Текст книги "Дракула против Гитлера (ЛП)"

Автор книги: Патрик Шейн Дункан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 34 страниц)

– Никакой армии вампиров не будет, друг мой. Какой лидер позволит какому-то простому солдату заполучить больше власти, чем у вождя? Нет, вампирская сила будет передана только одному-единственному человеку.

И с этими словами вампир с ненавистью уставился прямо на герра Вольфа.

Герр Вольф признал верным вывод вампира. В детстве Вольф был болезненным ребенком и до сих пор еще страдал кучей недугов. Призрак надвигающейся неминуемой смерти преследовал его, как зловещий хищник; рак, которым страдала его мать, станет наиболее вероятной причиной его кончины. Боль в желудке постоянно напоминала ему о том, что ему недолго уже осталось в этом мире. Больше всего его всегда тревожило то, что он не доживет до исполнения Своего Предназначения и умрет до завершения Своей Борьбы за восстановление Отечества в славе и мощи.

Майор ответил, что это только правильно:

– Чтобы Рейх жил вечно, им должен руководить человек, который его создал.

Герр Вольф не мог сказать точно, являлось ли это неискренним выражением преданности лишь на словах, но он был уверен в преданности этого человека, так что каково было истинное отношение майора к этому, значения не имело.

Герр Вольф призвал Существо присоединиться к нему.

– Мы вдвоем, вместе, могли бы править миром, стать двумя великими вождями, править империей, которая просуществует дольше, чем Римская.

Существо снова замолчало и вновь скрылось во мраке, заставив герра Вольфа как-то странно похолодеть от ужаса. Герр Вольф прибег ко всей своей чудодейственной силе убеждения, но вампир так и не отреагировал.

Наконец, это Существо, которого называют Дракулой, подошло к решетке и, встав перед герром Вольфом, заявило, что за долгие годы своего существования он понял, что существует несколько неоспоримых истин.

– И одна из них неопровержима: сосредоточение слишком большой власти в руках одного человека всегда вырождается в несчастье, бедствия, как правило, не его, а других людей. Мне это известно по собственному исключительному опыту.

Вновь наступила тишина, когда вампир отступил к дальней стене. Прошел еще час в бездействии.

Во время этого томительного ожидания майор Р. подарил герру Вольфу в знак своей признательности свой пистолет, Маузер M712, который он унаследовал от своего отца, героя германской восточноафриканской кампании в Великой войне. Очень красивое оружие, с рукояткой из слоновой кости и изготовленной на заказ кобурой из слоновьей шкуры. Герр Вольф милостиво принял подарок и положил его на обеденный столик.

И опять, в течение нескольких последующих часов ничего не происходило. Герру Вольфу доставлялись депеши, переданные через его секретаря на вокзале, информирующие его о последних событиях в Рейхсканцелярии и на различных фронтах, особенно на советском. Особенно непритными были бюллетени операции «Орлиный налет»[50]50
  «Орлиный налет» («Орлиная атака», «Adlerangriffe») – кодовое наименование операции Люфтваффе против Англии, разработанной Германом Герингом и проводившейся в середине августа 1940 силами 3-го воздушного флота Германии под командованием фельдмаршала Хуго Шперле. Имела целью уничтожение Королевских военно-воздушных сил и подготовку последующего вторжения и оккупации Великобритании. Боевое мастерство и мужество английских летчиков, а также действия мощной противовоздушной обороны полностью сорвали планы «Адлерангриффе», что не позволило Гитлеру осуществить операцию «Морской лев» и высадиться на Британские острова. После тяжелых потерь, понесенных Люфтваффе, основное усилие было перенесено на ночные бомбардировки английских городов. – Прим. переводчика.


[Закрыть].

Несмотря на все заверения и прогнозы H и G [Гиммлера и Геринга], британцы до сих пор еще сражались в воздухе, и сопротивление их не уменьшалось, и уж тем более они не терпели поражения. Если так будет продолжаться, операция «Морской Лев» станет невозможной. Мы не можем вторгнуться на этот проклятый опостылевший остров без полного господства в воздухе. Герр Вольф занимался всеми этими депешами, не отрывая глаз от камеры.

В камере был момент кратковременной активности, когда вампир приблизлся к хныкающему Томми. Кроме шепота между ними ничего не было слышно, и вскоре Существо вернулось на прежнее свое место у стены.

Герр Вольф был крайне раздосадован тем, что не знал, что между ними произошло, и он предложил майору рассмотреть возможность установки микрофонов в камере для записи любых возможных в будущем их тайных разговоров. Майор ответил, что это будет сделано при следующей ближайшей возможности.

Герр Вольф поинтересовался, когда в последний раз вампир ел и как долго он мог обходиться без еды в промежутках между приемами своей пищи. Майор рассказал, что последней жертвой его был покойный ефрейтор Шрек, а относительно того, как часто Существо должно есть, они никакого представления не имеют.

Герр Вольф вдруг вспомнилась мелодия грубой песенки Томми – «Да, у нас нет бананов!»

Вампир по-прежнему надменно стоял в своем углу, глядя на нас с царским видом превосходства над нами; Томми по-прежнему униженно забился в угол у стены и тёр рукой о камень – безостановочно, как делают это умственно неполноценные в сумасшедших домах. Этой своей маниакальной активностью он соскреб корку с ладоней, и они начали кровоточить. Этот зоофаг, пожирающий насекомых, возбуждался все больше и больше, и в глазах его возник какой-то подозрительный взгляд, который всегда наблюдается, когда у сумасшедшего возникает какая-то безумная навязчивая идея.

Герр Вольф, чувства которого притупились от однообразия, был застигнут врасплох, когда вампир, наконец, неожиданно начал действовать. Это произошло с такой невероятной быстротой, что трудно было понять, что именно произошло.

Вампир бросился на англичанина.

ИЗ ВОЕННОГО ДНЕВНИКА ДЖ. ХАРКЕРА

(Расшифрованная стенография)

21 ИЮНЯ 1941 ГОДА.

Вернувшись в Брашов, мы покопались под развалинами дома Ван Хельсинга, переоделись и довооружились из скрытого тайника. Мы покинули город незадолго до заката, проехав по пути через два небольших городка. На стенах домов, выходивших на улицы, мимо которых мы проезжали, были выбиты даты строительства, и некоторым из них было уже лет сто, а то и двести. Из труб поднимались едва видные струйки голубого дыма. Люди, худые, как тени-призраки, покидали свои дома. Слева от этих городков тянулись горы, покрытые зеленью и листвой. Проезжая мимо, мы увидели унылого черного ослика, посмотревшего на нас с надменным и скучающим презрением.

К тому времени, когда мы добрались до подножия горы замка Бран, воцарилась ночь, вступившая в свое полноправное властвование. Замок представлял собой сооружение из желтого известняка и кирпича, возвышавшееся на гребне небольшой горы, откуда просматривалась вся окружающая его местность, как строили такие крепости в прошлом, на протяжении многих веков. Узкий проход, над которым возвышался замок, прорезала бойкая тонкая речушка. Вдоль дороги через реку виднелись руины какого-то внушительного древнего сооружения, вырубленного из мягкого речного камня, видно было, что римских времен. Руины давно заброшенные, заросшие виноградной лозой и кустарником. Покинутые развалины правителей давно минувших эпох.

Четкие очертания замка черным силуэтом выделялись на фоне темно-синего ночного неба. Было что-то жуткое и необычное в этом месте.

Замок завершался одной круглой башней со шпилем и с полдюжины остроконечных крыш различной высоты. Из нескольких дымоходов вился дым, тут же рассеивавшийся ветром.

Поднимавшиеся вертикально вверх стены замка вырастали из отвесных скал, с ними сливаясь. Местность внизу под ними представляла собой беспорядочные заросли из деревьев и кустарника. Скрываясь в этой листве, мы бросками начали передвигаться от укрытия к укрытию, постепенно поднимаясь вверх. Другие участники нашей группы воспользовались в качестве прикрытия густым кустарником, росшим по сторонам вившейся вверх к замку дороги, подходя к нему с этого направления.

Крепость была построена в 1212 году, а затем сожжена монголами. Ее возродили трансильванские саксы, когда здесь возникла граница между Трансильванией и Валахией, и с помощью этой крепости не пустили к себе османов. Вплоть до недавних времен, перед войной, замок был резиденцией румынской королевы Марии[51]51
  Мария Александра Виктория Эдинбургская (англ. Marie Alexandra Victoria of Edinburgh), в браке и вдовстве известна как Мария Румынская (рум. Maria a Romniei; 29 октября 1875, Иствэлл-парк – 18 июля 1938, замок Пелишор) – британская принцесса; дочь Альфреда, герцога Эдинбургского и Саксен-Кобург-Готского, и великой княжны Марии Александровны. По отцу – внучка королевы Виктории, по матери – императора Александра II. В браке – последняя королева Румынии. (Подробнее см. Википедию). – Прим. переводчика.


[Закрыть].

Она умерла за три года до начала войны, и в замке хранилось ее сердце. Я предположил, что этот мерзавец Рейкель мог любоваться на него, получая наслаждение от работы своего палача.

Я стоял в кустах вместе с Малевой, и ее близость мешала мне сосредоточиться. От нее пахло ванилью и еще каким-то экзотическим ароматом, я не мог понять, чем именно. Мы произвели разведку местности и дворца, и я понял, насколько сложна стоявшая перед нами задача.

Въездные ворота и извилистая дорога, ведущая к ним, охранялись двумя пулеметными точками. Попытка прорваться туда будет стоить нам многих жизней. А стены были настолько крутыми, что их не осилить было и альпинисту. Я заметил об этом вслух.

Малева повернулась ко мне. «Но только не Малеве», сказала она и, быстро поцеловав меня, бросилась к основанию стены. Я с некоторым трудом опомнился после этой второй с ее стороны демонстрации любви, задавшись вопросом, поступала ли она так с каждым мужчиной. Была ли она просто девушкой из числа физически любвеобильных, или же она посылала мне какие-то сигналы, которые я должным образом не воспринимал? Или, может, она просто дразнила меня. В чем же мое слабое место, если внимание, проявляемое ко мне девушками, вечно так мучит меня и выбивает из колеи?

Из-за этих эмоций я был сбит с толку, забылся и не обратил внимания на ту задачу, которая стояла передо мной в данный момент. Я попытался заново сосредоточиться и, задрав голову, стал следить за двумя часовыми, патрулировавшими парапеты на вершине замка. К счастью, на стене их оказалось мало, обитатели замка спали под защитой отвесных укрепленных стен. И, должен признаться, мне стало страшно атаковать такой грозный бастион. Особенно учитывая тот факт, что мы собирались это сделать силами команды любителей, а не обученных солдат, и даже силами не опытных бойцов Сопротивления, а необученной группы… по-другому их трудно было назвать – артистов цирка! И одной хрупкой девушки, почти ребенка.

Но с другой стороны, ни я, ни немецкие оккупанты, не учли уникальных способностей Малевы. Она стала взбираться по скалистому склону, как ребенок по дереву, находя опоры для рук и ног там, где я бы их никогда не нашел. Добравшись, похоже, до гладкой поверхности самого здания, она, подпрыгнув, ухватилась за подоконник одного из нижних окон и оттуда стала прыгать от одного окна к другому, расположенных своеобразными ступеньками в шахматном порядке, с захватывающей дух ловкостью, пока не добралась до самих выступавших из-за стен стропил, поддерживавших крышу. Повиснув на одной из этих массивных балок, она подтянулась и оказалась на собственно самой этой крыше. Этот мастерский трюк был проделан ею так быстро и был настолько поразительным, что я даже чуть не позабыл о том, где мы находимся, и чуть было не захлопал в ладоши. Так кто же тогда тут любитель?

Со своей рискованной точки опоры Малева начала тащить вверх веревку, обвязанную вокруг ее талии.

Эта тонкая бечевка соединялась с гораздо более толстым канатом, который она крепко привязала к стальному основанию громоотвода, крепившегося на вершине крыши.

Один за другим я и еще пятеро других вояк из нашего цыганского легиона взобрались по канату с узлами на расстоянии примерно каждого ярда один от другого, для того чтобы нам удобней было по нему подниматься. Оказавшись на крыше, мы тихо и молча двинулись по черепице, сняв обувь и повесив ее на шеях на шнурках.

Мы стали пробираться по глиняным черепицам в носках или же, в некоторых случаях, вообще босиком.

Хорошо, что, когда мы забрались на крышу, мы сразу же заметили двух часовых на парапетах. Они охраняли возвышавшуюся над замком башню, и над их головами с шумом трепетал нацистский флаг на мачте. Немцы шагали по прямоугольнику башни, делая повороты. Парапет находился прямо над нами, чуть выше, достаточно им было бросить взгляд в нашу сторону, и мы были бы обнаружены.

Мы осторожно подкрались к невысокой стене, рассчитав наши передвижения так, чтобы они происходили только в тот краткий момент, когда часовой на башне оказывался к нам спиной. Это происходило только во время одного короткого их прохода по стороне этого прямоугольника. Наше вторжение потребовало от нас бесконечного терпения, так как мы, притаившись, молча ждали, пока часовой дойдет до угла и снова окажется к нам спиной. И каждый такой раз пересечь это расстояние удавалось только одному из нас.

Когда перебежало достаточное количество человек, Малева с тремя другими цыганами проворно забрались на парапет. Один из них подбежал к одному из фашистских часовых, прыгнул ему на плечи, как носят иногда на плечах детей, закрыл часовому обеими руками рот и повалил его на спину. К ним бросилась Малева и еще один из ее товарищей, и, пока он отнимал у немца оружие, она достала из чулка нож и ударила охранника в сердце, сунув его между ребер с беспощадной точностью.

Я заметил, что она даже подергала рукояткой ножа туда-сюда, тем самым разрезав ему сердце. Натренированный прием? И все это было проделано тоже очень быстро и без лишнего шума.

После этого они занялись следующим часовым, и на этот раз Малева просто перерезала ему горло сзади, и мне осталось только размышлять над вопросом, почему мне постоянно попадаются девушки, которые так готовы, и даже жаждут, убивать. И так чертовски хорошо это делают.

ВЫДЕРЖКИ ИЗ ДНЕВНИКА НЕУСТАНОВЛЕННОГО ЛИЦА

(Перевод с немецкого)

– Он пьет! ОН ПЬЕТ КРОВЬ! – закричал майор, то ли от удивления, то ли от восторга, герр Вольф так и не понял.

К начавшемуся шумному аду кромешному добавились и крики Томми; пулеметчики тоже стали кричать, спрашивая, что происходит.

Вдоль каменных стен разнесся леденящий кровь вой Томми – это вампир погрузил свое лицо в его горло. Затем, столь же резко и неожиданно, Существо отпустило свою жертву. Кровавые пятна появились на шее Томми, и, в свою очередь, на лице вампира, который зашипел на нас, как разъяренная кошка, показав тем самым удлинившиеся зубы хищного зверя.

Герр Вольф признается, что в ужасе ахнул.

Майор Р. извлек свой новый меч, лязгнув металлом о металл, и приказал открыть камеру.

ИЗ ВОЕННОГО ДНЕВНИКА ДЖ. ХАРКЕРА

(Расшифрованная стенография)

Так как со вторым часовым на парапете цыгане расправились столь же легко и тихо, как и с первым, мои сомнения в их компетентности, и особенно девушки, были теперь забыты. Черт, если бы у меня была рота таких чертей, я смог бы выиграть войну.

Устранив опасность быть замеченными часовыми, мы теперь смогли подойти от внешней стены к внутренней и посмотреть вниз, где мы увидели небольшой дворик, тремя этажами ниже. Сбросив сверху веревку, мы спустились во внутренний двор. Малева с двумя цыганами остались на парапете, держа веревку, охраняя и наблюдая с высоты. Когда я подошел к веревке, я ей кивнул, и она улыбнулась мне в ответ, сверкнув белыми зубками, как маяком во мраке.

Когда мы спустились во двор, один из цыган, знавший замок еще с тех времен, когда его мать гадала на картах Таро покойной королеве Марии, повел нас троих к дверям, ведущим в замок.

Мы собрались за генератором, который недавно установили во дворе. От него пахло дизельным топливом, он тарахтел и трещал, и этот грохот лишь немного смягчался стеной высотой восемь футов из мешков с песком, сложенных вокруг него.

Нашей задачей было захватить главные ворота. Поскольку часовые, находившиеся там, ожидали, что какие-либо проблемы могут возникнуть только снаружи, они не подозревали, что опасность кроется внутри и позади них. Мы пересекли двор, стараясь держаться в тени, и я остановил свою команду в нескольких метрах от пулеметной точки. Пулемет и люди смотрели на дорогу, ведущую к воротам.

За мешками с песком лежало трое, прохлаждаясь и куря сигареты. Один из них, похоже, спал сидя. Я предположил, что они дремали по очереди и в любую минуту были готовы разбудить своих товарищей при приближении сержанта караула. За ними стояли еще два часовых, по обеим сторонам кованых ворот, с той расслабленностью, которая бывает у уставших от скучного, однообразного занятия.

Руки в перчатках у меня вспотели. Я снял перчатки и вытер потные ладони о штаны, перекладывая свой широкий изогнутый нож кукри из одной руки в другую.

Я чувствовал через носки холод камней под ногами, и мне очень хотелось снова надеть обувь, но я понимал, что стоящая передо мной задача должна быть выполнена до того, как я смогу позволить себе такую роскошь. Таким мелким кажется то, что я думал о своих ногах и о том, чтобы по-быстренькому укокошить пару-тройку живых людей, стоявших на пути между мною и моим комфортом, но я считаю, что эти факторы также являются приоритетными в бою.

Вспоминая уроки, которые были мне преподаны в шпионской лесной школе, я прополз вперед и выбрал себе цель – солдата, сидевшего за пулеметом, так как посчитал его самой важной целью. Одно нажатие курка поднимет по тревоге на ноги весь замок, и мы получим кровавую бойню. В меньшинстве и в ближнем бою наши шансы были нулевыми. Я вспомнил о Малеве и о смелом нападении, которое она совершила всего несколько минут назад, и перепрыгнул через мешки с песком.

Обхватив своей жертве голову, я сунул сверху четыре пальца ему в рот, насильно открыв его, резко оттянул назад его верхнюю челюсть и шею до упора, а затем полоснул по натянутому горлу ножом. Спасибо вам, сержант-инструктор Чарли Холл.

Я обернулся и увидел, как мои цыгане как раз в этот момент уничтожали и других немцев. Цыган, находившийся неподалеку от меня, просто сорвал с караульного шлем и с силой ударил стальным его ободком часовому в висок, отчего жертва тут же потеряла сознание, если не погибла. Шлем гулко прозвенел, как колокол, и цыган кинжалом нанес ему последний контрольный смертельный удар.

Двух часовых, стоявших у ворот, постигла та же участь. Пока цыгане снимали с солдат оружие и боеприпасы, я подошел к воротам и махнул белым платком в темную ночь на дорогу, ведущую в замок. Из темноты появились Люси, ее отец, Успенский и остальная часть нашей группы.

Мы прорвались в крепость.

ВЫДЕРЖКИ ИЗ ДНЕВНИКА НЕУСТАНОВЛЕННОГО ЛИЦА

(Перевод с немецкого)

Томми отшатнулся от вампира, схватившись за горло, между пальцами у него текла кровь. Он вскрикнул, повернувшись к нам, стоявшим по другую сторону решетки.

Вампир присел в углу с окровавленными клыками.

Дверь камеры была открыта, и двое людей майора протянули внутрь руки англичанину, чтобы его вытащить. Необходимо было его извлечь оттуда, пока он только что заражен и пока Существо не успело убить свою жертву.

Майор держал свою серебряную саблю наготове, и тут Томми рухнул на пол. Схватив англичанина за ноги, солдаты попытались вытащить его из камеры. Но у дверей укушенный стал сопротивляться, схватившись за раму и не давая себя извлечь.

В этот момент герр Вольф понял, что происходит что-то неладное.

Когда Томми растянулся на полу, упираясь под напором охранников, стала полностью видна его шея, и стало ясно видно, что на коже у него раны не было, что кровь имела своим происхождением кровавые раны у него на ладони. Нас обманули.

Герр Вольф тревожно прокричал об этом. Но закрывать дверь камеры было уже поздно. В дверном проеме застрял Томми.

Майор крикнул своим людям:

– Вытащите его или бросьте! Но закройте эту чертову дверь!

Вампир на умопомрачительной скорости метнулся через всю камеру и распахнул стальную дверь с такой силой, что она ударилась о стену. Один из солдат оказался между стеной и дверью, которая вдребезги сокрушила его насмерть.

Майор также был сбит с ног и отлетел в сторону, врезавшись в герра Вольфа, и они вдвоем упали на пол в клубке спутавшихся рук и ног.

Дракула остановился в коридоре, вырвавшись из клетки, лицом к пулеметной точке, находившейся в конце коридора, и шести вооруженным эсэсовцам за ней.

Как только майор немного пришел в себя, он выкрикнул приказ открыть огонь. Герр Вольф вместе с майором прижались к полу, и ошеломленная пулеметная команда, очухавшись, сообразила, что к чему, и начала стрелять.

Вампир прыгнул вверх и вцепился в потолок. Каким образом он проделал этот трюк, Герр Вольф так и не понял. Существо быстро пронеслось по потолку, как какое-то насекомое, устремившись к пулеметному расчету. Они подняли ствол пулемета вверх, целясь в вампира, но пули только отскакивали от потолка, не попадая в цель.

Дракула спрыгнул на пол позади пулеметного расчета и быстро расправился с шестью эсэсовцами, размещенными там специально для того, чтобы обеспечивать безопасность герра Вольфа. Вампир схватил одного из них за ногу и, размахнувшись им, как дубиной, обрушил его на остальных пятерых. Эта демонстрация силы одновременно и поразила Герра Вольфа, и привела его в восторг.

Затем вампир напал на пулеметный расчет, пожирая одного и одновременно удушая другого и ударив ногой третьего. Солдат, которого он пнул ногой, пролетел футов двадцать по коридору и врезался в стену с громким хрустом костей и звуком шмякнувшегося мяса. Самым поразительным. И самым неприятным.

Дракула сломал шею тому, кого пожирал, затем обернулся и впился глазами в герра Вольфа, почувствовавшего злой умысел в этом озлобленном взгляде. Впервые после окопов герр Вольф ощутил, что находится на краю гибели.

ОТРЫВОК ИЗ НЕОПУБЛИКОВАННОГО РОМАНА ЛЕНОРЫ ВАН МЮЛЛЕР «КНЯЗЬ-ДРАКОН И Я»

Когда ворота замка открылись, Люсиль с отцом прошли внутрь, встретившись там с Харкером. На его рукаве блестели брызги крови. Она обняла его и радостно вздохнула:

«Ты цел», сказала она, даже не взглянув на убитых немцев, которых оттаскивали от пулеметного гнезда.

«Весьма польщен тем, что ты соизволила побеспокоиться обо мне», сказал Харкер, и она вгляделась в его лицо, чтобы понять, шутит ли он, или же его беспокоила все та же самая старая проблема.

«Мы далеко еще не в безопасности – скорее, мы шагнули в пасть льву», предупредил Ван Хельсинг.

Они оставили двух цыган охранять ворота и поспешили через двор к главному входу в замок. Они остановились перед массивной деревянной дверью в выступавшем вперед портале из грозного камня, истерзанного временем и погодными ненастьями.

Люсиль посмотрела вверх, разглядывая хмурые стены, окружавшие двор. Темные окна свидетельствовали о том, что враг спит, и обещали слабое противодействие, но Люсиль знала, что эта тишина кратковременна, и скоро всё изменится.

Сама дверь была старой, поцарапанной и утыканной большими железными гвоздями. Приоткрыв ее, они обнаружили, что вход свободен. Внутри оказались две лестницы, одна вилась вверх, а другая спиралью опускалась вниз. Харкер повернулся к помогавшим им цыганам.

«Кто знает, где могут спать немцы?» Люсиль была поражена тем, что он спросил это на их родном языке. Когда они ехали обратно в Брашов, она видела, как он разговаривал с цыганкой Малевой, по-видимому, изучая ее язык. Люсиль посчитала это уловкой, предлогом для англичанина пообщаться с экзотически красивой девушкой. Так значит, он все-таки действительно чему-то научился, пусть даже его выговор и фразы и были неестественными.

Она не была удивлена тем, что он был очарован Малевой. Похоже, англичанин, подавленный обществом, был весьма уязвим для экзотических женщин за пределами своего заторможенного, фригидного небольшого острова. В Индии, на Дальнем и Среднем Востоке, в Африке эти бледные, зажатые мужчины быстро поддавались чарам необычных прелестей иностранок. И Люсиль была просто счастлива, что его страсть больше не была направлена на нее. Она заметила в себе укол ревнивой обиды из-за того, насколько быстро сместился объект его внимания – непостоянство, свойственное изменчивой юности, предположила она, – но в целом она, в общем-то, вздохнула с облегчением оттого, что он отстал от нее и двинулся дальше, к следующей.

Поднял руку один из цыган, пятнадцатилетний мальчик с ресницами, такими длинными, что им могла позавидовать Вивьен Ли. Он объяснил, что ранее был заключенным в этом замке, и его заставляли собирать и стирать постельное белье захватчиков. Люсиль узнала в нем одного из тех, кого они спасли из поезда, направлявшегося в концлагерь. Женщине никогда не забыть такого красивого мальчика. Он разобьет немало сердец – если останется жив этой ночью.

«Ты пойдешь со мной», сказал Харкер мальчику, а затем обратился к Люсиль и ее отцу.

«Профессор, думаю, будет лучше, если вы останетесь во дворе, защищать нас с тыла. Люси, если ты спустишься вниз с цыганским королем и его людьми и освободишь заключенных, я устрою немцам сюрприз одной из игрушек Ренфилда».

С коварной усмешкой он поднял сумку, которую они вытащили из-под развалин подвала дома Ван Хельсинга. Она знала, что этот ранец был наполнен несколькими фунтами гелигнита и еще одним фунтом шурупов и гвоздей для шрапнели.

Он хлопнул рукой по плечу Успенского: «И прослежу за тем, чтобы Малева благополучно вернулась из башни».

Он отдал честь Люсиль и всем остальным, а затем бросился вверх по лестнице с возгласом: «Колодки убрать[52]52
  Команда авиаторов; имеется в виду убрать стояночные колодки (башмаки) под колесами самолета для взлета. – Прим. переводчика.


[Закрыть], и всем удачи!» Мальчишка последовал за Харкером и быстро обогнал его, поведя их вперед.

Люсиль улыбнулась тому, как по-командирски он себя вел и опять упомянул Малеву. Она была уверена, что эти двое занимались не только языком, а если еще и нет, то это определенно ожидало их в скором будущем. И вновь только в том случае, если оно у них будет после сегодняшней ночи. Она прекрасно осознавала, что их было всего-то какая-то дюжина против десятикратно превосходящего их противника.

Люсиль направилась вслед за Успенским в глубины замка. Пока Харкер отдавал указания, цыганский король облачился в эсэсовскую форму, стащенную с одного из убитых у ворот часовых.

Дойдя до площадки, на которой лестница заканчивалась, они вышли в короткий коридор, который резко поворачивал направо. Он освещался газовыми рожками, этот участок замка еще не был электрифицирован. Их тени падали на стену рядом, удваивая их скудную численность, когда они подкрались к углу.

Выглянув из-за угла, Люсиль увидела двух немецких часовых, стоявших у большой двери. За дверью, по словам их проводника, находился бальный зал, а за ним – коридор, ведущий в подземную тюрьму, где содержались их товарищи и Князь.

Успенский вытащил из кармана бутылку спиртного, сунул сигару в рот и подмигнул нам. Он немного поправил свое немецкое одеяние, улыбнулся и пошел вперед.

Повернув за угол, он поплелся по коридору, натыкаясь на громоздкую мебель и врезаясь и отскакивая от стены. Нетвердо держась на ногах и петляя, он стал приближаться к часовым у двери и невнятно заговорил по-немецки.

«Неплохо мы повеселились в городе сегодня», сказал он, размахивая бутылкой. «Попробуйте-ка эту фигню. Ее старина Шаттерхенд называл огненной водой. Огоньку не найдется?»

Он сделал большой глоток из бутылки и протянул к ним сигару. Один из часовых порылся в кармане гимнастерки и, достав спички, чиркнул одной из них, поднеся ее пламя к цыгану.

Схватив руку со спичкой своей рукой, Успенский надул щеки и выплюнул алкоголь, распылив его в воздухе. Струя от спички воспламенилась, и в темном коридоре вспыхнул огонь. Брызги из человека-огнемета хлынули часовому в лицо, и он оказался охвачен огнем. На немце загорелись волосы и одежда. Еще один глоток – и цыган поджег изумленного второго караульного, замершего на месте и пораженно уставившегося на внезапное возгорание своего товарища. Оба они взвыли.

Пока подожженные солдаты стали бить и хлопать по своей пылающей одежде и коже, Люсиль вместе с отцом пробежали по коридору и закололи их ножами.

Перешагнув через тлеющие тела, мимо них протолкнулись два цыгана и открыли большие двери.

Танцевальный зал был пуст, и они побежали по паркетному полу, оставив двух цыган закрыть двери и спрятать трупы. Зал был большим, с высокими потолками.

Над головой висели хрустальные люстры, завернутые в простыни, похожие на гигантские осиные гнезда. На стенах висели зеркала, и Люсиль увидела себя и цыган в бесчисленном множестве. Она взглянула на эти отражения, и увиденное ее поразило. Они выглядели как бандиты, жестокие убийцы, жаждущие кровной мести.

Что было не так уж и далеко от истины.

Выбежав в соседнее помещение, оказавшееся лишь небольшим вестибюлем, они обнаружили еще одну винтовую лестницу, ступеньки которой вели лишь в одном направлении – вниз.

У самой лестницы Люсиль выглянула через перила, увидев плечи и серую пилотку другого часового. Успенский прицелился в него из пистолета. Люсиль отвела в сторону руку с пистолетом и покачала головой, прошептва: «Нет, давайте постараемся оставаться незамеченными как можно дольше».

Охранник с кем-то разговаривал: «Казарменные слухи. Тьфу ты! Вампиры, оборотни, монстры какие-то. Бред сивой кобылы!»

Ему ответил кто-то другой: «Ничего не слышал об оборотнях. Что за оборотни? Это оборотень убил Шрека?»

Итак, внизу на лестнице было двое солдат. Она обошла перила и увидела носки сапог второго из них.

Успенский начал было спускаться по лестнице. Люсиль его остановила.

«Теперь моя очередь», прошептала она, протянув ему свой Люгер и сняв пальто, а затем и рубашку с брюками. Один из цыган начал возражать, но она заставила его замолчать взглядом. Под одеждой на ней была тонкая батистовая кофточка и панталончики, но лифчика не было. Одежда, которую ей удалось спасти из руин дома Ван Хельсинга.

Она обнаружила, что несколько цыган пялятся на ее соски, видные сквозь кофточку, и вместо того, чтобы возмутиться или смутиться этим, она довольно улыбнулась.

Значит, это сработает.

Подойдя к одной из газовых ламп на стене, она сняла с нее стекло и погрузила палец в скопившуюся сажу. Обмазав черным кожу вокруг глаз и немного пройдясь также сажей по впадинам щек, Люсиль сверилась с результатами в своем отражении на висевшей на стене картине, покрытой стеклом. Удовлетворенная тем, что она надлежащим образом походила на привидение, она стала спускаться по ступенькам вниз.

Успенский положил ей руку на плечо, остановив ее.

«Что ты делаешь?», спросил он резким шепотом.

«То, что нужно», прошептала она в ответ, подчеркнуто убрав его руку со своей ключицы.

«Ты что? Без пистолета?», сказал он. «Даже без ножа».

«У меня есть вот это». Она дерзко облапала себя ладонями за груди, а затем начала спускаться по лестнице. Она широко раскрыла глаза и подняла руки, постаравшись как можно лучше изобразить из себя ходячее Привидение в Белом.

Двое часовых сначала увидели ее ступни, а затем бледные ноги. Один из них крикнул «Стоять!», но Люсиль продолжала спускаться медленным, размеренным шагом.

Один из охранников навел на нее свой Шмайссер, но когда стала видна ее грудь, его бдительность ослабла. И когда взгляд его был прикован к соскам, видным сквозь тонкую ткань, ствол его автомата опустился.

Внимание его напарника сосредоточилось на той же области тела.

Пламя газовых ламп заплясало отблесками и тенями по ввалившимся глазам призрака, появившегося перед двумя солдатами, как какое-то эротическое видение из их снов – или кошмаров, в зависимости от их типа юнгианских наклонностей.

«Что за черт!», пробормотал один.

Люсиль, вытаращив немигающие глаза, продолжала разыгрывать из себя лунатичную обворожительную колдунью и направилась к ближайшему охраннику, что-то тихо бормоча.