Текст книги "Первая мировая. Брусиловский прорыв"

Автор книги: Сергей Сергеев-Ценский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 45 (всего у книги 48 страниц)

Было пока спокойно: немцы ещё ни о чём не догадывались. Наш поиск почти закончен, пленный есть – задачу свою мы выполнили. Однако торжествовать ещё рано: мы должны возвратиться без потерь. Кинув последний взгляд на немецкую траншею, я пополз к проволокам. Когда миновал их, Анисимов и Голенцов уже ушли с пленным. Я остановился в нашей яме, ожидая отхода Грибова с разведчиком, а затем Серых с его группой.

Только Грибов прополз мимо, как внезапно слева поднялся столб яркого оранжевого пламени, осветив фигуры четырёх лежащих разведчиков: кто-то из них при отходе раздавил трубочку с дистанционным порошком. И хотя огонь тут же был погашен опытным солдатом, засыпавшим его песком, всё же немедленно десятки немецких ракет взлетели в ночное небо, ярко осветили местность, и застрочили пулемёты справа и слева от меня. С нашей стороны огонь не открывали, и пулемёты немцев постепенно смолкли. Мы получили возможность продолжать отход. И опять не повезло: в самом начале движения разведчики Серых раздавили ещё одну трубку. Яростный огонь немцев ответил на вспыхнувший и сразу же погашенный огонь. На этот раз наши пулемёты ударили по немецким, и грохнули две окопные пушечки. Дело осложнялось. Теперь немецкие мины уже взрывали землю между рекой и ямой, где я лежал, а через минуту к ним присоединился огонь тяжёлой артиллерии. Вслед за этим ярко освещаемые своими же ракетами немецкие окопы затянулись облаками дыма и пыли, повсюду на них возникали десятки фонтанов земли и грязи. Это наша артиллерия, как и было условлено, открыла огонь по пулемётам и миномётам немцев.

Картину бушующего огня дополнил прожектор, откуда-то слева, с шоссе, осветивший наши окопы и межпозиционное пространство. Видимо, немцы не на шутку всполошились – им с перепугу померещилась, чего доброго, наша ночная атака.

И подумать только: весь этот переполох, шум и гром вызвали несколько разведчиков да пара раздавленных трубочек с дистанционным порошком! О возвращении в свои окопы нечего было и думать, приходилось пережидать. До рассвета оставалось ещё порядочно времени. Я взглянул вверх. Если на земле стоял неумолчный грохот разрывов, взлетали фонтаны земли, сыпались кругом осколки и бушевал артиллерийский и миномётный огонь, а среди этого хаоса, приникнув грудью к земле, лежали несколько человек, то в небе всё было благостно и тихо. Лишь с запада надвигалась туча, но и она не портила общей тишины неба, а только подчёркивала её. Этот контраст между тем, что происходило на небо и на земле, напомнил мне обычное церковное моление «слава в вышних богу и на земле мир, в человецех благоволение». Где тут мир, где благоволение в «человецех»? Кругом убийство и жажда убийства. Убийство по долгу, по присяге, убийство только потому, что, если ты не убьёшь, убьют тебя самого. Хорошее благоволение! Всё это вызвало во мне досаду и раздражение. А в это время орудия и миномёты обеих сторон продолжали под аккомпанемент пулемётной стрельбы соревноваться в расходе снарядов, мы же, осыпаемые взрытой землёй, прижимались к пей, как к своей матери-спасительнице. Наконец наша артиллерия, как по команде, прекратила огонь, замолчали и пулемёты. Очевидно, пленный был доставлен, Муромцев понял, что вся моя группа успела выйти из-за немецких проволок и нет необходимости продолжать огонь. Немцы, видимо, устыдились своего напрасного испуга и постепенно приходили в себя: сперва погас прожектор, потом умолкла артиллерия, а за ней миномёты. Только пулемёты ещё заливались вовсю. Но понемногу замолчали и они. Наступила какая-то странная после ожесточённой канонады и страшного грохота тишина. На луну набежала туча, и сразу всё потемнело. Высокая трава зашуршала под крупными каплями дождя. Теперь можно было идти. Серых со своей группой прополз мимо ямы, вслед за ним тронулся и я, приказав наблюдателям идти вслед.

Пока мы шли до наших окопов под дождём, скрывавшим нас и глушившим звук наших шагов, я думал: вот только что мы убили двоих немцев, могли и сами быть убитыми, а никаких признаков угрызения совести, как этому полагалось бы быть, судя по многочисленным прочитанным мной романам, нет; да нет, пожалуй, и особого торжества от удачно выполненной задачи. Что я чувствую? Только усталость, как результат пережитого за эту ночь. Чего хочу? Отдохнуть и спать. Так всё просто и до неприятного прозаично. Действительно, нет романтики в разведке, как говорит Муромцев, а только тяжёлая, напряжённая работа, опасность и необходимость убивать каждый раз, когда участвуешь в поиске.

«Домой» мы добрались без всяких приключений, несмотря на вспышки пулемётного огня да отдельные очереди мин, рвавшихся в пунктах в строгом соответствии с виденной мной у Николая Петровича схемой. Мы пережидали огонь, лёжа в мокрой траве, до нитки промокшие и грязные.

Муромцев встретил меня у блиндажа командира батальона, коротко поздравил с успехом и сказал, что потерь в группе нет, пленного доставили живым и невредимым. Крепко пожав мне руку, Муромцев осведомился, как я себя чувствую.

Ещё по дороге к нашим окопам у меня почему-то болело правое колено, по тогда не было времени разбираться с ним. Теперь же, когда я провёл рукой по мокрым шароварам, острая, режущая боль заставила сжать зубы. Подоспевший фельдшер обнаружил широкую, хотя и неглубокую рану. Вероятно, небольшой осколок мины скользнул по колену, разодрав кожу, но не причинил серьёзного вреда. После перевязки, довольный, но смертельно усталый от всего пережитого, я направился в свою землянку и без сновидений проспал до утра.

Проснувшись, вспомнил прошедшую ночь и подумал, что я что-то сделал. После завтрака прошёл к разведчикам, думая, что они на меня будут смотреть по-особому да и сами будут выглядеть по-иному. И был разочарован. Всё выглядело, как обычно: Анисимов проверял чистку оружия после разведки, Голенцов рассматривал свою физиономию после бритья. Все разведчики отдыхали и на меня смотрели, как всегда.

Днём командир полка вызвал меня и удостоил личной беседы.

   – Организованность, смелость, смекалка и пример опытного начальника, – увесисто говорил генерал, – всегда обеспечат успех.

Я чувствовал себя не совсем ловко: сделал не больше любого разведчика моей группы, особенно много потрудились Анисимов и Голенцов, а хвалят только меня. Я взглянул на присутствовавшего при беседе Муромцева. Кому другому, как не ему, известны те, кого действительно надо благодарить. Николай Петрович ответил мне успокаивающим взглядом и слегка наклонил голову, как бы говоря: «Не волнуйтесь, подпоручик! Всё идёт как надо».

   – Благодарю вас, подпоручик от лица службы за славную работу. Я очень рад, что в вашем лице нашёл достойного преемника нашему герою Ивану Андреевичу Гусакову.

Генерал торжественно пожал мне руку.

– Передайте, ротмистр, – продолжал он, обращаясь к Муромцеву, – моё спасибо молодцам-разведчикам.

Вечером отмечали успешный поиск, а одновременно и день рождения Николая Петровича.

ИЗ ПИСЬМА ТОВАРИЩА МИНИСТРА ВНУТРЕННИХ ДЕЛ
С.П. БЕЛЕЦКОГО НАЧАЛЬНИКУ ШТАБА ВЕРХОВНОГО ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕГО ГЕНЕРАЛУ М. В. АЛЕКСЕЕВУ

14 января 1916 года

С объявлением войны в Балтийский флот поступило весьма значительное число запасных, принимавших участие в матросских беспорядках в 1905—1907 и 1910—1912 годах. Этот неблагонадёжный элемент, при наблюдаемом ныне общем повышенном настроении матросов на почве недовольства их офицерами, носящими немецкие фамилии, и казённой пищей, несомненно, растлевающе действовал на всю массу нижних чинов флота.

По имеющимся в министерстве внутренних дел сведениям, Петроградский Комитет Российской Социал-Демократической Рабочей Партии (б), учитывая это настроение матросов, решил использовать настоящий, крайне удобный для пропаганды, момент и с этой целью принял меры к образованию на крупных судах Балтийского флота, также и в береговых командах Кронштадта, Ревеля и других балтийских портах, коллективов названной партии.

Главной задачей своей преступной деятельности коллективы ставят широкое развитие организаций среди судовых команд в течение настоящей войны, с целью подготовить широкие матросские массы к солидарному выступлению всего Балтийского флота по заключении мира, при демобилизации флота; ближайшей задачей коллективов является возможно широкое распространение среди судовых команд нелегальной литературы и пропаганды революционных идей...

ИЗ ОБВИНИТЕЛЬНОГО АКТА ПО ДЕЛУ ВОЕННОЙ
ОРГАНИЗАЦИИ БОЛЬШЕВИКОВ В БАЛТИЙСКОМ ФЛОТЕ
В 1915-1916 ГОДАХ

22 сентября 1916 года

С осени 1915 года в кронштадтское жандармское управление стали поступать негласные сведения, что среди судовых команд Балтийского флота заметно усилилась деятельность революционных организаций социал-демократического направления, стремящихся насадить во флоте наибольшее число своих сторонников, которые должны были подготовить судовые команды к выступлениям с различного рода требованиями ко времени окончания войны.

Указанная деятельность, как показывали события, сильно влияла на настроение команд, и дело в конце концов вылилось в крупные беспорядки 19 октября 1915 года на линейном корабле «Гангут», участники которых, в числе 26 нижних чинов, по приговору военно-морского суда от 17 декабря того же года и понесли наказание.

Подобные же беспорядки возникли в то же время и на крейсере «Рюрик».

Наличие такой пропаганды подтверждалось участившимися и на других судах беспорядками на почве недовольства со стороны команды пищей и офицерами с немецкими фамилиями.

Параллельно с этими данными петроградское охранное отделение также получило сведения о возникновении военной организации Российской Социал-демократической Рабочей Партии среди судовых и береговых команд Балтийского флота.

Согласно этим сведениям, на каждом военном корабле образовались социал-демократические кружки, имеющие представителей в общем руководящем комитете. Последний, устраивая собрания на берегу – в чайных и ресторанах, – главным образом, как указывали эти сведения, направляет свою деятельность к разъяснению матросам текущих событий в желательном освещении, с целью создать среди них атмосферу недовольства.

Приём этот, видимо, успел оказать влияние на матросов, создав среди них крайне приподнятое настроение, хотя никаких других оснований к этому не замечается, но идейные руководители движения всячески стараются удерживать матросов от одиночных беспорядков, дабы иметь готовую обстановку на случай общих выступлений, учитывая возможность активного движения со стороны рабочего класса, могущего оказать решительное влияние на изменение существующего государственного строя.

Каких-либо выступлений к определённому сроку пока, по сведениям агентуры, не намечено, и вообще вся революционная работа проявляется лишь в области организационной. Поэтому, успев создать желательное настроение на судах флота, руководители испытывают затруднение в задержании одиночных выступлений, и в этом отношении на них произвело неприятное впечатление открыто выраженное недовольство на линейном корабле «Гангут».

Хотя кружки возникли на судах флота и самостоятельно, без влияния функционирующей в Петрограде группы, присвоившей себе наименование «Петербургского Комитета Российской Социал-Демократической Рабочей Партии», тем не менее руководящий комитет судовых организаций, со времени своего возникновения, искал случая связаться с «Петроградским Комитетом», что ему и удалось через одного из активных деятелей рабочего движения, являющегося представителем «Петроградского Комитета» от Выборгского партийного района...

...Кружки эти поставили своей целью в течение настоящей войны не делать активных выступлений, вроде бывших на линейном корабле «Гангут», так как таковые, вредя общему делу, возбуждают чрезмерную бдительность судового начальства, а в то же время приложить все усилия к дальнейшему широкому развитию кружков, чтобы подготовить их к общему выступлению Балтийского флота по окончании войны, когда наступит время демобилизации.

Наряду с этим агентура охранного отделения указывала, что деятельность «Петербургского Комитета» направлена главным образом к проведению массовой политической стачки, приуроченной ко дню 9 января как годовщине крупного события в истории освободительной борьбы.

Имея в виду весьма короткий срок, оставшийся до дня осуществления массовой стачки, и предполагая возбудить рабочую массу, путём распространения возможно большего числа воззваний, «Петербургский Комитет» всё время стремился распознать, какое воздействие имеет на неё распространяемая им нелегальная литература, и на пути в этом направлении встретился с циркулировавшим в рабочей среде слухом о том, что будто бы в настроении нижних чинов войсковых частей имеется благоприятная почва...

...Что же касается нижних чинов сухопутных войск, то агентура отметила там призванного на военную службу и уволенного по болезни глаз мещанина Соломона Рошаля, который, по возвращении в столицу, войдя в связь с «Петербургским Комитетом», взял на себя революционную работу среди призванных в ряды войск, а именно: твёрдо поставить дело распространения среди них нелегальной литературы и подготовку выпуска ко дню 9 января особого воззвания к солдатам.

С приближением дня 9 января «Петербургский Комитет», как удостоверяла агентура, стал проявлять усиленную энергию и принял все меры, чтобы как можно больше заготовить к этому дню прокламаций и воззваний к солдатам. Последние, по сообщению агентуры, должны были печататься при содействии вышеупомянутого Рошаля в Петрограде по Екатерингофскому проспекту в доме № 15, кв. 6. Серьёзность момента – возможность активных выступлений в день 9 января и попытки к воздействию на нижних чинов привели к необходимости изъять наиболее деятельных представителей «Петроградского Комитета»...

Помощник военно-морского прокурора

подполковник ШИЛКОВСКИЙ

ИЗ ДОКЛАДА ПЕТРОГРАДСКОГО ОХРАННОГО ОТДЕЛЕНИЯ ДЕПАРТАМЕНТУ ПОЛИЦИИ О ПРОДОВОЛЬСТВЕННОМ КРИЗИСЕ И НАСТРОЕНИИ МАСС

Октябрь 1916 года

...По словам представителей рабочей группы Центрального военно-промышленного комитета, рабочий пролетариат столицы близок к отчаянию, и будто бы «достаточно какого-нибудь одного даже провокационного сигнала, чтобы в столице разразились стихийные беспорядки с тысячами и десятками тысяч жертв».

Почва для подобного рода эксцессов вполне готова: экономическое положение массы, несмотря на огромное увеличение заработной платы, более чем ужасно. В то время как заработная плата у массы поднялась всего на 50 процентов и лишь у некоторых категорий (слесаря, токаря, монтёры) на 100—200 процентов, цены на все продукты возросли на 100—500 процентов. По данным, собранным больничной кассой завода «Треугольник», заработок рабочего до войны, считая посуточно, был:

Чернорабочего – 1 руб. – 1 р. 25 к., теперь же 2 р. 50 к. – 3 руб.

Слесаря – 2 руб. – 2 р. 50 к., теперь же 4 руб. – 5 руб.

Монтёра – 2 руб. – 3 руб., теперь же 5 руб. – 6 руб.

и т. д.

В то же время и стоимость предметов потребления рабочего изменилась следующим невероятным образом:

Угол оплачивался – 2-3 руб. в месяц, теперь же 8-12 руб.

Обед (в чайной) – 15-20 коп., теперь же 1 руб. – 1 р. 20 к. там же

Чай ... 7 коп., теперь же 35 коп.

Сапоги . . . 5-6 руб., теперь же 20-30 руб.

Рубаха . . . 75-90 коп., теперь же 2 р. 50к. – 3 руб.

и т. д.

Даже в том случае, если принять, что рабочий заработок повысился на 100 процентов, то все же продукты повысились в цене на 300 процентов в среднем. Невозможность добыть даже за деньги многие продукты питания и предметы первой необходимости, трата времени на простой в очередях при получении товаров, усилившиеся заболевания на почве скверного питания и антисанитарных жилищ (холод и сырость из-за отсутствия угля и дров) и прочее – сделали то, что рабочие, уже в массе, готовы на самые дикие эксцессы «голодного бунта».

Но, помимо тяжёлого экономического положения, «политическое бесправие» рабочих сделалось за последнее время совершенно «невыносимым и нетерпимым»; отсутствие простого права свободного перехода с одного завода на другой, по мнению социал-демократов, превратило пролетариат в «бесправное стадо», пригодное лишь к «убою на войне».

Запрещение рабочих собраний, – даже в целях устройства лавочек и столовых, – закрытие профессиональных организаций, преследование активных деятелей заводских больничных касс, приостановление рабочих органов печати и прочее заставляют рабочие массы, руководимые в своих действиях и симпатиях наиболее сознательными и уже революционизировавшимися элементами, резко отрицательно относиться к правительственной власти и протестовать всеми мерами и средствами против дальнейшего продолжения войны.

Социал-демократы, между прочим, выражают надежды на то, что рабочие сумеют выразить свой протест против продолжения войны полным бойкотированием нового государственного займа, протестующими резолюциями и петициями и устройством уличных демонстраций и выступлений...

...Близкие сношения столичных рабочих с солдатами также показывают, что и в армии настроение стало очень и очень неспокойным, если не сказать «революционным»: дороговизна жизни и недостаток продуктов, переносимые с трудом солдатками, очень хорошо известны в армии через самих солдат, разновременно приезжавших сюда на «побывку». Циркулирующие в армии слухи о голоде в Петрограде достигли невероятных размеров и сейчас определённо граничат с областью чистой фантазии: по словам самих солдат, в армии имеются сведения, что в столице «фунт хлеба теперь стоит рубль», что «мясо дают только дворянам и помещикам», что «уже будто бы открыто новое кладбище для умерших от голода» и т. д. Беспокойство солдат за оставленные на родине семьи более чем понятно и законно, но скверно то, что оно с каждым днём всё более и более увеличивается и является весьма благоприятной почвой для успеха пропаганды не только революционной, но, при известных условиях, и германской. Больничные кассы крупных заводов заваливаются письмами и сообщениями «товарищей» и к «товарищам» с фронта: письма п и полны брани по адресу «виновников дороговизны» и угрожают «настоящим расчётом», когда война закончится или прервётся.

Конечно, социал-демократы спешат всячески использовать создавшееся положение: выдают двойные пособия жёнам арестуемых рабочих, помогают беглым солдатам «пробраться на Кавказ», устраивают сборы в пользу семейств, лишившихся казённого пайка вследствие добровольной сдачи нижнего чина в плен, и т. д... на заводах всё чаще раздаются речи активных «пораженцев», то предлагающих применять итальянскую забастовку в деле изготовления военных заказов, то сообщающих ложные и сенсационные сведения об окончательно уже решённой и намеченной на конец октября месяца всеобщей забастовке. Речам подобных ораторов не всегда и не везде верят, но к ним весьма охотно прислушиваются, что соответствующим образом и учитывается социал-демократическими деятелями, сообщающими невероятные слухи и сведения о намерениях и деятельности правительственной власти...

...Дороговизна жизненных продуктов и продовольственные затруднения создали среди населения массу недовольных распоряжениями высшей и местной правительственной власти, и так как социал-демократы большевики не могли не учесть этого обстоятельства как фактор, способствующий революционизированию толпы, то ими в октябре сего года была выпущена листовка на тему о дороговизне и продовольственном кризисе и с призывом в духе Циммервальдской и Кинтальской конференций немедленно закончить войну; подготовив же рабочие массы такими способами, 13 октября в Петрограде намечались повседневные митинги, на коих предполагалось произвести аналогичные зажигательные речи...

...Социал-демократы объединенцы ничем себя не проявляют, и вся их деятельность выражается лишь в стремлении слиться с большевиками, ибо они сознали своё полное бессилие...

...Для оценки настроений и положения дел в среде социал-демократов следует отметить, что после продолжительного затишья большевики, хотя и с большим трудом, но успели сорганизовать руководящий коллектив, который пытается использовать благоприятный момент и направляет свои действия к революционизированию народных масс с целью толкнуть их затем на бунтовщические проявления своего недовольства...

ИЗ СПРАВКИ О ХОДЕ ОКТЯБРЬСКИХ СТАЧЕК 1916 ГОДА
В ПЕТРОГРАДЕ, СОСТАВЛЕННОЙ ДЛЯ МИНИСТРА ТОРГОВЛИ
И ПРОМЫШЛЕННОСТИ КНЯЗЯ ШАХОВСКОГО

11 ноября 1916 года

Забастовки 17—20 и 26—31 октября сего года возникли на нижеуказанных фабриках и заводах Петрограда по неизвестным причинам, так как рабочие предприятий прекращали работы без объяснения причин и без предъявления к администрации предприятий каких-либо требований. Лишь путём окольных сведений, получаемых через мастеров предприятий и через отдельных рабочих, до администрации предприятий доходили сведения, что забастовки 17—20 октября производились в целях протеста против продовольственной неурядицы в городе Петрограде, выражающиеся в дороговизне и затруднении доставать некоторые предметы потребления.

Забастовки же 26—31 октября производились с демонстративными целями, по одной версии как протест против военно-полевого суда над матросами, а по другой версии как протест против военно-полевого суда над призванными на военную службу военнообязанными, имевшими столкновение с полицией при казармах на Большом Сампсониевском проспекте, близ завода «Русский Рено»...

...Всего 17 октября бастовали на семи предприятиях . . . . . . 20 300 рабочих

...Всего на 18 октября бастовали на 26 предприятиях . . . . . . 41 705 »

...Всего на 19 октября бастовали на 45 предприятиях . . . . . . 66 625 »

...Всего 20 октября бастовали весь день на 15 заводах . . . . . . 14625 »

кроме того: на 4 фабриках 20 октября бастовали до обеда . . . . 4125 »

21 октября работали все промышленные предприятия и забастовки представляются прекратившимися.

20 октября в районах промышленных предприятий, где имели место забастовки, было вывешено объявление Главного начальника Петроградского военного округа, при сем представляемое...

...Всего 26 октября бастовали на

9 предприятиях . . . . . . 17237 рабочих

...Всего на 27 октября бастовали на

33 предприятиях . . . . . . 46122 »

...Всего на 28 октября бастовали на

58 предприятиях . . . . . . 61902 »

...Всего на 29 октября бастовали на

48 предприятиях . . . . . . 57460 »

* * *

Распоряжением Главного начальника Петроградского военного округа были закрыты, впредь до его распоряжения, бастовавшие заводы: 1) завод Русского общества соединённых механических заводов («Старый Лесснер» – Сампсониевская набережная, д. № 3), 2) Минный, снарядный и сталелитейный завод Русского общества для изготовления снарядов и военных припасов (Чугунная ул., д. № 2) – 5500 рабочих, 3) завод русского акционерного общества «Л. М. Эриксон и К°» (Большой Сампсониевский проспект, д. № 70) – 2376 рабочих, 4) завод акционерного общества машиностроительного завода «Людвиг Нобель» (Сампсониевская набережная, д. № 15) – 1600 рабочих, 5) завод Петроградского арматурного электрического акционерного общества (Александровская ул., д. № 1) – 920 рабочих, 6) завод товарищества машиностроительного завода «Феникс» (Палюстровская набережная, д. № 29-а) – 2200 рабочих, 7) завод акционерного общества «Русский Рено» (Большой Сампсониевский проспект, д. № 77) – 1300 рабочих, 8) завод Русского общества соединённых механических заводов «Новый Лесснер» (Большой Сампсониевский проспект, д. № 78—80) – 7400 рабочих, 9) завод акционерного общества механических, трубочных и гильзовых заводов П. В. Варамовского (Выборгская набережная, д. № 19) – 4500 рабочих, 10) Петроградский металлический завод (Палюстровская набережная, д. № 19) – 6300 рабочих, И) Палюстровский завод акционерного общества «Промет» (Палюстровская набережная, д. № 5-а) – 900 рабочих, 12) ситценабивная фабрика администрации по делам бр. Леонтьевых и К° (Ждановка, д. № 31) – 450 рабочих, 13) Старая и Новая ткацкие фабрики общества Российской бумагопрядильной мануфактуры (Уральская ул., д. № 15– 16) – 2100 рабочих. Всего 36 537 рабочих...