Текст книги "Последний глоток сказки: жизнь. Часть I и Последний глоток сказки: смерть. Часть II (СИ)"

Автор книги: Ольга Горышина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 33 страниц)

Глава 3 «Куклы и кукловоды»

Эмиль молча подвел девушку к черной машине графа и распахнул пассажирскую дверь. Она села и осторожно оглянулась: второй ряд кресел был сложен и на их месте стоял гробом, раскрытый и полный роз.

– Они твои, – бросил Эмиль, отъезжая от бордюра. – Но не советую к ним прикасаться. Они хуже веретена. Уколовшись, можно уснуть насовсем.

Валентина сглотнула и уставилась вперед.

– Ты чувствуешь запах моей крови?

– Да, – ответил вампир сухо. – Но я умею себя контролировать. Впрочем, я не знаю, что такое тяга охотника к жертве и наоборот. Возможно, это что-то действительно ужасное и обвинять графа в отсутствии самоконтроля с нашей стороны как бы немилосердно.

– Немилосердно? – усмехнулась Валентина чисто английскому юмору профессора Макгилла.

Потом взглянула ка руль – эти пальцы могут сжать шею сильнее руля и намеренно причинить боль. Ту, что намного сильнее его острых слов. Они все монстры – даже те, кто якобы не кусает людей.

Глаза защипало от подкативших слез. Валентина силилась не разреветься, но слишком уж сильно клокотало сейчас в груди от всего пережитого ею в квартире, чтобы не уронить хотя бы одной слезинки. Она подняла к лицу руку и вытерла щеки.

– Хорошо, что я без грима.

Эмиль лишь усмехнулся. Его губы жили, а глаза были спрятаны за темными очками. Все равно – вампиры показывают ей лишь те эмоции, которые она достойна увидеть.

Машина шелестела шинами по сухому асфальту, и сердце в живой груди подскакивало к горлу на каждой выбоине.

– А вам обязательно смотреть на дорогу? – спросила Валентина, устав от тишины.

Даже попав на набережной реки Фонтанки в пробку, Эмиль не включил музыку.

– Нет, необязательно. Я и так знаю, что сделает каждый водитель в следующую секунду. Просто мне не хочется смотреть на тебя. Я чувствую себя виноватым. Перед тобой.

– Зачем ты врешь?

– Не вру. Можно было укусить тебя после клуба. Это было бы милосерднее.

– Александр не знает милосердия. Он сказал мне это в саду. А он никогда не врет. Если это касается не укусов.

Эмиль с усмешкой взглянул на нее сквозь темные очки, Валентина улыбнулась в ответ.

– Следов не останется, – сказал он.

– Я знаю.

Эмиль улыбнулся еще шире, и Валентина с облегчением увидела его ровные зубы без выдающихся клыков.

– Послушай, а ты можешь отрастить клыки без желания укусить?

– Тина, я знаю, что про вампиров и автомобили в научной литературе ничего не написано, но вот про клыки существует множество трактатов. И моих видео-уроков. Кстати, мне надоел черный ворон, который начитывает за меня лекции. Можно одолжить у тебя марионетку графа?

– Нет, – отрезала Валентина. – Сделай так, чтобы ты отражался в зеркале и был виден на камере.

Эмиль расхохотался в голос.

– Я люблю, когда ты злишься! Ты даже не попросила у меня колы. И это радует.

Ее это тоже радовало. Она думала, что даже сидеть у нее не получится и придется висеть на ремне безопасности. Расстроиться пришлось, когда вся улица оказалась заставленной машинами – с парковкой в центре всегда беда, а на длинной машине вообще не встанешь. И вот она заметила вдалеке свободное место, но как всегда бывает, его увели перед самым носом.

– Ненавижу красные "гольфы"! – выкрикнула она зло.

– Они сейчас уедут, – отозвался Эмиль спокойно, сбрасывая скорость почти до нуля.

– Да куда там, они только припарковались!

– Сама посмотри, уезжают, – Эмиль легонько крутанул руль в сторону, чтобы направить машину в освободившийся прямоугольник.

– Чего еще нет в трактатах о вампирах? – хихикнула Валентина злобно.

– Этого добра как раз сколько хочешь. Мы сейчас снова будем применять силу убеждения? Или я выгляжу, как вампир и без всяких клыков? Мой дресс-код подходит для вампирского вечера? Или мы будем – сопровождающие ее лица?

Валентина рассмеялась в голос и открыла пассажирскую дверцу. Она перешла дорогу и только под аркой сообразила, что не чувствует больше никакой слабости. Обернулась к Эмилю, чтобы поблагодарить за помощь, но увидела уже всю вампирскую троицу.

– Вы не чувствуете раскаяния, ну совсем не чувствуете…

Она прижала руки к груди и не смогла сдержать улыбки. Но ведь она не хочет улыбаться, не хочет!

– Только попробуй вложить какую-нибудь чушь в уста моих кукол. Они танцуют молча!

– Мы в курсе, – ответил за брата Дору и вдруг замер. – Бог мой, забыли! Эмиль, пошли!

Валентина тоже хотела выругаться – засранцы вновь нагло сбежали, оставив ее один на один с графом. Слабость тут же вернулась, и Валентина привалилась к покрытой граффити стене арки. Граф сделал к ней шаг. Один, другой. Ей отступать было некуда – едва на ногах стоит, куда там – проломить стену!

Валентина не поднимала на вампира глаз – голова тянула ее к земле, точно гиря. Где-то далеко пикнула сигнализация черной машины, отключая последнюю защиту смертной девушки. Голова коснулась плеча графа, и он нежно сжал ледяными пальцами ее влажную горячую ладонь…

– Эмиль, ты взял с собой распятие? – услышала она совсем близко голос Дору, и рука графа тотчас исчезла.

Через силу Валентина подняла голову – братья тащили гроб.

– Зачем? – спросила она в унисон с графом.

– В качестве подмосток для танцев, – усмехнулся Дору. – А потом можно будет раздарить розы прекрасным дамам. Что красоте пропадать?

– Здорово придумал! – прошептала Валентина, действительно радуясь такому творческому решению.

A вот графу идея не понравилась. Или же волну возмущения в холодной груди вампира вызвал театральный плащ, который Дору успел накинуть, бегая за гробом.

– Ты решил соответствовать книжным стандартам? – проговорил граф очень сухо.

– Тебе мало того, что ты играешь человека, который играет в вампира?

Дору рассмеялся, и его звонкий смех гулким эхом отскочил от высоких сводов арки.

– Тебе смешно, а меня трясет от возмущения! – выплюнул в сторону сына граф.

– Я не понимаю, почему кому-то хочется выглядеть вампиром! – граф щелкнул ногтем по фибуле плаща. – Летучая мышь! Ну что за бред?! Никогда не делали подобные фибулы. Фибула твоего прадеда, если ты вдруг забыл, изображает звериные когти – и служат они охраной от зла…

– Рарá, умоляю… Я буду петь похоронные песни… И если вас заранее тошнит от моего вида, то не идите дальше…

– Похоронные песни? Мы под них будем танцевать?

– Я сыграю для вас вальс снежинок, – тряхнул головой Дору. – Там будет рок-н-ролл. Люди пришли потанцевать и покрасоваться костюмами. Без костюма вам будет сложно выглядеть настоящим вампиром. Хоть бы плащ у Эмиля одолжили, что ли…

Граф развернулся и развернул вместе с собой Валентину, да так резко, что та едва не ободрала ладонь, которой держалась за стену.

– Идем! – выдал граф нетерпеливо, и Валентине пришлось бежать.

Лишь у ступеней, ведущих в подвал, она схватилась за перила и выдохнула:

– Погодите! Мне плохо…

Она увидела на бледном лице гримасу боли или ей просто очень хотелось отыскать в стеклянных глазах сожаление… Граф переместил руку ей на локоть и помог спуститься.

– Интересно, как мы внесем гроб? – выкрикнул им в спину Эмиль по-английски, но они не обернулись.

Охранник придержал для них дверь, хотя смотрел только наверх, на гроб.

– Это реквизит, – процедила Валентина сквозь зубы. – Есть какие-то варианты с черным ходом?

– У нас тут и есть черный ход, – оскалился охранник, показав пластмассовые клыки. – Давайте как-то так, по лестнице.

И крикнул по-английски "Камон, гайз!", а потом снова обратился к Валентине:

– Надо было вчера внести, до посетителей.

– У нас там розы… Для, – она улыбнулась, – для посетительниц.

За дверью к ним тут же подвалил юноша в чудаковатом плаще.

– Ваши пригласительные!

– Проверьте список, пожалуйста. Меня зовут Валентина Усакова, там в скобках написано "куклы".

– Да, есть такая, – юноша поднял голову от планшета. – А остальные?

– Костя в курсе, что у меня будет помощь с куклами.

– Три человека? Я не думаю, что смогу всех пропустить.

– Один человек. Там в списках есть Дору Мороз плюс один, – Дору ткнул пальцем в Эмиля. – Он не говорит по-русски.

– О, да… Рояль в скобках, да?

– Рояль так рояль, – усмехнулся вампир. – Но я еще и пою как бы…

– Как бы, – усмехнулся юноша, поправляя красную бабочку, скрепляющую ворот черной рубашки. – Что-то у нас душно, – бросил он охраннику. – Подержи дверь открытой.

– Пойдемте скорее!

Валентина легко догадалась о причинах повышения температуры в теле юноши и потянула графа за собой.

– Хорошей охоты! – крикнул им юноша, а Валентина, обернувшись, выплюнула:

– Типун тебе на язык!

За кулисами было не развернуться, и их отправили с гробом прямо на сцену, вокруг которой тут же собралась любопытная толпа. Граф ретировался с чемоданом в самую глубь сцены, но и оттуда быстро вышел на середину. Валентина схватила его за рукав и притянула к себе:

– Я не знаю, как помочь вам…

– Ты знаешь… – одними губами ответил граф и потащил ее к раскрытому чемодану. Они уселись в тени его крышки. Граф нагнулся, будто распутывал не спутанные нити, и Валентина, стиснув зубы, подсунула ему под губы запястье.

Чуть слышно вскрикнув, она отвернулась, как отворачивается пациент от врача, видя в его руке иглу. Но тут же встретилась с глазами Дору. Тот стоял за роялем и не сводил с нее глаз. Вдруг он осуждающе покачал головой, или просто все поплыло перед глазами Валентины. Очнулась она уже у окна, в подсобке. Воздух обдувал ей мокрый лоб. Граф смотрел в еще светлое небо. Белые ночи пошли на убыль и через час на какое-то время наступит привычная темнота, а пока вампир явно наслаждался забытыми городские красками, пусть и задрипанного двора.

– Для этого стоило ехать в Петербург, – опуская глаза к лицу Валентины, произнес он.

– Только для этого? – еле слышно выговорила она.

Он улыбнулся и стер ладонью испарину, покрывающую весь ее лоб.

– Дору говорил, что привезет тебя сам. И сейчас я понимаю, что это было бы намного лучше. Но я хотел показать тебе, как вожу машину. А вышло так, что меня даже из-за руля выгнали…

Она попыталась улыбнуться.

– Через двадцать минут наш выход. Что мы будем делать?

Она пожала плечами, и шея тут же отозвалась болью.

– Дору обещал сыграть для нас вальс, – продолжал граф, делая вид, что не заметил ее конвульсий. – Что если мы станем танцевать вместе с марионетками?

– И вы скова меня укусите…

Валентина улыбалась, хотя по телу и душе разлилась жуткая боль.

– Я сыт, девочка моя, сыт… Тобой. Мне нужно сохранить тебя живой.

– Я не чувствую себя живой. И если вы все еще надеетесь… Я спрашивала врача. Он сказал, я не сумею в таком состоянии выносить ребенка.

Граф провел рукой по лбу, стирая новые капли холодного пота.

– Ты отдохнешь у меня в замке, наберешься сил. В Румынии тоже рожают. Тебе не нужно для этого возвращаться сюда. И я больше тебя не отпущу, не надейся.

Он стиснул ее в объятиях, и она тихо вскрикнула, когда лацкан пиджака коснулся ранок на ее шее.

– Тише, тише…

Граф помог ей подняться и под руку довел до сцены.

– Классная наклейка, – сказал ей кто-то, – где покупала?

Она даже не обернулась. Просто буркнула:

– Это тату.

Незаметно она подняла к глазам руку – кровь вокруг ранок запеклась.

– Все пройдем, все пройдет, – прошептал граф ей на ухо и протянул марионетку.

– А если нет, будешь носить браслеты. Лучше покажи мне рычажки. Это сейчас важнее.

Она показала. Куклы стояли рядом, но между кукловодами все же оставалось расстояние в два шага.

– Пять минут до выхода, – Дору вырос подле них, точно из-под земли. – Вальс снежинок?

Граф кивнул. Валентина прикрыла глаза, отдаваясь во власть графа. И все прошло великолепно – вернее, она ничего не помнила. Очнулась уже на аплодисментах, радуясь, что нового укуса за танцем не последовало.

Они медленно сошли со сцены, и Валентина тут же попросилась на воздух. Эмиль перехватил взгляд графа и заявил:

– Я ее сам выгуляю.

Граф кивнул и присел подле гроба, чтобы раздать розы. Валентина, лишенная его поддержки, тотчас вцепилась в руку Эмиля, чтобы не упасть. На улице было холодно, и она с радостью приняла на обнаженные плечи кожаный плащ. Только тихо взвизгнула, когда воротник коснулся шеи.

– Отдашь мне марионеток? – спросил Эмиль еще раз, и Валентина кивнула:

– Они мне больше не нужны. Я вряд ли получу диплом.

– Зачем он тебе? – усмехнулся вампир и, присев на лестницу, ведущую в другой подвал, взял девушку себе на руки. – Все будет хорошо, все будет хорошо.

Она скривила губы.

– Не надо успокаивать меня. Я спокойна. Моя судьба решена и я приму все, что мне суждено принять.

– Откуда такая покорность? – Эмиль прижался к ее щеке и втянул ноздрями аромат ее кожи или крови. – Откуда?

По телу Валентины прокатилась волна дрожи. Губы вампира были слишком близко от свежих ранок.

– Я могу убить тебя и закончить твои страдания. Только скажи – да! – выдохнул профессор Макгилл ей в ухо.

Глава 4 «Новая жертва»

Валентина вырвалась – вернее, Эмиль отпустил ее. Она не испугалась его предложения, сразу догадавшись, что он снова применяет к ней терапию страха. И та вновь сработала – Валентина шла без поддержки, она даже бежала. Выбежала одна из-под арки на улицу и пошла к набережной.

Уже значительно стемнело, но фонари и неоновые огни витрин расцветили ночь всеми цветами радуги. Или это перед ее глазами вновь поплыли радужные огни. На всякий случай Валентина остановилась и привалилась к стене дома. Затем оглянулась, ища глазами графа Заполье. Он обязательно почувствовал ее уход и сейчас придет за ней. Или призовет к себе, и она пошла дальше.

Теперь в плаще стало, зря она не вернула его Эмилю. Впрочем, бродить среди ночи полуголой не лучший для Петербурга вариант. Лучше вспотеть.

– Александр! – позвала она шепотом.

Он страшен лишь на расстоянии. В его объятьях страх тут же растворяется, как сахар в горячем чае – быстро и незаметно.

– Александр, приди скорее! – повторила она уже громче и остановилась.

Но не потому, что увидела кого-то или услышала что-то. Ее била дрожь, ноги занемели и дальше идти она просто не могла.

– Александр, вы здесь?

Страх неизвестности убивает быстрее клыков. Она боялась обернуться, безнадежно глядя вперед на равнодушно мерцающий огнями город. Бесполезно, ей все равно не услышать его шагов. Смерть всегда приближается неожиданно и бесшумно. Как же холодно. Теперь ей плаща показалось мало – закутаться бы в домашний халат и усесться на подушку подле пылающего камина.

– Я тоже мечтаю о доме.

Она не почувствовала холода рук, словно вампир и не прикоснулся к ней. Валентина с надеждой тронула свое плечо и нащупала долгожданную руку. Их пальцы встретились, и Александр развернул ее к себе, как в танце. Их руки так и остались вверху. Потом резко опустились, и граф шагнул в сторону, а потом и вовсе исчез у нее за спиной. Валентина не посмела обернуться, а просто пошла вперед, не разбирая дороги, просто для того, чтобы двигаться, ведь замри она сейчас, его руки окажутся на ее плечах, а клыки глубоко в ранках.

Они миновали два перекрестка, не останавливаясь даже на секунду. Она перебегала улицу на красный свет. Он остановит машины, с ней ничего не случится без его на то воли. Она продолжала идти вперед, хотя понимала, что все равно окажется в его объятиях. Рано или поздно. Поздно или рано. В голове шумело, в глазах щипало, ладони вспотели.

– Теперь направо, милая.

Голос раздавался совсем рядом, но Валентина все равно не решалась повернуть головы. Шея затекла, шея болела, запястье ныло и тянуло руку вниз. Вот она коснулась асфальта пальцами и тут же оказалась у графа на руках.

– Тебе нужно поспать. Завтра обязательно станет легче, – прошептал он ей на ушко.

– Завтра вы снова меня укусите, – ответила она одними губами.

– Завтра я тебя не трону. Обещаю…

На его губах играла улыбка. Она смотрела на него молча и слушала звон в ушах – это так разбивались фарфоровые стены ее душевного спокойствия, которые она старательно возводила остаток зимы, всю весну и начало лета. Его рука легла ей на запястье, и Валентина закричала в голос, но он не убрал руки. Он медленно поднимал прокушенное запястье к своим приоткрытым губам. Валентина хотела зажмуриться, но не могла: кошмар вырвался из сна в ее явь, неся с собой боль и разрушение. А она наивно надеялась, что простилась с бессмертным хищником в том страшном декабре навсегда.

– Мы вместе навсегда, – уголки его темных губ изогнулись в легкой улыбке, от которой по спине Валентины побежали мурашки. – Я старался унять жажду, потому что скоро поспеют яблоки. В них заключена целительная сила, а еще я хочу, чтобы ты обязательно попробовала овечий сыр с альпийских лугов. Я принесу его для тебе лично.

Они дошли до машины. Он распахнул дверцу и усадил Валентину на пассажирское сиденье. Затем его рука мягко вытянула ремень безопасности. Валентина вся сжалась в комок, когда пальцы вампира ненароком скользнули по ее груди, хотя разве вампиры делают хоть что-то ненароком…

Через секунду граф сидел уже на месте водителя. На лице его все еще блуждала улыбка. Он пристегнулся и завел машину, потом перегнулся назад, будто что-то вспомнил, и по знакомому звуку Клер поняла, что он открыл гроб: через секунду на ее колени легла белая роза.

– Я оставил одну для тебя.

– Остальные все раздарили?

Он кивнул.

– Это не дикие розы, так что их не жалко… – Александр нацепил на нос темные очки и вырулил на дорогу. – Люди думают, что если насыпать в гроб диких роз, вампир не поднимется из него, пока не завянет последний лепесток. Если в этом гробу будешь со мной ты, я прикажу Эмилю засыпать нас розами и сделаю вид, что уверовал в это поверье. Хотя нескольких дней с тобой мне все равно будет мало…

Сердце Валентины предательски сжалось и замерло, словно она снова касалась темных губ, сладость которых успела ощутить во время рождественского танца среди звезд. Столько ночей она напрасно искала их, уткнувшись в свою холодную подушку. Она искусала себе все губы, пока с ожесточением затирала на листе ватмана холод глубоких темных глаз, делая эскизы к кукле.

– Я слышу, как шумит твоя кровь. Сколько же мне надо ее выпить, чтобы успокоиться…

Он не спрашивал, он говорил сам с собой, и Валентина в страхе сжала кулак, совершенно забыв про розу.

– А вот это ты зря… – граф побледнел еще больше, понимая, что сейчас все его обещания больше не кусаться полетят в тартарары.

Они оба смотрели на растущее ка пальце кровавое пятнышко и молчали. Затишье перед бурей пугало обоих, но никто не знал, куда спрятаться от надвигающегося ненастья.

– Я перелезу назад! – закричала Валентина.

Срывающийся голос выдавал безумный страх. Знай она, что эти визгливые нотки бальзамом ложатся на десны вампира, помогая клыкам безболезненно удлиняться, никогда бы не закричала… Граф, чувствуя, как раскаленным жгутом пережимает ему горло жажда, дрожащей рукой крутанул руль, и машина встала на тротуар, перегородив въезд под арку. Валентина сунула кровоточащий палец себе в рот и ринулась в зазор между сиденьями. И только этот кляп удержал ее от нового крика. Из-под крышки закрытого гроба торчали рыжие волосы – и это не был парик.

Она рухнула обратно на пассажирское сиденье, ударилась головой о торпеду и замерла. Граф сидел, вцепившись в руль, будто машина могла удержать его от желания наброситься на живую девушку.

– Кто там? – едва слышно выдохнула Валентина. – Кто в гробу?

– Мой завтрак, – граф стучал ногтем по тонкому рулю. – Но из-за твоего пальца может стать моим ужином.

– Она жива?

Граф кинул очки на приборную доску.

– Скорее да, чем нет.

– Вы ее укусили?

– Да… Но в ней еще достаточно крови. В чем дело, Тина?

Валентина обхватила руками коленки – не помогло, она дрожала всем телом.

– Вы ее убьете?

– Я не знаю, – вампир пожал плечами и даже скорчил гримасу. Комедийную. – Посоветуюсь с профессором Макгиллом. Тина, прекрати задавать дурацкие вопросы! Ты нужна мне живой!

– Поэтому вы убьете другую? – не унималась та. – Вместо меня?

– Тина, хватит! Ты видела мой сундучок. Одной больше, одной меньше…

– Вы обещали быть со мной человеком… – уже через рыдания выкрикнула она свою боль.

– Я ничего подобного тебе не обещал! – закричал вампир. – Не мог! Я живу за счет крови живых людей. Это моя сущность.

– Вы не убивали сто лет…

– Не убивал… – почти прошептал Александр, но в другую секунду в его голос вернулась прежняя сила. – Потому что некого было убивать. Вернемся в замок и все пойдет, как прежде. Выедем прямо завтра, и когда вокруг снова не будет людей…

– А я?

– Я обряжу тебя в серебро! Все будет хорошо…

В ушах Валентины зазвенело, и лишь спустя мгновение она поняла, что это ее собственный смех. Схватив пересохшими губами воздух, она вытолкнула из груди дикий вопль, и голос ее вновь перешел на шепот:

– Эмиль тоже так говорит…

– Значит все так и будет! – уже просто взревел граф. – Этот профессор никогда не ошибается. Пристегнись! Скоро рассвет. Ты же знаешь..

Она судорожно схватилась за ремень, но сумела пристегнуться лишь с пятой попытки. Всю дорогу они молчали. Граф въехал во двор и перегородил доступ к мусорным бакам. Эмиль с Дору сидели у железной двери подъезда. Рядом с ними стоял чемодан с куклами. Валентина вышла из машины и повисла на открытой дверце, лишившись последних сил. Но граф, вместо того, чтобы помочь ей, поманил к себе сына.

– Открой багажник и возьми то, что в гробу.

Дору кинулся исполнять отцовскую просьбу, но тут же отпрыгнул от машины.

– Что вылупился на меня? Не можешь отличить спящую от мертвой? – зарычал граф. – Возьми ее и отнеси в квартиру.

– Рарá, это неправильно… Вы, помнится, говорили про охотников на вампиров. Хотите дать им шанс отыскать нас? Что будем делать с телом? – затараторил сын, столкнувшись с гробовым молчанием отца. – Выбросим в помойку?

Валентина взглянула на мусорный бак и ринулась к нему, но не на поиски места для утреннего трупа, а потому что ее вывернуло. Желчью. Больше в ее пустом желудке ничего не нашлось.

– Тина, иди ко мне…

Это позвал ее Эмиль, поднял на руки и понес в подъезд.

– Он не убьет ее, нет? – мотала головой Валентина. – Ты не дашь ему этого сделать, не дашь?

– Все будет хорошо, все будет хорошо…

Она почувствовала под головой жесткий валик дивана.

– Спи, – прошептал Эмиль, промокая ей губы носовым платком.

– А вы?

– Мы будем до вечера в соседней комнате.

– Там же заперто…

– Спи, Тина, Спи, – перебил ее Эмиль.

И она уснула, а он сразу ушел в соседнюю комнату, где Дору старательно занавешивал окно сорванным с чужой кровати одеялом. Эмиль схватил второе, чтобы бросить на пол рядом с диваном, на котором спала Валентина. Потом перетащил на него из кресла рыжую девицу. Достал из шкафа одеяло с подушкой, но позаботился только о Валентине. Затем вернулся к остальным.

– Я могу спать на полу, – сказал он, окидывая комнату холодным взглядом. – Я спал в траншеях по самые уши в воде. Меня полом не напугаешь.

Граф смерил его таким же жестким взглядом.

– Думаешь мне, после гроба, что-то страшно?

– Что делать с рыжей? – ответил Эмиль вопросом на вопрос, чтобы не нарываться на скандал.

– Я думаю, когда Тина обнаружит ее живой, она выставит ее на улицу, – ответил Дору, плюхаясь на диван. – Мы эту девицу точно не увидим. Или вас, рарá, и к ней теперь тянет?

Граф швырнул в сына подушкой и упал на кровать. Мертвым. Эмилю даже пришлось закинуть на матрас свесившуюся с кровати ногу.

– И ты еще спрашивал, зачем мы должны были ехать с отцом? – усмехнулся Дору, но Эмиль ничего не ответил.

Однако, когда лег на голый пол, буркнул:

– Это я предложил.

– Я не буду с тобой спорить… – усмехнулся Дору.

На этом разговор прекратился, но братья еще долго не могли уснуть, вслушиваясь в ровное дыхание двух живых девушек, спящих за тонкой перегородкой – единственной преградой, отделявшей вампиров от приятного забытья, даруемого лишь живой человеческой кровью.