Текст книги "Последний глоток сказки: жизнь. Часть I и Последний глоток сказки: смерть. Часть II (СИ)"

Автор книги: Ольга Горышина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 33 страниц)

Глава 30 «Четверо в башне, не считая девушки»

Александр Заполье длинными ногтями раздирал себе ладонь, но боли не чувствовал, потому что блаженство от тепла, разливающегося по телу, было стократ сильнее. Скорее назад! Отыскать две заветные ранки и продлить такой краткий миг счастья. Выпить все, до последней капли. Увидеть, как потухают ее глаза, услышать последний вздох… Что может быть прекраснее?

Зачем он сбежал как трус, испугавшись собственной жажды? Зачем бросил ее там, пролив драгоценные спасительные капли на чужое свадебное платье? Она принадлежит ему, только ему до последней капли. Существует только ее кровь и его жажда. Совсем скоро ее кровь станет его кровью, и неутолимая жажда отступит. Хотя бы на несколько дней.

– Нет! – Александр почти кричал.

Нет, он должен остановиться сейчас: он ведь дал слово отпустить ее.

Александр попытался вогнать ногти в другую ладонь, но пальцы больше не слушались. Не слушались и ноги, он уже бежал обратно в танцевальную залу. Два поворота, и он у цели. Да, всего лишь два поворота. Клыки уже чувствовали жертву и не давали рту закрыться. Вдруг граф замер, учуяв тошнотворный запах лаванды. Дрожащими пальцами он выцарапал из нагрудного кармашка платок и заткнул им нос. Теперь Александр не чувствовал и запаха крови, но знал, где ее искать. Стремглав влетев в залу, он замер. Она оказалась пустой – только маленький паучок пытался доползти до угла.

Александр, посылая проклятья всему святому воинству, отшвырнул платок и ринулся обратно, жадно втягивая ноздрями воздух. Но спасли его уши – он услышал рыдания, и откликнулся на зов так же быстро, как когда взлетел в башню, услышав свое имя, сорвавшееся с уст Валентины. Сейчас из ее груди вылетал лишь хрип. Она до сих пор жива. Значит, они не тронули его добычу – им же лучше! Он ни с кем не собирается ее делить. Она сама идет к нему. Он подождет – минуты ожидания безумно сладки.

Александр видел, как упав, Валентина ухватилась за тяжелый канделябр. Тот пошатнулся, но выдержал, и она сделала еще три неверных шага. Потом, с тяжелым вздохом опустилась на пол, чтобы взять передышку. Ее прерывистое дыхание морским прибоем отдавалось в его горящей голове. Александр сглотнул подступившие слюни, но не сделал и шага навстречу жертве. Платье вновь зашелестело: его добыча поднялась уже без всякой опоры и снова нерешительно пошла в кромешной тьме вперед, перебирая руками воздух, точно тот мог поддержать ее ослабевшее от потери крови тело. Один шаг, второй, третий, четвертый, пятый… Трепет ожидания становился мукой, и граф наконец тихо позвал свою жертву:

– Валентина… Стой, где стоишь.

Она замерла в испуге, и он пошел вперед, разжимая сжатые в кулак пальцы. Секунда, и они сомкнулись на тонкой шее, отвели ее в сторону, чтобы клыки не наткнулись на жемчуг, и вон оно – блаженство, выше которого она ничего дать ему не может. Как же сладка ее кровь, точно в нее щедро подмешали меда.

Александр со стоном повалил жертву на каменный пол, все глубже и глубже врезая клыки в податливую плоть. Валентина не издала и звука, только всем своим маленьким телом крепче прижалась к нему Ее жизнь перетекала в него каплей за каплей. Наконец, впервые за сто лет, Александр Заполье был абсолютно счастлив

– Живее! – кричал Дору где-то там, далеко. – Ну где твоя икона? Быстрее, он сейчас выпьет ее до самого дна

– Тащи ее за платье! – прокричал в ответ Эмиль, со всей силой ударив графа по голове огромной иконой Божией Матери в серебряном окладе.

Платье затрещало, но через секунду Дору все же нащупал талию и рванул бесчувственную девушку на себя.

– Еще жива! Слава Аду!

Он перекинул ее через плечо и с трудом поднялся с пола. Эмиль продолжал склоняться над бесчувственным графом

– Иди, я останусь с ним! – бросил он брату. – Горбун тебе поможет!

Дору бегом пронесся мимо распахнутых дверей церкви, до которой Валентина не дошла каких-то тридцати шагов, и толкнул горбуна, торчавшего у подножия винтовой лестницы, в спину,

– Живее! Отец сейчас очнется и прибьет нас всех. Живее!

Серджиу думал, что никогда в жизни так быстро не бегал: они просто взлетели на второй этаж. Вбежав в спальню, Дору повернул в замке ключ, задвинул задвижку и бросился вытаскивать из-под кровати сундук.

– О, боже! – выругался он, – Святой замок заело!

Но все же крышка поддалась, и Дору, только сейчас вспомнив, что вручил ему Эмиль, бросил горбуну небольшой флакон, торчавший из заднего кармана джинсов.

– Это святая вода! Вылей ей на шею и умой лицо.

Горбун исполнил приказание

– Фу… – выдохнул Дору, откидывая со лба взъерошенные волосы. – Теперь намного легче… Меня к ней больше не тянет…

Он стащил с безвольного тела платье, потом перевернул девушку на живот и принялся расшнуровывать корсет. Еще мгновение, и он сорвал с нее туфли и чулки

– Достань ночную рубаху Она с серебряным шитьем, я не могу до нее дотронуться. Вот так… Да не пялься ты на нее, точно впервые видишь голую бабу!

– Дору хихикнул довольно зло, и горбун вспыхнул. – Одевай живо эту куклу. Шевелись! Я чувствую, что отец приходит в себя. Теперь бери оттуда серебряное колье, – он снова махнул в сторону сундука. – Сорви жемчуг и одевай ей ошейник, затем поверни ключ и брось его в серебряную шкатулку, которую найдешь на дне сундука.

– Зачем здесь замок? – удивился горбун.

– Как будто не знаешь?! Ах да, – он снова зло расхохотался. – Ты ничего не знаешь. Это, чтобы она не сняла колье сама, чтобы отец смог закончить начатое.

– Она захочет снять его, зная, что умрет?

– Конечно, она сейчас мечтает, чтобы он убил ее. Там еще есть два браслета. Нацепи их на оба ее запястья и не забудь про ключи. Молодец! Бросай их обратно в сундук.

– Зачем вы спасаете ее, хозяин? – спросил горбун шепотом, когда задвинул сундук обратно под кровать.

– Я спасаю отца! И вообще ты задаешь слишком много вопросов. Как говорят в нашем замке, меньше знаешь, дольше живешь. Надеюсь, тебе не надо разъяснять смысл этой аксиомы? Теперь бери в руки распятие, и будем ждать отца. Если ты знаешь молитвы, молись.

Он уже слышал быстрые шаги отца на главной лестнице. Если бы вампир точно не знал, что его сердце не бьется, то был бы уверен, что оно готово выпрыгнуть из груди. Горбун молча шевелил губами, держа перед собой распятие, и Дору решил ретироваться в угол. Оба, как завороженные, смотрели на дверь не отрываясь. Шаги приближались. Теперь их улавливало даже смертное ухо.

– Несносный мальчишка!

Страшный голос графа заставил горбуна подпрыгнуть на месте, и он чуть было не выронить распятие.

– Как смеешь ты мешать отцу?!

Дверь дрожала под сильными ударами.

– Открыть? – одними губами спросил Серджиу, но Дору отрицательно мотнул головой.

Еще мгновение, и граф сорвал дверь с петель. Он отшвырнул ее в коридор и ринулся внутрь башни, но тут же замер – почти в полете, уставившись на распятие, которое горбун по-прежнему держал перед собой, но уже дрожащими руками. Граф отпрыгнул к дверному проему с гримасой боли на лице и, изогнувшись, спрятал лицо за полой фрака

– Серджиу, убери распятие, – приказал он тихо через ткань.

– Серджиу, не смей опускать распятие! – так же тихо, но твердо диктовал свою волю вжавшийся в угол Дору.

– Серджиу, я, твой хозяин, приказываю тебе опустить распятие.

– Серджиу, не смей опускать распятие! – голос Дору оставался твердым, а взгляд буравил затылок горбуна.

Руки слуги дрожали, то опускаясь сантиметров на десять вниз, то снова поднимаясь

– воли отца и сына боролись в его голове и пока не уступали в силе друг другу.

– Я больше не могу, – вдруг простонал горбун и разжал пальцы.

Отец и сын, оба рванулись вперед, но тонкие длинные руки Дору первыми схватили распятие, и с ужасным криком он швырнул его в сторону кровати – спасительное серебро приземлилось прямо на девушку. Дору в тот же миг рухнул к ногам отца, свернулся клубочком и тихо застонал. Граф спокойно переступил через сына, схватился руками за столбы кровати и помертвевшим взглядом уставился на распятие, лежащее на едва вздымающейся груди его жертвы.

Дору незаметно отполз к двери, осторожно разжал ладони и принялся, точно собачка, зализывать языком ожоги. Веки его нервно дергались, а из уголков глаз текли слезы. В тот же миг на пороге возник Эмиль У джемпера не хватало одного рукава, и ворот его тоже болтался на одной нитке Из разбитой губы сочилась кровь, по всей левой щеке растекся сиреневый синяк, а на шее алели глубокие борозды от ногтей Он опустился на пол рядом с Дору и прижал его к себе.

– Я пытался остановить отца, но не смог, – прошептал он, гладя плачущего брата по голове

– Прости, – прошептал Дору – Я не должен был оставлять тебя с ним один на один.

В этот момент граф с ужасным криком опустился на колени и начал биться головой об основание кровати Горбун по стеночке добрался до скорчившихся на полу молодых хозяев

– Что делать с графом? – спросил он хриплым полушепотом.

– Ничего, – отозвался Дору – Сейчас выпустит пар и затихнет

Четверть часа прошли в жуткой тишине, нарушаемой лишь мерными глухими ударами по дереву Наконец граф опустился на пол, спрятав голову в колени и больше не двигался Пока Эмиль с горбуном в недоумении смотрели на скрюченную фигуру хозяина замка, Дору поднялся на ноги и скомандовал:

– Эмиль, принеси тазик с холодной водой и полотенце. А ты, Серджиу, ступай и приготовь много ромашкового чая для нашей гостьи

Сам же направился к камину и ногами допинал стоявший там стул почти что до самой кровати – с этого места лучше всего было видно лицо Валентины

– Эмиль, поставь тазик на пол и постарайся перетащить отца на стул. Не бойся, он больше не станет драться. Я не могу ни до чего дотронуться, – он показал свои прожженные ладони. – Можешь засчитать это за эксперимент, который ты не в состоянии проверить на себе. Вот увидишь, завтра все пройдет, но сейчас я – калека

Эмиль с трудом разогнул графу спину, чтобы обхватить его под мышками и попытаться поднять Глаза графа оставались закрытыми: он не сопротивлялся, но и не помогал надрывающемуся профессору, и все же тот достаточно ловко сумел водрузить благодетеля на стул. Дору сразу же подкинул ногой подушку, валявшуюся подле камина, и та упала прямо Эмилю в руки. Он подложил ее графу под спину и оглянулся в поисках одеяла

– Это лишнее, ему не холодно, – хохотнул Дору – Ему сейчас намного теплее, чем нам с тобой Ты лучше намочи полотенце и положи ему на лоб Смачивай красноту водой, и она постепенно спадет

– Я знаю… – прохрипел Эмиль – Хватит командовать!

Дору обиженно отвернулся и уселся прямо на железный лист, охранявший пол перед камином, а Эмиль занялся лицом графа Через пять минут водных процедур, когда раздражение исчезло, тот открыл глаза и легонько толкнул Эмиля в плечо Легонько, но Эмиль отлетел к кровати и ударился головой об ее остов

– Я только хотел помочь, – простонал он, потирая ушибленный затылок.

– Я знаю, – сказал граф обычным спокойным тоном. – Прости, я всего лишь хотел отвести твою руку Я почти забыл, какую силу дает вампиру человеческая кровь. Но не волнуйся за свое лицо, завтра уже ничего не будет заметно. Дору должен был тебя предупредить, что ко мне в таком состоянии приближаться опасно. Я мог и шею тебе свернуть, а это, не думаю, что проходит к утру. Так что ты еще легко отделался, дорогой профессор.

Граф даже улыбнулся и повернул голову в сторону камина.

– Дору тебе очень больно?

– Papa, не волнуйтесь за меня.

Дору силился улыбнуться, но у него не получилось, и он снова отвернулся к пустому камину.

– Прости меня, мой мальчик, я обязан был контролировать себя, но жажда оказалась сильнее меня. Удивляюсь, как ты все это успел.

Граф кивнул в сторону кровати.

– Я никогда не делал вам подарков, papá, – Дору все же обернулся от камина. – И мне просто стало обидно, что игрушка сломалась так быстро.

Граф со стоном закрыл глаза, но тут же открыл, потому что в комнату вошел горбун, держа на подносе огромный кофейник и небольшую чашечку. Опустив свою ношу на столик, он вопросительно посмотрел на Дору. Но заговорил с ним граф, к которому горбун стоял спиной.

– Серджиу, сними с нее все серебро, – спокойно сказал он.

Горбун хотел было обернуться к хозяину, но цепкие пальцы подскочившего к нему Эмиля впились горбуну в плечи.

– Не смей смотреть графу в глаза, – прорычал он слуге в затылок.

– Серджиу, приказываю тебе повернуться ко мне, – продолжал граф все так же спокойно

Эмиль схватил горбуна за горло и прорычал:

– Двинешься, шею сверну.

Дору оттеснил брата и встал с горбуном спина к спине

– Займись распятием, – сказал он брату и, спохватившись, добавил: – Пожалуйста Положи его на пол в двух шагах от стула

– Эмиль, если ты только это сделаешь, твои руки… – начал было рычать граф

– Ой, ну хватит! – завопил Дору – Вы же ничего не соображаете, papá… Эмиль ведь тоже может снять с Тины все серебро. Что ж вы бедного горбуна мучаете своими дурацкими просьбами..

Граф сгорбился еще сильнее. Эмиль двинулся к кровати, взял с груди девушки распятие и положил на пол. Граф закричал и поджал под себя ноги.

– Вот и славно! – Дору хотел потереть руки, но вовремя спохватился – Теперь вы с Серджиу можете починить дверь Она нам понадобится. Бог его знает, как долго мы тут просидим.

И Дору сел обратно к камину

Глава 31 «Последняя капля крови»

Полчаса все молчали. Граф то и дело поднимал глаза на кровать, но, встретившись с предательским блеском серебра, снова прятал лицо у себя на груди.

– Нам бы день пережить… – сказал Дору, когда Эмиль подсел к нему, закрыв за горбуном дверь.

До этого профессор все полчаса простоял подле кровати, глядя Валентине в лицо. Когда брат так и не ответил на его вопрос о том, что же он ищет на лице спящей, Дору сказал:

– Признаки ее жизни сейчас следует искать на лице графа.

Но граф оставался жутко бледным. По мнению Эмиля, круги под глазами отца сделались еще более заметными. Если считать, что после неестественной смерти вампир остается в какой-то мере живым, то за эти сутки граф Заполье постарел и даже немного поседел.

– К вечеру ведь тяга к жертве пройдет? – осведомился Эмиль совершенно нейтральным тоном.

В ответ граф тихо зарычал, а Дору громко хихикнул.

– Терпение, профессор, терпение, – похлопал он в довершение брата по плечу. – В эксперименте ведь главное участие, а не получение мгновенного результата.

– А если она вообще не придет в себя? – полным шепотом спросил Эмиль, когда Дору только-только прикрыл глаза.

– Придет, куда денется… Правда, с ней будет куда проще справиться, чем с отцом, никаких приключений… Но все же лучше поспи.

– А что она будет творить? – не унимался профессор Макгилл.

– Да скоро сам увидишь! – тяжело вздохнул Дору. – Зачем мне тебе спектакль портить?

– Ну, а отец когда очухается?

– А я уже очухался, профессор Макгилл, – послышался злой голос графа Но скрюченной позы он так и не изменил – Оставь Дору в покое. Он свое дело сделал Остальное я сделаю сам.

Эмиль повернулся к брату за разъяснениями, но тот сидел неподвижно. Глаза его были закрыты, а руки лежали на коленях ладонями вверх Ожог уже побелел, но все равно оставался заметен. Эмиль зевнул и решил не заводить с графом научных бесед.

– Доброго дня, отец, – сказал он и прикрыл глаза, а когда снова открыл, Дору уже потягивался.

День прошел незаметно. Эмиль взглянул на свои руки – обломанные о графа ногти отрасли Дору тоже внимательно осматривал себя. Заметив пробуждение брата, он показал ему свои белые ладони

– Твоя рожа тоже в порядке, – подмигнул он слишком уж серьезному Эмилю, который теперь смотрел на графа, остававшегося в прежней утренней позе. – Этот точно в порядке И даже есть не захочет А я голоден, зверски Пойдем!

Эмиль поднялся на ноги, но не сделал от камина даже одного шага

– А его безопасно оставлять одного? – спросил он у Дору, но ответил сам граф

– Профессор Макгилл, я не подопытная мышь, чтобы говорить обо мне в третьем лице Ты можешь спокойно уйти и не возвращаться Ничего интересного для науки в этой комнате не произойдет Никогда И попроси Серджиу принести мне немного крови

Дору в этот момент был уже в дверях Он замер и медленно обернулся

– Papa, вы голодны?

Граф не сразу ответил

– Немного

Он по-прежнему сидел, уткнувшись подбородком в грудь

– Останься с ним, Эмиль! – приказал Дору резким голосом, когда брат направился к двери – Я принесу завтрак сюда Для нас всех!

– Дору, уходите оба! – прорычал граф. – Я устал от вашего общества

– А мы – нет Так что, увы, вам придется смириться с нашим присутствием в башне

Граф зарычал, а Дору, подмигнув брату, вышел в коридор, оставив дверь открытой

– Эмиль, прошу тебя убери от меня это распятие, – проговорил граф, по– прежнему сутулясь, как только шаги Дору стихли внизу лестницы – Вы уже сутки держите меня в плену этого стула Я сомневаюсь, что когда-нибудь смогу разогнуть эти ноги

– Дору вернется, и я уберу распятие, – ответил Эмиль быстро и, обойдя кровать, навис над Валентиной

– Отойди от нее! – прорычал граф

– Я ничего ей не сделаю

– Мне так спокойнее! Ты не доверяешь мне, я не доверяю тебе! Баста!

Эмиль уставился на графа, и тот заметно сжался

– Я вам доверяю, отец.

– Тогда почему не убираешь распятие? Сделай это, пока Дору не вернулся, – добавил граф скороговоркой

– Почему вы так боитесь возвращения Дору? – спросил Эмиль, не спуская с графа прищуренных глаз, и незаметно отошел в изножье кровати

– Как ты не понимаешь! – голос графа дрожал – Я не хочу, чтобы он видел, какая я сейчас рухлядь! Я не уверен, что сумею встать без твоей помощи Я не хочу, чтобы мне помогал сын Ты же видишь, я окончательно потерял авторитет И не только отцовский, – граф говорил тихо, все сильнее и сильнее горбясь. – Тебе тоже на меня плевать!

Эмилю показалось, что граф всхлипнул, но он затряс головой, прогоняя прочь странную мысль – представить вампира плачущим было выше его сил. Это возможно, если только тот испытывает сейчас нечеловеческую боль. И Эмиль спешно сделал шаг к стулу, смотря теперь только на распятие Прошли сутки. Запах крови окончательно выветрился из башни, да и девушка надежно укрыта серебром. Имеет ли смысл мучить бедного Александра дальше?

– Да возьми его наконец, трус! – заорал граф

Эмиль потянулся к распятию, но вдруг замер. Больше от удивления, чем от боли: его пальцы скрючились и сколько он ни силился, никак не мог их разжать. Хотел сделать шаг, так ноги будто приклеились к полу. Он смотрел на распятие уже сквозь пелену слез.

– Что со мной происходит? – еле сумел выговорить Эмиль

– Ты уверовал в Бога! – послышался от дверей голос Дору

– Не может того быть! – Эмиль сделал шаг назад и к нему вернулось самообладание, но вперед пойти он больше не мог: тело наотрез отказывалось слушаться хозяина. – Отец, это вы что-то сейчас со мной делаете?

– Ты совсем рехнулся со своими теориями?! – рявкнул граф.

– Что тогда происходит? С чего это вдруг я больше не могу прикоснуться к распятию?

– Возможно, тебе передался отцовский страх? – пожал плечами Дору. – Смотри, как бы тебя не обуяла жажда последней капли крови…

– А это еще что?

Дору опустил поднос на стол и только потом обернулся к растерянному брату.

– Как бы так объяснить, чтоб ты понял… Мы можем за раз выпить человека, если пьем из его шеи, но иногда хочется растянуть удовольствие, и мы выпиваем жертву по чуть-чуть, но день изо дня. Таким образом скоро наступает момент, когда в теле человека остается совсем немного крови, и тогда нам становится страшно, что кто– то другой придет и украдет у нас последнее. Вот тогда и срабатывает этот инстинкт, когда мы не в состоянии оторваться от жертвы, пока ее сердце бьется. А вот когда оно перестает биться…

– То есть сейчас он хочет допить Валентину? – перебил Эмиль для уточнения. – А мы, получается, не даем ему это сделать?

– Профессор Макгилл! – подал голос граф. – Возьму на себя смелость еще раз напомнить вам о своем присутствии. Вы отличаетесь чрезвычайно короткой памятью. Великолепный экземпляр вампира-склеротика подходит для изучения даже такому ученому, как вы Так что займитесь собой, пожалуйста, и оставьте нас с Валентиной в покое!

– Мы уже оставили вас с Валентиной в покое! – вмешался Дору – Результат этого мы имеем счастье лицезреть сейчас и расхлебывать за вас Вот) – он протянул отцу кубок – Отхлебните)

Граф почти вырвал кубок из рук сына, но жадно припав к нему в начале, в следующее мгновение швырнул его подателю прямо в лицо, облив кровью с ног до головы. Дору от неожиданности даже не попытался отпрыгнуть в сторону

– Извини, – буркнул граф и принялся отплевываться – Как вы пьете эту гадость?!

– Таки., пьем… С вашей подачи, papá!

Не подобрав с пола кубка, Дору пошел в ванную, откуда вышел полностью голым, но уже без следов крови на бледной коже Косясь на отца, он медленно выпил свой кубок до самого дна и, прикрыв глаза, простоял минут пять без всякого движения Все это время в комнате оставалось тихо

– Эмиль, можешь поухаживать за собой, – Дору махнул рукой в сторону последнего кубка и снова замер: тонкий, белый и точеный, как мраморные греческие статуи

– И что вы теперь будете есть? – поинтересовался Эмиль сразу у графа, чтобы не раздражать того беседами с сыном за его спиной.

– Меня отпустит. Со временем Я рассчитывал перебить ее послевкусие Перебил Но желание вкусить ее крови только усилилось У тебя остались еще вопросы?

– Вы совсем себя не контролируете?

– Совсем Столетнее воздержание от человеческой крови не шутки Раньше я легко останавливался, и мне хватало колье и браслетов, чтобы вернуть девушек к жизни и снова выпить целиком А сейчас я чувствую сильнейшую тягу к ней даже с распятием и серебряной рубахой Как же меня к ней тянет Дору!

Граф так громко позвал сына, что тот дернул ногой и, пошатнувшись, чуть не свалился с воображаемого пьедестала

– Уведи Эмиля) Немедленно!

– Отец?

Дору сделал шаг к стулу, но граф только нервно замахал на него руками, и сын понял, что каждое движение дается отцу через боль

– Пошли!

Он схватил Эмиля за локоть и потащил к двери

– Не упирайся!

– Пусти меня)

Эмиль рванулся к кровати, но Дору схватил его за вторую руку

– Назад!

Дору из последних сил тащил брата на себя и в коридор Первый удар в скулу он выдержал, от второго разжал левую руку, но тут же снова схватил Эмиля и сумел доволочь аж до порога, но там упал, получив ногой в пах, но все же успел ухватить его за ремень, потом и руку поймал, а там уже и кошкой напрыгнул Эмилю на спину и повалил назад, потом выбрался из-под него и прижал к полу, но в другой момент уже лежал на спине, чувствуя, что вместо головы у него теперь чугунный котел Еще вокруг было мокро, а в отдалении стоял Серджиу с пустым ведром Вода стекала с Эмиля прямо Дору на лицо)

– Вон!

Вопль графа перекрыл шум в ушах, и Дору на четвереньках, ухватив брата за штанину, выполз в коридор На этот раз Эмиль не сопротивлялся, хоть и шел, пошатываясь

– Что это было? – спросил он, вцепившись в перила лестницы, чтобы окончательно не потерять равновесие

– Чтоб я знал) Похоже отца так распирает с голодухи, что он передал часть своей муки тебе Началось все с креста, а закончилось бы

Дору замолчал, скривив умильно губы, а Эмиль, отпустив перила, вцепился себе в волосы

– Я бы ее допил, да?

Дору кивнул.

– И отцу стало бы легче?

– Вот этого я не знаю Потому что человек в нем не желал убивать Валентину и сейчас не желает. Но чудовище в нас намного сильнее, сам знаешь)

– Почему ты не уведешь его из башни?

– Невозможно его увести! Жертва его не отпускает. Не таранить же отца до кабинета распятием, а уберем его – он разгромит замок со злости, что убил ее Человеческая кровь в таком количестве превращает в монстра даже безобидного ягненка

– Это твой отец-то ягненок?

Эмиль опустился на пол, свесив ноги на ступеньки лестницы Вода все еще стекала с его волос.

– После овечьей крови, кто же он, если не ягненок! Ладно, сиди тут и не любопытствуй, а я пойду оденусь Может, холода я и не чувствую, а вот стыдно что– то мне стало Такая красота, – Дору раскинул руки и выпятил грудь – И в этой пыли и паутине!

Эмиль покачал головой и, поправив целый рукав, решил, что и ему не мешает переодеться. Но сначала он крикнул Серджиу. Горбун тут же проворно взлетел по лестнице.

– Ступай к графу и сделай все, что тот тебе прикажет.

Глаза горбуна полезли на лоб.

– Все? И распятие убрать, и серебро с девушки.

– Я четко сказал – все.

И, отвернувшись, Эмиль пошел вдоль коридора к своей комнате, которая служила ему кабинетом. Он пытался заниматься в

библиотеке, но смертная привычка читать в постели брала верх, и сейчас кровать вся была завалена книгами. Но Эмиль направился не к ней, а к столу. Он достал из ящика договор о погашении кредита и разорвал на мелкие кусочки.