Текст книги "Крёстный сын"
Автор книги: С. Алесько
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 30 страниц)
– А вы? Вы сумеете? – Евангелина, наконец, подняла голову, и герцог с трудом подавил довольную улыбку. Ненадолго хватило ее выдержки! Щеки пылают, глазенки позеленели, словно лес весной, и сверкают, как у необъезженной кобылицы.
– Не думаю, что этот молодчик сунется во дворец, даже прослышав о твоей неземной красоте.
– Да вам плевать на мою безопасность! Вы просто мстите за непокорность! – Ив, окончательно убедившись, что кротость и хорошее поведение возымели не больше действия, чем ругань и дерзкие выходки, дала себе волю. – Иногда мне кажется, что вам просто необходимо время от времени кого-нибудь мучать! За этим и наезжали в замок ма...
– Молчать! – Правитель саданул кулаком по столу, чернильница подпрыгнула, брызнув на зеленое сукно черным. Раздразнил на свою голову... Ну что стоило спокойно сказать, что решение серьезное, нужно время подумать, посмотреть, действительно ли она переменилась к лучшему. Жил бы спокойно еще несколько месяцев, а теперь... Политик хренов! А дрянная девчонка все-таки умна, пожалуй, даже чересур. Прочитала его мотивы верно, даже те, о которых сам старался не думать. Нет, Берту мучать и в голову б не пришло, жена любила его и даже была в какой-то степени дорога, особенно поначалу, а эту так бы и придушил...
Ив после того разговора вернулась в Южную башню, где жила, вне себя от бешенства. Старый хрыч снова ее унизил! Ему ничем не угодишь: ни примерным поведением, ни успехами в целительстве (а ведь он сам пользуется некоторыми ее снадобьями, это она выяснила точно, подглядев пару раз за готовящимся ко сну любезным батюшкой), даже ее распрекрасная внешность ему поперек горла (как, впрочем и ей – хоть в чем-то сошлись, надо же!). Она, значит, кобылка. Ну ладно, ваше величество, у племенной кобылки должен быть лучший жеребец, не так ли?
Жеребцом, которого некстати помянул Правитель, прозывался предводитель очередной разбойничьей шайки, промышлявшей на дорогах Алтона. Хьюго не слишком преувеличил насчет героя баллад. Хотя песен о новоявленном разбойнике пока не сложили, баек о нем ходило немерено, и было отчего. Большинство набегов его шайки проходило успешно и на редкость бескровно, а жертвами ограбления становились лишь богатые путники. В раздаче денег беднякам Жеребца пока не уличили, но малоимущие алтонцы все равно относились к тому с приязнью. Он не только щипал толстосумов, но и был не дурак по части их хорошеньких жен и дочек, которые, поговаривали, отвечали ему взаимностью.
Ив поначалу отнеслась к разговорам о новом предводителе с изрядной долей раздражения. Очередной самодовольный самец, видимо, на редкость удачливый. А ведь если б не он, можно было бы попробовать добраться до своего замка – какое-то короткое время на дорогах царили мир и покой. Но стоило ей решиться и начать готовиться, как появился этот Жеребец. Нетрудно догадаться, за что он получил свое прозвище. Неужели разбойники выбирают предводителя, померявшись?..
Впрочем, злость мучила Ив недолго, ровно до того момента, как успехи Жеребца на разбойничьем поприще всерьез обеспокоили Правителя. Обнаглевший негодяй теперь не только грабил проезжих, он взялся похищать молодых женщин и девушек приятной внешности из состоятельных семейств. Да, все они спустя некторое время возвращались домой (обычно после уплаты выкупа, хотя поговаривали, что кое-кто и даром), но их мужья, отцы и братья были весьма недовольны. К удивлению Ив, похищенные женщины, по слухам, вспоминали плен едва ли не с самыми теплыми чувствами.
Постепенно ушей Евангелины стали достигать разговоры о молодости знаменитого разбойника, его привлекательной внешности и обходительности с дамами. Подобные рассказы не могли не будоражить пылкого воображения девушки, особенно учитывая отношение Хьюго к удачливому преступнику. После очередного доклада Тайной службы Правитель распорядился начать охоту на Жеребца, не жалея сил и средств. На первых порах каждое известие о новой проделке разбойника, позволившей ускользнуть из лап герцога, необычайно радовало Ив, но после достопамятной беседы с отцом она стала мечтать, чтобы парня поймали. «Значит, вы уверены, ваше величество, что здесь, во дворце, сумеет уберечь меня от Жеребца? Посмотрим!»
Возникший однажды ночью в голове план казался простым и невероятно дерзким. Какая опасность больше всего пугает, когда она размышляет о побеге? Попасть в лапы разбойников и стать их игрушкой. Но если пуститься в бега с одним из этих самых разбойников, причем далеко не последним, что ей может угрожать? Насколько она успела разобраться в мужчинах, они терпеть не могут делиться тем, что по-настоящему дорого. А уж задурить голову молодчику, который столь падок на женщин, ей труда не составит. Да, судя по рассказам, он ценит разнообразие, но она его женить на себе и не собирается, а удержать рядом пару недель при ее внешности и способности притворяться – что может быть проще? Девственностью, конечно, придется пожертвовать, ну и ладно. Ей давно не шестнадцать, не умирать же старой девой, в самом деле! Интрижка с опытным приятным мужчиной, которого к тому же ненавидит отец, который поможет ей вырваться на свободу – сплошь розы, ни одного шипа.
***
С той самой ночи Евангелиной овладела лихорадка ожидания. Девушка почти безотрывно следила за Хьюго, стараясь не пропустить ни одного отчета Тайной службы о действиях по поимке Жеребца. Около месяца спустя надежды Ив оказались под угрозой: разбойника довольно серьезно ранили при попытке ареста, но он в очередной раз ушел благодаря искусному владению мечом. Теперь Тайная служба разрабатывала новый план, основанный на словах осведомителя. Оказалось, знаменитый предводитель время от времени наведывается в один и тот же столичный бордель.
– Очень уж просто все выйдет, если он и впрямь сунется в эту дыру после того, как недавно чуть не попался, – Правитель в задумчивости потер переносицу. Охота за обнаглевшим преступником оказалась неожиданно увлекательной и замаячившее впереди окончание не столь уж радовало. – Установите в заведении постоянный пост. Берите молодчика, когда он ляжет с девкой, может, не успеет тогда до меча дотянуться. В противном случае вам, боюсь, рассчитывать не на что, – Хьюго усмехнулся, глядя, как мрачнеет его человек. – Брать живым и по возможности не покалеченным. Мне необходимо с ним побеседовать, да и взглянуть, так ли хорошо он владеет мечом, будет не лишним.
– Да, мой лорд, – пристыженный сотрудник Тайной службы поклонился и вышел.
Спустя пару недель Ив сидела на корточках, прислонившись спиной к каменной кладке потайного хода в стене кабинета Правителя. С недавних пор она проводила здесь почти все время – желание увидеть Жеребца превратилось едва ли не в наваждение. Отец тоже ждал поимки разбойника, более того, собирался, не откладывая, познакомиться со знаменитым предводителем.
Устав от неудобной позы, Ив встала и принялась разминать конечности, стараясь производить как можно меньше шума. Стены толстые, но осторожность не помешает, особенно когда имеешь дело с коварным старым хрычом.
На самом деле Хьюго в свои шестьдесят с небольшим вовсе не выглядел дряхлым, но Ив доставляло особенное удовольствие мысленно обзывать отца. Ребячество, конечно, но чего ради себе запрещать?
Девушка заглянула в глазок, отлично зная, что за прошедшие полчаса ничего не изменилось. Правитель по-прежнему сидел за рабочим столом и что-то читал, время от времени макал перо в чернильницу и делал пометки. Его дочь ненавидела это занятие. Герцог обычно предавался ему, когда она приходила в кабинет для очередной воспитательной беседы. Старик ни разу не предложил ей сесть, хотя напротив стола имелась пара удобных кресел, да и от чирканья перышком отвлекался далеко не сразу. Все правильно, непокорную дочь следует еще и унизить, нудных нотаций и гневных воплей недостаточно.
Задумавшись, Ив вздрогнула от резкого стука в дверь. Правитель удовлетворенно хмыкнул, отложил перо, аккуратно, не спеша, убрал бумаги в ящик. Вот ведьмин хвост! Появится ли у нее когда-нибудь подобная выдержка?
– Войдите! – ответил Правитель.
Двери распахнулись, и один из гвардейцев, несших караул у кабинета, доложил о прибытии арестованного в сопровождении людей из Тайной службы. Хьюго, еле сдерживаясь, чтобы не потирать руки от радости, приказал ввести пленника. Ив приникла к глазку, не в силах поверить, что ожидание закончилось.
Двое конвойных втолкнули в кабинет арестованного, босого, одетого лишь в штаны из линялой, когда-то выкрашенной индиго парусины. На голове у него был мешок.
– Развяжите ему руки, – приказал Правитель. – Мне нужно с ним побеседовать, допросы начнутся позже.
– Освобождать его опасно, мой лорд, – почтительно возразил один из конвойных.
– При наличии решеток на окнах и караула у дверей – вряд ли. Молодчик безоружен, у меня при себе кинжал, да и старческой немощью пока не страдаю.
Конвойные быстро выполнили приказ и покинули кабинет.
Освобожденный разбойник стащил с головы мешок, бросил его на пол и как ни в чем не бывало принялся разминать затекшие руки, глядя на Правителя из-под спутанных рыжевато-русых волос. Хьюго откинулся в кресле и в свою очередь внимательно изучал пленника.
Приникшая к глазку Ив с неудовольствием ощутила, как колени слабеют, а сердце ускоряет ритм. Проклятый разбойник оказался хорош сверх ожиданий. Высокий, ладно сложенный, с крепкими мускулами, заметными, но не выпирающими уродливыми буграми, как у цирковых силачей. В отличие от бледных гвардейцев и придворных, на которых дочь Правителя нагляделась, блуждая по потайным ходам, пленник был загорелым аж до пояса штанов, и медовый (или казавшийся таковым в теплом свете свечей) оттенок кожи невероятно ему шел. А главное, предводитель не выглядел испуганным, покорным или униженным, но и наглость, которую Ив заочно приписала известному бабнику, в его позе и взгляде отсутствовала. Стоит себе, поглядывает с умеренным любопытством, руки растирает, они, наверное, болят. Сизые следы от врезавшихся веревок даже ей видны. «Интересно, свое прозвище он получил за то, о чем я тогда подумала?» – пронеслось в голове у Ив. – «Ох, да что ж такое? Стоило увидеть полуобнаженного мужчину приятной наружности, не похожего на лощеных придворных, и в голове остались одни скабрезности!»
– Я думал, ты старше, – нарушил молчание Правитель.
– А я полагал, вы моложе, – к удивлению Ив, не полез за словом в карман разбойник.
– Не советую дерзить.
– Я пытался пошутить, – на лице пленника расцвела ехидная кошачья улыбка, которая сильно не понравилась Правителю.
Его дочь чуть не до крови закусила губу, ибо при виде ямочек, появившихся на подернутых щетиной щеках парня, внутри что-то оборвалось и упорно не желало вставать на место.
– Твое положение определенно располагает к веселью. Кстати, если ты не понял: я – Правитель Алтона и привык к обращению «ваше величество», в крайнем случае – «мой лорд».
– Да сказали мне, к кому ведут, величество. Только я не дурак. Прекрасно понимаю: в моем положении единственная радость – обращаться к любому, как захочется. А вы, папаша, уж точно не мой лорд.
Ив сжала кулак и закусила для разнообразия костяшки пальцев. Отец Небесный, неужели ей и вправду довелось услышать, как кто-то посмел отвечать Правителю в его же излюбленном прохладно-издевательском тоне? Оказывается, не только Евангелина Адингтон на это способна. Разбойник, ей, пожалуй, еще и фору даст – такой оскорбительной легкости она пока не достигла.
– Тебе безразлична собственная участь? – Хьюго тоже уловил знакомые по разговорам с дочерью нотки, и добавил в голос равнодушной любезности, которая замечательным образом выводила Евангелину из себя.
– А у меня есть выбор? – удивился пленник, потом пожал плечами. – Участь, да, по большому счету, пожалуй, безразлична.
– Похоже на то! Иначе ты б держался подальше от столицы вообще и от своего любимого заведения в частности, – не без сарказма усмехнулся герцог.
Разбойник промолчал.
– Как тебя зовут?
– Не тратьте время на пустые вопросы. Вы ж знали, ради кого оставляли засаду в «Веселом бычке».
– Не тебе печься о моем времени. Мне известна лишь кличка. Вряд ли Жеребец – нареченное имя, данное новорожденному.
– Да, в колыбели с конями меряться мне было не под силу, – похабно ухмыльнулся разбойник, подтверждая подозрения Ив. – Только вот в чем штука, величество: я так давно откликаюсь на прозвище, что настоящее имя позабыл.
– Ну, знать имя было такое, что забыть не жалко, – Правитель смотрел на молодца с издевкой. – А кличкой можешь заслуженно гордиться – с ней ты многого достиг.
– Гордиться мне особо нечем, – Ив заметила, что пленник на долю секунды помрачнел, но не успела она удивиться, как на губах парня вновь заиграла кошачья улыбочка. – Но каяться и валяться у вас в ногах, моля о пощаде, не собираюсь, почтеннейший не мой лорд.
– Мне твое раскаяние ни к чему. Да и тебе выгоднее попытаться разжалобить судью или священника. Я хочу знать, как тебя нарекли родители и кто они.
– А величеству не приходит в голову, что я могу назваться кем угодно, даже вашим ублюдком? Как поймете, вру или нет?
– Ко всем твоим прочим недостаткам, ты еще и болтлив... – с подчеркнутым сожалением сказал Правитель. – Если б хотел изворачиваться, сразу и назвался б каким-нибудь Джоном-из-хлева.
– Да уж очень лестно с величеством беседовать, вот и лезу из кожи вон, пытаюсь имя позаковыристей выдумать.
Ив зажала рот рукой, чтобы не прыснуть. Адово пламя, разбойник оказался не просто привлекательным молодцом, она б и от друга такого не отказалась.
– Думай быстрей, или придется прибегнуть к помощи палача. Один вид его инструментов заставляет воображение нестись вскачь, правда, по не самой приятной дороге.
– Прикажете пытать, только чтобы узнать имя? – в голосе разбойника не слышалось ничего, кроме тени удивления. – К чему вам? Требуется повесить Жеребца, а до Джонни-из-хлева никому нет дела.
Правитель промолчал и вновь принялся разглядывать пленника. Наглый молодчик вызывал все большее недоумение. Будь он простолюдином, вел бы себя почтительнее и, скорее всего, быстро начал бы ныть и молить о пощаде. Может, и впрямь чей-то ублюдок? Бастарды часто наделены непомерной гордостью, а стоит отцу перенести внимание на законного наследника, как в них просыпаются жгучая обида и желание отомстить. Хм, пожалуй, вывод верный... Выговор и манера разговора у парня правильные, хотя среди простонародья наверняка сумеет сойти за своего. Необходимо выяснить настоящее имя щенка, по возможности не прибегая к пыткам. Мало ли, на что сгодится такой ловкач, к тому же, по слухам, неплохой мечник. В Тайной службе большинство людей мечами владеет слабо... Ладно, успеется придумать, как его использовать, пока нужно побольше выяснить о происхождении. Если расчет верен, проще всего это сделать, уколов гордость разбойника. Она у него определенно имеется, пожалуй, даже в избытке: вон как головой вскидывает. Ни дать ни взять, породистый жеребчик, и сейчас узнаем, из чьей конюшни.
– Не могу не согласиться, Джон-свинопас и правда никому не интересен. Но я Правитель Алтона, и моя обязанность – поддерживать порядок во всем, и в делах, и в стране. Мне необходимо знать, в каком именно хлеву плодится подобная тебе шваль, – Хьюго не поскупился на презрение в голосе, дополнив слова соответствующим взглядом. Расчет оказался верным: пленник дернулся, будто его ударили.
– Ф илип Олкрофт.
– Что-о-о? – чуть ли не взревел Правитель, заставив дочь вздрогнуть.
– Вы хотели знать мое настоящее имя, это оно и есть. Филип Олкрофт, коли не расслышали. Так что я сам лорд, если уж на то пошло, и вам вассальной клятвы не приносил.
Правитель побледнел и поднялся на ноги. Он сверлил взглядом лицо разбойника, но тот и не думал прятать глаза. Смотрел спокойно, без вызова, как человек, сказавший правду, которая ему глубоко безразлична.
– Хочешь сказать, паршивый щенок, что герцог Томас Олкрофт – твой отец?
Волнение Хьюго поразило Ив, она никогда не видела отца таким. Девушке и в голову не приходило, что он может не только испытывать какие-либо чувства, кроме ярости, но еще и проявлять их. Что до происхождения пленника, ей было все равно. Звали его Жеребцом или Филипом – какая разница? Он понравился ей, как никто прежде. Да, это раздражало, ибо Евангелина ненавидела и презирала любые проявления слабости в себе, но раздражало лишь отчасти. Ведь лучше вырваться на свободу с приятным мужчиной, а не с каким-нибудь грубым самовлюбленным болваном, коим вполне мог оказаться предводитель разбойничьей шайки.
– Да, он мой отец, – равнодушно пожал плечами разбойник. – Если подумываете об очной ставке, замечу – лорд Олкрофт и раньше плохо представлял, как я выгляжу. А тут столько лет прошло, может и не признать. Или скажет, что не признал.
– Герцог Олкрофт уже пять лет как мертв, – произнес Правитель, механически садясь в кресло. Оправиться от неожиданного известия оказалось не так-то просто. – Но у меня есть способ узнать правду. Снимай штаны.
Ив не поверила ушам и вжалась в стену, еще теснее приникая к глазку.
– Зачем? – по-прежнему спокойно спросил пленник. Известие о смерти отца (если герцог Олкрофт действительно приходился ему отцом), казалось, не произвело на парня никакого впечатления.
– Уж конечно не затем, чтобы позволить мне насладиться зрелищем твоего главного и, похоже, единственного достоинства, – немного придя в себя, Правитель вновь ударился в сарказм. – Быстро, иначе позову стражу, и тебя разденут!
Хьюго не доставляла удовольствия сложившаяся ситуация. Она к тому же до тошноты напоминала сцену из сопливого романчика, которые обожала покойная Берта. Пропавший наследник, родимое пятно... Тьфу! Странно, что Евангелина не читает подобную дрянь, правда, мерзавка пошла дальше. Откопала в библиотеке толстенный том со скабрезными картинками, замусоленный не одним поколением прыщавых юнцов. Там все страницы слюнями заляпаны или чем похуже, а она его уже полгода у себя на ночном столике держит, он проверял. Правитель, наблюдая краем глаза за обнажающимся парнем, почувствовал себя еще хуже, когда сообразил, что дочь с ее любовью подглядывать может быть свидетельницей отвратительной сцены.
Ив происходящее не отвращало, наоборот, вызывало жгучее любопытство. Поставив себя на место пленника, девушка подумала, что со стыда б, конечно, не сгорела, но неловкость определенно испытывала бы. Разбойник же снял штаны, будто был один в комнате и собирался ложиться спать – без спешки, суеты и попыток хоть как-то прикрыть самое сокровенное. Вид этого самого сокровенного развеял малейшие сомнения относительно происхождения разбойничьей клички. Адово пламя, как же он выглядит, когда желает женщину?..
Парень бросил штаны на пол рядом с мешком, переступил с ноги на ногу и вопросительно взглянул на Правителя. Тот, проклиная про себя день, когда Евангелина узнала о существовании лабиринта, покрутил пальцем в воздухе, мол, повернись.
– Задом? – издевательски поинтересовался разбойник. – А потом нагнуться прикажете?
– Правым боком! – рявкнул Хьюго, багровея.
– Ох, у меня прям от сердца отлегло, – проворчал пленник, выполняя приказ.
Правитель предпочел оставить похабщину без внимания, а Ив в своем тайнике зажимала рот уже обеими руками. Гвардейцы были мастера по части скабрезных шуточек, но этот... Да еще в таком незавидном положении! Но что же хочет увидеть отец? Присмотревшись, она заметила сбоку на правом бедре пленника довольно крупное родимое пятно, напоминавшее почку. Правитель, судя по заковыристой ругани, тоже его разглядел.
– Одеться можно? – буркнул парень.
– Да.
– Родинку хотели увидеть, величество? – пленник, которого действительно звали Филипом, натянул штаны.
– Как раз таки не хотел, ничтожество.
Разбойник криво усмехнулся, будто отдавая должное находчивому ответу, но ничего не сказал. Молчал и Правитель. Он рассматривал парня, пытаясь разглядеть в нем черты покойного друга, но не находил ни малейшего сходства. То ли ярость глаза застит, то ли... Нет, пятно то самое, сомнений быть не может. Уму непостижимо, как им с Томасом не повезло с детьми! Жена подарила Олкрофту сына, но чем этот наглый красавчик, погрязший в преступлениях и распутстве, лучше его дочери, бестолковой строптивой куклы? Пожалуй, даже хуже, ведь щенок втоптал в грязь родовое имя.
– Вы хорошо знаете... знали... герцога Олкрофта? У него было очень похожее родимое пятно, – пленник прервал молчание, которое, казалось, начинало его тяготить.
– Я не только знал твоего отца, но и удостоился чести быть его лучшим другом, – процедил Правитель, стараясь не сорваться на крик. – В свое время Томас попросил меня стать крестным его первенца. И пятно, которое я имел несчастье только что разглядеть на теле висельника, двадцать с лишним лет назад мне довелось видеть на ножке младенца.
Филип сочно ругнулся, и вид у него при этом был донельзя растерянный.
– Заткнись и слушай! – рявкнул Правитель, перебивая цветистую тираду пленника. – Ты – мой крестник, щенок, и тут ничего не поделаешь. Твой отец был благородным воином, замечательным другом и верным соратником...
Филип как будто хотел что-то сказать, но почел за лучшее в последний момент поперхнуться.
– Не думал, что придется испытать такое, – продолжал Хьюго, – но теперь я рад, что Томас не дожил до этого дня. Лучше знать, что твой сын мертв, чем видеть, во что он превратился.
– Спасибо на добром слове, дорогой крестный. Позорить память герцога мне не интересно, так что можете с чистой совестью повесить Жеребца, а для порядка записать, где следует, что звали его Джон...
– Если ты еще раз позволишь себе раскрыть рот, пока я не закончу...
Тон Правителя был вкрадчивым, и все же Филип не только закрыл рот, но и покрепче сжал губы. Старик раздражал, правда, вызывал, скорее, не желание схватиться за меч (...которого у него теперь нет. Отличное было оружие, привезено аж с Архипелага, служило верой и правдой столько лет... А сегодня ночью, пока предводителя связывали, от попытки побега удерживая ножом у горла вусмерть перепуганной девчонки, тот жирдяй вогнал клинок в щель между камнями стены, тупя и портя лезвие, потом повис на рукояти всей тушей, раздался громкий треск...) Так вот, старик вызывал неуемную жажду поиздеваться, довести до крика, до пены у рта. Давненько не приходилось испытывать подобное... Может, открыть сейчас рот и уставиться на манер недоумка? Что величество сделает? Впрочем, понятно, что. Даст в морду, у такого не заржавеет, по глазам видать. Нужно это пленному разбойнику? Пожалуй, нет. Ведь непременно захочется дать сдачи, благо руки свободны, а крестный схватится за кинжал... Да вобщем и неплохо выйдет, все лучше, чем болтаться в петле с вываленным на плечо языком и мокрыми штанами. Эх, надо было раньше об этом думать. Не стоило выбираться из предпоследней ловушки. Подался б вперед, а не назад, и рана оказалась бы смертельной... Э, а что там величество вещает? Неужто опять удастся вывернуться?
– ...не так-то просто отправить на виселицу единственного сына покойного друга, да еще и моего крестника. Я решил оставить тебе жизнь и дать возможность искупить прошлое, если ты пообещаешь, никогда впредь не возвращаться на преступную дорожку.
– Вы, конечно же, поверите моему слову, – Филип и не пытался скрыть мрачную иронию.
– Поверю. Ты меня еще ни разу не обманул. Если не ошибаюсь, даже не пытался.
– Случай не представился. В ваши годы пора бы знать, что преступникам и швали доверять нельзя, – ну не получается сдержаться, хоть плачь! И на виселицу уже расхотелось, но принимать подачки от лучшего друга герцога Олкрофта... Впрочем, старик кое-кому крестным приходится. Наверное, мать в свое время настояла, чтобы в обряде ограждения новорожденного от зла при наречении имени одну из четырех сторон света закрывал не родич и не вассал. Мужу-то ее вряд ли было дело, окажется у наследника защитник за пределами феода или нет. Значит, Олкрофт, по большому счету, здесь не при чем, за крестного нужно матушку благодарить. Э-эх-х!
– Законченный преступник мог бы соврать насчет своего имени. Кстати, я рад, что ты вполне трезво себя оцениваешь, – хмыкнул Правитель, которого норов парня начинал забавлять. – Это может стать первым шагом в новую жизнь.
Ив ломала пальцы, сама не зная, какого ответа ждет от разбойника. Если он откажется, Правителю придется отправить его в темницу, а дальше все просто. Кувшин вина с сонным снадобьем для стражников и тюремщика, соблазнительное платье, лукавая улыбка, томный голосок. Даже Ледянице любопытно взглянуть на Жеребца, вот и все, а вы что подумали? Потом потайной ход, ведущий в город, и свобода. Если же новообретенный крестничек согласится на заманчивое предложение... Ну что ж, у нее будет возможность узнать его получше. К тому же, отец может всерьез увлечься перековкой... кхм... сына, и тогда, возможно, позволит дочери жить спокойно подальше от столицы. Как бы там ни было, в ближайшее время скучать не придется. Ни ей, ни Правителю, ни разбойнику.
– Так что решаешь? – прервал затянувшееся молчание Хьюго. – Если собственная участь безразлична, почему не попытаться что-то изменить? Не получится – всегда успеешь попасть на виселицу.
– Мне нравится ваша прямота, крестный. Да и уговаривать умеете. Ладно, вот вам мое слово: с этой минуты я не занимаюсь преступными делишками и всячески стараюсь вести себя в соответствии с моим славным происхождением. Довольны?
– Доволен, но этого не достаточно. Слишком уж ты отличился на большой дороге, так что без наказания не обойтись.
– Ну, понятное дело. А если б я упал вам в ноги с изъявлениями благодарности, наказание последовало бы?
– Не дерзи, щенок, будет только хуже. Пока я склоняюсь к суткам у позорного столба и десяти ударам бичом. Хочешь выторговать еще что-нибудь?
– М-м... – Филип сделал вид, что задумался. – Клеймо на лоб? Вырванные ноздри? Уши только не отрубайте, мне нравится, когда девицы ласкают их язычком.
Правитель только головой покачал. Пусть себе парень потреплется. В целом-то держится неплохо, другой бы на его месте и впрямь в ногах валялся, а это, право же, противно.
– А еще меня мучит любопытство, – не унимался крестник. – Что вы скажете людям, которые меня схватили? И под каким именем я буду стоять у столба?
– Уж конечно не под именем твоего отца! Поимкой занималась Тайная служба, они привыкли не задавать вопросов и держать рот на замке. Смотреть тебе в лицо надобности не было, да и не разглядишь там ничего за такими-то патлами. Мои люди руководствовались другой, более доступной в борделе приметой, – Филип нахмурился и поддернул штаны. – Я имею в виду свежий шрам от раны в плечо, – злорадно пояснил Хьюго. – Так что приведешь себя в надлежащий вид, перестанешь выглядеть как разбойник, и опасность быть узнанным исчезнет. Да, еще о внешности...
Правитель встал, подошел к пленнику, сгреб с его лица волосы и, не выпуская их, принялся изучать стоящего перед ним, чуть порачивая голову крестника то в одну, то в другую сторону.
– Нравлюсь? – не выдержал парень.
– На отца не похож, разве что осанка та же, – Хьюго разжал пальцы и чуть ли не с брезгливостью оттолкнул голову бывшего разбойника.
– Слуги в замке болтали, я пошел в мать.
– Возможно. Герцогиню Олкрофт я знал плохо, – Правитель слегка задумался, пытаясь вспомнить, как выглядела жена Томаса. Да какая, впрочем, разница? Сомнений в происхождении мальчишки нет. – Моя дочь тоже не имеет со мной ничего общего, – проронил он, выходя из раздумий.
Это было неправдой. Вернее, и герцог, и Евангелина, считали, что так и есть, но любой, кто видел их рядом, ни на миг не сомневался, что перед ним близкие родственники.
Хьюго тут же пожалел, что столь некстати вспомнил о дочери. Давно небритую, помятую физиономию крестника осветила омерзительная улыбочка, из-за чего парень стал похож на кота-пройдоху, получившего в свое распоряжение горшок сметаны.
– Познакомите с молодой леди? Ходят слухи, она сказочно красива...
– Ну и наглец! – Правитель не удержался от недоброго смешка. – Даже если забыть, кто ты есть, какой отец станет знакомить тебя с дочерью, увидев разок без штанов? Впрочем, хорошо, что ты сам завел этот разговор. Заруби себе на носу, – (Хьюго подумал об иной части тела, но не стал скабрезничать.) – С этого дня женщины для тебя не существуют, в особенности моя дочь.
Улыбка Филипа, вновь повергшая Ив в трепет, тут же исчезла.
– Да пошутил я насчет знакомства. На принцесску не позарился бы, даже если б мне ее навязывать стали, – буркнул бывший разбойник. – На кой мне балованная дочка аж самого Правителя? И с чего это я должен отказаться от женщин?
– Видишь ли, не только ты шутить умеешь, – заявил довольный Правитель. – Поживешь в воздержании пару-тройку месяцев, там посмотрим. Сам подумай: если хоть одна женщина во дворце увидит тебя без штанов, сразу пойдут разговорчики. Тут и не самые сообразительные свяжут исчезновение Жеребца с твоим появлением при дворе. Нам это не нужно, как считаешь?
– Сдались мне ваши придворные дамы и служанки! Я преспокойно могу прошвырнуться в бордель, ноги не отсохнут, – упорствовал Филип.
– Дорогой крестник, думаю, ты поймешь мое желание подержать тебя несколько месяцев под домашним арестом, – провозгласил Хьюго. – Да и воздержанию полезно начать учиться. Воину иной раз по полгода приходится обходиться без женщин.
– Опять шутите? А маркитантки на что?
– Маркитанток во дворце нет и не предвидится, а вот руки у тебя вполне здоровые, с мечом управляешься.
– Ну спасибо за совет! – зло фыркнул Филип. – С моим размером я их так перетружу, что меч держать не смогу.
– Ничего, как-нибудь выйдешь из положения. Ну, а не нравится – дорога на виселицу открыта. Подумай: теперь ты попадешь туда не столько за разбой, сколько из-за нежелания держать штаны застегнутыми. Удовольствие того стоит?
Филип помрачнел еще больше и промолчал.
– Я расцениваю молчание как согласие на все мои условия, – дожал крестника Правитель.
– Да.
– Отлично, – усмехнулся Хьюго.
Он полностью оправился от неожиданности и наслаждался тем, как удачно все сложилось. Разбойник оказался законным сыном его покойного друга – замечательно! Правитель слишком верил в породу и не думал, что отпрыск герцога Олкрофта способен на низость или подлость. Да и чутье до сей поры ни разу не подвело Адингтона. Крестник сумел превратить шайку отребья во вполне боеспособный отряд, значит, кой-какие способности у него имеются. Более того, ни люди Жеребца, ни он сам ни разу не были замечены в зверствах, коими славились многие разбойники.
