Текст книги "Крёстный сын"
Автор книги: С. Алесько
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 30 страниц)
Хьюго, наблюдавший на следующий день за поединком Евангелины и Филипа, был далек от безразличия. Да, дочь много слабее крестника, а уж опыта у нее и вовсе никакого, но мечом владеть она выучилась. Если не бросит, сможет стать неплохим мечником (не мечницей же ее называть!): легкость движений, быстрота реакции, решительность, находчивость и смелость у нее в достатке. Кто бы мог подумать! Пожалуй, зря он в свое время запретил ей уроки, еще и гусыней обозвал. Какая, к лешему, гусыня, вон как двигается...
Поединок ожидаемо закончился победой Филипа. Удивительным было, как долго продержалась против него Евангелина. Хьюго подошел к опустившим мечи противникам, хлопнул крестника по плечу.
– Спасибо, Филип. Ты замечательный наставник. – Потом повернулся к дочери. – Надо же, ты все-таки унаследовала от меня хоть что-то, – неловким движением заправил за ухо девушки выбившуюся из строгой прически прядь.
Ив потеряла дар речи, мучительно покраснела и молча склонила голову.
– Можешь продолжать занятия, если желаешь, – продолжил Правитель. – Или теперь откажешься, раз я не возражаю?
Знакомый тон привел девушку в себя не хуже ведра колодезной воды.
– Нет, не откажусь! Буду тренироваться, пока не смогу победить герцога или хотя бы свести поединок вничью. После вызову вас.
– Жду с нетерпением! – добродушно засмеялся Хьюго. – Это обещает быть интересным.
***
Кайл не оставил ни своих подозрений, ни наблюдений за Евангелиной. В Тренировочном зале он исхитрялся и так, и сяк, лишь бы поменьше махать мечом и побольше смотреть на дочь Правителя. Гвардейцы, знавшие о его симпатии, посмеивались, только Шон понимал, что дело тут не в любовном томлении. Однажды Кайл собрался с духом и предложил девушке поединок. Та согласилась и, ко всеобщему удивлению, вышла победительницей. Молодой гвардеец не думал поддаваться, да и мечником слыл неплохим, но против необычно яростного напора леди Адингтон не устоял бы, пожалуй, и более искусный воин.
– Она поняла, что я за ней слежу, – сказал раздосадованный Кайл Шону, покидая зал.
– Возможно. В таком запале я ее еще ни разу не видел. Зачем ты полез к Льдышке?
– Хотел кое-что проверить.
Кайл так и не сказал, что именно, Шон не настаивал. Появится у друга хоть какая-то догадка, он ею непременно поделится.
Так и случилось, даже ждать долго не пришлось.
Шон валялся на койке в тесной комнатушке, точно такой же, как у остальных гвардейцев. Он бы с радостью составил компанию друзьям, которые проводили вечер в городе, но утром Кайл с таинственным видом заявил, что хочет поговорить, а теперь застрял где-то. Со скуки Шон принялся шарить по карманам, наткнулся на неизвестно как попавший туда кусок хлеба, брезгливо извлек его на свет и уже собирался бросить на пол, как взгляд упал на огромную паутину в углу у небольшого оконца. В центре сидел крупный серый паук.
Когда Кайл вошел к другу, тот упоенно кидал хлебными шариками в изрядно попорченную паучью сеть.
– Подкармливаешь питомца? – Кайл, не ожидая приглашения, взял стул и уселся на него верхом, облокотившись о спинку.
– Коротаю время до твоего появления, – остатки хлеба полетели на пол, Шон смахнул крошки с покрывала. – Что за тайны тебе покоя не дают? Сейчас бы сидели с ребятами в «Слизне и салате» и дули пиво.
– Пиво можно дуть хоть каждый вечер, а я поведаю тебе такое...
– Опять про Филипа и вашу общую зазнобу? – к означенному выводу Шона привел знакомый блеск в глазах друга. – Парень после бала был слегка не в себе, но очень быстро оправился. А сейчас гоняет Льдышку, как распоследнего новобранца, разве что обращается почтительно.
– Парень умело сделал вид, что оправился, – усмехнулся Кайл. – И я уверен, что Льдышку он гоняет в хвост и гриву не только в Тренировочном зале, но и в постельке по ночам. И вряд ли наедине обращается с ней так уж почтительно.
– Продолжай, – заинтересованный Шон сел, достал из-под койки бутылку и плеснул себе и Кайлу юла в стоящие на другом стуле чарки.
– Парочка наверняка сошлась еще до Весеннего бала, но по какой-то причине тщательно скрывает это. Поэтому на праздненстве они и выглядели безупречно до странности. Кстати, притворяются мастерски. В Тайной службе далеко не каждый так сможет, – Кайл воодушевился и чуть не прыгал на стуле как на игрушечной лошадке. – На тренировках, пока Евангелина с трудом меч в руках держала, ничего не было заметно. Но чем лучше она сражается, тем явственней их с Филипом связь.
– Да о чем ты? Какая там связь? Он махается с Льдышкой, как с остальными. Немного больше внимания уделяет, так это потому, что она слабее, – Шон с неудовольствием слушал скрип стула, который оседлал друг. Того и гляди ножки подломятся!
– Не-ет, дружок, – разулыбался Кайл. – Он махается с ней по-другому, равно как и она – с ним. Я наблюдал за поединками Евангелины с ребятами, да и сам попробовал, ты помнишь. С нами она сражается, должен заметить, очень неплохо. Кровь Адингтонов – ничего не попишешь! А с Филипом девица едва ли не танцует. Парочка двигается слаженно, можно сказать, красиво. И я готов поставить любые деньги на то, что их тела знают друг друга. Знают так, как нельзя узнать, махая вместе мечом по нескольку часов в день. Подобное знание дается тем, кто проводит ночи в одной постели и спит друг у друга в объятиях.
– Стихи не пробовал писать? – съязвил Шон. – Хотя суть твоих витиеватых речей, пожалуй, верна. Девицу, с которой спишь, в танце ведешь по-другому. Надо будет приглядеться к парочке.
– Приглядись, – согласился Кайл. – Только не болтай об этом. Прячутся они не просто так, а вредить ни Евангелине, ни тем более Филипу, не хочется.
***
Правитель был необычайно доволен крестником. За несколько месяцев наглый и невоздержанный на язык разбойник исчез, его место занял благородный лорд, умный, язвительный, но уважающий собеседника, галантный с дамами, веселый с друзьями. Пора было привлекать Филипа на службу Алтону, дать первое задание, которое позволит молодому герцогу в полной мере проявить себя. Его успех заставит дворян и простолюдинов вспомнить о доблестном роде Олкрофтов, что будет совсем не лишним для дальнейшего продвижения по лестнице власти.
Хьюго вызвал Филипа к себе и объяснил первую задачу: возглавить отряд, который займется очисткой дорог Алтона от многочисленных разбойничьих шаек. К неудовольствию Правителя крестник, выслушивая задание, все больше мрачнел.
– Задача кажется тебе непосильной? – не выдержал Адингтон.
– Ничего непосильного в ней нет. Просто мне не по нраву убивать своих бывших людей, – Филип видел недовольство Правителя и попытался объяснить. – Поймите, крестный, я жил с ними бок о бок десять лет. По большому счету, они были моими друзьями и семьей.
– Свою бывшую шайку можешь пощадить. Полагаю, люди в ней неплохо натасканы. Нужно всего лишь убедить их служить Алтону.
– Да, натасканы неплохо и с дисциплиной знакомы. Трудность в том, что у многих немаленький счет к Алтону. Вернее, к иным из власть имущих, которые любят прикрывать громкими словами низкие делишки. Я не желаю убеждать моих бывших людей простить долги. Нижайше прошу ваше величество избавить меня от необходимости терпеть заслуженные плевки в лицо.
– Чему же ты собираешься посвятить жизнь? – Правитель ни на секунду не поколебался в своих намерениях, но решил для порядка разузнать о стремлениях крестника.
– Я лорд, хозяин обширного феода. Кто-то должен поддерживать порядок на землях Олкрофтов. И, кстати, раз уж я единственный наследник, следует подумать о продолжении рода. Дочку не надумали за меня отдать? – ухмыльнулся Филип.
– Ты, дорогой крестник, хоть и лорд, но безземельный, – вкрадчиво начал Хьюго. – Феод по завещанию Томаса принадлежит мне. У нас была договоренность, что я передам его законному наследнику, буде объявишься. Но ежели не прекратишь шуточки о моей дочери, о землях Олкрофтов можешь забыть, – голос посуровел. – Гляди, еще и с лордством распрощаешься! – Это ж надо, дочь стала поспокойнее, считай, делом занялась, не женским, но все же. Ну так крестнику шлея под хвост попала – того он не будет, этого не хочет, жену ему подавай!
– Да что вы в самом деле, крестный! – парень, казалось, досадовал на себя за неудачную шутку. – Вы уж сами наслаждайтесь обществом леди Евангелины. Я найду спокойную домашнюю женушку, вежливую, обходительную, ласковую, которая на оружие без содрогания смотреть не может.
– Женитьба – дело не столько правильное или хорошее, сколько нужное, – Хьюго слегка успокоился. – Но тебе пока спешить некуда. Я, к примеру, женился после тридцати, да и отец твой... Что до разбойников, отказа я не принимаю. Как можно называть друзьями и семьей шайку отребья? Этот сброд ненавидит дворян. И не подозревали, верно, о твоем происхождении либо думали, что ты чей-то бастард.
– Они знали, что приютили чистокровного, хотя имя я скрывал, – крестник стал угрюмей прежнего. – Друзьями и семьей я называю тех, с кем делю хлеб и рискую жизнью, кто прикроет меня и подставит плечо. Честь не позволит мне...
– Честь?! Это сброд, преступники! Они бесчестны и поступать с ними нужно также!
– Ваше величество, честь она всегда честь – где угодно, с кем угодно. Я не поступался ею и с нелюдями на Архипелаге, не поступлюсь и сейчас. Даже со сбродом и преступниками. Я, если не забыли, сам такой.
– Да-а, тебе еще многому предстоит научиться, прежде чем стать Правителем, – Хьюго откинулся на спинку кресла и недовольно смотрел на парня, потирая переносицу. Зубы сжал, желваками играет. Ну и норов! Он сам такой, видите ли. М-да, Томасу с сыном приходилось непросто. Если с родной кровью что-то не так, это гнетет сильнее, чем с приемным ребенком или тем же крестником. Ему ли не знать, имея дочь-обузу. Ничего, у лорда Адингтона свои методы воспитания, и пока они неплохо работали. – Даю тебе месяц на размышления. Повторяю: отказа не приму. Так что постарайся договориться со своей совестью.
– Крестный, о чем вы, какой из меня Правитель?! – вскинулся парень едва ли не испуганно. – Если только станет известно, чем я промышлял десять лет...
– Филип, политик должен уметь закрывать глаза на установленные нормы и беззастенчиво отрицать очевидное. Если он делает это ради личной выгоды, потомки назовут его подлецом. Если ради блага страны и подданных, его запомнят великим правителем. Ты умеешь и то, и другое, но делаешь это по мелочи: назло или шутки ради. Задумайся о более широком применении своих способностей. Будущее Алтона когда-нибудь может оказаться в твоих руках. Что до меня, более достойного преемника я не вижу, – Хьюго махнул рукой, давая понять, что разговор окончен.
Вечером Филип не находил себе места. Крестный, вряд ли того желая, загнал его в ловушку, достойного выхода из которой нет. И посоветоваться не с кем: не рассказывать же гвардейцам о своем прошлом. От Жеребца, пожалуй, и Шон с Кайлом отвернутся. Только Энджи безразлично, чем он занимался, но ей вряд ли будет понятно его нежелание предавать бывших людей. Что ей, высокородной, какие-то разбойники... Фыркнет, и скажет, что ничего бесчестного в этом нет.
– Старик действует в своей обычной манере, – заявила девушка, выслушав Филипа, которому, конечно, ничего не удалось утаить от подруги.
– Ты бы на его месте поступила также.
– Нет. Я бы приказала другим разобраться с твоей шайкой. После поставила б тебя в известность, что люди Жеребца пойманы, и с ними ведется работа. И ты безропотно отправился бы изничтожать остальных. Или ошибаюсь? – глянула с усмешкой.
– Не ошибаешься. Странно, что старик не видит преемницы в тебе, – буркнул Филип.
– Ничего странного. Я, как и все женщины, всего лишь глупая гусыня. А что намерен делать ты?
– Я не предам своих людей.
– Не сомневалась. Но старик тебе этого не спустит. Даже подумать боюсь, какое наказание он измыслит.
– Значит, придется уйти. Все испытания крестного я выдержал... Ну, или провел старика с твоей помощью. На большую дорогу не вернусь, так что слова не нарушу. Уеду подальше, где он не сможет меня найти.
– Не хочешь стать Правителем?
– Представь себе, не хочу. Прозвучит высокопарно, но власть не имеет надо мной власти. Я ее пробовал, и она не пришлась по вкусу. К чему тогда впрягаться в ярмо государственной службы? Работенка не по мне.
– Странно. Мужчины одержимы властью.
– Знаешь, ангел мой, мне хватило б власти над тобой, – улыбнулся он. – Я не стал бы ее применять, удовлетворился сознанием, что обладаю ею.
– Неужели? – Ив угнездилась у него на коленях. – Даже если это правда, стоит так или иначе заполучить меня, и власть захочется применить. Запереть в замке, заставить рожать наследников...
– Энджи, к чему мне твоя ненависть? – рассмеялся Филип. – Никогда не потребую того, чего сама не хочешь. И раз единственным выходом для меня стало бегство, я готов выслушать, где ты хотела спрятаться.
Ив смотрела с таким удивлением, что он не на шутку испугался. Глупец самонадеянный! Вдруг она будет только рада отделаться от него? С чего взял, что подруга все еще хочет покинуть дворец, по крайней мере, в его обществе?
– Ты в самом деле решил сбежать? – ее растерянно-счастливый тон рассеял всякие сомнения. – Я не могу пока рассказать об укрытии, но обязательно отведу тебя туда. Там безопасно и хорошо... Ох, Филип, у меня просто камень с души скатился... – девушка судорожно обняла парня за шею и подозрительно шмыгнула носом.
VI
Близилась осень, и хотя дни стояли еще теплые, порой жаркие, ночная сырость все чаще давала о себе знать. Хьюго беспокоили старые раны – обычное недомогание в это время года. На сей раз дело обстояло особенно плохо, лучшие снадобья придворного лекаря не помогали. Старость, так ее растак!
Однажды вечером Правитель долго не мог уснуть. Как назло, на дне пузырька, который преданный камердинер получил от Евангелины якобы для себя, осталась лишь пара капель снадобья. Посылать слугу к девчонке в столь поздний час было неприлично, да и бессмысленно – она не откроет. Наговорит гадостей через дверь с просьбой передать его величеству, и все. Придется тащиться самому, признавать, что шарлатанские эликсиры помогают, как никакие другие, и выслушивать в ответ торжествующее фырканье. Ох, вот же послалил Небеса...
Добравшись до входа в Южную башню, Хьюго заколотил в дверь. Шум не вызовет толков и никому не помешает – соседние помещения давно пустуют, придворные дамы не желают жить по соседству со вздорной девицей. Подождал немного, но дверь не открылась. Правитель постучал еще раз, потом еще – ответа не последовало.
Странно. Дочь имеет обыкновение засиживаться допоздна, а если б и легла пораньше, проснулась бы давно от такого грохота. Если, конечно, не отправилась бродить по лабиринту. Как неудачно ей приспичило шпионить именно сегодня! Но не искать же девчонку в крысиных норах, где сжимает грудь, и от недостатка воздуха кружится голова. К лешему эликсиры, несколько глотков юла отлично помогут уснуть. Не забыть бы только завтра с утра отправить к Евангелине камердинера...
Юл не только помог уснуть, но и полностью стер мысли о столь необходимом снадобьи. Вечером следующего дня история повторилась с той лишь разницей, что у Правителя проснулись подозрения.
На третий день Адингтон отправил слугу за лекарством, а поздно вечером, прихватив свечу и огниво, пришел к двери в Южную башню. Постучал, не дождался ответа, направился в соседнюю комнату, обшарил резную деревянную панель на стене, что граничила с башней, нажал на неприметную шишечку и, вдохнув поглубже, вошел в открывшийся проход. Зажег свечу и принялся искать глазки, дабы заглянуть в покои дочери. Не удалось обнаружить ни малейшей дырочки – видно, девчонка заделала, потрудилась на совесть. Ощупывать и осматривать стены не получится, и так уже весь в поту, и грудь разрывается от недостатка воздуха.
Хьюго выбрался из лабиринта, вернул на место панель и отправился в свои покои, размышляя над непонятной ситуацией. Девчонка отсутствует у себя три вечера подряд. Нужно постучаться к ней завтра и послезавтра, но почему-то кажется, что результат ожидает тот же. Возможно, Евангелина шныряет по потайным проходам, но в столь поздний час подсматривать особенно не за кем. Разве наблюдает за какой-нибудь страстной бессонной парочкой, мерзавка. Или сама завела любовника и бегает к нему. Что ж, вполне вероятно, уже давно не юная отроковица. Почему не приглашает хахаля к себе? Может, и приглашает, значит, не считает нужным открывать на стук, выбираясь из постели и жарких объятий. В конце концов, это не так страшно. Понесет – отправится в материнский замок. Исполнится ее заветная мечта, но беспутная девчонка будет при младенце, а значит, при деле. Может, еще и замуж удастся сбыть, если путается не с женатым. Что ж, поглядим... Есть, правда, во дворце один холостяк, подходить к которому Евангелине строго запрещается. Не похожи они с Филипом на любовников, ничуть не похожи, но, как говорят в народе, лучше проверить, чем всю жизнь не верить.
Хьюго приходил к двери в покои дочери еще два дня, вернее, ночи, но так и не смог достучаться до Евангелины. Тогда он, сверившись с планом потайных ходов, попытался найти глазки в стенах Западной башни, чтобы проследить, как проводит вечера крестник. В груди шевельнулось нехорошее предчувствие, стоило убедиться, что отверстия для подглядывания исчезли и тут. На всякий случай Правитель осмотрел стены своего кабинета со стороны лабиринта. Глазки были на месте, а участки стены под ними оказались чуть ли не отполированными – дрянная девчонка определенно проводит здесь немало времени.
Получается, Евангелина заделала глазки в своем обиталище и в башне Филипа. Есть, конечно, вероятность, что это проделали за много лет до рождения несносной девицы, только верится с трудом. Нужно каким-то образом заглянуть вечером в покои крестника, посмотреть, один ли он там, и если нет, то с кем. Стучаться бесполезно: если худшие подозрения верны, девчонка удерет через дверь у подножия башни. Можно было б поставить там человека, но посвящать посторонних в щекотливое дело Хьюго не хотел.
Оставался один способ: выйти на карниз, расположенный под окнами второго этажа, и заглянуть в гостиную Филипа. Выбраться наружу можно из каморки для слуги, что пустует по соседству с Западной башней – крестник так и не обзавелся камердинером.
– Смеетесь, крестный? – хмыкнул в своей обычной манере, выслушав недоумения Хьюго. – У меня прислуги никогда не было, если не считать нянюшки, что смотрела за мной в детстве. Одеться-раздеться-побриться я и сам могу. К чему лишние глаза-уши? Особенно с моей спиной, – уставился едва ли не обиженно.
Ну, нет так нет, подумал тогда Правитель, а теперь и вовсе радоваться впору. Нетрудно пробраться вечером в пустующую комнатенку, запереть дверь изнутри, открыть окно, выбраться на карниз и, пользуясь темнотой, незамеченным пройти до окна башни. Хуже будет, если парень к этому времени уйдет в спальню. Внутрь не проникнуть – на окнах решетки. Значит, придется проверять несколько вечеров подряд. Леший бы побрал этих двоих: дочь и крестника! Вот уж парочка – всего можно ожидать. Из-за них на старости лет такой ерундой заниматься приходится! В молодости по карнизам не лазал, потому что за юбками не бегал, а сейчас...
Осуществить задуманное оказалось просто: высоты Хьюго не боялся. Мальчишкой на спор забирался на парапет самой высокой башни родового замка, пока отец не проведал и не запретил строжайше. Будущий Правитель, может, и не послушался бы, имея на редкость упрямый норов, но старый Адингтон объяснил, что рисковать жизнью по пустякам – удел глупцов, а его сын таковым не является. Да, не является и никому не позволит превратить себя в недоумка, вот сделает еще пару шагов, заглянет в комнату, прячась за побегами плюща...
Адовы гончие, занавесь задернута! Но окно приоткрыто, и два голоса, мужской и женский, отчетливо слышны. Мужчина, конечно же, крестник, а вот женщина... Воркует, смеется, будто журчащий ручеек. Нет, это не Евангелина, она так попросту не умеет. Но парень называет ее Энджи – вполне подходящее сокращение для имени ангелоподобной мерзавки. Как же заглянуть в комнату?..
Хьюго тщетно исхитрялся и так, и сяк. Если б не занавесь, парочка в комнате давно заметила бы, что за окном, держась за решетку, маячит чья-то фигура. Правитель совсем отчаялся, как вдруг неожиданно сильный порыв ветра надул ткань чуть ли не парусом. Когда полотнище опало, сбоку осталась щель, вполне пригодная для наблюдения.
Картина, представшая пред взором Адингтона, привела его в бешенство. Евангелина с Филипом только что закончили трапезу, мерзавка собирала посуду на поднос. Крестничек, пристроившись к девице сзади, мешал, целуя в шею и скользя руками по груди. Гнусная тварь изображала недовольство, время от времени пихаясь локтями, но глупое хихиканье выдавало ее с головой. Когда на столе ничего не осталось, парень развернул подружку к себе и приник к ее губам. Затем каким-то труднопостижимым образом умудрился, не прерывая поцелуя (или так показалось), посадить девку на стол, расшнуровать лиф ее платья, задрать подол, приспустить собственные штаны и вставить, похоже, на всю немалую длину. Похотливая дрянь застонала, но вовсе не от боли.
Не в состоянии выносить омерзительное зрелище, Хьюго осторожно двинулся прочь, добрался до открытого окна, спрыгнул в комнатенку и привалился к стене. Парочка проводит время вместе далеко не в первый раз – слишком непринужденно ведут себя друг с другом. Оба втрескались по уши, достаточно вспомнить сияющие физиономии, украшенные одинаковым идиотским выражением. Будто отражаются друг в друге.
Ярость, которую на карнизе удавалось держать в узде, в безопасной темноте каморки освободилась, захлестнула сознание алыми сполохами. Перед глазами замелькали соблазнительные картинки: ворваться в башню, оттащить парня от дочери, придушить у нее на глазах... Или сделать Жеребца мерином, а Евангелину отправить в бордель, ублажать таких же подонков, как ее любовничек... Дочь... Кресный сын... Нет, просто два бесчестных, ловко притворяющихся негодяя, посмевшие нарушить запрет, обманувшие доверие Хьюго Адингтона.
Правитель сжал кулаки и усилием воли прогнал мысленные образы желанной мести. Адовы гончие, как досадно, что девке ничего нельзя сделать – невозможно настолько попирать закон, да еще в личных интересах. А парень... Он ответит. И пожалуй, его участь станет лучшей карой для Евангелины. На мужчину не смотрят сияющими глазами, если он нужен только для плотских утех.
Слегка успокоившись, Хьюго покинул каморку и вернулся к себе. Предстояла бессонная ночь – не страшно, даже хорошо. Есть время успокоиться, все обдумать и принять верное решение.
***
Рано утром Ив разбудил стук в дверь. Девушка накинула халат и спустилась вниз. Слуга, слегка смутившийся при виде заспанной и неодетой леди, передал, что Правитель ждет дочь у себя в кабинете. Приказ неожиданно встревожил Евангелину. Что понадобилось отцу? Они разговаривали на прошлой неделе, старик казался едва ли не довольным, снова похвалил за успехи на тренировках, ни словом не обмолвился о времяпрепровождении с послами, хотя на днях ожидают одного, с Алгас арра. Зря она пошла на поводу у Филипа и согласилась отложить побег на пару недель. Дурачок надеется, что крестный смягчится и не станет принуждать к охоте на бывших товарищей. Возможно, за этим Правитель ее и вызывает? Прикажет поговорить с крестником, осторожно убедить, что истребление разбойничьей шайки – не предательство. Почему бы нет? Поручает же хрыч иногда сказать несколько будто бы незначительных фраз кому-то из дворян или посланников.
Ив быстро привела себя в порядок, оделась и направилась к отцу. Приемная в столь ранний час была пуста, лишь двое гвардейцев несли караул у дверей кабинета. Что ж, замечательно, не придется ждать своей очереди. Девушка подошла к дверям, но солдаты и не подумали распахнуть перед ней створки.
– Прошу прощения, ваше высочество, – проговорил один из караульных. – Его величество сейчас занят. Он просил вас немного подождать.
Евангелина не стала отвечать (вряд ли гвардейцы ждут любезности от Ледяницы), отошла и села на один из узких топчанов, стоявших вдоль стен. В этом весь старик: вызвать дочь ни свет ни заря и заставить ждать. Ох, ладно, ей не привыкать, да и не так уж долго осталось терпеть – к концу следующей недели их с Филипом уже не будет во дворце.
Ожидание затягивалось. Ив, успевшая заскучать, с тоской разглядывала потемневшие от времени резные деревянные панели, украшавшие стены. Смотрятся неплохо, но попробуй-ка привалиться спиной – мигом какой-нибудь листочек-цветочек-шишечка вонзится в спину. Почему бы не поставить для ожидающих аудиенции стулья со спинками, а то приходится сидеть, будто ножны проглотила...
Поток унылых размышлений был прерван донесшимися из коридора звуками: мужские голоса сменились взрывом неуместного поблизости от приемной смеха. Евангелина насторожилась: откалывать шутки у дверей кабинета Правителя мог, пожалуй, только его драгоценный крестник, он же ее ненаглядный любовник. И зачем он здесь одновременно с ней? Впрочем, возможно, она ошибается...
Филип развеял всяческие сомнения, появившись на пороге с улыбкой во весь рот. Увидев леди Адингтон, посерьезнел, вежливо поклонился и пожелал доброго утра. Ив мрачно кивнула в ответ. Из коридора продолжал доноситься сдавленный смех.
– Простите, мой лорд. Это не наша смена ржет в коридоре? – обратился к Филипу один из караульных. При дочери Старикана фамильярничать с приятелем было неловко, но и говорить строго по этикету не получалось.
– Угадал, – кивнул Филип, мельком глянув на Евангелину. Сидит, надувшись, насупившись, а сама, небось, с трудом смех сдерживает. Кстати, а что она здесь делает одновременно с ним?.. – Смену вашу я нагнал по пути сюда и пошутил невзначай. Сейчас просмеются и подойдут.
– Его величество ожидает, – кивнул на дверь кабинета второй караульный. – Просил впустить тебя одновременно с ее высочеством. Моя леди, прошу вас, – обратился к Евангелине, в то время как другой солдат распахнул створки.
У Ив возникло желание тут же, при гвардейцах схватить Филипа за руку, затащить в потайной ход и пуститься бегом прочь из дворца. Взглянула парню в лицо – спокоен, чуть улыбнулся, жестом пригласил ее войти первой. Нет, наверное зря она беспокоится. Возможно, старик хочет поговорить о тренировках, вот и вызвал их обоих, учителя и ученицу.
Правитель прохаживался у дальней стены и даже не взглянул на вошедших. Пусть подождут, подумают, зачем их пригласили вдвоем. Через некоторое время Хьюго остановился и вперил в парочку холодный взгляд. Мерзавцы как ни в чем не бывало пожелали ему доброго утра. Стоят поодаль друг от друга, будто ничто их не связывает. Дочь, кажется, несколько напряжена, но она постоянно ждет подвоха, застать ее врасплох трудно. Крестник в отличном настроении, того и гляди изобразит свою гаденькую улыбочку. Еще бы: всю ночь развлекался с первой красавицей Алтона, причем далеко не в первый раз. И пока не знает, что в последний.
– Вы хотели меня видеть, крестный? – парень неожиданно прервал молчание. Возможно, все-таки почуял неладное. Что ж, тянуть незачем.
– Мне известно, что прошлую ночь вы провели вместе, – произнес Хьюго ровным голосом. – Думаю, такое случается не впервые.
Каковы мерзавцы! Так и стоят: не придвинулись друг к другу, не изменились в лице. Если б сам не видел их забав, ни за что бы не поверил, что они любовники. О, девчонка глазенками засверкала, любопытно, что придумала?
– Отец, вы совсем помешались! Проверки устраиваете? Думаете, я стану спать с этим? – метнула полный ледяного презрения взгляд на парня, тот отодвинулся еще дальше. – По вашему крестнику каторга плачет!
– Так вы ей рассказали?.. Ну спасибо, крестный...
И этот играет не хуже, надо же. Жаль, зритель им попался неблагодарный.
– Молчать!!! – Правитель саданул кулаком по столу.
Оба захлопнули рты, но смотрели по-прежнему бесстрастно. Непроницаемое выражение лиц парочки пробуждало сильнейшее бешенство.
– Я все видел собственными глазами. Притворство не поможет, – Хьюго с трудом придерживался спокойного тона.
Ага, девку проняло – побледнела, как покойница. Знает, что он не станет лгать в таком вопросе. А крестничек еще пытается трепыхаться.
– А вы не ошиблись замочной скважиной или окном, крестный? Моя подруга терпеть не может трахаться при свете. Или вы способны видеть в темноте? Тогда не понятно, как вы могли спутать ее с...
– Может, какая-то из твоих подруг и не трахается при свете, но та, с которой был вчера, не имеет ничего против. И быть разложенной на столе ей не претит, и раздеваться она считает необязательным. Сокровище, а не подруга, эта Энджи.
Так-то лучше! Теперь и лживый щенок выглядит – краше в могилу закапывают.
Парочка наконец соизволила переглянуться, парень шагнул к подружке, та прижалась к нему спиной. Правитель сначала подумал – чтобы не упасть, но девица распростерла руки, подалась вперед и до смешного напомнила гусыню, защищающую выводок. Голос ее, впрочем, звучал не столько птичьим шипением, сколько звериным рычанием: низкий, яростный.
– Это моя вина! Делайте со мной, что хотите...
– Конечно, это твоя вина, – Хьюго подавил торжествующий смешок. – Я с самого начала знал: если парень оступится, то только по твоей вине. И честно предупредил: вина будет твоя, наказание – его.
Девчонка издала нечленораздельный вопль, под конец едва не сорвавшийся в визг, и бросилась бы на Правителя, если б крестник не удержал ее, схватив за руки чуть повыше локтей. Она принялась вырываться, крича:
– Пусти! Пусти же! Задушу его! Прикончу голыми руками!
Адингтон взирал на беснующуюся дочь с холодной улыбкой, хотя в глубине души начал опасаться, что, выпусти парень эту ведьму, справиться с ней будет непросто. Не пришлось бы гвардейцев звать... Филип тем временем развернул орущую подругу к себе лицом и легонько встряхнул. Девица некоторое время вырывалась, требовала выпустить, но парень прижал ее к себе и заговорил вполголоса.
– Энджи, – донеслось до Правителя. – Успокойся, прошу... Только злишь его... А потом... – перешел на неразборчивый шепот. – Поняла?
Девчонка окончательно затихла и, кажется, что-то шепнула в ответ.
– Не будет у вас никакого «потом»! – рыкнул Хьюго, удивляясь быстроте, с которой крестничек усмирил стерву. – Я верил тебе, – обратился к Филипу, и не подумавшему отвести взгляд. – Считал сыном. Готов был сделать своим преемником. А ты так и остался грязью с большой дороги. Еще смел говорить мне о чести! Ты и понятия не имеешь...
