Текст книги "Корабль смерти, Стальной человек и другие самые невероятные истории (сборник)"

Автор книги: Ричард Мэтисон (Матесон)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 57 (всего у книги 70 страниц)

Глоток воды

_{© Перевод Е. Королевой}

Фильм закончился во втором часу ночи. Когда они вышли из кинотеатра, на них обрушилась августовская жара.

– Пить хочу, – сказал Джордж.

– Почему же ты не попил, пока мы были в кино? – спросила Элеонора.

– У них там такая вода, будто из-под крана в ванной. Черт, как я хочу пить!

– А что ты ел?

– Соленый попкорн.

– И?..

– И теперь я умираю.

– А что ты ел кроме попкорна?

– Ну, мороженое с шоколадом.

– А еще?

– Шоколадку.

– Даже интересно, и с чего это тебя мучит жажда? – удивилась она.

Он облизнул губы.

– Теперь я понимаю, что чувствуют люди в фильмах про пустыню.

– Подожди, мы скоро достигнем оазиса, – пообещала Элеонора.

На двери квартиры была записка. Прочитав ее, Элеонора засмеялась в голос.

– Ну, ты должен признать, что он честно нас предупредил, – сказала она. – Мы ведь целый год жаловались ему на трубы.

– И он решил отключить воду в такую ночь?!

Раздраженный, Джордж отпер замок и толкнул дверь. Войдя в кухню, он включил свет. Элеонора услышала, как он откручивает краны.

– О… господи! – Он вышел из кухни, гневно сверкая глазами. Забрал у нее записку. – «Подача воды возобновится завтра днем», – прочитал он. – Прекрасно!

– Должно же у нас быть что-то, что можно пить, – сказала Элеонора.

Она зашла в кухню и открыла холодильник. Джордж последовал за ней.

– Сгущенное молоко, – предложила она.

– Следующий вариант.

– Есть апельсиновый сок. Ой, нет, мы допили его на завтрак.

– Тогда дай мне льда.

Она выдвинула лоток и виновато посмотрела на него.

– Могу поклясться… – начала она.

– Фрукты есть?

– Собиралась купить завтра.

– Великолепно, – сказал он. – Просто великолепно.

Она поглядела на него без всякого выражения.

– Что ж, – произнесла она.

– Именно, что ж?

– Наверное, тебе придется выйти и раздобыть себе питье.

– Где?

– В баре.

– О господи, – вздохнул он.

«Ладно, – размышлял Джордж, снова шагая в сторону проспекта, – где тут у нас бары?» Он вспомнил один и кивнул самому себе.

– Вот черт, – пробормотал он, шагая быстрее. Прямо как в какой-нибудь в книжке. Тащиться неизвестно куда в полвторого ночи в будний день, чтобы раздобыть глоток воды.

Он тяжело дышал, переходя улицу. Странно, думал он, как все подробности бытия отходят на второй план, когда ты нуждаешься в глотке воды. Человек забывает, как важна для него вода. Требуется что-то подобное сегодняшнему случаю, чтобы это вспомнить.

Джордж вздохнул и зашагал еще быстрее. Ему показалось, что даже слюна вся высохла. Он облизнул губы. Господи, ну и жарища!

Наконец-то проспект. Где же тот бар? Ведь он был в этом квартале, разве не так? Нет, в следующем, вон там неоновая вывеска. Джордж поспешил к ней. «Боже, – думал он, – я иду за глотком воды!»

Он вообразил, как входит в бар и говорит бармену: «Представляешь, какая глупость! Умирая от жажды, прихожу домой, а что сделал наш консьерж? Отключил воду! Ага! В такую-то ночь!»

И все время, пока рассказывает об этом, он будет опрокидывать в себя стаканы воды. Ледяной воды, чистой, как хрусталь, с позвякивающими в ней кубиками льда, такими, с маленькими круглыми дырочками посередине. Шесть или семь кубиков будут стукаться о запотевшие стенки стакана, пока холодная, мокрая, вкуснейшая вода будет вливаться в его иссохшее…

Бар был закрыт.

Он стоял, уставившись на дверь непонимающим взглядом. Закрыт? Так рано? Что за чушь! Он посмотрел на неоновую вывеску. Какого черта она горит, если этот дурацкий бар закрыт?!

Застонав, он развернулся и пошел дальше по проспекту. Какой-нибудь бар должен работать. Он побежал, потом снова пошел. Звук его шагов был единственным звуком на улице.

Через несколько кварталов нашелся еще один бар. Прищурившись, он издалека разглядел неоновые буквы: ИРЛАНДСКАЯ ХИЖИНА. Джордж был здесь сто лет назад. Помнил, как бармен наливал ледяное пиво. Он снова припустил бегом, жара горячими крыльями билась в лицо. Эй, бармен, самый большой стакан воды!

«Ирландская хижина» оказалась закрыта. Он стоял перед ней, тяжело дыша, и глядел на водопад. Это была реклама пива. «Из края водопадов». Электрический механизм делал так, что казалось, будто в витрине льется настоящий водопад. Холодные голубые воды разбивались о скалы, поднимая белые брызги.

Он вздрогнул, когда из горла вырвалось слабое рыдание.

Отвернулся. «Только без глупостей, – подумал он. – Ты получишь воду. Только не торчи здесь, таращась на дурацкий фальшивый водопад».

Джордж оглядел проспект. Увидел, что вдалеке появился трамвай. Подумал, не сесть ли на него. Может, там кто-нибудь подскажет, где достать воды.

– Боже…

Это же абсурд. Он раздувают из пустяка целую драму. Не до такой же степени он хочет пить. Он всего лишь…

Нет, он даже думать об этом не хочет. Джордж попытался сосредоточиться на поиске воды, однако истерзанный разум, вырвавшись на свободу, принялся перебирать воспоминания о том, какой был на вкус попкорн, горячий и скользкий от растаявшего масла и очень-очень соленый. Он вспомнил мороженое, холодное, да, но сладкое и покрытое слоем еще более сладкого, вязкого шоколада, густого, теплого шоколада, тающего на языке.

– Прекрати! – Сердитый голос потонул в грохоте проезжающего трамвая.

Он посмотрел на сидящих внутри людей. Разве кому-нибудь из них есть дело, что человек умирает от жажды?

Он передернулся от подобной мысли. Жизнь вся такая, подумал он. Все ординарные события идут и идут своим чередом, а где-то зреет угроза. Все, что требуется, – стечение нескольких обстоятельств, как сейчас: жаркая августовская ночь, попкорн, мороженое, шоколад, омерзительного вкуса вода в кинотеатре, идиот консьерж, пустой холодильник, закрытые бары. Ничего сверхъестественного. Крошечные, обыденные, ужасно логичные события, которые…

Джордж, оторопев, остановился. Впереди – заправка. Там должен быть автомат с кока-колой со встроенным питьевым фонтаном!

Он кинулся бежать по тротуару. Глаза неотрывно смотрели на заправочную станцию, которая была все ближе и ближе. Да, там есть автомат с кока-колой! Он кинулся бегом. Он почти у цели. Еще несколько секунд, и вся эта глупость позабудется. Он промчался мимо молчаливых колонок и остановился перед автоматом. Нажал дрожащим пальцем на хромированную кнопку.

Воды не было.

Он уставился на питьевой фонтан так, словно плохо его видел. Нет, не может быть. Он второй раз нажал на кнопку. Ничего. И еще раз. Воды не было.

– Нет! – Крик разнесся по пустынной заправке.

Джордж ударил по кнопке кулаком и, зашипев от боли, отдернул руку.

Внезапно, чего не случалось с ним очень давно, он едва не заплакал. Одернул себя. «Прекрати вести себя как дурак, – приказал он себе. – Ты скоро получишь воду».

Он огляделся по сторонам. Дальше по проспекту был кинотеатр, куда они сегодня ходили. Он со злобой уставился на него. И неожиданно напрягся. А вдруг там еще кто-нибудь есть, закрывает кинотеатр, кассир, механик, управляющий?

Джордж в волнении перешел проспект, запрыгнул на тротуар и побежал под нависающим над головой тентом. Добежав до стеклянных дверей, он принялся толкать их одну за другой. Все были заперты. Постучал, но никто не отозвался.

Он стоял, глядя сквозь дверь на питьевой фонтан. Представлял, как склоняется над ним, поворачивает краник, вода ударяет в губы, в рот. Волна гнева охватила его. Те, кто содержит это паршивое заведение, вот кто виноват.

– Да, вы! – прокричал он, и его голос неуверенно прозвучал под гулкими сводами входа.

Джордж пнул дверь и вскрикнул от боли. Развернувшись, он побежал через мраморную площадку. «Хочу пить! – клокотало внутри. – Хочу пить!»

Вернувшись на тротуар, втягивая воздух сквозь сжатые зубы, он снова оглядел молчаливый проспект. И что дальше? Он должен раздобыть воды, просто обязан! Но все уже закрыто, заперто, забаррикадировано. Джордж вертел головой из стороны в сторону, дыша все чаше и чаще. Он находится в городе, который купается в воде, и не может раздобыть ни глотка! Просто не может раздобыть ни глотка воды!

А что, если постучаться к кому-нибудь, успокаивал он себя. Постучаться или позвонить в дверь, кто-нибудь проснется и даст ему воды. Да, так и стоит сделать. Так он и должен поступить. Прихрамывая, Джордж припустил по проспекту. Как же жарко, чертовски жарко! Жажда иссушала его, вытапливала, запекала.

Его вдруг охватила паника. Он побежал в беспамятстве, не разбирая куда. Вода. Он должен раздобыть воды, пока еще не слишком поздно. Да, именно так. Пока еще не слишком поздно. Воды.

Воды!

Он покинул проспект, спотыкающаяся тряпичная кукла, а не человек: глаза пустые, рот широко разинут, руки – болтающиеся по бокам пазки. Жара окутывала его. Она хочет его иссушить, выпарить из него все соки, превратить его в обезвоженную ломкую оболочку…

Он резко затормозил, не веря своим глазам.

Дальше по улице кто-то оставил невыключенной поливочную установку. В свете уличного фонаря Джордж видел, как с лужайки поднимается сверкающий сноп воды.

Ноги пришли в движение, сначала медленно, затем быстрее. Вот он уже побежал, бормоча себе под нос что-то взволнованное, безумное, похожее на зарождающийся смех сумасшедшего. Он бежал все быстрее и быстрее. Мир для него пропал, не было никакого мира, не было людей, ничего во всей бескрайней вселенной, кроме этого вертящегося фонтана, разбрасывающего по сторонам шипящие струи прохладной, удивительно прохладной…

Джордж бросился под струи, поскользнувшись на мокрой траве. Он не пытался встать. Он пополз к поливалке, пока восхитительные капли не забарабанили по лицу, словно дождь в грозу, наполнили жаждущий рот и полились в горло.

Он брел домой, а на лице застыло блаженное выражение животного, которого накормили досыта. Добравшись до дому, он скинул промокшую одежду, надел пижаму и забрался в постель.

В полпятого утра он проснулся: по небу жемчужной россыпью прокатился раскат грома. Плохо соображая со сна, Джордж огляделся. На улице лило как из ведра. Он застонал и, рывком встав на ноги, доковылял до окна. Подоконник был покрыт каплями. Он закрыл окно и побрел обратно в постель.

– Чертов дождь, – проворчал он.

Тереза

_{© Перевод Е. Королевой}

23 апреля

Наконец-то я отыскала способ уничтожить Терезу! Господи! Я так счастлива, что готова плакать! Спустя столько лет покончить с этой гнусной тиранией! Как там говорится? Остается только дождаться воплощения плана в жизнь. Именно, я уже долго этого дожидаюсь. Настало время действовать. Я избавлюсь от Терезы и обрету душевное спокойствие. Да, обрету!

Горькая ирония в том, что книга стояла в библиотеке все эта годы. Господи! Я могла бы сделать это много лет назад, избежать всей боли и жесточайших унижений! Но незачем гневить судьбу. Я должна быть признательна за то, что все-таки нашла ее. И смеяться над тем – это ведь страшно забавно! – что Тереза к тому же была со мной в библиотеке, когда я наткнулась на эту книгу.

Она-то, конечно, с жадностью изучала один из множества томов с порнографией, какие оставил после себя наш отец. Я сожгу их после того, как убью Терезу! Слава богу, мать умерла раньше, чем он принялся их коллекционировать. Каким бы мерзким он ни был, Тереза, разумеется, любила его до самого конца. На самом деле она точно такая же, как он: сладострастная, вульгарная, отталкивающая. Я бы совершенно не удивилась, если бы узнала, что она разделяла с ним не только увлечения, но и постель. О боже, я буду петь гимн радости в тот день, когда ее не станет!

Да, она сидела там, внизу, пылая темным чувственным румянцем, пока я, чтобы не видеть ее, металась по галерее, где стоят самые старые книги. И там, на одной из верхних полок, я обнаружила том, покрытый слоем серой пыли. «Вуду: достоверные исследования», автор – доктор Уильям Мориарти. Выпущено частным издательством. Одному богу ведомо, где и когда отец достал эту книгу.

Что поразительно: я полистала ее со скукой и даже задвинула обратно на место! И только когда уже отошла от нее на много шагов и просмотрела кучу других книг, меня вдруг осенило.

С помощью вуду я смогу уничтожить Терезу!

25 апреля

Руки мои дрожат, когда я пишу эти строки. Я почти закончила куклу Терезы. Да! Почти закончила! Я сделала куклу из куска ее старого платья, которое нашла на чердаке. На место глаз вставила две пуговицы, выточенные из какого-то камня. Это, разумеется, еще не все, однако дело, слава господу, уже на мази.

Я смеюсь, представляя, что сказал бы доктор Рамси, если бы узнал о моих планах. Как бы он отреагировал? Сказал бы, что глупо верить в вуду? Или что я должна научиться жить с Терезой, пусть и не любить ее? Любить эту скотину? Ни за что! Господи, как же я ее презираю! Если бы я могла – бог свидетель, – я с радостью уступила бы свою половину отцовского наследства, лишь бы только никогда не видеть больше ее порочной физиономии, никогда не слышать пьяной ругани и россказней о похождениях этой грязной развратницы!

Но это совершенно невозможно. Она меня не отпустит. И мне остается только одно – уничтожить ее. Что я и сделаю. Да, сделаю!

Терезе осталось жить один день.

26 апреля

Теперь у меня есть все! Все! Сегодня вечером, прежде чем отправиться на бог ведает какую еще оргию, она принимала ванну. А после ванны стригла ногти. И теперь они у меня, все до единого, привязаны к кукле ниткой. Еще я сделала кукле парик из волос, которые старательно вычесала из ее щетки. Вот теперь кукла по-настоящему стала Терезой. В этом вся прелесть вуду. Я держу жизнь Терезы в своих руках, вольная выбирать, когда именно мне угодно ее уничтожить. Я подожду, чтобы вдосталь упиться этой властью.

Что скажет доктор Рамси, когда Тереза умрет? Что он сможет сказать? Что я сошла с ума, если думаю, будто она умерла из-за вуду? (Впрочем, я и не стану ему рассказывать.) Она умрет! Я ее и пальцем не трону, как бы мне ни хотелось добраться до нее лично, своими руками выдавить жизнь из ее горла. Но нет, я уцелею. Вот главная радость. Сознательно убить Терезу и остаться жить! Истинный экстаз!

Завтра ночью. Пусть она насладится последними похождениями. Никогда она больше не ввалится ко мне, шатаясь и источая пары перегара, чтобы пересказать, до последней омерзительной подробности, все те непристойности, какими она занималась! Никогда больше она… Господи, я не могу ждать! Я воткну иголку в сердце куклы! Избавлюсь от нее навсегда! Будь ты проклята, Тереза! Будь проклята! Я убью тебя прямо сейчас!

Из записной книжки Джона X. Рамси, доктора медицины, 21 апреля

Несчастная Миллисента мертва. Домработница обнаружила ее этим утром, она лежала, скорчившись, на полу у кровати, держась за сердце, на окоченевшем лице отражалось потрясение и боль. Без сомнения, сердечный приступ. На теле никаких следов насилия. Рядом на полу валялась маленькая тряпичная кукла с воткнутой в нее иглой. Бедняжка Миллисента. Неужели ей пришла в голову больная мысль избавиться от меня с помощью вуду? Я надеялся, что она мне доверяет. Но с другой стороны, с чего бы ей мне доверять? Ведь я так и не смог по-настоящему помочь ей. Она была безнадежна. Миллисента Тереза Марлоу страдала от самого тяжелого случая раздвоения личности, какой я когда-либо имел несчастье наблюдать…

Добыча

_{© Перевод Е. Королевой}

Амелия пришла домой в четырнадцать минут седьмого. Убрав пальто в стенной шкаф, она внесла в гостиную небольшой сверток и уселась на диван. Скинула туфли, пока развязывала положенный на колени сверток. Извлеченная деревянная коробка напоминала гроб. Амелия подняла крышку и улыбнулась. Внутри лежала самая безобразная кукла, какую она когда-либо видела. Ростом сантиметров двадцать, вырезанная из дерева, со скелетоподобным тельцем и несоразмерно большой головой. На лице куклы застыло выражение неистовой злобы, острые зубы оскалены, глаза навыкате. В правой руке кукла сжимала копье высотой с нее саму. Все тело от плеч до коленей обвивала изящная золотая цепочка. Под куклой, к задней стенке коробки был приколот крошечный свиток. Амелия отколола его и развернула. Бумага была исписана от руки. «Он Тот, Который Убивает, – начиналась записка, – Безжалостный охотник». Амелия снова улыбнулась, когда читала последние слова. Артур будет счастлив.

Мысль об Артуре заставила ее взглянуть на телефон, стоявший на столе рядом. Спустя некоторое время она вздохнула и положила деревянную коробку на диван. Поставив на колени телефон, она подняла трубку и набрала номер.

– Привет, мам, – сказала Амелия.

– Как, ты еще не вышла? – спросила мать.

Амелия собралась с духом.

– Мам, я знаю, что сегодня пятница… – начала она.

Закончить она не смогла. На другом конце провода повисло молчание. Амелия закрыла глаза. «Мама, умоляю», – мысленно просила она. Амелия сглотнула.

– Есть один человек, – произнесла она. – Его зовут Артур Бреслоу. Он преподает в школе.

– Значит, ты не придешь, – сказала мать.

Амелия задрожала.

– У него сегодня день рождения. – Она открыла глаза и посмотрела на куклу, – Я, в общем-то, обещала ему, что мы… проведем этот вечер вместе.

Мать молчала. «Все равно сегодня в кино нет ничего интересного», – продолжала Амелия про себя.

– Мы с тобой сходим куда-нибудь завтра вечером, – сказала она вслух.

Мать по-прежнему молчала.

– Мама?

– Теперь даже вечера пятницы для тебя слишком много.

– Мама, мы с тобой видимся два-три раза в неделю.

– Приходишь в гости. Хотя у тебя здесь есть своя комната.

– Мама, не начинай все сначала.

«Я не ребенок, – подумала Амелия, – Прекрати обращаться со мной так, словно я ребенок!»

– Сколько ты с ним уже встречаешься? – спросила мать.

– Примерно месяц.

– И ни слова мне не сказала.

– Я как раз собиралась.

У Амелии начала гудеть голова. «Нет, голова у меня не заболит!» – приказала она себе. Она взглянула на куклу. Та как будто пристально рассматривала ее.

– Он очень милый человек, мама, – сказала Амелия.

Мать ничего не ответила. Амелия почувствовала, как каменеют мышцы живота. «Сегодня вечером есть я уже не смогу», – решила она.

Амелия внезапно поняла, что вся съежилась над телефоном. Она заставила себя сесть прямо. «Мне тридцать три года», – напомнил внутренний голос. Протянув руку, она вынула куклу из коробки.

– Видела бы ты, что я купила ему в подарок. Нашла в сувенирном магазине на Третьей авеню. Настоящая кукла-фетиш племени зуни [59]59
  Зуни – индейское племя, живущее на юго-западе США. (Прим. ред.)


[Закрыть], ужасно редкая. Артур просто помешан на антропологии. Поэтому я ее и купила.

В трубке царило молчание. «Ну и ладно, ну и не разговаривай», – подумала Амелия.

– Это охотничий фетиш. – Она изо всех сил старалась говорить непринужденно. – Предполагается, что внутри куклы заточен дух охотника зуни. Все тело обмотано золотой цепочкой, чтобы не позволить духу… – она не смогла подобрать слово, провела дрожащим пальцем по цепочке, – вырваться на свободу, кажется, так, – закончила она, – Его зовут Тот, Который Убивает. Видела бы ты его лицо.

Она чувствовала, как теплые слезы катятся по щекам.

– Счастливо повеселиться, – сказала мать, вешая трубку.

Амелия смотрела на трубку, слушая гудки. «Ну почему вечно все вот так?» Она уронила трубку на рычаг и отставила телефон. Темнеющая комната расплывалась перед глазами. Амелия поставила куклу на край кофейного столика и поднялась. «Сейчас я приму ванну, – сказала она себе, – Я встречусь с ним, и мы прекрасно проведем время». Она прошла через комнату. «Прекрасно проведем время», – гулко повторил разум. Она знала, что ничего не получится. «Боже, мама!» – подумала она. Сжала в бессильной ярости кулаки и вошла в ванную.

А в гостиной кукла упала с края кофейного столика. Наконечник копья вонзился в ковер, и кукла замерла вверх тормашками.

Изящная золотая цепочка стала сползать вниз.

За окном почти стемнело, когда Амелия вернулась в гостиную. Она сняла одежду и надела махровый халат. В ванной набиралась вода.

Она присела на диван и поставила телефон на колени. Смотрела на него несколько минут. Наконец, тяжко вздохнув, она подняла трубку и набрала номер.

– Артур? – произнесла она, когда он. поднял трубку.

– Да?

Амелии был знаком этот тон, любезный, но слегка подозрительный. Она не могла решиться.

– Твоя мать, – сказал наконец Артур.

Какая тяжесть и холод в животе.

– Мы должны были сегодня встретиться, – пояснила она. – Каждую пятницу… – Она прервалась и подождала. Артур молчал. – Я уже как-то говорила об этом.

– Я помню, что ты говорила.

Амелия потерла висок.

– Похоже, она по-прежнему управляет твоей жизнью? – спросил он.

Она напряглась.

– Просто я не хочу еще больше расстраивать ее. Мой переезд и так был для нее тяжелым ударом.

– Я тоже не хочу ее расстраивать, – заверил Артур. – Но сколько у меня дней рождения в году? Мы же договорились.

– Я знаю, – Она ощутила, как снова начинают каменеть мышцы живота.

– Ты действительно позволишь ей так с тобой поступить? В одну-единственную пятницу в году?

Амелия закрыла глаза. Ее губы беззвучно шевелились. «Я просто не могу еще больше ее расстраивать», – подумала Амелия. Она проглотила комок в горле.

– Она моя мать.

– Очень хорошо. Прошу прощения. Я так ждал этого дня, но… – Он помолчал. – Извини, – сказал он. И быстро повесил трубку.

Амелия долго сидела в тишине, прислушиваясь к гудкам. Она вздрогнула, когда раздался записанный на пленку голос:

– Повесьте, пожалуйста, трубку.

Положив трубку, она поставила телефон на стол. «А я так старалась с подарком», – подумала она. Теперь уже нет смысла вручать его Артуру. Протянув руку, она включила лампу на столе. Завтра же надо отнести куклу обратно.

Куклы на кофейном столике не было. Опустив глаза, она увидела на ковре золотую цепочку. Амелия соскользнула с дивана и встала на колени, подняла цепочку и положила ее в деревянную коробку. Под столиком куклы тоже не оказалось. Наклонившись, Амелия пошарила под диваном.

Вскрикнув, отдернула руку. Она выпрямилась, развернулась к лампе и посмотрела на указательный палец. Из-под ногтя что-то торчало. Она вздрогнула, вынимая это что-то. Наконечник кукольного копья. Она бросила его в коробку и пососала палец. Снова наклонившись, осторожно провела рукой под диваном.

Куклы она не нашла. Поднявшись с усталым стоном, Амелия начала отодвигать диван от стены. Диван был ужасно тяжелый. Она вспомнила тот вечер, когда они с матерью отправились в мебельный магазин. Ей хотелось обставить комнату современной датской мебелью. Мать же настояла на этом тяжелом кленовом диване – он продавался со скидкой. Амелия стонала, оттаскивая его. Тут до нее донесся шум текущей воды из ванной. Надо бы уже выключить.

Она осмотрела открывшуюся взгляду часть ковра, заметила древко копья. Куклы рядом не было. Амелия подняла копье и положила на кофейный столик. Кукла застряла под диваном, решила она, и когда она передвигала диван, то перетащила вместе с ним и куклу.

Ей показалось, что за спиной послышался какой-то звук – легкий, быстрый топот ног. Амелия обернулась. Звук пропал. Она ощутила, как холодок поднимается по ногам.

– Это Тот, Который Убивает, – сказала она, улыбнувшись. – Он снял с себя золотую цепь и убежал…

Она вдруг замолчала. Из кухни явственно доносился какой-то шум. Металлический скрежет. Амелия нервно сглотнула. «Что же происходит?» Она прошла через гостиную, приблизилась к двери в кухню, включила свет. Заглянула внутрь. С виду все как обычно. Взгляд робко прошелся по плите с кастрюлей, по столу и стульям, по ящикам и дверцам, по электрическим часам, маленькому холодильнику с лежащей на нем кулинарной книгой, по картине на стене, по держателю для ножей, привинченному к боку шкафчика…

…Маленького ножика не хватало.

Амелия смотрела на держатель. «Не глупи», – велела она себе. Просто положила нож в стол, вот и все. Она вошла в кухню и выдвинула ящик со столовыми приборами. Ножа там не было.

Новый звук заставил ее немедленно перевести взгляд на пол. Она вскрикнула от изумления. Несколько мгновений Амелия стояла, замерев на месте, затем, шагнув к двери, она заглянула в комнату, сердце тяжело колотилось. Неужели это игра воображения? Она была уверена, что уловила какое-то движение.

– Ну, хватит уже, – сказала она себе. После чего презрительно фыркнула. Ничего она не видела.

У дальней стены комнаты погасла лампа.

Амелия от неожиданности вздрогнула так, что ударилась правым локтем о ручку двери. Вскрикнув, она схватилась за локоть другой рукой, глаза на миг закрылись, лицо превратилось в гримасу боли.

Она открыла глаза и заглянула в темную гостиную.

– Ну хватит уже, – повторила она себе с раздражением. Какого-то шороха и перегоревшей лампочки явно недостаточно, чтобы выдумывать всякую…

Она прогнала от себя дурную мысль. Нужно пойти и выключить воду. Она вышла из кухни в коридор. На ходу она, морщась, потирала локоть.

Снова какой-то шум. Амелия замерла. Что-то двигалось к ней по ковру. Она уставилась на пол. «Нет», – подумала она.

А потом она увидела – стремительное движение на уровне ковра. Сверкнул металл, и сейчас же правую голень пронзила боль. Амелия ахнула. Не глядя, ударила ногой. Снова боль. Она чувствовала, как по коже струится горячая кровь. Амелия развернулась и кинулась в прихожую. Ковер под ногами дернулся, ее отбросило к стене, жгучая боль затопила правую щиколотку. Амелия схватилась за стену, чтобы не упасть, привалилась к ней боком. Она озиралась, рыдая от страха.

Новое движение, темная тень на темном фоне. Боль в левой лодыжке, потом снова в правой. Амелия закричала. Что-то задело ее по бедру. Она отшатнулась назад, снова чуть не упала. Силясь сохранить равновесие, она судорожно замахала руками. Пятка левой ноги уперлась в стену, что позволило ей устоять. Амелия развернулась и кинулась в темную спальню. Захлопнув дверь, она привалилась к ней, грудь сотрясали тяжелые вздохи. Что-то колотилось в дверь с другой стороны, что-то маленькое, на уровне пола.

Амелия прислушалась, стараясь не дышать так шумно. Она осторожно потянула за ручку, чтобы проверить, что замок успел защелкнуться. Когда за дверью все затихло, она попятилась в сторону кровати. Вздрогнула, упершись в край матраса. Опустившись на постель, она схватила другой телефон и поставила на колени. Кому звонить? В полицию? Там решат, что она сумасшедшая. Матери? Она слишком далеко.

Амелия набирала номер Артура в свете, доходящем из ванной, когда ручка двери начала поворачиваться. Ее пальцы онемели. Она уставилась на другой конец темной комнаты. Замок на двери щелкнул. Телефон соскользнул с колен. Она услышала стук удара о ковер, когда дверь начала открываться. Что-то отцепилось от дверной ручки.

Амелия отпрянула назад, подтянув ноги наверх. Какая-то тень суетливо пробежала по ковру к кровати. Она смотрела, разинув рот. «Этого не может быть», – подумала она. Амелия обмерла, почувствовав, как что-то дергает за покрывало. Оно лезет на кровать, чтобы добраться до нее. «Нет, этого не может быть!» Она не могла пошевелиться. Глаза уставились на край матраса.

Показалось нечто, похожее на маленькую головку. Амелия дернулась с испуганным криком, спешно переползла к другому концу кровати и спрыгнула на пол. Влетев в ванную, она развернулась и захлопнула дверь, стеная от боли в лодыжке. Амелия едва успела нажать большим пальцем кнопку на ручке, как что-то ударилось в нижнюю часть двери. Послышался звук, похожий на скребущуюся крысу. А потом все затихло.

Она склонилась над ванной. Та была уже почти полной. Потянувшись, чтобы закрыть краны, Амелия увидела в воде расплывающиеся капли крови. Она повернулась к зеркальному шкафчику над раковиной.

Дыхание перехватило, когда она увидела порез на шее. Амелия зажала рану трясущейся рукой. Вдруг она осознала и боль в ногах и опустила глаза. Обе ноги были порезаны на уровне щиколотки. Кровь стекала по пяткам на пол. Амелия заплакала. Кровь из шеи бежала между пальцами. Струилась по запястью. Она взглянула на себя в зеркало сквозь пелену слез.

Кое-что в собственном отражении ее рассердило: перепуганный взгляд затравленной жертвы. «Ну уж нет», – возмутилась она. Амелия протянула руку к дверце аптечки. Открыв ее, она достала йод, бинт, пластырь. Опустила крышку унитаза и осторожно села на край. Ей пришлось потрудиться, чтобы открыть бутылочку с йодом. Она трижды стукнула ее о раковину, прежде чем пробка поддалась.

Изо рта вырвался стон, когда йод начал жечь ноги. Стиснув зубы, Амелия стала обматывать бинтом правую лодыжку.

Какой-то звук заставил ее обернуться к двери. В промежуток между дверью и полом просунулось лезвие ножа. «Он пытается проткнуть мне ноги, – поняла она, – он думает, что я стою прямо за дверью». Подобные мысли звучали как полное безумие. «Он Тот, Который Убивает, – вспомнились внезапно слова из свитка, – Беспощадный охотник». Амелия смотрела на мелькающее лезвие. «Боже», – думала она.

Она торопливо забинтовала обе ноги, затем встала и, глядя в зеркало, полотенцем смыла кровь с шеи. Прижгла йодом порез, шипя от пронзительной боли.

Амелия обернулась на новый звук, чувствуя, как прыгает в груди сердце. Она шагнула к двери и прижалась к ней, напряженно прислушиваясь. На высоте ручки раздавалось металлическое позвякивание.

«Кукла пытается отжать кнопку».

Амелия медленно попятилась, не сводя глаз с дверной ручки. Она попыталась представить себе куклу. Наверное, та висит на ручке, зацепившись одной рукой, а ножом, зажатым в другой руке, ковыряет замок? Совершенно безумная картина. Амелия ощутила, как волосы на затылке встают дыбом. «Нельзя его впускать!»

Она оскалилась, испустив сиплый крик, когда кнопка дверной ручки выскочила наружу. Поддавшись импульсу, Амелия схватила с вешалки банное полотенце. Ручка повернулась, запор щелкнул. Дверь начала открываться.

И внезапно в ванную ринулась кукла. Она двигалась так быстро, что ее фигура расплывалась перед глазами. Амелия с силой ударила полотенцем, словно на нее нападал огромный жук. Охотник отлетел к стене. Амелия бросила в него полотенце и кинулась к двери, постанывая от боли в лодыжках. Распахнув дверь, она выскочила в спальню.

Почти у самой двери в коридор Амелия подвернула ногу. С испуганным криком она растянулась на ковре. Сзади послышался шум. Развернувшись на спину, она увидела, что кукла, подпрыгивая, словно паук-скакун, выбегает из двери ванной. В свете лампочки блеснуло лезвие ножа. Затем кукла скрылась в тени, стремительно приближаясь к ней. Амелия поползла спиной вперед. Она обернулась через плечо, увидела чулан, заползла в его темноту и потянулась к ручке дверцы.

Снова боль, обжигающий порез в ноге. Амелия закричала и отпрянула назад. Вскинув руку, она сдернула с вешалки пальто. Пальто упало на куклу. Амелия принялась швырять в нее все, что попадалось под руку. Кукла была погребена под ворохом блузок, юбок и платьев. Амелия перевалилась через шевелящуюся гору одежды. Она заставила себя встать на ноги и изо всех сил бросилась в прихожую. Звук рвущейся на полу ткани затих. Амелия кинулась к входной двери. Отперев ее, она повернула ручку.