Текст книги "Последний глоток сказки: жизнь. Часть I и Последний глоток сказки: смерть. Часть II (СИ)"

Автор книги: Ольга Горышина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 33 страниц)

Глава 34 «Свидание в зимнем саду»

Валентина не закрывала глаз – темнотой оказалась грудь графа, затянутая в черный пиджак. Отстраниться было первой мыслью недавней жертвы, а второй – прижаться ухом еще сильнее, чтобы в который раз убедиться, что эта грудь пуста. Нет, в ней сейчас бьется сердце – это отголосок ее собственного, но какая разница, когда оно так сильно бьется, что его хватит и на троих… Прочь, прочь эти мысли! Они не ее собственные, они чужие и лезут в голову против ее воли!

– Александр… – Валентина с трудом выговорила имя, с каждым новым звуком все больше и больше сомневаясь в уместности подобной фамильярности после рокового вальса. – Дайте мне, пожалуйста, руку. Я никогда бы вас об этом не попросила, но самостоятельно мне не вернуться в башню.

Он молча сжал ей пальцы и, скинув со своих плеч шубу, накинул поверх куртки.

– Мне не холодно, – пролепетала Валентина, глядя на свои красные сапоги. Смотреть вампиру в глаза она боялась. – И у меня достаточно плотные перчатки, чтобы не чувствовать холода вашей руки, – голос дрожал, не подчинялся. И Валентина пошла на хитрость, подсказанную профессором Макгиллом, начала грубить: – Ваша рука – необходимость, с которой придется на данный момент смириться.

Граф отступил на шаг и теперь держал ее будто в танце – смертельном, и Валентина вновь вздрогнула от накативших воспоминаний.

– Как ты себя чувствуешь?

Она вскинула глаза – злость придала сил телу и голосу. Чего бояться? Умереть? Да он убьет ее, глазом не моргнув, если пожелает… Слова ничего не добавят и не убавят от его желания, зато хоть чуть-чуть согреют ей душу – уберут, пусть всего на мгновение, чувство полной беспомощности.

– Вашими молитвами…

– Валентина, прости меня.

Они смотрели друг другу в глаза, и с каждой секундой в груди Валентины становилось теплее и теплее от охватившего ее гнева

– Послушайте, граф! – она не могла заставить себя еще раз обратиться к хозяину замка по имени. – Не надо только лицемерия. Я ни на секунду не поверю, что вы раскаиваетесь. Только прошу, в следующий раз доведите начатое до конца. Не бросайте меня в состоянии полусмерти.

– Другого раза не будет, – сухо ответил граф и вложил ей в руку автомобильные ключи. – Завтра Рождество. Ведь этот подарок ты просила?

Не нужно было разжимать пальцы, чтобы понять, что она не ошиблась.

– Спасибо, – Валентина была рада, но голос не выражал ни радости, ни сожаления. Он звучал так же бесцветно, как у стоящего перед ней вампира. – Правда, я не уверена, что смогу сейчас сесть за руль. Я даже стоять больше не могу. Можно мы присядем вон на ту скамейку?

Вместо ответа вампир подхватил ее на руки – она даже вскрикнуть не успела, да и к чему кричать – она не испугалась. Он отнес ее к скамейке и, поставив ногами на самый край, расчистил голой рукой снег. В шубе Валентина не почувствовала холода скамейки. Только облегчение

– Я точно пьяная, – проговорила она с подобием улыбки – От свежего воздуха

Затем взглянула на луну – та сияла так ярко, что пришлось зажмуриться, и Валентина тут же почувствовала легкое головокружение, и вот она уже лежит головой на коленях графа Руки сами собой потянулись к его груди, чтобы оттолкнуть, но замерли на половине пути

– Это глупо, но я вам до сих пор верю

Александр поймал ее руки и притянул к своей груди, но взгляд от лица отвел.

– Какое ясное небо, никаких туч. Тебе нравится?

Она не стала смотреть на небо, куда был устремлен взгляд вампира Она не сводила глаз с его профиля, вернее висков, на которых засеребрилась седина Шел бы сейчас снег, она бы даже не обратила на нее внимания

– Мне все равно, – ответила она совершенно спокойно и про небо, и про его тревоги, если действительно имела хоть какое-то отношения к метаморфозе мертвых волос. – Я уже и вспомнить не могу, когда последний раз видела солнце. Я вообще мало чего помню после того, как вы… Укусили меня там, около церкви

– Я был бы рад забыть… – тихо ответил граф и вдруг прижал ее к себе с такой силой, что Валентина и через синтепон, и через мех почувствовала холод его мертвого тела

– Отпустите меня!

– Не хочу и не могу… Ты стала частью меня… Твоя кровь..

– Отпустите… – уже со слезами взмолилась она и зажмурилась

– Почему ты не хочешь остаться со мной?

– Да потому что вы не человек! – вскричала живая девушка, но крик не ослабил нечеловеческих объятий, в которые ее заключили

– А если бы я был человеком? – граф шептал, уткнувшись носом в меховой воротник, и губы его были слишком близко от подживших ранок

Валентина сжалась и даже вскрикнула, когда по телу, точно электрическим разрядом, прокатилось воспоминание о пережитой боли Или боль была новой, и он снова кусал ее… Пальцы разжались, и ключи упали в едва притоптанный снег. Граф тут же ослабил хватку, чтобы нагнуться за брелком Валентина чуть приоткрыла глаза – губы его оставались темными, без кровавых подтеков. Значит, не укусил…

– Вы не человек, – прошептала она, чувствуя, как сводит виски от невыносимого холода – И здесь нет места для "если"

– Отлично! – граф держал ключи, точно приманку: протяни она руку, и он тотчас уберет свою – Если меня нельзя сделать обратно человеком, то ведь всегда можно обратить тебя…

Валентина протянула руку, но, как и ожидала, схватила дрожащими пальцами воздух.

– За что? Вы же отдали мне ключи..

На лице вампира не отражалось никакой эмоции – посмертные маски и то выглядят более живыми

– Я отдал их тебе, чтобы у тебя был выбор. Я не сказал, что хочу, чтобы ты уехала.

– У меня с памятью теперь большие проблемы, но я все же, пусть не дословно, но помню, как мы обсудили все до вальса. И если я не побежала сейчас к машине, то лишь потому, что ноги меня не слушаются. И вы же спасали меня не для того, чтобы снова убить? – выкрикнула она уже с отчаянием.

– Я не собирался тебя спасать… – усмехнулся граф – Жажда затмила все, но сейчас, когда Дору, подаривший мне первый шанс с тобой, дал второй, я хочу им воспользоваться. Не жмурься, смотри на меня без страха. Сейчас я с тобой человек. Для вампира ты всего лишь кожаный бурдюк с кровью, и если я захочу вновь его откупорить, ты никуда от меня не денешься.

Валентина попыталась дернуться, но не смогла. Тело окоченело. Все, что она чувствовала, это обжигающий холод его губ, вжатых в ее шею – хотелось кричать, бежать, но тело против воли тянулось к мучителю.

– Вот видишь, – прошептал вампир ей на ухо. – Я контролирую себя, а ты – нет, ты всего лишь беззащитная смертная…

Он тут же отпустил ее, и Валентина упала на скамейку лицом вниз. Руки судорожно затянули меховой воротник, по щекам уже катились слезы, которые она пыталась и не могла сдержать. Она зарыдала в голос и рыдала в гнетущей тишине ночи довольно долго, а потом слезы высохли сами собой, будто их и не бывало. Валентина сразу села, чувствуя полную свободу – ключей в кармане больше не было, но рядом не было и графа, несущего с собой мучительную смерть.

Валентина попыталась подняться – если она не вернется в замок, то простудится. Добавлять своему несчастному телу еще больше мучений было верхом мазохизма Чтобы подняться, Валентина вцепилась пальцами в чугунный подлокотник скамейки, но сделав осторожно первый шаг, тут же сообразила, что назад дорога все же немного короче

– Вы..

Граф стоял на тропинке и смотрел на луну

– Ты думала, я брошу тебя здесь?

Он так и не перевел на нее взгляда, и Валентина, судорожно кутаясь в меха, спросила довольно громко:

– Что вам от меня в действительности нужно?

– Я сам не знаю, Валентина Действительно не знаю Я хотел от тебя ребенка, но сейчас… Я больше не верю, что стану ему хорошим отцом. Хотя бы в том плане, что сумею оставить его мать живой так надолго..

– Вы не можете хотеть от меня ребенка! – Валентина громко сглотнула. – Вы не хотите ребенка от женщины, которая вас

Она прикусила язык. Граф уже смотрел на нее, прожигая ледяным лучом, бьющим из горящих глаз, до самого сердца.

– Ну же, скажи уже наконец…

Валентина выдержала взгляд Затем на мгновение зажмурилась и решилась на отчаянный шаг:

– … которая вас любит

Минута тишины, минута холода, который пробрался под одежду и сжал сердце

– Магия больше не подействует, – проговорил вампир медленно – Я не превращусь из монстра в добряка так просто

Валентина смотрела, как исчезают в его большой ладони ключи как символ крохотной надежды на жизнь

– В одну реку не входят дважды, – еле вымолвила Валентина. – У вас есть уже один несчастный ребенок от нелюбимой женщины Заставив меня родить, вы убьете двоих, вместо одной Не желаете отпускать меня, то вот

Она отвернула меха и оттянула ворот пуховика В ее глазах стояли слезы

– Уже почти Рождество Если в вас осталось хоть что-то человеческое, будьте милосердны

Она сделала шаг вперед и опустилась перед ним на колени Граф положил руку ей на голову, чтобы удержать от падения

– Милая, я не знаю, что такое милосердие Я теперь знаю только вечную жажду и вечное одиночество, – он начал гладить ее по голове, сбивая шапку на затылок – Одной рукой я отдаю тебе ключи, а другой мне хочется прижать тебя к себе и никуда не отпускать Я не убиваю тебя лишь потому, что в моем мертвом сердце наперекор здравому смыслу поселилась надежда, что я могу получить и ребенка, и жену..

Валентина подняла на него влажные глаза, но встретилась с пустотой граф исчез Она вдавила руку в снег и, поднявшись на четвереньки, ухватилась за ледяную изогнутую ножку скамейки, но встать не успела – она взлетела в воздух и вновь оказалась прижатой к черной груди По щекам покатились слезы – огромные, горячие, бессильные Граф перехватил ее под коленки и медленно двинулся к выходу из сада

– У меня нет выбора, да? – пролепетала Валентина, глотая слезы, но так и не получила никакого ответа Даже простым кивком головы

Граф уже занес ногу, чтобы толкнуть дверь, но вдруг та распахнулась усилиями горбуна Внутри было светло от горящей елки Граф опустил Валентину по пол и сорвал с нее шубу Куртку она сняла сама, не сводя глаз со свечей, в теплом свете которых сверкали орехи и яблоки А на самом верху елки, к великому удивлению Валентины, парил, раскинув крылья, ангел

– Ты пока не представляешь, как вкусны яблоки из нашего сада, – проговорил граф глухо, оставаясь за ее спиной – Но ты попробуешь их Обязательно И полюбишь

Она не вздрогнула от его прикосновения и покорно откинула голову назад, высвобождая из ворота шею, но вампир лишь развернул Валентину к себе, стиснув до боли плечи

– Почти Рождество Не лишай меня в такой день надежды Во мне не умер еще маленький мальчик, верящий в рождественское чудо

Граф крепко взял ее за руку и подвел к накрытому столу. Валентина с ужасом уставилась на блюдо с гусем в яблоках, тушеную капусту с сосисками, пряники, облитые шоколадом и попыталась хотя бы чуть-чуть почувствовать голод.

– Я ничего не хочу… Вернее, не смогу съесть Позвольте мне сесть. Или лучше лечь. Я хочу уйти к себе… – она вдруг замерла от смысла, который нечаянно вложила в слова, но все же закончила начатую фразу, – в башню.

Граф без слов поднял ее в воздух и направился к лестницы. Проходя мимо елки, Валентина зажмурилась и вдохнула хвойный аромат полной грудью, чтобы сохранить запах детства на всю ночь и на весь день. На больший срок она боялась чего-либо загадывать.

Глава 35 «Танец среди звезд»

Валентина проснулась в середине дня и первым делом протянула руку к подушке, но сон, в котором она видела графа тихо вошедшим в башню, чтобы рождественским подарком оставить на подушке ключи от Ситроена, оказался только сном. Она встала, оделась в джинсы и свитер и вышла из башни с заколоченным окном на свет. Нет, до света надо было еще пройти несколько шагов. Здесь наверху ставни оставались закрытыми, а вот лестница уже вырисовывалась в дневном свете довольно четко.

Валентина вцепилась в перила и начала спускаться. Ступеньки лестницы давались ей с трудом. Она останавливалась раза три, чтобы перевести дыхание. Внизу, собрав все силы не в кулак, а в ноги, она вошла в столовую и с радостью оперлась о стол, на котором продолжала одиноко белеть пустая тарелка и по-прежнему стояли четыре кубка.

– Что вы будете есть? – послышался за спиной тихий, немного взволнованный, голос горбуна.

– Овсянку, – ответила Валентина, не обернувшись. – И горячий чай, ромашковый.

– Вы издеваетесь? – проговорил горбун уже зло, восприняв озвученное ею больничное меню как выпад в свой адрес.

Валентина опустилась на стул и повернула к горбуну голову.

– Нет. Это то, что мой организм способен сейчас принять.

Слуга с поклоном удалился, и она принялась ждать Но через пять минут все же поднялась и дошла до елки Под ней действительно лежало несколько свертков в современной упаковочной бумаге. Эмиль или Дору ездили в город. Наверное, купили для нее краски

Валентина развернула первый сверток и действительно нашла в нем коробку английской акварели и завернутые в тряпичный чехол кисти. В другом была дорогая бумага, ручной работы, с красивыми рельефными краями В большом оказались сапоги Черные. Дорогие и непременно удобные. Она тут же переобулась и сделала пару шагов вокруг елки. Шубы в подарках не было. У елки, на спинке стула, висела вчерашняя, которую хозяева явно оставили для нее

Последний сверток оказался самым маленьким и самым тяжелым. В нем была деревянная шкатулка, а в шкатулке лежало сапфировое колье. Она захлопнула ее тут же и вернула под елку Плевать, от кого этот подарок Пусть даже не от графа, но колье ей не нужно. Она желала найти на дне шкатулки ключи Но Александр Заполье не давал ей свободы.

– Ваша овсянка

Горбун удалился, не добавив больше ни слова Валентина села за стол и развернула салфетку, в которую были завернуты столовые приборы, и вместе с ложкой на стол упали ключи от Ситроена Она вскочила, едва сдержав крик Но тут же села и принялась есть, глотая кашу не жуя, хотя в ней ложка стояла. Горбун принес чай, но ничего не сказал, когда заметил, что она нашла ключи Валентина выпила свою ромашку и, набросив на плечи шубу, вышла с парадного входа Серджиу стоял позади нее, но не предложил помощь, когда дверь, которую девушка тянула за железное кольцо, захлопывалась, не успев открыться Наконец Валентина сумела протиснуться в щель, но дверь поймала ее за край шубы, но сейчас приоткрыть ее оказалось легче – надо было просто приложиться к ней плечом

Злость горбуна волновала Валентину не меньше, чем слабость собственного тела Она не сумеет без его помощи откопать машину После всех этих снегопадов Ситроен должен был превратиться в огромный сугроб Но она замерла в удивлении машина была полностью откопана, даже под колесами не осталось снега

– Значит, он действительно хочет, чтобы я уехала, – сама себе вслух сказала Валентина и открыла водительскую дверь

– Вы действительно уедете вот так, не попрощавшись?

Она вздрогнула, увидев подле двери горбуна

– Мы вчера попрощались Второго прощания я не переживу Вы ведь понимаете, о чем я?

Она вжалась затылком в подголовник В голове зашумело, и Валентина почувствовала, как ее бросило в жар

– Вы уверены, что в состоянии вести машину?

– Никогда в жизни я не стала бы водить в таком состоянии, – Валентина вцепилась в руль – Но сейчас мне лучше разбиться на дороге, чем остаться здесь еще хотя бы на одну ночь Да не бледнейте. Серджиу! Я хочу жить и потому постараюсь ехать осторожно На этой дороге нет ни одной машины, так что не страшно А в городе я передохну Сомневаюсь, что кто-то бросится меня разыскивать Я сейчас поднимусь за документами и уеду Я не стану ничего брать из вещей Только маленький рюкзачок и Подарки Все, кроме колье

– Я могу спустить вам чемодан

– Не нужно Я все выкину, как только доберусь до дома Не хочу никаких воспоминаний

– Вы думаете, что таким образом забудете этот декабрь? – усмехнулся горбун

– О, нет! – Валентина нервно коснулась шеи – Я никогда его не забуду Декабрь, я имела в виду Я сначала хотела пожелать вам счастливого Рождества, но сейчас подумала, что это даже хуже насмешки

Она дрожащей рукой завела машину Хотела завести, но ничего не получилось В глазах опять стало мутно, а на шее и лбу выступила испарина От слабости и опустошения

– У меня нет ключей от машин господ, – проговорил горбун, и в его голосе действительно проскользнуло сожаление

– Неважно, – Валентина уронила руки на колени. – Я все равно не умею заряжать аккумулятор Как думаете? – она смотрела ему в глаза. – У меня есть шанс уехать или он вернул мне ключи только потому, что знал, что машина не заведется?

– Кто он? Дору? Потому что это он откапывал машину.

Валентина зажмурилась и лишь с трудом не разревелась

– Кто положил ключи в салфетку?

Горбун пожал плечами и, ничего не сказав, поковылял обратно в замок Валентина выскочила следом, но тут же привалилась к машине По щекам бежали слезы, но она напомнила себе, что сегодня Рождество, а в Рождество надо верить в сказку Всегда надо верить в добро. В то, что оно побеждает зло. Иначе невозможно жить. Иначе сразу надо умереть.

Она медленно, но верно двигалась к своей цели – к башне. Отдохнув немного, Валентина собрала рюкзачок, спустила его вниз и оставила в багажнике машины. Потом попросила Серджиу разогреть для нее капусту с колбасками. Поела и села в кресло у растопленного камина дожидаться пробуждения вампиров.

– Где граф? – спросила она у появившегося Дору.

– Пошел прогуляться по кладбищу.

Валентина молча сорвала со спинки кресла куртку, вытащила из рукава шапку и шарф и пошла к двери, даже не обернувшись на вопрос Дору, не жмут ли ей сапоги. Он прекрасно знает, что не жмут и даже не скользят. В них идти через снег куда легче, чем в ее прежних. Она не пошла на кладбище. Она была уверена, что Александр ждет ее на садовой скамейке.

– Почему ты не уехала? – спросил граф, поднимаясь ей навстречу.

Он протянул руку, но она ее не взяла, а присела на самый край скамейки, плотно сжав дрожащие коленки.

– Машина не завелась, – ответила она тихо, глядя в вытоптанный снег. Граф явно ходил взад-вперед, пока ждал ее, и лишь за миг до ее появления присел на скамейку.

– И это единственная причина, по которой я сейчас тебя вижу? – спросил он, продолжая стоять напротив скамейки.

– Да. Но я пришла не к Дору, а к вам, чтобы вернуть вот это.

Валентина протянула руку, и граф схватил ключи, точно ребенок – выпрошенную конфетку. Она увидела в его глазах радость. Что за глупость – он ведь обязан читать в ее голове причину возвращения ключей.

– Я хочу, чтобы вы вернули их мне сами, а не через сына. К тому же, я уверена, что Дору положил мне их в салфетку только потому, что знал, что машина не заведется.

– Зачем ты пришла сюда, зная, что я со сна ужасно голоден! – прорычал граф и сорвал ее со скамейки.

Валентина не дернулась – она смотрела в его ледяные глаза абсолютно сухими глазами.

– Вы сказали, что хотите быть со мной человеком. Какова же цена вашего слова, что вы даже не пытаетесь сопротивляться чудовищу, которое живет в вас?

Граф отпустил ее и отступил на шаг

– Что ты хочешь от меня? Ключи?

Но он не показал их. Наверное, успел спрятать в карман, потому что руки его были пусты. Теперь пусты, когда он выпустил из них жертву.

– Давайте прогуляемся вдвоем? – ответила Валентина. – В последний раз.

Граф кивнул, и они пошли поодаль друг от друга. Вдруг вампир резко остановился и произнес пустым, лишенным всяких эмоций, голосом:

– Это твой выбор, Тина, и я должен его принять Пусть Рождество еще не закончилось, но в моей нежизни, наверное, действительно нет места сказке…

Валентина сжала протянутые ключи, сжала до боли и сделала шаг вперед. Только бы не обернуться, только бы не встретиться с этими темно-карими глазами, Он мертв, почти три века как мертв, Его не существует…

– Я стал бы тебе хорошим мужем И хорошим отцом твоему ребенку. Если бы ты только согласилась.

Валентина еще сильнее сжала в руке ключи Только бы не обернуться, только бы не встретиться с этими темно-карими глазами… Иначе она поверит, что он живой, все еще живой, несмотря на все эти годы, которые он хищником блуждал во мраке ночи.

Голос несуществующего графа Заполье замер в ночи, и Валентина услышала удаляющиеся в сторону кладбища шаги Только бы успеть обернуться, только бы успеть остановить его Но он уже растворился во мраке Бежать! Догнать! Остаться с ним! Однако каким-то там чувством, которое еще осталось не пошатнувшимся, Валентина в самую последнюю секунду поняла, что следовать за ним не имеет права Она – человек, он – хищник, и в настоящих сказках существует лишь добро и зло и ничего между

Она сунула ключи в карман и стащила перчатки, чтобы вытереть о куртку вспотевшие ладони, и потом покрепче затянула на шее шарф Эти мертвые темно¬карие глаза, эти мертвые губы, которых она коснулась всего однажды, эти мертвые руки она запомнит навсегда, а сейчас надо идти к машине, пока машину не занесло Дору явно следил за ними и сейчас заведет для нее Ситроен

Но ноги никуда не шли Валентина протянула ладошку и поймала на нее снежинку

– та мгновенно растаяла, превратившись в слезинку Тогда она приложила ладонь к пересохшим губам и слизнула сухим языком холодную каплю Затем обернулась в сторону голых деревьев, но ничего и никого там не увидела

Вдруг сильные руки схватили ее за плечи и рванули вверх Она хотела закричать, когда поняла, что перестала чувствовать под ногами землю, но холодная ладонь закрыла ей рот.

– Не бойся, Тина, ничего не бойся. Со мной ты в безопасности!

Голос графа был бархатисто нежный, и она поняла, что бояться чего-либо уже слишком поздно.

– Мы не окончили наш вальс по моей вине А я всегда плачу по долгам

Он закружил ее в ночи Башни замка остались далеко внизу Мириады звезд вместе с одинокими снежинками слились в одну ослепляющую вспышку. Вдруг Александр остановил свой танец, приблизил свое бледное лицо к такому же бледному ее лицу и, едва касаясь дрожащих губ, прошептал:

– Куда ты бежишь, дурочка? Что ждет тебя там, за снежным полем? Кто еще поднимет тебя к звездам? Только я!

– Я знаю…

Она вдруг сама ответила на его поцелуй, а потом в испуге резко отстранилась и прошептала:

– Мне не нужны звезды. Они прекрасны издалека, а вблизи холодные и страшные. Такие же, как и вы, Александр.

Молчание длилось долго, как сама вечность, и вдруг Валентина поняла, что падает вниз. Только страха не было. Ему на смену пришло спокойствие: вот все, наконец, и закончилось – Александр Заполье исполнил ее просьбу, подарил покой. Исполнил, как и хотел, – не кусая. Подарил в безумном танце покой сердцу и телу. Валентина покорно закрыла глаза, чтобы больше никогда их не открывать.

– Я не мог отпустить тебя без последнего поцелуя.

Она почувствовала тепло его губ и открыла глаза, чтобы встретиться с горящим безумным огнем взглядом. Падение замедлилось.

– Падать со мной намного приятнее, чем без меня. Не находишь? – расхохотался граф злобно.

Она ничего не ответила и снова закрыла глаза.

– Так хочешь спуститься на землю или среди звезд тебе лучше?

– Отпустите меня! – она не открывала глаз. – Пожалуйста! Мне так будет легче, а вам покойнее.

В то же мгновение новые сапоги врезались в мягкий снег. Граф продолжал удерживать ее руку в своей, и Валентина, до конца не веря еще, что не разбилась насмерть, почувствовала, как он вложил ей в ладонь ключи от машины.

– Ты потеряла их во время танца, – сказал Александр Заполье тихо. – Я сейчас три раза спрошу тебя, хочешь ли ты уйти, и если в третий раз ты ответишь мне "да", я отпущу тебя… С Богом! Тина, ты хочешь уйти?

– Да, – ответила она, опуская глаза, но свободной рукой граф тут же взял ее за подбородок.

– Не отводи глаз, когда решается наша судьба. Второй раз спрашиваю: Тина, ты хочешь уйти?

– Да, – ответила она, пытаясь высвободиться из железной хватки

Граф не отпускал ее

– Третий и последний раз: Тина, ты хочешь уйти? – он почти кричал

– Что вы хотите от меня, Александр? – голос Валентины сорвался на крик – Ребенка или меня?

Граф убрал руку с ее лица, а через мгновение разжал и пальцы, удерживавшие ее ладонь.

– Ты можешь спросить меня хоть сто раз, и каждый раз получишь от меня разный ответ Я не знаю верного. Я запутался Ты перевернула мой мир, отняла у мертвого сердца покой и теперь в страхе сбегаешь от мертвого, которому ты нужна, к живым, которым на тебя плевать. Тебе должно быть стыдно за себя, Валентина!

– Мне стыдно… – голос ее дрогнул – За вас Вы, чудовище, разрушили мой мир, и я не верю, что когда-нибудь сумею собрать все его осколки, которые разметало по земле зимним ветром

– Давай построим новый Вместе

– Мне страшно поверить

Она замолчала и сумела поднять глаза к луне

– Во что? – спросил он.

– В сказку В то, что чудовище может стать добрым Что зло может не причинять людям зла Что вампир может не убивать! Да!

– Что "да"?

Она заставила себя взглянуть ему в глаза: они были ярче луны

– Я в третий раз отвечаю – "да" Я хочу уйти от вас, Александр!

Он распахнул перед ней дверцу машины, около которой они стояли и которую она до сих пор не заметила, глядя лишь на вампира А сейчас быстро поднырнула под его руку и опустилась в кресло Молниеносно пристегнула ремень безопасности и вставила ключ в зажигание Машина, конечно же, не завелась

Граф Заполье молча смотрел на ее руку, дергающую в бессильной злобе ключ

– До свидания, Тина

– Закройте дверь, Александр, и не смотрите на меня через стекло Я не хочу, чтобы вы видели, как я плачу

И он исчез А через секунду она зажмурилась от яркого света фар Машина остановилась лоб в лоб За рулем был Эмиль Он молча сунул руку в салон, чтобы открыть капот, подсоединил кабели и скомандовал повернуть ключ Ситроен завелся с первого раза

Не сказав ей ни слова, Эмиль сел в свою машину и уехал Валентина захлопнула дверцу и вытерла слезы концом шарфа Пошел снег Дворники бешено заработали, сметая снежинки с лобового стекла Только слез с глаз смахнуть не могли, а именно они мешали Валентине видеть дорогу

– Выезжай уже, дура! – сказала она сама себе – Ты же почти дипломированная кукольница, так что пора перестать быть марионеткой, пусть даже в руках самого искусного кукловода У тебя вся жизнь впереди Умереть ты всегда успеешь

Она втопила в пол педаль газа и даже не стала сбавлять скорость на повороте Машина уносила ее все дальше и дальше от вампирского замка через лес, через поля, направо, налево, направо и обратно в мир, где нет места сказке

– Что будем делать? – спросил Дору, когда граф вошел в пустую башню

– Ждать, – лицо Александра не выражало ничего – Как говорят, забыл? Быстро сказка сказывается, да не быстро дело делается

– Сколько ждать?

– Если бы я знал! – Александр вдруг усмехнулся – Во всяком случае, пока не поспеют яблоки в саду, ей здесь делать нечего Я могу не сдержаться, а я ведь пообещал Валентине, что она узнает их вкус

– Вы не даете пустых обещаний Если, конечно, это не обещание – не кусаться

Дору расхохотался Зло и противно Граф даже скривился

– Ты – плохой сказочник, а плохие сказочники не должны браться за добрые сказки

Дору перестал смеяться

– В добрых сказках зло всегда наказывают

– Нет, в добрых сказках, чудовище становится добрым

– В добрый путь, papá!

Дору развернулся и вышел. Только тогда граф заметил на кровати оставленное Валентиной колье с сапфирами Он достал его из шкатулки и любовно погладил камни.

– Не переживайте Она совсем скоро вернется и вы украсите ей шею.

КОНЕЦ первой части