Текст книги "Крёстный сын"
Автор книги: С. Алесько
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 30 страниц)
Мальчишка удивительно к себе располагает, не прилагая никаких усилий, скорее, наоборот – пытается оттолкнуть. В смелости и самообладании ему не откажешь, он не глуп и, судя по речи, образован. Впрочем, наверное, не слишком – сбежал из родового замка в шестнадцать или семнадцать. Похоже, не растерял остатки совести. Безусловно, дерзок не в меру, любит придуриваться, но если взяться за щенка как следует, может, и получится что-то путное. Ах да, еще женщины... Ну, с этого и начнем. Настоящий мужчина должен думать головой, а не тем, что болтается между ног, как бы щедро не наделила его в этом отношении природа.
– Ну что ж, вроде бы обо всем договорились, – Правитель с затаенным удовольствием смотрел, как угрюмый крестник переминается с одной босой ноги на другую. Все правильно, время зубоскальства закончилось, пора задуматься о будущем. – Надевай мешок на голову, караульные отведут тебя в темницу, посидишь там денек. Спрашивать ни о чем не будут, так что постарайся сам рта не раскрывать.
Ив не отрывалась от глазка, пока дверь за пленником не закрылась, после подхватила фонарь и побрела в свои покои. Знакомство состоялось, по крайней мере, с ее стороны. И она твердо намерена его продолжить.
II
Утром в день наказания Ив стояла на крепостной стене и наблюдала, как площадь перед дворцом заполняется народом. Посередине светлел новый позорный столб, пространство вокруг было оцеплено солдатами. Кулаки сжимались от злости на отца. Старый хрыч и здесь себе не изменил: приказал заменить старый, почерневший столб на чистенький, странно, что не с отполированными до блеска кандалами. Зачем? Как будто какая-то извращенная забота о крестнике.
– Что ты здесь делаешь? – раздался у нее над ухом недовольный голос Хьюго.
– Собираюсь посмотреть на наказание, – это ж надо, как подкрался! Хорошо, не подскочила от неожиданности. Мысли о разбойничке чересчур отвлекают, а сейчас нужно быть вдвойне начеку.
– Раньше ты не проявляла интереса к подобным зрелищам.
Правитель не обрадовался, заметив дочь на стене, да еще в той части, что выходила на площадь. Если дрянная девчонка попадется на глаза крестнику (не сейчас, конечно, сейчас ему точно будет не до смазливых мордашек), тот, скорее всего, позабудет все свои обещания. Так что интерес дочурки к бывшему разбойнику нужно пресечь в зародыше. Хорошо бы выяснить, торчала она у глазка во время разговора с Жеребцом или нет?
– Отец, я осведомлена... – Ив сделала большие глаза и перешла на шепот. – ...О вашем преступном сговоре. Сюда пришла не столько ради зрелища, сколько для того, чтобы поздравить вас с обретением долгожданного сына. Как чувствовала, что вы появитесь.
– Сдается мне, целью твоей утренней прогулки были упражнения в остроумии. – Девчонка здорово облегчила задачу, теперь ничего объяснять не придется. И, будем надеяться, вид этого молодчика нагишом отбил у нее всякую охоту знакомиться с ним ближе. – Впрочем, поздравления приняты. Боюсь только, проку от такого сына будет не больше, чем от тебя.
– В связи с его бесполезностью вы устраиваете эту торжественную церемонию усыновления? – дочь небрежным жестом указала на площадь. – Какой миленький столбик. Он из сосны или березы? Такой беленький! Наверное, все-таки из березы, ведь гадкая сосна дает смолу и может перепачкать бедненького мальчика.
– Послушай, Евангелина, мне известно, что ты не находишь удовольствия в созерцании наказаний, – тон был бесстрастен, хотя герцог уже начал закипать от мерзкой болтовни, довольно верно передающей манеру разговора придворных дам (хвала Небесам, Берта никогда так не изъяснялась). – Ты меня поздравила, теперь пора уйти. Бедненького мальчика уже ведут. В ближайшие несколько часов его так перепачкают, что смотреть будет противно.
– Но вы-то остаетесь. Вам не противно? Может быть, даже приятно?
– Не то чтобы приятно, скорее, необходимо. Я привык убеждаться в правильности своих действий. Наказание заслуженное. И очень мягкое в сравнении с тем, что он должен был бы получить по закону.
– Правителю не к лицу мелочность. Вы сохранили крестнику жизнь, но не отказываете себе в удовольствии помучить и унизить его. И если б за преступные делишки! Нет, всего лишь за то, что он позволил себе неуместный тон в разговоре с вами. Да еще, похоже, попортил немало крови вашему другу. – Ив понимала: пора придержать лошадей, но не могла с собой совладать. – Помимо мелочности, вы еще жестоки, несправедливы и мстительны!
– Любопытно, какая из тебя вышла б Правительница.
Евангелина не ответила, пытаясь успокоиться. Ну вот, у нее уже руки-ноги трясутся, а старик бесстрастен, как камни крепостной стены, и голос ледяной. Чтобы не смотреть на отца, девушка невольно взглянула на площадь. Бывшего разбойника приковывали к столбу, глашатай читал приговор с вымышленными именем и преступлением. Его величество наверняка придумал что-нибудь погаже, но она ни за что не будет вслушиваться.
– Какая гордая осанка, – неожиданно для себя самой произнесла Ив. – Даже сейчас, у позорного столба. Вы поняли, что сломать его не удастся, так решили унизить и изуродовать? Сейчас он совершенен, а после бичевания... Еще толпа будет глумиться, закидывать всякой дрянью. Могут нос сломать или зубы выбить. – Ив замолчала, смиряя дыхание. Правитель впился глазами в обращенное к площади девичье лицо. – Отец, отдайте его мне, пожалуйста! – глаза дочери, теперь устремленные на него, полыхнули такой зеленью, что Хьюго моргнул. – Вы же сами признали, толка с него не будет. А я привяжу его к себе, он не вернется к прежней жизни, поверьте! Заберу в мой феод, и вы никогда-никогда больше не услышите ни о нем, ни обо мне. Отдайте, молю!
– Ах ты тварь! – прошипел Правитель, вплотную подступая к дочери. – Я лучше повешу его, чем дам вам сойтись! Он опозорил имя своих предков, тебе не терпится запятнать мой герб? – герцог с трудом подавил желание дать мерзавке пощечину – на крепостной стене они были открыты взглядам. Вместо этого он схватил девушку за плечи и как следует встряхнул, надеясь, что та прикусит свой паскудный язык.
Молящее выражение лица Евангелины тут же сменилось торжествующе-издевательским.
– Получилось! Получилось! – она расхохоталась.
– Как мне надоели твои штучки! – Правитель грубо оттолкнул дочь.
– Эта могла бы оказаться последней, если б вы пошли мне навстречу! – продолжала издеваться Ив.
– Евангелина, раз ты шпионила за мной той ночью, то должна была слышать, что я сказал крестнику насчет женщин. Уверен, он не посмеет нарушить это условие. Предупреждаю: как только мне станет известно, что ты взглянула на Филипа, подошла к нему или заговорила, парень отправится на виселицу. И никакие твои мольбы, слезы, уверения в том, что это была очередная безобидная шутка, не помогут. Его смерть будет на твоей совести. Ясно?
– Да! Отец, даже когда я хочу быть с вами мила, ничего не получается! Мне казалось, вы способны понять шутку. На что мне этот молодчик? На него смотреть страшно. Ну, вы понимаете... – Ив потупилась и постаралась покраснеть. – При дворе полно родовитых холостяков, если б я хотела...
– То он совершенен, то на него смотреть страшно, – перебил излияния дочери Правитель. – Будь добра, выбери что-то одно. Мне было б спокойнее, если б ты остановилась на втором. Впрочем, я предупредил.
Девушка не ответила, она вновь смотрела на площадь, оттуда донесся первый щелчок бича. Герцог тоже взглянул вниз. Закричит парень или нет? При его норове, скорее, не издаст ни звука. Не нужно было увеличивать число ударов до дюжины. Некстати вспомнился последний разговор с Томасом, друг был совершенно раздавлен исчезновением этого щенка... А мерзавка опять угадала верно. Кстати, где она? Сбежала, и трех ударов не выдержала. Хотя, если б это ее полосовали, тоже наверняка молчала, как рыба, упрямства ей не занимать.
Ив еще несколько раз поднималась на стену, но проводила там совсем немного времени. Наказание шло, как д олжно. Толпа улюлюкала и швыряла в преступника гнилые фрукты-овощи, тухлые яйца и прочую мерзость. Солдаты из оцепления поглядывали, чтобы никто не кидал камни. Для начала весны день был жаркий, и Филипа напоили водой, видно, по приказу Правителя. После полудня, когда зеваки потихоньку стали расходиться, девушка вновь столкнулась с отцом.
– Придумала очередную шутку? – Хьюго неодобрительно взглянул на дочь.
– Нет, всего лишь размышляю, кто будет ставить на ноги вашего крестника.
– Придворный лекарь, вестимо. Коновалу такое совершенство не поручу, не беспокойся.
– Вы настолько доверяете вашему лекарю?
– Несколько ссадин даже он сумеет вылечить.
– В этом я не сомневаюсь, но вряд ли бедненький мальчик отделается так легко. Раны сильно загрязнены, начнется воспаление. Он уже сейчас без сознания, – Ив бросила взгляд на безвольно обвисшую фигуру у столба.
– Не страшно. При таких неглубоких ранах опасности для жизни нет. Проваляется на несколько дней дольше, вот и все.
– Согласна. Только в бреду бедняжка может, сам того не желая, выболтать страшную тайну. Преступный сговор! – последние два слова Ив опять произнесла страшным шепотом, чуть придвинувшись к уху отца.
Правитель потер переносицу. Вот и не знаешь, сердиться на девчонку или поблагодарить: такой оборот ему в голову не пришел, а предусмотреть его следовало!
– Я могу выходить его, – небрежно произнесла дочь.
– Зачем тебе это? – подозрения Хьюго вновь проснулись, но он не спешил их высказывать. У Евангелины могут быть вполне безобидные причины, она так увлечена своими снадобьями...
– Прежде всего, я хочу опробовать кой-какие шарлатанские эликсиры собственного изготовления, – девушка с усмешкой взглянула на отца. – Не волнуйтесь, хуже от них точно не станет. Еще мне очень интересно послушать его бред. Редкая возможность – узнать подноготную такого бывалого человека. Отменное развлечение! – хохотнула и тут же манерно добавила: – Вы же знаете, отец, как мне здесь ску-у-уш-шно.
Правитель поморщился и махнул рукой, будто отгоняя назойливую муху.
– И, наконец, за пособничество преступнику и последующее молчание я потребую исполнить одно мое желание на выбор.
Хьюго ответил не сразу, прикидывая выгоды и опасности такого сотрудничества. Мотивы дочери вполне убедительны, ложью не пахнет. Возможно, девчонка недоговаривает и, помимо прочего, мечтает беспрепятственно налюбоваться на совершенство со всех сторон. Пускай. Может, сообразит, что в постели с таким не слишком сладко. Парень все равно будет без сознания, глухонемую сиделку за несколько часов не найти, а Евангелина, помимо прочего, быстро поставит его на ноги. Шарлатанские снадобья! Надо же, запомнила!
– Ладно, договорились. Но имей в виду: я буду лично следить за выздоровлением. Как только горячка немного спадет, твои услуги больше не понадобятся.
– Очень хорошо. Мне интересно лишь бредовое состояние, дальше пусть простыни ему меняет сиделка. Подыщите пока старушку побезобразнее или лучше старичка. Мало ли что...
– Благодарю за совет, – благодушно кивнул Правитель. – Да, имей в виду, желание на выбор должно укладываться в разумные рамки. Жить отдельно от меня я тебе не позволю и общаться с Филипом не разрешу.
– О, конечно, конечно! Я еще подумаю, но, скорее всего, ограничусь парой новых платьев, может быть, попрошу к ним сережки и ожерелье... Или украшения уже за рамками?
– Получишь хоть сундук, если будешь строго следовать моим указаниям. Филипа поселю в Западной башне. Сможешь незаметно добраться туда по потайным ходам?
– Попробую.
– Заранее приготовь все необходимое для лечения, пусть будет под рукой. Сама приходи на рассвете, к этому времени парня принесут и приведут в порядок.
– Нет, пусть принесут и оставят в купальне, остальное я сделаю сама.
– Будешь наслаждаться, смывая помои? – Хьюго брезгливо поморщился. – Значит, все-таки совершенен, а не страшен?
Ив закатила глаза.
– Наслаждаться не буду, боюсь, стошнит. Зато смогу быть уверена, что раны промыты как следует, и, значит, выздоровление пойдет быстрее. А совершенен или страшен – для лекаря значения не имеет. Больной должен поскорей встать на ноги. Так, во всяком случае, учила меня мать.
– Что ж, моим людям хлопот меньше. Не забудь: придешь в башню незадолго до рассвета.
***
Ив поспешила уйти со стены – дел на ближайшие двенадцать часов у нее хватало. Прежде всего необходимо было узнать, где именно в Западной башне скрыты потайные двери. Оказалось, там же, где и в Южной, которая после смерти матери служила Евангелине домом. Одна, более очевидная, находилась за картиной в гостиной, другая – внутри гардероба в расположенной этажом выше спальне.
В своих покоях дверь в спальне Ив давно и тщательно замаскировала с обеих сторон, теперь предстояло сделать то же самое в Западной башне. Девушка зажгла свечу и проверила, нет ли крупных щелей по контуру отъезжающей в сторону створки. Пламя колыхнулось лишь в одном месте, у пола – здесь со стороны лабиринта нужно приладить полоску войлока.
За стенкой гардероба находилась узкая каменная лесенка, которая вела к основному проходу в стене второго этажа. Все то же самое, что и в Южной башне. Придется и здесь поставить в основании ступенек легкую раму с перемазанным темной глиной холстом. Несколько угольных штрихов, и в скудном освещении вполне сойдет за каменную кладку, этого хватит, чтобы отвести глаза старику. Блуждания по лабиринту даются ему с трудом, и вглядываться да ощупывать стены он вряд ли станет, а план нужно будет аккуратно подправить. Удивительно, что обладая совершенно крысиной натурой, его величество не переносит тесных замкнутых помещений, едва ли не задыхаться начинает. Хоть в чем-то повезло! Пускай любезный батюшка прикажет замуровать дверь в гостиной, в распоряжении Ив останется вход в куда более заманчивое помещение.
Обезопасив доступ в Западную башню, девушка быстро собрала все необходимое для лечения в корзинку и отнесла к двери за картиной. До рассвета оставалось еще несколько часов, их разумнее всего было использовать для отдыха.
Волнение не давало Ив заснуть, пришлось принять несколько капель снотворного собственного приготовления, а чтобы не проспать, воспользоваться сигнальными часами. Устанавливая стрелку, а потом заводя хитрый механизм маленьким ключиком, дочь Правителя неожиданно погрузилась в воспоминания.
Чудн ые часы подарил отцу заморский посол в те далекие времена, когда Ив была совсем малышкой. Навещая жену, Хьюго захватил диковинку с собой, видно, хотел похвалиться. Пока он объяснял и показывал Альберте, как работает механизм, любопытная трехлетняя девчушка крутилась поблизости, и раздавшийся звон привел ее в необычайный восторг. Герцогиня умилилась, ее муж пребывал в удивлении. «Я-то думал, девчонка перепугается и разревется,» – он и не пытался скрыть разочарования. – «Ладно, забирай, раз понравилось,» – разжал пальцы, но маленькая Ив вцепилась в вещицу пухлыми ручонками и удержала ее от падения.
Заполучить бывшего разбойника столь же легко не получилось, Правитель не выпустил его из цепких когтей. Ничего, времени, чтобы добиться желаемого, у Ив хоть отбавляй, да и первый шаг уже сделан. Для начала нужно поставить парня на ноги, а лучше и быстрее нее никто с этим не справится. Послушать его бред тоже будет весьма полезно, мало ли, какие секреты он выболтает.
Девушка проснулась от резкого дребезжания часов, быстро встала, прошла в купальню, поплескала в лицо холодной водой, оделась и отправилась в Западную башню. Дор огой в груди шевельнулись сомнения, но Ив быстро прогнала их. Она хочет вырваться из дворца? Хочет. Досадить отцу? Безусловно! И, наконец, ей понравился Же... (ох, ладно, надо привыкать) Филип? Еще как! Так в чем сложность? Трусите, моя леди? Вы действительно гусыня, как полагает разлюбезный батюшка? Ах, нет? Тогда вперед!
Евангелина не стала сразу выходить из лабиринта, вначале заглянула через глазок в гостиную. Темно и тихо. Из спальни свет не падает, звуки не раздаются, зато со стороны дворцового коридора, кажется, доносится еле слышный шум...
Слух не подвел. Не прошло и пяти минут, как дверь в покои распахнулась, и вошел Правитель со свечой в руке. Шагнул к стоящему в межоконной нише канделябру и засветил несколько свечек, потом тихо распорядился заносить, сам пошел наверх, видно, собираясь зажечь свечи в купальне.
Двое людей втащили под руки бесчувственное тело. Похоже, его как следует окатили водой на площади или у колодца на хозяйственном дворе. Голова бессильно болталась, мокрые волосы облепили лицо, и Ив вдруг ощутила острый приступ жалости. Филипа тем временем подтащили к лестнице, основание которой находилось совсем рядом с глазком.
– Тяжелый, песий сын, мокрый и воняет, – проворчал вполголоса один из носильщиков. – Может, давай его за ноги и башкой по ступенькам?
– А потом ты сверху вниз лбом проверишь, правильно ли этот сосчитал их снизу вверх, – пропыхтел второй. – Раз главный устраивает его в таких хоромах, тащи и помалкивай.
Первый засопел, и стал помогать товарищу поднимать тело по неудобной винтовой лестнице.
Смотреть больше было не на что, и Ив прислонилась спиной к неровной каменной кладке. Остается ждать, когда люди Правителя справятся с заданием и уйдут.
Это произошло довольно скоро. Девушка услышала, как Хьюго произнес:
– Вы свободны.
Потом до нее донесся щелчок замка и звук задвигаемого засова. То ли в давно пустовавшей Западной башне когда-то жила истеричная дама, опасавшаяся за свою честь, то ли Правитель распорядился обезопасить вход в покои. В любом случае не помешает: во дворце хватает любопытных слуг, да и интриги никто не отменял, а новый обитатель башни непременно заинтересует придворное общество.
Ив дождалась, когда отец направится к лестнице, открыла потайную дверь и шагнула в комнату. Пусть старый хрыч знает, где именно находится вход в лабиринт, глядишь, не станет изучать план и обшаривать остальные стены.
Хьюго молча пропустил дочь вперед, та быстро поднялась наверх, повела носом и прежде чем пройти в купальню, открыла все окна. Снаружи, конечно, свежо, но потом можно будет растопить камин, а дышать помойными миазмами желания не имеется.
– Сами стащите с него штаны или позволите мне? – Ив вошла в купальню. Правитель стоял около большой ванны светло-серого камня и, как показалось девушке, брезгливо разглядывал лежащее там тело.
– Лекарей нынче не учат освобождать бесчувственных больных от одежды? Я не собираюсь прикасаться к парню, пока ты его не отмоешь. Потом помогу перетащить на кровать. Позовешь, – и вышел в комнату, поплотнее прикрыв за собой дверь.
Ив усмехнулась – выставить отца оказалось до смешного просто. Возможно, не последнюю роль в его отбытии сыграл запах, но от него избавиться тоже будет несложно.
Девушка повернула рукоять, и в ванну из трубы хлынула теплая вода. В Алтоне не были редкостью горячие источники, многие крепости строились рядом с ними. Во дворце Правителей поначалу существовал общий бассейн, в который поступала нагретая жаром недр вода. Со временем внутри здания протянули трубы и соорудили в большинстве покоев купальни.
Ив плеснула в воду лавандового эликсира, и дышать сразу стало легче. Потом принялась осматривать бесчувственное тело. Как хорошо, что за плечом не сопит старик, не раздражает «дельными» замечаниями!
Осмотром девушка осталась довольна. Нос и зубы бывшего разбойника не пострадали. Губы искусаны до крови, да еще и рассажены чем-то более твердым, нежели гнилая груша, возможно, камнем. Один глаз подбит, на лбу ссадина и шишка, на плечах и груди несколько синяков, запястья сбиты кандалами, но не сильно. Спина, конечно, разукрашена знатно. Десять (нет, двенадцать! Проклятый старый хрыч!) кровавых полос, края вздулись и побагровели. Парня уже сейчас лихорадит, так что горячка обеспечена. Ну, ничего, справится – молодой, сильный, не изможден ни голодом, ни непосильным трудом, как иные из селян, которых лечила мать. И даже останется красивым, за исключением спины. Свежий шрам от раны в плечо ничуть его не портит, наоборот, пожалуй, добавляет мужественности, но следы от бича... Как у какого-нибудь жалкого конокрада...
Ив закусила губу и приказала себе не отвлекаться. Перед ней больной, его необходимо побыстрей вымыть, перенести на кровать и обработать раны. Без ненужных мыслей дело пошло быстрей, Правитель даже удивился, когда она позвала его.
– Уже? Или тебя так мутит, что решила особенно не утруждаться? – вошел в купальню.
Там одуряюще пахло травами, бывший разбойник, добросовестно вымытый, лежал в пустой ванне, укрытый до плеч простыней. Лицо разбито, осунулось. Может, и впрямь зря?.. Впрочем, нет, нужно было как-то стереть с его губ пакостную улыбочку. Теперь не скоро сможет ее воспроизвести – больно будет.
Хьюго перетащил крестника на кровать, прикрикнув на девчонку, когда та попыталась помочь. Сил у него еще хватает (наверное, потому что не тратил их в молодости на баб), хотя парень здоровый. Любопытно проверить, какой он мечник.
– Сколько проваляется? – сухо осведомился Правитель.
– Горячка, надеюсь, не затянется дольше суток-двух. Синяки и мелкие ссадины исчезнут дня через четыре. Раны на спине подживут за неделю, но смазывать их придется потом еще дней пять, не меньше. Извожу на вашего крестничка ингридиенты с Архипелага.
– Сама напросилась. Сиди при нем, пока горячка не пойдет на убыль. В твоих интересах предупредить меня, как только закончится бред.
– О, непременно! Я уже рассмотрела и потрогала все, что хотела, – съязвила Ив. – С радостью отправилась бы к себе, принимать ванну и спать.
– Тебя еще ждет множество пикантных подробностей разбойничьей жизни, – подбодрил дочь герцог и направился к лестнице.
Ив дождалась щелчка замка, закрыла окна и разожгла камин. Потом спустилась вниз и задвинула засов. Ей вовсе не нужно, чтобы старик нагрянул неожиданно, да и некоторые слуги рангом повыше имеют свои ключи в комплекте с неуемным любопытством и редкой наглостью.
Поднявшись наверх, она осторожно отогнула со спины парня простыню, кое-где уже пропитавшуюся красным, и принялась обрабатывать раны. Жар усилился, начиналась лихорадка. Девушка добавила в воду несколько капель облегчающего боль снадобья и напоила Филипа.
На какое-то время ему полегчало, Ив даже удалось немного поспать в кресле у кровати. Проснулась она от светивших в незавешенное окно солнечных лучей. Парень по-прежнему лежал на животе, дыхание его было неглубоким и прерывистым, вскоре он начал что-то бормотать.
Потянулись часы бреда, сменяемые непродолжительными затишьями после очередного приема снадобья. Ив давно рассталась с излишней стыдливостью, но поначалу, вслушиваясь в слова больного, все же испытывала неловкость. Впрочем, смущение быстро уступило место едва ли не восторгу: бывший разбойник ругался так, что хотелось немедленно схватить бумагу, перо и записывать.
Из потока отрывочных фраз узнать удалось немного. Филип отлично владел простонародной речью, иных словечек и выражений Ив раньше не слышала, хотя, возможно, относились они в большей степени к разбойничьему жаргону. Женщин бывший предводитель, как ни странно, почти не поминал, во всяком случае, не назвал ни одну по имени. Бормотал пару раз что-то вроде «не бойся, пташечка, будет хорошо, обещаю», как-то рыкнул, напугав задремавшую в очередной раз Ив: «Оставь девчонку, я никуда не денусь!» Крестный определенно произвел на парня впечатление, он то и дело возвращался в бреду к их единственному разговору, возражал, ругался, как-то проговорил совсем уж безнадежно: «Да если б не отец, не стоял бы я сейчас перед вами без штанов.»
Фраза насторожила дочь Правителя, и она задумалась, каким мог быть лучший друг ее родителя. Может, он тоже терпеть не мог своего сына. Всегда мечтал о дочери, а родился мальчишка. Смешно, но неправдоподобно – любой, имеющий герб, желает получить наследника, чтобы со временем передать ему вычурную картинку и имя. Конечно, если Отец Небесный послал лишь дочерей, то наследует старшая, и надо надеяться, что родит хотя бы двух сыновей, дабы один носил имя деда по материнской линии.
Поздно вечером в башню наведался Правитель, с порога сунувший в руки дочери корзинку.
– Голодный обморок у сиделки ни к чему, не находишь? – ответил на удивленный взгляд Ив, которая обнаружила под салфеткой большущий кусок пирога с мясом. – Как парень?
– Поднимитесь, взгляните.
– Да уж конечно проверю.
Когда Хьюго вошел в спальню, неразборчивое бормотанье больного внезапно сменилось громкой и продолжительной руганью.
– Давно бредит?
– С утра.
– И как, интересно слушать? – герцог взглянул на дочь с нескрываемой брезгливостью.
– Да, весьма занятно, – ничуть не смутилась та. – Я изрядно расширила словарный запас и надеюсь, что теперь наши беседы станут более живыми.
Правитель хмыкнул. Девчонка и без разбойничьих перлов при желании заставила б покраснеть его гвардию да еще и замковый гарнизон впридачу.
Филипу стало лучше к рассвету. Он утих, задышал ровнее и глубже. Ив убрала с лица больного мокрые от пота волосы и прикоснулась губами ко лбу. Наконец-то прохладный, да и раны на спине выглядят гораздо лучше. Снадобье и мазь действуют отлично – за сутки сняли лихорадку. У придворного лекаря разбойничек провалялся б не меньше недели, а когда встал, его б ветром качало. Ее заботами только мордашка осунулась, и то не сильно.
Девушка разглядывала парня, не в силах оторваться. Голова его была повернута на бок, и подбитый глаз не портил картину. Красивый профиль, мужественный, бровь темная, густая, резко очерченные губы, разбиты, но поцеловать все равно хочется... Пытаясь отвлечься, Ив чуть сдвинула покрывало с плеча и руки, провела кончиками пальцев по гладкой загорелой коже. Адово пламя, он просто невероятно притягателен, на таком можно помешаться... Нет, нельзя! Стиснуть кулак, чтобы ногти впились в ладонь, отрезвляя. Помешаться! На ком? На преступнике и бабнике? Вот уж точно гусыня. Да, он не звал в бреду своих подружек, но почему-то шлялся в один и тот же бордель. Может, конечно, его там дешевле обслуживают, как постоянного посетителя, да только не верится, что такого деньги волнуют.
Евангелина вздохнула и вернула покрывало на место. Пора было уходить.
Известия, принесенные дочерью, так обрадовали Хьго, что он даже не стал выговаривать ей за вторжение через потайной ход.
– Прекрасно! – заявил, выслушав отчет. – Надеюсь, и ты довольна. Вволю налюбовалась на совершенство, расширила словарный запас. Сколько пищи для души! Да еще желание на выбор...
– Было бы на что любоваться! – огызнулась Ив. – Изуродованная плоть! О загнанном в рамки желании я и вовсе молчу.
– Отказываешься?
– Еще чего!
Ив вздернула нос и, не прощаясь, удалилась через потайную дверь, а Правитель вызвал дворецкого, приказал ему срочно разбудить каменщика и привести к входу в Западную башню. К удивлению слуги и мастерового, его величество следил за заделыванием странной дыры в стене от укладки первого камня до последнего.
***
Филип проснулся после полудня. Открыл глаза и никак не мог сообразить, где находится, более того, понятия не имел, как сюда попал. Он собирался прошвырнуться в столицу, потолкаться по кабакам, дабы разузнать последние новости, и провести время со знакомой девчонкой из «Веселого бычка». Да, точно, прекрасно помнит, как перекидывался шутками с хозяйкой заведения. Э, что за дурацкое слово? Заведение... Бордель! И где же угораздило проснуться?
Эта комната чересчур хороша для веселого дома. Просторная, с высокими окнами, сейчас закрытыми золотистыми занавесями, которые тепло светятся из-за яркого весеннего солнца. Отштукатуренные стены с ненавязчивым растительным рисунком тоже ничуть не напоминают голый камень или неструганные доски в тесных грязноватых клетушках, почти полностью занятых раздолбанными кроватями. Здешнее ложе, более чем просторное, совершенно не загромождает комнату. Удобный тюфяк, тонкое белье... Адова кочерыжка, куда он попал?!
Он прислушался: никаких звуков. Снаружи вроде бы доносятся голоса, но не разберешь, о чем говорят. Значит, надо встать и осмотреться, вон и дверь какая-то виднеется, невысокая, наверное, ведет в чулан... А туда не худо бы наведаться, или поискать ведро под этим роскошным ложем?
Первое же движение далось с трудом, а спину почему-то засаднило. Да что ж такое? Напился в борделе, не поделил девчонку, получил по башке и провалялся сутки без памяти? Но почему так зверски болит спина? К тому же это не бордель. Неужто приглянулся какой-нибудь знатной леди? Угу, которая случайно забрела к «Веселому бычку», щас. Ну и где ведро? Под кроватью ничего нет, даже пыли. Придется тащиться в чулан.
Чулан на поверку оказался просторной купальней со здоровенной ванной из светлого камня и немаленьким зеркалом на стене. «Я сюда вполне впишусь, составив чье-то полное счастье», – с иронией подумал Филип. – «Да где же?.. А, вон.» Справив нужду, посмотрел на свое отражение, скривился. «Морда разбита, а ни хрена не помню. Нет, на такое леди вряд ли польстится. К шлюхам, мой лорд, к шлюхам. Они не будут визжать со страху при виде вашего стояка. Да что там со спиной?.. Надо в зеркало глянуть.»
Представшее взору зарницей осветило мозг, память вернулась до мельчайших подробностей. Площадь, столб, толпа, боль, вонь, мухи... Пустой желудок вывернулся наизнанку, ноги стали ватными, Филип, схватившись за край ванны, опустился на колени. Через несколько минут рвотные спазмы прошли, и парень сумел встать.
«Ну и влип!» – пронеслось в голове. – «Какого лешего я согласился? Сейчас бы все уже было кончено...» Потом сообразил: нет, сейчас все бы только начиналось – дознание, издевательства, возможные пытки. До конца дорожки было б очень и очень далеко, и все по кочкам, по кочкам. «А, ладно, плевать. Хуже-то не будет. Позорный столб, исполосованная спина... Да-а, докатился... Жаль, отец не дожил... Ничего себе дружок у него, ловко взял в оборот. Крестный… Тот еще прыщ на заднице. Ладно, я тоже, помнится, умел в считанные минуты доводить до белого каления.»
Филип присел на край ванны, сполоснул лицо, морщась, хлебнул теплой воды, которая оказалась не так уж плоха на вкус. Стало полегче, ноги перестали дрожать. Он прикинул, сколько времени провалялся без сознания. Раны на спине начали затягиваться, значит, прошло дня четыре, не меньше. А встать получилось довольно легко, да и сейчас он не чувствует себя таким уж обессилевшим. Непонятно. А что там со щетиной? Задумчиво потер рукой подбородок и щеки, пытаясь припомнить, когда в последний раз брился. Когда в столицу двинул, точно! Значит, за пару дней до появления в «Бычке». Получается, около недели назад. Глянул в зеркало, еще раз прошелся ладонью по низу лица. Нет, за неделю сильнее отрастает. Да пошли они, эти загадки! Рано или поздно придет кто-нибудь, еду принесет или просто проведать, у него и можно будет спросить. И все же, кто с ним сидел?..
