Текст книги "Дракула против Гитлера (ЛП)"

Автор книги: Патрик Шейн Дункан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 34 страниц)

О, Боже, я в полном раздрызге!

ОТРЫВОК ИЗ НЕОПУБЛИКОВАННОГО РОМАНА ЛЕНОРЫ ВАН МЮЛЛЕР «КНЯЗЬ-ДРАКОН И Я»

Люсиль вовсе не была удивлена, как все остальные, внезапным прояснением сознания, которую Ренфилд демонстрировал всякий раз, когда его спрашивали о его ремесле. Она уже являлась свидетельницей временных прояснений его рассудка в подвале.

А вот что было для нее удивительно, так это то, что сержант почти боготворил вампира. Ренфилд постоянно следил за Дракулой, не отрывая от него глаз и наблюдая за каждым его движением, как собака, преданно глядящая на своего хозяина во время кормления. Даже когда Дракула просто сидел и читал часами, несчастная, не находившая себе покоя душа Ренфильда, уставившись, смотрела на него, как безмолвный часовой, следя за каждым движением Князя, даже если тот просто перелистывал страничку. Дракула относился к этому пристальному вниманию терпеливо и невозмутимо. Но, как и прежде, когда от Ренфилда требовались его навыки и умения, он сразу же превращался в толкового шотландца-подрывника. «Да, кордекс – это детонирующий шнур с почти мгновенной скоростью горения – 8 футов в секунду».

Как и во время первой акции, на железнодорожном переезде, этот чертов британец Харкер относился к Люсиль как к хрупкому обременению их операций, стараясь уберечь ее от любой опасной работы. Прямо из рук ее он взял взрывчатку, которую вручил ей Ренфилд.

«Я этим займусь», сказал он ей, как будто она была каким-то ребенком.

«Черта с два!», ответила она, выхватив ее с большей запальчивостью, чем ей того хотелось. Она считала, что доказала свою состоятельность, и не раз, за все время своего участия в партизанской борьбе, устраивая одну засаду за другой и не раз принимая участие в боях. Ей пришлось напомнить самой себе, что британец не был свидетелем ни одного такого боя. И тем не менее, подсознательное убеждение каждого чертового самца, что война является только мужским делом, и в ней нет места какой-то слабой самке, ее просто бесило. Тот факт, что Князь разделял убеждения Харкера, лишь увеличивал ее уязвленное самолюбие. Клошку и Кришана ее внезапные затруднения, похоже, лишь позабавили, но она, бросив на них уничтожающий взгляд, стерла ухмылки с их лиц.

Следующей их целью был мост через реку Яломица. Они залегли вокруг него на стрёме, следя за окрестностями, а Ренфилд тем временем целых два дня изучал это сооружение, взглядываясь в балки, опоры и фермы, сосредоточенно, как кошка, следящая за мышиной норой.

Железнодорожный мост, соединявший берега реки легким изгибом, был сооружен из дерева и стали. Ущелье, через которое он был переброшен, было глубоким, в двести метров, крутым и скалистым по сторонам. Добраться вниз можно было лишь по узкой тропинке, вившейся змейкой по одной из стен горной впадины. Информатор Люсиль сказал ей, что эта железная дорога является главным видом транспортного сообщения с находившимся неподалеку нефтеперерабатывающим заводом. Харкер предложил атаковать сам этот завод, и это предложение подверглось обсуждению. В итоге пришли к окончательному согласованному решению, что объект слишком хорошо охраняется, а их группа слишком малочисленна, чтобы можно было добиться успешного результата.

В ночь, когда решили подорвать мост, к Люсиль и Харкеру подошел Князь. «Мне пора, наконец, принять участие в вашем восстании», объявил он.

«Вы хотите пойти с нами?», спросил Харкер. Люсиль уловила страх в голосе англичанина.

«Нет, думаю, нет», ответил Князь. Харкер, похоже, почувствовал облегчение.

«Я вполне мог бы устроить собственную вылазку», предложил Князь. Харкер немедленно согласился, а затем и Люсиль тоже.

К разговору присоединились и другие участники группы, и Хория предложил вампиру избрать своей целью находившийся неподалеку склад с имуществом. Немцы систематически и старательно собирали конфискованные произведения искусства со всей Румынии, грабя церкви, музеи и частные коллекции – драгоценности и ценное имущество любого арестованного, будь он еврей или же просто «подозрительная личность».

И вот эти ценности были собраны на складе для систематизации перед отправкой – с обычной, характерной для немцев педантичностью. Немецкий личный состав, гестаповцы и эксперты в области искусства, ювелирных изделий и антиквариата занимались инвентаризацией украденных сокровищ. На время работы они заняли местную гостиницу, обосновавшись там. Вот на нее Дракула и нападет.

В принципе она вовсе не являлась каким-то важным и краеугольным военным объектом, но если представлялась возможность ликвидировать нацистскую охрану, то местные партизаны были готовы вывезти оттуда произведения искусства и ценности. Окрестные пещеры были хорошо им знакомы и считались достаточно большими, чтобы спрятать там от немцев все это имущество.

Князь согласился с таким заданием. Хория поведет машину и будет ему помогать. Люсиль посчитала, что такое задание слишком опасно лишь для двух человек, и сказала об этом.

«Вы неправильно считаете», ответил Князь. «Там будет один человек плюс я».

«Возможно, вы себя переоцениваете», сказала она.

«Сомневаюсь», ответил он, вновь продемонстрировав свое высокомерие.

«Я бы сказал, друзья, нужно, чтобы они как следует настучали им там по башке», сказал Харкер.

Люсиль смягчилась, хотя и опасалась за Князя. Она привыкла позволять друзьям подвергать себя опасности ради общего дела. Она пожелала им обоим удачи и проводила взглядом Хорию, увезшего Князя на машине в лунную ночь.

Затем они с остальными участниками отряда подъехали на грузовике к мосту, где – под руководством Ренфилда, и следуя его довольно толковым и последовательным указаниям – установили заряды среди балок и опорных конструкций. Ренфилд двигался за ними, соединяя взрывчатку проводами. После того, как все заряды были установлены, где надо, они отошли к западной стене ущелья, где Ренфилд подсоединил к концам проводов выключатель детонатора.

Ренфилд повернул ручку взрывного устройства, но последовавший за этим взрыв оказался вовсе не впечатляющим. Какой-то короткий, резкий треск, и всё. Ничего не произошло. Первой мыслью Люсиль было, что у них ничего не получилось.

Она сказала это вслух, на что Ренфилд ответил: «Думаешь, я только пержу, но не сру? Дело не в размере прибора, милая, а в том, куда его вставить». И он похотливо улыбнулся.

И тут Люсиль увидела, как большая центральная опора моста выгнулась, как коленный сустав, в том месте, где подорвался заряд. А затем раздался еще один небольшой взрыв, за которым последовала прерывистая серия слабых взрывов, похожих на треск пулемета, по всей протяженности сооружения, сопровождавшихся небольшими клубами дыма и искр, прострочившими мост, как стежки одеяло.

И у нее на глазах вся эта сложная конструкция медленно прогнулась, словно кланяясь, торжественно и изящно. А затем с протестующим пронзительным скрипом дерева, стоном и скрежетом искореженного железа и громоподобным грохотом – весь мост рухнул в лунные воды ручья. Крепкие опоры, державшие его многие годы, погибли за одну секунду, в течение которой массивный каркас переправы сдался на милость законов гравитации.

Она не в силах была удержаться и порадовалась этому, как и все ее товарищи. Она начала понимать абсолютно атавистическое удовольствие, которое подрывник получал от разрушения объекта – так сказать, из любви «к искусству», к процессу как таковому. И было очевидно, что чем больших размеров уничтожаемый объект, тем большей радостью сопровождается эта акция. Она вспомнила, как в первый раз выстрелила из пистолета и почувствовала внезапный прилив энергии, то чувство, похожее на которое она нигде больше не испытывала. Подрыв же объектов усиливал подобное опьянение до невероятной степени, какой она раньше и представить себе не могла.

Они вернулись в пустой гараж, который служил им убежищем в течение последних двух ночей. Он был похож на огромную темную пещеру, замкнутое пространство, в котором хватало места и для катафалка, и для грузовика. Потрескавшийся бетонный пол был покрыт тут океанами масляных пятен, повсюду валялись автозапчасти, крылья, двери, бамперы, колеса и шины, уложенные, сваленные или приставленные к стенам. Место это каким-то образом, видимо, было обойдено во время акций по сбору металлолома, устраивавшихся в военное время; его как-то проглядели и не заметили. Тут пахло маслом и резиной, но из дранных автомобильных сидений получились более или менее удобные кресла-кровати.

Там их уже ждал Хория, но вот Князя с ним не было. Люсиль тут же забеспокоилась.

«Где он?», спросила она.

«Он не пришел к месту назначенной встречи», сообщил Хория. «Он вошел внутрь, и там начался шум, гвалт и переполох. Я видел, как из здания стал выбегать персонал гостиницы. Затем там начался пожар. Я прождал час сверх назначенного времени. После чего вернулся сюда».

Люсиль кивнула, понимая, что Хория и так вышел за рамки допустимого риска.

«С ним все будет в порядке», сказал ей Харкер и, стараясь ее утешить, положил руку ей на плечо. Это случилось впервые после того, как они касались друг друга той ночью ее ошибки. Они оба остро ощутили этот контакт, и он быстро убрал руку.

«Но что будет, если он воспользуется этой возможностью и сбежит?», спросила она. «Что, если опасения моего отца были обоснованными? Неужели мы выпустили из клетки на свет божий невыразимое зло?»

У Харкера не было ответа на этот ее вопрос. Она поняла, что такие же опасения теперь возобладали и в его собственных мыслях. Он отправился затем к братцам Марксам, передававшим по кругу бутылку палинки [венгерский фруктовый коньяк]. Харкер схватил бутылку и сделал здоровенный глоток этого крепкого пойла двойной перегонки. Вскоре они все напились, вспоминая подрыв моста и участие в этом каждого из них. Даже Ренфилд принял на грудь и затянул песенку о мужике, который умел ублажать себя во все дыры. Это продолжалось до тех пор, пока славный бард не оказался единственным из всей компании, кто еще оставался в сознании.

Остальные же развалились на самодельных кроватях. Ренфилд постелил свои одеяла под единственным окошком, где сквозь мутное стекло виднелись звезды и полумесяц.

Люсиль не спалось, и она занялась тем, что стала вытаскивать из рук занозы. Они у нее появились тогда, когда она лезла по бревнам пролетных строений моста.

Ею овладела новая мысль. Может, вампира поймали? И даже, возможно, убили? Она знала, что Князь бессмертен, или же почти бессмертен, но все равно переживала.

А вдруг он уязвим по отношению к огню? Что если он не вернется к рассвету? Они должны были уехать отсюда следующей ночью, как только сядет солнце. Что, если он к тому времени не вернется? Осмелится ли она отложить отъезд? Им нельзя было его бросать – маленькая поправка: она не могла его бросить. Но провести здесь еще одну ночь было очень рискованно, особенно после того потрясения, который они устроили на мосту.

Вдруг она услышала какой-то шорох. Сначала она подумала, что это кто-то из их спящих людей. Или крыса, рыщущая в поисках еды. Но затем она снова услышала этот звук, в дальнем углу, напротив того места, где они спали, настолько темном, что разглядеть там ничего было невозможно.

Она осторожно приблизилась к этому месту, с Люгером в руке. Чем ближе она подходила, тем больше она там видела. Она разглядела там ящики с бутылками Кока-Колы – пять штук, сложенные друг на друга, блок цилиндров двигателя, полые поршневые трубы, старые и проржавевшие, а также что-то непонятное, неясной формы, покрытое черной тканью.

Ткань пошевелилась.

«Выходи оттуда», приказала она.

Черная ткань медленно поднялась, как клубы угольного дыма. Она подняла свой пистолет. Но затем узнала очертания знакомой фигуры: это был Князь, закрывшийся плащом, как шторой или защитным саваном.

«Князь Влад», прошептала она.

Он обернулся. В шоке она отступила.

Спереди он был весь в крови, свежей и уже запекшейся, ярко-красные пятна которой были особенно заметны там, где некогда была белая рубашка.

«Вы не ранены?», спросила она.

«Я цел и невредим», ответил он. Люсиль почувствовала какой-то оттенок отчаяния в его голосе, какую-то глубокую печаль. Она приблизилась к нему. Он тут же от нее отстранился.

«Не касайся меня», сказал он. «Я отвратительное чудовище».

«Ничего не понимаю», сказала она. «Пожалуйста. Позвольте, по крайней мере, дать вам чистую рубашку».

«Нет! Оставь меня!» Он отвернулся от нее.

«Не думаю, что вам следует разговаривать со мной таким тоном», сказала Люсиль. «Я лишь пытаюсь помочь, пытаюсь быть… вам другом».

«Я не заслуживаю доброго обращения», сказал он тихим голосом. «Не заслуживаю прощения и милости. И уж точно не заслуживаю дружбы».

«Почему?»

«Потому все то, что про меня говорят, и как меня называют, – это всё правда! Я чудовище». В голосе его было отчетливо слышно горестное сокрушение.

«Что случилось?», спросила она и шагнула вперед. Он попятился, но стена не позволила ему отступить от нее еще дальше. Она встала так, что оказалась перед ним, лицом к лицу. Он отвел взгляд от ее глаз, пытавшихся найти ответ.

«Что с вами произошло?», спросила она.

«Не смею даже сказать. Ты возненавидишь меня, как и все остальные. Как и я сам. Произошла… такая кровавая бойня, которую вы смертные, и представить себе не можете. Кровавая баня, настоящая мясорубка и скотобойня».

«Но разве вы не делали этого раньше?»

«Да. В этом и суть моей проблемы. Я думал, что исправился… что способен себя контролировать… обуздал свои навязчивые влечения. Но нет. Совсем нет».

«Ну, не печальтесь, не стоит жаловаться. Вместо того чтобы ныть об этом, сделайте что-нибудь».

«Это не тема для споров и препирательств», сказал он, махнув ей рукой, чтобы она уходила. «Пожалуйста, оставь меня одного. Тебе небезопасно находиться в моем присутствии».

Она протянула руку к его лицу, заставив его посмотреть себе в глаза. «Я могу вам помочь. Мы можем одолеть любую проблему. Вместе. У вас здесь есть друзья».

Он вздрогнул от ее прикосновения. «Уйди! Оставь меня!»

Она повернулась и ушла, потрясенная резкостью его отказа. Вернувшись на свое место в противоположном конце гаража, она села и стала следить за Князем: он вернулся в свое тайное укрытие в темном углу.

Ей было тяжело смотреть на то, как этот властный, благородного характера мужчина, каким она начала его воспринимать, восхищаться и даже чувствовать к нему влечение – превратился в такое подавленное, несчастное существо. Еще более печальным был тот факт, что она ничем не могла ему помочь.

ИЗ ВОЕННОГО ДНЕВНИКА ДЖ. ХАРКЕРА

(Расшифрованная стенография)

После нашего потрясающего во всех смыслах подрыва моста через Яломицу, и после того, как мы отпраздновали это событие, я проспал до полудня. Проснувшись, я обнаружил вампира в абсолютно подавленном состоянии, в задеревеневшей от засохшей крови одежде. Кришан отправился за едой и водой, и я дал ему денег, чтобы тот купил Дракуле чистую одежду. О стирке одежды не могло быть и речи – у нас не было ни соответствующих условий, ни времени.

Дракула слабо отреагировал на мой вопрос, чем я могу ему помочь – в любом случае, я не услышал от него никакой благодарности. Как будто он считал, что так и должно, ожидая такого услужения от нас и постоянно держась с нами надменно. Его королевское высочество. Он, кроме того, показался мне очень замкнутым и мрачным, погруженным в какие-то свои мысли. Люси тоже. Я чувствую какой-то разлад между ними, какую-то дисгармонию. Можно сказать, замечательная картина?

Клошка отважился отправиться в соседние деревни, разузнать о возможном ужесточении режима, усилении мер безопасности и других последствиях диверсии, совершенной нами прошлой ночью. Он успел вернуться вовремя – как раз к общему столу, еду для которого Кришан раздобыл в местной закусочной. Этот цыганский парень никогда не упускает возможности пожрать. Пока мы ели, он рассказал нам, что все только и говорят, что о взорванном мосте, и местная румынская полиция и военные пока еще продолжают осмотр того, что от него осталось. Ходят слухи о диверсии, но никаких особых чрезвычайных мер не предпринималось. Другой общей темой разговоров, интересующих население, является пожар, уничтоживший одну гостиницу. Никто из румынского персонала не пострадал, но ни один из немцев, в ней живших, не уцелел в этом адском пожарище, причина которого до сих пор неизвестна. В основном ходила версия о том, что имел место какой-то взрыв, в результате которого от жертв остались одни лишь обугленные куски и фрагменты тел, которые и были там обнаружены. Самое интересное, что никто из свидетелей не слышал ни взрыва моста, ни характерного звука сработавшей бомбы. И до сих пор не было объяснений ужасающему состоянию этих трупов.

Я попытался поздравить Дракулу с успешным завершением его первой вылазки, но мне был дан от ворот поворот ухмылкой и приказанием оставить его в покое.

Его настроение не улучшилось и подаренной ему новой одеждой. Неблагодарный клиент. Несмотря на то, что он переоделся, сменив свою испорченную одежду, он продолжал оставаться в дурном настроении. Я завидую этому чудовищу. Его вылазка завершилась безоговорочной победой. Он – целая армия, состоящая из одного-единственного бойца. Если бы у меня были его силы и возможности – какой хаос и разгром я мог бы тогда учинить!

Пока мы ждали наступления темноты, мне удалось улучить момент и пообщаться с Люси наедине.

«Люси, я тут все думал кое о чем… а может, нам, тебе и мне… или же, что еще важнее, если бы ты дала мне еще один шанс… ммм… продолжить нашу с тобой связь.

Как раньше, я имею в виду».

«Связь», повторила она, слегка улыбнувшись. Я был так рад этому мелькнувшему лучику жизни, лишенному забот и тревог. Он был похож на луч солнца, прорвавшийся после грозы. Воодушевленный, я поднажал и продолжил свои уговоры.

«Если бы ты только дала мне чуть больше времени себя показать», сказал я.

«Харкер, пожалуйста, не надо», сказала она.

«Зови меня Джонатан. Я сделаю все, что захочешь, Люси. Всё. Просто скажи мне, чего мне не хватает, и я превзойду все твои ожидания, я это точно знаю».

«Хар… Джонатан, прекрати. Мне казалось, что мы уже обсудили этот вопрос. Вот и оставь его».

И она отошла от меня.

Мы ехали к следующей нашей цели в полном молчании, никто из нас не произнес ни слова. На этот раз – в кои-то веки – я так жаждал услышать какую-нибудь вульгарную песенку Ренфилда.

ОТРЫВОК ИЗ НЕОПУБЛИКОВАННОГО РОМАНА ЛЕНОРЫ ВАН МЮЛЛЕР «КНЯЗЬ-ДРАКОН И Я»

Шпион Люсиль предупредил ее о товарном поезде, направлявшемся с награбленным в Германию. Более тридцати крытых грузовых вагонов, полностью загруженных хромовой рудой – ключевым материалом, необходимым для изготовления шарикоподшипников.

Как сказал Хория, «ни один двигатель не может работать без подшипников, ни один автомобиль или грузовик невозможно сдвинуть с места без подшипников. Ни один корабль, ни один самолет, ни один танк. Нет подшипников – нет войны».

Он устроил так, чтобы они смогли остановиться во Дворце масонов[27]27
  То есть в здании, где раньше собирались масонские ложи. Румынское масонство, как и масонские организации многих других стран Европы, в которых восторжествовал фашизм, самораспустилось в 1930-х годах. – Прим. переводчика.


[Закрыть]. Кришан с Клошкой отправились в город, подыскивать новую цель для Князя, который, несмотря на свои недавние эмоциональные потрясения, настаивал на том, что продолжит выполнять свою часть задания.

Люсиль повезла Ренфилда и Харкера на машине, разведать обстановку и подыскать лучшее место для подрыва поезда. Князь с ними не поехал, оставшись во дворце, избегая дневного света и делая вид, будто погрузился в чтение книги. Люсиль знала, что он ее не читает; он ни разу не перевернул страницу за целый час, пока она за ним следила.

В течение всей поездки Харкер был угрюм и замкнут. Люсиль хотелось пожурить его за то, что он так обиженно дуется, как школьник, но она сдержалась. Она и так уже сделала ему больно, уязвив его, что было очевидно, хрупкую душу.

Вскоре подходящее место на железной дороге было найдено. Оно находилось довольно далеко от города, так что крушение поезда не будет угрожать жизням местных жителей.

По возвращении во дворец масонов Люсиль проверила Князя, и оказалось, что он прочел не дальше того места, когда она уходила.

Хория выложил на стол пирожки с мясом и ранние помидоры. Люсиль взяла один из них и, начав есть, направилась к темному углу, где по-прежнему оставался Князь.

«Вы не обязаны сражаться вместе с нами», сказала она ему. «Вы можете в любой момент выйти из боя».

Он посмотрел на нее, некоторое время не отводя глаз, с явной болью на лице. «Я – оружие, которым вы можете воспользоваться в любой момент по своему усмотрению», негромко ответил он. «Но будьте осторожны, я не контролирую себя во время кровавой бани, которую устраиваю, и мне не хочется, чтобы на моей совести были убийства невинных людей. Новые убийства невинных. Не хочу, чтобы такое повторилось».

«Что случилось минувшей ночью?», спросила она. «Расскажите мне».

«Это изменит ваше мнение обо мне», сказал он. «И не в лучшую сторону. А потеря уважения с вашей стороны причинит мне больше боли, чем мой прискорбный и отвратительный поступок».

«Неужели вы думаете, что я не делала чего-то такого во время этой войны, чего я не стыжусь, и о чем не жалею всей душой?» Жестом руки она показала на собравшихся вокруг еды людей. «Мы все совершали такие поступки, которые преследуют нас по ночам. За исключением, как я полагаю, Харкера. Но и с ним это произойдет, если он не погибнет в самое ближайшее время. Мерзкие поступки – неотъемлемая часть войны. Расскажите мне, что вас так сильно тяготит. Если мы хотим быть соратниками в этом противостоянии, если мы хотим полагаться друг на друга во имя наших жизней, если мы хотим быть друзьями, мы должны знать друг о друге всё».

Ей было видно, как Князь обдумывает ее слова.

«В гостинице… там была женщина, скорее девчонка еще, с одним из фрицев, в его комнате… и я оказался там прямо во время их совокупления…», начал он. «Совсем молоденькая, такая худая-худая, что можно было сосчитать ее ребра… А я… я обезумел от ярости, совершенно не контролировал себя… и я напал на нее».

Он стал сверлить взглядом ее глаза, словно бросая ей вызов, вызывая в ней ненависть по отношению к себе.

«Я насладился ею, пожрал ее, точно так же, как я это сделал с нашими врагами. Я разорвал ее на куски. А ведь она ни при чем, она ни в чем не виновата».

«Возможно», ответила Люсиль. «Но в некоторых оккупированных странах, даже в Румынии, те, кто сожительствует с врагами, считаются коллаборационистами. И их довольно часто наказывают. Даже убивают».

«И вы одобряете такие расправы?», спросил он.

«Нет. Но такие случаи бывают», ответила она. «Каждый ведет свою собственную войну, создавая свою собственную мораль. Если то, что вы сделали, вам кажется гнусностью, не повторяйте этого».

«Вы не улавливаете сути. Если бы я мог себя контролировать!. Это не так просто».

«Да, это так. Но вы разумный человек. Культурный и во многом умеете контролировать ваши… страсти, или голод, или что-то еще, что движет вами в такие моменты.

Вы же не нападали ни на кого из нас».

«Вы просто не знаете, что мне хотелось сделать с вами и вашими соратниками», сказал он.

«Нет, это вы не улавливаете главного», сказала она. «Вы в достаточной мере владеете собой и себя контролируете, чтобы не разорвать нас, как вы говорите, на куски. Постарайтесь делать то же самое, когда будете драться с нашими общими врагами. Война – не время для нежностей, нянчиться и сюсюкаться некогда.

Сражайтесь вместе с нами, или же возвращайтесь в свою могилу, либо же охотьтесь на невинных и девиц, за которых вы так переживаете. Вы же говорили раньше, что хотите искупить свою вину, очистить свое имя, что будете уничтожать для нас немцев. Так что плачьтесь в жилетку кому-нибудь другому. А теперь пойдемте, вас проинформируют о следующем задании. А если нет, то я подыщу вам транспорт, который отвезет вас туда, где нашел вас отец».

Она пошла к своим людям, которые сидели и ели. Князь последовал за нею. Он слегка кивнул головой Харкеру.

«Благодарю вас за новый гардероб», сказал он англичанину. «Ну что, где я понадоблюсь на сей раз?»

Клошка и Кришан проинформировали их о телефонной станции в нескольких милях отсюда, где разместился отряд немецких гестаповцев. Телефонные звонки по всей стране прослушивались нацистами.

«Гестапо?», переспросил Дракула.

«Разведслужба нацистов», пояснил Харкер. «Особо мерзкая группировка ничтожных мерзавцев, обожающих пытки, похищения и убийства».

Люсиль повернулась к Князю.

«Ну что, вы с нами, князь Влад?», спросила она.

«Несомненно», ответил он.

Когда стемнело, они разошлись группами. Хория вновь отправился вместе с Князем. Перед тем, как они ушли, Люси отвела Хорию в сторону.

«Держись рядом с ним. Не оставляй его на этот раз одного», сказала она ему. «И следи за тем, чтобы он нападал только на наших врагов. Только смотри не подвергай опасности себя самого, если он… потеряет над собой контроль. Понятно?»

Хория кивнул, она наскоро обняла его, пожелала удачи и вернулась к Харкеру и остальным. Поездка на сей раз обошлась без происшествий, ни одного румынского военного патруля они на пути так и не встретили.

У железнодорожных путей Харкер вручил Ренфилду инструменты из арсенала диверсанта, и подрывник вновь вышел из состояния балладного идиотизма.

«Спусковой механизм, работающий от давления». У рельса Ренфилд показал им небольшую коробку со штырем, торчавшим сверху. «Реагирует на вес, давящий на шарнирную металлическую пластину, от удара приводя в действие детонатор».

Была вырыта ямка, и в нее под стальным рельсом было установлено устройство, штырь которого почти касался рельса снизу.

«Пластичная взрывчатка». Ренфилд показал им брусок длиной двенадцать дюймов, толщиной в пару дюймов и шириной в четыре. Бледно-желтого цвета вещество, похожее на замазку. «В отличие от нитрата аммония, она безопасна в плане хранения и переноски».

Люсиль хорошо была знакома с этой аммиачной селитрой и знала, насколько она опасна. О том, как она спекалась в условиях влажности, после чего становилась опасной. Один из ее товарищей-партизан потерял руку, когда засохшая ее порция ни с того ни с сего вдруг взорвалась, когда он просто переносил ее в тайник.

Ренфилд сунул несколько фунтов пластида под рельсы, установив взрывчатку на некотором расстоянии от пускового устройства, а затем подсоединил их.

Когда заряды были установлены, Люсиль и остальные члены группы залегли на картофельном поле в двухстах метрах от заминированной железнодорожной линии.

Примерно через час паровоз проехал над заминированным участком и подорвался на их мине. Она услышала резкий взрыв и увидела, как локомотив взлетел в воздух.

Он повалился на наклонный гравий путей. Силой инерции движения железного зверя потащило по земле, вспахивая ее, как лезвием плуга. Медленно снижая скорость, огромная махина повалилась набок и, содрогнувшись, остановилась. Вагоны, полные хромовой руды, сложились гармошкой в неистовой какофонии визжащей и скрежещущей стали, наваливаясь друг на друга, словно оловянные игрушки, разбросанные каким-то разъяренным великаном.

Котел паровоза взорвался, из него в воздух взметнулся огненный шар, на мгновение превратив ночь в день. Тело ее содрогнулось от взрывного сотрясения. Открыв рот, Люсиль смотрела на пожар, ошеломленная происшедшим.

Они с подрывной группой вернулись в свое убежище, и на этот раз Харкер воздержался от праздничной выпивки. Они обнаружили там Хорию с Князем, которые уже вернулись со своего задания. Вампир стягивал с себя еще одну окровавленную рубашку. Люсиль подошла к Хорию, открывавшему бутылку раки, которую он где-то раздобыл. Он, как свинья, вынюхивающая трюфели, обладал способностью чуять алкоголь за версту.

«Как прошел ваш визит?», спросила она.

«Его Величество быстро и без труда со всеми разделались», ответил Хория. «Гестаповцы работали в отдельной комнате. Мы застали их во время полуночной пересменки, загнали обе смены в комнату для прослушивания, никем не замеченные. Когда Нечистый вошел туда, делать свою грязную работу, я собрал телефонных работников и выпроводил их всех оттуда. После того, как этот Черт закончил, мы взорвали всю эту телефонную станцию. Той самой фигней, которую дал мне старина Ренфилд.

Веселенький был взрыв, мощный».

Люсиль отошла от него, дав ему возможность отметить успех, и направилась туда, где со своими книгами разбирался Князь. «Боюсь, они у меня заканчиваются», сказал он ей.

«Нам придется найти книжный магазин», сказала она. «Итак, как прошло ваше рискованное предприятие?»

«Похоже, я испортил еще один комплект одежды», ответил он.

«Вы знаете, о чем я».

«Я… На этот раз мне удалось сдержаться».

«Отлично!»

«Но это было очень не легко».

«Но вам же все-таки удалось», сказала она.

«С превеликим трудом», вздохнул он. «Я почти поддался своим диким инстинктам. Когда я уходил оттуда, мне навстречу попался какой-то молодой человек. Один из сотрудников, вероятно, еще один безвинный местный житель. Я был опьянен своей жаждой крови и… Он был самым желанным… Пульс его бился, словно сладкозвучная песня, он манил, я слышал стук его сердца, я уже чувствовал вкус его крови… Он был для меня лишь средством утоления моей жажды, этого голода, который подавляет и управляет мною в таких случаях. Я остановился, но… Боюсь, я утратил остатки человечности, которыми, возможно, ранее еще обладал».

«Сомневаюсь в этом», ответила она. «Вы получаете удовольствие от литературы, поэзии. Похоже, вы жаждете и этого тоже. Так что где-то внутри вас должна оставаться частица человечности».

Она ткнула пальцем ему в обнаженную грудь. Он не отшатнулся от ее прикосновения.

«Это так», ответил он.

«И наверняка должны быть еще какие-то эмоции, беспорядочно порхающие внутри вас, какими бы спящими и скрытыми они ни были. Вы же когда-то переживали любовь, если этот роман хоть в какой-то степени правильно отражает события. К Люси Вестенра и Нине Мюррей, насколько я припоминаю».

«Эпизоды, не лучшие в моей жизни, вряд ли я могу ими гордиться». Он покачал головой, словно пытаясь прогнать эти воспоминания. «Вы заставили меня вспомнить те времена, когда я полностью потерял голову».

«Но это же были вполне человеческие чувства», сказала она. «Вот что я имела в виду. Возможно, это и не лучший пример. Скажите, когда в последний раз, до этого вашего романтического флирта в Англии, вы были влюблены?»

«Вы крайне любознательны», ответил он.

«Даже слишком?»

«Нет-нет. Просто я не привык к такой откровенности женщин», сказал он. «Если хотите знать, последняя женщина, которую я любил больше всех, умерла у меня на руках, уже увядшая, вся в морщинах, больная, в силу возраста, задыхаясь и проклиная меня за то, что я не старею вместе с ней».