Текст книги "Корабль смерти, Стальной человек и другие самые невероятные истории (сборник)"

Автор книги: Ричард Мэтисон (Матесон)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 67 (всего у книги 70 страниц)

Мать что-то пробурчала. Вилка в ее руке двигалась, переправляя содержимое с тарелки в рот с искусственными зубами. Затем мать поднесла к губам стакан, и в горле забулькала вода. Закончив пить, мать выдохнула. Воздух с шипением выходил из ее ноздрей.

Мисс Лэнд так и не притронулась к пюре. Ее вилка только чертила в нем бороздки. Мисс Лэнд сидела, уставившись в тарелку и ощущая резкую, грызущую боль в животе.

– Доешь мясо, – сказала мать.

– Я… – Она прочистила горло, – Мама, я же сказала, что не хочу есть.

– Ты пьешь слишком много кофе, – вздохнула мать, – Он подавляет аппетит. Я всегда это говорила.

– Извини, мама, – сказала мисс Лэнд и встала.

– Ты даже не притронулась к еде, – услышала она, выходя из комнаты.

Она тихо заперла дверь изнутри и прошла к кровати. Села, сцепив белые пальцы, и пыталась успокоить дыхание. Ей казалось, что вдыхаемый воздух мгновенно куда-то исчезает.

Прошло пять минут. Потом мисс Лэнд порывисто сунула руку под подушку и вытащила голубой конверт.

Она безостановочно вертела конверт, словно он имел множество сторон и ей требовалось отыскать нужную. В мозгу вспыхивало и гасло имя той женщины; вспыхивало и гасло, как неоновый дорожный указатель. Мисс Лэнд смотрела на егоимя и адрес, выведенные твердой рукой Марджори Келтон. Она представила, как Марджори, сидя в уютной тишине своей комнаты, легко и уверенно выводит на конверте: «Мистеру Луису Смолли».

Неожиданно мисс Лэнд надорвала конверт и подумала, что сейчас остановится сердце. Письмо выпало из рук. Мисс Лэнд сидела, вся дрожа, и смотрела на вскрытый конверт. Ее тело сотрясалось от каждого удара сердца. Она впилась зубами в нижнюю губу и тихо заплакала. «Это случайность». Ее мозг лихорадочно подыскивал объяснение. «Понимаете, я подумала, что письмо было для меня, и…»

Ее глаза плотно сомкнулись. По щекам поползли две теплые слезинки. Этому он никогда не поверит.

– Нет, – всхлипывала она. – Нет, нет, нет.

Через некоторое время мисс Лэнд успокоилась. Когда она читала письмо, ее лицо напоминало маску царственной непогрешимости.

Лy, дорогой! Совсем недавно узнала от Чака, что ты вернулся на восток! Господи, ну почему же ты не позвонил? Ведь знаешь: в сердцах я могу наговорить чего угодно. Но даже на мгновение я не пожелала, чтоб у тебя вылезли твои восхитительные волосы!

И дальше в том же духе. Мисс Лэнд одеревенело сидела на постели. Она читала письмо, и по телу проходили вялые волны тепла. Дважды она комкала и бросала лист и дважды нагибалась за ним, расправляла пальцами. Мисс Лэнд семь раз прочла письмо целиком, а затем стала читать по кускам.

Потом она лежала в темноте, держа в руке мятую бумагу, и глядела в потолок. Глаза были сухими. Она прерывисто дышала. Мысленно она видела Марджори Келтон. Прекрасную, желанную Марджори Келтон. Мисс Лэнд сжала губы. Женщина, способная написать такое письмо, просто не может быть иной…

Около полуночи мисс Лэнд села на постели и с неописуемой яростью принялась обшаривать покрывало. Найдя письмо, лихорадочными движениями порвала его и, задыхаясь от рыданий, выбросила клочки в темноту. Получай!

Утром она сожгла все клочки. Мистеру Смолли пришли два письма и открытка, и когда мисс Лэнд подала ему почту, он улыбнулся и поблагодарил. В обеденный перерыв она решила, что ничего особенного не произошло. Всего-навсего одно письмо, с которым могло случиться что угодно. С нее довольно. Больше она не поставит себя в дурацкое положение.

В понедельник, с утренним привозом почты, на имя мистера Смолли пришло письмо от риелтора из северной части штата, и мисс Лэнд спрятала конверт в ящик стола. Когда приехал мистер Смолли, она вручила ему номер «Сатэрдей ревью» и уведомление из «Букфайнд-клуба». Больше всего ее поразило, что она совершенно не испугана. Наоборот, она испытывала глубокое удовлетворение. Письмо мисс Лэнд положила в сумочку и, отправившись домой обедать, унесла с собой.

После обеда она уединилась в своей комнате, заперла дверь и извлекла конверт. Долгое время просто лежала, ощупывая конверт, проводя по нему пальцами и прикладывая к щеке. Один раз мисс Лэнд поцеловала письмо и удивилась странному ощущению: она словно вошла в разогретую солнцем воду. Ощущение заставило ее вздрогнуть.

«Как приятно строить козни против мистера Смолли», – пронеслось у нее в мозгу. Она не причиняла ему ни малейшего вреда. Всего-навсего письмо от какого-то риелтора. Велика важность! Мисс Лэнд слегка повернулась, надорвала конверт и прочла письмо. Риелтор сообщал о сдающихся домах. Мисс Лэнд передернула плечами.

– Ну и что? – прошептала она и заставила себя рассмеяться, чтобы прогнать волнение.

Через пять минут она порвала письмо в клочки, подняла их над головой и растопырила пальцы. Довольная, она тихо смеялась, глядя, как обрывки сухими снежинками ложатся на нее.

«Так тебе и надо», – подумала мисс Лэнд.

Она стиснула зубы, и былая злость вернулась. Да, так тебе и надо.

Потом она заснула, и сон ее был настолько крепким, что матери пришлось целых три минуты барабанить в дверь, прежде чем дочь услышала.

Она унесла домой и спрятала под подушкой один из присланных мистеру Смолли номеров «Сатэрдей ревью». «И на этом все», – сказала она себе. Разумеется, то, что она утаивала, было сущей ерундой, и тем не менее хватит. И вообще, в этом нет никакого смысла. Глупая игра, и только.

Через два дня мисс Лэнд забрала себе открытку, посланную мистеру Смолли из магазина товаров для мужчин в Порт-Франклине. Этого ей показалось мало. На следующий день ему пришло письмо от литературного агента, которое она разорвала, даже не прочитав.

«Теперь все», – пообещала себе мисс Лэнд.

И в самом деле, не было никакого смысла продолжать эту дурацкую игру.

Когда мистер Смолли вновь написал риелтору, она рвала его письмо руками и зубами, а потом расшвыряла обрывки по комнате.

Утром двадцать второго июня (это была среда) мисс Лэнд раскладывала почту, когда дверь открылась. На губах мисс Лэнд мелькнула игривая улыбка и тут же исчезла. Она продолжала раскладывать по отсекам письма и открытки.

– Прошу прощения, – раздался незнакомый голос.

Обернувшись, мисс Лэнд увидела мужчину в синем костюме и панаме. У него был галстук с пальмами.

Двумя пальцами мужчина взялся за край панамы. Мисс Лэнд подошла к окошечку.

– Чем могу помочь? – спросила она.

Мужчина достал из внутреннего кармана пиджака бумажник и раскрыл его. Мисс Лэнд увидела служебное удостоверение.

– Мне необходимо поговорить с вами, мисс Лэнд, – сказал мужчина.

– Вот как! – Ее пальцы застыли на груде писем. – И о чем же?

– Можно войти в служебное помещение?

– Это противоречит правилам, – возразила мисс Лэнд.

Мужчина вновь показал свое удостоверение.

– Я знаю, что именно противоречит правилам, – сказал он.

Мисс Лэнд тяжело проглотила слюну, и та с сухим щелчком прошла в горло.

– Я очень занята, – сказала мисс Лэнд. – Нужно еще столько почты разобрать.

Мужчина бесстрастно глядел на нее.

– Откройте дверь, мисс Лэнд, – сказал он.

Мисс Лэнд вывалила на стол содержимое почтового мешка. Потом выровняла эту груду по краям. После этого подошла к двери. Мужчина стоял с противоположной стороны. Мисс Лэнд смотрела через матовое стекло на его темный силуэт. Затем открыла дверь.

– Входите, – бодрым тоном произнесла она. – Вы не возражаете, если я продолжу работу, пока мы говорим?

Прежде чем мужчина ответил, она повернулась спиной. Краем глаза мисс Лэнд видела, как он вошел, держа в руке панаму. Затем услышала щелчок дверного замка. У нее похолодела спина.

– Ну и в чем дело? – спросила она, берясь за письма. – Кто-нибудь на меня жалуется?

Ее смех был тихим и натянутым.

– Невозможно быть хорошей всегда и для всех. Или дело в?..

– Думаю, нам пока лучше закрыть все окошки, – перебил ее мужчина.

– Нет, это невозможно, – с улыбкой возразила мисс Лэнд. – Вы же понимаете: это рабочее время почтового отделения. Люди будут приходить за почтой. В конце концов, это моя работа. Я не могу закрыться… вот так взять и закрыться.

Она повернулась к столу с грудой писем и дрожащей рукой взяла одно из них.

– Это для миссис Брандт, – сказала она, помещая письмо в отсек «Д».

– Послушайте, мисс Лэнд, – начал мужчина.

– Правда, здесь душно? – перебила его мисс Лэнд. – Сколько раз я писала об этом в управление… наверное, несколько десятков писем послала. Думаю, мне придется принести сюда вентилятор.

Мужчина подошел к первому окошку (почтовые переводы) и опустил заслонку.

– Стойте! – пронзительным голосом крикнула мисс Лэнд. – Этого нельзя делать. Это же общественное…

Она осеклась, увидев его взгляд. Застыла, прижимая к груди несколько писем. Мужчина подошел к другому окошку.

– Этого нельзя делать, – сказала мисс Лэнд.

У нее на глазах мужчина закрыл окошко «до востребования». Из горла мисс Лэнд вырвался сдавленный смешок.

– Но вы все-таки сделали это.

Она пожала плечами и бросила письма на стол, но промахнулась. Конверты и открытки полетели на пол.

– Ой! – воскликнула мисс Лэнд, торопливо нагибаясь. – Боже мой, какая же я растяпа.

– Оставьте их, мисс Лэнд, – строго сказал мужчина. – Мы потом соберем.

– Это очень любезно с…

Она вдруг умолкла, сообразив, что произнесенное мужчиной «мы» к ней не относится. Ощущая головокружение, выпрямилась и встала, сцепив руки.

– И о чем же вы хотите со мной поговорить?

– Наверное, вы уже догадались.

– Нет, – чересчур громко возразила она. – Не знаю, что и думать. Я… я еще не удостаивалась визита п-проверяющих…

Вид у мисс Лэнд был ошеломленный. Ее трясло, и скрыть это было невозможно. Она вдруг стала прочищать горло.

– Если это касается… – начала она и снова осеклась.

– Мисс Лэнд, мы почти месяц занимались проверкой. Имеются сведения о неполучении двадцати одного почтового отправления…

– Понимаю! Это, конечно, мистер Смолли нажаловался, – выпалила мисс Лэнд. – Знаете, он странный человек. Очень странный…

Мужчина в синем костюме молчал. Мисс Лэнд опять откашлялась.

– Вы же знаете, он писатель, – продолжала она, – Такому т-типу людей нельзя доверять. Представляете, не успел прожить здесь и двух недель, как начал искать себе другое место, потому что у нас ему, видите ли, не понравилось…

– Мисс Лэнд, у нас есть доказательства, – перебил мужчина, – Я хочу, чтобы вы поехали со мной.

– Но это невозможно… – Ее губы растянулись в испуганной улыбке. – Понимаете? Я обслуживаю посетителей. Нет, вы не понимаете, вы просто не понимаете. Я обслуживаю людей.

– У меня в машине сотрудница, которую я привез вам на замену, – сказал мужчина.

Мисс Лэнд непонимающе глядела на него.

– Вы… – Дрожащей рукой она провела по щеке, – Но это невозможно.

– Будьте любезны, соберите ваши вещи, – сказал мужчина.

– Эта ваша сотрудница даже не представляет, где тут что находится, – с напором произнесла мисс Лэнд. – Вы не понимаете. У меня здесь своя система. Я ее называю…

Она закусила нижнюю губу, удерживая подступающие рыдания.

– Нет, нет. Простите меня, но это невозможно, – сказала мисс Лэнд. – Новенькая ни за что не сможет…

– Мисс Лэнд, соберите ваши вещи.

Мисс Лэнд превратилась в статую, если не считать вздрагивающей жилки на шее.

– Но вы не понимаете, – прошептала она.

Звякнул дверной колокольчик. Мисс Лэнд встрепенулась, потом направилась к окошку «до востребования».

– Мисс Лэнд, – начал мужчина в синем костюме.

Она резко остановилась возле окошка и рывком подняла заслонку.

– О, доброе утро, – сказала мисс Лэнд. – Сегодня замечательное утро. Вы согласны?

Мистер Смолли с нескрываемым удивлением смотрел на нее.

– Так, сейчас глянем, что вам пришло.

Мисс Лэнд подошла к отсекам, дрожащей рукой взяла стопку конвертов и выложила на стол одно, второе, третье, четвертое и пятое письмо. Затем из груды корреспонденции достала журнал и вернулась к окошку, улыбаясь и краснея.

– Пожалуйста, – сказала она, – Этим утром вы явно сорвали джекпот.

Она смотрела прямо в темные глаза мистера Смолли, держась побелевшими пальцами за выступ перед окошком.

Потом она следила, как мистер Смолли идет через площадь к машине. Один раз он оглянулся, и мисс Лэнд едва заметно помахала ему.

После этого мисс Лэнд опустила заслонку и отвернулась от окошка.

Переворот

_{© Перевод Е. Королевой}

Стоял теплый день, солнца хватало на всех. Еще не было десяти часов, когда парнишке, который помогал мяснику, пришлось выскочить на улицу и опустить яркий полосатый навес, чтобы солнечные лучи не попадали на мясо.

У мясника выдалось хлопотное утро. В опилках, перед открытием магазина аккуратно рассыпанных по полу, ноги посетителей наделали дорог и холмов. Мамаши позволяли детям кататься по ним и нагребать ногами, пока сами стояли на месте и, прижимая горячие носы к прохладному стеклу, смотрели на мясо.

Примерно в четверть двенадцатого дверь магазина взвизгнула, и вошла миссис Риггс. За ней топал ее сынишка Уилл с вечно всклокоченными волосами, который тянул на длинном поводке живую косматую сосиску по кличке Простофиля.

Все трое подошли к румяному мяснику, который стоят за прилавком в соломенной шляпе, в рубашке с закатанными рукавами и сиял приветливой улыбкой.

Миссис Риггс кивнула ему, Уилл отдал своему псу какую-то сердитую команду, а Простофиля, как по катку, проехал на заду по полу.

– Доброе вам утречко, – сказал мясник, и его толстые пальцы сжали край соломенной шляпы.

– Доброе утро, мистер Ланг, – сказала миссис Риггс. После чего она перевела усталый взгляд на сына и заявила: – Если собака не будет вести себя как следует, придется привязать ее на улице.

– Ну мам, – промямлил Уилл.

– Никаких «ну», – ответила она и снова подняла глаза на ожидающего мистера Ланга, который как раз в этот момент вытирал руки об окровавленный фартук.

– Мне нужен хороший кусок говядины, – заявила миссис Риггс. – Свежий.

– Все мясо свежее, – сказал мистер Ланг, не успела она договорить. – Все свежее.

– Прекрасно, – произнесла миссис Риггс, удовлетворенная.

Мистер Ланг откатил в сторону дверь за прилавком и принялся изучать свой товар опытным взглядом. Уилл подтянул к себе собаку и прижался носом к стеклу. Простофиля жалобно взвизгнул, попытавшись бежать и проехавшись по полу мордой, с которой теперь свисала борода из опилок.

– Успокоишь ты наконец собаку?! – Миссис Риггс спрашивала и приказывала одновременно.

– Да, мам. – Уилл выдохнул на стекло облачко пара, заглянул за прилавок и увидел, как руки мистера Ланга осторожно движутся, перебирая мясо.

Он задумался, а почему все куски красные. Почему среди них нет синих?

– Мам, а почему не бывает синего мяса? – спросил он, желая срочно утолить свою жажду знаний.

– Что? – переспросила она. – Не выводи меня из себя.

Она выпрямила указательный палец.

– Ваг это неплохой кусок. Нет, не этот. Нет, рядом с ним, – направляла она руки мясника. – Там. Да, этот.

Мистер Ланг вернулся к прилавку с толстым куском говядины, на конце которого белела косточка.

– Немного жирноват, – прокомментировала свой выбор миссис Риггс.

– Отличный кусочек, – произнес мистер Ланг, продолжая монолог, который вел целое утро; главные реплики в нем были «все мясо свежее» и «прекрасный кусочек» с вариациями.

Он поднял мясо на уровень лица и медленно повернул его. Миссис Риггс поджала губы.

– Мам, почему не бывает синего мяса? – спросил Уилл.

– Потому что не бывает, – буркнула миссис Риггс, в высшей степени довольная тем, что ее ответ прекращает всякую дискуссию.

Мистер Ланг, повинуясь еекивку, шлепнул прекрасный образчик всегда свежего мяса на разделочный стол.

– Мам, – завелся настойчивый Уилл, – а почему…

– Прекрати! – взорвалась миссис Риггс, – Замучил уже!

Толстые губы мистера Ланга снова растянулись в приветливой улыбке.

– Так ты, сынок, спрашиваешь, почему не бывает синего мяса?

Уилл покосился на мать. Она взглядом выказала ему свое недовольство. Он ничего не ответил.

– Так ведь? – спросил мистер Ланг.

– Д-да, сэр, – Уилл еще раз обернул поводок вокруг грязного кулака и шаркнул туфлей по разворошенным опилкам.

– В таком случае ответь мне сам на один вопрос, – сказал мистер Ланг, проводя острым как бритва ножом по мясу.

– Какой? – спросил Уилл. – Не дергай, Простофиля.

– Выведи его на улицу, – нетерпеливо приказала мать. – Ты мешаешь мистеру Лангу.

– Что вы, нисколько, – добродушно сказал мистер Ланг. – Я с радостью объясню Уиллу, почему не бывает синего мяса.

– Почему? – спросил Уилл.

– На самом деле, – продолжал мистер Ланг, снова шлепая мясо об стол, – когда кровь еще в теле, она, как ты знаешь, синяя.

– Правда? – Голос Уилла взмыл от изумления.

– Точно так! – Мистер Ланг подмигнул миссис Риггс.

Та чуть растянула губы, показывая, что оценила юмор.

– Но!.. – многозначительно произнес мистер Ланг, разворачиваясь кругом, чтобы оторвать кусок бумаги от толстого рулона. – Но когда тело распарывают и кровь соприкасается с воздухом… она становится красной.

Уилл поднял глаза на дородного мясника. Никто не смог бы сказать, какие химические и физические изменения творятся в мозгу у мальчика. Никто бы не смог предвидеть удивительной реакции, которая произошла миг спустя, когда новое знание заполнило то, что отец Уилла часто в шутку называл вакуумом.

Возможно, дело было в самом слове «кровь» или в образах, какие оно вызвало у мальчика в голове. Но даже его мать не способна была определить, в чем причина. А мистер Ланг продолжал болтать, едва ли сознавая, какую сумасшедшую идею он только что породил.

– Именно кровь, как ты понимаешь, и делает мясо красным, – завершил он, взмахивая белой бумагой. – Скорее всего, мясо синее, когда оно еще в теле. Но когда мы разрезаем тело, мясо делается красным.

То, что он говорил неправду, не имело значения. Эффект в любом случае был бы тот же самый.

Он поднял кусок мяса перед Уиллом. Пальцы были в крови. Мистер Линг на самом деле был простым, добродушным человеком. Он настолько привык к подобному зрелищу, что уже не задумывался о нем.

– Видишь? – спросил он. – Красное.

Уилл стоял, сосредоточенно глядя на него, глаза что блюдца, воздух с трудом вырывается из приоткрытого рта. Простофиля сидел в опилках, задней левой лапой гоняя блох на брюхе.

И вот тогда сформулировалась первая мысль.

– Его убили, – сказал Уилл, – Убили.

Седые косматые брови мистера Ланга сошлись на короткое совещание, он поджал губы. Миссис Риггс ощутила, как по спине ползет что-то похожее на озноб.

– О чем это ты? – Волнение нашло способ отразиться в голосе.

На самом деле она не собиралась ни о чем спрашивать. Просто давно уже привыкла задавать вопрос, что он имеет в виду, по сотне различных поводов, и сейчас не смогла удержаться.

– Оно было живое, – сказал Уилл и, к изумлению матери, отступил назад, а розовые щеки побелели.

– Это же корова, только и всего! – воскликнула миссис Риггс, кривя рот от негодования. – Корова.

– Бычок, – поправил дружелюбный мистер Ланг. – Желаете что-нибудь еще?

На этом все могло бы закончиться. Мгновенное прикосновение страха позабылось бы за повседневными делами. Но получилось иначе. Потому что миссис Риггс решила купить еще и курицу.

– У нас прекрасные свежие куры, – принялся за свое мистер Ланг, направляясь к тяжелой двери и откатывая ее в сторону, чтобы заглянуть в ледяное нутро холодильника.

– Мы едим то, что было живым, – сказал Уилл.

– Ну и что тут такого? – спросила мать.

В тот момент мальчик ничего больше не сказал. Но задумался. И по неизвестной причине она задумалась тоже.

Уилл вдруг начал понимать, что происходило все это время. Он приходил сюда месяц за месяцем, год за годом, смотрел, как мистер Ланг режет, пилит, рубит, дробит, мелет. Теперь он внезапно сообразил, что именно мистер Ланг резал и рубил, что он молол в мясорубке.

Уилл весь похолодел, задрожали руки. Он попятился и привалился к стене. Простофиля поехал за ним по полу.

Миссис Риггс, в свою очередь, увидела магазин новыми глазами. «Совершенно верно, – агрессивно накинулась на ее разум мысль, – мы как будто враги. Они должны ненавидеть нас, коровы и свиньи. Мы их откармливаем, а потом, когда они становятся упитанными и крепкими, мы… мы…» Она энергично отмахнулась от этой мысли, не желая додумывать ее до конца. Какой прок в подобных рассуждениях?

– Ну и что тут такого? – пробормотала она себе под нос.

А потом мистер Ланг вышел с курицей.

Мистер Ланг этого не услышал. И миссис Риггс не услышала, потому что в тот самый момент захлопнулась тяжелая дверь холодильника. Но Уилл Риггс ахнул и побледнел от испуга. Он смотрел, как курица раскачивается вниз годовой под кулаком мистера Ланга. Вот зажмуренную птицу вздернули кверху и шлепнули на рифленый разделочный стол. Курица терпеливо дожидалась, пока мистер Ланг громыхал своей утварью и затачивал на бруске большой мясницкий нож.

После чего раздалось два звука.

Нож опустился, и птичья голова упала на пол.

Изо рта Уилла вырвался крик.

Миссис Риггс подпрыгнула на три дюйма и развернулась посмотреть, что происходит. Рот у нее широко раскрылся, и сердце в груди, которое, как она всегда утверждала, бьется слишком медленно, забилось так быстро, что перехватило дыхание.

– Да что же это та… – начала она.

Большой нож мистера Ланга дрогнул, и лезвие воткнулось в разделочный стол.

– В чем дело? – произнес он.

Они посмотрели на Уилла, они услышали, как взволнованно заходится лаем Простофиля, дергаясь на своем поводке, и обрубок его хвоста бешено мотается из стороны в сторону.

Уилл смотрел на обезглавленную курицу. Неожиданно он огласил обвинение, о котором теперь знают почти все, кто живет по соседству.

– Ты хочешь съесть Простофилю! – закричал он голосом тонким и колючим, как осколки стекла. – Ты хочешь съесть Простофилю!

Миссис Риггс понятия не имела, с чего вдруг расшумелся ее сын. Она никогда не сталкивалась с таким мощным проявлением чувств. Люди просто не вели себя подобным образом. Женщины плакали на свадьбах, дети хныкали над своими синяками или орошали слезами пол, когда их наказывали. Но чтобы вот так… Это просто не поддавалось пониманию.

Что же касается мистера Ланга, важность происходящего ускользнула от него. «Просто перевозбудился», – решил он. Этот человек предпочитал любым событиям давать самые короткие объяснения.

– Что с тобой? – спросила миссис Риггс, ее руки дрожали от какого-то – хотя разум в тот момент не мог подобрать нужного слова – атавистического приступа первозданного ужаса.

Уилл сверкнул глазами на мать, потом на мистера Ланга, потом на собаку. Его голова дергалась, как у марионетки.

– Ты хочешь… – начал он снова.

– Прекрати сейчас же! – велела миссис Риггс, подходя к нему; резкий тон выдавал, насколько она взвинчена.

Уилл залился слезами и вцепился в мать.

– Мам, не позволяй им, не позволяй!

Сначала она ничего не сказала. Гладила мальчика по всклокоченным волосам, и что-то в ее глазах выдавало понимание важности момента. Она посмотрела на мясника. Тот дружелюбно улыбнулся и сказал:

– Просто перевозбудился.

– Хочешь подождать меня на улице? – спросила миссис Риггс, и наконец-то в ее голосе послышалась любовь.

– Можно мне взять Простофилю, можно? – заныл сын. – Можно?

– Ну разумеется, – Прежнее раздражение вернулось. – Это же твоя собака. Перестань валять дурака.

Мальчик поднял на нее глаза, в них читалось сомнение. То, что его разум породил на пустом месте, нельзя было сбрасывать со счетов.

– Ты его не съешь? – спросил он робко, а Простофиля внезапно замер и с подозрением поглядел по сторонам, словно нечто чуждое проникло вдруг в магазин.

– Конечно нет, – сказала мать. – С чего ты так решил?

Она не собиралась задавать этот вопрос. Она спросила просто по привычке. И по счастью, привычкой Уилла было воздерживаться от ответа. Он вообще не любил отвечать на ее вопросы.

Он потащился к выходу вместе с Простофилей. И когда мальчик уже протискивался в дверь, Простофиля обернулся. От его взгляда по спине миссис Риггс снова прошли мурашки. Потому что в нем было… как бы лучше сказать… понимание.

Она усилием воли отбросила все мысли, как могла бы стряхнуть дождевые капли с рукава пальто. Снова повернулась к мистеру Лангу, который все время так и стоял: неуверенная улыбка на пухлом лице, в испачканной кровью руке обезглавленная курица.

– Не понимаю этого мальчишку, – произнесла миссис Риггс, пытаясь одолеть странный озноб.

– Просто перевозбудился, – заключил мистер Ланг.

Миссис Риггс не имела желания задерживаться. Она теперь скользила взглядом по белым стенам, по безумной топографии посыпанного опилками пола. Ей вдруг расхотелось смотреть на красное мясо, видеть перерезанные артерии и сочащиеся кровью вены. Все вокруг показалось просто кошмарным.

Наверное, то же самое испытал бы слепец, который, ни с того ни с сего оказавшись в чулане Синей Бороды с фонариком в руке, обрел бы зрение.

Магазин внезапно наполнился удушливым запахом сырой плоти, острым запахом крови. Перед мысленным взором миссис Риггс с путающей ясностью промелькнула картина, как мистер Ланг укладывает на разделочную доску Простофилю. Она сморщилась, спешно расплатилась и повернулась к двери.

– Заходите еще, – сказал мистер Ланг.

Она ничего не ответила. «Мясник!» – взвизгнул разум, и теперь это слово имело иное значение, в нем скрывалось слишком многое.

Уилл с Простофилей ждали на улице. Все трое двинулись домой. Миссис Рипт жадно вдыхала свежий воздух, думая, сможет ли когда-нибудь снова вернуться в это кошмарное место.

– Стать вегетарианкой в тридцать восемь, – пробормотала она.

– Что, мам? – спросил сын.

– Ничего. Просто помолчи. Ты и без того наделал сегодня дел.

Однако ее не покидало странное чувство, что причина вовсе не в нем, что он просто споткнулся обо что-то большее.

Простофиля шагал спокойно, гордо вздернув облепленную опилками морду.

И у миссис Риггс снова возникло нелепое ощущение, что все дело в Простофиле. Что именно он каким-то безумным образом подстроил все это.

Миссис Риггс была близка к нервному истощению, когда мистер Риггс пришел из конторы домой. В духовке грелся ужин.

По традиции мистер Риггс ущипнул жену за щеку и устало проследовал в гостиную.

Там он уронил пальто на кресло, после чего упал в него сам.

– О господи! – простонал он театрально. – Ну и денек!

Затем, несколько удивленный, поднял глаза. Миссис Риггс смотрела на него из дверного проема. На ее лице отражалась не тревога, решил он, но вполне отчетливая обеспокоенность.

Она вошла в комнату и взяла пальто, заметив вслух, что только пальто, повешенное на плечики, может сохранить приличный вид. Он проворчал что-то, соглашаясь, – все как всегда.

Она снова вошла и остановилась на пороге.

– Что-то случилось? – спросил он.

Она шагнула вперед и провела тремя подрагивающими пальцами по щеке. Да, случилось, понял он по ее глазам.

– В чем дело? – набросился на проблему мистер Риггс.

– В Уилле. – Миссис Риггс подошла и села рядом с мужем.

Затем, сцепив руки, рассказала, что произошло в лавке мясника.

На лице мистера Риггса сменилась целая гамма эмоций. Сначала на нем отражалось сомнение, затем его черты исказил легкий страх, который тотчас сменился весельем. Оно перешло в изумленную обеспокоенность, а в итоге появилась хмурая тревога.

– С тобой тоже так было? – спросил он.

– Да, Мартин, – сказала она. – Не знаю, как передать словами, чтобы и ты почувствовал. Но я боялась. Боялась висящего на крюках мяса, боялась мистера Ланга с… этим тесаком.

– Мясницким ножом, – поправил мистер Риггс.

– Да.

Мистер Риггс погладил бородку, его рот сложился в изумленный овал.

– Странно, – сказал он. – Очень странно.

После чего отринул все мысли, как пыталась сделать в магазине мистера Ланга миссис Риггс.

– Что ж, – сказал он. – Это просто игра чересчур живого воображения. В конце концов… я хочу сказать…

Он забыл, что хотел сказать.

– Но мне было страшно, – сказала она, – А потом… когда Простофиля на меня посмотрел…

Его брови на миг сошлись.

– Да, – сказал он. – Да, конечно, это просто твое воображение. В сложившихся обстоятельствах ты могла бы поверить, что и кусок говядины смотрит на тебя.

– Я знаю насчет воображения, – сказала она. – Но что сделать, чтобы избавиться от ощущения?

– Какого ощущения?

– Я чувствую себя так, словно я… словно мы все – лицемеры. Откармливаем животных, заставляем их жиреть, хорошо с ними обращаемся. А потом… мы их… убиваем.

– Дорогая, но ведь нам надо как-то выживать.

– Могли бы питаться овощами, – произнесла она слабым голосом, не вполне убежденная собственным доводом.

– Что?! Остаться без бифштекса, без котлет… Нет! Ты с ума сошла!

Наконец-то речь зашла о предмете, в защиту которого мистер Риггс мог повысить голос. Он едва ли не подпрыгнул в кресле. Политика наводила на него скуку, международные отношения вгоняли в тоску. Но когда затрагиваются интересы желудка и всего, что с ним связано, мужчины, подобные мистеру Риггсу, обязательно кипятятся.

Он сейчас же отмел прочь всякую вероятность того, что мясо исчезнет из семейного рациона.

– Чепуха, – заявил он. – Мы едим мясо, чтобы жить и процветать. Что бы ты стала делать, если бы весь мир на десять футов покрылся коровами и свиньями?

– Ты о чем? – спросила миссис Риггс, совершенно потерявшая ход его рассуждений.

Мистер Риггс встал и подошел к окну. Он бросил убийственный взгляд на стекло, неосторожно оказавшееся на его пути, и затем всмотрелся в улицу. Ему на помощь пришла книга, которую он когда-то читал; факты посыпались с пыльных полок разума.

– Выживает сильнейший, – объявил он с гордостью. – Выживает сильнейший, дорогая, – повторил он и привычно провел ладонью по лысине.

Миссис Риггс ничего не ответила.

– Если бы мы не убивали животных, – продолжал он, – если бы мы позволили какому-нибудь виду жить вольно, любому виду, они размножились бы так быстро, что в мире не осталось бы места для нас самих.

– О, не говори глупостей, – с обычной готовностью вынесла суждение миссис Риггс.

– Глупости?! Послушай, Рита, – в его голосе появилась таинственность, – я читал, что в океане есть какие-то маленькие существа, я не помню точно, моллюски или нечто в этом роде. И сама природа следит, чтобы девяносто процентов из них погибали сразу после рождения. Потому что если бы все они выживали, – завершил он с угрозой, – если бы все они выживали, то океан, суша, весь мир был бы теперь покрыт ими!

Миссис Риггс с трудом поверила в это. Однако ее плодотворное воображение продолжало работать, и она представила себе квартиру, обвешанную гроздьями моллюсков. И сморщилась от омерзения.

– Ну, теперь ты мне веришь? – спросил мистер Риггс.

– Я не знаю, – сказала она. – А как же тот человек, который долго жил в Африке? Старик, немец… как же его звали?

– Э… ты имеешь в виду Швейцера?

– А, неважно. Помню, я читала в одном журнале, что он ни разу никого не убил. Он даже кормил муравьев.