Текст книги "Мир вашему дому!"

Автор книги: Олег Верещагин

Вот только он, Игорь, этого не увидит. Вот что мучило. Не мысли о смерти или страданиях – а то, что он умрет, столького не увидев!

Нет, правда же: несправедливо и страшно умереть в шестнадцать лет, когда впереди еще минимум век такой интересной, такой… такой сочной жизни! Бессилие доводило до исступления. Смерть в бою была бы в тысячу раз легче, чем один час беспомощного ожидания – распятым, прикованным к этому вонючему топчану.

Унизительно было и то, что несколько раз пришлось мочиться в штаны. От остального удавалось удерживаться, а тут в конце концов терпеть становилось невозможно. Хорошо еще, что обезвоженный организм не часто досаждал. Да и не в этом дело. А в том, что, убив, они закопают его вот так – воняющего мочой. Бр-р-р…

Нет, он не питал особой надежды на хороший, как в стерео, исход, на то, что "придут наши". Но и страха не было – твердое осознание того, что его смерть уже ничего не изменит. Сколько бы тупой, косной, фанатичной силы не выставляла против людей Вселенная – они все преодолеют. Они победят. Временами он представлял себе планеты, которые знал, происходящее на них. Что знают обо всем этом его убийцы? Ни-че-го.

Вот только – Светлана…

Девушки делают нас слабыми – как они.

Впрочем, Светка не слабая. Игорь вспомнил девчонку Димки Андреева, Тоню. Она так и не полетела на Землю. Она своей работой мстит за погибшего парня.

Может быть, и Свет будет так же…

Нет, Игорь не сдался. Он готовился бороться, едва для этого представится возможность. Но готов он был и к смерти – поэтому не дрогнул, когда наконец в помещение, где он находился (небольшое, судя по отзвукам) вошли четверо. Офицеры, пограничники. Игорь чувствовал, что они очень спешат, нервничают, хотя действовали они молча и слаженно. Звякнул в замке ключ от кандалов, потом освободили ноги – но руки Игоря были уже связаны за спиной, да так, что веревка взрезала кожу. Такая же петля легла на щиколотки. Игорь скрипнул зубами: до чего умело вяжут, сволочи!

Его вытащили наружу. Голова закружилась от почти забытой свежести. Ночь? Нет, утро. Только утром бывает столько пьянящих, сводящих с ума запахов.

А еще пахло гуххами. Это Игорь понял раньше, чем его бросили животом на острую холку. Вокруг шумели, слышались неразборчивые команды, бряцало оружие. А потом…

Потом он услышал хлопки. Стреляли из плазмометов. Совсем близко. И тогда Игорь крикнул в окружавшую его шумную темноту:

– Что, забегали?! Наши подходят! – его жестоко ударили по почкам (выучили, что у людей где!) древком пики, но Игорь засмеялся и крикнул снова: – Никуда не убежите, головы вам поотрывают, дурачье!

Его ударили снова, и он опять засмеялся. Нет, не потому, что вдруг поверил в спасение. Просто невероятно сладко было ощущать бессмысленную муравьиную суету вокруг и знать, как эти боятся того, что скрывается за близкими звуками.

Гухх поскакал, при каждом прыжке поддавая Игорю под дых. Стрельба стала удаляться, несколько раз то по голове, то по ногам больно хлестали ветви. Узкая лесная тропинка. Игорь улыбался, потом попытался насвистывать Получилось плохо, но над головой злобно, испуганно выругались, последовал удар кулаком в затылок. Похоже, перчатка была офицерская, металлизированная.

Гухха резко осадили. Игорь, слетев наземь, тяжело ударился плечом обо что-то твердое, с трудом сохранив от удара голову.

ИНТЕРЛЮДИЯ: МОИМ ДРУЗЬЯМ (1.)

 
В длительных поисках истины, веры
и боли,
Кто-то верхом, кто-то просто
с дорожной клюкой,
Мы уходили из дома по собственной
воле:
Мы презирали уют и матрасный покой.
Под облаками мы рвали кольцо
парашюта,
В юность входя под его белоснежным
венцом,
Веруя в жизнь. Но порой выпадало
кому-то
Вниз, в перехлестнутых стропах,
– в ромашки лицом…
Гнали коней мы, отчаянно-нетерпеливы,
Нас проносящих сквозь годы, сомненья
и быт.
Если же кто-то не мог удержаться
за гриву —
Как мы спешили спасти его
из-под копыт.
Что мы узнали? Как пахнут сгоревшие
травы,
Как останавливать кровь и стрелять
на бегу,
Как нелегко быть всегда
убедительно-правым,
Старых друзей оставляя на том берегу…
Но расправлялись нам вслед ковыля
понемногу.
Память о доме, таясь, согревалась
в груди.
Что мы успели? Найти горизонт
и дорогу,
С вечною песней о той, что нас
ждет впереди.
 

1. Стихи А.Белянина.

* * *

От земли пахло сухой травой – летом. Игорь лежал на боку, прижавшись щекой к земле, и слушал, как неподалеку похрустывает, входя в дерн, лопата.

Ему копали могилу.

Крух.

Крух.

Крух.

Кто-то толкнул его в спину. Сказал:

– Вот он какой.

В голосе была ненависть, злоба была. Игорь напрягся, стараясь понять, кто стоят над ним. Ничего не ощутил, но спросил уверенно:

– Уигши-Уого?

Вабиска, пихнувший его, отошел. Поспешно.

– Заканчивайте копать! – послышался приказ. Игорь вновь прижался к земле щекой, стараясь запомнить, унести с собой запах лета.

– Готово, отец мой, – отозвался еще кто-то, и брошенная в сторону лопате вошла в дерн.

Сильные руки вздернули Игоря вверх и поставили на колени. Чьи-то пальцы, захватив волосы юноши, отогнули назад голову, и на шее узкой полоской появился холодок.

Впервые за последний год Игорю изменило самообладание. Он вздрогнул и, невольно отстраняясь от лезвия, дернул головой, зарычав в бессильной ярости:

– Проклятье! Сволочи, животные – неужели вы зарежете меня, даже не развязав глаза?!

Почему-то в этот миг – последний миг жизни! – именно то, что он умрет во мраке, показалось ему самым страшным.

Ответа не было – только клинок на мгновение оторвался от шеи, чтобы – Игорь ощутил это! – полоснуть по горлу, перерезая его.

"М А М А," – отчетливо подумал Игорь.

Потом его отпустили, и он повалился – осел – на траву, а рядом рухнул еще кто-то. Послышались выстрелы, потом очередь. Кто-то дико визжал, кто-то за кем-то гнался, хряскали удары, слышались выкрики, разноязычная ругань. Его второй раз подняли сильные – но дружеские! – руки, с глаз содрали повязку. От резанувшего света Игорь невольно вскрикнул и зажмурился – мир показался ему хлынувшими со всех сторон потоками расплавленного металла. Еще кто-то обнял – именно обнял! – юношу, и, ничего не видя сквозь струящиеся из глаз – впервые за много лет! – слезы, Игорь все-таки сказал:

– Свет!..

– Я, я, – горячо прошептали совсем рядом теплые губы. – Подожди, сейчас, я сейчас… тебе очень больно, Игорек? – она всхлипнула.

Игорь хотел сказать, что не очень, но почувствовал, как падает в обморок и лишь колоссальным усилием воли удержал себя "на грани". И смог наконец открыть глаза.

На большой поляне тут и там грязными кучками тряпок валялись трупы иррузайцев. Несколько с поднятыми руками стояли на коленях под охраной Катьки, Степки, Клотти и Зигфрида. Лизка бинтовала Женьке окровавленное плечо. Тимка скручивал руки высокому иррузайцу в черном плаще и доспехах тяжелого кавалериста. Борька поддерживал Игоря.

А Светка плакала и смеялась.

И еще Файт сидел в сторонке, вывесив язык и тяжело дыша всем телом

Кругом были – они. Свои. Больше чем свои – друзья. И у друзей было оружие.

Значит – все правильно.

– Погоди, Свет, – сказал Игорь, – от меня воняет…

– Ты живой, – ответила девушка. – Ты живой, все остальное чепуха, ты живой – это главное…

– Живой, – подтвердил Игорь. – Да разрежь ты веревки, Борь… спасибо. Подождите.

Он, слегка покачиваясь, подошел к Файту и, с трудом присев рядом, обнял параволка за могучую шею.

– Смотрите, вот его настоящая любовь, – со смешком заявил Женька, косившийся на свое плечо. Игорь, не оборачиваясь, показал кулак и прошептал в мохнатое ухо:

– Ты меня нашел? По запаху?

– Это было нетрудно, – странным образом в безинтонационном голосе послышалась ирония.

– Да ладно! – Игорь запустил пальцы в теплую шерсть. Файт прижмурился, но заметил:

– Собачьи нежности.

– Волчьи, – Игорь потрепал параволку уши и поднялся на ноги – уже почти что обычным пружинистым движением. Тимка смотрел на него через поляну.

– Наконец-то я его достал, – сказал черносотенец. – Ты как там, Игорь?

– Бывало и лучше, – Игорь подошел к связанному главе Крылатого Совета. – Так вот ты какой, Уигши-Уого.

Глава Совета молчал, глядя на Игоря непроницаемыми глазами. Его губы шевелились – наверное, он даже не сразу понял, что Игорь говорит на его родном языке. А тот продолжал:

– А все-таки ты дурак. Неужели ты правда думал, что убьешь меня – и все кончится?

– Если бы ты знал, – каркнул иррузаец, – как я вас всех ненавижу! Но тебя – особенно… Одного мига не хватило… одного мига…

– А, вот оно что, – Игорь спокойно вылез из штанов, скинул куртку и майку, потом стащил трусы и потянулся навстречу лучам Полызмея. – Ффф, хоро-шо-о… теперь бы вымыться еще… – он повернулся к Уигши-Уого снова и упер руки в бока. – Тогда слушай меня. Если все дело в моей смерти – ты можешь попробовать.

– Не надо, Игорь, – попросила Светлана. Игорь улыбнулся ей:

– Нет надо, Свет. Чтобы жить нормально – долги нужно выплачивать, всем и всегда… Ну? – повернулся он к иррузайцу. – Или ты не так смел, как был твой холуй Исабан?

Имя одного из своих лучших офицеров, убитого Довженко-Змаем шесть лет назад в поединке на площади горящей Иппы, заставило Уигши-Уого напружиниться:

– Ты предлагаешь мне поединок?

– Да.

Они стояли друг против друга – похожий на застывшее черное пламя глава Совета и улыбающийся солнечный мальчик.

– Тим, освободи ему руки, – попросил Игорь. – Дайте мне трусы, какие не жалко, а ему – его оружие.

Ответом были смешки, но откуда-то появились шорты, Игорь влез в них. Тимка коротким рывком сдернул веревку с запястий Уигши-Уого. Лицо черносотенца было бесстрастным, как морда Файта. Иррузайский глава, сбросив с плеч плащ, шагнул и поднял свой ятаган. Несколько раз вспорол им воздух.

– Возьми РПП и грохни этого мерзавца, – агрессивно предложила Катька. – Он же гадина!

– Нет, – улыбнулся Игорь, – пусть все будет честно.

– Он тебя хотел зарезать, – напомнил Зигфрид.

– Я – не он, – покачал головой Игорь. Германец, подумав, протянул ему свой скрамасакс:

– На, возьми…

– Не надо, – покачал, головой Игорь и повернулся к следящему за каждым его движением иррузайцу. Его биополя не стоило и касаться – оно обжигало раскаленной броней. Да, он хотел, очень хотел убить Игоря лично. Недаром вернулся на Дальнюю из Сааска.

На свою беду. Точнее – к своей смерти.

– Ты, наверное, считаешь себя очень важным и опасным, – сказал Игорь, жестом отстраняя протянутую ему Борькой шашку. – Но ты – просто мелкий досадный инцидент на одной из планет. Ты даже не можешь понять, о чем я говорю… экзаменационное задание, – Тимка весело засмеялся и поднял большой палец. – Катюха права – тебя следовало просто пристрелить. Но из-за тебя убили как-то двух мальчиков. Вообще-то не только их – но сейчас мне вспоминаются они. Поэтому стрелять в тебя я не буду. Это слишком легко.

– Скажи мне, – вдруг спокойно спросил Уигши-Уого, – вы люди? Или слуги Змея? Или кто? Скажи, прежде чем я тебя убью, а твои люди убьют меня.

– По порядку, – Игорь покачал головой. – Мы люди. Если ты меня убьешь – тебя отпустят. И последнее. Это, – он обвел руной друзей, – не "мои люди". Это – просто люди. Это мои друзья. Я их человек в той же степени, что и они – мои. Но если бы ты мог это понять – ты бы не стоял тут. Все! Хватит разговоров. – Возьми оружие, – сказал Уигши-Уого.

И тогда Игорь засмеялся. А иррузаец, помедлив миг, прыгнул вперед с быстротой молнии, размахиваясь для неотразимого удара…

…Игорь чуть-чуть посторонился – это все, что заметили окружающие (кроме Тимки, который оскалился и пригнулся). Уигши-Уого проскочил мимо него дальше, но… но уже без головы. И рухнул в траву возле дерева.

Игорь бросил окровавленный ятаган на тело, скребущее землю окованными медью каблуками высоких сапог и оказал:

– Вот и все. Дайте мне попить. Не могу больше.

К нему протянулись полдюжины рук с фляжками.

10.

Джип с прицепом, загруженным ящиками, покрытыми тентом, быстро мчался по дороге, уводившей куда-то в сторону синеющих на горизонте Зубастых Гор. Водитель, негромко насвистывая, подтягивал льющейся из динамиков балладе – молодой, веселый, только что с Земли.

Игорь сидел рядом, опершись локтем на опущенное окно и глядя наружу. На коленях он держал рюкзак с наглухо затянутой горловиной, другую руку привычно устроил на кобуре РАПа.

– Хорошая песня, – нарушил молчание водитель. – Не знаешь, кто поет?

– Полина Дашкова, – ответил Игорь. – Хорошая.

– Полина Дашкова, надо запомнить, – кивнул водитель. – Сам-то местный?

– Угу, – ответил Игорь серьезно.

– Служишь?

– Да. Приговоры в исполнение привожу, от колониальной администрации.

– Серьезная работа… А я вот, – он хлопнул ладонью по пульту, – не привожу, а просто – вожу.

– Тоже нужная вещь, – серьезно ответил Игорь.

– Нужная, особенно тут, – подтвердил водитель. – Вот еще – дорога хорошая.

– Недавно тут дороги не было никакой, – заметил Игорь, – ни хорошей, ни плохой.

– Строим полегоньку, – водитель пожал плечами. – Это еще не последняя. Тебе сюда?

– Там, за поворотом… Зелено тут.

– Красиво, – с удовольствием подтвердил водитель. – Хорошая планета. И не опасно.

– Да, не очень, – кивнул Игорь, глядя, как совсем близко бегут, кланяясь окну, пышные, в зелени ветви. Мелькнула станция струнника – достроенная, но еще закрытая. – Недавно прилетел?

– Точно… Здесь?

– Да, спасибо. Удачи тебе.

– И тебе.

Игорь проводил взглядом джип и платформы. Ему было грустно. И не от того, что предстояло сделать.

Вот уже появились люди, которые не знают, что тут, недалеко от реки Дальней, еще меньше года назад даже не бои шли – просто была неизвестная территория. И его, Игоря, люди составляли карты этих мест – для новых колонистов, для этого веселого водителя – и гибли, бывало.

Да, гибли.

И совсем уж недавно еще – гибли. Уже когда были карты, и поселки были, и дороги начинали строиться. Все еще гибли.

И были бои. Там, где сейчас едет этот джип. Где "не опасно".

И грусть исчезла. Игорь улыбнулся. Что ж – это и есть награда.

Он прошел мимо станции. Тропинка, попавшая под ноги – он был уверен что идет верно – оказалась выложена полированными плитами местного серого гранита. А в ее конце, между двух могучих кедров, в такую же гранитную рамку был вделан обгорелый, черный, оплавленный кусок стенки фургона.

Игорь подошел. Теперь он видел – нарочито кривоватые, словно выцарапанные ножом на гари, на него смотрели строчки…

17 СЕЧЕНЯ 203 ГОДА Г.Э.

на этом месте от рук иррузайских бандитов

погибла семья Хлоповых

11 человек.

Ниже шли фамилии и даты. Игорь скользнул по строчке глазами…

…Ярослав Сергеевич Хлопов,8 лет…

…Владислав Сергеевич Хлопов, 8 лет…

– Значит, все правильно, – сказал Игорь и огляделся. Он узнавал и не узнавал место. – Да, все правильно.

Он сбросил, с плеча рюкзак, раздернул горловину, запустил внутрь рут;

– Вот что, ребята. Спасти вас я не смог, но я принес вам это. По-моему, и это – правильно.

На землю возле основания памятника со стуком упала голова с залитым кровью ртом. Глаза закатились под запавшие веки, «хохол» на макушке отвердел щеткой. Игорь подтолкнул голову ближе и пояснил:

– Это Уигши-Уого. Мы победили.

Чутье не подвело его и на этот раз, Игорь обернулся – на тропинке ее начала, стояли одетые в пионерскую форму, мальчишка и девчонка лет по четырнадцать. Возле дороги виднелись новенькие электро. Па поясах пионеров висели в пластмассовых кобурах небольшие РПП, Игорь не мог понять, какой модели.

– Здравствуйте, – почти хором поздоровались они. Игорь молча наклонил голову и поинтересовался:

– Откуда вы?

– Из поселка Хлопово, – мальчик указал рукой. Игорь поднял брови:

– Есть такой?

– Мы его недавно основали, сударь, – почтительно и гордо ответила девчонка. – Мы ухаживаем за этой могилой. Мы – в смысле, мы, пионеры, сударь.

– А как называется ваш отряд? – поинтересовался Игорь.

– Мы вас узнали, сударь, – неожиданно сказал мальчишка. – Наш отряд называется – имени братьев Хлоповых, сударь.

ИНТЕРЛЮДИЯ: НА СМЕРТНОМ ЛОЖЕ (1.)

 
"Государство служит только себе.
Закон пред ним упадает ниц."
(Связки в гортани, словно в трубе.
Голос рождается между ключиц.)
Один от раны, как бык, ревет.
Другой молчком покидает свет.
Один умирает, промучась год. —
Другой – внезапно. А этот – нет.
"Regis suprema voluntas lex…»
(«Взгляните, пуля попала в рот».)
Того бортами сомнет, как кекс,
Того обломком доски проткнет.
Один взывает: «На помощь, друг!» —
В окопе заживо погребен.
Того кончина – короткий звук,
Того – протяжный и долгий стон.
"Нет в этом мире Добра и Зла.
Есть Государство. В нем воля воль."
("Бессилен скальпель – худы дела.
Вколите морфий – уменьшить боль.")
Тот умирает святей святых,
С надеждою, с верою в мир иной.
Его кончина – что легкий чих,
А тут – страданий комок сплошной.
"Смету любого! Мне – не перечь!
Ты предал? К стенке! Ты трус? Туда ж!"
("Пишите – вы потеряли речь, —
Вот вам бумага и карандаш.")
Иной отходит под свой же вой:
Ему себя бесконечно жаль.
А тут – угасший, полуживой,
И все ж – характер! Натура – сталь.
"Враги явились ко мне с войной,
И стал я драться – за право жить."
("Ещё раз – дозу. Объем – двойной;
Здесь нужно болью боль заглушить."
Сейчас умрет. Не помочь ему.
Эффект лекарств подошел к концу.
В его глазах – вопрос. Но к кому?
К Спасителю нашему и Творцу?..).
 

1. Стихи Дж. Р.Киплинга

* * *

«Лотос» Светланы с откинутым верхом остановился на площадке возле придорожного кафе-автомата, где несколько удобных столиков с тремя стульями возле каждого живописно стояли прямо среди деревьев под незаметными плавно изогнутыми прозрачными навесами.

Не открывая двери, через откинутый верх, Светлана ловко выпрыгнула на покрытие. Игоря она увидела сразу – скрестив ноги и задумчиво склонив темноволосую голову на плечо, он рассматривал что-то, чем играл в пальцах. Возле кресла стоял пустой рюкзачок. Внешне Игорь как две капли воды походил на студента-туриста или отпускника из колониальной администрации.

"Какой он красивый, – подумала Светка, опершись ладонью на дверцу «лотоса». – Очень красивый. Я не видела ребят красивее. И еще он очень хороший. Самый лучший – лучше нет, да и не надо…" – и она испытала острый, мгновенный прилив радости при мысли, что этот ловкий, темноволосый юноша, сильный и красивый, теперь всегда будет с ней. Всегда-всегда можно будет подойти и поговорить о ним, коснуться его волос, заглянуть в светлые глаза…

Она подошла неслышно и быстро, но Игорь все равно обернулся – с задумчивой и спокойной улыбкой. В длинных крепких пальцах – один украшен ее перстнем; ну да, Борька говорил, что все его вещи нашли у иррузайцев – Игорь поворачивал рыжий стебель папоротника.

– Привет, – сказал он, заправляя веточку за лямку рюкзака.

– Привет, – Светлана присела. – Поедем? 3автра вечером в Озерном бал в твою честь, нам надо быть– забыл?

– Да помню, – поморщился Игорь, цепляя рюкзак рукой. – Лучше бы с ребятами посидеть. Ведь улетать скоро, Светка…

– Не хочется? – понимающе спросила она.

– Не хочется, – честно ответил Игорь, вставая. – Поехали, Свет.

* * *

Полызмей садился за лес на городсокой окраине Прибоя. Игорь стоял в галерее молодежного центра и смотрел, как по улице тянутся длинные резкие тени, окруженные алым ореолом.

"…и производится в кавалеры Ордена Святого Георгия Русского за заслуги перед Верой, Императором и Отечеством…"

Игорь улыбнулся и коснулся стекла широко расставленными пальцами.

И производится в кавалеры Ордена Святого Георгия Русского… в кавалеры Ордена…

Он достал из ножен, когда-то подаренных ему в этом самом центре, финку Пааво. Они поменялись ножами, когда Игорь уезжал из Высокого Берега. Игорю не было жалко своей полевки… Он подкинул финку в руке и вогнал ее обратно… Сколько же людей он тут встретил?

Полызмей садился.

– Игорь, – это подошел Борька. От него пахло хорошим вином, глаза поблескивали, а голос звучал веселой укоризной. – Игорь, – он оперся на плечо друга, – ты опять от нас сбежал! Планируешь захват Сааска? Я в доле.

– Ты экзамены сдай, – ответил Игорь, – неделя осталась.

– Сдам, – отмахнулся Борька. – Ну, как чувствуешь себя в роли национального героя?

– Ошарашенно, – честно признался Игорь.

– Понятно, – кивнул Борька. И спросил: – Значит, скоро улетаешь?

– Дней через десять, – Игорь вновь уставился на Полызмей. – Кончается мой год здесь.

– Работу-то дописал?

– Дописал….

– А знаешь, – вдруг оказал Борька, – я тебе завидую. Ты улетишь отсюда и побываешь еще на многих планетах. Не как гость, не как турист, а… а вот так, везде – как свой, как дома. А мы – мы останемся на Сумерле.

– Борька-Борька… – Игорь странно посмотрел на друга. – Да ведь это же счастье, ты понимаешь – счастье, если тебе есть, где остаться. Не "как дома", а просто – «дома»! Понимаешь, – и он, развернувшись к Борьке, взял его за плечи и слегка встряхнул, – ведь главное-то, что я… да нет, не то, что я получил тут награды, не то… – он сбился, покрутил головой и начал снова: – Понимаешь, главное – что я тут сделал. Мир вашему дому, Борис Утесов. Мир вашему дому.

– Мир вашему дому, – повторил Борька. – Черт побери…

Он замолчал.

Полызмей опустился за деревья, и их верхушки превратились в черный гребень на фоле алого зарева.

11.

В комнатах номера стояла тишина. Светлана неслышно возилась в спальне, вжикала по временам «молниями». Она понимала состояние. Игоря, который шатался по комнатам молча, поглядывая в окна да то и дело легонько касаясь ладонью стен, мебели, аппаратуры.

В районе школы все светилось и играло огнями. Там, наверное, собралась вся станица – выпускной бал не шутка! Вот струя пламени, ударившись в небо, свилась в славянскую вязь: "Ура выпуску 203-го!!!" Потом один из восклицательных знаков превратился в вопрос, и до ушей Игоря донесся взрыв хохота.

Он перевел взгляд на зубчатую стену леса. Когда он приехал сюда – этот лес был границей колонии. А сейчас там поселения до самых Зубастых Гор. Которые он назвал Зубастыми…

Может, быть, во всех местах, в которых мы бываем, мы оставляем частичку себя? И когда таких мест становится много – человек тратит себя всего… и умирает.

Но, выходит, смерть нам только кажется. Как человек может умереть, если частички его рассеяны по всей Галактике и продолжают жить в том, что он еделал? 3начит, важно не сколько прожито, а сколько сделано…

Но все-таки больно отрывать кусочки от себя. Если прирос – очень больно.

А ребята и девчонки, с которыми он тут познакомился и подружился, забудут его. Ну… не забудут. Просто перестанут думать о нем, как о чем-то необходимом.

– Грустно? – Светлана обняла Игоря за плечи и склонила голову к его виску. – Тебя тут любят… Может, мы зря туда не пошли?

– Не зря, – Игорь коснулся ее волос. – Не хочу, чтобы просили остаться. Не люблю, когда просят о том, что я сделать не в силах.

– Позировать, например.

Игорь усмехнулся. Вчера в новостях из Прибоя показывали открытие па мятника ему самому – памятник намеревались установить в намечающейся столице одной из новых губерний. Он сперва разозлился – его согласия никто не спросил. А потом махнул рукой, подумав, что, как ни крути, а он теперь – часть истории.

– Ой, вызов! – Светлана молнией метнулась к аппарату: – Да. Хорошо, спасибо… Игорь, «джет» подали.

– Да, – Игорь оттолкнулся от окна и закрыл его. – Все, пошли. Аппаратуру выключи, Свет.

– Погоди, еще вызов…

– Выключи, – досадливо сказал Игорь, – и пошли скорее.

– Но…

– Свет, – Игорь щелкнул клавишей, – неужели не дошло? Это меня ищут… Свет, скорее давай… – он не договорил, а хотел сказать: "А то останусь!"

– Пошли, – Светлана подхватила свою сумку, Игорь вскинул на плечо рюкзак похлопал по поясу и карманам. – Ничего не забыл?

– Нет, ничего, – Игорь взял со стола пластинки ключей, еще раз быстро обошел комнаты. – Ничего, – повторил он…

…Внизу было пусто, дверь открыта. Под портретом Димки лежали свежие цветы, на стойке – записка: "Я в школе." Игорь положил ключи рядом с запиской, помедлил и прищелкнул сверху червонец – последний от тех, что выдал год назад Дзюба.

Как бы отвечая на этот звук, щелкнул вызов на браслете-комбрасе – Игорь быстро его заблокировал и, выйдя наружу, сбежал по ступенькам…

…Вот тут он фехтовал с Драгановым…

– Полетим не в Прибой, а сразу в Озерный… – сказал он. – Горючего хватит, а в два ночи на Надежду летит английский «Джампер», транзит с какой-то их Луны. Сороковой, что ли…

– Как будто бежим, – задумчиво сказала Светлана. – По-моему, как-то нехорошо…

– А что делать? – Игорь ускорил шаг, но тут же, виновато улыбнувшись, словно бы попросил Светлану: – Давай все-таки медленней пойдем. Напоследок…

Светлана понимающе кивнула и, переложив сумку в другую руку, оперлась о локоть Игоря. Они свернули в сторону от фонарей, на тропинку за молчаливыми темными домами. По ногам упруго хлестали стебли травы, ниже, у ручья, журчали печально тритоны.

– А причальную мачту мы так и не сняли, – сказал Игорь, посмотрев в сторону увенчанной огоньками решетчатой конструкции. Задумался и добавил: – И Ревякину я так ничего о себе не сообщил. Ни разу, а он ждал, наверное… И вообще – я даже имени его не узнал, все по фамилии…

Над аэродромной площадкой света не было. Только у въезда горел плафон, да еще подальше мигал какой-то красный огонек – светодиод, кажется.

– Что это? – немного напряженно опросила Светлана.

– Это… черт! – выругался Игорь.

– Да нет, это всего лишь мы. Наконец-то, – проворчал Борька, спрыгивая с крыла «джета». – А мы ждем, ждем…

Степка запулил подальше окурок сигареты. Игорь давненько не видел его курящим. Клотти, Катька, Женька, Лизка и Зигфрид тоже были здесь – возле машины.

Игорь и Светлана остановились в шаге от них, испытывая сильнейшую не ловкость, словно их поймали на чем-то недостойном. Игорь опустил глаза, потом снова поднял их…

– Ты что ж творишь, дворянская твоя морда? – грубо спросил Борька, но Женька перебил его:

– Зря ты так, – сказал он мягко и тоже взглянул себе под ноги. – Мы все-таки твои друзья. Мог бы и сказать, что улетаешь.

– У вас праздник, – ответил Игорь и отдал Светлане рюкзак. – Свет, ты иди садись, мы сейчас.

Она – умница! – молча кивнула и, подхватив рюкзак, влезла в реактивку, начала размещать там груз. Игорь пошире расставил ноги и прямо взглянул на своих друзей.

Уже отделенных от него "джетом".

– Он решил не портить нам настроение, – без интонаций заметил Степка. – Просто улететь, и все. Незамысловато. Только так не делают.

– Игорь, это не беспокойство о нас, это бесчувственность какая-то! – гневно заявила Катюха. – Я такого от тебя не ожидала!

– Не нападайте, – тихо попросил Игорь, – мне и так… – он не договорил, только махнул рукой.

– Ты все равно должен был придти, – сказал Борька. – С тобой все хотели попрощаться. И, между прочим, мог бы в Высокий Берег сообщить, тамошним ребятам.

– И Тимке, – тихо напомнила Лизка. И жалобно добавила: – Ты как будто воришка убегаешь, а ведь ты всем… – она осеклась.

– Я бы сообщил, а потом что? – Игорь оперся, на короткое крыло. – Митинг? Да поймите же вы, ребята, девчонки – мне и так тяжело! – он сорвался. – Я же не каменный! А тут каждый глядел бы мне в глаза! И я бы знал, что он просит остаться! – Ну вот что, – Игорь глубоко вздохнул. – Давайте прощаться.

– Ты больше не прилетишь? – спросила Клотти.

– Наверное, нет, – честно ответил Игорь. – И вы меня едва ли найдете, если и соберетесь на Землю. Ну?

Почти минуту все молчали, глядя друг на друга. Точнее – семь человек – на Игоря.

– А мы изменились, – сказал Борька неожиданно. – Смотрите, как мы все изменились. Мы выросли… внешне, и вообще. Я только сейчас заметил.

– Мне было хорошо на Сумерле, – Игорь обвел всех взглядом. – С вами. Со всеми вами. Я за этот год узнал и понял больше, чем за все предыдущие пятнадцать – честно! А Сумерлу показали мне вы. Ну… – он шагнул и протянул руку: – Зигфрид?

Они обменялись несколькими словами по-немецки. Зигфрид улыбнулся… Женька и Степка пожали Игорю руки и поцеловались с ним. Девчонкам Игорь уже сам поцеловал руки и раскланялся с ними.

Борька стоял чуть в стороне.

– Ну что, проводник? – тихо сказал Игорь. – Если честно, я рад, что не смог улететь втихую.

– Да, Игорь. Вячеславович, – то ли серьезно, то ли в шутку ответил Борька, и они обнялись. – Ты хоть по визиту навещай, когда нас подключат, – глаза Борьки блеснули, он отошел, взял за руку Катьку.

Игорь кивнул и пошел к машине. Он твердо сказал себе, что не будет больше оглядываться, хотя ощущал взгляды в. спину, и эти взгляды были… трудно объяснить, но выносить их было тяжело, хотелось скорей захлопнуть колпак.

– Свет, шлем, – он протянул руку, левой берясь за край кабины. И услышал позади отчаянное:

– Игорь, не уезжай.

…Он оглянулся – порывисто, раньше, чем понял, что нельзя этого делать. И увидел семь лиц. Его друзья стояли в ряд. И смотрели на него с этим отчаяньем и… и с надеждой. А Борька повторил сказанное:

– Не уезжай. Мы все тебя просим. ВСЕ. Ты нам нужен, Игорь.

Игорь закрыл глаза. И увидел вдруг Зубастые Горы. Он летел над ними и дальше – в ту страну, где не был еще ни один землянин, в страну, где сотеннотысячные стада мнут высокие травы, а ветер в бескрайних лесах качает верхушки мощных деревьев, раскачивает под грозную песню, и… и кто знает, что вдет еще там любого, кто осмелится перешагнуть каменный оскал, так и не сдавшийся ему в прошлый раз?

Он открыл глаза. Светлана смотрела на него из кабины и улыбалась.

Она даже не сняла шлемов с креплений.

– Отнеси сумку, рюкзак я возьму потом, – сказал Игорь тихо. – Или ты?..

– Я буду ждать в номере, – весело шепнула она, – надеюсь, ключи еще на месте.

Игорь обернулся снова. И внезапно увидел, что лица, глядящие на него, не изменились. Они еще не знали! Они были во власти смешной, мизерной надежды, на которую не надеялись… и еще не знали, что все теперь будет, как надо. И от того, что они ничего не знали, а он, Игорь, мог им это сказать, юношу охватила глубокая и бурная, как горная речка, радость.

– Я остаюсь, – сказал Игорь, соскакивая наземь.

Он вообще-то был готов к этому.

Но его все-таки свалили с ног.