Текст книги "Последний глоток сказки: жизнь. Часть I и Последний глоток сказки: смерть. Часть II (СИ)"

Автор книги: Ольга Горышина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 33 страниц)

Глава 20 «Смертная коломбина»

– Ты зачем выстирала рубаху?

Сейчас та мокрой висела на экране перед камином.

– Не спрашивай… – Валентина, вся сжавшись, сидела на стуле. – Я видела во сне твою мать.

Она заметила, как напряглась его спина, и ей показалось, что даже услышала скрежет костей, когда Дору обернулся.

– Твоего отца живого, тебя маленького, служанку Иву и… Этого вашего вампира… Не думаю, что ты хочешь знать подробности моего сна.

– Я хочу их знать!

Валентина в испуге вскочила со стула. Дору тоже. От резкого окрика отца, казалось, он даже подпрыгнул в воздухе.

– Выйди вон! – это граф сказал уже только сыну. – Живо!

– Papa, позвольте объяснить…

– Дору, уйди… – на этот раз приказ больше походил на мольбу.

Сын вышел и закрыл дверь. Валентина по-прежнему стояла у стула. Распятие с иконой лежали на кровати. Рубаха сохла у камина. Она была абсолютно беззащитна перед вампиром.

– Не спрашивайте меня ни о чем, пожалуйста, – едва слышно прошептала она и рухнула на стул, точно подкошенная

Спрятала лицо в руки и зарыдала, навзрыд. Но даже рыдания не заглушили тихих шагов графа Он присел подле стула и отвел ее руки от мокрого лица.

– Какие же они у вас холодные… – прошептала она, часто заморгав под внимательным взглядом графа

– Брина… – тихо позвал он, но Валентина замотала головой

– Нет..

– Вижу, что уже нет… – его пальцы переместились на шею, точно желая придушить, и Валентина инстинктивно потянулась вверх – Но она вернется в тебя, в полдень… И в этот момент я буду рядом.

Валентина хотела замотать головой, но граф держал ее слишком крепко.

– Для твоей же пользы. Серджиу! – вдруг закричал граф и вскочил.

Но на пороге вырос Дору.

– Да хоть ты… Несите доски и заколотите все окна. Никакой воды… Никаких колющих предметов Ножницы, у тебя есть ножницы?

Он снова смотрел на Валентину, и она нервно закивала

– Дору позаботься обо всем Она ни до чего не должна дотянуться

Граф стоял у стола, и его длинные ногти отбивали нервную дробь по его краю

– Может, пергамент? – спросил Дору нерешительно

– Доски и гвозди! – огрызнулся граф и шагнул к кровати, но тут же отступил к камину, но и от него шарахнулся в сторону – Серджиу! Убери все серебро! И… У меня на полке есть сундук Принеси оттуда самый большой крестик Да что вы все стоите?! Живо!

– Papa, до полудня еще далеко, – проговорил Дору тихо

Граф отступил к окну и спрятал лицо в портьерах, но тотчас обернулся, резко, и будто выплюнул:

– Я знаю, – и направился к двери – Я вернусь на рассвете Пожалуйста, обезопась ее, как можешь Не от меня, – он замер в дверях, лицом к лицу с сыном

– От своей матери

Граф шел быстро, но до кабинета не дошел Дору догнал его на середине коридора

– Я знаю, что она твоя невеста! – вскричал граф по-хорватски – Я сделаю все, чтобы она осталась жива Почему, почему… Я понимаю, зачем она убила Катрину, но тебя-то она за что так..

– Papa, я вам все сейчас объясню

Граф вошел в кабинет и сразу заметил, что Серджиу поставил сундучок не на ту полку, но не стал звать слугу назад Чуть отодвинул кресло в сторону, подальше от шкафа, и сел Дору не закрыл дверь, не взял стул, остался стоять перед столом

– Papa, вы можете ничего не делать, – он смотрел отцу прямо в лицо, но тот спрятал глаза в альбоме, который принес из гостиной – Жизнь этой девушки ничего для меня не значит

Граф медленно поднял на сына глаза в них светился огромный вопрос, и Дору понял, что отец даже сейчас, в отчаянии, не нарушил данного ему слова, не влез в голову Валентины

– Я зло пошутил над вами, – Дору говорил медленно, но твердо – Но я не знал, как иначе выйти из этой неприятной ситуации

– Из какой ситуации? – граф откинулся на спинку кресла, но пальцами продолжал сжимать края акварельной бумаги

– Мы с Эмилем не хотим принимать ваши условия Мы не хотим менять свой образ жизни Мы не хотим закрываться в замке Грубо говоря, мы привели эту девушку вам

– Мне? – голос графа дрогнул – В качестве кого?

– А это как вы сами решите Еды или чего-то большего

Граф внимательно смотрел на сына, но ничего не говорил Не выдержав, Дору спрятал глаза

– Papa, мы просто решили, что вам скучно Вам же, – он вскинул голову – Вам же было весело с Катриной И вы… Вы хотели ее обратить Просто вмешалась мать и Она снова вмешалась, но До полудня есть время Обратите Валентину или убейте Всех делов на пять минут

– Сядь! – приказал граф

И Дору чуть не сел прямо на пол Потом, тряхнув головой, подтянул стул и рухнул на него

– А Валентина знает, что она не твоя невеста?

– Нет – Дору снова смотрел в пол

– То есть ты обманул девушку?

– Нет Я заключил с ней договор Я купил ее услуги

– Какие?

Дору согнулся пополам и спрятал лицо в колени И только тогда граф увидел в дверном проеме своего кабинета Эмиля Тот стоял точно статуя И ни пола длинного плаща, ни концы перекинутого через шею длинного шарфа не шевелились

– У вас есть орехи, отец? – спросил он тихо, и тогда граф шарахнул по столу кулаком.

– Нет! Для тебя у меня ничего нет!

Эмиль рухнул на диван и спрятал лицо в подушку.

– У меня сейчас одно желание, – проговорил граф, делая длительные паузы между словами, – подвесить вас обоих на чердаке вниз башками с остальными летучими мышами и чтобы вы провисели там до весны, а лучше до лета, непрестанно думая о своем поведении.

Ни один, ни второй сын не поднял головы.

– Но для начала вы скажете, что пообещали этой девушке?

– Погасить кредит за учебу, который остался на ней после смерти отца, – пробубнил Эмиль в подушку. – Я это сделал, но мне не хватило наличными пять тысяч, и я одолжил их у сеньора Буэно…

Граф схватил со стола пресс-папье и швырнул в Эмиля, но тот успел свалиться на пол.

– Я не рассказывал ему про мать! – вскинул голову Дору. – Это случайное совпадение…

Граф вцепился когтями в стол, а потом схватил альбом и принялся крошить рисунки лист за листом.

– Мы договаривались, – продолжал Эмиль уже с пола, – что к Рождеству вы с позором выгоните ее из замка, и она тем самым выполнит сакральную миссию по спасению нас от женитьбы. Она делала все, что придумывал Дору. И я, честное слово, не знаю, что тут все эти две недели происходило

– Ничего особенного! – Дору поднялся, но не отошел к дивану – Сельский цирк, за который мне стыдно

Но граф будто не слышал сына, он смотрел на скорчившегося на полу Эмиля

– Зачем ты сейчас явился?

Эмиль чуть приподнял голову

– Не знаю Еще утром я не собирался сюда Я могу уйти или… Или увезти эту девушку, если…

Он не договорил

– Если что? – прорычал граф

– Если она не нужна вам ни в каком качестве Я сотру ей память и финита ля комедия

Граф поднялся из кресла, и младшие вампиры непроизвольно попятились от стола: один отступил, второй отполз.

– Комедия только начинается Теперь мы меняемся местами Вы будете зрителями, а я буду вас развлекать

Наступила тишина, в которой все трое отчетливо услышали стук молотка

– Это лишнее, верно? – спросил робко Дору

– Отчего же Я очень люблю встречаться с покойной женой Очень.

Он хотел выйти из-за стола с привычной стороны, но, наткнувшись взглядом на сундук, вернулся в кресло

– Вы оба вон, а Валентину ко мне И ни слова ей, что мне все известно Поняли?

Братья кивнули и тихо вышли из отцовского кабинета

– Эмиль!

Тот обернулся

– Тебя она не должна видеть Ступай погулять А потом прямо в склеп Ясно?

Эмиль кивнул

– Дору!

Сын уже давно стоял к отцу лицом

– Не пытайся встретиться с матерью Это может плохо закончиться

– Яс ней простился у ее гроба Это уже не моя мать, – отчеканил Дору

– Вон! – бросил граф тихо и коротко и снова уставился на сундучок с распятиями

Ему вдруг стало интересно, которое из них окажется у Валентины на груди Он помнил все имена и решил погадать Он убьет ее так же, как убил ту, чей крест она на себя взяла Сто лет прошло со смерти Катрины, которую он хотел оставить в замке в качестве жены Дух Брины возмутился, завладел телом уже почти обессиленной девушки и попытался его убить Пришлось защищаться После этого он дал себе зарок никогда больше не тревожить покой Брины Так что же разбудило вновь беспокойный дух? Она ведь знала, что это всего-навсего игра Если час назад он думал, что мать ненавидит и сына так же сильно, как мужа, то сейчас ужаснулся мысли – а что если Брина раньше него почувствовала, что он неравнодушен к Валентине, но ведь это неправда Он ничего к ней не чувствует Он убьет ее, убьет так, как убил

– Вы звали меня?

Граф вскочил из кресла. На груди Валентины, поверх узла шали, горел крестик, который лег в сундук последним – его положила туда Катрина.

– Звал… – он рухнул обратно в кресло, и оно лишь чудом не проломилось под ним.

Будь прокляты все гадания! Это как поверья! Если в них не верить, то можно им не подчиняться.

– Я просто хотел спросить… – голос его дрогнул. – Попросить… взять вот тот сундучок, – граф с трудом приподнял руку, чтобы направить на нужную полку дрожащий ноготь.

Валентина нервно кивнула и тихим шагом приблизилась к нему, а у него сжалось сердце, которое давно не билось. Чужая кровь забурлила в ушах. Кровь животных

– он зверь, от плоти и крови, все человеческое погибло, и он не должен быть с ней человеком…

– Что мне с ним сделать?

Смертная девушка уже держала сундучок перед собой и смотрела ему в лицо. Нет, на губы, которые он судорожно облизывал.

– Для начала отойди с ним к дивану.

Она отвернулась. Александр не отвел взгляда – теперь он смотрел на тонкую спину и ему до безумия сильно захотелось до нее дотронуться, провести пальцем от шеи к лопаткам и дальше… и чтобы не мешала никакая шерсть. Ему впервые за сто лет захотелось коснуться женского тела. Не сейчас… Наверное, еще при первой встрече Он списал это на жажду, но это оказалась совсем не жажда крови, а голод, обычный мужской голод…

– Валентина…

Она обернулась, но не полностью – повернула лишь голову, и он как никогда отчетливо увидел очертание груди бывшей невесты сына.

– Расскажи, что ты видела во сне.

Она опустила глаза, и краска – живая краска – разлилась по ее лицу.

– Это была ночь, когда ваша жена попыталась убить Дору.

Граф зажмурился – это была последняя их ночь. Она начиналась с ласки. С привычной ласки – он ласкал, а жена, как обычно, никак не реагировала, просто покорно лежала под ним, ожидая, когда он наконец закончит свое мужское дело. Он пытался быть нежным, всегда… Кроме самого последнего раза. Увидев ее с ножом у постели сына, он понял, что ненавидит ее – ненавидит за все те годы, когда бесплодно целовал пыль под ее ногами. И когда она впервые сказала о своей ненависти вслух, он, вместо привычных слов любви, ответил, что тоже ее ненавидит. И в тот момент не врал – он не испытывал к той женщине ничего, кроме отвращения. И ему захотелось унизить жену, причинить боль и отомстить за все те слезы, которые он молча глотал, закрывшись в кабинете с деловыми бумагами

Но кроме отвращения к самому себе, он не испытал ничего. Брина не сопротивлялась, не кричала, не умоляла прекратить издевательства… Был только первый крик – изумления, больше похожий на писк, – когда он за волосы стащил ее на холодные доски пола с кровати, куда принес из спальни сына…

– И заодно вас… – продолжала говорить смертная девушка.

– Что? – Александр попытался встать и не смог.

Валентина повернулась к нему лицом.

– Вы спали. Спали настолько глубоко, что даже не услышали, как она шарахнула дверью перед носом этого…

– Мойзеса Буэно, – подсказал граф тихо, вжавшись сгорбленной спиной в жесткую спинку кресла. – Он приходил несколько раз, я знаю…

– Наверное… Она делала это очень уверенно. Я хотела сказать, когда прогоняла его с помощью ножа, а потом… Она подошла к вам и занесла нож, но передумала. Вернее, не смогла. Мне даже показалось, что после она хотела убить себя, но служанка помешала… И за это она оттаскала ее за волосы…

Валентина замолчала, а граф так и не заговорил.

– Она не смогла вас убить, – добавила девушка совсем тихо, – а вот Дору… Убить его ей действительно помешали.

Тишина Безумная зловещая тишина разлилась по кабинету.

– Почему ты замолчала? – закричал граф и чуть не оглох от собственного крика.

Валентина отшатнулась.

– Я все рассказала… – пролепетала она.

– Не все… – граф опустил глаза.

– Я не думаю, что вы хотите услышать это во второй раз. Да еще и из моих уст.

– Хочу…

– Я вас ненавижу…

Он поднял глаза. Медленно, с опаской. Боялся увидеть перед собой Брину, но напротив стояла обычная девушка.

– Я тоже тебя ненавижу, – он медленно поднялся из-за стола. И в тот момент действительно ненавидел эту чертову "коломбину"!

– Да, так вы и сказала, а потом…

Он сделал шаг из-за стола – что было потом, он прекрасно помнит… И если она пережила такое во сне, то наяву будет уже не так страшно. Ей… И ей не придется ни голодать, ни вскрывать себе вены. Он сделает это за нее.

– Потом я сразу проснулась, потому что Серджиу услышал мой крик и пришел проверить, в порядке ли я..

Граф замер

– И ты в порядке?

Она кивнула и приподняла сундук.

– Что мне с этим делать?

Граф прикрыл глаза и проговорил:

– Сядь на диван и открой его

Она покорно села Она так же покорно отдаст ему тело и… кровь.

Глава 21 «Сундучок с секретом»

– Ай!

Это Валентина случайно села на пресс-папье. Пришлось пересесть ближе к краю дивана, на лишние пятнадцать сантиметров ближе к графу После сна и обнаруженной на двери зарубки от серебряного ножа, она чувствовала себя неловко, точно заглянула в чужую спальню через замочную скважину К счастью, сон был коротким. И в основном про Дору, а граф, по всей видимости, боялся ее посвящения в иные подробности его личной жизни. И, возможно, испугался, что она расскажет ему о последних днях Брины, проведенных ею в заточении. А сама Валентина боялась сейчас всего. Даже этого сундучка. И потому спросила тихо:

– Что там?

– Нательные кресты, – просто ответил граф и отошел к окну. – Открывай!

– Ноу меня уже есть один…

Для верности и самоуспокоения она даже потеребила крестик и, когда граф не обернулся, щелкнула замком. Крышка откинулась, как на пружинке: сундучок оказался доверху набитым серебряными крестиками. Валентина взяла пригоршню

– ей попались простые, с рельефом, даже украшенные каменьями – все они переплелись цепочками и боязливо жались друг к другу.

– Это ваша коллекция? – спросила она, чтобы привлечь внимание хозяина замка, который продолжал стоять к ней спиной.

– Можно и так сказать.

Валентина усмехнулась. Спокойствие постепенно возвращалось в покрытое мурашками тело, а по дороге в кабинет сердце все еще рвалось из груди. Правда, и сейчас Валентина чувствовала отголоски шока, вызванного сознанием того, что она каким-то чудесным – вернее страшным – образом вступила в связь с призраком. Днем она все еще надеялась, что всего-навсего слишком впечатлилась рассказом Дору, вот потому воспаленный мозг и выдал во сне такую больную фантазию. Теперь же все становилось куда опаснее – и между тем, рядом с графом, Валентина неожиданно почувствовала себя в безопасности. Он знает, что делать с призраками, и не даст ее в обиду Она верила ему. А как иначе – она же невеста его единственного, чудом спасенного, сына..

– Странная коллекция, – заговорила она, устав от молчания.

И из боязни, что граф снова примется расспрашивать ее про сон. Она до сих пор ощущала его руки вокруг своей– да, это ведь не было чужое тело – груди, когда он оттаскивал ее и от служанки, и от сына. Каким же сильным он был при жизни! Может, недавно граф и без всякой там вампирской силы вытолкал из сугроба ее бедный Ситроен…

– Принимая в расчет, что Распятие в сочетании с серебром – лучшая защита от вампира, в чем я успела убедиться на собственной шкуре, – лепетала она без всякой поддержки со стороны принимающей стороны, – мне хочется узнать, каким образом вы собирали вещи, к которым не можете прикоснуться?

Граф продолжал молчать Тогда Валентина сдалась и тоже замолчала Но как только закрыла сундучок, хозяин резко обернулся

– Я прикасался не к крестам, а к их хозяйкам

Валентина снова непроизвольно схватилась за принесенный Серджиу крест, и увидела, как сразу перекосилось лицо вампира

– Он отсюда, да? – решила она уточнить на всякий случай, хотя и не понимала даже приблизительно, что это за случай может быть

– Да И это коллекция не крестов, а женщин, – отчеканил граф каждое слово ледяным голосом – Я помню каждую Помню даже движение, которым она снимала с шеи свой крест, чтобы положить в этот сундук…

Валентина непроизвольно сглотнула – и с трудом проглотила ком страха, слишком большим он вырос за то время, пока граф медленно произносил свою последнюю фразу

– К другим? – закончила Валентина за графа и вздрогнула, испугавшись собственной наглости – Сама? – добавила она уже совсем тихо ненужный никому вопрос

1раф кивнул и наконец присел Пусть и не в кресло, а всего лишь на широкий подоконник, но все же стал чуть ниже ростом, и Валентине не нужно было больше задирать голову – и так шея уже ныла вовсю

– Я всегда предпочитал добровольные жертвы Силой я взял только одну женщину Силой денег, – добавил он тут же и на мгновение опустил взгляд в пол

– И как видишь, она мне до сих пор не отпускает этот грех

– Мне кажется, она вас любила, – проговорила Валентина и замерла, до боли стиснув лопатки – Простите, я не должна была этого говорить Не имела права

Граф впился в нее взглядом, и она зажмурилась, но через мгновение снова смотрела в его бледное пугающее лицо Каким же маленьким в тот момент показался Валентине кабинет – до вампира всего шаг, как и ему до нее

– Ты сказала другое, – произнес граф медленно Почти шепотом Но им и не требовалось кричать Даже огонь в камине и тот притих – Ты сказала, что Брина ненавидела меня

– Если бы она вас ненавидела, то убила бы! – выкрикнула Валентина и сумела выдохнуть Грудь освободилась Точно эти слова еще секунду назад бились в ребра, грозя все их переломать – Я в этом уверена

Но голос не выражал никакой уверенности, он почти сошел на нет

– Глупая смертная девушка… – граф медленно расстегнул на пиджаке пуговицы и в свой черед расправил плечи – Брина просто вовремя сообразила, что убив сына, сможет еще немного помучить меня живого… Она меня ненавидела, поверь мне… Кстати..

Граф подтянул ноги и даже немного подался вперед, и хотя между ними по– прежнему оставался стол и еще несколько шагов, Валентина инстинктивно откинулась на спинку дивана Но разве лишние пять сантиметров рядом с вампиром что-то решали… Сердце снова заколотилось, как заведенное Спокойствие бесследно растворилось в нагретом камином и страхом воздухе.

– … сама-то ты знаешь, что такое ненависть?

– Да, – Валентина снова выпрямилась. Еще сильнее, чем прежде. Точно балерина. – Еще четверть часа назад я ненавидела себя за то, что до сих пор ношу подарок мужчины, который вышвырнул меня из своей жизни, как только я перестала быть ему удобной, не заботясь о том, что у меня есть душа. Я ненавижу себя за то, что валялась у него в ногах, чтобы он взял меня обратно, но он не взял. Я ненавижу себя за то, что мать легко скинула меня отцу и свалила к очередному кавалеру. Но больше всего я ненавижу себя за то, что позволила отцу умереть.

Она говорила и не могла остановиться.

– Нужен был донор, но он не позволил врачам сделать генетический анализ. Не хотел знать, настоящий он мне отец или нет. Предпочел оставить меня в этом мире одну, только бы не мучиться сознанием того, что бросил своего родного ребенка. Я ненавижу себя за то, что никому не нужна.

– Кроме Дору? – проговорил граф, и Валентина почувствовала, как у нее похолодело все тело. – Спасибо за откровенность, милое дитя. Сегодня ночь откровений. Все вдруг начали говорить мне правду. Скажи ее и ты…

Сердце больше не билось. Точно не билось. Если граф узнает правду, он ее убьет. Дору объяснил это слишком доходчиво.

– Скажи, зачем закрыла сундук?

Валентина смотрела вампиру прямо в глаза, и ей казалось, что только его взгляд и удерживал ее от обморока. Граф знает правду, всю?

– Прежде, чем Серджиу заколотил ставни, я выкинула кулон в окно… – прошептала она в отчаянии и стиснула губы.

Уж лучше говорить про кулон, чем про роль невесты его сына. А, может, он ничего не знает? Дору же давал ей время до конца этой ночи…

– А теперь сними и этот крест, чтобы положить его на место.

– Зачем? – губы начали дрожать, но слез пока еще не было. – Вы же сами велели надеть…

– Чтобы ты не сбилась со счета. Я хочу, чтобы ты пересчитала крестики и сказала мне, скольких женщин убила любовь к вампиру.

– Что?

– В этом сундуке, – повторил граф медленно, – лежат нательные кресты женщин, которых я убил. Которые сами хотели, чтобы я их убил.

– Вы не знаете, сколько их? Вы же сами только что сказали, что… – пролепетала Валентина, чувствуя себя, как после сна, с ног до головы в липком поту.

– Нет, у меня прекрасная память! – выкрикнул вампир и добавил уже тише: – Я хочу, чтобы ты знала их число. И каждая из них, поверь, мечтала стать для меня единственной.

– Что вы хотите мне этим сказать?

Правду Пожалуйста, скажите уже правду – что вам известно? Валентина была на все сто уверена, что именно этот вопрос вампир читал сейчас в ее глазах, расширенных от ужаса и огромных слезинок, застрявших между дрожащими ресницами

– Да то, что ты такая же, как все! – выкрикнул граф и стиснул перед собой руки. – И смысла ненавидеть себя за нелюбовь других нет никакого… Считай!

Граф отошел от подоконника и рухнул в кресло

– За этим я и позвал тебя..

На последних звуках он зарылся лицом в гору изодранной бумаги, в которой Валентина узнала свои рисунки.

– А если я не успею сосчитать все до рассвета…

Вопросительная интонация в ее речи отсутствовала Валентина и так знала, что не сосчитает крестики Собьется из страха

– Ничего страшного, – и это сказал вампир! – До полудня успеешь Полдень – это зыбкая грань, соединяющая два мира Я хочу, чтобы ты снова отдала свое тело Брине, чтобы я…

Он замолчал, а потом три раза ударился лбом о стол.

– Что., вы? – едва слышно переспросила Валентина

Граф медленно поднял голову с груды рваной бумаги

– А этого тебе лучше не знать… Не бледней Ты ничего не почувствуешь… Это будешь не ты!

Валентина и не заметила, как оказалась на ногах – по-прежнему держа в руках раскрытый сундук.

– Это была я! – закричала она в отчаянии – Я все чувствовала: боль, страх..

Она хотела сказать – перед вами, но осеклась, потому что вампир начал медленно подниматься из кресла.

– Все, все? – граф выпрямился. – Так ты, получается, не все мне рассказала? Ты знаешь, что я сотворил с Бриной после того, как она сказала, что ненавидит меня?

Вампир обошел стол, но дальше идти не смог – из-за распятий.

– Не знаю… Но Дору сказал, – голос Валентины снова взвился на несколько октав, сделавшись до безобразия писклявым, – что вы ее заперли на три дня в башне, чтобы она успокоилась, а потом нашли ее с перерезанными венами.

Граф молчал. Ждал. И Валентина добавила едва различимым шепотом:

– Еще он сказал, что она не хотела становиться вампиром… Я знаю, что Дору не должен был мне все это рассказывать…

Но граф пропустил мимо ушей ее извинения.

– Да, она не хотела… – произнес он, растягивая каждый звук. – Да, она предпочла смерть вечному позору… Я попросил Иву вернуть ей нож, чтобы она смогла свести счеты с жизнью… Когда Брина сказала, что ненавидит меня, я избил ее до полусмерти.

Валентина хотела отступить, но ноги будто вросли в пол. Граф сейчас удерживал ее таким же странным образом, как раньше делал это его сын. Самостоятельно уйти не получится, только если вампир сам пожелает ее отпустить. Но он еще не выговорился:

– Я понимал, что прощения мне не будет, и смирился с потерей жены. Три дня ее труп приводили в порядок, чтобы сын не увидел синяков. Я успел закрыть ее простыней, когда Дору вбежал в ванную комнату…

– Зачем вы мне все это рассказываете? – у Валентины затряслись коленки. – Ведь ваш сын узнает от меня все то, что вы так тщательно скрывали от него все эти годы…

– Он ничего от тебя не узнает – голос графа опустился на целую октаву

– Вы сотрете мне память, да? – спрашивала Валентина с надеждой, не в силах больше выносить откровений семейной хроники семьи Заполье.

– Нет, Валентина. Дору просто-напросто больше с тобой не встретится.

– Вы вернете мне ключи от машины, да? – в голосе ее прозвучала неприкрытая надежда. – Дору сказал, что вы спрятали их на кладбище…

– Да, спрятал. Ты сама их там найдешь. На кладбище…

Он говорил все медленнее и медленнее, но руку к ней протянул довольно быстро, позабыв про распятия. Однако Валентина оказалась проворнее. Она перевернула сундук – половина крестов упала к ногам вампира, а другая полетела ему в лицо. Сундук грохнулся на пол, и Валентина, подобрав подол макси-платья, ринулась в коридор, но не побежала ни в башню, ни к парадной лестнице. Она вспомнила про винтовую, по которой недавно по приказу Дору вел ее горбун.

Сейчас лестница была пуста и темна, но Валентина будто научилась видеть во сне. Страх, горящий в глазах, освещал для нее все крутые ступеньки. Там будет поворот, а за ним… Должен быть вход в церковь Да, она рядом со склепом, но войти туда граф не сможет А потом? Что делать потом, она подумает потом..