Текст книги "Красные листья"
Автор книги: Паулина Симонс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 30 страниц)
Он решил предпринять что-нибудь еще. Позвонил в частную школу, которую она окончила.
– Кристина Ким? Нет. Извините. Что? Когда? Четыре года назад? Подождите? Ах да, Ким Кристина. Да, она окончила нашу школу. – В распоряжение Спенсера поступил домашний адрес.
– А нет ли у вас номера ее домашнего телефона?
– Да, но только четырехлетней давности.
– Это лучше, чем ничего, – сказал Спенсер. Он позвонил по указанному номеру. Единственным результатом звонка было то, что вначале ему сказали, что он не туда попал, потом что там таких нет, потом что да, она действительно здесь жила, но давно уехала, а нового номера ее не знают. Еще один тупик.
Пришло время использовать ордер на обыск. В ее комнате определенно может обнаружиться кое-какая полезная информация. Жаль только потерянных двух часов.
Но направиться в ее комнату один он не мог. Нужно было дождаться Уилла Бейкера и эксперта-криминалиста из Конкорда.
Есть еще не хотелось. Время шло. Куда, черт их подери, запропастились этот Эд Ландерс со своими перчатками и тальковым порошком и Уилл Бейкер с пластиковыми пакетами и блокнотом? Спенсер успел позвонить в редакции газет «Нью-Йорк пост», «Нью-Йорк дейли ньюс», «Нью-Йорк таймс» и «Нью-Йорк ньюсдей» и попросил их о помощи. Студентка колледжа, приехавшая из Бруклина, найдена мертвой при подозрительных обстоятельствах, и не удается отыскать никого из ее родственников. Могут ли они выяснить что-нибудь?
Затем Спенсер прошелся по мосту Кристины. При свете дня он совсем не выглядел таинственным. На сей раз Спенсер на перила взбираться не стал, а только медленно прошелся по мосту, свернул направо к хвойным деревьям и прогулялся по петляющей дорожке к месту происшествия. Решил снять желтую ленту. Никакого места происшествия уже не было. Только деревья и снег. Холодный снег, который был взрыхлен там, где лежала Кристина. Спенсер остановился и долго смотрел на это место. Оно казалось жутковато-мрачным даже при дневном свете. Спенсер осторожно двинулся по дорожке дальше, к шоссе Так-Драйв, а подойдя, оглянулся. Шоссе проходило как бы по дну ущелья между двумя крутыми холмами. С одного из них он только что спустился. Спенсер пересек дорогу и начал медленно подниматься на другой холм. Идти было трудно: приходилось продираться сквозь кусты, а они здесь росли густо – на голову ему сыпались иголки, по лицу хлестали ветки, в ботинки набился снег. Он запыхался и даже взмок, а когда взобрался, обнаружил, что оказался на самой западной оконечности Уэбстер-авеню. Первым домом справа было здание студенческого братства Фи-бета-эпсилон.
«Какое удачное совпадение», – подумал Спенсер и постучал в дверь. Кто-то крикнул изнутри, просил подождать. Ему открыли. Он вошел и показал свой полицейский жетон грязному, запущенному парню в одежде не по росту, который тут же развалился на кушетке.
– Здесь живет Френки Абсалом? – спросил Спенсер. Ему было сказано, что Френки здесь живет, но его нет. Он уехал домой на праздники.
– Пожалуйста, передайте ему, – произнес Спенсер, – что его искал детектив Спенсер Патрик О'Мэлли по срочному делу. Как только вернется, пусть немедленно ему позвонит.
Парень кивнул и снова углубился в свою книжку, но Спенсер не позволил ему наслаждаться чтением.
– Послушай, – сказал он, – я, конечно, очень извиняюсь за беспокойство, но вчера здесь поблизости обнаружен труп девушки, знакомой Френки. Причем он был в числе последних, кто видел ее живой. Мне нужно срочно с ним поговорить. Ты можешь мне помочь?
Грязнуля покачал головой и ответил:
– Ничем не могу помочь, старик. Я знаю, что он живет в Бостоне, но где, понятия не имею. Попытайся связаться с его другом Альбертом, не помню как фамилия.
– Альберт Мейплтоп?
– Да, он. Они тусуются вместе. Альберт знает.
– Я его уже спрашивал. Он не знает.
Парень пожал плечами, палец он держал заложенным в книгу, в том месте, где читал.
Спенсер покинул Эпсилон и трусцой побежал к административному корпусу, где достал документы Френки и записал его домашний адрес и номер телефона. Затем сразу же позвонил из автомата на первом этаже, используя телефонную карту. В здании было тихо.
– Алло. Это говорит детектив Спенсер Патрик О'Мэлли, из полицейского управление Хановера. Мне нужен Франклин Абсалом.
– Он здесь. А что-нибудь случилось? – спросил обеспокоенный материнский голос.
– Все в порядке, мэм, – ответил Спенсер. – Мне только нужно поговорить с Френки пару минут.
– Понятно. Да. Да, конечно. Он еще спит. Я думаю, позвольте… Подождите у телефона, пожалуйста.
Спенсер услышал, как мать прокричала трижды «Френки!», и только после этого в трубке отозвался вялый голос:
– Да?
– Френки?
– Да.
– Это детектив Спенсер Патрик О'Мэлли из Хановерского управления полиции. Можете поговорить со мной пару минут?
– Да. – Голос Френки ослабел еще больше.
– Мэм, прошу вас, будьте любезны, положите вторую трубку, – попросил Спенсер. – У нас будет короткий разговор, всего несколько минут.
Мама сказала «да» нервозным голосом и повесила трубку.
– Френки, как долго вы предполагаете еще пробыть в Бостоне?
– Я решил вообще не возвращаться после Благодарения.
– Почему?
– Я просто… не знаю. Мне нужно отдохнуть.
– Понятно. Хм, извините, но мне придется сообщить вам плохую новость. Очень плохую. – Спенсер сделал паузу. – Вы знаете, почему я звоню?
Ответа не было. Спенсер ждал.
– Френки?
– Надеюсь, что… все в порядке. – Его голосу явно не хватало твердости.
– Нет. Не все в порядке. Вчера найдена мертвой Кристина Ким.
Френки резко задышал и в течение нескольких минут все, что мог слышать Спенсер, так это только его сбивчивое дыхание, перемежающееся сухими стонами.
– Френки?
– Д-д-да. – Его голос был надломлен и тих. – Господи, я…
Прошло еще несколько минут. Спенсер посмотрел на часы. Двенадцать тридцать. Эд и Уилл, наверное, уже ждут.
– Френки, я очень сожалею. Очень сожалею, что передал такую плохую новость. Только несколько вопросов, и я кончаю.
– Как? – прервал его Френки. – Как это случилось?
Спенсер ничего не имел против ответить. Кажется, Френки принял смерть Кристины очень близко к сердцу. Спенсер почувствовал к нему симпатию.
– Она была найдена под метровым сугробом снега.
– Она была… – Френки не мог продолжать. Только через некоторое время он произнес: – Она пострадала?
– Пострадала? Что за странный вопрос? Не понял, что вы имеете в виду? – медленно произнес Спенсер.
– Я имею в виду… – С тем, чтобы выговаривать слова, у Френки сейчас были определенные трудности. – Я имею в виду, что она, ну, понимаете, пострадала или нет?
Спенсер еще раз вдумался в вопрос, и его глаза расширились. Он начал шарить по карманам, попросив Френки не класть трубку, пока не нашел миниатюрный магнитофон, не включил его и не поднес близко к телефону. Только затем ответил:
– Френки, она была найдена мертвой, под снегом. Это попадает под категорию пострадала?
Френки не ответил.
– Или вы спросили, была ли она изнасилована, зарезана или что-то в этом роде?
– Да, – быстро отозвался Френки.
– Нет, – ответил Спенсер так же быстро. – Никаких следов насилия на ней не обнаружено. Ну, а теперь вы готовы ответить на несколько вопросов?
– О, конечно, – сказал Френки. – Я извиняюсь. Это просто… – Он всхлипнул. – Ужасно. Просто ужасно.
Спенсер сказал, что да, это, конечно, ужасно, а затем попросил Френки вспомнить, когда он в последний раз видел Кристину.
– Кристину? – сказал Френки, как будто услышал это имя впервые. – В последний раз?
– Да. – «А ты, приятель Френки, кажется, специально тянешь время», – подумал Спенсер. Ему очень хотелось сейчас видеть его лицо.
– Хм, я ведь там не был всю последнюю неделю.
– Френки! – твердо произнес Спенсер, начиная терять терпение. – Пожалуйста. Когда вы в последний раз ее видели?
– Хорошо, дайте подумать… Мне кажется, перед самым моим отъездом.
– Правильно. Когда это было?
– Я как раз пытаюсь вспомнить. – Сейчас его голос приобрел другую окраску, чем до сих пор. – Во вторник вечером мы играли в карты.
– Это был последний раз, когда ты ее видел, Френки? – повторил Спенсер, переходя на «ты».
– Да. Кажется, во вторник.
– Тебе кажется? – раздраженно проговорил Спенсер.
– Да, во вторник.
– Френки, выслушай теперь меня очень внимательно. Я сейчас не располагаю временем. Девушка была найдена мертвой. Мне не хочется приезжать к тебе в Бостон и затевать канитель, мне не хочется также думать, что ты что-то утаиваешь. Так вот, давай договоримся. Когда ты видел ее в последний раз?
Прежде чем ответить, Френки несколько раз вдохнул и выдохнул.
– Во вторник. Или это уже было утром в среду?.. – Френки сделал паузу и затем тихо добавил: – Я видел ее, как она проходила по мосту.
Не выпуская магнитофон из левой руки, Спенсер прижал ее к сердцу.
– Видел, – наконец повторил он эхом за Френки. – Хорошо. Во сколько это было?
– Дайте подумать, – сказал Френки, как если бы опять тянул время. – Дайте-ка мне подумать. Я полагаю, это могло быть примерно около часа ночи. Может быть, в пять минут второго. Где-то в это время.
– Значит, в час или в пять минут второго. Это довольно точно. А почему ты решил, что именно в это время?
– Было уже поздно, я решил, что пора возвращаться домой, и посмотрел на часы. Но затем я посмотрел в окно и увидел ее.
– Почему тебе захотелось посмотреть в окно?
– Я… я ожидал… Я ждал, когда она пройдет по перилам.
– Так ты за ней подсматривал, что ли? – нерешительно произнес Спенсер.
– Нет. Ничего подобного. Скорее, это было просто напряженное ожидание. Я ждал, когда это произойдет.
– Хорошо, расскажи, что произошло. Расскажи все.
– Все полностью? Все? Хорошо.
– Френки, зачем ты тянешь время? Ты кого-то покрываешь? – громко произнес Спенсер.
– Нет, никого.
– Потому что если это так, то ты автоматически становишься соучастником убийства.
– Конечно. Я это знаю. И не надо мне это говорить. Я понимаю. Послушайте… Я расскажу вам все. Значит, это было во вторник, мы закончили играть в карты. Я выиграл, как всегда. Но в комнате было какое-то напряжение. Все были раздражены почему-то и взволнованы.
– Да, я кое-что слышал об этом. – Спенсеру хотелось подхлестнуть Френки. – Предполагалось, что ты должен был встретиться с Альбертом, но этого почему-то не случилось.
– Да нет же, не должен. Это недоразумение.
– Он говорит, что ты забыл.
– Ага, еще чего. К вашему сведению, я никогда ничего не забываю. Особенно если предполагалась встреча с Альбертом. – Последнюю фразу Френки произнес полунасмешливо, как будто на что-то намекая.
Что бы это могло означать? Спенсеру очень хотелось встретиться с этим Френки.
– Понял, – сказал Спенсер. – Кристина была трезвая?
– Трезвее не бывает. Я это знаю. А знаю я это по ряду причин. Потому что я поцеловал ее, когда мы расставались, и почувствовал ее дыхание. А, кроме того, она пожаловалась, что ей нечего выпить – Мерфи был закрыт.
С болью в сердце Спенсер подумал, что она тоже имела привычку ходить к Мерфи.
Он заставил себя возвратиться к Френки.
– Мы предложили ей пива, но она стала пить коку. Поэтому я знаю, что она была трезвая.
– Но в комнате Кристины была бутылка «Южного комфорта».
– Да, ей нравилась эта бурда, – произнес Френки с нескрываемым отвращением. – Мы подарили ей бутылку на день рождения. Но она из этой бутылки не пила и даже не взяла с собой почему-то. Забыла, наверное.
– Откуда это тебе известно?
– Известно, потому что во вторник после занятий, когда я заходил в комнату Конни, эта бутылка стояла у нее на столе. Пришлось ее передвинуть, чтобы освободить место для наших книг.
– А откуда тебе известно, что эта бутылка не принадлежала самой Конни?
– Вы надо мной смеетесь? – хохотнул Френки. – Конни пьет одно только пиво. – Затем поправился: – И то только с тех пор, конечно, как ей исполнился двадцать один год.
– Да-да-да, – пробормотал Спенсер. Время шло. Ему нужно было идти.
– Конни была недовольна, что мы подарили Кристине бутылку спиртного. Она сказала, что Кристина тоже не пришла от этого в восторг. Мы поговорили об этом несколько минут.
– В комнате Кристины обнаружена бутылка «Южного комфорта». Она валялась на полу.
– Вот как? Хм, хм, может быть, Конни потом, после покера, принесла ей эту бутылку.
– Ага, – протянул Спенсер. – Может быть. Ну, продолжай.
– Во время покера я вроде как стал подначивать Кристину, чтобы она прошла по перилам. Вообще-то на такое может решиться только психически ненормальный, но она это делала. А парни из Эпсилона любили наблюдать это зрелище, поэтому время от времени я подстрекаю ее на подвиг, и иногда она поддается и проходит по перилам. Не всякий раз. Но иногда. Правда, для этого ей надо изрядно выпить. Все собираются у окна в библиотеке Фелдберг и смотрят на нее. Вот так это бывает.
– И ты тоже смотришь?
– Нет, – произнес он небрежно. Слишком небрежно. – Обычно я стою в самом последнем ряду. Как я говорил, я смотрю на нее не столько чтобы смотреть, – на этих словах он споткнулся, – а скорее ради того, чтобы проследить, ну, присмотреть за ней, что ли, – проговорил он сбивчиво. – Это действительно опасно, но и впечатляет, конечно, тоже. Я смотрю на нее, чтобы быть уверенным… Хм, впрочем, это не имеет значения…
– Чтобы быть уверенным в чем?
– Ни в чем. Чтобы быть уверенным, что она не упала. В эту ночь со вторника на среду она сказала, что, может быть, сделает это. Так что я ждал.
– Но она была трезвая.
– А много ли надо, чтобы стать немного навеселе? – спросил Френки. – Если Конни принесла ей бутылку, это вообще не должно было занять у Кристины никакого времени.
Спенсер спросил, почему Френки подбивал ее так рисковать собой. А если бы он упала и погибла?
– Мне кажется, старина, – медленно произнес Френки, – что вам бы следовало видеть ее за этим занятием. Она скользила по перилам, как ангел. Рядом с ней в этот момент находился сам Господь Бог.
– Не знаю, но вероятность того, что она могла сорваться, очень велика. Это чрезвычайно опасно.
– Да. Она любила повторять, что жить вообще опасно. В понедельник вечером она попала в автомобильную аварию. Тоже вполне могла погибнуть. Разве не так? У меня, когда она шагала по перилам, никогда не возникало никаких сомнений. Я был уверен, что все будет в порядке. Она была очень ловкая. И исполняла этот номер, только когда шел снег. Причем всегда разворачивалась кругом и возвращалась по перилам назад. Тем не менее, в эту ночь уверенности, что она это сделает, у меня не было. Поэтому я не пошел в Эпсилон и не сказал ребятам, поскольку не знал точно, выйдет она или нет. Они бы меня убили.
– Понимаю, у тебя были сомнения. Еще бы, когда приближалась такая метель, – сказал Спенсер.
– Да. И к тому же мне надо было заниматься. Поэтому я пошел в библиотеку Фелдберг. Я всегда занимаюсь там. Это очень тихое место, и мне там нравится. Занимаюсь я обычно на третьем этаже, оттуда чудесный вид на мост. Я придвинул к окну стол и стул. Это очень уединенное место. Вот так это было.
Спенсер молчал. И часто дышал. Он знал, что сейчас услышит рассказ о последних минутах Кристины, ему хотелось подогнать Френки, попросить его побыстрее перейти к сути, но он не мог.
– К тому времени, когда я ее увидел, – сказал Френки, – она уже прошла по перилам примерно половину пути. И держалась очень неустойчиво. Очень. Когда я увидел ее, у меня прямо в груди заныло. Я даже открыл окно, хотел крикнуть, но потом решил, что все же не стоит. Боялся, что испугаю ее еще больше. Так что я решил просто наблюдать. И буквально через несколько секунд она поскользнулась и упала. Кажется, так это было: она вроде бы поскользнулась на снегу и упала на спину. У меня чуть сердце не выскочило из груди. Времени, чтобы как-то среагировать, помочь, как вы понимаете, не было. Она поскользнулась, но осталась лежать на перилах, на спине, и пролежала так несколько секунд. Должно быть, она очень испугалась.
– Она лежала на снегу голая?
– Да. – Френки неодобрительно хмыкнул. – Я знаю, это звучит странно, даже, наверное, фантастически. Но ее специализацией была философия. В Тибете есть люди, которые ударяют себя ножом, засовывают в горло меч или ходят босиком по раскаленным углям, и ничего с ними не бывает. У нее был этот дар. Она была очень закалена. Холод ей был не страшен.
«Но свою последнюю битву с ним она все-таки проиграла», – подумал Спенсер.
– Я следил за ней, – продолжил Френки. – Весь в панике. Затем увидел, что она вскочила и спрыгнула на мост в метрах полутора от перил, чего раньше никогда не случалось. Обычно она разворачивалась и шла назад. Я понял, что, должно быть, она очень испугалась. Она дошла до конца моста, и я почувствовал настоящее облегчение. Я крикнул ей что-то. Вроде того, что «эй, Крисси, отлично сделано, ты классная девчонка». Что-то вроде этого.
– Она услышала?
– Мне показалось, что да. Мне так показалось. Потому что она остановилась и оглянулась вокруг, вроде как искала, откуда кричат. Она оглянулась, а затем посмотрела в лес позади библиотеки Фелдберг. Я подумал, что она не поняла, откуда исходит мой голос. Тогда я крикнул ей снова. Она оглянулась.
– И что потом? – Спенсер сжал телефонную трубку так, что побелели костяшки пальцев.
– А потом она пошла по дорожке дальше за здание библиотеки и скрылась из виду.
– В лес?
– Не знаю. Думаю, что да. Я ее больше не видел.
– А что ты стал делать?
– Я подумал: глупая девчонка – и покачал головой. Мне как раз пришло на память, что она страшно боится темноты. Когда мы поздно прогуливали ее собаку за общежитием Хинман, она всегда хваталась за мой рукав и не выпускала.
Спенсер содрогнулся, рука, державшая магнитофон, задрожала. Он вспомнил темные стволы огромных елей. Френки продолжал рассказывать:
– Я закрыл окно и некоторое время пытался смотреть в книгу. Но уже было поздно…
– Как поздно?
– Довольно поздно. Я собрал книги…
– Прямо сразу?
– Да. Я устал. Я закрыл их, сложил в свой рюкзак, надел куртку, застегнул на ней молнию, надел перчатки, натянул капюшон. Как вы бы думали, сколько это у меня заняло времени?
– Может быть, пять минут?
– Может быть. Семь или около того. Восемь, наверное? Нет, это много. Подождите, ведь я пошел вначале в туалет. Да. Так что на все ушло пятнадцать минут. Да, это верно…
– Ты сидел в туалете десять минут?
– Да, примерно столько. Я там еще помыл руки, лицо. От восьми до десяти минут это заняло. Да, именно так, потому что, когда я вернулся в Эпсилон, было примерно без двадцати два.
– То есть прошло около получаса после того, как Кристина исчезла в лесу?
– Да.
– И это все?
– Да, это все.
– Ты уверен?
– Да.
– И больше ты никого не видел?
– Нет.
– И ее тоже после этого не видел?
– Нет.
«Нет, конечно, нет. Потому что это все». Спенсер выключил магнитофон. Опять начала подергиваться голова, и он уронил трубку.
Уилл Бейкер и Эд Ландерс из криминальной лаборатории ожидали его на автостоянке у библиотеки Фелдберг.
– Где ты был? – прохрипел Уилл.
Спенсер вскинул брови и с издевкой сказал:
– Искал убийцу Кристины, Уилл. А где был ты?
Эд Ландерс был высокий и худой мужчина лет сорока. Он носил очки в золотой оправе и имел исключительно большие оттопыренные уши, которых болезненно стеснялся. В управлении никому не было позволено отпускать шуточки насчет ушей Эда, естественно в его присутствии. Спенсеру Эд нравился. Он был хороший парень и настоящий профессионал. И дерьма в нем тоже было не так много.
Когда они зашли в комнату Кристины, Спенсер попросил Ландерса посыпать порошком бутылку «Южного комфорта», и Бейкер тут же убрал ее в пластиковый мешок. Бутылка была наполовину пуста. Спенсер нашел колпачок – он валялся рядом, – а затем встал на четвереньки и обнюхал пол. Он был весь обильно полит спиртным. От ковра несло плесенью и затхлостью, как от бомжа на Пенсильванском вокзале в Нью-Йорке.
Затем Спенсер методично осмотрел комнату. Он начал с постельного белья и внимательно изучил потом все подряд. «Что я ищу? – думал он, распластавшись на животе и высматривая что-то под кроватью. – Что я надеюсь здесь найти?»
На столе он нашел записку Конни, беспечно брошенную на тетрадь. «Дорогая Крисси, мы взяли Аристотеля на Лонг-Айленд. Хотелось бы очень, чтобы и ты тоже поехала с нами. Счастливых тебе праздников Благодарения. С любовью, Конни».
Спенсер прочитал записку несколько раз и передал ее Уиллу.
В стенном шкафу оказались довольно интересные журналы. Их все упаковал Бейкер: «Пипл», семидесятых и начала восьмидесятых годов, «Ньюсуик» за 15 ноября 1993 года. Последний лежал так, как будто его недавно просматривали. Он находился как раз рядом с номером от 10 ноября 1988 года, который, в свою очередь, был подсунут под номер от 27 августа 1993 года. Несколько довольно свежих номеров «Лайф», один «Тайм» с Далай-ламой на обложке. И номер газеты, которая называлась «Гринвич тайм» и от которой был оторван подписной купон.
– Положи это в отдельный пакет, Бейкер, – сказал Спенсер. Что общего у девушки из Бруклин-Хайтса с газетой «Гринвич тайм»?
Просмотр бумаг Кристины занял у Спенсера три часа. Ландерс посыпал порошком почти все, но Спенсер не надеялся найти здесь какие-то новые отпечатки. Во всяком случае, не те, какие могут быть обнаружены на бледной шее Кристины. Он был уверен, что в этой комнате будут отпечатки пальцев троих ее друзей и большинства игроков женской баскетбольной команды. Они должны были оставить свои пальцы повсюду: на столе, на стульях и, может быть, даже на постели.
Работали они молча, почти не разговаривали. Время от времени Спенсер просил Бейкера спрятать что-то в пакет или Ландерса, чтобы тот посыпал порошком подозрительный предмет. К тому же Ландерс и Бейкер дело свое знали очень хорошо.
В ящиках стола у Кристины и в ее шкафу нашлось немало личных вещей. У нее было много тетрадей и разных других бумаг, но журналов больше нигде не было и дневников тоже. Ее тетради не имели помарок, никаких рисунков и прочего, что иногда бывает на тетрадях. Разве это не удивительно, если учесть, какой в этой комнате царил беспорядок! Следовало ожидать, что и тетради Кристины будут все измазаны в чем-то, а записи там должны были быть небрежные, но это оказалось не так. Все ее конспекты были оформлены очень аккуратно, написаны прекрасным, почти каллиграфическим почерком. Как можно увязать этот великолепный почерк с копной непослушных волос на голове Кристины, с этим разбросанным повсюду тряпьем, с этим бардаком в комнате и вытекшим на ковер содержимом бутылки «Южного комфорта»?
Спенсер искал что-то главное, какой-то ключ: фотографии, испорченные чеки, извещения из банка. Спенсер О'Мэлли свято верил, что банковские извещения могут пролить свет на многое. Но такого ключа в этой комнате так и не нашлось. Во всяком случае, информации здесь оказалось не больше, чем в ее досье в деканате. Помещение, где находился сейчас Спенсер, она называла своим домом, но дом этот был очень странным. И действительно, комната Кристины, казалось, кричала, подавала Спенсеру какие-то сигналы, что здесь что-то не так.
Комната была настолько лишена примет личности Кристины, что это не могло быть случайным. Такая демонстративно беспечная, не обращающая внимания на мелочи девушка, казалось, должна быть беспечной во всем. Но Спенсер понял теперь, что Кристина была беспечной только на первый взгляд, только внешне. Это выглядело так, как будто она специально создавала такой образ, была беспечной намеренно. Но почему? Что заставило ее убрать отсюда все вещи до единой, которые могли бы свидетельствовать о том, кто она есть на самом деле и откуда?
Все, что могло пролить хоть какой-то свет на ее личную жизнь, было отсюда удалено, но от этого свет становился еще более ярким. Это было похоже на шутку, когда тебе дарят прекрасно упакованный подарок, а потом, когда ты его раскрываешь, оказывается, что коробка пустая. Кристина подсовывала эту коробку ежемесячно, ежедневно, ежечасно.
Что такого разоблачительного могло появиться в этой комнате в любой час любого дня, что ей было необходимо все так тщательно упрятывать?
– Уилл, дай-ка я снова взгляну на ее ключи, – сказал Спенсер, и Бейкер послушно передал ему пластиковый пакет. Эд Ландерс уже почти закончил свою часть работы. Спенсер усмехнулся. По иронии судьбы, на этой сумке будут и его отпечатки, «Может быть, меня тоже следует внести в список подозреваемых?» – подумал он, просматривая связку ключей. В них не было ничего необычного: большой ключ (видимо, от комнаты), ключ от машины, еще один ключ, еще один, небольшой, похожий на ключ от почтового ящика. Но он обнаружил и другой ключ, тоже маленький, но толще, тяжелее и маркированный. На нем был выбит номер.
– Бинго, – тихо произнес он. – Был такой фермер, у него была собака, и ее звали Бинго…
– Детектив О'Мэлли, что вы сказали, прошу прощения? – Это был Ландерс. Он казался смущенным. Уилл молча улыбался.
– Все в порядке. Вы, ребята, здесь заканчивайте. Мне нужно успеть в банк до закрытия.
– Уже четвертый час, – заметил Уилл.
– Да, но служащие работают до пяти. Они проверяют документы.
– Проверяй это всю ночь, проверяй это всю ночь, – мурлыкал себе под нос Спенсер все время, пока ехал назад по Норт-Мейн-стрит и ставил машину на площадке рядом с Нью-Хэмпширским банком сбережений. Он постучал в стеклянную дверь.
– Закрыто, – пробрюзжал через стекло недовольный охранник.
Спенсер вынул жетон, и дверь распахнулась.
– Где ваш менеджер? Мне нужно с ним поговорить. Пригласите его, пожалуйста.
Спенсера представили мистеру Кармайклу.
Он рассказал мистеру Кармайклу о Кристине. В первые две минуты Спенсер не мог получить от мистера Кармайкла никакой информации, потому что тот сел за стол, спрятал голову в руки и заплакал.
– Это была такая чудная девушка, – повторял он, раскачивая головой. – Очень славная.
Наконец Спенсер не выдержал и признался:
– Я пришел, потому что среди ее ключей обнаружил вот этот. Он выглядит как ключ от банковского сейфа. У меня тоже был такой в свое время.
– Да, у нее есть здесь сейф, если вы это имеете в виду, – ответил мистер Кармайкл.
– Могу я его осмотреть?
– Позвольте спросить вас: разве для такой процедуры не нужен ордер?
Если бы Спенсер не надеялся что-нибудь там найти, то ордера не потребовалось бы. Он бы мог просто заглянуть в сейф и уйти. Но если он там что-то найдет, что может являться судебной уликой, то тогда, конечно, ордер на обыск сейфа необходим. Если у него не будет ордера и он залезет в сейф, то можно спокойно положить туда свой полицейский жетон – он больше не понадобится – и бежать устраиваться в пограничный патруль на севере Вермонта. Если его еще туда возьмут. Если решат, что он еще годен на что-то путное, кроме обыскивания банковских сейфов без ордеров.
– Пожалуй, вы правы, ордер действительно нужен. – Он посмотрел на часы. Четыре сорок пять. В запасе у него всего ничего. – Я скоро вернусь.
Мистер Кармайкл проводил его до стеклянной двери.
– Это невероятно, что она погибла, я просто не могу в это поверить, – тихо проговорил он, обращаясь к Спенсеру.
– Да, это ужасно.
– Вы думаете, это был несчастный случай? – спросил Кармайкл, и Спенсер заметил, как тот затаил дыхание, как бы готовясь услышать что-то страшное, что не вязалось с тихой жизнью этого маленького городка Новой Англии, какой она была в этот холодный декабрьский день. Самая крупная неприятность, какая случается здесь с людьми, – это когда они получают квитанцию на штраф в пять долларов за неправильную парковку. Они занимаются устройством зеленых насаждений на Дартмут Грин, а по воскресеньям поглощают завтрак в «Хановер инн», совмещенный с обедом, если, конечно, могут себе это позволить. Люди здесь живут тихо, размеренно. Людей здесь не убивают.
Спенсер наклонился ближе к мистеру Кармайклу (они как раз проходили мимо брюзги охранника, который не хотел его впускать) и доверительно шепнул ему:
– Нет, я не думаю, что это несчастный случай.
Мистер Кармайкл заметно побледнел.
– Что с вами? – спросил Спенсер. – Вы что-нибудь знаете?
– Возвращайтесь с ордером и осмотрите все в ее сейфе, – ответил мистер Кармайкл, избегая встречаться со Спенсером взглядом, – а тогда поговорим. Не забудьте захватить и разрешение на проверку ее счета.
Спенсер вспомнил три доллара в бумажнике Кристины и, невольно усмехнувшись, спросил:
– А что, у нее на счете что-то было?
Мистер Кармайкл многозначительно посмотрел на Спенсера и многообещающе сказал:
– Детектив О'Мэлли, возвращайтесь, тогда и поговорим.
Ордер на обыск Спенсеру удалось получить в рекордно короткое время даже для него – за двенадцать минут. Банковский счет Кристины был немедленно заморожен до рассмотрения решения о том, кто будет распоряжаться ее состоянием. Спенсер рванул назад в банк, думая о том, что же это собирается сообщить ему мистер Кармайкл. Что он такое знает?
Банковские служащие уже ушли. Спенсера впустил сам мистер Кармайкл. Они прошли в заднюю часть банка, в кладовую. Мистер Кармайкл выбрал на своей внушительной связке нужный ключ, и они вместе открыли сейф Кристины.
– Я бы хотел произвести осмотр лично, без свидетелей, – сказал Спенсер, понимая, как это неприлично звучит. Ему не хотелось обижать мистера Кармайкла, но все же… В этом ящике Пандоры, который Спенсер держал сейчас в руках, лежали, возможно, такие сокровища, что ознакомиться с ними ему необходимо было самому, лично. К тому же, как офицер полиции, он имел на это полное право.
Мистер Кармайкл завел его в небольшую комнатку и закрыл дверь.
С бьющимся сердцем Спенсер поднял металлическую крышку довольно объемистого ящика.
К удивлению Спенсера, ящик не был заполнен и наполовину. И тех свидетельств, которые Кристина так тщательно изъяла из своей комнаты, здесь тоже на первый взгляд не было. Спенсер ожидал найти чек за черные ботинки, аккуратно положенный сверху на стопку погашенных чеков и ежемесячных банковских извещений. Он ожидал найти любовные письма со следами пролитых слез. Они должны были быть засунуты в самый низ, под банковские извещения и чек за черные ботинки.
На первый взгляд все разочаровывало. Правда, он нашел фотографии (наконец-то!): девочка, аккуратная, с короткими волосами, улыбаясь, держала в руках бумажного змея. Снимок был сделан рядом с водоемом, который выглядел похожим на Лонг-Айленд-Саунд. Была там и старая фотография очень красивой молодой женщины, которая держала на руках девочку, по виду только начинающую ходить. Был еще снимок, сделанный «Полароидом»: девочки-подростки с младенцами на руках. Спенсер решил, что это девочки из «Красных листьев». Всего была примерно дюжина фотографий. Когда будет время, он их снова внимательно рассмотрит.
Он продолжил поиски, надеясь обнаружить что-то по-настоящему особенное. И нашел ручку с фирменным знаком отеля «Фаренбрей-Хилтон», вернее, не отеля, а пансионата на вершине горы, а также картонный пакетик с бумажными спичками с такой же надписью.
