Текст книги "Красные листья"
Автор книги: Паулина Симонс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 30 страниц)
– Нет, сэр.
Спенсер кивнул.
– Хорошо. Я тоже думаю, что такого быть не может. Так, о чем я говорил? Да, будь осторожен со следами.
Спенсер поглядел на холмик. Снежной метели, той, что разразилась перед Благодарением, было достаточно, и с лихвой, чтобы запорошить тело. Отдельные сугробы в окрестностях города достигали в высоту почти двух метров. Дрожь пробежала по телу Спенсера. Неужели она лежит здесь с тех пор? То есть еще до Благодарения? Он тайком перекрестился, его голова опять дернулась. Этого просто не может быть.
Размышления Спенсера были прерваны прибытием напарника, Уилла Бейкера, а также медицинского эксперта из Дартмут-Хичкок и двух машин «скорой помощи».
– Зачем нам нужны здесь две машины «скорой помощи»? – спросил Спенсер у своего напарника.
Уилл, лысеющий грузноватый мужчина лет сорока, с брюшком и козлиной бородкой, прошел, наклонившись под лентой, и встал рядом со Спенсером.
– Понимаешь, Рей по телефону особенно красноречив не был. Он не мог сообщить главного – сколько трупов вы обнаружили.
Спенсер покачал головой и опечаленно сказал:
– К счастью, только один. А ей и одной машины хватит.
Уилл внимательно посмотрел на Спенсера:
– Откуда тебе известно, что это женщина?
– Хм, поскольку мужчины, как правило, длинных наманикюренных ногтей не имеют, значит, это женщина, – сказал Спенсер.
– Ты уже прикасался к телу? – спросил Рей Фелл вроде как осуждающе.
Прежде чем проигнорировать его реплику, Спенсер некоторое время разглядывал Уилла.
– Рей, пойди и опроси остальных студентов. Запиши их номера телефонов.
Спенсер протянул руку к Уиллу и попросил:
– Давай фотоаппарат.
Уилл передал ему «Никон 28–85», и они примостились на корточках перед холмиком.
– Ну и что мы здесь имеем? – тихо спросил Уилл.
– Мертвую девушку, – ответил Спенсер.
– Понятно. – Уилл замолк. – Трейси, кто вытащил ее руку из-под снега?
Прежде чем ответить. Спенсер подумал.
– Я.
– Почему?
– Я не знал, что там мертвец, пока не обнаружил руку.
Уилл скосил глаза на Спенсера и осторожно спросил:
– А эти ботинки не дали тебе никакой пищи для размышлений?
– Нет, – ответил Спенсер, не уточняя. – Посмотри. – Он показал Уиллу на следы рядом с холмиком.
Уилл внимательно их осмотрел и опять задал вопрос Спенсеру:
– Что ты думаешь об этом?
– Кто-то прогуливал собаку и натолкнулся на тело, – ответил Спенсер.
– Ты думаешь, это была собака?
– А кто же, по-твоему? Волк? Пума? Лиса? И как часто эти существа прогуливаются в наших местах? Причем следы лап идут рядом со следами ботинок.
– Следами ботинок?
– Хороших зимних ботинок. Очень модных. Глубокий протектор, толстая выделанная кожа с торговой маркой «Док Мартенс» на одном из каблуков. Размер примерно десятый [22]22
Соответствует нашему 41-му размеру.
[Закрыть]. Для девушки немного великоваты. Наверное, это был парень ростом где-то метр семьдесят пять – метр восемьдесят. Давление на грунт при первом приближении среднее. Парень не очень тяжелый, может быть килограммов под семьдесят.
И в тот момент, когда Спенсер произносил эти слова, он заметил кое-что еще. В стороне от правого ботинка он увидел маленькую лунку, глубиной примерно сантиметров восемь. Было видно, что ее вырыла собака, причем в спешке. Очевидно, животное в отчаянии пыталось достать что-то из-под холмика. Спенсер заметил следы собачьих лап на обледеневшем, слежавшемся снегу. Собаку, видимо, утащили отсюда силой. Во всяком случае, уходила она неохотно.
Спенсер поднялся.
– Это была не просто собака, – произнес он негромко. – Это была ее собака.
Спенсер сделал снимки всего, чего только можно. Конечно, был запечатлен сам холмик со всех сторон, все вокруг холмика, отпечатки подошв ботинок неизвестного, следы собачьих лап, следы когтей на плотном насте, прорытая собакой лунка крупным планом. Закончив снимать, он поднял голову и застыл, наблюдая за работой санитаров. Одетые в белое, они начали осторожно раскапывать тело, действуя только руками в перчатках, стараясь не повредить следы, оставленные рядом.
Первыми были извлечены ее ботинки, которые, как выяснилось, были надеты на голые ноги и тщательно зашнурованы. Затем из-под снега показались голые икры, а следом и колени. Спенсер начал молиться про себя, чтобы на ней оказалась хоть какая-нибудь одежда, но когда они добрались до ее голых бедер, он начал подозревать худшее.
В отчаянии он вытащил у себя из-под ног покрывало, готовый в любую секунду ее прикрыть. Господи, она была голая! Она лежала под снегом голая. Все это время она пролежала голая! У него заволокло глаза.
Санитары осторожно расступились и повернули головы к Спенсеру, который вперился в них неподвижным взглядом с покрывалом в руках.
– Все в порядке, старик. – Уилл похлопал Спенсера по плечу. – Вы можете продолжать, – кивнул он санитарам.
Спенсер отвернулся. Ему было непереносимо видеть, как они соскребали снег с ее гениталий. Затем, уронив покрывало, он выхватил фотоаппарат из рук Уилла. Боже, как ему хотелось сейчас оказаться в баре, чтобы на стойку падал мягкий свет, а он, чтобы сидел на высоком табурете с бокалом в руке. Спенсер поежился.
– Будьте осторожны, – проговорил он еле слышно. – Пожалуйста, будьте предельно осторожны.
Санитары освободили от снега ее голый живот, кисти рук и предплечья. Теперь они осторожно стряхивали снег с ее окаменевших белых грудей. Спенсер поднял фотоаппарат, руки его дрожали.
Ребята начали извлекать из-под снега ее плечи и шею…
– Осторожнее! – вскрикнул Спенсер. – Я же просил вас быть осторожнее, черт возьми!
Они повернулись и посмотрели на него. Уилл выпрямился и положил руку на плечо Спенсеру.
– Может быть, вы сами хотите заняться этим? – спросил один из санитаров.
При других обстоятельствах Спенсер, нашелся бы что ответить. Но при других обстоятельствах ему бы и дела не было, как санитары обращаются с трупом: осторожно или не очень.
Он покачал головой:
– Все в порядке. Продолжайте, ребята. Только, прошу вас, будьте предельно осторожны. – Затем добавил очень тихо: – Это моя личная просьба.
Наблюдать за их работой было выше его сил. Время от времени он бросал на ее тело быстрые короткие взгляды. На этом теле было много следов – порезы на коленях и икрах, темные кровоподтеки в области грудной клетки. Все это могло, конечно, являться следствием автомобильной аварии. С другой стороны, эти следы мог оставить насильник, маньяк. Как же еще можно объяснить ее пребывание в лесу, на морозе, в голом виде?
Даже после смерти ее левая рука выглядела ненормально. Она была как-то неестественно вытянута вдоль туловища. Что-то сходное с тем впечатлением, какое производит неровно накрытая крышкой кастрюля.
– Осторожнее, – продолжал бормотать себе под нос Спенсер. Он поднял фотоаппарат и отснял еще одну пленку, обходя тело Кристины вокруг, подходя то ближе, то отступая назад, не позволяя себе смотреть ни на что другое, кроме как на видоискатель «Никона».
Сзади к нему приблизился Уилл:
– Спенс, ты закончил?
– Да, конечно, – отозвался Спенсер. – Все в порядке.
– Тогда я хочу, чтобы ты взглянул кое на что.
Спенсер опустился на колени рядом с Уиллом, и оба склонились над телом. Со стороны могло показаться, что они возносят молитву.
Собственно, так оно и было. Спенсер молился. Он пробормотал про себя несколько раз «Аве Мария», прежде чем произнес:
– Ее глаза закрыты.
– Правильно, – согласился Уилл. – Довольно необычно, я бы сказал.
– Я бы добавил: просто невозможно.
– Это возможно, но только в одном случае: если она заснула и замерзла во сне.
– Это вряд ли, – ответил Спенсер. – Как ты себе представляешь это – заснуть на снегу, в голом виде, в такую погоду?
– Да, ты прав, – проговорил Уилл. – В такую погоду нормальный человек голым на улицу не выйдет. А на ней, как мы видим, ничего нет, кроме ботинок. И ее глаза закрыты.
Спенсер поднялся, повернул голову к Уиллу и уверенно сказал:
– Я думаю, она была убита. И глаза ей закрыл убийца.
– Но насколько такое предположение правдоподобно? – с сомнением произнес Уилл. – Разве такие случаи бывали, чтобы убийца, насильник закрывал глаза жертве?
Спенсеру хотелось в ответ нагрубить Уиллу, но он озяб и был слишком подавлен. Да и не стоило раздражаться на Уилла. Разве он виноват в том, что Кристина мертва?
Санитарам было велено возвратиться на вершину холма и ждать, пока труп осмотрят полиция и доктор. Медэксперт начал предварительный осмотр, громко огласив в диктофон: «Кристина Ким обнаружена мертвой в три сорок пять после полудня в четверг второго декабря тысяча девятьсот девяносто третьего года». Имя и фамилию погибшей ему сообщил Спенсер.
Пытаясь согреться, санитары топтались на месте и кричали вниз детективам, чтобы те поторопились. Им надоело ждать.
– Подождите еще немного, пожалуйста! – крикнул им Спенсер. – Мы скоро закончим, и вы сможете ее забрать.
– Как она? – крикнул кто-то из студентов.
– Она… Она сама пока передвигаться не может. – Спенсер услышал, как кто-то крикнул в ответ, причем довольно ровным голосом, но никак вначале не мог понять, кто это крикнул, пока не осознал, что это он сам и крикнул. Какой глупый и легкомысленный, если не сказать фривольный, ответ. «Что это со мной? Неужели умом повредился? Что это значит – сама пока передвигаться не может?» На своем веку он уже повидал достаточно трупов, чтобы приобрести определенный иммунитет к боли, в том числе и к своей собственной. И уж тем более к собачьей боли – а он был уверен, что это была ее собака, которая сидела здесь на снежном холмике, и отчаянно работала лапами, скулила и выла, и ни за что не хотела уходить отсюда, пока ее кто-то не оттащил от замерзшей, лежащей под снегом хозяйки.
Спенсер снова услышал вопрос:
– Как она?
И только на этот раз до него дошло, что студент кричал: «Кто она?»
То есть в первый раз Спенсер просто ослышался. Его глаза повлажнели. Но на этот раз он ничего не ответил.
До темноты у них оставалось не больше часа, а здесь, под деревьями, и сейчас уже было плохо видно.
Спенсер и Уилл внимательно изучали место происшествия. Они рассматривали окружающие деревья и снег, подошвы ботинок Кристины, кисти ее рук, ее ногти, ее глаза, волосы. Они отсняли уже пятую пленку. Три четверти часа прошло в полной тишине.
Становилось темнее.
– Ну и что ты думаешь обо всем этом, Трейси? – спросил, наконец, Уилл, обращаясь к Спенсеру.
– Все очень странно – вот что я думаю, – ответил тот, стараясь контролировать свой голос. – Никаких следов борьбы.
– Вот именно, никаких. Кроме отметин на ее теле.
– Ага. – Он мог сказать Уиллу, что отметины эти скорее всего старые, но не хотел пока объяснять, откуда ему это известно. – Но ее колени… – Он сделал паузу, ему было трудно продолжать. – Ее колени сомкнуты. Такое впечатление, что к ней никто не прикасался. Не видно ни пулевых ранений, ни ножевых. Никаких следов вокруг шеи.
– Может быть, ее отравили? – предположил Уилл.
– Тут что по-твоему – Древняя Греция, что ли? – сказал Спенсер. – Что еще?
– Ну, например, она выпила. Много выпила. Ее сморило, она упала и умерла.
– На спину? И совершенно голая? Что еще?
Они стояли рядом с телом Кристины. Спенсер смотрел мимо.
– Она знала своего убийцу, – тихо произнес Уилл.
– Надо ответить еще на один вопрос: где ее следы? – проговорил Спенсер после значительной паузы.
Уилл пожал плечами:
– Наверное, под снегом?
– Да? Ты видишь, она оказалась под этим сугробом, как если бы прилетела сюда на крыльях, а не пришла своими ногами, не была притащена. Если это убийство, то где следы убийцы? Если даже она его и знала.
– Под снегом, – ответил Уилл.
– Да. Ее убийца дело свое знал туго. Он был осторожен и не оставил никаких следов.
Уилл сделал знак санитарам, а затем повернулся к Спенсеру:
– Мы его найдем, Трейси. Убить и не оставить вообще никаких следов не так-то просто.
– Это легко, Уилл. – Спенсер показал на тело Кристины. – Посмотри, как это легко.
– Нет, я имел в виду совсем другое. Я имел в виду, что убийца все равно что-нибудь да не учел, и мы проработаем с тобой все детали, хорошенько все обмозгуем, и вот увидишь – мы найдем его.
Спенсер кивнул, отвернулся и стал глядеть на деревья.
Санитары стащили вниз носилки. Спенсер помог им переложить Кристину на серое полотнище. Он поднял со снега белое покрывало, отряхнул его и покрыл им тело. Уилл направился помогать Рею опрашивать студентов. Спенсера интересовала собака Кристины. Кто был с ее собакой? Спенсер попросил Уилла Бейкера выяснить это. Он напомнил Уиллу, что предположительно ее смерть была насильственной, и в таком случае уместно задавать любые вопросы. Чем меньше у людей будет времени на обдумывание ответов, тем лучше.
Санитары понесли тело Кристины вверх на холм, мимо любопытных взглядов студентов, мимо полицейских, к санитарной машине с горящим маячком, которая стояла в конце каменного моста. Там они включили сирену и быстро отъехали в направлении Дартмутского медицинского центра имени Мэри Хичкок. К тому времени рядом с мостом собралась внушительная толпа студентов, жаждущих узнать, что случилось.
Спенсер стоял в отдалении, засунув руки в карманы, и наблюдал. Потом вынул кожаные перчатки и надел. За это время не произошло ничего существенного, разве что как раз в тот момент, когда отъезжала санитарная машина, к общежитию прошла девушка средней комплекции, невысокая. Было уже довольно темно, и хорошо разглядеть ее Спенсеру не удалось, но на вид она была ничем не примечательна, кроме, пожалуй, одного: она прошла мимо толпы, мимо санитарной машины и не остановилась. Прошла и тихо так шмыгнула в заднюю дверь общежития Хинман. Прошла мимо собравшихся потупив взгляд и, как показалось Спенсеру, даже убыстрила шаги. А ведь любопытство такой же глубокий инстинкт, присущий человеку, как и способность моргать, например, или щуриться на ярком солнце, или что-то другое в таком же духе. Спенсер не мог себе представить, как она могла удержаться от того, чтобы просто не бросить любопытный взгляд на толпу студентов рядом с общежитием, не говоря уже о том, чтобы остановиться и спросить, что случилось. Такое поведение девушки противоречило его опыту детектива, да и вообще человека.
Толпа существенно поредела. Уже совсем стемнело. Бейкер и Фелл закончили свою работу. Спенсер предупредил студентов, собравшихся у моста, что этот участок, огороженный желтой лентой, находится под надзором полиции и всякий, кто осмелится пересечь его границы, будет арестован и ему будет предъявлено обвинение в повреждении следов тяжкого уголовного преступления, что карается несколькими месяцами тюремного заключения. Похоже, это произвело на группу должное впечатление.
– А кто эта погибшая? – спросил кто-то.
– Кристина Ким, студентка. Кто-нибудь из вас был с ней знаком? Кто-нибудь может рассказать что-то о ней?
Одна из девушек, стоящая сзади, заплакала. Посветив фонариком, Спенсер попросил студентов расступиться и подошел к ней.
– Это означает, по-видимому, что вы ее знали, – мягко произнес он. – Знали?
Девушка вытерла слезы. Спенсер ждал. Ему было холодно. Слишком долго он уже был на морозе. Даже меховая куртка не спасала. Хотя мороз был не очень сильный, где-то около десяти градусов.
– Я знала ее, – ответила, наконец, девушка. – Господи, это была лучшая баскетболистка, какая когда-либо играла в Дартмуте. Она была просто лучшей из лучших. В этом году она поставила рекорд Дартмута – семьдесят четыре результативные атаки через сильную блокировку. Каждую игру она регулярно набирала не меньше двадцати-тридцати очков. Кажется, в этом году, когда команда «Биг Грин» победила в чемпионате лиги, она забросила двадцать семь очков.
Девушке понадобилось некоторое время, чтобы успокоиться.
– Вы думаете, ее могли убить? – спросила она. – Если так, то не иначе кто-то из другого колледжа?
– Что? Только потому, чтобы помешать ее участию в играх чемпионата лиги или что-то в этом роде? – спросил Спенсер без улыбки.
– Да. О, вы просто не знаете, насколько серьезно члены Лиги плюща относятся к спорту.
– Да, пожалуй, вы правы, – проговорил Спенсер, погладив ее плечо. – Пожалуйста, успокойтесь. Может быть, вам известно, с кем она дружила? Может, она упоминала что-нибудь о… – Спенсер замолк на середине фразы. Дальше развивать эту тему, пожалуй, не надо. Тогда, в ВКА, Кристина упоминала что-то о девушке, с которой прежде жила в одной комнате в общежитии, но говорить сейчас об этом не стоит. Он бросил взгляд на Уилла Бейкера, который изучающе разглядывал его. Спенсер пожал плечами.
Девушка перестала плакать.
– В общем, не имеет значения. Короче, вы знаете кого-нибудь, с кем она была в дружеских отношениях?
– Дайте подумать. – Она наморщила лоб, пытаясь вспомнить. – Не знаю. Мне кажется, она встречалась с редактором «Дартмутского обозрения».
Спенсер почувствовал, как у него кольнуло в сердце. Значит, она с кем-то встречалась. «Как это было с моей стороны глупо – предполагать, что на нее до сих пор никто не положил здесь глаз».
– Знаете его имя?
– Джим. А вот фамилию не помню. Кажется, Шор. А может быть, Шоу.
– Есть здесь кто-нибудь из общежития Хинман? – громко спросил Спенсер.
Один из присутствующих поднял руку.
– Ну разве это не странно? – сказал Спенсер, обращаясь к Уиллу. Но сказано это было достаточно громко, чтобы слышали все. – Общежитие Хинман ближе всего к мосту, это факт. Да здесь рядом просто нет больше ни одного общежития, только библиотека, которой, по признанию студентов, мало кто пользуется. И, тем не менее, сюда, на место преступления, собралось человек двадцать, но все из других общежитий. И только один из Хинмана. Уилл, ты согласен, что это странно?
Уилл согласился.
Еще шестеро подняли руки.
Покачав головой, Спенсер переписал их фамилии и номера телефонов. На что они надеялись, когда вначале молчали? Он решил, что это будущие юристы, из тех, кто подавал надежды; они не произнесут ни единого слова без совета адвоката.
Спенсер поблагодарил девушку за помощь, спросил ее, когда она в последний раз видела Кристину Ким живой. Ответ был неопределенный. Впрочем, иного он и не ожидал.
После этого они с Уиллом постояли несколько минут молча.
– Ну и дела, – произнес Уилл. Он был хороший полицейский. И добродушный, покладистый человек. Он никогда не повышал голоса. Уилл Бейкер чудесным образом дополнял Спенсера.
– Что значит «ну и дела»? – спросил Спенсер.
– Да ничего не значит. Просто «ну и дела». И все. – Уилл сморщился: – Трейси, откуда тебе известно, кто эта девушка? Откуда тебе известно, что ее зовут Кристина Ким?
Спенсер бросил взгляд на Фелла, который стоял немного поодаль, переминаясь с ноги на ногу, ежась от холода. Очевидно, ему хотелось тоже принять участие в разговоре. Спенсер позвал Фелла.
– Мы с Реем встречались с ней на прошлой неделе по поводу автомобильной аварии. Помнишь, Рей?
– Что?
– Девушку. Ну, эту мертвую девушку. Кристину Ким. Помнишь, мы приходили к ней в общежитие на прошлой неделе. Кажется, во вторник.
– Да что ты! Я ведь ее не узнал, сержант Трейси.
– Не узнал? Ясное дело, не узнал. – Спенсер разглядывал Фелла несколько секунд.
– Жду дальнейших инструкций, сэр, – проговорил Рей, расправив плечи.
Спенсер сказал:
– Возвращайся в управление, Рей. Мы подъедем позже.
– Он не такой уж плохой полицейский, Спенс, – мягко проговорил Уилл после ухода Рея. – Во всяком случае, на него можно положиться.
– Не знаю, как насчет того, чтобы положиться, но заморыш он какой-то..
– Нет-нет, ты ошибаешься. У него просто…. еще мало опыта.
– Уилл, что ты говоришь? Да он забывает все на свете! Все! Он забудет явиться на собственные похороны.
Уилл улыбнулся и снова проронил:
– Вот это да.
– Так все же, что ты хочешь сказать этим своим «вот это да»? – спросил Спенсер, наклонившись ближе к Бейкеру.
– Ничего, абсолютно ничего. В самом деле. Просто я подумал, что Кристина могла бы быть моей дочерью.
– Но у тебя же двое сыновей.
– Да, двое, – сказал Уилл. – Но у меня вполне могла быть дочь. Сколько времени она пролежала здесь мертвой, эта бедная девочка, как ты думаешь?
– По крайней мере достаточно долго, чтобы над ней успел вырасти сугроб.
– Значит, с того снегопада во вторник, перед Благодарением? – сказал Уилл после паузы.
Спенсер кивнул. Мысль о том, что она пролежала под снегом девять дней, была для него невыносимой. Когда он расстался с ней в прошлый вторник, после полудня, пурга только начиналась. Тогда она еще была жива. Значит, Кристина погибла где-то между часом дня во вторник и утром в среду, когда снегопад утих.
– Да. Я думаю, это довольно правильное предположение, – наконец произнес он. – Это случилось накануне Благодарения.
– В ту ночь было очень холодно, – сказал Уилл. – Она должна была окоченеть немедленно. Ты же видишь, никаких следов разложения. Совершенно никаких.
– Послушай, – вяло проговорил Спенсер, пытаясь пошутить, – а может быть, она жива? Оттает сейчас в больнице и оживет.
Уилл покачал головой. Спенсер дал ему несколько поручений: во-первых, сообщить декану факультета, что в колледже имеет место смертельный случай, во-вторых, выявить всех, кто мог видеть ее на прошлой неделе, и опросить. Потом он вспомнил про баскетбол.
– Уилл, сделай одолжение, поговори с тренером женской баскетбольной команды. Узнай, принимала ли Кристина участие в последней игре в субботу. – Пусть Уилл проверит. Но Спенсер знал, что не могла она играть в субботу. Ни при каких обстоятельствах. Он видел ее плечо.
После ухода Уилла Спенсер поразмышлял некоторое время о следах на теле Кристины. Помогая укладывать ее тело на носилки, он успел оглядеть ее спину и ноги. На них было множество черных кровоподтеков и узлов, где скопилась кровь, после того как перестала циркулировать по телу. Разложение, конечно, не началось, потому что трупное окоченение не наступило: она просто окоченела от мороза. В больнице она начнет оттаивать, и одновременно начнет разлагаться тело.
Спенсер очень замерз.
Он открыл заднюю дверь общежития Хинман, вошел внутрь и поднялся по лестнице. На четвертом этаже он остановился у двери Кристины и постучал. Дверь была не заперта, но Спенсер знал, что без ордера на обыск входить туда не имеет права.
Слегка приоткрыв дверь, он заглянул в комнату. Свет был включен. Компьютер тоже. На экране монитора была картинка «скрин сейвер» [23]23
«Скрин сейвер» – режим работы компьютера, когда на мониторе появляются мерцающие точки на темном фоне.
[Закрыть]. Постель была не убрана. Повсюду разбросаны книги и одежда. Та, что валялась на кровати, несомненно, была той, какую Кристина сняла с себя в свою последнюю ночь. На полу, рядом с кроватью, лежала бутылка «Южного комфорта».
Спенсеру так хотелось войти в комнату и послать ко всем чертям этот ордер, но он прекрасно понимал, что если даже и найдет сейчас здесь что-нибудь, то все равно не сможет это потом использовать: суд отвергнет любое доказательство, любую улику, полученные таким образом. Мало того, окружной прокурор потребует от шефа принять меры к нарушителю чистоты следствия, и тот под давлением господ из Конкорда будет вынужден Спенсера изгнать. Его выгонят с работы пинком под зад, без выходного пособия. Так что не было смысла заходить сюда.
Спенсер неохотно закрыл дверь.
Потом он оглядел коридор и после некоторых колебаний постучал в дверь напротив. Ему' открыл молодой человек изящного вида, с восточной внешностью. Спенсер начал говорить ему, кто он такой и что произошло, но студент его прервал, затараторив:
– Подождите. Подождите-подождите. Вам надо поговорить вот с ним. – Он показал куда-то за спину Спенсера. – Комната три девятнадцать.
– Почему мне надо обращаться в комнату три девятнадцать?
– Потому что они были друзьями, – ответил студент и попытался закрыть дверь.
Спенсер помешал ему, подставив ступню, и вынул полицейский жетон.
– Мне не нравится, как ты себя ведешь, приятель, – твердо произнес он. – Так кто там живет, в этой комнате три девятнадцать?
Студент посмотрел на ногу Спенсера, просунутую в дверь, затем на его жетон.
– Альберт Мейплтоп, – сказал он. – Теперь я могу закрыть дверь?
– Теперь, наверное, можешь. – Спенсер убрал ногу, дверь закрылась.
Он медленно двинулся к комнате номер 319. На розовато-лиловой двери рядом с магнитной доской для объявлений был изображен Анубис – бог смерти с головой шакала, а под ним болгарская пословица: «Хочешь утопиться – не лезь в мелкую воду. Там только одно мучение».
«Какие мне еще нужны сведения о Мейплтопе?» – подумал Спенсер и постучал. Дверь отворилась, и перед ним появился красивый молодой человек с длинными волосами. Из одежды на нем были только черные шорты.
Спенсер показал полицейский жетон и спросил:
– Вы Альберт Мейплтоп?
– Да, это я, – сказал Альберт, отбрасывая волосы назад и завязывая их в хвостик.
– Вы были в дружеских отношениях с девушкой, которая жила вон там, по этому коридору, с Кристиной Ким?
Черные глаза молодого человека вспыхнули. Он как-то странно посмотрел на Спенсера. Мол, что за вопрос?
– В дружеских отношениях? Да.
– Она была найдена сегодня мертвой.
Даже в неярком свете коридора было видно, что молодой человек сильно потрясен. Кровь отлила от его лица.
– Конни, – не оборачиваясь, крикнул Альберт, – поди сюда! Это насчет Кристины.
К двери подошла девушка. Она тоже была полураздета, хотя на дворе стояла зима.
– В чем дело? Что случилось?
– Это детектив…
– Извините; – сказал Спенсер, обращаясь к девушке. – Не могли бы вы назвать свое имя?
– Конни. Констанция Тобиас, – пролепетала девушка. Она нервничала. Спенсер вспомнил, как дергался Милтон.
– Что-нибудь случилось? – спросила Конни упавшим голосом.
Альберт повернул к ней голову и тихо проговорил:
– Они нашли сегодня Кристину. Мертвую.
Конни как будто прорвало. Она немедленно зарыдала, и так бурно, что Спенсер даже сделал шаг назад. Альберт обнял ее за плечи.
– Ну, не надо, – прошептал он. – Не надо.
Но Конни зарыдала еще сильнее.
Спенсер стоял и внимательно ее разглядывал. В течение нескольких секунд с Конни случилась удивительная метаморфоза – от нормального состояния к истерике.
Не отводя от нее взгляда, Спенсер откашлялся и сказал почти виновато:
– Мне жаль, что вынужден сообщать такое неприятное известие. Вы ее знали?
– Знала ли я ее? – всхлипнула Конни. – Она была нашей лучшей подругой.
«"Нашей", – эхом отозвалось внутри Спенсера. – Хм, очень интересно».
– Прошу извинить мое вторжение. Я постараюсь, чтобы это не заняло много времени.
Но Конни не могла унять рыданий. Она раскачивалась из стороны в сторону, слезы лились у нее по щекам, из носа текло. Альберт гладил ее по плечу, но это, видимо, мало помогало. Рыдания не утихали. Мало того, она заплакала еще громче.
Спенсер ждал. Конни Тобиас была симпатичной девушкой небольшого роста. Но симпатичной предположительно, поскольку в данный момент выяснить это было довольно трудно. Лицо ее было все мокрым от слез и красным.
Одета она была в короткую майку с бретельками и очень короткие шорты. Упитанности она была средней, но с большой грудью. Спенсер опустил глаза на ее босые ноги, а затем поднял их на Альберта. Это был парень мускулистый, но в меру. Не накачанный. И симпатичный, но не писаный красавец. В мочке левого уха Альберта Спенсер заметил, небольшое плоское колечко, а на левом предплечье довольно сложную татуировку. «Это уже интересно», – подумал он, поскольку татуировки среди дартмутских студентов были явлением довольно редким. Спенсер внимательно рассматривал татуировку. На левой руке Альберта был изображен крылатый египетский бог Анубис, покровитель гробниц, а ниже выведены инициалы КМ.
– Симпатичная татуировка, – сказал Спенсер. – А что означает это КМ?
– Это инициалы моей матери, – ответил Альберт. – Кей Мейплтоп.
– Понятно. А не лучше бы написать просто «мама»?
Альберт осклабился, показав Спенсеру свои превосходные зубы, и сказал:
– Писать на руке слово «мама» мне показалось как-то уж слишком сентиментальным.
– Ну, это как сказать, – проговорил Спенсер. – Любовь к матери одна из важнейших добродетелей. К вашему сведению, на государственной службе это весьма ценится.
– Слава Богу, мне это не угрожает. Думаю, что на государственной службе мне никогда не быть, – сказал Альберт.
Конни все еще плакала. Надо сказать, что к людям, которые так быстро и бурно реагируют на трагические новости, Спенсер всегда относился с подозрением. Это не было нормой. Человеку сообщили страшную новость, и он побледнел. Это нормально. В первый момент он вообще может никак не отреагировать, и это тоже нормально. Бурной истерики можно ожидать только от матери, и много реже от отца. Друзья реагируют по-разному, но редко так, как Конни. А эта девушка все поддавала жару и поддавала.
А самое главное, никто из них так пока даже не поинтересовался, а что, собственно, случилось с Кристиной.
– Вы уверены? – наконец проговорила Конни. – Вы абсолютно уверены насчет нее?
– Мисс Тобиас, – тихо произнес Спенсер, – в известной степени именно в этом и заключается моя работа – отличать живых от мертвых. Так что насчет нее у нас, к сожалению, существует абсолютная уверенность. Она… – Спенсер сглотнул: слово застряло у него в горле, – мертва.
– Может быть, вы пройдете в комнату? – спросил Альберт.
Спенсер посмотрел на Альберта. «Что заставило его пригласить меня в комнату? Обыкновенная вежливость или тот факт, что студенты уже начали открывать двери и с любопытством поглядывать в нашу сторону?»
– Нет, спасибо, – сказал Спенсер. – Меня интересует, была ли у Кристины собака.
– Собака? – Конни высморкалась. – Да. Собака. У нее была собака. Альберт, где Аристотель?
Они оба почему-то сначала обернулись и посмотрели вглубь комнаты, а потом друг на друга.
– Аристотель – это собака? – спросил Спенсер.
Они синхронно кивнули.
– Забавное имя для собаки. Не унижает ли это великого Аристотеля?
– А почему вы спросили, была ли у нее собака? – спросила Конни, вытирая лицо.
У Спенсера было правило никогда не отвечать на вопросы тех, кто не должен их задавать. И на этот вопрос он тоже не счел нужным ответить.
– Вам известно, где сейчас эта собака?
– Здесь у нас его нет, – сказал Альберт.
– Ну, это совершенно очевидно. Это большой пес? Наверное, ньюфаундленд?
– Да, откуда вы знаете?
И он снова воздержался от ответа на вопрос.
В детстве у Спенсера был охотничья собака. На глазах у него она состарилась, а потом почти ослепла. Собака умерла зимой. В памяти Спенсера запечатлелась картина детства, как она медленно бредет по заснеженному двору, едва передвигая лапами.
– Альберт и Конни, – твердо произнес Спенсер, – убедительно прошу вас ответить: видели ли вы этого пса и где сейчас он может находиться?
– Может быть, его взял Джим? – нерешительно проговорила Конни.
– Джим Шор?
– Джим Шоу. Ее приятель, – печально отозвалась Конни. – А она что – упала?
