Текст книги "Последний глоток сказки: жизнь. Часть I и Последний глоток сказки: смерть. Часть II (СИ)"

Автор книги: Ольга Горышина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 33 страниц)

Глава 8 «Пятизвездочный замок»

Валентина смотрела на пустую лестницу и вспоминала, как впервые поднималась по ней с Дору. Удивленный взгляд блуждал по всем четырем сторонам света – вернее, тьмы. В руках вампир держал фонарик: довольно яркий в пределах обесточенной квартиры, в огромном замке он играл незавидную роль тусклого софита. Блуждающий электролуч высвечивал для краткого знакомства то цветные витражи сводчатых окон, то завитушки лестничных перил, то пасторальные гобелены на стенах, то свешивающиеся с потолка тяжелые круглые лампы с давно оплывшими свечами.

– А где паутина? – решилась на шутку Валентина, чувствуя, что бедное сердце трепещет уже высоко в горле. – В вампирский замке обязана быть паутина.

Дору шел рядом, поддерживая за руку, и сейчас затормозил ее, заставив повернуться к нему лицом.

– Паутину я собственноручно перенес в соседнее нежилое крыло – надеюсь, паучки остались довольны своим новым жилищем, хотя выселять бедных было слишком невежливо с моей стороны. Но что только не сделаешь ради живой невесты…

И у этой уже полумертвой невесты сердце заработало со скоростью пулемета – тртытута! Дорога из Варшавы в Бухарест и дальше по румынским снежным просторам заняла почти двое суток. Валентина чувствовала себя разбитой физически и абсолютно спокойной внешне. Вампир держал под контролем мозг, но вот душа порой вырывалась на свободу, где ее тут же сковывало нечеловеческим страхом.

– Из слуг у нас один-единственный живой горбун… Тут мы не отступили от канонов сказки, верно? И чтобы он мог со всем справляться самостоятельно, мы оставили относительно обитаемой лишь треть замка. Мой совет – даже не пытайся проникнуть в закрытые комнаты. Кроме пауков и паутины ты там ничего не найдешь. Задохнешься и никто тебя не спасет.

Валентина сильнее стиснула пальцы, лежавшие на холодных перилах. Ладонь вспотела, и гостья удивлялась, как это дерево не покрылось в считанные секунды инеем.

– Я не собираюсь никуда ходить, – Зубы стучали как на морозе. – Ты собирался показать мне комнату…

Звук "у" совиным криком взмыл под самый потолок, и Валентина вздрогнула уже не только от холода.

– Мы приготовили для тебя башню. Но я не хочу, чтобы ты чувствовала себя в ней плененной принцессой. Ходи куда хочешь. Здесь нет никаких секретов. Кровавых в том числе. Только паутина и пауки. Не ядовитые, так что можешь не дрожать. В башне мы протопили камин, так что спать будет относительно тепло, и все же, будь я живым, сапоги не стал бы снимать даже в кровати.

Валентина ответила улыбкой на улыбку. И потом спросила о том, что мучило ее все время длинного зачитывания прав принцессы – все обязанности они обсудили в дороге:

– Ты все время говоришь "мы"? А ведь ты ждал меня в городе и, как сказал, уже два месяца не появлялся в замке.

Дору, кажется, немного смутился.

– Это сделал для тебя отец, – почти что прошептал он, будто кто-то их подслушивал.

Валентина опустила голову, но не нашла никого внизу. Затем запрокинула до боли в шее – та же темнота.

– Я познакомлю вас завтра. Граф не желает доставлять тебе еще больше неудобств, чем уже доставила дорога и вот… такие пятизвездочные апартаменты,

– уже с неприкрытым смехом закончил Дору. Живой хохот звонким эхом покатился по перилам и замер в темноте и пустоте первых этажей. – Хочешь принять с дороги ванну? Серджиу нагрел колонку.

Губы Валентины дрогнули в подобие улыбки.

– Спасибо за заботу, но нет, не сегодня. Я еще не настолько согрелась, чтобы раздеваться. Может, утром?

– Может, утром…

Дору потянул ее за локоть – легонько и при том твердо. Три последние ступеньки Валентина нащупала легко, а вот несколько метров по коридору дались ей с превеликим трудом. Окна залепило снегом, повалившим с темных небес, как только они подъехали к замку. Она с трудом различала собственные руки, а электрическая дорожка, бежавшая перед ней по длинной галерее, по яркости не могла соперничать даже с млечным путем.

– Вот моя спальня, – В желтом круге появилась огромная кованая дверная ручка и чуть выше ромбик-глазок. – Вернее будет сказать комната, – поправился Дору.

– Это куда больше соответствует действительности. Но знакомство со склепом мы оставим до вечера. До твоей башни тридцать метров. Вернее, шагов.

И он начал считать. Вслух. И она считала вместе с ним, чувствуя, как с каждым шагом ей становится на душе все спокойнее и спокойнее, точно она наглоталась успокоительных.

Дору толкнул дверь и погасил фонарик. В спальне – а все пространство здесь действительно занимала массивная дубовая кровать под бордовым бархатным балдахином с золотой бахромой – горела керосиновая лампа. На прикроватном столике. Другая стояла на простом деревянном стуле. И, собственно все – на этом мебель, не считая прикроватной скамеечки, заканчивалась. Шкаф она обнаружила позже. Ничего, кроме окна с сиденьем в углублении не напоминало о том, что они находятся в башне. А все потому, что в одном отсеке – самом большом, была оборудована ванная комната с дополнительным камином, в другом оказался шкаф, а в третьем, самом крохотном – туалет. Вернее дырка с деревянным стульчиком – дачного типа.

– Не переживай. Запаха почти не остается, – усмехнулся Дору, поправляя свободной от лампы рукой пучок сухой ароматной травы, засунутый прямо в железный держатель для факела. – Это в дремучие века над дыркой развешивали одежду, чтобы убить блох. У нас блох нет. У тебя, надеюсь, тоже?!

На последнем вопросе Дору выпроводил гостью вон, плотно затворив дубовую дверь в туалет.

– Извини, у нас все тут такое. Электричества нет, а за мобильным интернетом приходится бегать на край леса.

В камине, располагавшемся в промежутке между гардеробной и входной дверью, продолжали тлеть угли, и Валентина с радостью и облегчением скинула куртку.

– До утра должно хватить тепла, а потом Серджиу поможет тебе найти теплое место в замке, чтобы скоротать день до нашего пробуждения. Боюсь, что всю ночь ты с нами не просидишь, – добавил он, задумчиво глядя в изможденное лицо гостьи. – Но через пару дней войдешь в ночной режим.

Валентина кивнула.

– Прости. Но дорога выдалась неожиданно тяжелой.

– Ничего. Это ничего в сравнении с тем, что ждет тебя дома…

По его усмешке Валентина поняла, что речь идет о замке, а не об ее съемной конуре в Варшаве. Она тяжело вздохнула и присела на освободившийся от лампы стул.

– Оставить тебя в покое, или все же показать тебе самое важное место в доме? – Дору выдержал театральную паузу. – Склеп. Где развернется основное действие нашего спектакля.

Валентина перевела усталый взгляд на кровать, и Дору понял ответ.

– Ложись спать. В кровать. А я дождусь рассвета и лягу до заката в гроб.

– А это обязательно? – спросила она наполовину с опаской, наполовину с любопытством.

– Спать в гробу? Нет, но в нем спишь настоящим мертвым сном, а после дня в кровати, даже на самом жестком матрасе – у тебя наимягчайшая английская перина – гремишь всю ночь костями. К тому же, это моя тайна… – Дору снова выдержал паузу. Он был мастером театральных пауз. – Я боюсь спать в темноте… Один. А в склепе отец всегда рядом. Ты никому не расскажешь про мои страхи?

Валентина судорожно мотнула головой, вдруг снова почувствовав неприятный спазм в сердце. Она никому ничего не расскажет. Никогда. Если, конечно, ей не захочется отдохнуть за государственный счет в психушке.

– А тебе не страшно будет спать здесь одной?

Его лицо было совсем близко, и темные круги вокруг глаз вдруг удвоились и закружились перед взором Валентины, точно стекляшки в калейдоскопе.

– Опаньки, ты это куда собралась?

А она действительно пошатнулась на стуле, но до обморока – слава тому, чье имя можно упоминать в присутствии вампира – дело не дошло.

– Перебирайся-ка на кровать.

Вампир, заботливо придерживая гостью за плечи, довел ее до кровати и помог взойти по ступенькам.

– Мягко?

Валентина действительно провалилась в пуху перины, точно в облаке.

– Божественно… – выдала она и осеклась.

Рука Дору потянула одеяло, чтобы укрыть девушку по самый нос, и замерла на шее.

– А это ты зря повесила на себя, – он подцепил ногтем кулон с сапфиром, но тонкую золотую цепочку рвать не стал. – От демонов такое не защитит, это все бабушкины сказки.

– Какие еще демоны? Ах да… – спохватилась Валентина и хотела было сесть, но рука вампира удержала ее на подушках. – Если вам неприятен этот камень, я могу снять кулон.

Дору отодвинулся от нее, но присел на край кровати.

– Мы к сапфирам равнодушны. Но ты до сих пор нет, – сиреневые губы вампира растянулись в злорадной усмешке. – Ты до сих пор любишь того, кого стоило давно позабыть. Глупо, Тина, глупо…

– Я не люблю Станислава, – выдавила из себя Валентина с большим трудом, как любую другую ложь. – И не любила. Я просто, как и ты, боялась оставаться одна в квартире. Если бы мама с отчимом не уехали, я бы никогда не сошлась со Стасом.

– Блажен кто верует…

Дору отвернулся и соскользнул с кровати, минуя скамеечку.

– Спи, девочка. Спи, милая. Спи спокойно. Это последняя твоя спокойная ночь.

– Дору…

Она позвала тихо – голос шалил, не слушался, но вампирский слух не нуждался в рупоре.

– Ты ведь сотрешь мне память, да?

Он кивнул и, чуть поразмыслив, добавил:

– Я даже сотру твою любовь к самому ничтожнейшему мужчине из ныне живущих, чтобы ты сумела открыть свое сердце для новой достойной любви.

Он усмехнулся, и она тоже – только почти беззвучно.

– Ты такой великодушный…

– Я? Я – монстр, а монстры делают только то, что выгодно им.

– И какая тебе выгода от моего пустого сердца?

– Ну… – Снова пауза. Снова! – Ты не будешь хлюпать носом из-за того, что тебя бросили, как только у тебя начались проблемы с деньгами. Великая выгода. И если ты все же чихнешь, я буду знать, что это не любовь, а всего-навсего простуда. Укройся по самый нос и не снимай с головы шапку…

И после короткой паузы Дору пожелал своей гостье доброй ночи, не преминув напомнить про то, что она у нее "последняя".

И да, он был прав. Впереди ее ждали две сумасшедшие недели, и вот вновь он дарил ей спокойную ночь.

– Дору! – позвала Валентина, когда юный граф поднялся из-за обеденного стола.

– Верни отцу халат.

Она вскочила и судорожно стянула халат, следя, чтобы тот не коснулся пола, но Дору даже не взглянул на протянутые к нему руки.

– Верни его сама. Граф в кабинете. Можешь даже не стучать, он почувствует твое приближение…

Его голос почти сошел на нет, или же это в ушах Валентины, с такой силой зашумела кровь, что она перестала различать какие-либо звуки, кроме ударов собственного сердца.

– Нет, ты обещал… – она сглотнула кисловатый ком. – Обещал никогда больше не оставлять меня с ним одну, а сейчас посылаешь меня к нему с халатом… Мне хватило библиотеки… Не знаю, насколько он контролирует себя, но он чуть не вывихнул мне запястье, когда тащил за собой в гостиную.

– Но ведь не вывихнул, – усмехнулся Дору. – А "почти" не считается. Ты почти моя невеста, но женой никогда не будешь, разве нет?

Валентина мотнула головой.

– Ты не просто так посылаешь меня к графу? – насторожилась она, уверившись в неладном. – Не потому что тебе лень отнести халат самому.

– Да, не просто так, – отчеканил вампир. – Послушай… Сама видишь, что игра вышла из-под контроля. Я поставил тебе барьер, чтобы отец не прочитал твои мысли и не вышвырнул тебя из замка раньше времени. Но это не тот барьер, который он не в силах преодолеть. Его природное любопытство сдерживает воспитание – я попросил его не лезть в секреты моей личной жизни, то есть в твою голову.

– А сейчас… – сердце продолжало стучать в голове Валентины непозволительно громко. – Он что-то прочитал в моей голове, поэтому и разозлился?

– Нет, это личное… Он вдруг обнаружил что-то в своей пустой душе. Давно потерянное. Личные воспоминания. Иди к нему смело…

Валентина снова мотнула головой:

– Знаешь, – она понизила голос непроизвольно. – Когда он на меня смотрел, я была уверена, что он сейчас, перепрыгнув через стол, свернет мне шею, затем переступит через мой труп и вернется в кресло, чтобы дочитывать стихи о любви.

– Ты очень проницательна, Тина, – усмехнулся Дору. – Он такой и есть. Но не с тобой… С тобой он непозволительно нежен. Непозволительно нежен для вампира…

– Потому что я – твоя невеста, – пролепетала Валентина, втягивая голову в плечи. – Твоя невеста, Дору!

– Потому что ты ему нравишься, – подался к ней юный граф, и сколько бы она не пробовала отступить, ноги отказывались ей подчиняться. – Наш план следующий: ты медленно, но верно начинаешь заигрывать с ним и потом неожиданно сбегаешь, ясно?

– Сбегаю? – проигнорировав первый глагол, переспросила Валентина.

– Сбежать я тебе помогу. После такого расклада, не думаю, что у папочки хватит наглости предложить мне поискать новую невесту.

– Как? Как я должна с ним заигрывать? – голос дрожал. Но и им она не управляла больше.

– Поживем-увидим. Сейчас просто принеси ему в кабинет халат, улыбнись и попроси скоротать вечерок вдвоем, потому что мы с тобой поругались…

– Из-за чего? – выдавила она из себя хрип, совсем не похожий на ее настоящий голос.

– Придумаешь на ходу, ясно?

Она кивнула, но не потому что ей было хоть что-то ясно, а потому что ей хотелось сбежать от Дору до того, как сумасшедший вампир предложит ей то, что пытался навязать еще в ванной комнате. Переспать с мертвым – нет уж, увольте!

Глава 9 «Летучие мыши»

Валентина нерешительно постучала в дверь графского кабинета, когда так и не дождалась от хозяина замка заблаговременного приглашения войти.

– Оставь халат под дверью, дитя мое, – сказал граф после стука тихо, но твердо.

Валентина присела на корточки, чтобы аккуратно сложить на коленях халат, помня, что тот не мнется. Однако за чистоту пола она ручаться не могла.

– Это не та вещь, дитя мое, к которой надо относиться настолько трепетно…

Валентина чуть не плюхнулась на мягкое место, когда услышала голос графа прямо над головой, но над головой был только круг, который отбрасывала стоящая подле нее лампа. Граф, наверное, стоял у самой двери, но предпочитал разговаривать через дубовую преграду, не впуская постороннюю в свою вотчину. За две недели Валентина так и не побывала в графском кабинете.

– Я не могу его так бросить… – поднялась она на ноги. – Можно на секунду войти? Я не оторву вас надолго от дел.

Говорила она против воли. Из-за страха ослушаться Дору. А так бы с большой радостью бросила халат на пороге и убежала к себе в противоположную башню.

– Валентина, здесь не топили уже лет так… – голос графа дрогнул. – Давно… Брось халат и иди к своему… – граф снова запнулся. – Жениху.

Валентина вскинула голову, нервно сглотнула и прижала сложенный халат к груди, точно искала в нем силы для произнесения очередной лжи:

– Мы повздорили немного. Я не хочу спускаться в гостиную.

Пауза. Намного длиннее тех, что делал виновник этой трагикомедии.

– Тогда иди к себе…

Вот так, просто… Только зря оклеветала юного графа перед отцом.

– Из-за чего произошла ссора?

Она аж вздрогнула от неожиданности вопроса. К тому же в голосе графа вдруг впервые появилась заинтересованность, хотя он и оставался тихим.

– Из-за… Из-за… Летучих мышей!

Снова пауза. Будто граф Заполье собирался с мыслями.

– Имею ли я право узнать подробности вашей ссоры?

Валентина набрала в грудь побольше воздуха, напоенного зябкой храбростью.

– Имею ли я право войти?

– Заходи, – бросил граф без всяких пауз, и Валентина сразу толкнула дверь из страха, что даже одна секунда промедления может лишить ее последних крупиц смелости.

Петли ужасно скрипели, точно какое-то чудовище скрежетало зубами. Граф сидел в кресле за столом, до которого оставалось приличное число шагов. Валентина вздрогнула, но не от взгляда – граф смотрел в книгу – а от осознания того, как она просчиталась с расстоянием между ней и хозяином кабинета. Конечно, он мог отпрыгнуть от двери за секунду – с него станется.

– Оставь свет за порогом! – проговорил граф уже немного сердито, так и не оторвав взгляда от раскрытой книги. – Дверь не закроется. Положи халат на диван и… Можешь присесть, если хочешь…

Она не хотела, но была обязана остаться. С ним. На всю ночь. До рассвета. Для светской беседы. Да, да… Именно для нее! Другая ночь с ним ее не интересовала.

Диван не скрипнул – то ли не был старым, то ли она не касалась его пружин. В полутьме она вдруг превратилась в какое-то маленькое жалкое бестелесное создание, в котором весу-то было – всего пару грамм страха.

– Так в чем дело? – в голос графа вновь вернулось безразличие.

Да и какие чувства могли быть в этой темной глыбе, сидевшей шагах в десяти от дивана, слившись с массивным креслом в единое целое. Его внимание занимало чтение – чему удивляться, умению вампиров видеть в темноте даже печатные буквы? И Валентина не удивлялась, она боялась, сразу решив, что дело в ней – что граф действительно что-то к ней чувствует, что-то такое, что связывает человека и монстра – а именно голод.

– Я хотела нарисовать летучую мышь, – выдала она первое, что пришло на ум, не громче мышиного писка. Да и даже в шерстяной кофте, надетой поверх шерстяного платья, она еще минуту назад чувствовала холод, а сейчас уже обливалась горячим потом – и была мокрая, как та самая мышь, только без крыльев – полевка обыкновенная.

– Я по-прежнему не улавливаю сути вашей ссоры… – говорил граф по-прежнему спокойно и равнодушно. – У меня, конечно, самая богатая коллекция во всей Европе, но, увы, как тебе должно быть известно еще со школы, зимой летучие мыши спят.

– Спят… – она зажмурилась, хотя темнота того не требовала. Просто ей было заранее страшно произносить то, что она собиралась преподнести графу в качестве причины ссоры. – Но ведь вы не спите, и я хотела, чтобы Дору…

Она осеклась, на мгновение увидев две светящиеся точки, но вот уже граф снова уткнулся в книгу.

– Я собрал все вымирающие виды, – вдруг заговорил хозяин замка, хотя Валентина никак не ожидала продолжения именно этого разговора. – Только южноамериканских у нас нет, так как они не морозоустойчивые. Я, правда, думал поселить их в зимнем саду, но потом решил, что не имею права ограничивать свободу живым существам… Валентина…

Она замерла, перестав дышать?

– Ответь честно…

Да какая честность в океане лжи?!

– Тебе нравятся летучие мыши или тебя раздирает любопытство увидеть моего сына в образе летучей мыши?

Валентина вся сжалась, не в силах выбрать самый безопасный ответ.

– Или он рассказал тебе, что я летаю зимой?

Вот это был уже барабанный бой, с которым не в силах было соперничать ухающее сердце смертной девушки. Валентина вскочила и сжала перед собой руки, чуть не сложив ладони в молитвенном жесте.

– Я просто хотела рисовать! Я… я люблю мышей, – затараторила она и осеклась.

– Я сделала прекрасных кукол… – стала искать она оправдание такой необдуманной фразе. – Именно они познакомили нас с Дору…

Это сообщение показалось графу интереснее книги. И Валентина зажмурилась уже по делу: керосиновая лампа – да что там лампа! – даже театральный софит не мог соперничать с яркостью вампирских глаз.

– Яс первого вечера хотел задать тебе этот вопрос, – отчеканил граф, и Валентина осторожно приоткрыла глаза, чтобы обнаружить привычную темень.

– А сын вам ничего не рассказал?

Вопрос был правдивый – она понятия не имела, что Дору наплел отцу про их отношения, и сейчас сильнее смерти боялась спутать юному графу последние карты, раз он признался, что у него на руках не осталось никаких козырей.

– Можешь ничего не рассказывать, – буркнул граф зло. – Мне, по правде говоря, это совершенно не интересно. Знания того, что ты любишь моего сына хотя бы за то, что он умеет превращаться в летучую мышь, с меня довольно…

– Не только за это! – выкрикнула Валентина, не зная, что скажет дальше, если граф потребует от нее развить мысль, но он не потребовал, просто буркнул еще тише:

– Меня это радует. И прошу тебя, не злись на моего сына за отказ предстать перед тобой в образе летучей мыши. Поверь мне, это не очень приятное занятие, и мы принимаем образ животного только в самых крайних случаях… И ты о них скоро узнаешь сама, – опередил граф возможный вопрос гостьи.

Возможный в его понимании, так как сама Валентина не собиралась ничего спрашивать, уже жалея, что затронула тему летучих мышей. Хотя, возможно, это был самый безопасный разговор из всех возможных, если вообще с графом возможно было говорить, в чем она очень даже сомневалась. Он тяготился ее обществом. Возможно, не только в силу подконтрольного голода, но и потому, что она была совершенно неинтересным собеседником. Да и о чем можно говорить с человеком, который старше тебя чуть ли не на целых два столетия…

– Разрешите мне уйти? – вдруг, неожиданно для самой себя, попросила Валентина, нарушая договоренность с Дору.

– Я не держу тебя, дитя мое… В стенах замка ты свободна. Только не проси меня провожать тебя. Это… – граф запнулся. – Сейчас не в моих силах.

Валентина сделала шаг назад – машинально, даже не задумываясь, что за спиной может оказаться диван, но на ее счастье, диван остался в стороне, а за спиной зиял зев двери, где призывно пылала керосинка.

– Благодарю вас за халат, – проговорила она на самом пороге. – Он очень согрел меня…

– Благодари халат, не меня, – совсем уж зло выдал граф. – Я давно не могу никого согреть.

Валентина сделала еще шаг и схватила лампу. Теперь лицо ее пылало – стыдом, страхом и огнем.

– Доброй вам ночи…

– Утра. Уже почти утро. И я так редко желаю кому-то доброго утра…

Шестое чувство подсказывало Валентине, что нужно бежать, но пока она шла, пытаясь удалиться величественно, чтобы не ронять статуса невесты вампира, но вот когда она услышала за спиной тихое:

– Вернись, дитя мое…

Она, не оборачиваясь, бросилась по коридору вперед. А когда ударилась о дубовую дверь одновременно и лампой, и носом, услышала уже тихо повторенную просьбу, на которую обернулась резко – выставив вперед лампу, хотя и понимала, что керосинке не сослужить роль щита. Но рядом никого не оказалось.

– Валентина, вернись и закрой дверь. Будь так добра.

Голос оставался тихий. Он шел издалека. Валентина опустила руку и, свет от лампы разлился вокруг ее ног, точно янтарный мед, и она в нем завязла, как настоящая глупая муха. Муха, пойманная в сети страха. Надо же было так опозориться, надо было… Надо было закрыть дверь, которую сама открыла.

В этом доме она – невеста, а не жертва. Усвой это раз и навсегда и действуй соответственно своему статусу – но, увы, только рассуждать было легко, а ноги, которые должны были вернуть ее к двери, не слушались, тряслись, а потом вообще сделались ватными. Ну да, ну да… Только так и заигрывают с родителем ненавистного женишка. Только так и никак иначе ведут себя наедине с хищником.

– Простите меня, граф, – произнесла Валентина срывающимся шепотом и, не дождавшись в ответ даже простого спасибо, затворила дверь.

Почувствовав в ногах прежнюю резвость, она рванула к двери в спальню, и с грохотом задвинула на ней тяжелый засов, хотя и понимала, что монстру, легким движением руки вынувшему из сугроба машину, ничего не стоит вышибить пару старых досок.

Она провалила этот вечер. Может, Дору наконец поймет, что она не подходит на навязанную ей роль невесты и отпустит с Богом… или с Дьяволом. Она готова взять себе любого проводника, только бы убраться из зачарованного вампирского логова по добру и пока еще по здорову.