Текст книги "Последний глоток сказки: жизнь. Часть I и Последний глоток сказки: смерть. Часть II (СИ)"

Автор книги: Ольга Горышина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 33 страниц)

Глава 26 «Живая и мертвая»

– Вон! – рявкнул граф и тут же, еще громче выкрикнул имя горбуна, который снова караулил под дверью.

На Серджиу не было лица, но граф только попросил его принести доски и заколотить окно. Тот чуть ли не закричал от радости, услышав приказ, но вовремя опомнившись, вразвалочку, но быстро побежал прочь. Его хозяин тем временем отошел от окна к камину и грузно опустился на стул.

– Вы еще здесь? – произнес он тихо, но зловеще.

Эмиль вырвал волка из объятий девушки и потащил на веревке к двери. Дору пошел следом, но на пороге обернулся:

– Зато мы ее разбудили!

– Вон! – снова рявкнул граф, и Дору чуть не снес в коридоре горбуна.

Затем Серджиу аккуратно обошел девушку, держа под мышкой новые доски и в руке ящик с инструментами. Он быстро приколотил старые доски, которые остались целы, и забил прорехи новыми.

– Вон! – приказал граф тихо, и горбун, не став ничего подметать, зашаркал к двери и плотно затворил ее за собой.

Валентина продолжала сидеть на полу, спрятав лицо в ладонях.

– За что они меня так? За что? – простонала она и началась раскачиваться из стороны в сторону

– Здесь стало жутко холодно, – Она услышала, как скрипнул стул. – Сядь ближе к камину Я подброшу в огонь еще пару полешек.

Она поднялась и медленно пошла к огню, точно на эшафот. Граф не обернулся. Вернув кочергу на место, он сел подле камина на край железного листа и остался к девушке спиной.

– Я рад, что ты проснулась Я действительно испугался за тебя

Она сидела, прямая, как доска, вжав спину в жесткую спинку стула.

– Можешь сесть на мое место Мне греться бесполезно.

Он поднялся и пошел к кровати за подушкой.

– Я постою, – прошептала Валентина, встав со стула, и протянула к огню руки

– Ты голодна? – граф стоял за ее спиной и обжигал холодом Валентина вздрогнула – Ты ничего не ела целых три дня, – в голосе вампира проступила нежность

– Нет, я не чувствую голода Но мне холодно От вас

Он бросил перед камином подушку и отошел к стене.

– Грейся Раз ты не голодна, я не стану посылать за слугой прямо сейчас. В любое время ты можешь спуститься вниз за едой. Ты – свободна

Валентине показалось, что он выкрикнул последние слова она сжалась и не обернулась И не села на подушку Осталась стоять

– Ты – свободна, – проговорил граф медленно – И можешь уехать прямо сейчас Хотя… Лучше подожди до вечера Я сам принесу тебе ключи Или мы сходим за ними вдвоем Я боюсь отпускать тебя на кладбище одну

– На кладбище?

Валентина обернулась Граф стоял у кровати, и сердце ее сжалось

– Я уже говорил тебе об этом

Она закусила губу, вспомнив все, что он ей говорил Вспомнила и цену, которую должна заплатить за свою свободу И зажмурилась

– Ключи лежат на могиле Брины

Валентина в ужасе распахнула глаза и попыталась отыскать взглядом говорившего, но комната оказалась пустой Нет, она почти сразу спиной почувствовала холод и поняла, что граф стоит позади нее

– Вы положили ключи прямо в снег? – спросила она, закусив губу Жилка на шее опасно дергалась, и рука графа медленно скользила от ее локтя вверх – Они же перестанут работать

– Я не знал, – рука графа замерла на шее и через секунду спустилась к плечу – И вообще не собирался возвращать тебе ключи

– А сейчас? – она вся сжалась от страха, почувствовав его губы на своих волосах

– Я отпустил тебя! – прорычал он, тряхнув ее так, что Валентине пришлось ступить несколько шагов, прежде чем она смогла выпрямиться – Я сделал то, что не хочу делать

Она обернулась граф сжимал кулаки, глаза его злобно горели

– Но желание очень редко совпадает с долгом Я должен тебя отпустить Я поклялся себе, что сделаю это, если ты выстоишь Ты выстояла И ты – свободна

– Но ключи… – голос Валентины дрожал – Вполне вероятно, я не смогу завести машину

– Я же сказал, что ничего не смыслю в машинах! Но зато хорошо разбираюсь в женщинах, – он сделал шаг вперед, она – два назад – И вот эта женщина, – он ткнул пальцем воздух в ее направлении, а она грудью почувствовала удар и сжалась – Эта женщина побежит отсюда через сугробы, оставив все, только бы оказаться от меня подальше!

Шаг, два, три – она уперлась в кровать Ну что ж… Три дня выпали из жизни, и они вернулись к тому месту, на котором остановились Она не желает быть его должницей Требует платы – пусть получает

Дрожащими руками она схватилась за ворот, и на этот раз нитки, которыми были пришиты пуговицы, не выдержали и посыпались к ее ногам, но не коснулись пола

– граф в доли секунды оказался рядом, у ее ног, и поймал пуговицы на ладонь, точно снежинки Потом медленно поднялся и протянул их владелице, но Валентина не шелохнулась, судорожно стягивая вместе распахнувшуюся на груди пижамную кофту

– Свобода не продается, – проговорил он и, чуть не поцарапав ее ногтями, сунул пуговицы ей в кулак. – Ванны больше нет Эмиль уничтожил ее, но ты можешь попросить Серджиу нагреть тебе в кухне ведро воды Можешь уйти и вернуться за одеждой – ты не потревожишь моего сна. А вечером мы разберемся с твоей машиной У нас будут целых два помощника Доброго тебе дня, Тина

И граф резко шагнул в сторону и почти молниеносно оказался в кровати, под одеялом Валентина молча, с протянутой рукой, в кулаке которой сжимала пуговицы, шагнула к шкафу, из которого выкатила чемодан, и бросила туда пуговицы и саму пижаму Оделась во все теплое, наплевав на платья, и обернулась: граф все это время наблюдал за нею и даже не посчитал нужным закрыть глаза и притвориться спящим

– Доброго вам сна: – процедила Валентина сквозь зубы и двинулась бочком к двери.

Граф не ответил, но она не будет возвращаться и проверять, закрыты у него глаза или нет Лучше побыстрее сбежать вниз, в кухню.

– Не ожидал увидеть вас здесь, – горбун поднял голову от газеты и не улыбнулся.

– Живой? – криво усмехнулась Валентина.

Слуга, вместо ответа, скомкал газету и бросил под печку.

– Серджиу, вы тут давно?

– Сорок лет, – проговорил тот, доставая на стол хлеб, масло и копченое мясо.

– Вы человек?

Он обернулся и зло уставился на нее.

– Я горбун!

– Простите… – она зажмурилась, чувствуя себя перед ним ужасно виноватой, хотя и не имела намерения обидеть его. – Просто…

– Просто вам страшно, не извиняйтесь. Я пришел сюда мальчиком из приюта, меня обучил другой горбун и лет десять мы жили вместе, и я почитал его за отца. Потом он умер. Умер – его не убивали

Валентина нервно кивнула, следя, как горбун старательно крутит ручку деревянной кофемолки

– И за все эти годы в замке действительно не было женщины?

– Не было

– И убийств тоже?

– И убийств тоже Почему вы спрашиваете?

Она отвернулась – разве ему нужен ответ? Молча выпила кофе с бутербродом и попросила теплой воды, чтобы умыться. Затем хотела подняться наверх, но передумала Попросила у горбуна какой-нибудь полушубок, чтобы надеть поверх куртки. Он дал свой

– Вы уверены, что вам надо гулять?

– Мне очень надо гулять.

Но шла она не гулять. Она шла на кладбище, почти не глядя в просветлевшее небо Никогда еще она так не радовалась своим красным сапогам Они были достаточно высокими, чтобы не утопать в сугробах, выросших на дороге к кладбищу Но под мягким ночным снегом пряталась узкая тропинка, нащупав которую, Валентина легко вышла к могиле Брины Простое надгробие без креста Она провела рукой по камню и очистила буквы имени: Брина Заполье: 1789–1813. Двадцать четыре года Всего на три года ее старше Бедная..

Валентина отломила у елки лапу и принялась обметать надгробие, но сколько бы не лезла руками в снег, ничего в нем не находила Потом просто уселась на могильную плиту и разрыдалась – граф Заполье обманул ее Никакого ключа тут нет И никуда он ее не отпускает

Ну уж нет, решилась она Пешком, так пешком И ей ничего не нужно Даже чертов телефон пусть остается в замке – за ним она уж точно не станет подниматься в башню У нее почти целый день, чтобы дойти до городка засветло Она сумеет Она сильная

И Валентина решительно поднялась Правда, с первого раза у нее не получилось

– нога поехала и пришлось опереться о надгробие Ничего, все хорошо Она выпрямилась и провела по лицу мокрой перчаткой, чтобы заправить под шапку выбившиеся волосы На кладбище она была не одна На нее смотрели пронзительные голубые глаза – глаза Дору

Валентина открыла рот, чтобы закричать, но лишь схватила им морозный воздух С другой стороны на надгробие опиралась высокая женщина, и этой женщиной была хозяйка могилы От сильного порыва ветра Валентина качнулась, и пришлось еще сильнее ухватиться за надгробие Бежать она не могла, продолжала, как завороженная, смотреть на мать Дору Женщина тоже не шелохнулась И вот что странно длинные волосы продолжали плавно струиться с ее плеч на серое выцветшее платье, никак не реагируя на декабрьский ветер, который трепал на шее Валентины шарф

Призрак едва заметно взмахнул рукой, и Валентину неведомой силой отбросило от надгробия Она упала и осталась полулежать на снегу

– Брина… – одними губами прошептала Валентина

Ветер швырнул ей в лицо снег и когда, утеревшись рукавом, Валентина открыла глаза – призрачная женщина уже склонялась над ней Она медленно протянула руку, и Валентина почувствовала на щеке капли тумана, и в единый момент кожа покрылась инеем Прозрачные голубые глаза оказались совсем рядом, и на краткое мгновение Валентина ощутила туман губами, и их тоже стянуло зудящей коркой Она подняла руку, чтобы отогнать призрака и увидела, что сжимает в руке серебряный нож – тот самый, который видела во сне

Валентина вскочила на ноги и огляделась – призрак исчез, но в его реальности сомневаться не приходилось Нож оттягивал руку – серебро зловеще блеснуло, поймав солнечный зайчик смертоносным острием Она снова сжала кулак, но почувствовав боль, тут же разжала пальцы На острие блестела свежая кровь Валентина перехватила рукоять второй рукой и взглянула на свою ладонь кожа оказалась без единого пореза, но с острия ножа на белый снег все же упала таинственная капля крови Валентина попыталась протереть нож концом шарфа, но шарф оставался чистым и кровь с лезвия не исчезала

– Так и знал, что найду вас здесь! – услышала она надорванный крик

Снег скрипел под огромными валенками горбуна Он приближался к могиле медвежьей походкой Валентина сунула руку под тулуп и спрятала нож в карман своей куртки

– А зачем вы меня искали? – почти с вызовом спросила она, когда горбун поравнялся с ней

– Хотел спросить, что желаете к обеду? – усмехнулся Серджиу, а потом серьезно добавил: – Вас слишком долго не было. Я испугался, что вам стало плохо. Если с вами что-нибудь случится на территории замка, хозяева свернут мне шею, уж можете в этом не сомневаться

– Я хочу куриного бульона, если можно А пока я поднимусь в башню, чтобы переодеться Я вся мокрая, – передернула она плечами, но не от зимнего морозца, а от внутренней дрожи и от близости серебряного клинка, вытягивающего карман ее куртки.

Валентина шла не переодеваться Она шла за другим – убить графа Заполье. Убить серебряным ножом, который сжимала в руке, уже не таясь Рукава куртки слишком громко терлись о бока, или это просто мир обрел вдруг миллион доселе неизвестных ей звуков Она даже слышала мышиный писк, но не испугалась – мыши там, далеко, глубоко в подвалах замка А здесь, на лестнице, она одна

Ей даже показалось, что дверь в башню скрипнула громче обычного, и в первое мгновение Валентине захотелось отступить, но неведомая сила подтолкнула ее вперед, и она начала осторожно пробираться к кровати, огромной темной глыбой возвышающейся в центре комнаты. Валентина еще раз посмотрела на острие ножа, вдруг осознав, что прекрасно видит в темноте. Сердце заколотилось еще быстрее. Один шаг, два, три…

Она действительно слишком отчетливо видела лицо графа. Кожа его была белее обычного, он походил на мраморную статую – никаких трупных пятен она не видела. Руки его отчего-то были скрещены не на груди, а на животе, оставляя сердце без какой-либо защиты. Гробовую тишину нарушали только бешеные удары ее собственного сердца. Правая рука жутко болела – тяжесть ножа оттягивала ее к полу. Валентина со стоном подняла руку и занесла предательское серебро над графом, но удара не нанесла.

– Ты должна сделать то, что я не сумела.

Она обернулась, готовая встретиться с прозрачными голубыми глазами Брины, но рядом никого не оказалось.

– Я помогу тебе, это очень просто. Опускай руку и все.

Неведомая сила рванула руку вниз, но Валентина собрала все свои силы, чтобы рвануть ее наверх, и острие ножа коснулось лишь кружева сорочки, распахнутой на груди графа.

– Не смей мне сопротивляться! – злился голос. – Я ждала больше двухсот лет, когда же придет сюда женщина, которая не любит его.

– Я не могу, Брина! Не могу! Не могу убить!

В ушах раздался перезвон серебряных колокольчиков – так завораживающе красиво смеялся призрак Брины.

– Ты не убьешь его, ты дашь ему покой Он уже мертв Его место не в этой постели, а в гробу, и он не должен из него подниматься Убей его, верни ему душу.

Они продолжали противостоять друг другу – мертвая тянула острие ножа вниз, а живая из последних сил удерживала его над мраморной грудью вампира.

Глава 27 «Неравная борьба»

– На этом ноже твоя кровь! – скрежетала зубами Валентина, не понимая, как вообще понимает речь призрака, ведь графиня Заполье не могла знать русский язык. – Ты не смогла его убить, так почему же смогу я?

– Потому что ты его не любишь, а я его любила. Потому что ты не знала его человеком, а я знала. Потому что для тебя он – монстр, а для меня – любимый муж.

Теперь смеялась уже Валентина, но ее смех походил на карканье вороны, а не на перезвон колокольчиков. Она задыхалась от борьбы. Она уже прямо лежала грудью на кровати: тело обмякло, отдав все силы руке.

– Да потому что тебя он может убить, а меня уже нет! – истерично визжал призрак.

– Брина, позволь мне спокойно уйти из замка, – изнемогая от неравной борьбы, молила смертная девушка. – Прошу тебя.

И тут же замотала головой, чтобы заглушить набат, который грохотал в ушах, сменив перезвон колокольчиков.

– Глупая, ты никуда от него не уйдешь. От него еще никто не уходил. Бей, если хочешь жить. Он не даст тебе второго шанса на жизнь.

– Он дал мне второй шанс! Он меня отпустил, и я не буду делать то, что ты просишь.

Валентина с ужасом понимала, что рука слабеет, и лезвие все ниже и ниже опускается к груди спящего вампира.

– Я тебя ни о чем не прошу, глупая! Я приказываю тебе опустить нож. Мертвые принадлежат мертвым. Им нет места среди живых.

Валентина перехватила локоть второй рукой, чтобы удержать нож в воздухе.

– Глупая маленькая Тина, я хотела быть честной с тобой в этой последней игре, но раз ты не хочешь по-хорошему, будет по-плохому. Я знаю, как пользоваться твоим телом, и сейчас этот нож опустится в сердце моего мужа, хочешь ты этого или нет

– Не в этот раз!

Валентина почувствовала страшный холод, растекающийся по всему телу, и из последних сил рванулась вперед, чтобы припасть к неподвижным ледяным губам мертвого мужа Брины. В ту же секунду рука ее разжалась, и серебряный нож со звоном ударился о деревянный пол А следом за ним свалилась и она, но не ударилась головой: голова ее приземлилась на что-то мягкое, и этим мягким оказалась подушка.

– Почему вы, женщины, не можете просто убить, без этих ваших истерических сцен? – услышала она над собой голос графа и открыла глаза.

Она точно лежала на деревянных половицах – должно быть, он успел скинуть на пол подушку и только потом сам слез с кровати.

– Вы не спали? – с трудом разомкнула губы Валентина.

– Спал, но ты разбудила меня своим смехом.

– А я думала, что поцелуем, – Валентина попыталась улыбнуться, но не смогла.

– Прости, что не ответил на него, – у него получилось усмехнуться. – Хотя сомневаюсь, что ты хотела этого

– Я просто хотела прогнать Брину, а признаться вам в любви словами уже не успевала… А вы точно все слышали? Слышали, над чем я смеялась?

– Да, я не спал, и

Он вдруг поднялся на ноги вместе с Валентиной и, обогнув кровать, уложил ее в постель туда, где подушка оказалась на месте.

– Прости, Тина, но я ей не поверил Любовь – это не то, что говорят словами. Любовь – это то, что чувствуют сердцем

Он хотел подтянуть одеяло, но Валентина скинула его и села.

– Я в сапогах, полных снега. Я в мокрой куртке и таких же мокрых перчатках. Я…

– Ты прекрасна без них..

Валентина опустила глаза и увидела, что на ней ничего нет. Абсолютно ничего.

– Как? – ахнула она и снова вскинула глаза на графа, который кусал губы, чтобы скрыть не то клыки, не то улыбку. – Только не говорите, что я снова проспала три дня? Я не поверю.

– Три минуты… Ты была без сознания всего три минуты. Думаешь, я не способен за минуту раздеть женщину? Я, у которого есть опыт борьбы с многочисленными крючками и подвязками?

– Верю… Я. Я верю вам, хотя вы и обманули меня с ключами.

– Я? – граф нахмурился, хотя она плохо видела его лицо: камин, который он зажег, наверное, в оставшиеся две минуты, давал слишком мало света, а в темноте она больше не видела – Так ты искала ключи? Пошла на кладбище, когда я запретил тебе туда идти одной. Ведь чувствовал, что это плохо закончится.

Валентина держала простынь у груди, но не ложилась на подушку.

– Я хотела уехать до того, как вы проснетесь Я думаю, не стоит озвучивать причину такой поспешности с моей стороны. А ключи… Возможно, я просто не нашла их в снегу. Прошу меня простить Но почему вы не помогли мне с ножом, если не спали? Мне было страшно и больно.

Граф отвернулся, и по движению его тени Валентина поняла, что он скрестил на груди руки.

– А если я хотел умереть от твоей руки? Я даже грудь тебе открыл. Или так… – он сделал паузу. – Я ждал от тебя либо нового признания в любви, либо… – он усмехнулся. – Поцелуя… Брина никогда не отличалась особым умом. Она была красива. А ты, – он обернулся. – Ты умна

Валентина подтянула простынь к самому подбородку и взглянула на графа исподлобья.

– И совсем некрасива?

– Не говори глупостей! – он вырвал у нее простынь, и она осталась перед ним полностью обнаженной. – Ты прекрасна, как только может быть прекрасна женщина в глазах мужчины, который не видел ни одной целых сто лет…

Он усмехнулся, в голос.

– Спасибо за откровенность, – Валентина передернула плечами то ли от слов графа, то ли от холода и поймала брошенную им простынь. – Вы хотите прощальный подарок?

Граф снова отвернулся и сказал глухо:

– Я люблю добровольные жертвы, но ненавижу подачки. Ты соглашалась лечь со мной в постель, не видя иного выхода. Но я вернул тебе свободу и не потребую платы задним числом. Я буду вечность помнить твой поцелуй. Он был искренним. Все остальное в тебе – фальшь. Даже эта твоя развязность – ты не способна соблазнить мужчину своим телом. Ты не владеешь им. Да и вообще, к чему все эти разговоры сейчас… Я сделал тебе предложение остаться со мной на правах жены, и ты сделала свой выбор, и я его уважаю. Кстати, – он обернулся с той же презрительной улыбкой, с какой, наверное, говорил, стоя к ней спиной – Не забудь потом прислать приглашение на свадьбу и не обижайся, если я не приду в церковь.

– Как жаль… – Валентина опустила глаза и уставилась на спрятанные под простыней колени. – Значит у меня никогда не будет танца, который танцует дочь с отцом.

– Ты действительно хочешь этот танец?

В голосе графа почувствовалось немного тепла, но Валентина предпочла кивнуть, не поднимая глаз.

– Если это не было розыгрышем Дору то я станцую этот танец с тобой авансом. У тебя ведь есть платье невесты… Пусть же из обмана оно станет реальностью, и ты заберешь его с собой, чтобы когда-нибудь действительно надеть его в церковь. Согласна?

Валентина кивнула, теперь уже глядя графу в глаза. Ей показалось, что он улыбнулся. Она же точно знала, что улыбнулась в ответ.

– Что тебе, Серджиу? – вдруг спросил граф, не повернув в сторону двери даже головы.

Горбун мялся за дверью довольно долго, прежде чем сказать, что искал Валентину, потому что сварил для нее куриный бульон.

– Неси его сюда. И, надеюсь, ты не забыл выжать из курицы кровь?

Горбун молча удалился. Граф обошел кровать и остановился.

– Я верил, что достаточно глубоко закопал его, похоронив вместе с женой, – прошептал он, обернувшись к кровати – Ты не могла бы поднять нож с пола?

Валентина откинула простыню и слезла с кровати Путь к тому месту, где еще недавно она одержала заслуженную победу над Бриной, казался длиннее дороги на эшафот Она присела и поднялась, крепко сжимая нож в руке. Граф смотрел на него, а потом даже протянул руку, но тотчас отдернул

– Я пытался стереть с него ее кровь, но лишь изрезал себе все руки – кровь не сходила А сейчас смотри – нож чист

Валентина внимательно осмотрела лезвие: крови на нем не было.

– Но я тоже видела кровь! – воскликнула она – Даже подумала, что порезалась

Валентина подняла глаза и замерла: граф стоял перед ней без сорочки, обнажив свое мраморное тело до пояса.

– Я не сопротивлялся Брине и не стану сопротивляться тебе, – сказал он тихо – Ты можешь убить меня прямо сейчас Брина сказала тебе правду: ты должна бить, если хочешь жить. Я – лжец, жалкий лжец! Убей меня или забери себе. Третьего не дано. Я не могу отпустить тебя… На этом ноже опять должна появиться кровь.

– Да?

Голос Валентины дрогнул. Близость графа заморозила ее – или это вернулась… Нет! Но было поздно Она уже подняла руку – и лезвие ножа уперлось ей в грудь. Убить себя – вот что на этот раз требует от нее Брина?

– Нет! – закричал граф

Рука ее ослабла, пальцы разжались и нож снова упал на пол Граф держал ее крепко – но ее ли? Из последних сил Валентина потянулась к нему и нашла его губы В этот раз они показались ей теплыми

– Ты делаешь это назло Брине! – выкрикнул граф, откидывая девушку от себя

К счастью, она упала на бок и ушибла только локоть Граф в это время ринулся к двери, но на пороге замер

– Я безумно хочу, чтобы ты осталась Но тогда мне придется убить тебя этой же ночью и дать другую жизнь Иначе Брина не оставит нас в покое Она даже научилась управлять мною – мы оба перестали видеть кровь на этом ноже!

И тут он дико расхохотался, ухватившись обеими руками за дверной косяк.

– Или уезжай! – заговорил он глухо – Дождись пробуждения Дору и пусть он ищет ключи Они лежат на кладбище В этом я тебе не врал А я потребую от слуги запереть себя в кабинете на серебряный ключ и просижу там до твоего отъезда Иначе я за себя не ручаюсь

Валентина не знала, что ответить, потому молча лежала на кровати, но когда услышала скрип дверных петель, сказала громко

– Я рада, что знала вас, Александр Вы прекрасный человек

– Я не человек, – усмехнулся он от порога и шарахнул дверью

Валентина поднялась и закуталась в простыню В этот самый момент в дверь постучали и она сказала:

– Войдите

Горбун оставил на столике кружку с бульоном и молча удалился, даже головой не кивнув на ее благодарность Валентина бросила простыню и пошла за бульоном голой Выпила его, обжигаясь, залпом и осталась стоять подле камина, ловя ускользающее тепло Затем резко обернулась и пошла к кровати за ножом Подойдя к двери она минут десять всаживала в нее нож, и скоро ее зарубок стало даже больше, чем следов от когтей волка Наконец, убедившись, что нож тупой, она вошла в туалет и выкинула его в дырку, не заботясь о том, куда нож попадет

– Копайся теперь в моем дерьме, дорогая Брина!

Затем вернулась к шкафу и начала скидывать вещи в чемодан Тот с трудом закрывался, но она села на него и справилась с молнией

– А свадебное платье пусть остается для настоящей невесты вампира, – процедила она сквозь зубы и, обмотав себя простыней, подошла к зеркалу – Хотя невеста вампира должна быть обряжена в саван

Потом опустилась на пол, укрыв себя простыней с головой, и разрыдалась в голос.

– Что? – выкрикнула она, заслышав очередной стук в дверь

– Вам что-нибудь нужно? – спросил из коридора горбун

– Да!

Она вскочила и подошла к двери, но открывать в таком виде не стала

– Сходите к могиле жены графа Я обронила там ключи от машины. Вдруг вы их найдете?

– Хорошо Я схожу Больше вам ничего не нужно?

– Ничего. Только ключи

Она вернулась в ванную комнату и, обтеревшись, холодной водой, оделась в оставленные для отъезда вещи Сапоги она поставила ближе к камину в надежде не ехать в мокрых И села на кровать ждать заката. Но если горбун вернется с ключами раньше, то она не будет прощаться с братьями Эмиль поймет, если она уйдет из замка по-английски, а на Дору ей было плевать.