то постирать.

Принюхавшись, Перри все же выбрал не самые вонючие футболку, толстовку, трусы и джинсы. Слава богу, что удалось найти пару чистых носков. Он сгреб все это в кучу и отнес в наполненную паром ванную.

Сначала нужно принять душ, а потом обязательно разыскать Дью Филлипса.

СНЕГОВИК

Зонд был выполнен не из монолитного материала. Он состоял из крошечных частиц, каждая из которых была мельче песчинки. Специальная связующая форма в сочетании с электростатическим зарядом заставляла отдельные элементы действовать как монолитный слой материала. Он был даже воздухонепроницаемым. В зависимости от того, как к частицам прилагались связи, можно было задать любую форму. То же самое касалось и движущихся частей, таких как элероны или контейнеры для топлива и форсунки, – чтобы направлять силу, созданную при воспламенении этого топлива. Все детали использовались для перемещения небольшого, размером с банку пива, зонда, через верхние слои атмосферы и густые облака у самой поверхности Земли. Мощные высотные ветры швырнули его сначала в одну сторону, потом в другую. Фактически зонд и перемещался по ветру, используя двигатели больше для сохранения определенного равновесия, нежели для направленного полета.