Текст книги "Красные листья"

Автор книги: Паулина Симонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 30 страниц)

– Вам нужно, чтобы кто-нибудь ее опознал? – спросил Альберт.

– Ее уже опознал Джим Шоу, – медленно произнес Спенсер, открывая блокнот. – Теперь нам нужно, чтобы кто-то, желательно из родственников, завизировал протокол вскрытия, а потом позаботился об упокоении ее тела. Вы можете это взять на себя?

Альберт покачал головой и печально сказал:

– Я думал, может быть, вам нужно, чтобы кто-то еще осмотрел ее.

Некоторое время Спенсер его молча рассматривал.

– У нас есть положительное опознание, – произнес он, наконец. – Для этого нам никто больше не требуется.

Альберт пожал плечами, слегка пошевелился и устремил свой прямой взгляд на Спенсера. Спенсер смотрел на него. В манере Альберта вести себя, в том, как он смотрел прямо перед собой, в его своего рода стоицизме, было что-то впечатляющее, осмысленное. Не так уж часто в этой части страны умирают молодые люди. Это ведь не Нью-Йорк. И Кристина была не просто посторонним человеком, а приятельницей Альберта. Но, тем не менее, он был спокоен. Он не выглядел таким подавленным, как Джим, и не избегал взгляда Спенсера.

Спенсер еще только собирался заговорить, как его опередил Альберт. Он выразил огромное сожаление по поводу случившегося и сказал, что готов оказать любую посильную помощь.

– Хорошо, Альберт, мы, конечно, воспользуемся вашей помощью, – проговорил Уилл Бейкер, занимая место напротив Альберта, рядом со Спенсером.

– Джиму Шоу дались очень трудно и разговор с нами, и опознание, – добавил Спенсер.

– Это трудно для всех нас, не только для Джима, – сказал Альберт, и каким-то образом у Спенсера ни на мгновение не возникло сомнений, что Альберт говорит искренне. Спенсер включил магнитофон.

– Альберт, прежде чем мы перейдем к Кристине, расскажите немного о себе.

– Что бы вы хотели знать?

– Ну, во-первых, откуда вы?

– Клертон, Пенсильвания.

Спенсер кивнул:

– Никогда не слышал о нем. Где ваши родители?

– Не знаю. Может быть, все еще там. Я не имею с ними связи.

– Вы не имеете связи со своей матерью?

– Нет, не имею.

– Почему?

Альберт пожал плечами:

– Просто так.

– Но для вас было важно наколоть на своей руке ее инициалы.

– Она была моей матерью, детектив.

– А братья, сестры?

– Нет.

– Почему вы выбрали Дартмут?

Альберт слегка улыбнулся и с иронией сказал:

– Потому что мой отборочный тест был не настолько высоким, чтобы поступить в Гарвард.

Спенсер не улыбнулся и строго переспросил:

– Но почему именно в Дартмут?

Альберт перестал улыбаться и уже серьезно сказал:

– Я не выбирал Дартмут. Это он выбрал меня.

Магнитофон тихо шелестел, а Спенсер изучал Альберта.

Они сидели молча. Сейчас Альберт выглядел иначе, чем несколько часов назад. Как-то более симпатично. Причем все было на месте: и татуировка, и серьга, и длинные волосы, и непроницаемые черные глаза. Снаружи Альберт был собран и невозмутим, но и «внутри» Спенсер тоже страха пока не углядел. Ни страха перед ним, ни перед допросом, ни перед тюрьмой. Всем своим видом Альберт показывал, что ему нечего скрывать.

– Альберт, скажите, пожалуйста, – произнес Спенсер, – вы с Джимом были близкими друзьями?

– Да, мы жили с ним в одной комнате, когда учились на первом курсе.

– Именно тогда вы и познакомились с Кристиной и Конни? Через Джима?

– Кристина и я готовились по одной специализации – философия. А Конни жила с Кристиной в одной комнате.

Хм, это все объясняет. Альберт познакомился с Кристиной на занятиях. Спенсер удивился, почему Джим не знал этого. Почему, вспоминая дела трехлетней давности, Джим так мучился, когда сейчас, в течение нескольких секунд, все стало ясно?

Уилл поднялся и нетерпеливо позвал Спенсера:

– Можно тебя на секунду, Трейси?

– Зачем ты это делаешь? – спросил Уилл, понизив голос, когда они, закрыв дверь, оказались в узком коридоре.

– Что?

– Зачем, черт возьми, ты начал его про это спрашивать? Я понимаю, ты вошел в раж, но ты же уже вытянул всю эту муру из Джима, и сейчас это совершенно ни к чему.

Уилл был ниже ростом, поэтому, чтобы ответить, Спенсеру нужно было наклонить голову.

– Уилл, я спрашиваю у него это, потому что хочу сравнить их показания. Возможно, одного из них удастся поймать на вранье.

– Вот как? – устало сказал Уилл, потирая глаза. – Так считай, что ты уже поймал одного из них. Один говорит одно, другой другое. Ты собираешься пройти через это и с Конни тоже? По третьему разу? Ну и что из того, что один из них врет? Это же дерьмо трехлетней давности. Кому оно нужно?

– А вот здесь ты ошибаешься, Бейкер, – возразил Спенсер. – Это дерьмо не трехлетней давности. Сроку этому дерьму от силы несколько часов. Девушка была найдена мертвой, а трое ее близких друзей в течение девяти дней не удосужились сообщить об ее исчезновении.

– Так ведь они уезжали! – Уилл повысил голос.

Спенсер тоже повысил голос:

– Приехав, они не сообщили об ее исчезновении! Вот что меня заботит, Уилл, – произнес Спенсер уже тише. – Они не сообщили об ее исчезновении, и я собираюсь выяснить почему.

Уилл издал стон.

Возвратившись к столу, Спенсер продолжил:

– Скажите мне вот что, Альберт: почему вы не стали встречаться с Кристиной? Ведь Джим положил глаз на Конни.

Альберт удивленно улыбнулся и сказал без тени смущения:

– Значит, вот что он вам рассказал? Хм, если быть совершенно честным, я не смог противиться тому, что понравился Конни. Вначале она просто не хотела обижать Джима, ранить его чувства. А Кристине Джим понравился по-настоящему.

– Джим говорит, что вы сказали ему, будто у вас с Кристиной не сходятся характеры.

– Это правда. Я действительно ему так сказал, потому что не хотел, чтобы он переживал насчет меня и Конни. Я также сказал ему, что он нравится Кристине.

– Он мне этого не говорил.

– Это неудивительно.

Уилл толкнул Спенсера под столом.

Спенсер продолжил задавать Альберту вопросы, которые уже задавал Джиму. Когда в последний раз Альберт видел Кристину? Альберт сказал, что видел ее после покера во вторник вечером, после полуночи, – он заходил пожелать счастливого Благодарения.

– Конни была с вами?

– Нет, не была.

– Ведь вы встречаетесь с Конни, правда?

– Правда.

– Вы часто посещаете комнаты других девушек после полуночи без своей девушки?

Альберт с удивлением посмотрел на Спенсера:

– Мы все очень близкие друзья. Кроме того, Кристина и я живем на одном этаже, а Конни была внизу и укладывала вещи. Все это очень просто. У нас не те отношения, чтобы обращать внимание на такие вещи. Я поднялся наверх, чтобы тоже собрать вещи.

Альберт сказал, что не знает, планировала ли Кристина уехать куда-нибудь на праздники. Конни приглашала ее поехать с ними, но Кристина отказалась, сказав что-то насчет девушки из «Красных листьев» и баскетбольного матча в субботу.

Спенсер вспомнил ботинки Кристины и решил спросить об этом.

– Ее ботинки… Я заметил, что на одном из них шнурок был тщательно завязан, а на другом нет. Когда вы поднялись к ней, чтобы пожелать счастливого Благодарения, вы случайно не помогли ей завязать шнурок на ботинке?

– Не могу вспомнить, – сказал Альберт. – Вполне возможно. Она ведь была ранена в аварии, и ее рука не очень хорошо действовала. Вполне могло получиться так, что я помог ей завязать шнурки на ботинках.

– Вы имеете в виду на ботинке?

– Не понял?

– Дело в том, что шнурок был завязан только на одном.

Альберт улыбнулся и простодушно сказал:

– Может быть, один развязался.

– Может быть, – произнес Спенсер, изучая его лицо.

– Трейси, приедет Эд Ландерс и обработает ботинки своим порошком для снятия отпечатков, – сказал Уилл.

Спенсер кивнул и не без угрозы в голосе спросил:

– А если на ботинках окажутся ваши отпечатки, это поможет вам вспомнить?

– Не уверен, – ответил Альберт. – Так много всего случилось с тех пор, а это, в общем-то, была такая мелочь. Я просто не могу вспомнить.

– Альберт, – сказал Спенсер, – когда вы пришли к ней, она была голая? Это вы можете вспомнить?

– Конечно.

– Так была или нет?

– Нет, не припоминаю.

– Понятно. – Спенсер сделал паузу. – Ну а если бы вы опустились на колени перед голой женщиной, которая не была вашей возлюбленной, и начали завязывать ей шнурки на ботинках, у вас, наверное, такой эпизод из памяти не вылетел бы, не так ли?

– Думаю, не вылетел бы.

– Да. Я тоже так думаю. Вы не возражаете, если у вас снимут отпечатки пальцев? А также возьмут образцы волос и крови?

– Нет, – сказал Альберт. – Конечно, нет.

– Когда вы заходили к Кристине, она вам показалась в полном порядке?

– Да, – ответил Альберт. – С ней все было чудесно.

– Куда она собиралась уходить так поздно?

– Не знаю. Она не сказала.

– Она упоминала, что хочет пройти по перилам моста?

– Не могу вспомнить, чтобы она об этом упоминала.

– Вы не можете припомнить очень многого, что касается Кристины, хотя с тех пор, когда вы ее видели в последний раз, прошло сравнительно немного времени.

– Для меня тогда это не имело никакого значения, – улыбнулся Альберт. – Вот почему я затрудняюсь что-либо вспомнить.

– Еще несколько вопросов. – Спенсер многозначительно посмотрел на Альберта.

– Готов помочь всем, чем угодно, – произнес Альберт, вежливо наклонив голову. – Буду только рад.

Спенсер на пробу задал вопрос о собаке Кристины.

– Мы взяли его с собой, – ответил Альберт.

– Почему?

– Ничего необычного в этом нет. В прошлом году на Благодарение мы тоже брали его с собой. Кристине иногда хочется отдохнуть от пса, а дома у Конни большой двор. Ему там есть где порезвиться.

– Значит, вы взяли Аристотеля.

– Да.

– Хм, а как должна была узнать Кристина, что он уехал с вами?

– Мне показалось, что вы сказали, будто Кристина умерла. Разве не так?

Спенсер, не отрывая от Альберта глаз, добивался ответа:

– Я так сказал, это верно. Но вы-то не знали, что она умерла до вашего отъезда на праздники. Или это не так?

– Так, конечно, так. – Глаза Альберта смотрели прямо на Спенсера.

– А Конни? Она тоже не знала?

– Это вам лучше спросить у нее, – проговорил Альберт, любезно улыбаясь.

– Возвратимся к моему вопросу. Как вы намеревались сообщить Кристине о том, что взяли с собой ее собаку?

– Я думаю, Констанция оставила ей записку.

– Где?

– Не знаю. Наверное, у нее на столе.

– Значит, в прошлую среду, утром, вы вошли в ее комнату, взяли собаку и написали записку?

– Не я. Конни.

– Хорошо. – У Спенсера уже накопилось много чего, о чем нужно было поговорить с Конни. – И затем вы уехали на четыре дня.

– На самом деле получилось на пять. Мы возвратились в понедельник.

– Правильно. Вы возвратили собаку Кристине?

– Нет. Ее нигде не было. Собаку взял Джим.

– Вы поинтересовались, где может быть Кристина?

– А нам было без разницы, где она. Джим действительно интересовался, не видели ли мы ее. А мы тогда никакого беспокойства не проявили.

– Вы говорите сейчас за вас обоих – за себя и за Конни?

– Да, потому что с прошлой недели мы не расставались друг с другом.

– Даже ни на секунду?

– Нет.

– В эту ночь со вторника на среду вы тоже были вместе каждую минуту?

Казалось, Альберт был озадачен и решил переспросить:

– О какой ночи со вторника на среду вы теперь говорите?

– О той ночи со вторника на среду, когда погибла Кристина.

– Ах, об этой ночи. – Он почесал голову. – Думаю, что да. Я имею в виду не каждую секунду, конечно. – Он открыто улыбнулся. – Туалет мы посещали раздельно.

Спенсер не сдавался, додавливая его вопросами:

– Может быть, вы припомните, в какое именно время это у вас происходило?

Альберт покачал головой и ответил серьезно:

– Я только пошутил. Я имею в виду, что каждую секунду мы вместе не находились.

– Ну так вот, будьте добры, припомните, пожалуйста, те секунды, когда вы не находились вместе.

– Детектив О'Мэлли, я что – или, вернее, мы оба, – под подозрением? – Вопрос был задан мягко, но взгляд Альберта отвердел.

– А что для вас в этом удивительного, Альберт? В данный момент под подозрением находится даже ее пес Аристотель. Так что ответ на ваш вопрос утвердительный. Я просто хочу прояснить для вас кое-что: найден труп девушки, он пролежал под снегом полторы недели, а трое ее самых близких друзей все это время хранили спокойствие и даже не полюбопытствовали, куда же это подевалась Кристина. Я занимаюсь сейчас тем, что пытаюсь собрать вместе кусочки того, что составляло ее последнюю ночь, и сложить из них более или менее четкую картину. Вот вас, например, не обеспокоил тот факт, что ее нигде не видно?

Спенсера прервал Уилл, доложив:

– Я разговаривал с тренером женской баскетбольной команды. Она была очень удивлена, что Кристина не явилась в субботу на первую игру в этом сезоне. Кажется, две девушки из команды заходили к ней, чтобы проверить, все ли в порядке. Это было в субботу после игры. В воскресенье тренер сама позвонила Кристине, чтобы снять стружку, как она мне сказала. Кристина была в их команде ведущей, и без нее они проиграли команде Ю-Пен. В понедельник эти две девушки тоже к ней заходили. Но оснований для тревоги не было, потому что, как они говорили, Кристина была известна тем, что пропускала тренировки, а иногда и на игру не являлась. Но они продолжали ей звонить и во вторник, и в среду. Они даже звонили в «Красные листья».

Спенсер кивнул и записал что-то в свой блокнот.

– Это очень интересно, Уилл. Разве не так, Альберт? Девушки из баскетбольной команды были обеспокоены ее отсутствием. Они не только заходили к ней в общежитие и звонили, но даже решили позвонить туда, где она работала. Но у вас, ребята, реакция на отсутствие Кристины была совсем иной. Вот я и пытаюсь понять, почему отсутствие Кристины не обеспокоило ее близких друзей в течение четырех дней. На самом деле, конечно, девяти дней. Почему никто не сообщил никуда об ее исчезновении? В конце концов, не в полицию, так в деканат, а уж они могли проинформировать полицию.

– Слишком много вопросов, – произнес, улыбаясь, Альберт. – На какой из них вы бы желали, чтобы я ответил в первую очередь?

– На все.

– Так вот, жизнь Крисси была весьма многообразна. Она была постоянно занята. Специализировалась по двум предметам, писала статьи для «Дартмутского обозрения», три дня в неделю работала и пять раз в неделю тренировалась, а еще у нее было две игры в неделю. Нередки бывали дни, когда мы не встречались.

– Неужели? – Спенсер не мог в это поверить. – И что, действительно было много таких дней, когда близкие друзья в маленьком общежитии не могут увидеться друг с другом? В университете, где я учился, было восемнадцать тысяч студентов, но, хотел я этого или нет, все равно довольно часто натыкался на людей, которые мне были неприятны. Что же касается друзей, то для них у меня всегда вечером находилось время. Кроме того, существует телефон. В общем, не верю, чтобы нельзя было как-то выкроить время. Какая разница, один у тебя или два предмета специализации. Работаешь ты в «Красных листьях» или нет. Играешь в баскетбол или нет. Особенно когда тут еще замешана собака, которую нужно регулярно выводить. Особенно если прошли праздники.

– Но так, наверное, было у вас, – сказал Альберт. – А я говорю вам, как это у нас. Мы действительно все очень заняты.

– Ладно, вернемся к тому вечеру. Во вторник. Что там случилось во время игры в покер?

– Ничего особенного. Мы играли, потом ушел Френки, потом Джим, а потом Кристина. Она отправилась к себе, я полагаю. Конн и я пошли собирать вещи.

– Погодите-погодите, – сказал Уилл. – Там все прошло у вас нормально, во время игры в покер?

– Во время игры в покер? Ну да, вполне нормально.

Уилл и Спенсер обменялись взглядами.

– Вы считаете это вполне нормальным, когда Джим Шоу кричал так, что это запомнили все студенты, которые присутствовали в комнате отдыха?

Альберт наморщил лоб, как бы пытаясь что-то вспомнить, и, наконец, ответил:

– Ах, это? – Он коротко хохотнул. – Так это все ерунда. Он просто перевозбудился слегка. Бывает.

– И на что он так среагировал?

– Точно вспомнить не могу, – сказал Альберт. – На какую-то глупость.

– Это имело какое-то отношение к вам и Френки?

– Ко мне и Френки? – Альберт потер лоб. – Не-а. Ничего. Я же вам говорю – все прошло прекрасно.

– Понятно, – сказал Спенсер. – А что там была за ситуация, когда вы должны были прийти встретиться с Френки, а Френки не знал, что вы придете?

На мгновение Альберт побледнел.

– Ах, вот в чем дело, – медленно проговорил он. – Да. Он, должно быть, забыл, что мы планировали встретиться. Я пришел к нему, а его не оказалось дома.

– Джим сказал, что Френки занимался с Конни, но Кристина, со всей очевидностью, считала, что вы в это время должны были встречаться с Френки.

– Ага, – сказал Альберт. – Это все очень запутанно и непонятно.

– Непонятно для кого?

– Для меня. Я понятия не имею, из-за чего разгорелся весь этот сыр-бор.

– А тогда разгорелся сыр-бор?

– Да нет, ничего драматического. – Альберт улыбнулся. – Ничего, детектив. Ничего такого, что могло бы заинтересовать репортеров скандальной хроники.

– Но я, к вашему сведению, не репортер скандальной хроники, – парировал Спенсер. – И, представьте себе, меня это интересует.

– Понимаю.

– А я все равно не понял. Почему Кристина интересовалась, пошли вы встретиться с Френки или нет, и вообще, почему ее интересовало ваше местопребывание?

– Не знаю. Вот именно поэтому все и непонятно. – На его губах снова появилась улыбка.

Спенсера это начало раздражать.

– Так все-таки из-за чего же расстроился Джим?

– А мне кажется, он не расстроился.

– Нет? А вот некоторые говорят совсем другое.

– Хм, мне лично он не показался расстроенным.

Уилл толкнул Спенсера.

– Ладно, хорошо, – сказал Спенсер. – И как развивались события после ухода Джима?

– Мы оставались там еще несколько минут, а затем ушла Кристина.

– А вы с Конни?

– Мы пошли в комнату Конни собирать вещи.

– Но вы же не оставались там до конца ночи?

– Нет. Мы навели порядок в комнате Конни, и я решил, что, если мы хотим уехать завтра утром, мне тоже следует собрать вещи. Так что я сказал ей, что ухожу к себе.

– Во сколько это было?

– Думаю, где-то около полуночи.

– И вы направились в свою комнату?

– Нет, не сразу, а примерно минут через пять-шесть. Дело в том, что мы забыли там, в комнате отдыха, наш кувшин с разменной монетой для игры. Пришлось сходить, забрать его, а затем я поднялся к себе.

– А потом?

– Потом? Уложил вещи, послушал немного музыку и пошел попрощаться с Кристиной.

– В котором часу это было?

– Примерно в двенадцать тридцать, я полагаю.

– Во сколько вы покинули ее комнату?

– Не знаю. Может быть, без десяти час.

– Поздновато.

– Ага, было довольно поздно.

– А затем?

– Затем я спустился снова вниз, в комнату отдыха.

– Зачем?

– Взять себе пива.

– Там кто-нибудь был?

– Да. Парень по имени Том. Он хороший парень. Он смотрел по телевизору «Крепкий орешек». Как раз недавно начался. Кажется, в двенадцать тридцать. Так что я взял пиво, мы с ним немного поболтали, я посмотрел фильм, не помню уж, сколько я там просидел. Потом сходил в туалет и после этого поднялся наверх в комнату Конни. – Альберт сделал паузу. – Дверь была не заперта, но в комнате ее не было. Что делать, я пошел обратно в комнату отдыха. Парень этот заснул, но я его разбудил и сказал, что он пропускает отличный фильм. Мы посидели немного, посмотрели. Я выпил пива. Затем появилась Конни, оказывается, она искала меня.

– Во сколько это было?

– Не знаю. Давайте прикинем. Значит, так: кино к тому времени шло уже часа полтора. Я думаю, это было, может быть, без четверти два. Да, где-то около этого, потому что к тому времени, когда мы возвратились в комнату Конни, было уже два часа ночи.

– И что сказала Конни, где она была?

– Она сказала, – Альберт говорил, медленно растягивая слова, – что искала меня по всему общежитию. Я сказал, что был здесь. Она хотела знать, почему я не вернулся к ней в комнату. Я сказал, что заходил, но ее там не было, поэтому я ушел посмотреть немного кино.

– И как долго она вас искала?

– Она сказала, что примерно полчаса.

– Полчаса? – Спенсер обменялся взглядами с Уиллом. – Это очень долго.

– Понимаю.

– И где, она сказала, она вас искала?

– Вот этого она не говорила. А я не спрашивал.

– И чем вы занимались после того, как она нашла вас?

– Мы пошли наверх, в ее комнату. Я остался там. А на следующее утро мы уехали на Лонг-Айленд.

– А Кристину вы больше не видели?

– Хм, нет.

– А в среду утром?

– Нет.

Спенсеру не терпелось поговорить с Конни. Он попросил Уилла снять отпечатки пальцев Альберта и взять образцы его волос и крови.

– Я бы хотел поговорить с Френки. Где он живет?

– В одном из домов студенческого братства Фи-бета-эпсилон. В самом конце квартала братства. После Президент-Хауса. Но вы его не застанете: он еще не вернулся.

Спенсер вскинул голову и удивленно спросил:

– Еще не вернулся? Почему?

– Не знаю почему.

– Но ведь на носу сессия?

– Ага.

Спенсер задумчиво почесал щеку.

– А где живут его родители?

– Тоже не знаю. Где-то в Бостоне.

Спенсер почувствовал, что за всем этим что-то кроется, но не знал что именно. Но определенно что-то там есть, догадывался он, задавая следующий вопрос:

– Еще кое о чем должен спросить тебя, Альберт. Это вы убили Кристину Ким?

– Нет! – Альберт ответил очень быстро и с чувством. – Она была моим другом.

– Вам известно, кто ее убил?

– Конечно, нет.

Спенсер и Уилл оба кивнули.

По пути на выход Спенсер сказал Альберту:

– Два дня назад мы получили заявление о пропаже собаки. Понимаете, какое дело, у хозяйки, а ей девяносто два года, пропала собака. И отсутствовала уже в течение двух часов. Эта старая вдова просто сходила с ума.

– Надо же, – сказал Альберт. – И что, нашлась собака?

– Да. Мертвая, – ответил Спенсер. – Но разве не обидно, что Кристина не принадлежала этой девяностолетней вдове?

Спенсер заметно устал и с Конни был краток. Уилл хранил молчание. После того как Конни сказала Спенсеру, что она из Колд-Спринг-Харбор на Лонг-Айленде, он долгое время сидел, уставившись в свой блокнот и делая вид, что читает записи. Но он думал о Кристине. Она говорила ему, что ее прежняя соседка по комнате была из Колд-Спринг-Харбор. Спенсер вспомнил это, потому что был полицейским, а также потому, что был из Фармингвилла тоже на Лонг-Айленде.

Глубокая пропасть размером с Китай разделяет Колд-Спринг-Харбор и Фармингвилл, хотя города эти отстоят друг от друга всего на двадцать пять миль.

Спенсер сказал Конни, откуда он.

– Фармингвилл… – сказала она и сделала вид, что углубилась в размышления. – Кажется, я что-то слышала о нем. Это где-то близко от шоссе один десять?

«Даже рядом не лежало», – хотелось сказать Спенсеру.

– Это на шоссе один десять. Правильно? – спросила она.

– Вы, наверное, перепутали с Фармингдейлом.

– Ах да, – хихикнула Конни, – какая я глупая.

После этого Конни попыталась вовлечь Спенсера в разговор о Лонг-Айленде. Типа, когда он приезжал туда в последний раз, скучает ли по этим местам, что привело его в Хановер? Но Спенсер тут же перекрыл ей фонтан. Ему нужно было добраться до главного.

Он позволил Уиллу задавать Конни вопросы вроде: как давно она знает Кристину, каково это было – жить с ней в одной комнате, не знает ли Конни кого-то, кому не нравилась Кристина и кто мог бы причинить ей вред?

– Нет, – сказала Конни, слегка покачивая головой, при этом ее нарисованные брови вздрагивали. Сама же она пыталась улыбаться настолько любезно, насколько возможно. – Нет, ее все очень любили. Она нравилась каждому. Она нравилась всем. Она была вот такая – всем нравилась, уверяю вас. Она всем внушала симпатию. – Лицо Конни слегка скривилось, и она добавила: – Никто ничего не мог с собой поделать. Единственное, что оставалось, так это влюбиться в нее. И она была очень красивая.

Лицо Спенсера напряглось. Ему хотелось согласиться с Конни. Насколько он знал Кристину, она действительно внушала большую симпатию. И была очень красивая.

– Я знаю девушек, которые завидовали ей, ревновали к ней. Но мы многое ей прощали – ее красоту и то, что в нее влюбляются ребята, – потому что знали, какая она хорошая. – Конни сделала паузу. – Я знаю девушек, которые любили сплетничать о ней прямо за ее спиной, ну, вы знаете, какого рода это были разговоры, часто недобрые. Например, почему она не причесывает волосы или почему она не применяет хотя бы немного косметики.

– Зависть – это, конечно, плохо, но, наверное, еще не повод для убийства. Как вы считаете?

Конни широко раскрыла глаза:

– Вы думаете, ее кто-то убил? Я в это не верю. Нет. Не здесь, не в Дартмуте. Зачем? Я думаю, это был несчастный случай.

Спенсер внимательно следил за выражением ее лица и с явным недоверием в голосе спросил:

– Вы так думаете? А что вы об этом знаете?

– Ничего, – проговорила Конни заикаясь. – Только то, что вы мне рассказали.

– Но я рассказал вам очень мало.

Конни наклонилась, чтобы поправить чулок. Взгляда Спенсера она избегала. «Было сказано что-то такое, что заставило ее обеспокоиться, – подумал Спенсер. – Возможно, она что-то знает. Джим вообще старался на меня не смотреть. Альберт, так тот смотрит прямо в глаза, а вот Конни понадобилось вдруг поправлять чулок ни с того, ни с сего».

– Констанция, когда вы в последний раз видели Кристину?

Она выпрямилась и, уставившись в потолок, как будто пыталась там почерпнуть вдохновение, ответила довольно вяло:

– Я полагаю, это, должно быть, было во вторник вечером. Перед Благодарением. Мы все играли в карты.

– И как все прошло?

– Хорошо, – ответила Конни, избегая смотреть на Спенсера. Только Альберт смотрел на Спенсера, не отводя взгляда. Только Альберт не ерзал на стуле и не разглядывал свои руки. Только он один, кажется, расслабился и сконцентрировался на вопросах Спенсера, и только он превосходно владел своим голосом. «Может быть, он даже слишком расслабился, – подумал Спенсер. – Черт возьми, у меня, наверное, уже начинает понемногу съезжать крыша».

– Это и был именно последний раз?

– Да, – ответила она, опять не глядя на него.

На этот раз Спенсер попросил Конни поднять глаза.

– Да, – повторила она тихим голосом. – Это было в последний раз.

«Врет», – подумал Спенсер и не позволил ей увильнуть от вопроса, который задал строгим голосом:

– А во время игры возникали какие-нибудь проблемы?

Конни молчала. «Взвешивает варианты, – подумал Спенсер. – Она ведь знает, что я уже говорил с Альбертом».

– Ничего серьезного.

– Никаких ссор?

– Нет, никаких, только нервничали. Ну, во-первых, проходили экзамены, которые проводятся в середине семестра, а во-вторых, это, конечно, глупость, но мы всегда проигрывали Френки.

– Понятно. И Джим не кричал на всю комнату отдыха?

Она, помолчав, ответила:

– Не-а. То есть он что-то там говорил, но это пустяки. Да и игра уже кончилась.

– Так он не кричал?

– Ну, не совсем.

– Вы не можете припомнить, из-за чего тогда взорвался Джим?

– Нет, не могу.

– У вас, ребята, одна болезнь, причем серьезная: частичная, а порой и полная потеря памяти, – сказал Спенсер. – Разве при подготовке к экзаменам это не сказывается?

Конни рассмеялась.

– Какой вы смешной, – сказала она.

Но Спенсер не засмеялся. И смех Конни тоже показался ему искусственным. Он, едва удерживаясь от грубости, спросил:

– Во сколько вы возвратились в свою комнату?

– Я не посмотрела на часы.

– И после этого вы больше с Кристиной не встречались?

– Нет!

– Чем вы занимались в остальное время вечера?

– Я провела его с Альбертом.

– В его комнате или вашей?

– В моей, – проронила она слабым голосом.

– Вы возвратились вместе из комнаты отдыха и больше не расставались?

– Нет, расставались. Он уходил собирать вещи.

– Вы ходили с ним в его комнату?

– Нет, я оставалась в своей.

– Хорошо. Теперь расскажите как можно подробнее, что вы делали все оставшееся время до тех пор, пока не легли в постель.

– Ну что вы, разве я смогу сейчас все это вспомнить! Это было так давно. – Казалось, она потеряла способность находить нужные слова.

Спенсеру это не нравилось, он продолжал настаивать на точных ответах и почти приказал:

– Расскажите что запомнили.

– Дайте подумать… Альберт, значит, пошел к себе…

– Во сколько? – прервал ее Спенсер.

– Я думаю, сразу же после полуночи.

– Хорошо, что потом?

– Потом? Ничего. Я собрала вещи, немного прибралась, приготовила одежду для поездки домой и пошла умываться.

– Хорошо, что потом?

– А потом? Хм, потом я… Ну что же, я действительно не могу вспомнить. Мне кажется, я позвонила Альберту, чтобы узнать, когда он придет. Но его телефон был занят. Подождала несколько минут и позвонила снова. И опять было занято.

– В котором часу это было?

– Где-то около часа ночи, может быть. Хорошо помню, что подумала тогда, что уже довольно поздно, а он разговаривает по телефону.

– Да. – Спенсер ждал.

– Потом я… я еще подождала. Потом позвонила Френки, чтобы узнать, может быть, Альберт говорит с ним.

– И?

– Он с ним не разговаривал. Я имею в виду… там никто не поднял трубку.

– И что вы сделали потом?

– Я позвонила Джиму. Там тоже никто трубку не поднимал. Это меня немного удивило. Джим обычно ложился спать очень рано. Я подумала, что, может быть, Джим у Кристины, может быть, они помирились.

Спенсер многозначительно посмотрел на Уилла. Уилл кивнул. «Ох уж этот Джим», – подумал Спенсер и настойчиво спросил:

– А что потом вы сделали, Констанция?

– Я поднялась наверх, чтобы найти Альберта. Его дверь была заперта, и все внутри было тихо. Тогда я пошла назад, вниз, и позвонила снова, и телефон опять был занят. Тогда я поняла, что это, наверное, трубка неровно положена или что-то вроде этого.

– И что потом?

– Я все еще не знала, где он, поэтому направилась в комнату отдыха.

– Он был там?

– Нет. Хм, то есть он был, но, как потом выяснилось, в туалете. Но я там не долго задержалась. Только заглянула и сразу ушла.

– Что вы увидели, когда заглянули?

– По телевизору шел «Крепкий орешек», и кто-то сидел в кресле.

– А что, свет был погашен в комнате отдыха? Может быть, это был Альберт?

– Нет.

– А как вы узнали, что Альберт был в туалете?

– Он сказал мне потом. Он сказал мне, что зашел в комнату отдыха за пивом и немножко посмотрел кино.

– Понятно, – произнес Спенсер, углубляясь в тяжелые раздумья. Ничего путного в голову не приходило. – Что потом?

– Я побежала назад, наверх в свою комнату, схватила куртку и вышла на улицу.

– Куда вы пошли?

– Не помню. – Конни смотрела на свои руки, на стол, на Уилла, снова на свои руки. Но на Спенсера она не смотрела.

– Как долго вы ходили?

– Может быть, минут двадцать – двадцать пять.

– Альберт сказал, что он заглядывал в вашу комнату примерно в пятнадцать минут второго и вас там не было и что вы появились в комнате отдыха примерно без четверти два.

Конни потерла лицо и, раздумывая, ответила:

– Да… Я думаю… Значит, может быть, минут тридцать – тридцать пять.