Текст книги "Мир вашему дому!"
Автор книги: Олег Верещагин
Жанр:
Боевая фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 45 страниц)
– Нагоним, – оптимистично сказал Игорь. Борька кивнул, потом неожиданно поинтересовался:
– Знаешь, кем бы я хотел стать, если бы по своему желанию мог родиться заново?
– Ну и кем? – спросил Игорь.
– Тобой, – коротко ответил Борька и добавил потом: – Не думай, не потому, что ты дворянин.
Игорь молча хлопнул его по спине.
Кони перешагивали или перескакивали упавшие стволы; двигались не быстрее пешехода. Это начинало крепенько надоедать.
– Вот так начинаешь жалеть, что на тебя не нападают, – вздохнул Борька и, поднявшись на стременах, завопил: – Хэ-э-э-эй!!! Выходи на честный бой, сколько вас есть – все на левую руку!
– По-моему, тут нет никого, – иронично заметил Игорь, шпоря коня. – Хоп, хоп… Черт, я хотел бы перевалить через горы и сам поглядеть, что там – сам, а не через спутники!
– Кто мешает? – удивился Борька. – Хоть сейчас. В смысле – когда доберемся.
– М? – удивился Игорь. – А ты пойдешь со мной?
– Пойду, – легко, но серьезно согласился Борька. Игорь посмотрел ему в глаза; взгляды мальчишек скрестились, как шпаги в руках друзей.
– Ты так веришь мне?
– Не в этом дело, – возразил Борька. – Я верю в тебя.
– Борь, – Игорь вдруг сузил глаза, – а почему бы тебе не попробовать выслужить дворянство? Это можно. Не так легко, но можно.
– Я казак, – гордо ответил Борька. Игорь не стал продолжать разговор, а вместо этого вновь перешел на полушутливый тон:
– Ладно, с горами мы подождем, и по эту сторону дел хватит – взять вашу эту пустыню радиоактивную или болота на севере – совсем неисследованные районы… Знаешь, мне будет не хватать Сумерлы.
– Когда уедешь, – понимающе сказал Борька. – Слушай, это тебе так обязательно? Высшее образование можно и у нас получить. Или тебя так уж тянет в ваши знаменитые вузы?
– Ты не понимаешь, – мягко ответил Игорь, про себя попросив у Борьки прощенья за то, что не объясняет, куда его на самом деле «тянет». – Ты с такой иронией говоришь, а не понимаешь… Эти ВУЗы – хотя бы Петроградский – совершенно особый мир. Я уж не говорю о том, какую работу там можно делать. Мне хочется учиться там вовсе не потому, что у вас тут хуже преподают… Ты читал "Я кормлю оленей" Колемина?
– Я такого даже не слышал, – признался Борька.
– Он чуть-чуть элитарный, но в вашей библиотеке есть, точно. Вот у него про Петроградский университет написано хорошо. Правда – двадцать лет назад, но там ничего не меняется.
– А про что он еще писал? – поинтересовался Борька.
– "Клуб "Умывалка"" – это не про студентов, а про лицеистов – из Минска… «Поднебесье» – очень тяжелый роман, напряженный, об инженерах…"…кто сколько может" – это…
– Погоди, постой! – вскинулся Борька. – Это как мальчишки-туристы побирались в космопорту на Сторкаде, чтобы спасти от ареста одного своего местного друга-сторка?! А я же это читал, только автора забыл! Классная книжка!
– Да, это та повесть, – согласился Игорь. – Хоп, хоп, хоп, вперед! Смотри речушка какая-то. Может, назвать в честь твоей Катюшки?
– Ну вот еще, – презрительно отозвался Борька. – В честь Катьки я назову самую большую горную вершину. И попрошу Лизку нарисовать ее портрет на фоне этой вершины…
– Лизка рисует? – поразился Игорь.
– И очень хорошо, но сама это считает ерундой, редко кому показывает, хотя, по-моему, не хуже моего брата выходит… Тебя она уже наверняка изобразила.
– Надо будет попросить показать, – решил Игорь.
13.
– Ты торгуешься, как в средние века, – со смехом сказал Женька.
– Я читал про Хейердала, – Степка подбросил на ладони золотой браслет грубой ковки. – Как он менялся на тихоокеанских островах.
– Хейердал? – Женька потер висок. – Что-то… А, мореплаватель. Помню… Пер… Тук…
– Тур, – уточнил Степка. – А эта штука дорого стоит?
– Довольно дорого, – определил Женька, – можно в станице продать.
– Не, я лучше его вообще себе оставлю, – решил Степка, – на память.
– Ты вернешься на Землю с Игорем? – поинтересовался Женька, шпоря коня.
– Да, – коротко откликнулся Степка. Женька покосился на него, удивленный тоном ответа, а тот продолжал как ни в чем не бывало: – А иррузайцы у них в селении не такие уж частые гости. Но все равно напугали местных русскими.
– А разве мы не страшные? – серьезно спросил Женька. – Это ты, Степыч, не задумывался, потому что сам такой же. Мы для вабиска – сперва что-то вроде стихийного бедствия. Мы же их жизнь ломаем на корню. К лучшему, но ломаем. Иррузрйцы их грабят, а все равно они понятней, потому что только берут, а учить ничему не пытаются.
– Я об этом не думал, – признался Степка. – Но вообще-то на Земле было то же самое. Все, кто сталкивался с европейцами, им сопротивлялись, хотя те учили, лечили, защищали… И негры, и индусы, и китайцы…
– Никогда не видел живого негра или китайца, только в книжках, – Женька пожал плечами. – А ты?
– Я видел китайцев, – сказал, как отрезал, Степка и заговорил о другом: – Интересно, они не наведут на наш след иррузайцев? Кажется, они от нашего визита слегка обалдели…
– Наведут – перестреляем, – беззаботно отозвался Женька.
Мальчишки проехали ручьем, переливавшимся ниже через гранитные, вставшие дыбом, плиты; перед каждой – небольшое озерцо-заводь с прозрачной теплой водой.
– Давай искупаемся, – остановил коня Степка, – я что-то пропотел.
– Давай, – не стал возражать Женька, – тут вон почти ванны. Курорт.
– Сочи, – согласился Степка, соскакивая наземь и захлестывая узду за ветви кустов.
– А? – не понял Женька, делая то же самое.
– Сочи… ну, курорт такой на юге, – пояснил Степка. – Мы там… э… отдыхал я там. Два раза.
Мальчишки разделись и бухнулись в самую большую заводь, где можно было даже поплавать. Вода и правда оказалась теплой, она пахла – чуть-чуть – цвелью, как любая стоячая вода. Потом Женька перебрался в небольшую каменную ванну и разлегся, там, устроив голову и руки на краях, а Степка шлепнулся на живот на каменной плите сбоку от Женьки.
– Обсохнем и дальше поедем, – пробубнил Женька, закрывая глаза. Степка дотянулся и толкнул его рукой:
– Ты так уснешь.
– А?.. – Женька, похоже, уже уснул. – Не… Ты только меня почаще толкай.
– Вот еще, – буркнул Степка, – я сам спать хочу…
Это было последнее, что прозвучало у ручейка. Кони тоже задремали стоя, и на ближайший час воцарилась полная тишина. В смысле – отсутствие человеческих звуков.
Первым проснулся Женька – очевидно, спать в воде все-таки было прохладненько. Он удивленно огляделся, моргая, заплескался, потягиваясь, потом зевнул и сказал:
– Придремали… Степ! – он брызнул на безмятежно спящего товарища водой. – Подъем!
– У-уу-уыххха-а-ау-уух-х! – издал неопределённо-жуткий звук Степан и перевалился на спину. – Мы все-таки уснули.
– Меткое замечание, – Женька выбрался из воды и шлепнулся на камни – обсохнуть. – Давай собираться.
– Это ты так собираешься, – ядовито заметил Степка. – Что-то мы разленились… Ой, какое барахло горячее!
Мальчишки неторопливо оделись, отвязали и напоили коней, а потом влезли в седла…
…Узкая прогалина уводила в сырость – наверху смыкались уже не кроны деревьев, а торчащие из склонов корни. Копыта чавкали, по грязи, но вскоре прогалина открылась на широкий луг, за которым снова начинался лес. Над лугом в прозрачном небе плавали ширококрылые птицы.
– О черт, – выдохнул Женька, останавливая коня. – Вот и шпионы…
– Ладно, поедем, – предложил Степка. – А то они не знают и так, что мы здесь.
– Может, и правильно, – согласился Женька, шпоря коня. – Нно!
Птицы – большие орлы – снизились, сужая круги. Мальчишки чувствовали себя, как под прицелом камер слежения.
– Дядька рассказывал – хуже нет, когда за тобой все время следят, – понизил голос Женька. Степка поинтересовался:
– А откуда он знает?
– Ему десять лет назад, когда война с фоморами была, исполнилось тринадцать, – сказал Женька. – Он сейчас двигателист, уже сто лет дома не был. Ну а вот тогда родители – мои дед с бабкой, ты их знаешь – ему как раз в честь этой даты подарили путешествие на Океаниду. А корабль, на котором он летел, перехватил рейдер фоморов – просто так, на дороге попался. Большинство пассажиров, конечно, убили, потому что все сопротивлялись. А дядю Сергея оглушило взрывом, очнулся – а он уже в плену. Вообще детей не принято брать в плен, такого со времен Первой Галактической не случалось, но тогда все кувырком вообще было, а так даже сторки, если им попадается наш ребенок, его обязательно возвращают. Но фоморы… – Женька покрутил головой и вздохнул. – Запихали его на какую-то Луну на нейтральной территории, под купол. Безвоздушный шарик у красного солнца… Бежать нельзя – скафандров нет ни у кого. Блок – сорок пять мальчишек и девчонок до шестнадцати лет, наших, земных, сколько-то Союзников разных, тоже несовершеннолетние. У каждого закуток – кубик два на два на два метра. Выход – только по команде, на кормежку два раза в день, в туалет три раза, мыться раз в неделю, час в день прогулки в общем зале. Никакого общения. И эксперименты. Разные. Почти половина от них умерла. Дядя рассказывал – запихнут голого в камеру и начинают давление уменьшать… или увеличивать. А сами стоят за стеклом, уставятся своим одним глазом каждый – и нате – наблюдают… Они же о нас ничего не знали, вот и добывали сведения таким способом. Так вот там в каждой камере прибор был – перевернешься с боку на бок, а он следом. Противно так…
– Сколько же он там пробыл? – тихо спросил Степка.
– Почти полгода, до конца войны.
– Это ж лучше умереть… – Степка передернулся.
– Он несколько раз пытался, – серьезно ответил Женька. – Вешался один раз, другой раз себе вены перегрыз… Да все та же система… Откачивали. А потом – инъекции – накачают так, что рукой или ногой шевельнуть трудно.
– А как же он спасся?
– Да никак, их спасли. Десант выбросили… Слушай, давай-ка поскорее этот луг перемахнем. Не нравятся мне наблюдатели над головами.
14.
– Вот оно, это место.
Лесоход стоял на краю крутого спуска, а впереди и внизу расстилался сочно-зеленый лесной ковер, прорезанный нитками рек и речушек. Южнее, в туманной дымке, они сливались в мощную, медленно текущую реку.
– Дошли, – Лизка, опустив планшет с картой, расширенными глазами смотрела на открывшуюся им картину. – Как много потоков, и зелень такая яркая.
– Много потоков? – Катька подняла камеру. – Так и назовем – Многоструйная… Правда, красиво.
– А вон и горы, – Зигфрид указал рукой. Пики, постепенно выраставшие на горизонте, сейчас казались совсем близкими и нависающими над головами. – Их-то как назовем? Третий Меридиан – неинтересно…
– Придумаем, когда доберемся, – отозвалась Лизка. – Нам еще ребят тут ждать… Ох, не случилось бы чего с ними! И как раньше люди жили без связи – месяцы, годы? Тут неделю не вытерпишь!
– Да ничего с ними не случится, – бессердечно сказал Зигфрид, – не бойтесь, девчонки.
– Он не понимает! – фыркнула Катька. И, повесив аппарат на ремень, прижала ко рту руки: – Бо-рис-ка-а!!!
– Чего орешь, тут я, – раздался сзади насмешливый голос.
Все обернулись. Игорь и Борька – грязные, улыбающиеся и довольные собой – сидели в седлах у кормы лесохода…
… – А Степка с Женькой разве не с вами? – Зигфрид с насмешкой наблюдал, как Катька любовно отправляет в методично открывающийся рот Борьки кусочки мяса и картошки. Игорь, стоя посреди спальника, ожесточенно вытирал мокрую после душа голову. Лизка с печальным видом перебирала привезенные мальчишками записи и голографии, то ли сортируя, то ли перемешивая их.
– У нас связи нет, – Игорь присел к столу. – Будем их тут ждать, спуск удобный, они сюда должны подойти. И еще попробуем связаться… Слушайте, дайте поесть, наконец!
Лизка вздохнула и начала «сервировать». Зигфрид включил экран на курсовые камеры.
– Мы решили назвать это место Многоструйная, – объяснил германец. – А вот горы пока не придумали.
– Зубастые горы, – решил Игорь, бросив один взгляд на экран.