Текст книги "Мир вашему дому!"

Автор книги: Олег Верещагин

…Снаружи подморозило. Белая крылатая тень скользила между служб вдоль аккуратных дорожек, мимо полукруглых ангаров, расписанных буквенно-цифровыми кодами. Неподалеку слышались шум и лязг – там голи круглосуточные работы, погрузка-выгрузка – но там, где двигался ночной гость, никого не было. А он по временам останавливался, читал коды, кивал и шел дальше. Именно шел, как по обычной улице. Несколько раз он поворачивал – в немыслимом лабиринте складов ориентироваться, казалось, сложно было только с рабочим сканером, но у него как-то получалось, потому что он шел (и пришел) к одному-единственному складу.

Дверь – не большая грузовая, а для прохода людей – была заперта. Он подошел и, помедлив, постучал по верхнему ее краю: раз-раз-два-раз-раз-два-три.

С той стороны зажурчали, отходя в гнезда, сувальды. Из двери упал косо срезанный кусок света, обрисовалась фигура.

(Вабиска.

Все точно.)

Глаза вабиска от изумления расширились совсем по-человечески. Он потянулся за ятаганом, одновременно ошарашенно спросив, все еще не в силах осознать всей фатальности произошедшего:

– Ты кто?!

– Я смерть твоя геройская, – проникновенно ответил на его родном языке ночной гость – кстати, совсем мальчишеским голосом. И вабиска упал, перекосившись всем телом – поперек темного лба взбухал рубец от удара ребром двери.

Человек вошел в тамбур, закрыв за собой дверь. Одновременно, что-то спросив, в дверь напротив вошел еще один вабиска – в коже, с ятаганом в опушенной руке. Он, увидев белого, не растерялся и не стал тратить время на разговоры – просто сразу же бросился вперед, размахиваясь для удара в шею.

Человек ловко и быстро ушел под удар и замер в стойке напротив вабиска. Тот усмехался, покачивая ятаганом, на лице прямо читалось: "Никуда ты от меня не денешься, сейчас…"

– Падай, – как ни в чем не бывало предложил пришелец, – ты убит.

Вабиска дернулся вперед… и, опустив голову, неверяще уставился на кровь, выбрызгивающую из перерезанной паховой артерии. Снова посмотрел на стоящего перед ним человека – тот показывал небольшой скелетный нож (1.), оказавшийся у него в руке.

1. Откованный из цельного куска металла нож без накладок на рукояти, зачастую вообще представляющей собой пустотелую металлическую ранку.

Вабиска рухнул навзничь.

Ночной гость бесшумно вошел в дверь – в помещение, заставленное контейнерами. Прислушался и двинулся вдоль них – прямо вглубь складского помещения. Свернул в проем между двумя контейнерами.

В небольшой выгородке, образованной их стенками, на раскладных кроватях спали шестеро вабиска. Еще две кровати были пусты.

Человек поднял руку – в ней был баллончик. Послышалось тихое шипение, в воздухе повисло, расползаясь, аэрозольное облако.

Ничего не изменилось. Просто через несколько секунд спящие перестали дышать.

(Вот и все. Или нет? Стоп. Не расслабляться.)

Он вышел в проход и заторопился наружу. Но не успел – там мягко заурчал мотор.

Прыжок в тамбур. Свет – погасить. Дверь – настежь, тихо, аккуратно. Небольшой полувездеход-джип точно разворачивался кормой. Туго натянутый полог трепетал, из кабины выскочил на снег высокий человек в теплой куртке с капюшоном, отороченным мехом, сказал шоферу:

– Поставишь – и иди, на сегодня отработали.

– А разгрузить? – спросили, из кабины.

– Сервопогрузчика активирую.

– Хорошо, – ответили из кабины. Тот, в зимнем, зашагал к складу, не замечая, что дверь приоткрыта.

А когда заметил – было поздно.

Нет, ночной гость на этот раз не собирался убивать, хотя и узнал лицо, хотя и не испытывал ничего, кроме отвращения к предателю, ради барыша связавшегося с врагами человечества. Не убил – но вырубил конкретно, уложив в тамбуре. А потом выскользнул наружу… и ушел куда-то в сторону раньше, чем с неба ударил мощнейший, почти парализующий сноп света и послышался резкий голос:

– Всем оставаться на своих местах! Лечь на землю! Быстро! Не двигаться!

* * *

Сдернув за плечи капюшон-маску, Тимка весело захохотал. Рухнул в кресло, задрав длинные ноги и продолжая смеяться. В таком состоянии – хохочущего – его и нашел штабс-капитан Дергачев, бесшумно вошедший в свой кабинет.

Дергачев поднял брови. Тимка поднялся, не переставая посмеиваться и доложил:

– Все материалы со мной. А директора Карева сейчас допрашивает полиция – почему он валяется без сознания на складе и откуда на этом складе мертвые вабиска.

– Значит, все-таки он? – штабс-капитан сел на край стола, закинул ногу за ногу. – А кто с ним?

– Похоже, что на Сумерле он один, – Тимка посерьезнел. – Если и есть кто – то пара исполнителей из служащих. Этих господин капитан быстро вычислит. А вообще-то следы на Землю ведут… Вот, – он достал из рукава футляр с плёнкой и диск, зевнул: – Извините… А где Файт?

– С германцами где-то на Дальней… Зачем он тебе? – Дергачев передал документы вошедшему человеку: – Отпечатать… Так зачем?

– Хочу продолжить работу по основному профилю, господин штабс-напитан. Оформите командировку?

– На Луну-233, – предложил Дергачев. – Надолго?

– На три месяца, господин штабс-капитан, – Тимка снова зевнул и потянулся: – Извините… Я пока отправлюсь спать?

– Отправляйся, – спрятал, отвернувшись, усмешку, Дергачев. – Командировку завтра вечером заберешь.

– Угу, – Тимка подумал и добавил: – Господин штабс-капитан.

– А все-таки ты нахал, – заметил Дергачев, соскакивая со стола. – Подожди. Когда встретишь Файта – передав ему, чтобы явился сюда.

– Не далековато ли? – усомнился Тимка.

– Бешеному кобелю семь верст не крюк, – нетактично ответил Дергачев. – А мне с ним надо серьезно поговорить.

– Параллельное задание? – поинтересовался Тимка. Дергачев замахнулся на него:

– Иди ты!.. Спать.

5.

Игорю всегда очень нравились дни рождения. Нет, не потому, что подарки, поздравления и всякие там блага и послабления, как обычно полагалось в лицее. Просто каждый такой день приближал его – мальчишку – ко взрослой, такой заманчивой и интересной жизни.

Но шестнадцатилетие – это нечто особенное. Это она и есть – взрослая жизнь. Полное со-вер-шен-но-ле-тие! Что тут еще скажешь? Поэтому в поздравлениях сквозила белая зависть, а Игорь ощущал себя неясно и неудобно – ведь это они, его друзья, организовали праздник ему, Игорю, и не где-нибудь, а в только что открытом молодежном центре Прибоя!

В отдельном зальчике на столе между блюдами и бутылками лежали многочисленные поздравления, а на небольшом столике – подарки, в числе которых Игорь разглядел несколько предметов: во-первых – головную повязку, как у Борьки, расшитую и с перьями у висков (от Катьки); во-вторых – украшенные бисером и золотыми накладками ножны к «полевке» (подарок Женьки); в третьих – книгу, изданную пионерским отрядом станицы с ироничным названием "Наши скромные герои", и большую картину Лизки, посвященную экспедиции к Третьему Меридиану. Но и остальные подарки были ого-го, причем львиная доля их была не то что от плохо знакомых людей – от людей, фамилии которых вообще ничего не говорили Игорю при первое рассмотрении! Лишь напрягшись, Игорь вспоминал то картографические экспедиции, то бои за Фелькишер Ланд, то недавнее переселение…

Вошедшему в зальчик Игорю устроили овацию. По крайней мере, так сказала Клотти, на что Игорь заметил, усаживаясь, что «овация» переводе с латыни – "забрасывание яйцми". Яйцами в него бросать не стали, но хоровое "слава, слава!" в исполнении друзей приобрело мощь и торжественность национального гимна. Игорь дирижировал вилкой, умело скрывая смущение – еще ни разу в жизни его не чествовали так шумно и весело. Может быть, потому что ни разу в жизни он не сидел в компании, которой командовал, с которой делал общее большое дело, делил опасности и радости последние восемь земных или шестнадцать здешних месяцев?..

Не было Тимки, и Игорь на миг взгрустнул. Где он? И… живой ли вообше? Но грусть оказалась недолгой, потому что Зигфрид добрался наконец до гитары и запел, обращаясь главным образом к потолку:

 
– Как из славного района Забайкальского,
Из того-то лицея Селенжинского
К нам приперся млад-Игорь-Муромцев.
Игорь Муромцев
Вячеславович…
 

– Игорь вытаращил глаза и уставился на Зигфрида, который продолжал велеречиво плести нечто в дико звучавшем в устах германца старорусском стиле, но очень складно. «Игорь Муромцев Вячеславович» поворачивал вспять горные лавины, спущенные на мирные селения яшгайанами, вызволял из иррузайской неволи неких «девиц-красавиц» и устраивал им счастье с «витязями верными из дружинушки хороброй», летал под облаками «выше сокола могучего», отпирал реки, запруженные злым колдовством и сокрушал «поединщиков-нахвальщиков», которых высылали против него злые силы. Когда песня закончилась, Игорь только и смог развести руками и, внезапно ощутив сильный голод, навалиться на копченый окорок, притащенный Борькой. Но друзья не унимались, и Игорю пришлось со вздохом отодвинуть тарелку, потому что невозможно же жевать, когда все поют старую песню, сложенную еще в начале XX века от Р.Х, скаутами тогдашней Империи:

 
– Будь готов, разведчик, к делу честному —
Трудный путь лежит перед тобой…
 

Когда все подхватывали припев «будь готов, будь готов!», Игорь вспомнил, что именно этой старой песней озвучили зимой снятый пионерами Озерного фильм «Мы на Сумерле надолго». Игорь его смотрел. Что странно – в этих самоделковых лентах, где иногда пропадало стерео, было какое-то очарование, из-за чего зачастую они смотрелись интересней профессиональных работ. Один из друзей-приятелей Игоря по лицею собирал такие ленты – в его коллекции хранились аж черно-белые фильмы, снятые в 30-у годах все того же XX века, с живыми актерами, моноплоскостные и с отвратительным звуком, которому не могла помочь никакая очистка. Но лицеисты смотрели эти ленты с увлечением, пытаясь ломать за хвостик что-то, чудившееся им в старинных кадрах – и ускользавшее. А сейчас Игорь, похоже, понял – время. Вот что – время ускользало. Мы сль, что все, запечатленное на носителях – было. Это не выдумка художественной ленты, а жизнь. Мальчишки и девчонки на экранах школьных «Финистов+», где крутили записи, были живые, на стоящие. Они давным-давно выросли и умерли, выросли и погибли или даже не успели вырасти, но все они существовали.

Игорь подумал, что несколько раз ведь тоже попадал на запись – тут, на Сумерле. Выходит, и он него тоже что-то останется. Даже если он вообще больше ничего не сделает в жизни.

– Эй! – в лоб ему попал шарик из салфетки. Степка смеялся, обнимая Клотти. – Какого черта ты задумался – на своем-то дне рождения?! Отставить!

– Есть отставить, ~ улыбнулся Игорь. – Эй, погодите, хватит жрать, слушайте! Тост! – он поднялся, держа в руке бокал с вином. – Тост, я сказал! 3а…

– Разрешите? – в зальчик всунулся офицер-связист, на него уставились удивленно. – Муромцев, Игорь Вячеславович здесь?

– Это я, – Игорь поднялся, обведя взглядом друзей. – Чем обязан?

– Его Светлость генерал-губернатор Сумерлы Сергей Константинович Довженко-Змай поздравляет вас, сударь, с совершеннолетием и передает оформленные документы, – в руке офицера оказался пакет, он улыбнулся, протягивая его Игори и – добавил: – Поздравляю вас и от себя лично. Честь имею.

Он козырнул и исчез так же внезапно, как и появился. Игорь удивленно посмотрел на конверт с гербом Геральдической Палаты, приложил палец к контрольной печати и достал из конверта… в самом деле – карточку совершеннолетнего. Все, что нужно, по полной программе. Тут же оказалось – совершенно неожиданно – письмо от Василия Дмитриевича, из Верного.

– Смотрите, как меня, ценят, – Игорь всем продемонстрировал карточку и гордо оглядел своих. – Держись, малышня… Кстати, вы в этом году школу заканчиваете, думаете, что будете делать?

– Ой, думаем… – пригорюнился Борька. – Но не сейчас, а? – под общий смех добавил он…

…Веселье шло своим чередом. А Игорю, как иногда бывает посреди праздника, вдруг стало грустно. И он почувствовал себя каким-то лишним.

Игорь тихо выбрался из-за стола и, улыбнувшись в ответ на вопросительный взгляд Степки, вышел наружу.

6.

В центре было довольно многолюдно, но Игоря словно специально ноги занесли в нижнюю галерею. На одной ее стороне были двери пионерских служб губернии – закрытые. Другая стена – прозрачная. За нею в вечернем полумраке открывался вид на залив и падал медленный снег. Наверное, последний в этом году.

Звук шагов заставил его обернуться. В конце коридора появился мальчишка, отряхивавший о колено рысью шапку. Его меховую куртку украшали знаки различия заместителя начальника штаба – и эмблема, Игорю неизвестная: черный на фоне алого солнца силуэт фургона, выше – золотые буквы «ЗЕМЛЕПРОХОДЦЫ». Парень был огненно-рыж, синеглаз, бледнокож и веснушчат. "Финн," – определил Игорь и не ошибся, потому что мальчишка, все еще колотя шапку о колено, поинтересовался:

– Эй, рюссии, где тут наш временный штаб? Игорь прищурился:

– Как ты меня назвал, чухонец недобитый?

Финн вспыхнул, Игорь мог бы поклясться, что его рука дернулась к висящей на ремне финке-лаап – но сдержался, и Игорь оценил это, сменил гнев на милость и повел рукой:

– Тут везде штабы. Тебе какой?

Финн подошел ближе, вздохнул:

– Извини… Добирался долго.

– Покажи финку, – Игорь принял оружие с уважением. Прямое, лишь на самом конце загибавшееся лезвие переходило в удобную рукоять из странного дерева – очень легкого, но явно прочного, с волокнистой красивой структурой. – Это что? – он щелкнул пальцев по рукояти.

– Скрутень, – пояснил финн, точным движением, не глядя, вдвигая финку в ножны. – Это на Сребрине такое растет…

– Ты из переселенцев? – уточнил Игорь. – С Дальней?

– Точно, – финн кивнул. – Поселок Высокий Берег, вернее, это пока только название. Видишь, у нас даже штаб отряда здесь. Только я не знаю, за какой дверью, – он улыбнулся. – Думал, ты подскажешь.

– Так я тоже нездешний, – пояснил Игорь. – Вообще-то с Земли, а тут живу в станице Черноречье, Прибойная губерния… А что это вы решили собраться-то?

– Дела, – несколько туманно пояснил финн. – Да, меня зовут Пааво. Пааво Ориккайнен, а тебя?

Игорь не успел представиться – дверь прямо за их спинами раскрылась, и чья-то рука не глядя, но точно повесила на крепления эмблему отряда.

– О, наши! – обрадовался Пааво и нырнул в дверь, откуда тут же послышался галдеж.

Игорь снова повернулся туда, где шел снег. По заливу двигалась группа огней – какое-то судно… со свистом, слышным даже здесь, пролетел высоко над водой струнник на Иппу. "Меня, наверное, уже ищут," – подумал Игорь, но остался стоять.

Дверь позади хлопнула, появился мальчишка – помладше Пааво, русый, с решительным подбородком и гербом патруля «Латники» (серебристый панцирь на черном фоне). Он сказал Игорю, как старому знакомому:

– Хорошо, что ты еще тут… Всегда гоняют самого младшего, ты представляешь?

– За бутербродами и лимонадом послали, – догадался Игорь. Мальчишка вздохнул. – Пошли, покажу, где.

Мальчишка вгляделся в лицо Игоря и полушутливо-полусерьезно поклонился:

– Сударь…

– Меня зовут Игорь, – усмехнулся Игорь. – Так ты идешь?

– Артём, Микульский, начальник патруля «Латники» пионерокого отряда «Землепроходцы» поселка Высокий Берег, – представился по полной мальчишка. – Мы в основном из Забайкалья.

Игорь про себя воздел руки к небесам. Местность, в которой стоял его родной лицей, вот уже двести лет поставляла едва ли не пятьдесят процентов колонистов в самые разные места Галактики. Забайкальцы лаже на фоне прочих русских обличались редкостной обстоятельностью в подгребании под себя новых земель и обладали чудовищным упрямством. Кроме того, у них в крови были страсть к охоте и сельскому хозяйству.

Купив бутербродов и лимонада, они вдвоем вернулись к штабу. Артем, придержав дверь, пригласил:

– Заходи, заходи.

Игорь не заставил себя просить дважды.

Внутри небольшая комната ничем не отличалась от множества штабов пионерских отрядов, какие Игорь видел в своей жизни. Правда – с некоторым налетом «временности». Кроме уже знакомого Игорю Пааво за раздвижным столом (на нем лежала карта, которую Игорь узнал с ходу: созданная его командой, земли севернее Дальней) сидели еще двое мальчишек лет по пятнадцать: длинноволосый красавчик – начальник патруля "Лыжники", – и широкоплечий подросток с грубовато-решительным лицом, начальник штаба.

Между ними, поверх карты, стоял старый ГАП «тула-киреев» и лежали толстые диски-стозарядники.

– А, привет! – обрадовался Пааво, словно они с Игорем были десять лет знакомы, из них год не виделись. – Я так и не спросил, как тебя зовут…

– Игорь Муромцев, – представился Игорь.

– О! – откинулся на стуле длинноволосый. – То есть… – он вскочил: – Борис Колобов, начальник патруля «Лыжники» пионерского отряда «Землепроходцы» поселка Высокий Берег.

– Женька Рубан, начальник штаба, – поднялся широкоплечий. – Рады видеть… – он замялся и закончил: – Вас. У вас какое-то дело?

"Борька и Женька опять," – отметил Игорь. Артем, расставлявший на каких-то, ящиках принесенное, сообщил через плечо:

– Он просто донести все это помог.

– В принципе это правда, – признался Игорь. – А карта знакомая… И ГАП. Особенно в профиль.

Пионеры внимательно и как-то выжидающе смотрели на Игоря – в результате этих взглядов он начал чувствовать себя несколько неуверенно.

– Я что-то не так оказал? – в конце концов осведомился он.

– У вас заряды есть? – спросил Женька.

Вопрос оказался под стать взглядам: неожиданный. Но Игорь уже успел собраться:

– С собой – нет. А что?

Все четверо переглянулись. Игорь еле сдержал улыбку, когда услышал вполне закономерное:

– По-моему, надо рассказать.

Это предложил Женька. Пааво кивнул, а Борька добавил:

– Может быть, нам повезло.

– Может быть, – согласился Игорь – он ощущал сильный интерес и прочно обосновался на одном из стульев наискось от двери. – Я могу почти все. Итак – зачем вам заряды? И что это за заряды, которые нельзя купить в факториях?

– Там, где мы поселились – отличный лес, – начал Женька. – Пре-вос-ход-ный и в огромном количестве. Но за рекой – местные. Некоторые вполне нормальные, ничего плохого не скажем. Но есть и другие. Проблема, которую надо решать.

– И решение в том, чтобы они нас боялись, – заметил Пааво. Игорь кивнул. Решение было неплохим. Он бы, во всяком случае, проголосовал бы за него обеими руками.

– Поэтому мы потихоньку воюем, – признался Женька, понизив голос. – Ну – потихоньку, вы понимаете?

Игорь кивнул снова – он понимал. От этого «потихоньку» на всех населенных планетах стоном стонали нелояльные местные жители. Уже не раз случалось, что регулярные войска, после долгих обсуждений наконец-то отправившиеся брать какой-нибудь бандитский город, обнаруживали на его развалинах некоего Федьку Хрюкина, который с чисто крестьянской обстоятельностью строил светлое будущее, представлявшееся ему в виде двухэтажного хутора со свинарником на триста голов. На Сумерле с этим оказалось посложнее – Алые Драгуны, набиравшиеся из местных землян, и сами неплохо резали «немирных» вабиска. Вот только на Дальней – Драгуны были нужны везде – стояла всего-то пара кавалерийских эскадронов да полурота легкой пехоты. И, хотя Довженко-Змай прислал половину охраны с латифундии на помощь Драгунам, регулярных частей не хватало все равно катастрофически. Трудно было в такой ситуации ожидать, что новые переселенцы останутся сидеть сиднями на определенных им землях, перенося набеги иррузайцев и запуганных ими лесовиков.

– Наш отряд решил организовать партизанскую группу, – нейтральным тоном объявил Женька, внимательно изучая лицо Игоря. – Все равно с занятиями в школе пока полнейшая катавасия…

– Как в книжке "Монолит", – вмешался Артем, уже успевший вскрыть сок. – Читали?

– Слушайте, ради всего святого, – Игорь поморщился, – зовите вы меня на «ты» Читал я «Монолит». Думаете, получится?

Он хотел добавить, что главного героя этого романа хорошо знал отец. (1.) Тесна Галактика для человека…

1. Роман П. П. Ольшенко, бывшего участником события, в нем описанных, посвящен событиям войны с фоморами, а точнее – высадке их десанта на Тайгу, где колонисты на протяжении полутора месяцев вели ожесточенную партизанскую войну с захватчиками. 14-летний Ольшенко был начальником штаба в пионерском партизанском отряде «Вихрь», который создали подростки, оказавшиеся в походе по лесам и оставшиеся в живых, тогда как их поселок был уничтожен врагом.

– Очень интересно делать невозможно, – процитировал молчаливый Борька один из постулатов землянина.

Игорь не увидел в желании мальчишек «попартизанить» ничего странного, Германские парни уже давно повоевывали между Пограничной и болотами почти до Дальней – всякий раз, когда находило настроение. Степка ходил с ними и здорово развлекался – Клотти его поносила за «сорвиголовство», а анклав не мог надышаться на своего приемыша: и умный, и смелый, и работящий – короче, настоящий германец…

– Ну, вообще-то зарядов у нас хватает, – Пааво возложил локти на стол. – К «булатам» не хватает. И к подствольникам тромблонов нет. Вот проблема.

– У вас есть подствольники? – уточнил Игорь.

– Три, – признался Женька. – Старье. «Пищали», однозарядки.

– А людей сколько? – поинтересовался Игорь.

– Шестнадцать, – ответил Женька. – Старшие. Все проверенные ребята, стрелки, рукопашники, следопыты.

– Следопыты… – повторил Игорь, про себя подумав, что следопытский ранг, заработанный в земной тайге, глухой, но безопасной, мало имеет общего с Сумерлой и ее реальностью. – Знаете, я бы на вашем месте поместил объявления на местные газетные полосы и в информаторий, – Игорь окинул мальчишек взглядом. – Добровольцев будет завались. И вам легче.

– Мы просто не можем, – покачал головой Женька. – В принципе мы-то заявляем, что идем в краеведческий поход, а какие в краеведческий поход добровольцы? Нашу идею тут же накроют.

– Ясно… – Игорь полез в карман, вытащил блокнот – обычный, из пластиковых листов. – Вот что… – он вытянул руку, Артем подал карандаш. – Вот что, я тут пишу мои данные и то, как меня найти. Сегодня у меня день рождения, вы уж извините… – Игорь, улыбаясь и подняв ладонь, переждал "поздравляем, поздравляем!" и продолжил: – Но послезавтра свяжитесь со мной. Я достану вам заряды к «булату» и тромблоны. И кстати… – Игорь чуть прищурился: – Я бы не отказался сходить с вами. Я снова не у дел. Или вам лишние не нужны?

– Что вы! – вытаращил глаза Женька. – Мы будем только рады! Вы же внук самого «Кулака»… и тут про вас столько говорят…

– Еще одно «вы» – и ищите себе другого спонсора, – дружелюбно предложил, поднимаясь на ноги, Игорь. – Хорошо, я пойду и изо всех сил буду ждать вашего сообщения…

…Снаружи Игорь прищелкнул пальцами и весело подумал: "Ну вот я и опять при делах! А как там мой день рождения?"

Но и на этот раз ему было не суждено вернуться в зал. Справа – там, где за поворотом находился огромный экран – слышался возбужденный гомон, и Игорь, поколебавшись несколько секунд, на правился в ту сторону – посмотреть, что и как.

Человек пятьдесят – в том числе и взрослые – стояли вокруг экрана, обмениваясь в озабоченными репликами. Диктор ИТАР-РИ на фоне плавно передвигающихся в космосе громадин звездолетов сообщал:

– …линкоры класса «Эмпайр» – основа мощи флота Англо-Саксонской Империи. По данным из наших источников на десантных судах находится до ста тысяч только кирасир и панцырников-пехотинцев, штурмовые части и подразделения гвардии. Как уже было сказано, в ответ на ноту Совета Первых Родов Сторкада, посол Англо-Саксонской Империи на Сторкаде передал Совету меморандум Его Величества Императора Англо-Саксонской Империи, Лорда-протектора Союзных и Лендлорда Вассальных планет, в котором предлагается не вмешиваться в акцию англосаксов, направленную на искоренение гнезда пиратских Семей сторков на Арк-Фендане – планете, как известно, находящейся в англосаксонском секторе влияния…

– Что произошло? – спросил Игорь у стоявшей рядом девчонки. Та мельком бросила взгляд и отрывисто сообщила:

– Англосаксы на Арк-Фендане, на орбите.

– Теперь Сторкад взбесится, – сказал кто-то.

– Не взбесится, – возразили в ответ, – англосаксы им и так почти кислород перекрыли, а Семьи на Арк-Фендане почти вне закона у самих сторков.

– Туда им и дорога, – добавили с другой стороны экрана. Поддержали еще несколько голосов. Офицер в форме торгового космофлота заметил:

– Трудно будет воевать. Я Арк-Фендан знаю – гравитация 0,7 от нашей, солнышко светит едва на 3/5, три четверти планеты – чернолесье…

– Справятся, – оспорили его.

На экране диктор на фоне флота сменился кадрами из информационных роликов ВВС. Звучала музыка, пилоты бежали к истребителям и штурмовикам; на палубах, возле катеров с подвешенными десантными шаттлами строились под разноцветными знаменами и "Юнион Джеком" тяжелые пехотинцы в алой парадной форме; скандинавские егеря в кепи с цветными околышами метали в цель финки; синие кирасиры в хвостатых шлемах замерли возле танков; шотландцы из Кордильер, в ярких лентах и перьях, в килтах, маршировали под вой волынок; проезжали на ощетинившихся стволами машинах уланы в леопардовых ментиках… В боевом снаряжении солдаты всех армий выглядят почти одинаково, даже человека от нечеловека не сразу отличишь, поэтому смотреть на яркую чужую форму было интересно.

– А по-моему, зря они это затеяли, – сказала еще одна девчонка. – У них и так несколько войн одновременно идет.

– Их вооруженные силы великолепны, – заметил хрипловатый мужской голос, – а флот и штурмовики, пожалуй, лучше наших. Кроме того, шэни, и гаргайлианцы уцепятся за возможность воевать против сторков обеими руками. Или что там у них? Англосаксы используют их как основную ударную силу на планет

Вокруг засмеялись, но тут же посерьезнели – все. Документальные кадры репортажа сменились старой хроникой времен Галактической войны. За мельканием кадров ясный и звонкий мальчишеский голос пел с неистовой силой, рвавшейся из строк:

 
– Земляне! (1.)
Я поведу вас туда,
где не бывали мы!
Мы пройдем сквозь толпы
врагов,
как сквозь лес,
затрещат их кости, как сухие сучья.
И если прекратится треск,
значит полегла в боях слава наша!
Мы войдем в их миры,
как пламя в камыш,
города их вспыхнут
другими огнями,
их планеты навзничь
падут перед нами!
 

Игорь коротко переглотнул, наблюдая за кадрами хроники – всплывали из багрового тумана окровавленные, озверелые и вдохновенные лица, рушились улицы и горело небо…

 
– Шел на площадь за рядом ряд.
К небесам поднимались руки.
И клялись войска.
Был парад.
Проносились хоругви, хоругви.
В центре вился имперский флаг,
черно-желто-снегово-белый,
а на левый и правый фланг
уносились знамена красные.
Этот видел его, видел тот
наше красное, красное знамя,
красное-красное, как восход,
потревоженный ураганами.
До далеких звезд пронесли
цвет восхода —
и мы узнали,
что закаты нездешней земли
были цвета земного знамени!
Всё пройдя и смерть победив,
возвратимся мы стариками.
Станут драками наши бои,
реки быстрые —
ручейками.
Мы вернемся в свои города,
где полдневный дремотный воздух,
и лишь в снах к бойцам иногда
возвратятся
дальние звезды…
 

1..Переделка стихов О.Сулейменова из поэмы «Глиняная книга».

…Его не искали. Больше того – посмотрели на него так, что Игорю показалось, будто его не узнают.

– Слышали? – с порога поинтересовался он тем не менее. – Англосаксы на Арк-Фендане!

– Да неужели? – спросила…

Спросила Светлана.

7.

Над Озерным было уже заполночь. Недавно прекратился снег, город спал, лишь на залитых огнями улицах в центре тихонько урчали снегоуборочные машины – дренажная система не справлялась.

Во дворце генерал-губернатора жизнь не прекращалась ни на секунду, но и там из каждых десяти окон светилось только одно, а шум почти утих. Огромный комплекс, раскинувшийся на холмах, дремал.

Караул возле кабинета, генерал-губернатора сменился. Солдаты в парадной форме Алых Драгун, отдав салют холодным оружием, вновь замерли у дверей, украшенных имперскими гербами, чуть вздернув подбородки. Пустой гулкий коридор перекатил эхо шагов уходящей смены и затих, снова.

Дежурный офицер в «предбаннике» работал за компьютером. Дверь в сам кабинет была наплотно закрыта…

…Вытянув ноги под стол, Войко Драганов смотрел новости. Довженко-Змай, одетый в мундир Алых Драгун, стоял у огромного овального окна, придававшего кабинету сходство с рубкой космической яхты. Руки генерал-губернатора были скрещены на груди, глаза полузакрыты. Длинные ресницы чуть подрагивали.

– Мы дружим с девяностого, – внезапно сказал Драганов, не отрываясь от экрана. – С первого класса лицея. Я все понимаю и я не в обиде на тебя… Но все-таки – почему, ты даже не попытался образумить ее?!

Довженко-Змай нее повернулся. Он вообще не сказал ни слова – но Драганов напрягся. Он СЛЫШАЛ голос друга.

"Образумить? А отец смог образумить… ЕЕ? Ту, которая умерла на моих руках на улице Иппы в двухсотом? У нее тоже был парень – он ранил меня, когда мы не захотели отказаться друг от друга. И брат у нее был – мы и сейчас с ним дружим, ты знаешь. Но она захотела, чтобы было так, как было – и никто ничего, с этим не смог поделать. Даже смерть.

"Да, и смерть, – отозвался Войко и выключил экран. – Если тебе было больнее, чем мне все это время – я тебе не завидую. Помнишь, как наша лицейская группа пела:

 
Я завтра уйду в безнадежный бой. (1.)
Подписан уже приказ.
И мы не увидимся больше с тобой,
Но эти часы – для нас…"
Генерал-губернатор подхватил:
"Соль на щеке, и губ твоих жар,
И тихий шепот, дождя…
Сегодня я счастлив – вот только жаль:
Я мало любил тебя.
Короткое «да» – пьянящий ответ.
(А звезды шипят в крови)
Я тысячу сонных, приглаженных лет
Меняю на день любви… Помнишь, на нашем выпускном пели эту
песню, а мы танцевали с девчонками и говорили о будущем?"
 

1. Стихи автора книги.

"Да, – молча кивнул Драганов. – Сколько погибло человек из нашего выпуска? Ты помнишь?"

"Уже пять, – отозвался Довженко-Змай. – Трое военных, двое гражданской службы… Ты теперь улетишь с Сумерлы, Войко?"

"Нет. Но в конце лета соберу экспедицию и пойду за Третий Меридиан. На год, может – на два, не знаю. Буду искать артефакты Рейнджеров. Может быть, снова приедет Беннет, мы в прошлый раз неплохо поработали."

"Мне жаль, Войко,"– закончил генерал-губернатор, поворачиваясь наконец.

– Сергей Константинович, – приоткрылась дверь, появился дежурный офицер, – капитан Бельков только что передал – он ждет вас в тюрьме.

– Да, я сейчас еду. Машину, поручик, – Довженко-Змай оттолкнулся от подоконника. – Поедешь со мной?

– Полечу в лагерь, – покачал головой Драганов, поднимаясь на ноги. – Подвези до аэродрома, по пути ведь.

– Конечно, одевайся.

* * *

– В какой он камере?

Дежурный полицейский, вытянувшись в струнку, отрапортовал: