Текст книги "Крёстный сын"
Автор книги: С. Алесько
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 30 страниц)
– Будто и не убегал никуда! – пинок, и стул, перевернувшись, отлетел к стене. – Все то же самое! Адову старику будто нравится унижать меня. Для начала выпорол, теперь... – схватил второй стул за спинку и отправил вслед за первым. – Может, поэтому и оставил в живых? Злость срывать! Дочку не накажешь бичом... А с непутевым крестником что церемониться! – парень плюхнулся на ступеньку лестницы, ведущей в спальню, бессильно уронил руки между колен. – С моей спиной теперь перед женщиной раздеться стыдно... Хотя перед кем мне раздеваться, перед шлюхами? Они и не такое видали... Эх, если б знать, вчера я не дал бы уйти той кошечке!.. Приласкал бы напоследок нежную придворную красотку, теперь вряд ли доведется...
Он с силой провел ладонью по лицу. Злость уходила, говорить вслух расхотелось. Довольно разыгрывать бешеного недоумка – стулья раскидал, слюной побрызгал... А чего еще ждать после месяца без бабы? И главное, в чем смысл? Обида не дает покоя, гонит прочь. Надо уходить сегодня же ночью. Для начала завалиться в бордель, хоть чуть-чуть выпустить пар, а из города смыться рано утром, как только откроют ворота. Кому-то из новых друзей наверняка достанется, но вряд ли им светит что-то серьезнее недели-другой под арестом. Гвардейцами Старикан дорожит... Поначалу казалось, он и к крестнику расположен, но так издеваться... За друга, что ли, мстит? Тот бы оценил... И столб, и порку, и монашескую жизнь.
Филип еще долго сидел на ступеньках, иногда неразборчиво бормоча что-то под нос. Ив не отходила от глазка. Теперь разбойник понял, что представляет из себя крестный, и, похоже, не намерен терпеть самодурство старика. Конечно, ему нечего бояться за стенами дворца – он предводитель шайки, сильный мужчина, великолепный мечник. Значит, надо решаться прямо сейчас. Парень, судя по всему, собрался уйти, так что набившись в попутчицы, она ничем ему не навредит. Возможно, задержит на несколько дней, которые потребуются на сборы, но он может преспокойно провести их, закрывшись в башне, изображая обиду и не показываясь на глаза Правителю. Да, решено, сегодня вечером!
Остаток дня Ив занималась собой. Она приняла ванну с ароматными эликсирами, свела с тела нежелательные волоски и сделала еще множество вещей, которые женщины считают необходимыми для улучшения своей внешности. Девушка прекрасно понимала: Филип в его состоянии не оценит такие тонкости, он, скорей всего, был бы безмерно счастлив зажать в уголке потную кухарку не первой молодости. А ей все равно хотелось быть безупречной – и для себя, и для него. Адово пламя, ни один мужчина не смотрел на нее с таким откровенным восхищением! Это заслуживает награды.
Ив не долго размышляла, что одеть – пожалуй, в первый раз ничего не потребуется, будет только мешать. И вот, когда за окнами стало смеркаться, а в саду защелкали первые соловьи, дочь Правителя закуталась в плащ и нырнула в потайной ход.
Путь к Западной башне уже стал привычен и быстро закончился. Ив, предварительно убедившись, что Филип спит, выскользнула из гардероба, тихонько прокралась вниз и проверила, надежно ли заперта дверь в покои. Постояла немного, смиряя дыхание, и двинулась вверх по лестнице.
Подошла к кровати, сбросила плащ, осторожно отогнула покрывало, постелила принесенную с собой простыню, сложенную в несколько раз. Нельзя, чтобы слуги увидели на постели ее девственную кровь.
Девушка помедлила еще мгновение и устроилась рядом с Филипом, который спокойно спал, лежа на спине. Под боком у парня было тепло, а она замерзла, пока шла по проходу, да и волнение давало себя знать – кисти рук и ступни стали ледяными. Вот притронется сейчас к нему, он проснется и обзовет Ледяницей... Отец Небесный, какая чушь в голову лезет! Ив поерзала, надеясь, что движение разбудит Филипа. Как бы не так! Ничего себе, дрыхнут разбойнички. Странно, что Правитель до сих пор их не переловил.
Девушка придвинулась к парню вплотную, ткнулась носом в плечо. А он хорошо пахнет, хотя, кажется, не купался перед сном. Ох, сколько можно медлить! Ив приподнялась и поцеловала спящего в губы, ощущая покалывание отросшей за день щетины. Не успела опомниться, как оказалась в кольце рук, девичий поцелуй закончился, теперь целовали ее, и ничего не оставалось, как сдаться опытным устам разбойника.
Сон Филипа истончился, когда кто-то устроился рядом на кровати. Происходящее было столь невероятным, что парень решил не открывать глаз, не прогонять до странности реальное видение. Он лежал и ждал, что будет дальше. Дальше последовали несмелые прикосновения, сначала к плечу, потом к губам. Нет, это все же явь, и хотя дверь в покои заперта, в постели он уже не один.
Парень поскорей обнял незваную гостью, проверив мимолетным касанием, не гость ли это (чего только не случается в наш безнравственный век!). Уловил аромат цветущих апельсинов и сомкнул объятия крепче. На сей раз зеленоглазая кошечка никуда от него не денется. А может, это опять сон, как прошлой ночью? Даже если так, пускай! Сновидение осязаемо и обоняемо, так что просыпаться в ближайшее время он не собирается.
Девица оказалась не робкого десятка. Прижалась к нему, скользнула рукой по груди, животу, наткнулась на отвердевшую плоть, но не стала ни выворачиваться, ни визжать. Провела до самого основания, вздохнула судорожно. Он острожно уложил девушку на спину, погладил шелковистую кожу бедер, разводя их в стороны. На ощупь ничего себе ножки, просто прикоснуться приятно, не говоря уж о том, чтобы устроиться между ними. Девчонка так и тает, надо же. Изголодалась, как и он? Такая красотка?..
Внезапно девушка коротко застонала. Вот дурочка, не сказала, что он у нее первый! Хорошо, привык сдерживаться, двигался медленно и осторожно с любой. Меньше всего хочется сделать ей больно, отпугнуть.
– Почему ты медлишь? – задыхающийся шепот обжег его ухо. Святые Небеса, только б не потерять голову окончательно... Кто бы мог подумать, что она девственна? Ни смущения, ни страха, еще и подгоняет...
– Не хочу причинить тебе боль, – он остановился, приподнялся, пытаясь разглядеть ее лицо.
– Я скажу, если станет больно, – подалась бедрами ему навстречу и тут же снова застонала. Он отпрянул, как ни хотелось сделать обратное. – Нет, – зашептала, устремляясь за ним. – Куда ты? Было так хорошо...
– Хорошо? Я думал, больно, – его начало трясти от возбуждения.
Сил противиться желанию почти не осталось, и он стал действовать быстрее, девушка простонала «да, да», потом впилась губами в его рот. Ну и пыл... Отец Небесный, да она, кажется... Вот тут Филип окончательно потерял голову и после не помнил ничего, кроме сумасшедшего наслаждения.
Когда пришел в себя, сердце уже начало успокаиваться, а во всем теле блуждала такая сладкая истома, какой он прежде, пожалуй, не испытывал.
– ...боялась, у меня не получится, – шепот смолк, мягкие губы коснулись его лица, ласковые пальчики скользнули в волосы.
– Что не получится? – ляпнул и тут же пожалел. Вдруг он ее смутит, обидит, и она больше не появится?
– Ты дразнишься? Я несколько минут распиналась...
– Нет-нет, что ты! Какое там «дразнишься»! Я в себя не мог прийти после... Ну... – адова кочерыжка, чем сильней бишься сморозить глупость или грубость, тем скорей это сделаешь!
– А-а, так это правда, – тон стал спокойным, едва ли не понимающим. – Мужчины, удовлетворяя желание, и в самом деле теряют рассудок. Я боялась, не будет хорошо, потому что ты... Он... – замолчала на минуту, потом решилась и выпалила: – Он очень большой!
Филип тихо рассмеялся и прижал девушку к себе.
– Нет, я не теряю рассудок во время... кхм... Во всяком случае, прежде ни разу не терял. А с тобой... Он и вправду слишком большой, и ни с кем у меня не получалось так хорошо, как сейчас. Тебе же не было больно? – уточнил на всякий случай.
– Только в начале, чуть-чуть, как и положено в первый раз. Но вообще-то я страшно волновалась, и не совсем хорошо помню свои ощущения. Давай попробуем еще?
– Обязательно! Можно сначала взглянуть на тебя?
– Боишься, что к тебе забралась престарелая дурнушка? – хихикнула более чем молодо. – Смотри сколько хочешь, но сперва задерни занавеси на окнах.
Он не стал тратить время на шуточки, пока было не до них, встал и принялся завешивать окна. Хорошо, что кошечка напомнила, сам бы ни за что не сообразил, а рисковать не следует. В побеге теперь смысла нет, зато требуется сохранить эту ночь в тайне. Филип с некоторым трудом (руки тряслись от недавно ушедшего возбуждения) зажег свечу и взглянул на незнакомку.
Дурнушка не первой молодости, щас. Даже если б это оказалась не зеленоглазка, на ощупь она была очень даже гладенькая и упругая. К тому же, ее скрытые достоинства заставили б смириться с любой внешностью. Но ему наконец невероятно, сказочно, повезло. На кровати сидела та самая кошечка из сада, только волосы не были собраны в затейливую прическу, а рассыпались по белоснежным плечам. Ну, и конечно, никакое платье не мешало видеть ее восхитительное тело. Святые Небеса, эта красавица только что принадлежала ему! И, кажется, хотела повторить...
Повторяли они до рассвета, могли бы, наверное, и дольше, но стоило занавесям посветлеть, как девушка засобиралась уходить. Филип с неохотой выпустил ее из объятий.
– Ты еще придешь?
– Непременно! – она аккуратно складывала простыню, кое-где перепачканную красным.
– Как тебя зовут? И как ты попала сюда? Я всегда запираю...
– Давай поговорим вечером? – она взглянула на него, отстраненное выражение лица сменила улыбка, глаза потеплели. – Мне было очень хорошо. Спасибо, – нагнулась к Филипу, поцеловала в губы.
– Мне тоже. И...
– Я почувствовала, – это прозвучало уже не столько с нежностью, сколько с иронией. – Ты и сейчас светишься. Постарайся не разболтать никому обо мне и этой ночи. Не хочу сплетен на свой счет.
– Можешь быть совершенно спокойна, – усмехнулся. – От меня никто ничего не узнает. А если не хочешь сплетен, поменьше откровенничай с подружками.
– У меня их нет, – ни огорчения, ни обиды, просто поставила в известность.
Филип рассеянно смотрел, как она закутывается в плащ и, махнув на прощание, скрывается за дверью гардероба. Странная девица... Впрочем, что ему ее странности? Она невероятно хороша, и в постели совсем другая – нежная, страстная. А стоило встать – превратилась в рассудительную холодную особу. Как она складывала испачканную простыню! Будто не стонала на ней всю ночь от наслаждения. Может, смущается из-за того, что сама пришла к нему, залезла в постель к мужчине? Это, конечно, не в традициях благородных девиц, а кошечка, несомненно, из их числа. Чересчур правильная речь, манеры, вся такая ухоженная, пахнет хорошо, ручки мягкие, надменность нет-нет да и проскальзывает.
Филип попробовал уснуть – безуспешно, не смотря на усталость. Слишком невероятно хорошо случившееся этой ночью. «А вдруг это все-таки был сон?» – мелькнула шальная мысль. Ну да, щас. Достаточно взглянуть на стертое и поникшее достоинство, чтобы убедиться: после появления нежданной гостьи он не уснул ни на миг. Эх, нужно вставать и идти в купальню. Не хочется смывать запах девушки, но он будет слишком будоражить, и крестный может что-то заподозрить.
Взглянув мельком в зеркало, Филип поразился. Как там она сказала? Светишься? Пожалуй, так и есть, и удивляться, по большому счету, нечему. Ночью его посетила воплощенная мечта, в которой не было ни одного изъяна, и посетила очень вовремя. Теперь, даже если она больше не придет, он продержится еще месяц, а дальше... Дальше приложит все усилия, чтобы найти и заполучить зеленоглазку. С этим не должно быть особенных сложностей – женщинам он всегда нравился, за исключением одной части, но и с ней почти все мирились. А у кошечки и вовсе не возникло никаких затруднений, даром что она пришла к нему девственницей. Подарок Небес! Вот только непонятно, за что? Ведь не за разбой же?
Правитель уже приступил к завтраку, но вполне миролюбиво приветствовал опоздавшего крестника – незачем усугублять вчерашнюю размолвку. Хьюго вгляделся в лицо Филипа и с облегчением обнаружил, что, хотя парень и выглядит усталым, глаза смотрят спокойно и умиротворенно.
– Вижу, тебе стало лучше? – осторожно спросил он.
– Да, спасибо. Повезло уломать одного смазливого паренька из слуг, – вытянувшаяся физиономия крестного доставила немало удовольствия. – Оруженосцы в любом походе всегда под рукой, не правда ли? Да успокойтесь, ваше величество! Подобный выход не для меня. Я всего лишь воспользовался вашим любезным советом: засунул гордость в... кхм... и слегка перетрудил руку...
– Шут... – Хьюго едва сдержал вздох облегчения. Прививать крестнику вкус к юношам намерения не имелось.
Филип, не теряя времени, набросился на еду – после веселой ночки терзал зверский голод. Как бы исхитриться и поспать днем, чтобы к приходу кошечки быть пободрей? А может, слинять снова к роднику под стеной? Вдруг она опять туда заявится?..
Правитель с удовлетворением отметил про себя, что к парню вернулся аппетит. Все-таки насколько легче справиться с мальчишкой, чем с девицей! Месяца не прошло, а он расстался с прежней дурью. Хотя нет, шуточки паршивец по-прежнему шутит премерзкие, но это ерунда по сравнению с выходками Евангелины. Кстати, с девчонкой нужно сегодня же договориться об одном деле...
– Ты меня порадовал, – обратился Хьюго к Филипу, уплетавшему за обе щеки оладьи с малиновым вареньем. Парень утер рот, сглотнул и уставился на крестного едва ли не с почтением. – Взялся, наконец, за ум.
– Ну, вообще-то не за ум, – щенок для вида потупился, но тут же вскинул глаза и расплылся в гадостной улыбочке.
– Я готов выносить твои шуточки лишь в очень умеренных дозах. На сегодня довольно.
– Простите, крестный.
– Закончишь трапезу – отправляйся отдыхать. Судя по твоему изможденному виду, ночка выдалась бессонная.
– С-спасибо, – Филип не поверил своим ушам. Похоже, кошечка принесла ему удачу – ломал голову, как бы отделаться от Адингтона, и вот пожалуйста! Только б не надоесть девице через пару дней...
– Пустое, не благодари, – благодушно махнул рукой Правитель. – Придешь в себя окончательно, возвращайся к прежнему распорядку. За исключением, пожалуй, пьянок в казармах.
– Согласен.
Общество друзей на время потеряло свою привлекательность, ведь вечера теперь обещали быть куда приятней и интереснее. Гвардейцам придется подождать, пока в голове лорда Олкрофта перестанет мутиться при мысли о близости с некоей зеленоглазой красоткой.
– Отлично, – настроение Хьюго стремительно улучшалось. А вчера он был почти уверен, что парень не выдержит и выкинет какую-нибудь глупость. Даже распорядился поставить на все выходы в город людей из Тайной службы. – И последнее на сегодня. Через месяц во дворце состоится ежегодный Весенний бал. Ты посетишь его и познакомишься с моей дочерью.
– Зачем?! – Филип выглядел совершенно огорошенным. – Вы же говорили, она для меня не существует.
– Не существует как женщина, – терпеливо пояснил Правитель. – Можешь смотреть на нее как на сестру. Я должен проверить, хорошо ли ты научился управлять животными желаниями. Сумеешь вести себя рядом с ней по-человечески – получишь полную свободу в отношении любой юбки, кроме, конечно, Евангелины. Не сумеешь... Ну, тут придется думать, что с тобой делать.
– Ну и причуды у вас, крестный! Да и с женщинами отношения, похоже... – Филип не стал заканчивать, заметив, как темнеет лицо Правителя. – Выбора у меня нет, как я понимаю? – спросил он после непродолжительного молчания.
– Нет.
– Ну, тогда пойду и познакомлюсь, что ж делать. Только, ваше величество, не сочтите за дерзость. Я слыхал, ваша дочь, как бы это помягче выразиться, раз шутить больше нельзя... Особа с непростым нравом. Обидно будет попасть на виселицу из-за капризов взбалмошной девицы.
– Рад, что ты еще до знакомства трезво оцениваешь первую красавицу Алтона. Да, норов у нее – хуже нет. Но на балу девчонка будет шелковой, обещаю. К тому же вас не оставят без надзора, я сам стану приглядывать. Если Евангелина что-то выкинет, то ей и придется отвечать, не тебе.
– Спасибо, успокоили, – проворчал Филип. – Со мной вы лихо управляетесь, а что же с дочкой не получается?
***
Ив проснулась поздно, привычно потянулась и тут же охнула – тело отозвалось позабытыми ощущениями. Вернее, даже не позабытыми, а новыми – мышцы ныли не только и не столько в тех местах, что после плавания или упражнений с мечом. Девушка хихикнула в подушку. Не нужно было позволять Филипу вытворять такие штуки. Впрочем, она тоже хороша, не слишком от него отставала. Она хороша, он хорош... Да, действительно хорош. Кто бы мог подумать, что бывший разбойник окажется таким нежным и заботливым любовником! Хотя не зря же болтали, что женщины от него без ума... Почему он ходил в один и тот же бордель?..
Евангелина резко села и тряхнула головой. Думает совершенно не о том! Надо привести себя в порядок и заняться делами, их хватает. Осторожно спустила ноги с кровати, встала, сделала шаг. Странно, болит где угодно, только не там, внутри. Снадобье все-таки отлично работает – воспользовалась перед сном, а утром даже ходить получается. Ох, леди, хоть перед собой-то не разыгрывайте нежный невинный цветочек, который грубо растоптали грязные разбойничьи сапоги. Невинность была только телесная, и расставание с ней оказалось не столь ужасным, как в рассказах придворных дам. Ах, я неделю не могла с кровати встать, он мне все там разворотил своим... Видели б они его... Забавно, что у нее первая ночь с мужчиной оставила лишь приятные воспоминания. Интересно, он врал, что прежде ни с одной... Нет, хватит! Прямо помешательство какое-то! Нельзя постоянно думать об этом. Быстро принять ванну и приступать к сборам. Совершенно ни к чему задерживаться во дворце, подвергая Филипа опасности.
Ив отбирала самые необходимые и редкие ингридиенты, которые трудно будет достать в бегах (во всяком случае, поначалу), когда в дверь постучали. Служанка, почтительно потупившись, передала, что Правитель желает немедленно видеть дочь.
Девушка отправилась к отцу с некоторым беспокойством. Вряд ли старику что-то известно, но зачем понадобилось вызывать ее именно сейчас? Она ни в чем не провинилась – все последние недели была слишком занята подглядыванием за крестником Правителя. И сейчас с удовольствием пошла бы на галерею над Тренировочным залом, Филип наверняка занимается с гвардейцами, а ей так хочется видеть его... Ох, влепить бы себе пощечину!
В кабинет отца Евангелина вошла в должном настроении.
– Зачем вы хотели меня видеть? – вопросила с порога.
– Мне нужно, чтобы ты посетила Весенний бал. Он состоится через месяц.
– Я в состоянии следить за календарем. Опять придется обхаживать какого-нибудь заморского старикашку? Или кто-то из алтонских дворян заслужил поощрение?
Ив не любила балы и по своей воле никогда не показывалась в дни праздненств не только в Бальном зале, но и в прилежащих покоях. Посещать дворцовые увеселения приходилось по приказу отца.
Для Хьюго внешность Евангелины была очередным средством достижения тех или иных политических целей: заставить посла потерять голову накануне важных переговоров, улестить недовольного. Девчонка прекрасно справлялась с такими заданиями, правда, не упускала возможность выторговать что-то. В феод покойной супруги Правитель ее ни разу не отпустил, даже на короткий срок, но пришлось разрешить верховую езду, да еще в мужской одежде. Согласие герцог Адингтон дал исключительно ради того, чтобы посмеяться над нелепым видом дочери, сидящей в седле по-мужски, пусть и в штанах. Мерзавка и здесь не доставила отцу удовольствия: с легкостью взлетела на лошадь, пришпорила бедную животину и понеслась, хорошо не с гиканьем, как степные кочевники.
– Ты должна будешь познакомиться с Филипом.
– Правда? Зачем? – девушка с трудом подавила смешок. Со славным разбойником она уже познакомилась ближе некуда, но старый хрыч, хвала Небесам, об этом не знает.
– Хочу проверить парня. Посмотреть, насколько хорошо он научился сдерживать свои порывы в отношении женщин.
– Какая же это проверка? – теперь смех можно и не давить. – Здесь все будет зависеть от женщины.
– Ты будешь послушна, если не хочешь запятнать совесть кровью.
– Как мне надоел ваш шантаж! Почему бы хоть раз не попробовать другой подход? Запугивание или, наоборот, улещивание?
– Потому что с тобой шантаж действенней всего. Остальное – лишняя трата времени, я проверял.
Ив едва не заскрипела зубами. Старый хрыч слишком хорошо знает ее слабые стороны. Впрочем, это взаимно. Но многомудрый Правитель делает огромную ошибку, недооценивая дочь.
– Простите, я на секунду забыла, что беседую с самым выдающимся политиком современности.
– Надо же, у тебя хватило ума заметить, – Хьюго был удивлен, не почувствовав в словах дочери привычного яда.
– Что именно я должна делать на балу? – Ив опомнилась и сменила тактику. К чему вступать в препирательства с отцом, если ни она, ни Филип не пойдут на адово праздненство?
– Ты должна быть вежлива, доброжелательна и мила с парнем. Смотри на него как на брата. Разговаривайте, танцуйте, веселитесь по мере возможности и в рамках приличий. Да, будь готова, что к тебе зайдет мэтр Сав иль, снять мерки.
– Мэтр Савиль? Боюсь, бедненький мальчик все-таки отправится на виселицу. Приготовьте заранее шелковую веревку с золотой нитью.
Савиль был самым известным и дорогим портным в столице, Ив не раз видела его творения на придворных. Невзрачные замухрышки обоих полов в нарядах, созданных мэтром, выглядели не просто хорошо, а весьма и весьма соблазнительно.
– Судьба Филипа в его собственных руках, – пожал плечами Хьюго. – Шелковую веревку можешь поискать сама в модных лавках. Думаю, парень оценит. Увы, другого выхода нет, я должен подвергнуть крестника этому испытанию.
– Меня мало интересует кто из вас кому должен, – Евангелина скорчила презрительную гримаску. – Над просьбой обещаю подумать, если вы прислушаетесь к моей. Надеюсь, ваше величество не забыли своего обещания исполнить мое желание?
– Ну и что же ты хочешь?
– Сущий пустяк! Вам это не будет стоить и медяка. Я хочу, чтобы герцог Олкрофт обучил меня владеть мечом.
Правитель расхохотался.
– Надоело подглядывать за спальнями, обосновалась теперь в Тренировочном зале? Ты уже просила как-то об упражнениях с мечом. Забыла, что я ответил?
– Нет, отчего ж. Прекрасно помню. Вы сказали: гусыне крылья не нужны.
– Повторить?
– Повторяйте, пока язык не отвалится, если угодно. Я скажу один раз: не выполните мое желание – не стану обжиматься с драгоценным крестником на Весеннем балу!
– Дерзкая тварь!
Ив поджала губы и промолчала, в глубине души ликуя. Наконец-то удалось ответить на давнее оскорбление! Да и в целом вышло удачно: легко соглашаться было нельзя, у хрыча тут же проснулись бы подозрения.
– Хорошо, я выполню твое желание, – с неохотой ответил Правитель. – Естественно, лишь в том случае, если Филип выдержит испытание. И я не стану заставлять крестника обучать женщину, у него будет полное право отказаться.
– Мне достаточно вашего слова, – надменно заявила Ив, надеясь, что об уроках будет договариваться сама, без посредничества отца. И вряд ли получит отказ.
***
Евангелина провела день за сборами, то и дело отгоняя мысли о Филипе и воспоминания о минувшей ночи. Чем дальше на запад уходило солнце, тем трудней становилось сосредоточиться на необходимых за стенами дворца вещах. Наконец девушка не выдержала, спрятала кожаную сумку, заполненную едва ли наполовину, в потайном отделении под днищем шкафа, и чуть ли не бегом кинулась в купальню, освежиться. Потом надела прямо на голое тело одно из весьма откровенных платьев, в которых принято было появляться на балах, закуталась в плащ, чтобы не насобирать на юбку паутины, и отправилась в Западную башню.
Добравшись до цели, заглянула в глазки, проверяя, нет ли в покоях посторонних. Объявиться у Филипа на глазах слуги или, еще хуже, Правителя, не улыбалось. К счастью, все было спокойно. Ив вошла в спальню и услыхала плеск воды, доносившийся из купальни. Девушка решила не мешать омовению, устроилась на кровати, постаравшись принять соблазнительную позу.
Долго ждать не пришлось. Бывший разбойник в чем мать родила ступил в комнату, увидел гостью и разулыбался.
– Не знаю, чего мне больше хочется: не спеша снять с тебя это платье или быстро задрать подол.
– У нас хватит времени и на то, и на другое. Начать, наверное, лучше с подола, – Ив медленно потянула юбку, обнажая стройную ножку.
Филип тут же оказался рядом и одним рывком закончил начатое гостьей, заодно переворачивая девушку на живот. Да она голая под платьем! Вот проказница... Его желание пока не нуждается в подхлестывании, наоборот, охолонуть бы слегка...
– Тебе не будет больно? – в последний момент трезвая мысль все же разогнала сгущающийся вязкий туман. – Крови ночью было немного, но все же...
– Не беспокойся. У меня есть хорошие снадобья, все уже зажило. И, кстати, забеременеть случайно мне не грозит по той же причине. Если тебя вообще тревожат такие мелочи, – девица обернулась и глянула едва ли не с издевкой.
– Вообще тревожат, с тобой – нет, – неожиданно для себя буркнул он, ибо ее неласковый взгляд притушил желание. – Бастарды мне не нужны, а если ты понесешь, то придется выйти за меня замуж.
Ив прыснула, на душе стало до странности легко. Адово пламя, какой самоуверенный наглец! Совершенно не похож на мужчин, за которыми она иной раз наблюдала через глазки. И у нее нет никаких сил противиться его улыбке, собственное лицо предает, тут же расцветая в ответной.
Филип с облегчением заметил, что ледяные иглы исчезли из глаз девушки, а словам так легко запретить слетать с языка, если занять его поцелуем...
За окнами совсем стемнело, когда парочка пришла в себя на измятой постели.
– Я не успел поужинать. Все так и стоит внизу, – сказал Филип. – Принести сюда или предпочитаешь трапезничать за столом?
– Сюда, – ответила Ив, с удивлением ощущая просто ужасающий голод. Впрочем, чего и ожидать, если днем кусок в горло не лез?
– Как же тебя зовут? – парень быстро натянул штаны и завороженно смотрел, как поднявшаяся с кровати девушка зажигает свечи в одном из канделябров, совершенно не стесняясь собственной наготы. Хотя чего ей смущаться, такой красавице?
– Тебе непременно хочется получить ответ прямо сейчас? – обернулась, нахмурившись.
– Конечно, – кивнул он. – Я ведь все равно узнаю.
– Не сомневаюсь. Да и прятаться нет смысла, – вздохнула она.
Говорить о делах Ив не хотелось. О, конечно, она нашла бы в течении ночи удачную минуту для разговора, но сейчас Филип выглядел слишком открытым, умиротворенным и... беззащитным, чтобы наносить такой удар. Но темнить, юлить и уходить от ответа, глупо хихикая, на манер придворных дам, казалось недостойным.
Девушка вздохнула, не глядя на Филипа сдернула со спинки стула свой плащ и накинула на плечи. Кто знает, как он воспримет известие? Сейчас его взгляд ласкает, а потом? Лучше хоть как-то отгородиться, да и знобко после захода солнца в каменных стенах, до летней жары еще далеко...
– Евангелина Адингтон, – произнесла она и взглянула в лицо мужчины.
Филип, и без того удивленный ее зябким укутыванием, в первый момент вовсе потерял дар речи, потом растерянно спросил:
– Шутишь?
Нет, какие тут шутки? Глядит, будто смертный приговор читает. Адова кочерыжка, какой же он болван! Ледяница! Зимний холод нет-нет да и проглядывал в ее лице и взгляде. И она похожа на отца, очень похожа, сейчас отлично видно. Но ни один мужчина не заметил бы этого, не будучи поставлен в известность. Где уж тут замечать фамильное сходство, когда, позабыв обо всем, любуешься небесным видением...
– К сожалению, нет, – деловой тон девушки мигом вернул Филипа в явь.
– А я-то решил, мне, наконец, повезло! – шагнул к ней, сжав кулаки, сам не осознавая своих намерений, она отшатнулась, заставив его остановиться. – Столько лет искать женщину, подходящую в постели, и нежданно-негаданно получить ее. Не какую-нибудь дурнушку-потаскушку, пропустившую через себя незнамо сколько мужчин, нет, самую настоящую мечту, принцессу-грёзу, – Филип медленно приблизился к Ив, завороженной не столько его словами, сколько неожиданно изменившимся тоном. Поднял руку, осторожно отвел с ее лица волосы, дотронулся до припухших от поцелуев губ. Схватившиеся льдом зеленые глаза заблестели вешними водами. – Но нет... мое везение по-прежнему со мной... – с видимой неохотой убрал руку, уронил вдоль тела. – Принцесса... оказывается той единственной, с которой мне никогда и ни за что нельзя трахаться!.. А я... еще и девственности ее лишил!..
Ив видела – он давится ругательствами, вероятно, не желая оскорблять ее слух, и поймала себя на том, что ищет, как бы сказать: ее стесняться не нужно.
– Ты знаешь, что со мной будет, если Правителю станет известно?
– Да, знаю, – вот тут Ив впервые за долгие годы ощутила, как неудержимо краснеет от стыда за свой поступок, и опустила голову. – Не волнуйся, от меня он не услышит ни слова.
– Ни слова? Мне ли не знать женщин! Стоит хоть чуть-чуть тебя обидеть, даже невольно, и ты побежишь...
– Я не выдам тебя ни при каких обстоятельствах, – стыд исчез, Евангелина вскинула голову. Филип вновь смотрел сердито. – Поверь, я знаю цену слову. К тому же, насколько я поняла, тебе надоело терпеть издевательства старика. Ты ведь собираешься бежать?
– Собирался, ваше высочество, собирался. До незабвенной ночи с вами. После необходимость в побеге отпала, хотя сейчас... – он озирался по сторонам, будто в поисках чего-то.
Недоумение Евангелины быстро сменилось пониманием. Она обошла Филипа, который тут же развернулся вслед за ней, подтверждая догадку, шагнула к стулу и сдернула со спинки мужскую рубаху тонкого полотна.
– Вот, возьми. Надень, если хочешь, – произнесла мягко, ибо его беспомощность, как уже было когда-то, вызвала жалость и желание помочь. – У тебя нет нужды от меня прятаться. Спину твою я видела, да и остальное...
– Когда ты умудрилась? – он удивленно уставился на нее. – Я не поворачивался и не спал... И что остальное?
Ив вздохнула. Разговор становился все более неприятным. А Филип слишком хорошо владел собой, он вовсе не потерял голову от близости первой красавицы Алтона, во всяком случае, не настолько, чтобы бездумно плясать под ее дудку.
– Мне известно, что ты много лет был разбойником, недавно попался, но избежал виселицы. Я знаю и о твоем происхождении, и о договоре с Правителем. Мельком видела тебя у позорного столба (при этих словах Филип нервно сглотнул), после выхаживала. Успела в подробностях разглядеть, как разукрасили твою спину по милости моего любезного батюшки, – буднично произнесла девушка.
