Текст книги "Карантин"

Автор книги: Скотт Сиглер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 30 страниц)

Одиночный сигнал означал потенциальный успех. Он давал прямую точку входа. И если Орбитал сможет обеспечить чистую связь, соберет достаточное количество информации, вышлет репрограммный код обратно в сигнальную цепь, – этот одиночный сигнал мог означать только одно: вектор.

Орбитал отправил в ответ собственный сигнал и приступил к сбору информации.

ШКОЛЬНЫЕ ФОТОГРАФИИ

– Папа, проснись!

Дональд смутно осознал, что с ним творится что-то неладное. Он словно окунулся в море тупой боли. Все тело горело. Каждый дюйм, казалось, кто-то старательно поджарил. А левой руке стало еще хуже…

– Папа, проснись!

Он не хотел просыпаться. Когда он спал, то ничего не чувствовал.

– Папа! Что с твоим лицом?!

Голос, наконец, дошел до адресата, так же, как и истерика Бетти. Он заморгал, что-то прохрипев и превозмогая охватившую тело боль. Сделав неглубокий и какой-то неловкий вдох, он сорвался на кашель, и легкие пронзила острая боль, как будто кто-то протащил через них колючую проволоку. Он судорожно зажмурил глаза, когда рот заполнился какой-то горячей жижей. Кашель стал таким тяжелым, что содрогалось все тело.

– Папа! О боже мой!

Дональд вытянул правую руку из-под спального мешка, положил на руль и откинулся назад. Руль был горячим и влажным от его рвоты. Левой рукой шевелить не хотелось – уж так она болела, – и он оставил ее под покрывалом.

Отец открыл глаза…

И сразу же понял, что это вовсе не рвота.

Руль был забрызган кровью. Кровью и еще кусочками чего-то черного.

– Папа, что с тобой? Ты кашляешь кровью!

Дональд заморгал, пытаясь прийти в себя. Ему было очень плохо. Горело все тело. Дочь в истерике, она орала прямо в ухо. Нужно успокоить ее. Дональд повернулся к Бетти и вздрогнул, когда увидел ее лицо. На левой щеке образовались три жуткие черные раны. В первое мгновение он подумал, что для девочки-подростка нет ничего хуже, чем какая-нибудь досадная болячка на лице. Но до него сразу же дошло, что это не какой-нибудь внезапно вскочивший прыщ. С дочерью творится что-то неладное. Нужно срочно отвезти ее в больницу…

Им обоим нужно в больницу.

– Детка, я… – Кашель не дал ему договорить. А теперь еще и жуткая боль в груди.

Кашель совсем разбил его, и Дональд с трудом прикрыл рот обеими руками. Как только он это сделал, то показалось, будто левой рукой он со всего маху ударил по битому стеклу. Сквозь пальцы хлынула кровь, она забрызгала руль и даже ветровое стекло.

– О боже мой! Папа, твоя рука!

Бетти уже билась в истерике, смешивая и путая слова, разделяемые не воображаемыми знаками пунктуации, а ее собственными воплями.

Дональд поднял левую руку. Она выглядела так, будто он окунул ее в ведро с кислотой. Безжизненно торчащие влажные, сморщенные, почерневшие пальцы… На них почти не было плоти. В некоторых местах он видел голые кости. Мужчина лишь предположил, что это голая кость, потому что даже она была черной и какой-то изъеденной.

Дональд Джуэлл закричал. Он протянул ладонь и схватился за ручку автомобильной дверцы. При этом случайно задел левую руку.

Мизинец и безымянный палец оторвались и упали прямо ему на колени.

– О боже мой!

Жжение было очень сильным, как будто его кто-то поджаривал паяльной лампой. Что же делать? Не обратив внимания на отлетевшие пальцы, он дернул открытую дверь и выбрался из автомобиля. Почерневшие пальцы слетели с колен и упали на обледенелый тротуар.

Холодный дождь прекратился. Донни бросился к ближайшему сугробу, покрытому твердой коркой от ледяного дождя. Он с воплем пнул его ногой, чтобы сломать корку, после чего сунул почерневшую руку в снег. Рука горела. Хотелось хоть как-то охладиться, но от снега не стало легче.

Его снова застиг кашель, на этот раз он возник из глубины, наверное, прямо из желудка. Рот заполнился кровью. Он ощутил какую-то гниль, которая жгла язык. Вся эта гадость каплями и кусками сыпалась на ледяной белый сугроб. Донни Джуэлл повалился на бок. Боль просто подавила его, пронзая тело отовсюду, под всеми возможными углами.

Ему захотелось снова заснуть…

Следующий приступ заставил его бессильно растянуться на тротуаре. Изо рта вновь хлынула кровь вперемешку с кусками чего-то черного. Внутри у него что-то испортилось, сломалось. Он понял это не потому, что резко усилилась боль. Мышцы его живота, казалось, внезапно расслабились, как будто он был обернут тугой резинкой, которую кто-то вдруг перерезал.

Он все еще слышал, как где-то рядом кричит дочь.

В последнюю секунду у него в голове мелькнула надежда, что ко времени окончания школы, когда надо будет позировать для фото с одноклассниками, ее личико станет чистым и гладким…

ЧЕФФИ

Проснувшись, Чеффи Джоунс обнаружил, что лежит под ковром в гостиной.

Он был заражен двумя типами инфекции. Один участок заражения был на левой ключице, другой – под кадыком. Кожа между ними почернела и провисла. Начался некроз, он, словно спрут, подбирался к лицу, двигался вниз по груди и проник в горло…

Прежде чем умереть, Чеффи успел с трудом откинуть ковер и удивиться, отчего это ему так плохо. Пока он спал, сонная артерия в результате апоптоза ослабла и не выдержала. Сначала в ней образовалась крошечная дырочка, и оттуда потихоньку начала вытекать кровь. Чеффи было так больно, что он даже не понял, что происходит. К первому крошечному отверстию добавилось еще одно, потом третье, после чего тонкая стенка артерии не выдержала кровяного давления, и в ней образовалась дырка размером с крупную монету.

Кровь хлынула наружу через горло. Несколько тонких струек вытекали через трещины в омертвевших тканях, но большая часть крови стала вытекать прямо во внутренности. Когда Чеффи судорожно попытался вдохнуть, во рту у него забулькало. Кровь заполнила альвеолы, и вскоре легкие уже не могли всасывать кислород.

Кричать он не мог, потому что голосовые связки разложились еще до того, как отказала сонная артерия. Он смог доковылять до двери и открыть ее, потом рухнул на пол. Джоунс попытался ползти, но у него это тоже не получилось. И не могло получиться, ведь без кислорода мышцы очень быстро прекратили функционировать. Он встал на колени, изо всех сил пытаясь удержаться за дверь, затем снова упал.

Чеффи Джоунс перестал двигаться. Он захлебнулся в собственной крови.

Цепная реакция апоптоза продолжалась.

СУКИН СЫН

Орбитал перестроил вероятностные таблицы и запускал один сценарий за другим. Мозг ребенка передал четкий сигнал. У девочки должно хватить сил для следующего этапа новой стратегии. А если не хватит, есть другой ребенок. Он не так развит, как Челси, но быстро приходит в норму. Вместе они бы обеспечили всю наземную мозговую силу, которая требовалась Орбиталу для управления защитниками.

Если, конечно, до них не доберется сукин сын, ведь он нашел всех остальных…

Биосвязь с новым штаммом показывала, что выращивание мышечных волокон в организме каждого хозяина было чересчур рискованно. Слишком велика вероятность получения большого количества поврежденных стволовых клеток.

У проблемы оказалось простое решение: векторами-переносчиками инфекции станут дети. В их организмах успешно развивались модифицированные мышечные волокна, способные впоследствии самостоятельно расщепляться и размножаться. Стоит ввести эти волокна в новых хозяев, и инфекция начнет быстро распространяться.

Это решило одну проблему – по созданию защитников, – но вторая, не менее важная проблема все-таки осталась: как остановить сукиного сына. Орбитал не был рассчитан для таких ситуаций. Создатели не снабдили его инструкциями по поводу того, как ликвидировать бывшего носителя, превратившегося в охотника.

Самым очевидным решением было бы просто убить его, но эта стратегия пока еще не работала. Организмы-носители каждой из последних трех партий пробовали это сделать и потерпели неудачу. Да к тому же погибли, не дав потенциальным личинкам завершить этап своего развития. Сукин сын был человеком, он мог умереть, но охотиться за ним было слишком опасно.

Выбор возможных вариантов продолжался. Согласно одной из стратегий, наиболее высокая вероятность успеха обеспечивалась только в том случае, если держаться от сукиного сына как можно дальше.

Мог ли Орбитал выключить одного из носителей из коммуникационной сети? Он решил, что может. Это было трудно, и требовалось направить значительную часть ресурсов на обеспечение связи с остальными. Организм девочки можно было изменить. Она могла выступать в качестве центрального коммуникационного узла. В результате у Орбитала высвободились бы ресурсы, необходимые для того, чтобы обнаружить и заблокировать сукиного сына.

Если он не сможет их слышать, то новые врата ему не найти…

День четвертый

В «БАРЕ БОЛЬШОГО СЭММИ»

Перри разместился в одном из кресел в центре управления. Сначала он хотел постоять, однако, судя по легкой гримасе на лице, у него сильно болели колени. Маргарет воспользовалась своей привилегией лечащего врача и сама попросила его сесть. Если бы еще поставить перед ним блюдо с жареной индейкой, то Доуси вполне сошел бы за взрослого, вынужденного тесниться на детском стульчике в День благодарения.

Маргарет уселась справа от Перри, Дью – слева. Кларенс встал за спиной у женщины, в его движениях ощущалось некоторое напряжение. Это было заметно всем, кроме самого Отто.

Эймос, естественно, побоялся даже сунуть сюда нос.

– Мне и в самом деле не по душе этот разговор, – начал Доуси.

Дью дружески потрепал его по плечу.

– Не волнуйся. Пойми: сейчас, как никогда, очень важно сделать все быстро и постараться не допустить ошибку, – сказал он. – И потом: куда тебе девать свое время? У тебя ведь его навалом! Может быть, сходишь, покачаешь мускулы?

Усмехнувшись, Перри кивнул.

– Тяжести я, кстати, всегда любил. Но сейчас мне, конечно, не до приседаний и отжиманий.

– Я думаю, ты и сейчас дашь любому фору, – подбодрила его Маргарет. – Так вот. У нас собрана информация об отдельных носителях, в теле которых развивались треугольники. Надеюсь, что твои сведения и опыт помогут нам, в конце концов, определить источник инфекции.

Перри пожал плечами.

– Сделаю все, что в моих силах.

Она застучала пальцами по клавиатуре, и на плоском экране появилась карта.

– Здесь ты видишь места проживания семи известных носителей в районе Анн-Арбора, – пояснила Монтойя.

Переместив мышь, она кликнула в одной из опций. На экране появились семь иконок с домиками.

Перри обратил внимание, что две иконки, наложенные друг на друга, находились как раз над его местом проживания – между Анн-Арбором и Ипсиланти. Они как бы служили вершиной воображаемого треугольника. Вторая его точка была почти в центре городка Анн-Арбор, а третья – к югу от Анн-Арбора, в Питтсфилде.

Местоположение трех других иконок выглядело более случайным. Один дом располагался в Уиттейкере, приблизительно в пяти милях к югу и немного на восток от многоквартирного комплекса, где проживал Перри, тогда как два других стояли почти рядом друг с другом в сельскохозяйственном районе к югу от Форд-Лейка и Роусонвилла.

– Ну и что? Удалось что-нибудь понять? – спросил Перри.

– Пока нет, – ответила Маргарет. – Здесь указаны лишь домашние адреса жертв. Мы можем сюда добавить адреса работы или учебы. – Она снова щелкнула мышью, и появилось семь синих точек. – Все это легко дополнить любыми известными местами пребывания носителей за две недели до того момента, когда у тебя началась чесотка. Но если мы это сделаем, то слишком загромоздим карту, и что-либо разобрать на ней будет невозможно.

– Проблема заключается в том, что мы не можем уловить никакой связи между этими точками. Мы до сих пор понятия не имеем, когда или где были инфицированы эти люди. Нужно, чтобы ты вспомнил, что с тобой происходило за несколько дней до того, как начался зуд. Мы же проведем сравнение с имеющейся у нас информацией. Хотелось бы надеяться, удастся установить какую-то связь событий и, в конце концов, определить время заражения и сам источник инфекции.

Перри кивнул.

– Ну, хорошо, – сказала Маргарет. – Для начала заметим, что ты и Патрисия Дюмонд проживали в одном и том же комплексе.

– Что еще за Патрисия Дюмонд? – напрягся Перри.

– Кажется, ты называл ее Толстухой, – подсказала Маргарет.

Перри сбежал из собственной квартиры вскоре после убийства своего друга Билла. Это случилось непосредственно перед прибытием полиции. У него были лишь считаные секунды, чтобы скрыться, но бежать было некуда. Толстуха жила в другом корпусе, и ее треугольники звали Перри к себе, обещая помочь ему скрыться. Но он оказался не таким уж приятным гостем, и Толстухе явно не поздоровилось. Нет, он ее не убивал. Она умерла сама, когда треугольники вырвались из тела. Однако он и пальцем не пошевелил, чтобы хоть как-то облегчить ее страдания. Это тяжелое испытание стало главной причиной, по которой Перри потом убивал всех обнаруженных носителей. Погибнуть от его рук – как бы зверски это ни выглядело, – все-таки намного лучше, чем умереть мучительной смертью от вылупившихся личинок.

– А-а… – протянул Перри и успокоился. – Да, это она. Ладно.

– Таким образом, получается, что вы – два индивида, проживающие в одном и том же квартирном комплексе, – заключила Маргарет. – Но вас только двое. Если бы вектор-переносчик находился в жилом комплексе или прошел через него, то носителей было бы больше.

– Если только ты не трахал ее, приятель, – усмехнулся Дью. – В этом случае вы могли заразиться одновременно.

Доуси покосился на него и покачал головой.

– Как ни противно это признавать, но я не… трахался уже много недель. Нет, возможно, я встречал ее время от времени, но, если честно, не уверен. Наш жилой комплекс довольно большой. Но могу сказать наверняка, что мы никогда с ней не разговаривали.

– Она работала в Роял-Оуке, а ты – в Анн-Арборе, – продолжала Маргарет. – Получается, вы ездили на работу в противоположных направлениях.

Монтойя щелкнула по клавиатуре, и две синие точки начали пульсировать, причем одна из них отмечала местоположение фирмы «Америкэн Компьютер Солюшнс», где работал Перри.

– Мы пытаемся выяснить, где вы с Толстухой могли пересекаться, – сказала Маргарет. – Нам в общих чертах известно, где она была незадолго до того, как у тебя зачесалась кожа. В базе данных есть отчеты ее звонков с сотового телефона и квитанции кредитной карты, с которой она совершала покупки.

– А это вообще законно? – спросил Перри.

Дью не выдержал и рассмеялся.

– Вот об этом не волнуйся, парень.

– Я тоже задавала такой вопрос, – сказала Маргарет. – Но помешать паразитам убивать людей все-таки важнее, разве не так?

– «Право народа на охрану личности, жилища, бумаг и имущества от необоснованных обысков и арестов не должно нарушаться. Ни один ордер не должен выдаваться иначе, как при наличии достаточного основания, подтвержденного присягой или заверением; при этом ордер должен содержать подробное описание места, подлежащего обыску, лиц или предметов, подлежащих аресту», – процитировал Перри на память. – Это же Четвертая Поправка. Вы, ребята, когда-нибудь слышали о ней?

Маргарет с удивлением уставилась на большого измученного человека, с трудом втиснувшегося в крошечное для него кресло. Дью тоже на время потерял дар речи.

– Только не делайте вид, что вы шокированы моей эрудицией, – отмахнулся гигант. – Я ведь учился в колледже, между прочим.

– Вот что я тебе скажу, умник, – рассердился Филлипс. – Ты сначала отыщи книжку по истории, где рассказывается, как у Томаса Джефферсона вырос синий треугольник на мошонке, а потом цитируй себе отцов-основателей столько, сколько влезет!

Перри откинулся назад и вздохнул.

– Ладно, забудем об этом. Давайте продолжим.

– Так вот, – сказала Маргарет. – О тебе информации не так много. Похоже, единственным человеком, которому ты звонил, был Билл Миллер. Каждую неделю ты снимал в близлежащем банкомате одну и ту же сумму, но при этом не совершал почти никаких покупок по кредитной карте.

– Кредитную карту я использую только в баре, – сказал Перри. – Когда я под градусом, то раздаю чаевые налево и направо. С кредиткой я даю чаевые лишь один раз и вообще не сорю деньгами. Для всего остального использую наличные. Вот как мне удается укладываться в свой бюджет. Когда выделенная на неделю наличность заканчивалась, я прекращал тратить.

Маргарет кивнула, чувствуя, что появилась надежда. Если Перри совершал покупки и вошел в контакт с другим носителем треугольников, то Чэн, скорее всего, упустил этот момент, потому что Доуси расплачивался наличными.

– Поскольку мы не знаем, что именно вызывает инфекцию, неизвестен и период развития паразита, – сказала Монтойя. – Возможно, вектор поразил тебя в предыдущий день, за неделю или даже за месяц. Ты говоришь, что чесотка началась в понедельник… Попробуй вспомнить, чем ты занимался в воскресенье.

Задумавшись, Перри облизал губы.

– Похоже, мы с Биллом целый день смотрели футбол…

– Где?

Он пожал плечами.

– Вероятно, у меня на квартире.

– Не-е-т! Нам известно, что в тот день ты был в баре, – вмешался Дью.

Он указал на линию на экране.

– Вот смотрите! Где «Бар Большого Сэмми»?

– В Уэстленде, – ответил Перри. – Примерно на полпути между Анн-Арбором и Детройтом. Там большие экраны, множество хорошеньких девочек…

– В тот воскресный вечер ты потратил ровно сорок шесть долларов, – сказал Дью. – Так следует из твоей кредитной истории.

Задумавшись на секунду, Перри кивнул.

– Да, точно. Мы с Биллом отправились в «Большой Сэмми», чтобы посмотреть игру «Львов» с «Жеребятами». Перенесенный матч. Они проиграли.

– Удивительно! – заметил Дью.

– Да ладно! – сказал Перри. – Не будь к ним так строг. В тот раз они проиграли всего два тачдауна.

– Что произошло потом? – спросила Маргарет. – Чем ты занимался, когда игра закончилась?

Гигант потер больную губу, потом осторожно потрогал кровоподтек под глазом.

– Да ничего. Отправился домой. Думаю, я тогда слегка набрался, поэтому вел машину очень осторожно. Нет, постойте! Я проголодался, поэтому остановился в придорожном магазинчике, чтобы купить немного поесть.

– Где ты остановился?

Перри пожал плечами.

– Трудно сказать. Это ведь произошло шесть недель назад, да и я был под градусом…

Дью наклонился ближе к плоскому экрану.

– Может, это продуктовый магазин Мейджера в Белвилле?

– Вполне, – кивнул Перри. – Он как раз по пути домой.

Маргарет встала и подошла к Дью.

– А что? – спросила она. – Что особенного в этом магазинчике?

Дью Филлипс указал на другую линию, Его палец оставил небольшое пятно на экране.

– Из истории кредитной карты следует, что Патрисия Дюмонд потратила в этом магазине больше ста долларов, – сообщил Дью. – Это случилось в 22:31.

Маргарет вновь уселась в свое кресло и принялась исступленно стучать по клавиатуре. Судя по резким движениям пальцев, она была сильно взволнована.

– Уже кое-что, – пробормотала она.

Теперь уже Филлипс поднялся и встал позади Маргарет.

– То есть вектором является продуктовый магазин?

Маргарет покачала головой.

– Нет, вероятно, не сам магазин и не продукты, которые в нем продаются. Иначе бы мы наверняка засекли там других носителей. Но у нас здесь впервые два носителя, замеченные одновременно в одном и том же месте.

Женщина нажала несколько клавиш, и иконка, обозначающая источник заражения Перри и Патрисии, переместилась на запад и зависла прямо над магазином Мейджера. Новое местоположение иконки образовало кривую. Она начиналась в Уиттейкере, затем постепенно смещалась на северо-восток через две иконки с изображениями домов у Роусонвилла, после чего делала более резкий поворот на восток – к магазину Мейджера в Белвилле.

Перри заходил туда около 22:30. Как и Патрисия Дюмонд. Если носители из Роусонвилла в тот момент были дома, что вполне вероятно…

– Кларенс, – проговорила Монтойя, – может ли эта штука выдать нам сводки погоды за предыдущие периоды?

– Наверное, – ответил тот. – Сейчас попробую разобраться.

Маргарет встала, а Кларенс сел на ее место.

Перри наклонился понаблюдать за тем, как Кларенс мучается с компьютером.

– Помочь, чемпион?

– Думаю, что я и сам справлюсь, – ответил Кларенс, не отрывая глаз от клавиатуры и экрана. – Но все равно спасибо за то, что предложил помощь.

– Это никакой не продуктовый магазин, – сказал Дью Филлипс. – Думаешь, инфекция переносилась по воздуху? Воздушно-капельным путем?

– Воздушно-капельным путем один носитель передает болезнь другому, когда чихает, кашляет или даже дышит, – пояснила Маргарет. – Посмотрите на размах этой кривой. Здесь речь идет о милях, а не о футах. Более точно было бы сказать «переносимые ветром», и здесь ветер – механический вектор – переносчик спор.

– Но разве Чэну не следовало проверить погодные сводки? – спросил Дью.

– Конечно, – кивнула Маргарет. – Но ветер может в любую минуту изменить направление. Теперь у нас, в принципе, есть точное время заражения. У Чэна никогда не было этой информации. Перри, что ты делал после того, как забрал еду в магазине?

– Съел по пути домой, – ответил он. – Потом вернулся домой, разделся и отправился в постель. Мне ведь утром нужно было ехать на работу…

– Должно быть, переносчик был на твоих руках, – предположила Маргарет. – Или на одежде. А когда ты разделся, то разнес инфекцию еще дальше. Ты, наверно, коснулся… мм… некоторых интимных мест.

– Парень чешет себе яйца в собственном доме, – проговорил Дью. – Только представь.

– Получилось! – воскликнул довольный Кларенс. – Прогнозы готовы, Марго!

– Хорошо. Сообщи-ка нам направление ветра на 22:30 в воскресенье, – попросила она. – И основное внимание, если можно – на Белвилл.

Отто защелкал по клавиатуре. Появились синие стрелки, указывающие, главным образом, на восток и немного на север. Внизу мелькнула зеленая информационная строка: 5 МИЛЬ В ЧАС, 260 ГРАДУСОВ.

– Ничего не получается, – раздраженно заметил Дью. – Направление ветра не согласуется с носителями из Роусонвилла и магазином.

– Кларенс, – сказала Маргарет, – выведи, пожалуйста, покадровое изображение направлений ветра с 22:00 до 22:30.

Отто задумался и почесал в затылке.

– Хм… Мне кажется, компьютер не сможет так сделать.

– Постой! – перебил его Доуси. – Дай-ка сюда.

Он схватил клавиатуру, потянул к себе и поместил на колени. Его пальцы энергично застучали по кнопкам. На экране стали мелькать поля данных, которые быстро заполнялись текстом. Все происходило так быстро, что трудно было уследить…

– Вы, если честно, напоминаете мне тех «чайников», с какими мне приходилось иметь дело на работе, – усмехнулся Перри. – Судя по всему, никто из вас ни разу в жизни не заглядывал в руководство по программированию. А ведь это – основа основ, ребята…

Последний щелчок, и синие стрелки на экране изменились. Вместо прежней ориентации с запада на восток они теперь указывали на север, затем изогнулись на северо-восток и, наконец, стали указывать точно на восток.

Гигант нажал еще несколько клавиш. Все синие стрелки исчезли, кроме одной. Она начиналась на иконке с изображением дома в Уиттейкере, изгибалась вправо, пересекая обе иконки в Роусонвилле, и шла правее, пересекая местоположение магазина Мейджера.

– Блин! – не выдержал Дью Филлипс. – Вот, значит, как. Воздушно-капельным путем.

– Ветром, – поправила Маргарет.

– Ну, ветром, ладно, – согласился Дью. – А как насчет других организмов-носителей, которые находятся за пределами этой схемы?

– Вариантов много, – пожала плечами Монтойя. – Возможно, люди пересекли кривую ветра в самый неподходящий для себя момент, а может быть, был другой… ну, не знаю… еще один мощный порыв, что ли, перенесший споры в более отдаленные места. Эта кривая, конечно, не охватывает всех, но половину – уж точно. В плане статистики очень важно, не буду спорить.

Кларенс развернул кресло и посмотрел на нее.

– Но что это нам дает? Ведь ветер-то… он может дуть все время…

Перри опередил Маргарет:

– Мы получаем проекцию на основе скорости ветра и расстояния между точками заражения. Отсюда, в принципе, можно экстраполировать путь вектора-переносчика и, наверно, даже определить диапазон для потенциальных точек выброса. Объединив эти данные с носителями из других участков заражения, вы, возможно, сумеете сократить область поиска для точки выброса. Думаю, полковник Огден был прав: это, скорее всего, спутник. Синоптический анализ поможет нам в его поисках.

Монтойя улыбнулась и одобрительно кивнула в сторону Перри. Тот опустил глаза.

– Сказывается колледж? – покачал головой Дью.

Перри кивал.

– Колледж.

– Доуси, – спросила Маргарет, – а мы можем то, о чем ты говорил, сделать прямо здесь, на месте?

Перри покачал головой:

– Вряд ли. Потребуется намного больше вычислительных ресурсов. Да, у вас есть данные о направлениях ветра за предыдущие периоды, но нужно экстраполировать их на основе расстояния между пунктами заражения, температурой воздуха, влажностью… и, вероятно, еще целой кучи другого дерьма, неизвестного даже мне пока.

– Давайте отдадим информацию Мюррею, – предложил Кларенс. – Вот пусть поставит задачу перед своими хвалеными спецами.

– Да он-то поставит, – сказал Филлипс. – Он сразу задействует Национальную метеорологическую службу, климатологов и еще бог знает кого. Ты даже и свистнуть не успеешь.

Отто повернулся к Перри.

– Боюсь, я был не прав по поводу тупого спортсмена, – сказал он. – Ты чертовски смышленый парень.

– Да нет, насчет стереотипа ты в целом прав, – ответил Перри, не отрывая взгляда от монитора. – Но только к футболу это не относится. Это сложная игра, и там, кстати, очень полезно иногда включать мозги.

Повернувшись, он улыбнулся Кларенсу.

– Тупые спортсмены играют в баскетбол.

Потом снова уставился в монитор.

Отто покачал головой, и Маргарет рассмеялась.

КТО ГЛАВНЕЕ

Челси Джуэлл просыпалась медленно. Очень сильно болела голова. Рядом так не хватало мамочки.

Нет, неправильно. Она должна остерегаться маму. Та может наказать. Челси хотела, чтобы пришел папа. С ним у нее все в порядке.

Но и это тоже неправильно. Она хотела… защитить папу.

Ей нужно защитить то, что сейчас у папы внутри.

ТЫ ВСЕ ЕЩЕ СПИШЬ?

Девочка осмотрела комнату. Откуда взялся этот голос? Рядом никого нет.

ТЫ ПРОСНУЛАСЬ?

– Да, – ответила Челси. – А где ты?

Я ОЧЕНЬ ДАЛЕКО.

– О, – сказал она. – А почему же я тогда тебя слышу?

ПОТОМУ ЧТО ОСОБЕННАЯ. ТОЛЬКО ТЫ ОДНА МОЖЕШЬ МЕНЯ СЛЫШАТЬ.

– А мама с папой не могут?

ПОКА НЕТ.

– Мой папа заболел, – сказала Челси. – И я тоже. Сейчас мне получше, но раскалывается голова, и язык ворочается еле-еле. Я очень боюсь за маму. Мне кажется, она может меня наказать.

ТЕБЕ НЕ СЛЕДУЕТ БОЯТЬСЯ МАМЫ.

– Ты уверен?

ДА.

Девочка почувствовала, что страх перед матерью исчез, как будто его ветром сдуло.

ТВОЙ ПАПА НЕ БОЛЕН. ОН ОЧЕНЬ ВАЖЕН ДЛЯ НАС.

Перед глазами у Челси мелькнули видения в виде странных треугольников. Какие-то образы, напоминавшие ее игрушки: сначала кубик, потом фигурка в виде пирамиды, – только черная и… живая – на тонких ножках. Это было красиво и необыкновенно. Мама часто называла ее необыкновенным ребенком…

– У папы внутри очень симпатичные куколки, – сказала вдруг Челси. – Поэтому он так важен?

ПРАВИЛЬНО. У ПАПЫ ВНУТРИ ЕСТЬ КУКОЛКИ.

Мама называла дочь необыкновенной и всегда защищала ее.

А теперь Челси защитит папу. И его куколок.

Двери шкафа открылись, внутри стало очень светло.

– Милая, – громко сказала мама, – какого черта ты здесь делаешь?

Челси заморгала, успев отвыкнуть от света. Она ждала страха, но страшно не было. Голос ведь сказал, что бояться не нужно, и она не испугалась.

– Спала, – ответила девочка.

– Но почему в шкафу?!

Челси пожала плечами.

– Не знаю.

– Именно так говорил обычно твой папаша. Подумать только, где я только не находила его, даже за диваном, на полу. Вы что, решили оба поиздеваться надо мной?

Дочь покачала головой.

– Ну, на что это похоже? – продолжала мама. – Вы оба где-нибудь прячетесь, укладываетесь спать бог знает где. Вам что, постели мало?! Хватит валять дурака. Как ты себя чувствуешь?

– Не очень, – пожаловалась Челси.

Мама подняла ее и уложила обратно на кровать. Она потрогала лоб девочки. Ее рука была прохладной и приятной.

– Ну, уже не так горячо, как раньше, – сказала она. – Ты чувствуешь себя хуже или лучше?

– Немножко лучше, – ответила Челси.

Мамина бровь поднялась, а глаза сузились.

– Ну-ка, милая, открой ротик, – велела она. – И высунь язык.

Челси послушалась. У мамы появился взволнованный взгляд.

– Милая, у тебя же синие пятна на языке! Тебе больно?

– Немножко, – сказала девочка.

– Высунь-ка его снова. Я никогда такого раньше не видела. И мне это не нравится. Завтра, я думаю, мы все отправимся к врачу.

Челси почувствовала, как по коже пробежала дрожь. К врачу! К тому, кто всегда колет иголками и дает горькие лекарства. Голос неправильно ее учит: наоборот, она должна бояться маму!

– Но я не хочу к врачу, – захныкала Челси. – Не люблю докторов!

– Мне все равно, любишь или нет, юная леди, но ты все равно туда пойдешь. Ты и твой отец. Он весь исчесался, и у него уже оранжевые рубцы на коже.

– У папы внутри есть куколки, – сказала Челси. – Об этом рассказал мой необыкновенный друг.

– О, у тебя, оказывается, появился друг? Как забавно, милая. И как же его зовут?

Дочь задумалась на секунду, но вспоминать было нечего: она просто не знала его имени. Девочка разочарованно пожала плечами.

– Не знаю…

– Ну вот! Разве можно, чтобы у необыкновенного друга не было имени? – удивилась мама. Она погладила Челси по голове и укрыла одеялом. – А как бы ты хотела назвать его?

– Может быть… Чонси? – спросила дочь.

Мама улыбнулась.

– Ах, Чонси! Любимый баскетболист дяди Дональда?

Челси кивнула.

– Да. И его имя немножко похоже на мое. Челси и Чонси.

– Ну, хорошо! Превосходное имя, – похвалила мама. Она снова погладила Челси по голове. – А сейчас поспи немного, ладно?

– Я не устала, – сказал Челси. – Хочу встать.

– Ну, тогда просто полежи здесь еще немного, милая. Потом можешь встать, если захочешь. Но никуда не выходи и играй со своими игрушками, хорошо? И не балуйся. Я зайду попозже, а завтра мы пойдем к доктору.

Мама наклонилась и поцеловала девочку в лоб, затем вышла из комнаты и закрыла дверь. Челси сидела в темноте и ждала, когда же она снова сможет поговорить с Чонси.

Долго ждать не пришлось.

ТЕБЕ НЕЛЬЗЯ К ДОКТОРУ. НУЖНО ОСТАНОВИТЬ ЕЕ.

Челси перешла на шепот, чтобы не услышала мама.

– Как мне ее остановить, Чонси? Мама главнее. Я должна ее слушаться.

НАД ТОБОЙ ОНА НЕ ГЛАВНАЯ.

– Разве?

НЕТ. ГЛАВНАЯ – ТЫ.

– Я?!

ТЫ.

– Хорошо… но она ведь больше меня. Что, если она заставит меня пойти к доктору?

СЕГОДНЯ НОЧЬЮ ТЫ МОЖЕШЬ ЕЕ ОСТАНОВИТЬ. ПОСЛЕ ТОГО, КАК ОНА ЗАСНЕТ.

Перед глазами Челси вспыхнула картина.