Текст книги "Красные листья"
Автор книги: Паулина Симонс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 30 страниц)
Альберт смотрел на него, не двигаясь, не шелохнувшись, пристально, не моргая.
– Детектив О'Мэлли, я хочу забрать ее пальто, – произнес он медленно и терпеливо. Его черные глаза горели. – Кристина забыла здесь свое пальто, и я хочу его забрать. Если желаете, пойдемте со мной.
– Альберт, не заставляйте меня вас арестовывать. Я могу сделать так, что вы проведете ночь в тюремной камере. И уверяю вас, сделаю это с удовольствием.
Но слова эти не произвели на Альберта того впечатления, какое они произвели тогда на Джима. Альберт не собирался делать карьеру политика. Альберту было на это наплевать. Его не заботило, проведет он или нет ночь в тюремной камере, и, чтобы Спенсер не сомневался в этом, он тут же и сказал:
– Детектив, ночь в тюремной камере стоит того, чтобы получить назад пальто Кристины. Ей-богу, стоит.
Спенсер придвинулся ближе, выхватил свой «магнум» и поднес его к лицу Альберта.
– Не двигаться, – проговорил он с угрозой. – Повернись кругом, ступай к машине и садись в нее. И не делай ни одного шага в сторону.
Альберт не двинулся с места. Ни одни мускул на его лице не дрогнул. Он, словно поддразнивая, сказал:
– А что будет, если сделаю, детектив? Вы собираетесь меня застрелить?
– Повернись кругом, Альберт, и возвращайся к машине, – выдавил Спенсер сквозь сжатые зубы.
Альберт улыбнулся широкой, белозубой, приветливой улыбкой. Он и Спенсер стояли на расстоянии чуть больше метра друг от друга. Альберт продолжал улыбаться. Затем в одно мгновение вскинул левую ногу и выбил «магнум» из руки Спенсера. Пистолет упал где-то в трех метрах в стороне.
Альберт, не переставая улыбаться, похвастал:
– К вашему сведению, у меня черный пояс по карате.
Спенсер резко рванулся вперед и сильно ударил его кулаком в солнечное сплетение, отчего тот повалился навзничь. Но Спенсер успел перехватить руку Альберта и заломил ее за спину.
– Черный пояс, говоришь? Как смеешь ты, сукин сын, угрожать мне, офицеру полиции, который представляет закон?
В ответ Альберт только тяжело дышал. Спенсер поднял его на ноги, еще сильнее закрутив руку, повел быстро к машине и швырнул его на заднее сиденье. Затем он связался по радио с Реем Феллом и приказал прибыть немедленно.
Спенсер поднял свой пистолет и встал рядом со своей «импалой», наставив «магнум» на Альберта.
Вначале они молчали. Альберт сидел на заднем сиденье, не глядя на Спенсера.
Через некоторое время Спенсер услышал его голос через дверцу машины:
– Хороший прием, детектив О'Мэлли, поздравляю. Но можете не сомневаться: если бы я хотел вас убить, вы бы давно уже были мертвы. Без всяких сомнений.
Спенсер не шелохнулся и только холодно произнес:
– А вы, мистер Мейплтоп, сели бы на электрический стул.
Альберт наклонился к окну, и лицо его осветилось знаменитой белозубой улыбкой.
– Для этого меня бы следовало еще поймать. А кто сказал, что это было бы просто?
Спенсеру пришлось простоять на холоде тридцать минут, пока, наконец, прибыл Рей Фелл. Машина Рея тяжело и неуклюже поднималась в гору, и Спенсер, наверное, в первый раз радовался встрече с Реем Феллом. Он приказал Рею нацелить пистолет на Альберта и, если тот пошевелится, пристрелить не колеблясь. Затем он направился к домику и обыскал там каждую комнату, пока не нашел пальто. Оно висело в большом стенном шкафу в одной из спален – единственная вещь. Старое темно-бордовое кашемировое пальто. Спенсер внимательно его осмотрел – ничего на нем подозрительного не было.
Он приложил пальто к лицу. Оно слабо пахло душистым мылом и чем-то еще. Спенсер понял, что пальто пахло Кристиной. Он снова приложил его к своему лицу и закрыл глаза, подумав, что не отдаст его Альберту, потому что сохранит для себя. Он глубоко вдохнул душистый аромат. Конечно, проще было разрешить Альберту взять его, но Спенсер в тот момент так мало о нем знал. Этот мерзавец – а у Спенсера уже не было никаких сомнений, что Альберт мерзавец, – вполне мог одном из шкафов спрятать оружие.
Спенсер привез Альберта в Хановер, в полицейское управление, и после прочтения ему прав Миранды [28]28
Права Миранды – права лица, подозреваемого в совершении преступления, которыми оно обладает при задержании и которые должны быть ему разъяснены при аресте до начала допроса.
[Закрыть]запер в небольшую камеру.
Через час Спенсер спросил Альберта, не хочет ли он кому-нибудь позвонить. Вначале Альберт не ответил, а затем, помолчав минуты две, сказал:
– Послушайте, детектив, мне совсем не хочется иметь неприятности.
– Замечательно, – усмехнулся Спенсер. – Ты не хочешь неприятностей. Да куда уж больше.
– Я не сделал ничего плохого.
– Да что ты говоришь? А угрозы офицеру полиции? А препятствие проведению расследования? Молись, чтобы я не выдвинул против тебя обвинение в нападении.
– Буду молиться, детектив. Может быть, мне повезет. – Альберт посмотрел на Спенсера сквозь прутья решетки.
Спенсер был так разозлен, что, когда поднимался со стула, случайно опрокинул небольшую настольную лампу.
В восемь вечера он позвонил Уиллу и рассказал, что произошло.
– Ты с ума сошел, – почти крикнул Уилл. – Как ты мог поехать туда один?
– Я поехал туда не один, – ответил Спенсер. – Я поехал туда с Альбертом в надежде как следует поговорить.
– Понятно. Вот почему ты упрятал его за решетку?
– Нет, я вынужден был упрятать его за решетку, потому что он оказал сопротивление.
– Ну и что ты собираешься теперь делать? Сейчас суббота, вечер. Суд закрыт, денег на залог у него, конечно, нет; на адвоката, наверное, тоже…
– Он должен был обо всем этом думать раньше.
– Он еще молодой, Спенс, – сказал Уилл. – В общем, оставь его там до утра и отправляйся домой. И постарайся об этом не думать.
Но Спенсер домой не пошел – не мог решиться его оставить. Он пошел в заднюю часть помещения и сел рядом с камерой Альберта.
– Вы не собираетесь снять с меня наручники? – произнес наконец Альберт.
– Не знаю, – ответил Спенсер. – Мне кажется, что и на ноги тебе, наверное, тоже следовало бы надеть наручники.
Альберт не ответил, и спустя некоторое время Спенсер подозвал его и снял наручники. Альберт сел на кровать, потирая запястья.
– Назови мне хотя бы одну причину, только хорошую, – подал голос Спенсер со своего кресла, – согласно которой я не должен продержать тебя здесь до понедельника, а потом не предъявить обвинение в убийстве Кристины Ким.
– Насчет причин не знаю, а вот в свое оправдание относительно того, что я ее не убивал, сказать кое-что могу.
– Кто же может поручиться, что ты не врешь? – спросил Спенсер.
– Потому что в момент гибели Кристины я сидел в комнате, отдыха рядом с парнем по имени Том и смотрел этот дурацкий кинофильм. Вот почему. Потому что я… – он сделал паузу, – любил ее. Вот почему.
Спенсер молчал.
– Потому что я любил ее больше всего на свете, – продолжил Альберт. – Да мне было бы лучше умереть, чем причинить ей боль. Я пошел бы ради нее под пули. Я ничего не боюсь, детектив.
– Я это вижу, – сказал Спенсер.
Они замолчали. Спенсер наблюдал за Альбертом. А тот сидел на постели и смотрел на свои руки.
– Альберт, я не понимал этого раньше и теперь не понимаю. Почему ты, любя Кристину, все же встречался с Конни? Я хочу понять, в чем тут был смысл?
Не поднимая головы, Альберт пожал плечами и сообщил:
– Я люблю и Конни. Это правда. Я только не влюблен в нее. Но она хороший человек, и она любит меня, поэтому не было никаких причин причинять ей боль.
– Причинять ей боль? А разве ты не думал, что, зная про твои действительные чувства, то есть ты в нее не влюблен, она испытывает боль тоже?
– Этого я от нее никогда не скрывал. Она знает о том, как я к ней отношусь. Она также знает, что из всех возможных кандидаток в жены я непременно выберу ее, потому что она хороший человек.
– Хороший человек? – Спенсер затаил дыхание. – Альберт, ты понимаешь, что ты говоришь? Ведь Конни могла убить Кристину.
Альберт решительно замотал головой:
– Нет. Нет, это невозможно.
– А я вот думаю: если бы мне довелось оказаться на месте Конни? И ты терзал бы меня своим враньем, а я подозревал бы, что ты спишь с моей лучшей подругой… Да я бы, возможно, убил ее еще раньше. Ее и тебя тоже.
Альберт не ответил. Спенсер ждал. Что ему еще оставалось? Хвататься, как утопающему, за соломинку?
«Если бы только эти трое не отказывались от денег в пользу «Красных листьев». Тогда бы я действительно имел в своем распоряжении кое-что.
Какое там, «кое-что» – сущий пустяк. Нет самого главного – во-первых, свидетелей, во-вторых, орудия убийства. У меня даже нет мотивов преступления. А это уже никуда не годится.
Итак… то, чем я сейчас располагаю, – это не более чем эмоции. Целая куча эмоций, которыми эти друзья оплели мертвую девушку. Но это тоже немало. Это даже много. Кристина убита. И есть следы на ее груди, оставленные коленями убийцы, а также кровь у нее под ногтями».
Спенсер чувствовал, что ключевой фигурой в этом клубке является Альберт, но вытянуть из него что-нибудь, кроме вранья, было чрезвычайно трудно. Вот уж настоящая заноза.
Ведь бывали же времена, когда Спенсер, только посмотрев на человека, мог понять о нем что-то очень важное. Энди говорила, что у Спенсера особенный дар. «И это вовсе не потому, – говорила она, – что ты такой уж слишком сообразительный (хотя он им был, она это признавала), и не потому, что имеешь располагающую внешность (это тоже было при нем), нет, Спенсер Патрик О'Мэлли имеет особый инстинкт и этим похож на степного волка». «И куда это все подевалось?» – удивлялся Спенсер.
– Послушай, – произнес он наконец, – я ничего о тебе не знаю, кроме того, что ты все время врешь. И как ты посмел напасть на меня?
– Я не нападал на вас. Вы наставили пистолет прямо мне в лицо. Я просто испугался и очень сожалею об этом инциденте. Понимаете, просто потерял контроль над собой.
Спенсер встал и иронически произнес:
– Выходит, это я виноват? Это из-за меня ты потерял контроль над собой? – Он засмеялся и двинулся к двери. – Спокойной ночи, Альберт. Дежурный полицейский принесет тебе бутерброды и что-нибудь попить.
Альберт подошел к железным прутьям и жалобно спросил:
– Вы собираетесь оставить меня здесь?
Спенсер улыбнулся:
– А я уж подумал, что ты действительно ничего не боишься. – С этими словами он вышел в коридор и направился домой.
К Альберту Спенсер возвратился в семь утра в воскресенье.
– Знаешь, – сказал ему дежурный полицейский, который охранял Альберта, – этот парень даже ни разу не прилег. Так и сидел всю ночь, опустив голову на руки.
Спенсер почувствовал укол совести. Он отпер ключом замок и открыл дверь.
– Выходи, Альберт. Пора.
Не говоря ни слова, Альберт поднялся и вышел.
– Хочешь, я отвезу тебя домой? – спросил Спенсер.
Альберт повернулся к нему.
– Мне нужно ее пальто, – тихо проговорил он. – Отдайте мне его, пожалуйста.
И снова Спенсер почувствовал укол, если не совести, так, по крайней мере, какой-то вины. Он открыл багажник своей «импалы» и достал пальто.
Альберт – опасный тип, Спенсер это понимал. В нем присутствовало какое-то качество, неизвестное Спенсеру, которое приводило его в беспокойство. Может быть, такое впечатление создавалось потому, что Альберт ничего не боялся? Да, возможно, и так. К подобным людям Спенсер всегда относился подозрительно.
Им было нечего терять.
Глава 7
КОНСТАНЦИЯ ТОБИАС
– Где ты был? – накинулся на Спенсера Уилл Бейкер, когда тот появился в понедельник утром. – Я искал тебя везде.
– Понимаешь, я… – открыл рот Спенсер и тут же замолк. – Я тут решил проехаться кое-куда.
– Проехаться?
– Да, в Коннектикут. – Спенсер сделал паузу и почувствовал, что бледнеет. – Уилл, мне надо тебе много чего рассказать. Я отыскал мать Кристины, Кэтрин Синклер.
– Кого? Господи, Трейси! И ты ради этого затеял такую поездку, когда расследование фактически на нуле? Вначале этот парень, Альберт, теперь мать Кристины. Плюс ко всему ты выглядишь – краше в гроб кладут. Что с тобой творится такое?
Спенсер швырнул на стол ключи от машины.
– Ты слышал, что я тебе сказал, Уилл? Хоть единое слово, из того, что я сейчас сказал, ты слышал?
– Я слушал тебя очень внимательно. Но какое отношение имеет мать Кристины ко всему этому дерьму, в котором мы копаемся? Послушай, мне тоже нужно рассказать тебе кое-что.
– Как тут дела? – спросил Спенсер, снимая куртку. Защищаться у него не было никаких сил.
Уилл схватил Спенсера за руку и потащил в холл. Через приоткрытую дверь комнаты для допросов Спенсер увидел Френки Абсалома.
– Откуда он взялся? – спросил Спенсер.
– Он приехал вчера вечером. Я звонил тебе, звонил…
– И в чем дело? Он что, сообщил что-то новое?
Уилл многозначительно расширил глаза и жарко прошептал:
Видимо, да, Спенсер. Но он ни с кем, кроме тебя, говорить не желает.
Спенсер сделал движение войти в комнату, но Уилл утащил его обратно.
– Сначала зайди к шефу. Он хочет тебя видеть.
– Немедленно?
– Думаю, что да.
Как только Спенсер закрыл за собой дверь, Кен Галлахер шлепнул на свой пластиковый стол стопу полдюжины газет.
– Трейси, где, черт возьми, ты вчера околачивался?
– Я был…
– Бейкер звонил тебе домой, наверное, тысячу раз. Абсалом сказал, что ему срочно нужно поговорить с тобой, а тебя нигде нельзя было найти! – Судя по всему, Галлахер был взбешен. – Он сказал, что не будет говорить ни с кем, кроме тебя. Так все-таки, где же ты был, черт возьми?
– Так ведь именно это я хочу сказать вам, сэр…
– Так скажи! Черт бы тебя побрал, я думал, ты проводишь расследование. Ведь это же убийство!
– Я проводил расследование и провожу, – тихо произнес Спенсер. – Я ездил повидаться…
– Ты знаешь, что это из-за тебя мы были вынуждены продержать Абсалома здесь всю ночь?
– Почему?
– Трейси, вопросы здесь задаю я. – Шеф помолчал несколько секунд, но потом ответил: – Потому что мы не знали: а вдруг в наших руках оказался убийца. Ну а теперь скажи: где ты был?
– В Коннектикуте, – быстро выпалил Спенсер, боясь, что его прервут снова.
– Зачем?
– Я ездил поговорить с матерью убитой девушки.
– С матерью убитой девушки? – Галлахер вздохнул и затих.
– Да, сэр, – поспешил продолжить Спенсер. – Она очень больна, живет в пансионате для выздоравливающих в Норуолке. Это на юго-западе штата Коннектикут, на берегу пролива Лонг-Айленд…
– Трейси! – воскликнул шеф. – Ты что, думаешь, я затих, потому что приготовился тебя слушать? Да я просто потерял дар речи… У меня нет времени слушать это дерьмо. Возможно, у нас тут рядом сидит убийца, а ты рассказываешь мне о какой-то матери. Да на хрена она мне сдалась?
– Сэр, – произнес Спенсер, заставляя себя оставаться спокойным, – это не просто чья-то мать. Это мать убитой девушки. Есть весьма тревожные предпо…
– О'Мэлли! Может быть, я еще не совсем ясно выразился? – Галлахер сунул под нос Спенсеру газеты. – Что это?
– Не знаю, шеф, – ответил Спенсер. – А что это?
– Это, это и это. – Галлахер показывал первые полосы газет, тыча указательным пальцем в заголовки. – Посмотри. Мы в каждой газете. Ты читал это?
– Нет, сэр, – тихо ответил Спенсер, подняв глаза от газет. – Я был слишком занят, чтобы читать газеты, сэр.
– О'Мэлли, перестань приставать ко мне со своим «сэр, сэр, сэр»… – Галлахер повысил голос. – Уезжая в четверг, я думал, что все под контролем.
– А все и так под контролем, – ответил Спенсер, подумав: «Кроме меня, который, видимо, через минуту из-под контроля выйдет».
– В самом деле? Тогда скажи мне: что это? – Галлахер вытащил из стопки ведущую местную газету и начал читать передовую: – «Расследование, проводимое управлением полиции Хановера, топчется на месте. Источники сообщают, что никаких идей о том, кто мог совершить это преступление, у них нет, так же как и улик».
Затем Галлахер показал Спенсеру похожие передовые в «Дартмуте», «Конкорд монитор», «Манчестер юнион лидер» и «Бостон глоб».
Спенсер посмотрел шефу в глаза:
– Ну и что?
– Трейси, – произнес Галлахер с угрозой в голосе, – перестань морочить мне голову. Я представил тебя к повышению, думал, что ты покажешь себя…
– Шеф Галлахер! – Теперь уже Спенсер повысил голос. – У меня нет сейчас времени «показывать себя». – Он тяжело дышал. – Я провожу расследование убийства. Что могут знать эти газеты? Они перепутали. Это у них нет никаких идей. Мы не собираемся предоставлять им свидетельства, которыми располагаем. По закону, мы прежде должны предъявить кому-нибудь обвинение. Шеф, вы должны согласиться, что такие действия единственно правильные.
– Только прошу тебя, О'Мэлли, не надо меня опекать. Газеты выставляют нас в неприглядном виде, а это наш город. Я не хочу выглядеть смешным в глазах наших людей, в глазах колледжа и Конкорда, чтобы они думали, что мы не справляемся с нашей работой.
– А кто говорит, что мы не справляемся с нашей работой? – Спенсер стиснул зубы. – Это газеты не могут выполнять свою работу.
– Но ведь они получили эту информацию от кого-то, а?
– Да, сэр. Я понятия не имею откуда. Может быть, логичнее было бы прессе по вопросу хода расследования переброситься хоть парой слов с нами?
– Трейси, можешь быть уверен: в канцелярии окружного прокурора эту муть тоже читали! – прогремел Галлахер. – Он тоже думает, что мы не можем выполнять нашу работу. Декан Дартмутского колледжа, сам лично, звонил Дейву Питерсону и хотел знать, что делается для того, чтобы найти убийцу девушки.
– И что, ему удалось связаться с окружным прокурором? – поинтересовался Спенсер. – Уверен: на месте его не оказалось. С его заместителем – та же самая история.
– Нет, сегодня утром они все были в канцелярии! Я говорил с Питерсоном, он уже весь дымится. И послал сюда целую кучу народа.
«А ведь какое это было бы облегчение, – подумал Спенсер, – если бы приехал помощник окружного прокурора (и не один), стал бы осуществлять надзор за расследованием, а еще лучше, если бы меня вообще отстранили, тогда я бы смог снова начать объезжать город, пить кофе у Лу и, можно было бы, наверное, начать регулярно питаться и посещать «Таверну Мерфи». Можно было бы снова всю зиму бездельничать, не думая ни о Кристине, ни о ее разрушенной семье».
Спенсер так подумал, но шефу ответил совсем другое:
– Ладно, а где были помощники окружного прокурора, когда они действительно были нужны? В пятницу они играли в гольф, в субботу и воскресенье – святое дело, у них выходной. – Это был выпад и против самого шефа. – В противоположность мне и Уиллу, которые работали не останавливаясь начиная с четверга.
– И без всяких результатов! Я, например, не считаю твою поездку в Коннектикут работой.
Спенсеру стало жарко.
– Каких результатов вы хотите, сэр? – спросил он.
– Я хочу, чтобы был назван подозреваемый и, разумеется, задержан.
– Отлично, я хоть сейчас могу назвать и задержать подозреваемого, если вы хотите. Но для того чтобы задержать настоящего убийцу, потребуется много больше времени.
Шеф Галлахер вскочил на ноги. Спенсер стоял не двигаясь. Галлахер молчал и смотрел на Спенсера. Спенсер голову не прятал. После нескольких секунд этой томительной паузы Спенсер слегка поклонился и натянуто улыбнулся.
– Я прошу меня извинить, шеф, но мне надо идти допрашивать свидетеля.
– Они скоро будут здесь, О'Мэлли. И тогда ты уже не будешь допрашивать никого.
Спенсер воспринял это как угрозу:
– Так мне идти беседовать с Франклином Абсаломом? Или вы отстраняете меня от дела, шеф?
– Я не говорил, что отстраняю тебя от дела, О'Мэлли.
Вошел Уилл и молча замер в дверях, но потом решился нарушить тишину:
– Спенсер, звонит Питерсон. По-видимому, он получил какую-то новую информацию. Он хочет, чтобы ты подождал допрашивать Френки, пока не приедут их детективы.
– Почему?
– Наверное, ему показалось, что мы двигаемся недостаточно быстро.
– То есть надо теперь их ждать, чтобы с ними начать двигаться быстрее?
– Мы действительно двигались недостаточно быстро, – упрямо повторил Уилл.
– Для кого недостаточно? – ощетинился Спенсер. – Сегодня понедельник, а нашли ее в четверг во второй половине дня.
– Для колледжа, – сказал Галлахер. – Для Дартмута. Декан и президент колледжа испытывают большое давление со стороны студентов и их родителей. Мертвая девушка найдена рядом с общежитием, а заключение коронера ясно указывает, что это убийство. Газеты пишут об этом уже с пятницы. Все боятся, что в городе появился маньяк.
– Но вы объяснили им, что изнасилована она не была?
– Это не имеет значения. Уже известно, что за семьдесят два часа до смерти она имела половой контакт. А для напуганных обывателей это одно и то же.
– Согласен, погано, – сказал Спенсер. – Но это не моя вина.
– Никто и не говорит, что твоя.
– Но все-таки, как стало известно газетчикам, что она имела половой контакт?
Уилл пожал плечами:
– Должно быть, кто-то в канцелярии коронера видел протокол вскрытия.
– Замечательно. Просто чудесно! – воскликнул Спенсер. – Послушайте, я пойду и поговорю с Френки. Помощники окружного прокурора допросят его снова, если захотят.
Уилл покачал головой. Спенсер прошел мимо него, затем взял тайм-аут на пять минут и, чтобы успокоиться, направился к автомату с содовой водой, который стоял рядом, в помещении пожарной команды.
Спенсер вошел в маленькую белую комнату и закрыл за собой дверь. Он подошел к Френки Абсалому и поздоровался с ним за руку.
– Извини, Френк, что заставил тебя так долго ждать. Или мне лучше называть тебя Френки?
– Френки. Но как вам удобнее, так и называйте. Я к этому отношусь спокойно.
Спенсер сел.
– Меня продержали здесь всю ночь, – тихо произнес Френки, – потому что я отказался говорить с ними. Они думали, что это сделал я. Наверное, так?
– А это сделал ты?
– Конечно, нет! Но все же почему они продержали меня здесь всю ночь?
– Мой напарник, Уилл, очень недоверчивый. Тебе надо было поговорить с ним. Он бы тебя тогда отпустил.
– Да, понимаю, – громко произнес Френки, а затем снова тихо добавил: – У вас классное имя. Случайно не в честь Спенсера Трейси?
– Мои родители верны своим пристрастиям, – сказал Спенсер. – Если бы я родился девочкой, мама назвала бы меня Кэтрин [29]29
Имеется в виду Кэтрин Хепберн, американская актриса театра и кино, которая была женой Спенсера Трейси и снималась с ним во многих фильмах.
[Закрыть].
Френки мягко рассмеялся:
– Да, и меня мама назвала Френки после постановки «Френки и Джонни» [30]30
«Френки и Джонни» – знаменитая театральная постановка, сентиментальная лирическая комедия; позднее, в 1991 г., по ней был поставлен известный фильм с участием Аль Пачино (Джонни) и Мишель Пфайффер (Френки).
[Закрыть].
Спенсер улыбнулся:
– Но ведь во «Френки и Джонни» Френки – девушка.
– В этом-то и вся ирония, – сказал Френки.
Спенсер не мог удержаться от смеха. Френки сидел, взгромоздив ноги на стол, и был одет в тщательно отутюженные свободные клетчатые брюки, черно-белую пеструю вязаную фуфайку и черную бейсболку, надетую козырьком назад. Он выглядел как спортивный фанат, но ухоженный и даже холеный.
– Френки, не мог бы ты снять ноги со стола? Чтобы мы могли потолковать серьезно.
Френки убрал ноги.
– Значит, рассказывай, – улыбнулся Спенсер, делая глоток черного кофе. – Рассказывай.
– Но я уже все вам рассказал. Тогда по телефону, помните? Снова, что ли?
– Френки, тебе придется рассказывать одно и то же, по крайней мере, раз шесть, пока мы будем иметь дело с тобой. А потом еще будет суд, и тебе придется выступать перед большим жюри – это раз, отвечать на вопросы прокурора – это два и еще раз для адвоката – это три. Все твои рассказы будут запротоколированы, и, если в твоих показаниях обнаружится несоответствие, то есть если они не будут сходиться, защита может потребовать подвергнуть тебя судебному преследованию. Так что будь осторожен и одновременно искренен. Расскажи, как все это происходило.
– Хорошо, мне все понятно. – Френки понизил голос, его раскованные манеры исчезли. – Но я не хочу чувствовать себя доносчиком.
– Ты из-за этого не хотел возвращаться в Дартмут? – спросил Спенсер.
– Не хотел возвращаться? О нет. – Френки кивнул. – Хм, действительно да, что-то в этом роде… Я почувствовал во всем этом что-то нехорошее. Я думал, что лучше мне остаться дома и переждать.
– Вот как? Переждать, значит?
– Не очень долго. Я и сейчас себя чувствую так, как будто предаю своих друзей. Вы знаете, за такие дела мафия на меня надела бы железный ошейник.
– Но, Френки, здесь нет мафии, и твои друзья не крестные отцы. Никаких железных ошейников не будет, я тебе обещаю.
– Да. Но все равно я предаю своих друзей.
– Френки, ты же понимаешь, мы все являемся винтиками в колесах машины закона. Таковы правила обитания в нашей Вселенной. Поэтому давай начнем действовать сообразно этому. Рассказывай.
Френки снял бейсболку, внимательно ее осмотрел, а затем надел снова.
– Вы что, собираетесь прочитать мне лекцию на тему, что, мол, негоже замалчивать то, что знаешь, пока дьявол разгуливает по земле? – спросил он.
– Конечно, не собираюсь, – сказал Спенсер. – Но если ты считаешь, что тебе такая лекция необходима…
– Не думаю, что она мне необходима, детектив О'Мэлли.
Спенсер не спускал глаз с Френки:
– Надо понимать так, что, когда мы с тобой разговаривали по телефону, ты сообщил мне не все. Верно?
Френки кивнул:
– Верно.
– Френки. – Спенсер встал. – Господи! Что же ты? Это не очень хорошо с твоей стороны.
– Я извиняюсь. Я был так ошарашен и расстроен, ваш звонок тогда просто застал меня врасплох. Я не знал, что делать. Приношу извинения.
Спенсер сел снова и призвал его к разговору:
– А как я могу быть уверен, что на этот раз ты рассказал мне все?
– Потому что я расскажу. Увидите. – Френки опустил голову так низко, что бейсболка чуть не слетела на пол. Он поправил ее. – Я чувствую себя предателем.
– Ты все делаешь правильно. Понимаешь? Правильно.
– Это вы так говорите. Детектив Бейкер говорит так же. Но когда он говорит, я не чувствую, что это правильно.
– Френки, это ты убил Кристину Ким?
– Нет, да что вы! Конечно, нет. Вы что, смеетесь надо мной? Я даже зарезать курицу не могу. Я не смог бы этого сделать, даже если бы очень хотел. Пожалуйста, не надо так говорить, а то мне неприятно.
– Тогда говори: что произошло? Ты видел на мосту кого-то еще?
Френки поднял удивленные глаза:
– Да. А откуда вы знаете?
Спенсер не улыбался и не получал никакого удовлетворения от того, что оказался прав. Все это ему очень не нравилось.
– Это была Конни?
– Господи! Да. Но вы-то как знаете?
– Я все время подозревал, что Конни выйдет на улицу, чтобы найти Кристину, – сказал Спенсер. – Она очень туманно объясняла, где находилась в это время, но в комнате ее очень долго не было. Продолжай.
– Хм, вот так оно и было. Когда я возвратился из туалета и надел куртку, чтобы идти домой, то посмотрел в окно снова.
– Зачем ты это сделал?
– Я хотел увидеть, возвращается ли назад Кристина. Или она решила снова пройти по перилам. Или что-то еще. Я просто посмотрел в окно.
– В котором часу это было?
– Может быть, в час двадцать пять. – Френки снова опустил голову. – Я увидел Конни, – тихо проговорил он. – Я увидел Конни. Она шла по мосту, очень быстро, назад к Хинману.
Спенсер успокоился и откинулся на спинку стула.
– Она была одна?
– Да, одна.
– Как она, говоришь, шла?
– Быстро.
– Я имею в виду, она смотрела прямо перед собой, вперед или оглядывалась? Была ли она близка к тому, чтобы побежать?
– Нет, ничего из того, что вы сказали. Может быть, только близка к тому, чтобы побежать.
– Значит, прямо перед собой она не смотрела и не оглядывалась. Так, что ли?
– Я не заметил. В положении ее головы я не заметил ничего необычного. Мне кажется, она смотрела прямо перед собой.
– Понятно. И это все, что ты видел?
– Все. Клянусь. – Френки истово перекрестился.
– Ну-ну, полно тебе, – сказал Спенсер. – Чего ты так переживаешь? Ты же всего лишь свидетель.
– Я не видел, чтобы она что-нибудь делала. Ничего! Это правда.
Спенсер внимательно посмотрел на Френки:
– Я и не говорил, что ты видел.
– Ну я и не видел. Нет.
– Френки, у нас мало времени. Помощники окружного прокурора куда круче меня, можешь не сомневаться. И они уже в пути, чтобы надеть на тебя железный ошейник.
– Но вы же обещали не надевать на меня железный ошейник.
– Только если ты мне все расскажешь.
– Я рассказываю вам все. Все, – повторил Френки.
– Что ты сам об этом думаешь? О том, что она была на мосту?
Френки чувствовал себя явно неуютно. Когда он заговорил, в его голосе чувствовалась нервозность.
– Ничего. А что, разве я должен что-нибудь об этом думать?
– Не надо задавать вопросы, Френки. Я не знаю, должен ты об этом думать или нет. Как тебе известно, этот мост ведет в лес. Прежде всего, почему Конни оказалась на мосту? Ты об этом подумал?
– Нет. Я об этом не подумал, – сказал Френки, смущенно заерзав на стуле.
Спенсер внимательно за ним наблюдал:
– Ну и что дальше, Френки?
– Ничего.
– Что еще?
– Ничего. Так все и было. Я собрал свои книги и пошел домой. Я только подумал: следствию важно знать, что я видел на мосту Конни.
– Ты был прав. Мне действительно это важно. Но все-таки мне кажется, что есть что-то еще.
– Ничего.
– Френки, ты от меня что-то скрываешь.
– Нет.
– Хорошо, ты видел Конни. Это случилось через двадцать минут после того, как ты в последний раз увидел Кристину и она на твоих глазах скрылась из виду. Ты не задавался вопросом, куда исчезла Кристина? – За это время она уже могла войти в дом.
– Но она не вошла. И ты уехал домой рано утром в среду, не попрощавшись ни с кем, ни со своими друзьями из студенческого братства, ни с Альбертом. Ты не позвонил Кристине, чтобы убедиться, что с ней все в порядке. Ты уехал домой и не возвратился после Благодарения. Когда я позвонил тебе два дня назад, ты принялся горевать, но могу поспорить, удивлен ты не был.
Френки играл отутюженной складкой на своих брюках, не поднимая глаз на Спенсера.
– Могу поспорить, ты не был удивлен. Разве не так? – нетерпеливо повторил Спенсер.
Френки слабо покачал головой:
– Нет.
Спенсер смотрел на Френки некоторое время, а затем произнес:
– А то, что ты увидел на мосту Конни, – это тебя удивило?
– Нет, не удивило. – Френки выглядел так, как будто его только что приговорили к смертной казни.
«Как и меня», – подумал Спенсер, а вслух спросил:
– Почему же?
– Понимаете, детектив О'Мэлли… – Френки замолк на середине фразы и снова заерзал. – Я видел ее там и прежде.
– Где это там?
– На мосту.
Спенсер сделал паузу, пытаясь сформулировать следующий вопрос:
– Ты имеешь в виду, так поздно ночью? Во время снежной метели? Выходящей из леса? Что из перечисленного?
– Видел ее на мосту прежде. Во время снежной метели. Поздно ночью.
– И тоже одну?
Здесь Френки поколебался.
– Не одну? – спросил Спенсер. – С кем-то еще?
– Что-то вроде, – вздохнул Френки. – Черт, я не хочу этого делать.
– Френки! – воскликнул Спенсер. – Ты зашел слишком далеко. Понимаешь, слишком. Теперь нельзя останавливаться.
– А это все записывается на пленку?
– Да.
– И Конни это услышит?
– Несомненно. Что она делала на мосту, когда ты видел ее там прежде?
– Послушайте, это не очень-то хорошо, – проговорил нерешительно Френки. – Это неправильно. Это не сделает нашу Вселенную лучше, вовсе нет…
– Френки, позволь мне спросить тебя. Это ты толкнул беспомощную, раненую девушку в снег? Это ты сел ей на грудь и прижал подушку к ее носу и рту, пока она не задохнулась, а затем оставил ее мертвую и пошел домой? – Спенсер сделал паузу. – Твоя приятельница убита. Кто-то убил ее своими руками, даже не применяя оружия. Это ужасная несправедливость. И что, это ничего, по-твоему, не стоит?
