Текст книги "Мир вашему дому!"

Автор книги: Олег Верещагин

ГЛАВА 8
ПОДНИМАЙСЯ!

В поисках любви

Мы спешим сквозь дым столетий,

На лету горим,

Забыв про боль…

Из песни ХХ века.

1.

Футбольный чемпионат – традиционный «Черный Мяч» середины серпеня на приз генерал-губернатора – собрал в Озерном взрослые и юниорские команды из двухсот сорока восьми городов и поселков Сумерлы. По традиции, болельщики на чемпионат не допускались – это запреете парализовало бы всю жизнь колонии – но трансляция шла на всю систему, включая Луны и космические станции. Однако, и без этого в столице оказалось больше семи тысяч членов команд, тренеров и прочих. Черноречье тоже выставило две команды под общим руководством мирового судьи Хоркина, Дмитрия Петровича.

Игорь был одним из немногих болельщиков, которые все-таки попали на чемпионат, так сказать,"автоматом".Он просто связался с Довженко-Змаем и сделал скорбное лицо – этого оказалось достаточно. Хотя его отчаянно отлаяли за так и не захваченный катер фоморов, но в целом акции молодого Муромцева котировались очень высоко. Генерал-губернатор поставил лишь одно условие – не приезжать с командой, чтобы не создавать почву для разговоров о «блате». Игорь не сразу понял это слово, но, покопавшись в памяти, вспомнил, что давным-давно так назывались льготы, которые предоставляли те, кто обладал властью, своим протеже – на незаконных, разумеется, основаниях. Второй сеанс связи у Игоря был с Дзюбой – того наш герой попросил приготовить на аэродроме Прибоя "джет".

* * *

В Озерном осень ощущалась явственней, чем в Черноречье, да и вообще в Прибойной губернии – там ею и не пахло. Столица была куда как северней, и сверху, заходя на посадку, Игорь увидел, что в изумрудном ковре парков, садов и аллей появилось множество медных и золотых нитей. Но и тут осень не была ни слякотной, ни сумрачной – теплая и тихая, она не раздражала и не утомляла. Облетать деревья еще толком не начинали, ветер не дул.

В школах еще продолжались каникулы. Поэтому ребят и девчонок повсеместно было полным-полно, и Озерный казался даже оживленней, чем обычно – многие ближе к началу учебного года вернулись с Земли, инопланетных и местных курортов, из походов…

Игорь зашел – просто так, без цели – в большой парк, начинавшийся за вышкой планетарного вещания. Тут тоже было полно народу, слыша лея смех, и в Игоря несколько раз едва не врезались – е один раз таки врезались, но мальчишка лет девяти, весело сказав: "Ой, извините!" – тут же понесся дальше. Высоко над аллеей несколько дельтапланов выделывали черт те что друг вокруг друга – свет поблескивал на разноцветных пестрых крыльях. В ответвлении аллеи Игорь увидел стоящих лицами друг к другу мальчишку и девчонку – они обнялись и чуть отстранились лицами, не сводя сияющих глаз. Игорь уже прошел мимо, когда вспомнил Степку и ту девчонку, которая привела им помощь – Клотильду-Клотти. Они со Степкой часто встречались, хотя между станицей и фермой родителей германки лежала не одна сотня километров. Вроде бы ничего «такого» – просто им неожиданно много о чем было погово рить – но Игорь заметил, что Рощин без Клотти делается задумчивым…

Он хмыкнул и почесал висок. На лужайке гоняли мяч. Параллельной аллеей промчались в галопе несколько всадников. Рабочие на платформе под зависшим вертолетом растягивали на штангах большой стереоэкран. Двое пожилых подтянутых мужчин прошли степенной походкой, твердо ставя в такт шагам тяжелые модные трости и обсуждая положение дел на Арк-Федане. Слева за деревьями кто-то кричал весело молодым голосом: "Да что ж ты делаешь, несчастный, там же и так светло!.. Помогите этому рахитику!" Оттуда – из-за кустов – высунулась растрепанная голова девушки, обозрела аллею… и следующие полчаса Игорь с удовольствием помогал устанавливать свет для профессиональной съемки под энергичные крики режиссера, густо замешанные на обвинениях помощников в физической и моральной ущербности.

Потом Игорь двинулся дальше, на ходу листая взятый в принтере "Голос Системы", почти целиком посвященный астроэнергетическому проекту "Кольцевая панель". Борька про него говорил, без особого интереса вспомнил Игорь, наблюдая, как четверо мальчишек и девчонка, нагнувшись, рассматривают что-то, лежащее на траве у их загорелых ног. "Больше не полетит, – грустно сказал один пацан. – Попробуем починить, – вздохнув, возразил другой. – Поднимайте," – скомандовала девчонка. Модель гикнулась, понял Игорь и вспомнил, как у них с одноклассниками взорвалась на старте модель старого носителя «Союз», и Максим, которому обожгло лицо, переживал только по поводу того, что пропала дефицитная «горючка»… Странно, подумал Игорь, я все реже вспоминаю Землю.

Аллея вывела его на берег пруда. Купальщиков не было видно, прокатная станция наискось – открытая – тоже была пуста. Игорь зашагал вдоль берега – дальше от станции, туда, где коротко щелкали выстрелы спортивных "арбалетов".

Тир ДОСАФ (1.) был, кажется, открыт для всех желающих. Как и на Земле, он был бесплатным; возле откидного прилавка стоял только один человек – одетый, как чиновник колониального аппарата. Он держал пистолет, но не стрелял, похоже было – о чем-то задумался. Только подойдя ближе, Игорь узнал генерал-губернатора.

1. Добровольное Общество Содействия Армии и Флоту – вневойсковая организация, занимающаяся подготовкой к войне молодежи и переподготовкой людей старших возрастов в Русской Империи.

Довженко-Змай обернулся. И кивнул, подзывая Игоря.

Дворяне пожали друг Другу руки. Довженко-Змай выложил на прилавок золотой червонец:

– По десять выстрелов на тридцать метров.

Игорь наклонил голову, порылся в кармане лайковой белой куртки, достал такую же монету и, вогнав узкий магазин в рукоять «арбалета», стилизованного под старинный «парабеллум», нажал кнопку подачи газа. На осветившемся рубеже появилась мишень; такая же возникла напротив генерал-губернатора.

В следующие три-четыре секунды оба стреляли. Игорь положил пистолет первым, прочел на табло:

– 9, 9, 10, 10, 10, 10, 8, 9, 10,10… А у тебя?

– Первая и третья девятки, остальные – десятки, – генерал-губернатор положил пистолет тоже и, повернувшись, оперся локтями о прилавок за спиной. Игорь пододвинул монету. Довженко-Змай, задумчиво кивнув, забрал обе:

– Хочешь отыграться? Даже с придачей?

– Предположим, – Игорь потрогал пистолет.

– Поспорь со мной, что знаешь, чем я займусь сегодняшним вечером.

– Это нечестно, – вздохнул Игорь. – Ты будешь смотреть футбол.

– Верно… – генерал-губернатор посмотрел на дельтапланы и сказал: – Сестра скоро приезжает. В начале сентября.

– Угу, – откликнулся Игорь. – А к концу сентября я все доделаю. Немного осталось.

– Хорошо, – кивнул Довженко-Змай.

– А как у тебя дела с… с программой? – спросил Игорь.

– Да все в порядке. Деньги получены. Разрабатывается программа заселения. "Земля и воля" умолкла подозрительно вот только, не нравится мне это… А у тебя работа над твоей рукописью движется?

– Ты знаешь, нет, – признался Игорь. – Времени не хватает. Материалы копятся, копятся; гляну – жуть берет, как я все это разгребать буду?!

Довженко-Змай улыбнулся. Сказал:

– Что там Войко? Он что-то не заглядывает.

– Я его почти не вижу, – ответил Игорь. – Сезон начался, он на раскопках.

– Ничего, – хмыкнул генерал-губернатор, – прилетит Светка – и он переселится на мою латифундию.

– А что так? – без особого интереса уточнил Игорь.

– Он влюблен в мою сестру. Давно и, кажется, взаимно, – сообщил Довженко-Змай.

– Еще один надежный дворянский союз? – поинтересовался Игорь.

– Да нет, я же сказал – тут настоящая любовь, – возразил генерал-губернатор.

По берегу прошла женщина в открытом платье, что-то выговаривавшая мальчишке дет десяти – тот звонко и возмущенно оправдывался: "Но не я же начал, я никогда не начинаю, мам, ты же знаешь! А он на маленького, я говорю – так нечестно, а он драться, мам…"

– На Вольном двое мальчишек вот такого возраста погибли позавчера, – неожиданно сказал Довженко-Змай. – Летели на легком самолетике, с девчонкой, их возраста, без разрешения выбрались. Шторм был, молния ударила в машину. Упали… Они девчонку вытолкнули, и жилеты, а сами не успели. Их достали субмариной с глубины, когда шторм кончился…

Игорь мигнул. Ему стало неожиданно страшно жаль двух неизвестных мальчишек. Серьезно жаль – почти до слез, подступивших к глазам. Довженко-Змай внимательно изучал лицо Игоря, потом сказал:

– Ты похож на моего младшего брата, ему столько же, сколько тебе. Не внешне, нет… ну, ты понимаешь.

– Он кто? – спросил Игорь, рассматривая пруд. На прокатной станции появились люди.

– С этого года – курсант Рязанского Его Величества десантного училища. Будущий офицер. Как отец…

– Он ведь погиб? – вспомнил Игорь. Генерал-губернатор кивнул:

– Да… Его убили туземцы в одном из лесных племен… Я потом уничтожил всю верхушку этого племени – тогда я отвечал только за свою латифундию и думал, что нет на свете ничего тяжелее этого, Игорь. Я ошибался, – он оттолкнулся от прилавка и одернул куртку. – Ну что ж, всего хорошего. Увидимся на футболе… Да, тебе есть, где остановиться?

– Конечно, – кивнул Игорь. – Это не проблема.

ИНТЕРЛЮДИЯ: Ф.Г.ЛОРКА (1.)

 
В возвышенную обитель
Я брошен безумством стали.
Где ты, мой ангел-хранитель?
Меня вчера расстреляли…
Четырнадцать пуль порвали
Мне грудь полновесной болью.
Меня в пыли закопали,
Могилу посыпав солью,
Чтоб я никогда не ожил,
Чтоб я не вернулся к детям
И ворон над бездорожьем
Ни-че-го не заметил!
А я, не дыша от крика,
Отплевывал комья глины,
И запахом базилика
Звенела земля равнины.
Я выполз, я шел, хромая…
Дорога казалась длинной,
И звезды к исходу мая
Слегка холодили спину.
За что меня убивали?
Хотелось бы знать, не так ли…
Ромашка Святым Граалем
Неспешно ловила капли
Моей недопетой крови…
И только слепая вера
Стояла над изголовьем
Расстрелянного романсеро… (2.)
 

1. Стихи А.Белянина. Когда писались последние строчки первой части восьмой главы, мне сообщили, что 13-летний Ваня, сын Андрея Белянина был зверски убит похитившими его с целью выкупа нелюдями… ВЕЧНАЯ ПАМЯТЬ… 2.Федерико ГАРСИА ЛОРКА (1898–1936), испанский поэт. В лирике – фольклорно-мифологические мироощущения; мотивы величия и трагической обреченности любви, вечной нераздельности жизни и смерти, острота столкновения с мертвяще урбанистической цивилизацией. Расстрелян испанскими фалангистами, как активный сторонник республиканцев.

2.

Под «Черный Мяч» были заняты все подходящие по размерам стадионы столицы – иначе только отборочные игры затянулись бы на год. Да и так все равно места всем не хватило. Но команда станицы – она должна была играть с командой какого-то поселка Магнитный – играла именно в первый вечер, на стадионе космопорта.

До начала игры оставалось сорок минут, но уже полностью стемнело – в серпень, в его середину, девять вечера – это уже не «светло». Игорь так и не «устроился» – колесил по городу весь день, а опомнился только на границе Озерного, где начинались новостройки. Он чувствовал, куда надо идти, чтобы оказаться на стадионе в кратчайшее время, но на этом пути лежал овраг, за которым редко горели огоньки.

Игорь примерился и прыгнул. Удачно, хотя и не стоило этого делать в темноте – на ногах съехал до дна и буквально наткнулся на лестницу – кто-то поработал лопатой и выложил подъем досками, связанными "в лапу", даже перила поставил сбоку. На перилах была нарисована стрелка вверх и написано:

ВЫХОД НА ТРАНШЕЙНУЮ УЛ.

Мальчишка начал подниматься вверх.

Он дошел до половины лестницы, когда услышал сверху мелодичные щелчки струн – протяжные и набегающие друг на друга. Кто-то вроде бы и просто так, но очень умело перебирал их. А потом Игорь – он остановился, держась рукой за перила и подняв голову – услышал негромкий, но ясный девчоночий голос…

 
– Как забуду? Он вышел, шатаясь, (1.)
Искривился мучительно рот…
Я сбежала, перил не касаясь,
Я бежала за ним до ворот.
Задыхаясь, я крикнула: "Шутка
Все, что было. Уйдешь, я умру."
Улыбнулся спокойно и жутко
И сказал мне: «Не стой на ветру.»
 

1. Стихи А.Ахматовой.

– Кто там поет? – спросил Игорь с интересом. Гитара не умолкла, и невидимая девчонка полюбопытствовала в ответ;

– А кто там сидит?

– Я, – хмыкнул Игорь.

– Ага, – глубокомысленно уточнила девчонка. – А ты что, заблудился?

– Почти, – согласился Игорь.

– На футбол, – определила девчонка. Все это время она продолжала играть на гитаре. – Тогда поднимайся и проходи тут, напрямую. Если хочешь, заходи к нам, все сели стерео смотреть, прямой репортаж.

– А ты что же? – удивился Игорь.

– А я не люблю футбол, – отозвалась девчонка. – Ну что, пойдешь к нам смотреть?

– Слушай, – неожиданно для самого себя попросил Игорь, – а сыграй мне еще.

– Тебе? – насмешливо поинтересовалась девчонка.

– Ну… не мне. Просто сыграй. Сыграешь?

– Слушай, – и мальчишка опустился на лестницу. – Что тебе?

– Что сама захочешь, – он прислонился спиной и затылком к одной из лестничных балясин.

И гитара зазвучала над его головой. Девчонка не пела, она просто играла – Игорь сразу узнал классическую и очень красивую композицию жившего на рубеже XX и XXI веков Алхунова, который потом был командиром одного из сибирских отрядов «РА» и пропал без вести во время Серых Войн. Когда мелодия закончилась, он попросил;

– Еще, если можно.

Она сыграла еще, а потом спела по-французски старую балладу. И еще сыграла и спела…

…Похолодало – свежесть ощутимо разлилась в воздухе, звезды проступили четче, уже не размытыми пятнами, а острыми, угловатыми кристаллами, шевелившими острыми гранями. Прикрыв глаза, Игорь слушал гитару и голос девчонки, когда на комбрасе образовался Женька.

– Ты где?! – возмущенно завопил хавбек команды Черноречья. – Ты почему не пришел?! – Женька размазывал пот по лицу подолом футболки. – У нас один-ноль в нашу, ты где сидишь, стерео смотришь, что ли?!

– Извини, я не заметил… э… – Игорь растерялся, сам не зная, чего он не заметил.

– Да ну тебя, – расстроено сказал Женька и отключился.

Странно. Игорь не рассердился и не сконфузился. Девчонка наверху спросила, и в голосе ее было огорчение:

– Ты уходишь?

– Нет, – отозвался Игорь. – Спой еще, а?..

 
…– На Сумерле, в бурной, дикой, удивительной стране, (1.)
Я и ты, обнявшись крепко, рады бешеной весне.
Здесь весна приходит сразу, не томя озябших душ, —
В два-три дня установляя благодать, тепло и сушь.
Здесь в реках и водопадах, словно взрывом, сносит лед,
Синим пламенем разлива в скалы дышащие бьет.
Здесь ручьи несутся шумно, ошалев от пестроты;
Почки лопаются звонко, загораются цветы.
Если крикнешь – эхо скачет, словно лошади в бою;
Если слушаешь и смотришь – видишь ты, что ты в раю.
Здесь людей ты встретишь новых, с сердцем честным и прямым,
С дружбой верною и вечной, с взглядом твердым и простым.
Если хочешь быть убийцей – полюби и измени;
Если ищешь себе друга – просто руку протяни.
Если хочешь сердце бросить в увлекающую высь —
Ты глазам лучисто-серым покорись и улыбнись…
 

1. Переделка стихотворения А.Грина.

– Что ты молчишь? Внизу-у!..

– Нет, ничего, – Игорь улыбнулся. – Ты здорово поешь и играешь. Наверху засмеялись.

– У тебя, наверное, железные пальцы, – Игорь всмотрелся, вдруг с удивлением поняв, что уже светает, но не увидел никого, а подниматься наверх почему-то не хоте лось. Может быть – чтобы не рухнуло странное очарование? – Ты не устала играть? Ночь-то кончилась…

– В самом деле? Дома, наверное, решили, что я заночевала у подружки… Да, светает, я тебя вижу!

– А я тебя нет, – признался Игорь, всматриваясь в ровные заросли подстриженных кустов. – Как тебя зовут? – он поднялся на ноги.

– Я же не спрашиваю, как зовут тебя, – весело ответила девчонка. – Пусть так и будет. Без имен и даже без моего лица… Мне пора домой.

– Подожди! – Игорь в несколько прыжков взлетел вверх по лестнице, но услышал только смех. За кустами стоял самый обыкновенный дом. Большая овчарка, лежа на крыльце, лениво поглядывала на появившегося из-под обрыва мальчишку в дорогих лайковой куртке, джинсах и спортивных туфлях, который со смешным изумлением озирался вокруг.

Вот черт! Игорь внезапно рассмеялся, потряс головой. Он даже не может точно сказать, из этого ли дома девчонка пела ему всю ночь напролет! Все еще смеясь, мальчишка выбрался в узкий проулок и вышел по нему на Траншейную – пустынную, тихую и прохладную. Было около шести утра.

"Надо найти ребят и извиниться перед ними, – решил он. – Но черт возьми, какая странная и интересная ночь! Если бы не обычность обстановки – я бы решил, что попал в прокол, и мне поет рейнджерская девчонка, какая-нибудь принцесса…" Он повторил запомнившиеся строчки из последней песни и вздохнул со странным ощущением вдруг охватившего его счастья – беспричинного и полного. Словно ему твердо было обещано что-то большое и прекрасное…

Вот в этот момент Игорь и ощутил взгляд. Не враждебный, нет – оценивающий, хорошо знакомый. Так смотрят друг на друга мальчишки, когда еще не ясно, кто перед тобой: враг, свой или просто посторонний.

Он оглянулся. Его догонял серебристый «насад» с прозрачным верхом – Игорь узнал порученца или адъютанта штабс-капитана Дергачева, которого видел во время памятного визита с генерал-губернатором. Тимка его звали, а фамилия не фигурировала.

Игорь поднял руку, и «насад» плавно остановился, чуть опустившись к дороге. Правая дверь откинулась. Тимка смотрел из машины спокойно и нелюбопытно, но Игорь мог поклясться – секунду назад его разглядывали с любопытством, да еще каким!

– Послушай, – сказал он, наклоняясь, – привет… – Тимка кивнул. – Довези до ближайшей – не знаю, гостиницы, пансиона… я не знаю, где поспать можно и связь есть.

Тимка на миг бросил взгляд вперед по улице – Игорь знал, куда он смотрит. На кабинку информатория рядом с остановкой струнника, до которых оставалось шагов сто, не больше. Потом кивнул:

– Да, конечно… Тут рядом есть постоялый двор "Катящееся колесо", но там постоянный шум. А подальше – пансионат «Дом», там дороже, но тихо и семейная кухня. Ну и наконец, – он оставался совершенно серьезным, – можно отправиться в центр, в «Асторию». Я все равно еду мимо.

– "Астория" для меня слишком чопорно, – ответил Игорь. – Мне бы в «Дом», если можно. Люблю домашнюю кухню.

Тимка сделал приглашающий жест и стронул машину с места, одновременно левой рукой придержав установленный на заднем сиденье мощнейший полевой лазектор. (1.) Потом закинул его курткой, почти такой же, как у Игоря. И очень небрежно, словно специально показал его.

– Футбол смотрел? – неожиданно спросил Тимка.

– Нет, – покачал головой Игорь. «Насад» свернул на широкую магистраль и резко набрал скорость.

– Ты ведь в Черноречье живешь? Ваши выиграли.

– Ты был на игре?

– Таблицу смотрел минут двадцать назад. В газете.

– "3емля и воля"? – поинтересовался Игорь со смешком.

– Нет, – тоже улыбнулся Тимка. – «Крепость», "официоз", как его "3емля и воля" как раз и называет… Ты, кстати, знаешь, что на Сумерле выходит двести шестьдесят одна газета и шесть журналов?

– Не знаю, – покачал головой Игорь. И боковым зрением заметил, что Тимка массирует рубец у правого крыла носа.

Псевдокилоидную ткань, остающуюся после сложной и болезненной операции калькирования личности в течение двух-шести часов. В зависимости от индивидуальной реакции организма.

1. Локатор, позволяющий засекать на поле боя малоразмерные и маскирующиеся различными способами цели (в нашей реальности не существует.)

3.

– Внимание, кормовой блистер! Огонь против хода! Игорь, ты как?!

Ревякин орал так, что связь фонила. Игорь, наклонившись над ящиком, готовил кассету для съемки. Катюха вертела объективом мощного длиннофокусного аппарата. Борька, выставив в шарнир ствол ГАПа, стрелял длинными очередями по кружащим снаружи здоровенным птицам, упорно и бесстрашно атаковавшим винты и остекление дирижабля.

Подобные нападения в последнее время стали в порядке вещей. Словно предчувствуя скорый конец, иррузайцы организовывали одно нападение животных за другим. Не проходило и дня, чтобы по нескольку раз не атаковались разведпартии Муромцева. Евгеньев со своим конвертопланом и дирижабль Ревякина – зачастую с Игорем и его друзьями на борту – почти постоянно находились в воздухе: оказывали экстренную помощь, бомбили и тоже вели разведку.

– Отстали, – Борька выдернул ГАП из шарнира и ногой отодвинул расстрелянный барабан. Потормошил Катьку – та улыбнулась и вытерла пот с натертого нарамником лба:

– Готовы снимки.

– Ладно, пошли, чаю долбанем, – Игорь подскочил и, ухватившись за края люка, выбрался наружу. За ним выбрались Катька и Борька – как раз в тот момент, когда с балкона вошли Женька и Лиза. Женька нес «булат» и что-то говорил, смеясь, Лизке, которая подкидывала в руке гранатомет.

– Ну и карусель была! – весело крикнул он, увидев остальных. – Я восемь штук сбил! Хорошо, что они никаких бомб в когтях не таскают!

– Накаркаешь, – проворчал Игорь. – Ух, я голодный!

Они, весело переговариваясь, вошли в жилой отсек, где Степка поспешно выключил связь и вскочил.

– Опять с Клотти трепался, – сказал Женька, ставя винтовку к кровати и плюхаясь на одеяло. – Уф.

– Не с Клотти, а с Зигом, – быстро возразил Стёпка. – Он сказал, что у них вдоль рек иррузайцы прорываются, стычки идут.

– Надо бы слетать, а? – с надеждой спросил Борька. – А то скоро в школу.

– Не сейчас, – отрезал Игорь, – сначала в лагерь… Где чай?

* * *

Временный лагерь находился рядом с городом Рейнджеров – Драганов сдержал свое обещание предоставить территорию базы, а его люди из экспедиции охотно оказывали разведчикам посильную помощь.

Выстроенная тут причальная вышка не имела автоматического подъемника, приходилось спускаться по приваренной лестнице. Опередив остальных, Игорь прошел к штабному модулю, над входом в который висел флаг экспедиции.

Внутри на раздвинутом столе на боку лежал Файт. Морда у параволка была скорбная, хотя кто-то из разведчиков чесал ему нос. Бедро штабс-капитана было распластано и растянуто крючками, и из разреза немолодой флегматичный господин извлекал пинцетом осколки камня. По углам за компьютерами перекликались операторы, на подоконнике кто-то разместил полевую лабораторию, на другом женщина вдумчиво снаряжала магазины, складывая снаряженные в коробку из-под сухарей.

– Это что такое?! – изумился Игорь. – Господин штабс-капитан?!.

Параволк ответил замученным взглядом. Тот, кто чесал ему нос, пояснил:

– Ранили стрелой. Наконечник ударился в кость и разломился.

– Кто ж поднял руку? – Игорь погладил жесткую шерсть на загривке Файта.

– Погрррраничники! – рыкнул тот. – Заканчивайте. Скоррее.

– Тебе все равно еще до вечера лежать, – невозмутимо объявил врач, спринцуя рану. Файт тяжело вздохнул и закрыл глаза.

Игорь прошелся у компьютеров, взял готовую карту, посмотрел. В окно было видно, как возле небольшой вертушки хохочут, разговаривают и опять хохочут несколько человек. Игорь прислушался и улыбнулся.

– …мрачный такой! И по сторонам оглядывается: "А где тут у вас сортир?" Я ему говорю: "Да в чем проблема, счас сделаем!"

– Погоди-погоди, и он что, прямо в нору?!

– В том-то и дело! А оттуда кээээк…

Вникнуть в рассказ Игорь-таки не успел – вошедший старший четвертой группы обменялся с ним рукопожатием и объявил:

– Удачно, что вы тут. Мы вчера перебили на стоянке их отряд и захватили офицера. Хотели его отправить на станицу, но, может, сами допросите?

– Да, конечно, – Игорь отложил карту и обнаружил под нею коробочку с диском. Это была классическая музыка для струнных в гитарной обработке – старинные исполнители в интерпретации Полины Дашковой, какой-то местной.

– Это чей диск? – поинтересовался он. – Я возьму послушать, люблю гитару

– Мой, бери, – не оборачиваясь, ответил один из операторов.

Игорь сунул диск в карман и вышел следом за старшим 4-й…

… – А ну – встать! – бородатый разведчик отвесил иррузайцу сочного пинка и заставил подняться. Вабиска, непрерывно шевеля скрученными руками, смотрел на Игоря с плохо скрываемым страхом. Лоб у него был рассечен – на его коже рана выглядела трещиной в древесной коре, кровь запеклась натеком смолы.

– Добрый вечер, – Игорь сел на спинку стула и уперся ногой в край стола, а второй закачал над полом. – Я с ним поговорю один на один, ага? – дружелюбно подмигнул он бородачу. Тот понимающе хмыкнул, почти сочувственно потрепал вабиска по плечу и вышел, закрыв дверь. Игорь беззлобно уставился на пленного и, достав свою полевку, начал подрезать ногти. Когда это занятие мальчишке наскучило, он пошлифовал ногти о куртку и, не глядя на нож, которым начал играть, поинтересовался: – Ты мне ничего не хочешь сказать? – уже на местном языке. – Я весь пристальное внимание… Да, я забыл представиться…

– Не нужно, – прохрипел вабиска. – Я знаю, кто ты. Ты Муромцев, ты Неумирающий.

– А, так вот как меня зовут в вашей среде, – довольно отметил Игорь. – Приятно… А ведь ты, – Игорь соскочил на пол, – ты меня боишься. И это – правильно, – он удовлетворенно кивнул. – И боишься ты не того, что я могу с тобой сделать, а именно – МЕНЯ! – Игорь шагнул вперед, иррузаец попятился, закидывая голову, как испуганный конь. – И это – тоже правильно. Сейчас я буду тебя спрашивать, а ты мне будешь отвечать. И пусть тебя хранит ваша Птичка, если соврешь или хотя бы умолчишь. Так?

– Да, – лицо иррузайца вздрогнуло всё, как маска из желе. – Да.

– Меня предполагалось убить. Это так?

– Да.

– Кем был разработан, план, кто приказал? Уигши-Уого?

– Да…

– Что сейчас?

– За твою голову, – вабиска шевелил только губами, – назначена огромная награда. Но ее никто не хочет получать. Все говорят, что ты послан Пещерным Змеем.

– Ты в это веришь?

– Да…

– Хорошо, – довольно кивнул Игорь. – А теперь скажи мне – кто такие яшгайаны? – глаза пленного испуганно метнулись. – Говори! Кто. Они. Такие?

Иррузаец открыл рот… и вдруг, засипев, рухнул на пол.

– Так, – констатировал Игорь и сплюнул в досаде. – Блокада, ч-черт, а я не спец, зря полез… Эй! – Игорь двинулся к выходу. – Он подох, убирайте!..

…– Я, между прочим, правда говорил с Зигом, – Степка протянул Игорю половину шоколадного батончика. – Не сразу, но с ним – тоже. Он нас приглашает праздновать Праздник Урожая в Фелькишер Ланд.

– Праздновать праздник – так не говорят, – поправил Игорь. – Но идея заманчивая.

– Значит – едем?! – обрадовался Степка так, что Игорь засмеялся и, взяв его за плечо, негромко спросил:

– Влюбился?

Степка вспыхнул, сбросил руку, но тут же вздохнул и виновато признался:

– Кажется, да. Мне без нее все время скучно, и настроение какое-то унылое. Я понимаю, Динка…

– Она мертва уже несколько веков, – тихо сказал Игорь. – А ты живой.

– А у генерал-губернатора, – проявил Степке неплохую осведомленность, – ведь тоже, и он…

– Он просто больше никого не встретил, – возразил Игорь. – А ты – встретил, и что плохого?

– Да, Игорь, ты знаешь, – Степка улыбнулся, – я как первый раз ее увидел – так и все. Поплыл начисто. Только она какая-то дикая, как из древнего мира. Да и Зиг… Я раньше думал, что немцы не такие.

– Это положительная национальная ретроспекция, – важно пояснил Игоръ.

– Что? – насторожился Степка.

– Положительная национальная ретроспекция, – повторил Игорь. – Возвращение национальных качеств, подвергавшихся нивелированию во второй половине XX – начале ХХI века. Для примера, попроще… Англосаксы – упорны, хладнокровны и корректны. Германцы – безжалостны, методичны и дисциплинированны. Русские – великодушны, храбры и неприхотливы…

– Я понял, – кивнул Степка. – Я только не врубился – зачем их нивелировали, эти качества?

– Это у тебя спросить нужно, – засмеялся Игорь, – ты же из тех времен… А вообще-то… были и на земле свои яшгайаны. Выводили "общечеловеческое стадо", да вот вы не дали… Пошли, ладно…

… Начав слушать диск, Игорь удивленно услышал знакомый гитарный перебор.

4.

Кольца огней горели пламенными коронами вокруг вершин холмов – казалось, что костры танцуют в такт музыке. Праздник Урожая тянулся уже заполночь во всем его языческом размахе, со всеми неформальным весельем и полной отдачей, на какие способны только провинции, живущие сельским хозяйством – тут этот праздник в самом деле имел статус значимого события, а не просто декорации.

Возле костров, где на рашперах жарились целые свиные туши, стояли здоровенные котлы со свежим пивом и деревянные ритуальные блюда с хлебом. Было уже прохладно, Игорь знал – черная в темноте листва почти целиком превратилась уже в золото и медь. Утро почти всегда приходило холодное и ясное (не верилось, что зима будет слякотной, как утверждали местные) и, хотя днем опять становилось тепло, было понятно – осень пришла, а скоро за нею навестит землю и зима.

Подперев голову рукой, Игорь лежал у огня на принесенном кем-то пледе. В другой руке он держал буковую чашу с пивом, которого выпил уже немало, но меньше попал под его действие, чем остальные, у которых блестели глаза, а смех сделался излишне громким и взрывчатым, как петарда.

Вокруг костра сидела исключительно молодежь – большущим кругом. Разговор вертелся в основном вокруг того, что на днях в школу и это – факт. Германцы, впрочем, выражали твердую уверенность в том, что иррузайцы предоставят им немалое количество свободных от учебы дней. Еще кто-то сказал, что, если граница «двинется», то Фельишер Ланд окажется в тылу – тогда и не повеселишься, останется только записываться в Алые Драгуны, благо у них заботами генерал-губернатора развлечений хватает.

Игорь отпил большой глоток и, плеснув пива в огонь, поднял чашу со словами:

– За богатство этого года! Смерть вашим врагам, жизнь – вашему урожаю!

Он говорил по-немецки – вокруг одобрительно загудели. Зигфрид, сидевший точно напротив Игоря, поднял над головой губную гармошку и перебросил ее какой-то девчонке, которая немедленно извлекла из нее пронзительную дрожащую ноту, заставившую всех умолкнуть – а сам Зигфрид грубоватым мальчишеским голосом запел:

 
– Все выше флаг над нашею землею – (1.)
Идут вперед бессмертные бойцы.
Шагают маршем с нами павшие герои,
И наши прадеды, и деды, и отцы…
 

Губная гармошка засвистела грозно и высоко; сидящие германцы, пристукивая чашами по колену или по земле, подхватывали песню:

 
– По городам шагают батальоны,
Уже не раз бывавшие в бою!
Сегодня тысячи, а завтра – миллионы
Встают на бой за Родину свою!
Когда сигнал к атаке нас разбудит —
Сомкнут ряды Германии сыны,
И наше знамя гордо виться будет
На страх врагам! На славу для страны!
 

1. Стихи Хорста Весселя.

Игорь незаметно поднялся, отошел в темноту, а потом – прочь от костра, оставив возле него чашу. Ему стало вдруг грустно, захотелось уйти подальше от людей, шума, веселья… Ноги сами вынесли его на опушку рощи, за которой начинались пустые, скошенные луга, серебряные от света звезд, красноватые от зарева Адаманта.