Текст книги "Полосатый катафалк (сборник)"

Автор книги: Росс Макдональд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 43 (всего у книги 46 страниц)

Глава 25

Сержант Леонард дожидался меня перед домом, лицо выглядело обеспокоенным.

– Они раскололись и признались?

– Им не в чем было признаваться. Лиз Стоун купила этот набор в качестве свадебного подарка для своих соседей.

– Что за вздор? У них нет таких денег.

– И все же они его купили.

– Что за соседи?

– Миссис Джеймет.

– Миссис Рональд Джеймет? Вздор! Она не может иметь ничего общего с убийством.

Я был бы рад с ним согласиться, но поскольку у меня не было такой уверенности, я промолчал.

– Они с мужем были одними из наших самых уважаемых граждан. Когда он умер, некролог занимал целую страницу. Лучший директор университета!

– От чего он умер?

– Он был диабетиком. Сломал ногу в горах, у него кончился инсулин до того, как его смогли опустить до обжитых мест. Это явилось огромной потерей для города, и по меньшей мере объясняет то, почему миссис Джеймет отсюда уехала. Она вела огромную благотворительную работу… Стоуны вам сказали, где она сейчас?

Я закурил и задумался над ответом. Надо было выбирать между моими собственными интересами как гражданина, моими обязательствами перед доверяющим мне человеком, ну и моим долгом перед клиентом.

Леонард повторил вопрос.

– Мне кажется, они сказали, что она вышла замуж в Санта Барбаре в прошлом году. Вам лучше поговорить с ними самому.

– Верно, утром… Мне только что пришло в голову, что Джейметы жили как раз через дорогу против Стоунов, мы нашли захоронение Симпсона там, где у Джейметов когда-то был задний двор. Какой вывод вы делаете из этого?

– Мне это не нравится, – честно ответил я и поспешил изменить тему, прежде чем сержант задаст следующий вопрос. – Эта куртка у меня в машине. Хотите на нее взглянуть?

– Да. Принесите-ка ее сюда.

Я растянул куртку на ковре в гостиной сержанта. Пока я рассказывал ему все, что мне было известно о ее истории, Леонард, опустившись на колени, осматривал куртку сантиметр за сантиметром.

– Жаль, что нет ярлыка химчистки. Хотя давно созданные заведения имели обыкновение ставить свое клеймо внутри рукавов…

Он вывернул правый манжет. На подкладке несмываемыми чернилами было написано: БХ 1207.

Сержант просиял;

– Повезло, что я здесь посмотрел.

– Этот номер вам что-то говорит?

– Нет, он не местный. Но мы сможем его проследить. Я знаю офицера в Лос-Анджелесе, у которого есть огромная коллекция таких меток.

– Сэм Гарлик?

– Так вы Сэма тоже знаете? Мы займемся этим с самого утра.

Оставив куртку у Леонарда, я поехал в Бел Зар. В доме Блэквеллов горел свет, а на подъездной дороге стояло такси. Звук моих шагов разбудил дремавшего шофера. Он бросил на меня сердитый взгляд.

– Приятный вечер!

– Кому как…

– Чего вы ждете?

– Чтобы со мной расплатились… Я не люблю такие долгие ожидания. У женщин нет ни совести, ни чувства меры. Она торчит там больше часа.

– Кто она?

– Не знаю. Высокая блондинка в леопардовой шубке. Я посадил ее неподалеку.

– Молодая или старая?

– Не очень-то молодая. Вы задаете слишком много вопросов.

– Могу поспорить на пару долларов, что вы ее посадили в Санта Моники Инн.

– Вот и проиграли. Вы ее муж?

– Приятель. – Я вручил таксисту два доллара и вернулся к своей машине, начав негласное соревнование на выдержку, которое продолжалось еще минут пятнадцать-двадцать. Затем входная дверь открылась.

Полайн Хэтчен пожелала доброй ночи Изобел Блэквелл. Изобел была вся в черном. Макияж не скрывал ни бледности ее лица, ни темных кругов под глазами. Меня она не заметила.

Я дожидался возле машины Полайн.

– Как поживаете, миссис Хэтчен? Я не так уж удивлен, что вижу вас здесь. Мне сообщили о вашем звонке, и я звонил вам.

– Мистер Арчер? Как мило!

Но она не была особенно счастлива.

– Я хотела поговорить с вами. Главным образом из-за этого я и вернулась. Тогда в Андиджике я по-настоящему не оценила положение вещей.

– И вы прилетели сюда?

– Да. Сегодня.

Она осмотрелась. Темнота сгущалась, огни в окнах дома Блэквеллов гасли одно за другим.

– Найдется ли местечко, чтобы нам спокойно побеседовать?

– Моя машина годится? Я предпочитаю не уезжать сейчас отсюда. Хочу повидаться с Изобел, пока она не легла спать.

– Вполне… – Она обратилась к водителю: – Вы не против подождать еще несколько минут?

– Время ваше, мадам. Вы его оплачиваете.

Мы вернулись к моей машине. Полайн казалось настолько усталой, что оперлась о мою руку и позволила подсадить ее на переднее сиденье. Ее леопардовая шубка была натуральной, но сильно поношенной. Она завернула ее полой свои не слишком стройные ноги. Я закрыл дверцу и сел за руль.

– Мы поговорим о Харриет?

– Да. Есть от нее вести?

– Ничего такого, что бы вас успокоило.

– Так и Изобел сказала. Я подумала, уж не скрывает ли она от меня чего-нибудь. Она издавна была мастерицей решать, что следует знать другим людям. Мне трудно было прорваться к ней: она легла в постель и отказывалась отвечать на звонки. Как некоторые женщины могут спать, когда случается такое? Но, конечно, она не мать Харриет, в этом-то и заключается разница!

– Вы хорошо знаете Изобел?

– Мы знакомы очень давно, но это не совсем то, что вас интересует, верно? Ее первый муж, Рональд Джеймет, был двоюродным братом Марка и одним из лучших его друзей. У Марка сильное чувство семьи, естественно, мы часто виделись с Джейметами. Но мы с Изобел никогда не были близки. Она завидовала моему положению жены Марка, ее Рональд был вполне порядочным человеком, но всего лишь преподавателем. Знаете, из этих пустоголовых энтузиастов… Возможно, из-за этого-то у него и разыгрался диабет.

– Вам что-нибудь известно о его смерти?

– С ним произошел несчастный случай в горах. В это время с ним был Марк… Почему вы не спросите его?

– Он отсутствует. Или нет?

– Да, его нет. По словам Изобел, он умчался в Тахое.

Полайн склонилась ко мне.

– Какова ситуация, мистер Арчер?

– Сегодня я с полковником не виделся. Разумеется, идут поиски Харриет. Последний раз ее видели там, а шляпку с пятнами крови выловили в воде. Я сам нашел ее.

– Это означает, что ее убили?

– Я продолжаю надеяться, что нет.

– Вы считаете, что ее убил Берк Дэмис?

– Он утверждает, что нет.

– Но что он таким образом выиграл?

– Не все убийства совершают ради выгоды. Вы проделали большой путь, чтобы задать мне эти вопросы. Очень сожалею, что не могу дать на них толковые ответы.

– Вы тут не виноваты. И приехала я не только ради вопросов. Я получила весточку от Харриет, понимаете. И я…

– Вы получили письмо от Харриет? Когда?

– Вчера, но радоваться нечему. Письмо было написано в прошлое воскресенье, до того, как все это произошло. Такое трогательное письмо, оно заставило меня взглянуть на себя и Харриет другими глазами.

– Что же она вам написала?

– Можете прочитать его сами, если хотите.

Письмо занимало три страницы, почерк был неровным, размашистым, строчки шли криво.

«Дорогая мама.

Мне трудно писать это письмо, потому что мы никогда не говорили друг с другом как женщина с женщиной, и с моей стороны было глупо уехать по-детски, не простившись. Я боялась, по своей вечной привычке чего-то бояться, что ты не одобришь меня и Берка, а я этого не перенесла бы. Он – моя Луна и Звезда, моя огромная блестящая Луна и мои злые, жестокие звезды. Ты ведь не подозревала, что у меня такое чувство, не правда ли? Я люблю его и хочу стать его женой. Мне все равно, что говорит Марк. Когда я с ним, я чувствую себя совсем не такой застенчивой и неуверенной в себе… Он мой принц, примеряющий хрустальный башмачок на мою ножку, хотя я и не Золушка. И он учит меня танцевать под музыку, которую я никогда прежде не слышала, музыку небесных сфер. Когда он прикасается ко мне, оживает мертвый холодный мир, а вместе с ним оживает и мертвая, холодная Харриет.

Все это звучит глупо, не так ли, но поверь, что все это я испытываю в действительности. Постараюсь писать более спокойно. Мне необходима твоя помощь, мама. Я знаю, что могу рассчитывать на тебя, несмотря на все напрасно прошедшие годы. Тебе известна страсть, ты много выстрадала из-за нее, но я опять впадаю в тон романов прошлого века… Дело в том, что нам нужны деньги. И немедленно, если мы хотим пожениться. У Берка небольшие неприятности, я не осмелюсь вернуться вместе с ним в эту страну. Мы планируем улететь в Южную Америку. Только сохрани это в тайне, если раздобудешь денег, а ты единственный человек, к кому я могу обратиться. От Марка помощи не жди. Он ненавидит Берка. Мне даже кажется, что он ненавидит и меня. Он грозится нанять детективов, чтобы препятствовать нашему браку. Поскольку он является одним из контролеров по наследству тети Ады, я ничего не могу предпринять в этом направлении, пока мне не исполнится двадцать пять лет. Поэтому я прошу тебя одолжить мне пять тысяч долларов до января. Если ты согласна, пожалуйста, приготовь их заранее, я свяжусь с тобой, когда мы окажемся в Мексике. На это денег у нас хватит.

Дорогая мама, пожалуйста, сделай это! Это единственное, что я у тебя когда-либо просила. И единственное, что я прошу от жизни; получить возможность нам с Берком жить счастливо вдвоем. Если я должна буду с ним расстаться, я умру.

Твоя любящая дочь Харриет».

Я сложил письмо и сунул его в конверт. Миссис Хэтчен следила за мной так, словно у меня в руках было живое существо.

– Необычайно трогательное письмо, правда?

– Оно не произвело на меня такого впечатления.

– Чего вы хотите? Харриет боролась за то, что ей дорого. Она только что выдержала настоящую битву с отцом. Изобел мне об этом кое-что рассказала.

– Так же, как Кэмпион. Для него особенно дороги эти пять тысяч, больше ничего.

– Кэмпион?

– Кэмпион – это подлинное имя Берка Дэмиса. В настоящее время он в тюрьме в Редвуд Сити. Что же с деньгами, миссис Хэтчен? Вы согласитесь ей их одолжить?

– Да, естественно. И одолжу, если только она жива и не отказалась от своих планов. Мы с Китом вчера отправились в Гвадалахару и взяли эти деньги в банке. Это часть моих денег, полученных от Марка, так что Кит не может возражать.

– Надеюсь, вы не носите их с собой?

– Они в сейфе в отеле.

– Оставьте их там. Харриет они определенно не понадобятся… Вы щедрая женщина, миссис Хэтчен. Я считал вас иной.

– Я и есть иная. Пожалуйста, не смотрите на меня так. Я противная старая женщина, пытающаяся выкупить назад свое прошлое. Но я вернулась сюда с опозданием на пятнадцать лет. Я не имела права бросать Харриет. Если бы я с ней осталась, все было бы иначе.

– Вы не можете быть в этом уверены…

Я обратил внимание на то, что огни в доме Блэквеллов погасли.

– Вы не против рассказать мне, почему вы ушли от Марка? Это как-то связано с Изобел?

– Нет, она его совершенно не интересовала. Впрочем, его вообще не интересовали женщины, в том числе и я… Марк был маменькиным сынком. Понимаю, что это странно звучит по отношению к кадровому военному, но, к несчастью, это правда. Его мать была вдовой полковника, убитого в первой мировой войне. Марк – ее единственный ребенок, и она окружила его чрезмерной заботой.

Первые годы после нашей свадьбы она жила вместе с нами, я была вынуждена отойти на задний план и наблюдать за тем, как Марк пляшет под ее дудку. Обычная история, я слышала то же самое от многих женщин. Ты выходишь за него замуж, потому что он такой скромный, не пристает к тебе. Вся беда в том, что они до конца жизни остаются такими же. В постели Марк вел себя как маленький мальчик. Вы не представляете, сколько изобретательности мне потребовалось, чтобы забеременеть.

Когда его мать умерла, я думала, что он приблизится ко мне. Я была наивной мечтательницей. Ужасно наблюдать, как один человек превращает другого в игрушку, в подобие зомби. Он следил за чтением Харриет, ее игрой, ее друзьями, даже за ее мыслями. Он заставил ее даже вести дневник и проверял его. Он до того задурил ей голову, что она уже не знала, мальчик она или девочка, а он ей отец или любовник.

После войны все стало еще хуже. Война разочаровала Марка, его мечты о карьере не оправдались. Вообще-то он стал военным по семейной традиции, да и на этом настаивала его мать. Мне кажется, что он чувствовал бы себя более счастливым на любом другом месте. Но к тому времени, когда его уволили в запас, ему было поздно начинать что-то заново. И у него были деньги, так что необходимости в этом не было. Марк мог посвящать все свое время Харриет. Он надумал превратить ее в подобие парня-девицы, которая унаследует все его взгляды, вкусы и умения. Соответственно он учил ее стрелять, лазать по горам и играть в поло. Он даже начал называть ее Харри.

Меня от всего этого тошнило. Вообще я не агрессивная по натуре, а Марка всегда побаивалась. Но под конец возмутилась. Я заявила ему, что разведусь с ним, если он не обратится к врачу. Естественно, он решил, что именно я сошла с ума, посоветовал мне хлопотать с разводе, пообещав, что не станет возражать. Им с Харриет достаточно друг друга. Девочке в это время было всего одиннадцать лет. Я хотела забрать ее с собой, но Марк сказал, что станет бороться любыми средствами. Я не могла согласиться на судебные дрязги… по некоторым соображениям. Вот так я потеряла свою дочь.

– Не исключено, что она жива, – сказал я. – Они могли решить путешествовать по отдельности. Именно по этой причине Кэмпион отказался говорить, что случилось с Харриет, В конечном итоге, она может оказаться в Мексике.

Полайн открыла дверцу машины.

– Я задержала вас дольше, чем собиралась. Вы говорили, что хотели побеседовать с Изобел?

– Да.

– Вы считаете, что она знает что-то такое, чего не сообщила я?

– Обычная история. Именно поэтому у меня такая трудная, но интересная жизнь.

Полайн потянулась к письму, которое все еще было у меня в руках.

– Я бы хотела получить его назад, если вы не возражаете. Оно очень важно для меня.

– Крайне сожалею, но полиции необходимо его видеть. Я непременно верну его. Вы останетесь в Санта Моники Инн?

– Не знаю. Изобел просила меня остановиться у нее, но это невозможно.

– Почему?

– Мы с ней не ладим. Так было всегда. Она считала меня глупой вертушкой. Возможно, оно и так. А я считаю ее лицемеркой.

– Правда?

– Она всегда притворялась, будто презирает деньги и вещи, которые на них можно купить. Простая жизнь и высокие мысли – вот ее лозунг. Но я заметила, что она ухватилась за денежки Марка, как только у нее появилась возможность это сделать. Прошу вас не передавать этого ей. Даже лучше не упоминать о нашей с вами встрече.

Я обещал так и поступить.

– Еще один вопрос, миссис Хэтчен. Что случится с деньгами тетушки Ады, если Харриет не сможет их получить?

– Полагаю, они достанутся Марку.

Глава 26

Горничная неохотно впустила меня в дом. Я ожидал в холле, пересчитывая от нечего делать досточки паркета и думая о том, что мне было бы лучше никогда не видеть Изобел Блэквелл, не брать у нее денег и не испытывать к ней симпатии.

Наконец она появилась в том же самом черном костюме и с такими же темными кругами под глазами.

– Надеюсь, важность ваших известий оправдывает столь поздний визит?

– Да, мы можем сесть?

Она провела меня в гостиную, к предкам Блэквеллов. Я сообщил им и ей одновременно:

– Я оказываю вам любезность, приехав сюда. Если бы вы не были моей клиенткой, вместо меня здесь бы находилась полиция и толпа репортеров.

– Извините, я наглоталась снотворного, поэтому плохо соображаю. Что вы имеете в виду?

– Они приедут сюда завтра. Пожелают узнать, помимо всего прочего, сохранился ли у вас серебряный ледоруб с квадратной ручкой.

– Да, есть. Последнее время я его что-то не видела, но, очевидно, он где-то на кухне или в одном из баров.

– Я уже сейчас могу вам сказать, что это не так… Он находится в руках сержанта Бестли Леонарда из округа шерифа Ситрес Коунти.

Изобел поразилась совершенно искренне:

– Судя по вашему тону, я должна испугаться? Постойте, что-то случилось с Марком?

– Что-то случилось с Ральфом Симпсоном и Долли Стоун. Я полагаю, вы знаете обоих этих людей.

– Долли Стоун? Я не видела ее уже много лет.

– Надеюсь, вы сможете это доказать, потому что Долли была убита в мае месяце.

Изобел опустила голову и покачала ею из стороны в сторону, словно старалась переварить сообщение.

– Вы не шутите?

Посмотрев на меня, она убедилась, что я говорю серьезно.

– Как это случилось? Каким образом ее убили?

– Ее задушили… неизвестные руки.

– Вы, конечно, не можете предполагать, что я имею какое-то отношение к этой истории. Я и понятия не имела, что Долли умерла. Одно время я была с ней очень близка, она ведь практически моя крестница, но это было давно.

– Она была вашей крестницей?

– Возможно, это слишком сильно сказано. Я просто очень много с ней занималась. Они жили напротив нас через дорогу, ну и я не могла не заметить, что у их ребенка начали развиваться нежелательные тенденции. Я изо всех сил старалась перебороть их, избавить Долли от перспективы… подростковых правонарушений. – Голос ее звучал холодно и ясно: – Мне не удалось, да?

– Кому-то не удалось. Вы говорите, как настоящий общественный служитель.

– Я много работала в детских учреждениях, до того, как вышла замуж.

– За Рональда Джеймета?

– Неожиданно вы стали знать очень много о моих личных делах.

– Неожиданно ваши личные дела оказались в центре данного дела. Когда сегодня вечером я услышал, что вы знали Долли и ее родителей, большинство моих прежних мыслей отступили на задний план. Я пытаюсь родить новые, но мне требуется ваша помощь.

– Я до сих пор не вполне понимаю, о каком «данном деле» мы говорим.

– Все это одно дело: исчезновение Харриет, смерть Долли и убийство Ральфа Симпсона, которого закололи ледорубом…

– Моим ледорубом?

– Такова гипотеза полиции. Я ее разделяю. Я не обвиняю вас в том, что вы закололи его лично.

– Как вы добры!

– Никуда не уйти от того, что вы лично знали Симпсона, почти наверняка вам было известно о его смерти, но вы ничего не сообщили об этом.

– Это тот Ральф Симпсон, который весной работал в Тахое?

– Тот самый. На следующий день или же через пару дней после того, как он ушел от вас его убили ударом ледоруба в сердце, а труп закопали в заднем дворе того дома, который раньше принадлежал вам.

– Это какое-то безумие!

– Вы ведь знали об этом, не так ли?

– Нет. Вы ошибаетесь.

– Сообщение о смерти Симпсона, помещенное на первой странице местной газеты, можно было увидеть в вашей гостиной.

– Я не читала его. Газету я покупаю по старой памяти, но боюсь, что редко беру ее в руки. А на этой неделе я определенно ее не просматривала.

Я не мог сказать, врет она или нет.

– У вас острый взгляд, мистер Арчер. И недоброжелательный.

– Объективный, надеюсь.

– Я не в восторге от вашей объективности. Мне казалось, что мы доверяем друг другу. Поскольку вы действуете на мои деньги, фактически в моих интересах, я ожидала от вас большего терпения и сочувствия. Вы должны понимать, что моя связь с Долли отнюдь не свидетельствует против меня.

– Расскажите мне побольше о Долли. Например, какие отклонения в ее поведении вы заметили в свое время?

– Я только что узнала о ее смерти. Копаться в ее прошлом было бы отвратительно.

– Прошлое является ключом к настоящему. Это общеизвестное правило.

– Я начала, беспокоиться за Долли с тех пор, как ей исполнилось лет пять. Она не ладила с другими детьми, а в отношениях к взрослым проглядывались определенные отклонения, которые становились все более заметными. Она вела себя уже как маленькая женщина, понимаете? В особенности по отношению к моему мужу. Долли была очаровательным созданием, отец слишком чувственно ласкал ее, потом сам же первый возмутился, что она кокетничает перед зеркалом. Стоуны неплохие люди, но они многое не понимают. Однако они были нашими ближайшими соседями, мы с Рональдом посчитали своей обязанностью заняться ребенком?

– И заполучить себе дочь?

– Это злое замечание. Правда, мы не могли иметь детей из-за диабета Рональда. Но мы никогда не старались переманить Долли у ее родителей, всего лишь восполнили ей то, чего они сами не могли ей дать: книги и музыку, летний отдых и общество интересных людей.

– Потом ваш муж умер, а вы уехали.

– К тому времени я уже потеряла девочку. Долли стала таскать деньги из моей сумочки и лгать по любому поводу, она вытворяла много других вещей, о которых я предпочитаю не упоминать.

– Давайте внесем во все полную ясность.

– Тогда я сформулирую ее так: я не сумела уберечь ее от деградации, в конце концов, я занимала лишь незначительную часть в ее жизни. Она связалась с дурной компанией в школе и почерпнула самые грязные знания о сексе. В пятнадцать лет она стала уже зрелой женщиной.

Я сразу подумал, что Рональд Джеймет мог влюбиться в разбитную девчонку. Это было бы равносильно самоубийству. А кому, как не диабетику, легко покончить с собой? Он просто должен позабыть о дозировке лекарства и о своей диете.

– У вас опять тот же «объективный» взгляд, – заметила Изобел. – Надеюсь, я не являюсь объектом ваших мыслей?

– В известной степени. Я думал о смерти Рональда Джеймета.

– Он умер в результате несчастного случая. И поскольку мне кажется, что я угадала ход ваших мыслей, поясню, что взаимоотношения его и Долли были чистыми. Я хорошо знала мужа.

– Я его не знал. Каковы были обстоятельства его смерти? Как я понял, с ним в то время был Марк?

– Они были в походе в Смерре. Рональд упал и разбил коленную чашечку. Самое же скверное, что при этом он разбил свой шприц для инсулина. К тому времени, как Марк спустил его в Бишоп, он был уже в коме. Умер он там же, в больнице, до того, как я добралась до него.

– Это вам рассказал Марк?

– Это правда. Рональд и Марк были хорошими друзьями и близкими родственниками. Я бы никогда не вышла замуж за Марка, если бы дело обстояло иначе.

– Диабетики обычно не ходят в походы по горам, им полагается беречь себя.

– Некоторые из них ходят. Рональд не мог бы жить прикованным к одному месту. Я с самого начала понимала, что это рискованно, но я не смогла остановить его. Его ежегодные походы были страшно важны для него, как для мужчины. И Марк находился рядом, чтобы присматривать за ним.

– Каким образом он упал?

– Поскользнулся на крутой тропинке и упал… Пожалуйста, не пытайтесь мне внушить, будто это был инсценированный несчастный случай, чтобы скрыть самоубийство. Я много раз все это передумала. Рональд был страшно жизнелюбив, несмотря на свою болезнь. Я делала его счастливым.

– Я уверен, что у вас это получалось.

– И, пожалуйста, не пытайтесь мне сказать, что Марк имел какое-то отношение к смерти Рональда. Они были очень привязаны друг к другу. Марк являлся как бы его старшим братом. Он нес его несколько миль по горным тропам вниз, в Бишоп. А когда мы с Харриет наконец добрались до больницы, Марк был вне себя от горя. Он винил себя за то, что недосмотрел за Рональдом. Так что все ваши подозрения беспочвенны.

– Извините, вы сами подняли этот вопрос.

– Может, вы и правы. Я страшно устала и все перепутала. Плохо соображаю.

– Это снотворное.

– Частично это, а частично и другое. До вашего приезда у меня была утомительная встреча с матерью Харриет. Полайн прилетела сюда из Гвадалахары, чтобы выяснить, что же произошло… Я не знала, что у нее так сильны материнские чувства. Кажется, она обвиняет меня в семейных неприятностях, ну а я обвиняю ее. В один прекрасный день мы все же перестанем обвинять друг друга.

– В один прекрасный день я перестану задавать вопросы. Но сейчас я вынужден это делать. Каков был Ральф Симпсон как работник?

– Вполне справлялся со своими обязанностями. Но он у нас пробыл так мало, что я не могу сказать ничего определенного. Вообще я не люблю слуг, привыкла со всем справляться сама.

– Из-за этого его и уволили?

– Марку показалось, что он слишком фамильярен. Марк любит, чтобы к нему относились как к человеку высшего порядка, ну а Симпсон придерживался демократических взглядов. Мне-то это нравилось.

– В Тахое шли разговоры о том, что Ральфа уволили за воровство.

– За воровство? Что за ерунда!

– Возможно, он стащил куртку… Когда Ральф вернулся с озера домой, у него с собой была мужская куртка. Он объяснил жене, что ее ему дали. Прекрасная куртка из коричневого твида с кожаными пуговицами. Одной из пуговиц не хватало. Вы что-нибудь знаете о ней?

– Нет.

– Ваш муж когда-нибудь приобретал одежду в Торонто?

– Насколько мне известно, нет.

– А в Торонто он бывал?

– Конечно, много раз. Мы посетили его во время нашего свадебного путешествия.

– Эта куртка была приобретена в фирменном магазине «Груттворт» в Торонто. У вашего мужа были там какие-то дела?

– Не могу сказать. Почему эта куртка так вам важна?

– Я скажу вам, если вы разрешите мне взглянуть на одежду вашего мужа.

Она покачала головой:

– Без его разрешения?

– Когда вы ждете его назад?

– Думаю, он уедет из Тахое только после того, как найдут тело Харриет.

– Тогда он может там надолго задержаться. Скорее всего, она мертва и где-то закопана точно так же, как Ральф Симпсон. Или же утоплена в озере.

– Вы думаете, что это сделал Дэмис?

– Он главный подозреваемый.

– Это невозможно. Он не мог бы так поступить!

– Он утверждает то же самое.

– Вы с ним разговаривали?

– Я отыскал его прошлой ночью. Сейчас он в тюрьме в Редвуд Сити. Я полагал, что на этом дело закроется, но ничего подобного. Наоборот, оно расширяется, затрагивая все больше людей и большую территорию. Связи между людьми множатся и усложняются. Настоящее имя Дэмиса – Кэмпион, как вы, возможно, знаете, и он женился на Долли Стоун в сентябре прошлого года. А в марте у нее родился ребенок. Через два месяца после этого ее задушили. Кэмпион – основной подозреваемый.

– Невероятно!

– Тому, что я узнал, трудно поверить, миссис Блэквелл. Я имею в виду, что вы ничего этого не знали.

– Это правда. Я не поддерживала с Долли связи.

– Пойдем дальше. Брюс Кэмпион, он же Берк Дэмис, женился на вашей крестнице в прошлом году. А в этом он вознамерился жениться на вашей падчерице при вашей поддержке. И даже сбежал вместе с нею. Такого совпадения я не принимаю.

– Так вы действительно меня подозреваете?

– Должен. Вы же ратовали за то, чтобы Харриет вышла за него замуж.

– Только потому, что у нее не было никого другого. Я боялась, что с ней что-то случится, если она останется и дальше так одинока.

– Может, вы решили стать для Харриет доброй волшебницей, как когда-то для Долли? Может, вы познакомились с Кэмпионом через Долли и решили его женить на Харриет?

– Клянусь, что я никогда не встречала его, пока он не явился к нам вечером в прошлую субботу. Признаю, мне он понравился. Людям свойственно ошибаться. Похоже, что я и в вас тоже ошиблась… Да и потом, какую выгоду я смогла бы извлечь, взяв на себя роль свахи для Кэмпиона Демиса?

– Если бы ваш муж лишил наследства Харриет или если бы ее убили, все бы в конечном итоге досталось вам. После смерти вашего мужа.

– Слава богу, он жив и здоров! Я люблю его. Не стану утверждать, что я любила Харриет, но я о ней заботилась.

– Вы любили своего первого мужа тоже, но ведь вы же пережили его!

Она расплакалась.

– Вы не можете верить тому, что говорите про меня! Не такой уж вы глупец!

– Я завел этот разговор не ради удовольствия. Налицо два убийства, или три, а то и четыре. Ральф Симпсон и Долли, Харриет и Рональд Джеймет. Всех вы знали, троих близко.

– Но мы не знаем, что Харриет убита. А Рональд умер естественной смертью, почти. Я рассказала вам про обстоятельства его смерти. Марк подтвердит мои слова. Неужели вы мне не верите? За кого же вы меня принимаете?

– Я сам пытаюсь найти ответ на этот вопрос.

– Я не в восторге от ваших методов. Это сочетание запугивания, шантажа и беспочвенной подозрительности. Вы стараетесь выставить меня вруньей и обманщицей, возможно, даже убийцей. А я вовсе не такая!

– Надеюсь. Я сужу о вас на основании имеющихся фактов. А знаю я далеко не все.

– Мне казалось, что я вам нравлюсь, что мы нравимся друг другу.

– Так оно и есть. Тем хуже для меня… Я предполагал, что вы прогоните меня с минуты на минуту.

– Вы этого хотите?

– Это развязало бы мне руки. Теперь уж меня ничто не заставит отказаться от этого дела, я закончу его в любом случае. Мне кажется, что так будет честнее. Каково было бы вам, если бы я держал вас в полном неведении, и вы бы не подозревали, что я приготовил для вас нож?

– Вы считаете себя хирургом? Может, мне лучше называть вас доктором?

– Вам пора уразуметь, что есть все основания вас подозревать. Вы знали Симпсона, это был ваш ледоруб, его зарыли на вашем старом дворе. Я не допустил к вам полицию, не назвал им вашу теперешнюю фамилию и место жительства, но завтра…

– Вы это сделали ради меня?

– В конце концов, вы моя клиентка. Я хотел дать вам шанс подготовиться.

– Понятно. Чего ради я убила Симпсона и похоронила его на своем дворе?

– Самосохранение. Он мог что-то знать.

– Но зачем было зарывать его в таком месте? Это уже совсем бессмысленно.

– Вы могли договориться с ним встретиться там. Зная, что дом пустует, вы его там и убили.

– Очаровательная картина! Зачем мне было назначать встречу с таким человеком, как Симпсон?

– Потому что он знал что-то про вас. Например, нечто связанное со смертью Долли.

– Вы обвиняете меня в ее смерти?

– Я спрашиваю вас.

– Какой у меня был мотив?

– Я спрашиваю вас.

– Я уже рассказала все, что знала.

– Сообщу вам об одном странном происшествии. Когда убийца задушил Долли, он или она заметили, что в комнате находится ребеночек. Возможно, он проснулся и расплакался. Обычный преступник поспешил бы удрать поскорее, а этот, подвергаясь определенному риску, забрал малыша, перенес его к дому соседей и положил в стоящую там машину.

– Я ничего этого не знала. Я даже не знала, где произошло убийство.

– Близ Луна Бэй.

– Ни разу там не бывала.

– Травелерс-мотель, там вы бывали?

– Никогда.

– Вернемся назад, к ночи убийства Долли. Любая женщина могла бы подумать о безопасности ребенка в такой момент. А также отец малыша. Вполне резонно подумать о Кэмпионе. Не хотите ли поразмышлять со мной о возможном отце ребенка?

– Мне нечего сказать.

– Зато я могу это сделать, миссис Блэквелл. У нас есть улики, говорящие о том, что на убийце была надета куртка, о которой я упоминал. Малыш вцепился в нее, когда его несли к машине. Соседка обнаружила у него в кулачке коричневую кожаную пуговицу… Теперь вы понимаете, почему так важно опознать эту куртку?

– Где она сейчас?

– В полиции. Они завтра вам ее предъявят. Вы уверены, что никогда такой не видели, что ваш муж не покупал такую в магазине в Торонто?

Ее глаза теперь изменились, они были широко раскрыты и смотрели куда-то далеко, мимо меня. С трудом поднявшись, она выбежала из комнаты, покачиваясь на высоких каблуках.

Я пошел следом за ней. Угроза насилия, убийства или самоубийства уже много дней накапливалась в доме. Миссис Блэквелл пробежала вдоль всего коридора, через спальню мужа в ванную комнату. Я слышал, что ее тошнит.