Текст книги "Последний глоток сказки: жизнь. Часть I и Последний глоток сказки: смерть. Часть II (СИ)"
Автор книги: Ольга Горышина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 33 страниц)
Глава 14 «В комнате с закрытыми ставнями»
Валентина против воли вцепилась в протянутую графом руку – та обжигала с силой искусственного льда. Однако сколько бы ни пыталась, Валентина не смогла высвободиться до самой двери в свою комнату – нет, она больше не называла так башню – в отведенную ей темницу. Горбун обо всем позаботился: ставни закрыты, портьеры задернуты. У кровати горит керосинка. Одна.
– Дай Серджиу десять минут, – проговорил граф, оставляя дверь открытой настежь, – и он принесет сюда жаровню с углями. И чай с мятой для тебя.
– А что мы будем делать потом? – спросила Валентина, уже не чувствуя страх с той остротой, как ощутила его в кабинете, когда горбун вырвал из ее рук распятие.
Граф сейчас выглядел абсолютно спокойным, даже завязал кушак халата. Из горьких воспоминаний остался лишь еще более горький привкус на губах – безумно хотелось верить, что пила она не настолько древнюю кровь, как уверял граф. Одной мысли о вампирском напитке хватило, чтобы горло вновь сжало неприятными позывами. Так что же граф надумал, собственноручно отконвоировав ее в башню? От мыслей на эту тему окончательно перехватило дыхание.
– Что делают в спальне люди, если они не муж и жена? Спят.
Первая часть фразы заставила ее похолодеть, а вторая вернула в тело спасительное тепло без всяких обещанных углей.
– Мы будем спать, – повторил граф, махнув рукой на кровать, украшенную распятием. – Каждый на своей половине. Ты читала про бедных Тристана и Изольду? – И когда Валентина кивнула, продолжил: – Простой меч, сама понимаешь, мне не поможет.
– А распятие?
Они стояли шагах в пяти друг от друга и от кровати.
– Оно помогает, или ты не заметила? – губы графа дрогнули в улыбке, а у Валентины затряслись от страха.
– Не заметила, – проговорила она по слогам.
– Ты ведь до сих пор жива…
Валентина хотела отступить, но граф сам отвернулся, уперся руками в кровать и уставился на распятие, точно на маятник. И вдруг упал на колени. Только вздрогнуть Валентина не успела – граф всего лишь решил вытащить из-под кровати сундук. Деревянный, небольшой… Но тащил он его на середину комнаты с перекошенным лицом, а потом, совсем как кошка, отпрыгнул от сундука и принялся потирать руки, точно обычный человек, отморозивший пальцы.
– Открой его.
Валентина осторожно, бочком, подошла к сундуку и откинула тяжелую крышку.
– Там под Библией ночная сорочка. Надень ее…
Валентина достала священную книгу, окованную серебром, икону Божьей матери с младенцем, опять же в серебряном окладе, затем взяла в руки сорочку – ужасно тяжелую.
– Она прошита серебряными нитями. Не обращай внимания на запах. Я не буду говорить, сколько она пролежала в сундуке. Надевай… Выбора у тебя все равно нет…
– Что это значит? – Валентина прижала сорочку к груди, морщась от неприятного, но не сильно стойкого, гнилого запаха.
– То и значит, – голос графа сделался глухим. Он отошел к стене и тяжело опустился на стул. – Я хочу тебя обезопасить от себя. Можешь еще и икону поставить в изголовье… Что ты улыбаешься?
Голос вампира дрогнул от злости, а у нее сильнее дрогнули губы – она не улыбалась, она пыталась не разреветься от страха, с которым не могла совладать.
– Отчего бы вам просто не уйти? – едва слышно прошептала потенциальная жертва.
Граф ударил себя по коленкам, и Валентина увидела, как белые ногти собрали в пучок серую брючную ткань.
– Неужели б я не ушел, если б мог! – он смотрел прямо в ее влажные глаза. – Твой запах влечет меня… Безумно… Лучше уж я буду гореть от близости серебра, чем от голода, ломая двери в твою спальню. Помоги мне, дитя мое, пережить этот день, – голос вампира вновь сделался бархатным, в нем даже зазвучали умоляющие нотки. – Нам с тобой надо всего несколько часов продержаться… До пробуждения Дору… Что так долго?
Граф снова рычал, но в этот раз на слугу, который застыл на пороге с подносом. Запах кофе забивал мятный аромат обещанного ей чая.
– Зачем вы пьете кофе? – спросила Валентина, по-прежнему держа серебряную рубашку у самой груди.
Граф залпом осушил поданную слугой чашку и только тогда ответил – прежде закинув еще ногу на ногу.
– Баю-баюшки-баю, – пропел он с улыбкой, но очень низко. Прямо-таки басом, точно медведь шел по клавишам фортепьяно. – спи мой милый во гробу… Мне надо уснуть, – граф резко поднялся и шагнул к кровати. – А я выспался и совершенно не хочу спать.
– Но кофе…
Он обернулся.
– Это вас, живых, кофе бодрит, а нас, мертвых, усыпляет… Смешно, верно? – спросил он без всякой улыбки и, запрыгнув на кровать, лег поверх одеяла прямо в ботинках. – Валентина, можешь не снимать даже свитера. Рубашка налезет на тебя и так. Но если хочешь раздеться, то не смущайся меня, я уже закрыл глаза.
И все равно снять она решила только свитер, а рубаху надела уже после выпитого чая, который слишком быстро остыл. Потом она с иконой под мышкой вскарабкалась на кровать и легла под одеяло.
– Отодвинься еще чуть-чуть, – попросил тихо граф.
– Вы все равно меня чувствуете? – спросила Валентина с опаской, отползая к самому краю.
– Боюсь, что ты будешь чувствовать меня… И замерзнешь даже под одеялом и с жаровней.
– Мне не холодно, – ответила Валентина правду и поправила рукой упавшую прямо ей на лицо икону, сунув ее поглубже в зазор между подушками.
– Конечно, – хмыкнул граф. – Ты же раскаленный утюг. Я уже говорил тебе это…
И замолчал. Надолго. Валентина даже успела обрадоваться, что вампир действительно уснул от кофе, но тут граф заговорил вновь:
– Валентина, прошу, не смотри на меня во сне. Зрелище, скажем так, не из приятных…
Вновь наступила тишина. Гробовая. И Валентина с трудом сумела без шума проглотить подкативший к горлу кислый ком – наверное, сгусток выпитой ею крови.
– Вы меняетесь?
– Уже нет, – снова смешок. Совсем тихий. – Красота и спокойствие смерти – это только первые три дня. Сама понимаешь, они давно канули в лету. И дело не в том, что я буду спать – дело в том, что ты будешь ко мне так близко, что…
Он замолчал, и Валентина так же тихо и так же отрывисто закончила за него:
– Проснетесь, желая меня укусить?
– Нет… Ты просто увидишь меня вблизи без спасительной темноты. Со всеми моими синюшными пятнами, которые я не в силах старательно замазывать, как это делают мои сыновья.
По телу Валентины пробежала ледяная волна дрожи.
– Я не стану на вас смотреть, обещаю.
И это обещание она давала главным образом самой себе. Ей хватает имеющегося страха – не надо добавлять к нему еще больше, у нее и без всего этого уже плывет перед глазами, а тут страх и по ее телу растечется такими же трупными пятнами, какие, оказывается, есть у вампиров. Да ангел вас всех дери, она спит – пусть и в прямом смысле этого слово – с трупом, делит кровать с мертвецом, живым… В горле снова сделалось до боли неприятно, и она принялась массировать шею, чтобы вернуть себе возможность дышать.
– Валентина, я не трону тебя, обещаю… – голос графа звучал тихо, точно говорящий сомневался в собственных словах, но она все равно отдернула руку, решив не объяснять, зачем в действительности терла шею. – Выключи лампу, она коптит…
– Она не коптит, – выпалила Валентина, боясь остаться с мертвым в кромешной тьме.
– Да, не коптит. В ней соль. Соль, на которой моя семья сделала состояние. Когда– то мешок соли был на вес золота. Как же я скучаю по своему морю, как же я скучаю… До сих пор. Выключи лампу.
Она исполнила просьбу, и какое-то время они лежали в кромешной тьме молча. Валентина даже начала различать очертания скудного убранства комнаты – столик, стул, бахрому балдахина. Тишина звенела в ушах, или это звенели серебряные нити на высоко вздымающейся груди, она не знала и уже подумала, что граф наконец заснул, как тишину прорезал его тихий вопрос:
– Как ты считаешь, способна женщина полюбить того, кого ей навязали? Если он будет относиться к ней с трепетом, будто к королеве…
По телу вновь пробежала волна страха.
– Я не понимаю вопроса.
– Тогда представь, что ты заперта в комнате с человеком. Ты можешь его игнорировать, можешь возненавидеть, а можешь полюбить. Что ты выберешь?
Валентине пришлось кашлянуть, тихо, в одеяло, чтобы прочистить горло, в котором воздух, не то что слова, уже двигался с большим трудом.
– Раз уж мне суждено быть с этим человеком, то я сделаю вид, что люблю его, чтобы иногда получить ласку, потому что выбора нет: либо он, либо ничего, кроме тоски. Только это не будет настоящей любовью, это поиск комфорта и ничего более.
– Неужели ж нельзя полюбить? – глотая каждый второй слог, пробормотал графа.
– Наверное, можно, – ответила Валентина только для того, чтобы успокоить его.
– Но сложно. Думаю, половина современных семей живет по первому принципу.
– И не только современных…
Валентина снова кашлянула, чувствуя, как перед закрытыми глазами начинают расходиться кровавые круги. Нос дергало, и она чихнула, не успев укрыть его хотя бы одеялом.
– Тебе холодно?
Она услышала, как скрипнула кровать – перина промялась, и она подкатилась к середине, где еще более отчетливо услышала шипение – почти змеиное.
– Извини, мне больно… – проговорил вампир.
Валентина отползла к самому краю и натянула на себя одеяло, потому что от вампира действительно веяло могильным холодом, да и углей для обогрева довольно большой спальни оказалось недостаточно.
Граф выдержал паузу, за которую Валентина успела обрадоваться, что неприятный разговор окончен.
– Я верил, как безумец, что жена полюбит меня, но она любила только море. Мы оба его любили. Здесь, в своем фамильном замке, она умерла от тоски по морю, оставив нас с Дору абсолютно одних. Она не любила сама, поэтому не научила любви сына.
Он замолчал, но сейчас Валентина не сомневалась ни секунды, что граф не спит.
– Дору умеет любить, – проговорила она, запинаясь. – Я не знаю, как объяснить вам это… Просто поверьте мне…
Он ничего не сказал больше, и пять минут они пролежали в полной тишине. Валентине казалось, что она тоже не дышит.
– Если вдруг решишь открыть ставни, подумай несколько раз, – тихо проговорил Александр Заполье бесцветным голосом.
– О чем? – спросила Валентина, чтобы не молчать в новую, сильно затянувшуюся, паузу.
– О любви. Вдруг Дору будет тяжело потерять отца, которого он никогда не любил. Как и его мать.
– Зачем вы так говорите? – она даже не успела поднять в конце вопроса голос, как граф закричал:
– Потому что я не привык лгать! Как он… Я просто хочу, чтобы ты не разочаровалась в своем выборе…
– А вы, вы жалели…
Она не договорила вопрос, но граф и без слов все понял.
– Да, я не должен был покупать себе жену, – ответил он снова тихо. – Если я хотел помочь, то должен был просто дать им с матерью денег. Но я не хотел помогать. Я хотел девушку, которая не испытывала ко мне ничего, кроме презрения.
– Послушайте, граф… – он не пошевелился, но Валентина шестым чувством поняла, что вампир повернул к ней голову. – Если вы мне не доверяете, можете закрыть ставни на замок…
Он хмыкнул, очень тихо, но ответил равнодушно-спокойным тоном:
– Во сне я буду казаться действительно мертвым, но при этом буду чувствовать каждое твое движение, так что не вздумай слезать с кровати раньше меня, а то я могу заподозрить неладное… И тогда тебя не спасет даже Божья Матерь… А сейчас спи. Я не хочу больше говорить. Я все сказал. Больше говорить нам с тобой не о чем.
Валентина ничего не ответила, закрыла глаза, хотя и понимала, что не уснет. Заботливый слуга не положил в чай вместе с мятой снотворного. А зря…
Глава 15 «Кровавые развлечения»
Вспоминать тот закрытый клуб не хотелось, но в темноте, наедине с графом Заполье, воспоминания о трагической ночи с его сыном так и лезли в голову Валентины.
– Как ты дошел до всего… этого? – она не могла подобрать правильного названия тому, что творили эти люди ночью при закрытых окнах, в комнатах с притушенным светом.
Она просидела за столиком полчаса, принюхиваясь к своему стакану, хотя в мохито вряд ли можно было незаметно подмешать кровь, не испортив цвета. Валентина бы уловила даже малипусенький оттенок – акварелист, она спешила поменять воду даже после обычного ополаскивания кисточки. Новый знакомый исчез почти сразу, как привел ее сюда, и сейчас вернулся и присел напротив, как ни в чем не бывало.
– Странное развлечение… – добавила она, не получив от Дору никакого ответа.
– Бывают развлечения поопаснее…
Он глядел мимо нее, то и дело провожая кого-нибудь глазами. Разных людей: мужчин, женщин, в костюмах, без, в масках, с открытыми лицами… Рассматривал посетителей и ни разу не взглянул на девушку, которую вытащил на свидание в такое идиотское место. И Валентина в который раз задалась вопросом, что она вообще тут делает. Пошла в притон с парнем, который лет на пять ее младше, так еще и больной на всю голову, в которой для нее не находилось вообще никакого места. Наверное, она просто ухватилась за возможность не возвращаться в пустую квартиру.
– Чем еще ты увлекаешься? – Она улыбнулась, когда Дору наконец взглянул ей в лицо. – Из необычного…
– Я гоняю на мотоцикле. Но это, наверное, обычно, да?
В голосе Дору прозвучало смущение, и Валентина поспешила ответить:
– Смотря на какой скорости…
– На большой.
– Тогда это даже опаснее, чем играть в вампира… – она продолжала крутить стакан, коктейль в котором от ее рук должен был уже закипеть.
– Отец тоже так считает.
– Ты хочешь сказать, что он в курсе про все это? – Валентина проследила за взглядом Дору, который снова разглядывал посетителей.
– Он меня к этому и приучил…
Валентина обернулась, вдруг испугавшись, что за ними следят: может, Дору боится быть пойманным отцом.
– Твой отец тоже здесь? – спросила она совсем шепотом. Здесь шептались все, и в гуле голосов потерялся бы даже крик, но тянуться к уху собеседника, как делали другие парочки, Валентина не собиралась.
– А тебя это волнует? – Дору все прекрасно слышал и даже взглянул ей в глаза.
– Вам бы было, о чем поговорить с отцом за бокалом… вина. Почему ты не пьешь?
– Не знаю, – она пожала плечами, нервно, и тоже принялась всматриваться в людей. – Не хочется. Я не очень хорошо себя тут чувствую. Не в своей тарелке. Я утолила любопытство и теперь хотела бы уйти, если можно?
– А почему нельзя? – Дору обернулся, чтобы видеть людей, спускающихся по лестнице. – Я тоже утолил… свое любопытство. И Эмиль тоже. Мы можем идти.
И Валентина, проследив за взглядом Дору, увидела его брата, облаченного во вчерашний наряд: черные кожаные брюки и пиджак, тоже кожаный. Братья выглядели как небо и земля, как демон и ангел. И Валентина отчего-то подумала, что старший брат похож на отца, который должен быть монстром, раз приучить детей к кровавым развлечениям. Худосочный Дору выглядел в этих стенах совращенным младенцем.
– Доброй ночи, – подступил к их столику Эмиль, и Валентина невольно передернула плечами. – Мне присесть? – Он повернул голову в сторону брата, который подскочил со стула. – Или мы уходим?
– Валентина хочет уйти! – выпалил ангелочек, точно извиняясь.
Эмиль повернулся к ней, а она поспешила отвернуться, делая вид, что проверяет, все ли на месте в сумочке, висевшей на спинке стула. Она ужасно обрадовалась, что Дору явился без брата, и сейчас ей захотелось распрощаться с братьями прямо тут, чтобы они не вздумали ее провожать. Вдвоем!
– Может потанцуем?
Такого она не ожидала. Такого предложения она боялась. Потому вцепилась в сумочку и вскочила, случайно задев локоть Эмиля, который сделал к ней еще один шаг.
– Спасибо…
Сумочка оказалась у него в руках, а потом в руках Дору, который выглядел таким же обескураженным, как и она, поняв, что Эмиль принял ее попытку к бегству за согласие на танец.
– Один танец и если ты все еще захочешь уйти…
Бежать! Она уже хочет бежать от этого… ворона! Узкий заостренный нос походил на клюв хищника, тонкие темные брови нависали над глубокими карими глазами с тяжелыми веками, бледные губы совсем терялись на фоне квадратного подбородка. Сами по себе детали его лица выглядели гротескно, но вместе они создавали безумно красивое и в тоже время отталкивающее лицо, лицо демона– искусителя… И Валентине не хотелось, чтобы он ее искушал. Даже простым танцем.
Она пыталась держать дистанцию, но Эмиль с каждым аккордом – а фоном звучала тихая гитара – все сильнее и сильнее прижимал девушку к себе. Когда Валентина отстранялась, все начиналось по новой. Стараясь не смотреть ему в лицо, она следила за парой, неумело топтавшейся рядом, но когда Эмиль притянул ее к себе настолько сильно, что Валентина почувствовала животом пряжку на его ремне, она вскинула голову и вздрогнула – под верхней губой сверкнул белый клык.
– Ты не заметила вчера клыки? – спросил Эмиль, не позволив ей отстраниться даже на сантиметр.
Одна его рука лежала на талии, другая с лопаток переместилась на шею, и Валентина непроизвольно откинула голову.
– Я думала, они не… – она запнулась, – не настоящие…
Тонкие губы Эмиля сложились в усмешку: противную и страшную.
– Так они и не настоящие…
Валентина на секунду зажмурилась, попав под свет прожектора.
– Я… – голос от стыда дрожал. – Я не то имела в виду… Ну, вчера костюм, а сегодня тут вы…
Она хотела сказать ему "ты", но не получилось. Он вдруг показался ей значительно старше, чем вчера. Может, он толком не спал, и сейчас под глазами залегли фиолетовые круги без всякого грима, ужасно его состарив.
– Я не ими кусаюсь, у меня есть скальпель…
Эмиль убрал руку с ее шеи, и Валентина увидела перед глазами длинный ноготь – нарощенный, похожий на пилочку. Видимо, достаточно острый, чтобы… Сделать надрез, прокол или… Она не хотела знать таких подробностей.
– Мне нужно домой!
Она вдруг почувствовала необъяснимое отвращение к Эмилю и рванула назад, чтобы получить свободу, но он все равно удержал ее за локоть. И даже идя впереди него, Валентина чувствовала себя пленницей.
– Дору, пошли, – бросил старший брат младшему.
Тот машинально протянул девушке сумку и шагнул следом.
– На улице легче дышится! – нервно улыбнулась Валентина, запахивая пуховик.
Она так спешила, что в гардеробе нацепила только шапку, а шарф продолжал волочиться по полу, пока на самом выходе Эмиль не поймал его конец.
– Так-то лучше, – улыбнулся он своей злой улыбкой, замотав шарф вокруг шеи девушки. – Меньше тянет укусить…
– Эмиль, прекрати! – чуть ли не взвизгнул Дору, и Валентина, отступив парню за спину, с благодарностью приняла его локоть. – Тина как бы не совсем в игре…
Валентина кивнула.
– Я вообще не в теме. Я так, просто… Я – художник, – наконец выдала она, почувствовав, что нос замерз, не успев оказаться на улице.
– А как же твои вчерашние вампиры? – не отступил Эмиль.
Он обошел парочку и сам взял Валентину под руку.
– У меня не совсем вампиры, – начала она оправдываться и двигаться в сторону Дору, но Эмиль настойчиво тянул ее к себе, а младший брат, втянув обнаженную голову в плечи, жался от холода и вовсе не пытался перетянуть на себя одеяло. – Всего-навсего летучие мыши…
– Бэтс…
Они общались вторую ночь по-английски, и сейчас Эмиль так растянул английское слово, обозначающее летучих мышей, что Валентина услышала русское – бе-э… Может, он и дразнил ее, а у нее, вместо обиды, сработал от его близости другой рефлекс – ее тошнило от него, и ей вдруг подумалось, что дело может быть в запахе крови, ведь он точно недавно использовал свой ноготь-скальпель по назначению… Она дернулась в сторону и почти привалилась к Дору. Только тогда тот сообразил посильнее сжать ее руку.
– Здесь скользко, осторожней… – проговорил он, к тому же, очень заботливо.
– Да, надо лучше выбирать дорогу, – и Эмиль снова завладел ее рукой.
И компанию надо лучше выбирать – это Валентина поняла, как только увидела этого демона спускающимся по лестнице. Сейчас в длинном кожаном пальто он полностью соответствовал своему амплуа вампира.
– И твои сапоги явно не для гололеда, – не унимался Эмиль.
– Я знаю, но я не часто гуляю зимой по городу, тем более ночью… И потом, они были на скидке, а у меня после смерти отца с финансами довольно туго.
Вот зачем она это сказала? Еще подумают, что она жалуется на жизнь или намекает на что-то…
– А вы где остановились?
Валентина решила расстаться с провожатыми прямо сейчас и взять до дома такси. Идти пешком недалеко, но ночью одной все же страшновато.
– Нам по пути, что ли? – дополнила она вопрос, не получив ответа.
– А мы нигде не остановились, – ответил Эмиль. Не так чтобы очень быстро. Скорее поняв, что младший брат не станет отвечать. – Так что нам без разницы, куда идти. Мы тебя провожаем.
– И пытаемся напроситься в гости, – подал голос Дору и снова замолчал, точно испугался сказанного.
Валентина бы встала, как вкопанная, если бы ее не тянули вперед с силой буксира две пару мужских рук.
– Я не приглашаю незнакомых мужчин в дом, – отрезала она, делая вторую тщетную попытку остановиться.
– Мы знакомы две ночи, – усмехнулся Эмиль. – Но если нет, так нет. А если да, то мы заплатим за ночлег. Хочешь новые сапоги?
То ли Эмиль ослабил хватку, то ли злость придала ей силы, но Валентина сумела вырвать руку.
– Я дальше пойду одна!
Стянув перчатку, Валентина полезла в сумочку за телефоном, но тот странным образом тут же оказался в руках Эмиля.
– Извини, – сказал он и сунул телефон обратно, с визгом закрыв молнию. – Я не должен был подобного говорить. Просто мы не ищем халяву. Мы думали уехать вчера сразу после бала, но мой брат вдруг…
– Прекрати! – почти взвизгнул Дору. – Ты все испортил. Я просил тебя не приходить!
– И именно поэтому я пришел, – Эмиль сжал губы в тонкую полоску и вырвал Валентину из хватки брата. – Знаешь, Тина, Дору имеет привычку бросать в напитки девушкам очень вредные таблетки…
– Я ничего не пила! – почти закричала Валентина и тут же почувствовала, как рука Эмиля скользнула ей под мышку и потянула назад.
– Эмиль, хватит! – чуть ли не плакал Дору.
Голос у него дрожал, а глаза, как успела заметить Валентина, нездорово блестели.
– Я еще в прошлый раз сказал тебе хватит, и что? Ты спросил ее, хочет ли она дать тебе свою кровь? Уверен, что нет. Так ведь, Тина?
Она кивнула, все еще пытаясь вырваться, но только сильнее запутывалась в руках Эмиля, точно муха в паутине.
– Я хочу проводить тебя до дома и покараулить до утра, а то мой брат убежит от меня, а потом вернется к тебе. И ты сейчас уверенно скажешь мне, что не откроешь ему дверь, а вдруг? И никто не гарантирует, что он сумеет остановить кровь…
Валентину начало трясти. Не от мороза. Она поняла, что сейчас либо закричит, либо заревет, либо… Уткнется в кожаное пальто своего спасителя.
– Пойдем быстрее, – прошептал Эмиль ей на ухо. – Становится холоднее. Ты же не хочешь проваляться в постели до самого Рождества?
И она пошла. Почти побежала, но Эмиль крепко держал ее за руку. Вскоре они втроем вошли в полутемный подъезд и начали поднимать по лестнице, но вдруг Валентина остановилась не у своей квартиры и подняла руку к звонку.
– Уходите, иначе я позвоню в полицию. Вот в этот звонок.
Эмиль привалился к лестничным перилам.
– Ну что за игры? Что за игры…
А что за игры были, она не поняла. Глаза Валентина открыла уже в своей квартире, лежа на диване, как была в сапогах и пуховике. Оба незваных гостя сидели напротив – один в единственном кресле, другой на стуле.
– Принимай вертикальное положение и слушай меня, – проговорил Эмиль, а Дору даже не поднял на нее глаз.
Она слушала и не возражала, потому что онемела – по-настоящему. Внутренний голос орал, плакал, шептал, но изо рта ничего не вылетало. Ни звука, ни вздоха. Руки тоже не шевелились, как и ноги.
– Я оплачу твой кредит, полностью, – подытожил Эмиль рассказ об их природе и приготовленной для нее роли невесты. – И на Рождество ты получишь подарок в виде свободы от долгов. Разве это не прекрасно? Меня зовут не Николаем, но я люблю приносить людям радость.
Эмиль резко поднялся из кресла и пересел на диван. Так резко, что Валентина бы вздрогнула, если б могла двигаться. Но способность шевелиться вернулась к ней, только когда ей на лоб легла ледяная ладонь вампира.
– Я вас еще вчера хотела спросить, не замерзли ли вы, – прошептала Валентина, пытаясь высвободить руку, которую Эмиль схватил.
Куда там – хватка была железной. Приложив ладонь к груди девушки, Эмиль спросил:
– Слышишь, как стучит твое сердце?
Валентина молча кивнула, и тогда он притянул ее руку к своей груди.
– А теперь? Ты что-то слышишь?
Она молча мотнула головой.
– Вот и я ничего не слышу уже лет так сто.
Он приложил палец к ее губам, которые она открыла в беззвучном крике.
– Тише, Тина, тише. Ты ведь не станешь кричать? Мы не сделаем тебе ничего плохого. Мы же все тебе объяснили… Кто же тебе поможет, кроме нас? И кто же нам поможет, кроме тебя? Где мы еще найдем девушку, которая любит летучих мышей…
Валентина вскинула голову и затравленно посмотрела на Дору, который медленно переводил взгляд с ее глаз к ногам и обратно.
– Видишь, как все просто… – проговорил он наконец. – Начать жизнь с чистого листа. Нужно лишь сыграть роль моей невесты, только и всего. На один месяц. Пусть у нас не бьется сердце, пусть мы спим днем в гробах, но во всем остальном мы ничем не отличаемся от смертных, и у нас тоже бывают проблемы с родителями.
– И папа ваш – граф Дракула? – давясь каждым звуком, спросила Валентина.
– Нет, граф Заполье, – улыбнулся Дору. – Александр Заполье, но вряд ли он разрешит тебе звать его по имени. Последняя женщина, которая обращалась к отцу по имени, была моя мать. И умерла она полтора века назад.
– А он…
– Он вегетарианец, – усмехнулся Эмиль, откидываясь на спинку дивана. – Я не знаю, каким словом еще назвать вампира, который уже век живет на животной крови.
– Вегетарианцы едят траву, – непонятно как сумела выговорить Валентина.
– Ну так сама подумай, Тина, – покачал ногой Эмиль, – что ест коровка, овечка или козочка? Вот именно, траву, и из этой самой травы получается кровь, так что мы смело можем называть отца вегетарианцем. Сами мы тоже теперь очень редко срываемся. Так что тебе нечего бояться в стенах нашего замка. Поверь мне, Дору обеспечит тебе веселые каникулы, это он умеет. А я завтра же позабочусь о финансовой части нашего договора.
– Вы решили, что можете меня купить?
– Посмотри на меня, Тина, – послышался тихий голос Дору. – Разве я способен…
Она повернула к нему голову и замерла, приклеившись к его вспыхнувшему в темноте взгляду.
– Повторяй за мной: я согласна быть твоей невестой.
– Я согласна быть твоей невестой.
– Я буду делать все, что ты мне скажешь.
– Я буду делать все, что ты мне скажешь.
– Я никому и слова не скажу про нашу встречу.
– Я никому и слова не скажу про нашу встречу.
И Валентина без чувств упала на диван.
